Восточные люди акклиматизировались

 


     Восток — дело тонкое и уважаемое.

      По рельсам ночного города звенящий и трясущийся трамвайчик, медленно продвигающийся по рельсам, внезапно останавливается, из кабинки вагоновожатого ловко выпрыгивает молодой человек и направляется к лавочке, наполненной чем-то съестным, минут 10-15 жестикулируя руками, наконец, подхватывает наполненный доверху пакет и также медленно, как только что двигал свой транспорт, возвращается обратно. А тем временем пассажиры сначала с недоумением, потом с возмущением, а затем с уважением к случившемуся ведут переговоры в остановившемся трамвае.

           —  Почему стоим? Здесь же вроде не было остановки? Когда же,  наконец, поедем? А, слушай, водитель же тоже человек, должен покушать!

    И в таком же трамвайчике днём полном пассажиров с готовностью уступают место только что вошедшей женщине, подхватывают тяжёлые сумки из рук человека, только бы ему не было тяжко стоять в переполненном транспорте.

    Держа в руках крышку от почтового ящика, хозяин усердно отгоняет мусор от порога своего магазина, собравшегося за день, и с улыбкой поясняет, не мыть же ему весь тротуар на этой улице, главное, чтобы около его хозяйства всё было чисто.

        И, зазывая всех соседей, ещё один гостеприимный хозяин в тёмную, южную ночь разливает по стаканам терпкое, мягкое, искрящееся вино, коньяк.


                ***

      Уже нет яркого палящего зноя, солнце светит, но не греет, но восточную душу по-прежнему согревает.

 Так же с готовностью нахваливая, предлагают свой товар, супер-товар, правда, по супер — цене.

     И так же вежливо, проходя мимо женщины, указывают на валяющуюся у её ног упавшую перчатку.

     Нагнувшись, чтобы поднять то, на что указали, женщина благодарит, что сказали, но не подняли.


     Встрепенувшись, оправдавшись больной спиной, отбегает подальше, что-то бормочет,  по южному жестикулируя,  в сторону той самой перчатки, подбегает снова и пытается взять отяжелевшую сумку, заискивающе заглядывая в глаза, пытается узнать, не пошутили ли на счёт того, что не поднял. И, глядя с уважением вслед, провожает до дверей павильона.



   Постояв, поговорив о том, о сём рядом с лавкой продавца с характерным южным акцентом, оборачиваешься вокруг в поисках хоть какой-то урны, и на вопросительный взгляд, куда кидать, слышишь знакомое—  "Кидай куда хочешь, это же Москва!"


    И вот снова с гостеприимством восточного человека приглашают заходить в гости, обещая налить уже не красное или золотистое, а чистую, как слеза, полностью привыкнув к чужим обычаям, и позабыв свои.

    А в трамвайчике, надвинув на лица капюшоны, вытянув ноги поперёк прохода, об которые вынужден спотыкаться, проходя вперёд, тяжело и основательно заняв места, пробегают глазами  мимо заходящих пожилых и с сумками.


     И по-прежнему с уважением понимают, почему, бойко ведя не только машину- маршрутное такси,  а и разговор по мобильному телефону, лихо проезжают мимо нужной кому-то остановки.


     Уже не восток, а запад, солнце светит, но не греет, климат сменился, но акклиматизация произошла.


Марина Леванте