Лассе

- ты молод. - задумчиво, не отрывая взгляда от окна, сказал Лаш-Эрик. - ты молод и вся жизнь перед тобой.
Лаш-Эрик был щупловатого вида сгорбившимся пожилым мужчиной, который, возможно, и мог произвести впечатление разбитого человека - но совершенно точно не дряхлого. его небольшие, светлые, по-детски непосредственные глаза с интересом разглядывали привычные интерьеры, ни на чём, впрочем, надолго не останавливаясь. - могу я получить чашечку кофе? - словно не требуя положительного ответа, каждый раз вежливо спрашивал он. убедившись в благосклонности посетителей, он добавлял: с тремя таблетками сахарозы, пожалуйста.
Лассе, как его ласково называли между собой медсёстры, сильно злоупотреблял кофе и сигаретами, так что его гостинная напоминала немного жилище некоего американского детектива из фильмов - продавленный грязно-зелёного цвета диван, стеклянный уставленный кружками с недопитым кофе и припорошенный пеплом стол, никогда не издающий ни звука старый кинескопный телевизор в дальнем углу и такое же не находящее себе применение кресло-качалка. как и воображаемый нами американский детектив, Лаш-Эрик часто сидел на диване, потягивая очередную сигарету, уставившись в блеклую слегка пожелтевшую стену и периодически стряхивая уже начинающий осыпаться пепел в пепельницу либо же кружку с охладевшим кофе.
в свете безграничной любви Лассе к кофе становится неудивительным, почему каждый раз после пробуждения он спрашивал, утро сейчас или вечер. практически каждый раз приходящим к нему медсёстрам приходилось его будить, ведь он закономерно имел проблемы со сном ночью и любил поспать днём. приходящие по утрам и вечерам медсёстры готовили ему обычно либо геркулес с сухим молоком и яблочным джемом, либо бутерброд с ветчиной. Лассе каждый раз искренне хвалил эти кулинарные изыски, даже если, пускай и в редких случаях, ему приходилось питаться ими весь день.
принимать пищу Лассе любил в небольшой компании, которой и становились ему медсёстры. как правило, Лассе молчаливо уплетал свою порцию, иногда спрашивая, не забыли ли ему положить законные три таблетки сахарозы в кофе, после чего отправлялся отдыхать с ещё недопитой кружкой в гостинную. кухня представляла собой расположенный буквой "П" гарнитур, перед которым стоял небольших размеров круглый столик с тремя стульями. немного в стороне, на стенке, напротив которой обычно садился Лассе, висела небольшая магнитная доска, которая была призвана хладнокровно и даже несколько жестоко напоминать: "тебе не нужно на работу сегодня. фабрика стекла закрылась 20 лет назад".

это был один из дней перед самым началом осени, когда мелкие капли дождя ненавязчиво разгоняют людей по домам, не желая, впрочем, причинить особенного неудобства. если бы такого понятия, как работа, и вовсе не существовало на белом свете, люди наверняка бы сидели у своих окон, лениво вглядываясь в мало меняющиеся виды до тех пор, пока дремота окончательно не погонит спать. Это настроение, очевидно, застигло и Лассе, который, допивая кофе после завтрака, внезапно спросил:
- который сейчас месяц?
- август.
- ты приходишь каждый день?
- почти.
- и ты проработал всё лето?
- да, почти.
Лассе бросил взгляд с едва заметным укором и задал следующий вопрос:
- у тебя вообще есть девушка?
- нет.
- может, парень?
- не-а.
- сколько же тебе лет?
- двадцать один.
взгляд Лассе незаинтересованно и несколько раздосадованно вернулся к привычному окну. чуть более тихим голосом, словно более не обращаясь ко мне, Лассе предался воспоминаниям:
- ты молод. ты молод и вся жизнь перед тобой. когда-то и я был молод, и в те времена я много работал на стеклянной фабрике. работа была непростой: каждый день я работал по 12 часов, а мои руки были вечно в мозолях. впрочем, я не жаловался. – на этих словах я невольно посмотрел на его ослабевшие, усохшие руки. отпив немного кофе, Лассе продолжил:
- как-то раз один парень в деревне приобрёл крутой мотоцикл. я очень сильно ему завидовал, и потому проработал всё лето, чтобы купить себе такой же. но когда я купил его, понял, что всё равно мне не с кем на нём кататься, ведь все мои знакомые были уже увлечены чем-то другим. так и проработал я всю свою молодость, вечно пытаясь заработать денег, принеся в жертву и дружбу, и личную жизнь. и посмотри на меня теперь!
Лассе не ждал ответа. задумчиво посмотря в окно ещё некоторое время и сделав последний глоток, он, словно ощущая некоторую вину за то, что меня задержал, спросил:
- придёшь ли ты ещё сегодня?
- да, скорее всего.
- как здорово, - искренне радуясь этой мелочи, сказал он и добавил, - а я пойду пока отдохну.
помыв посуду и собираясь уходить, с неохотой мокнуть под дождём я выглянул на улицу. той осенью Лассе не стало, и весь коллектив медсестёр на протяжении нескольких дней был словно несколько задумчивее, чем обычно. на улице, как и тогда, шёл промозглый, мелко моросящий, непрекращающийся дождь.