1. Генин некролог. 2. Генин ножик. 3. Эксклюзив

    Как-то коллега после работы позвал нас с другом в кафешку. Денег у нас не было, но Гена сказал, что угощает. У стойки в кафе он широким жестом предложил заказывать, что душе угодно. Тётка за прилавком расплескала по стаканам водку и положила на терелочки горячие бутеры. Тут Гена стал лихорадочно шарить по карманам и обнаружил, что кошелька у него при себе нет. После чего сказал "подождите" и просто слился. С трудом наскребя мелочь, мы расплатились за "угощение", опрокинули по сотке и злые-презлые пошли к остановке. Тут подскакивает к нам один журналист знакомый и спрашивает, почему это мы мрачные такие. Да вот, отвечаем. Горе у нас. Генку знаешь? Нет больше Гены. Умер. Повесился. Тот аж подпрыгнул. Как, говорит, повесился?! Я его только утром видел! Ну, отвечаем, наверно с тобой поговорил, пошел и повесился. Да, - сокрушается. - Вот, досада. А он мне 50 рублей ещё должен был... Ну, побегу скорей некролог писать! Спустя пару месяцев встречаю того журналиста, а он мне и говорит: "Слушай, у вас в вашей конторе там придурки какие-то. Встретил тут двоих ваших, они мне сказали, что Гена повесился. Я всю ночь, как дурак, некролог писал. Такой текст шикарный, аж самого слеза пробила! Утром главному редактору звоню, говорю, ну, все, у меня уже некролог готов, можно в номер ставить! А тот ничего понять не может, какой некролог?! Ты шо, пьяный или совсем дурак?! Я с Геной только что по телефону разговаривал!"

Да нет, говорю ему, ты что, ты что... Это, наверно, не наши были...

    Надо сказать, что журналиста того из известной областной газеты тоже звали Геннадием. И среди пишущей братии слыл он мягко говоря парнем чудаковатым. Как-то раз выехали мы в служебную командировку на одну из местных зон. Открывать какое-то новое режимное отделение в колонии. Вместе со мной и замначальника УИН подполковником В.И.Медведевым напросился ехать и Гена. Как водится, после официальной части последовал обед в столовой для офицеров с обильным возлиянием. Водки было выставлено столько, что бутылок шесть нам ещё дали с собой в дорогу (на троих). Причем, Гена и без того уже был в изрядном подпитии, а я не пил вовсе. В колонии всех нас, разумеется, одарили выкидными ножами зэковского производства. В пути Медведев приказал водителю остановиться. Разложили на багажнике газетку, порезали сало и помидоры, расплескали водку по пластиковым стаканчикам. Солнце палило нещадно, казалось, что асфальт плавится, а водка начинает испаряться. От этого Гену развезло ещё больше. Вытащив из кармана подаренную выкидуху, он выщелкнул лезвие и начал метать нож себе под ноги. "Гена. - Заметил я. - Нож в асфальт не воткнется!" Медведев, сощурив один глаз, только скептически смотрел и помалкивал. "У меня воткнется!" - Заплетающимся языком, но уверенно заявил Гена. Следующий бросок доказал его правоту. Нож действительно воткнулся. Прямо в ботинок подполковника. Медведев наклонил голову и через очки взирал на торчащий из обуви клинок. Потом нагнулся, выдернул, убрал лезвие и пряча в карман кителя, изрек: "Я тебе в городе отдам..." Все это время мы с водителем от смеха просто валялись на служившем походным столом багажнике.

    Как-то по весне, когда снег под едва начинающими согревать землю лучами солнца стал только слегка подтаивать и сделался похожим на грязную, вылезшую наружу из разорванной обивки выброшенного на свалку дивана вату, вместе с первыми грачами традиционно прилетели к нам высокие гости из Речи Посполитой. Возглавлял делегацию ясновельможных сам тогдашний глава государства, пан Квасьневский, Помимо областных и городских бонз из местных администраций и увязавшихся за ними депутатов, традиционно визит сопровождал целый пул журналистов. Как всегда, приоритетный "доступ к телу" имели только съёмочные группы столичных каналов типа НТВ, прочая же корреспондентская братия из региональной прессы поспевала где-то в арьергарде растянувшейся на подступах к катынскому мемориалу польским офицерам колонны с венками. Идти приходилось буквально след в след, как красноармейцы при переправе через Сиваш, поскольку по обеим сторонам дорожки образовалось настоящее снежно-грязевое болото. И все попытки забежать вперёд были чреваты проваливанием в это дерьмище по самое-самое. Но Гена со своим диктофончиком снова всех превзошел. Подпрыгивая и едва поспевая следом за важно вышагивающими телевизионщиками, он не переставал возмущаться на тему "почему это одним все, а другим ничего" и сердито бормотал, что у него вообще задание главного редактора взять эксклюзивное интервью у президента Польши. Сам пан Квасьневский с каменным выражением лица быстрыми шагами следовал прямым  курсом, подобно польскому ледоколу "Перкун", в сопровождении нескольких высоких бледных телохранителей, напоминавших Марча из "Семейки Аддамс" и булгаковского Абадонну вместе взятых. Осклабившийся глава области даже несколько поотстал, изображая верность букве протокола, и всем видом показывал, что он здесь вообще лицо второстепенное. "Гена, успокойся, - увещевали коллегу шедшие рядом журналисты. - После возложения будет "подход" для прессы, задашь там вопрос". Гена никого не слушал. "Эксклюзив! - Повторял он, как мантру. - Мне нужен только эксклюзив!" Лавируя между недовольно оборачивающимися на него телами депутатов и чиновников администрации, Гена решительно устремился к голове колонны. Отодвинув в сторону оператора-энтэвэшника и огромным микрофоном на длинной удочке, он как-то неискренне пробормотал "извините"и выставив вперёд руку с диктофоном прорвался к заветной цели... Как потом с гордостью рассказывал Гена, польский президент даже повернул к нему голову и слегка улыбнулся уголком рта. А журналист храбро сунул ему диктофон прямо под ясновельможный нос и без лишних обиняков обратился по-свойски: "Пан Александр!.." Квасьневский и его охранники даже не сбавили ход. Шедшие позади тоже не заметили никакой задержки или движения. Лишь кто-то из пресс-службы администрации впоследствии признавался, что все же приметил какое-то неуловимое шевеление руки Марча рядом с Квасьневским. А может руки и ноги. И хорошо ещё, что Абадонна не стал снимать свои темные очки... Как бы то ни было, а журналисты в хвосте колонны внезапно увидели взлетающее вверх туловище Гены, которое, сделав в воздухе сальто, приземлилось аккурат в рыхлое месиво у подножия высокой ели. Когда коллеги поравнялись с местом падения, Гена, то и дело проваливаясь и падая, всё ещё пытался вытащить ботинки из грязной снежной каши.
- Ген, ну чего, взял эксклюзив у президента? - С трудом сдерживая смех, с деланным сочувствием спрашивали журналисты.
- Чего ржете, придурки, - огрызнулся Гена. - Думаете, Гена дурачок такой, что ли? Конечно, взял! Просто поскользнулся. Завтра на первой полосе - увидите. Вот, только диктофон свой найду. Улетел куда-то, зараза. Если кто-то диктофон найдет, смотрите - это я потерял! Там эксклюзив Квасьневского..."
- Да-да, Гена, конечно, - отвечали коллеги. А дальше хохотали, уже не таясь. Но вот, блистательную работу польских спецслужб отметили все.