ДВА УТРА

     Фото из интернета.
     Только два.  А их прошло уйма. Обо всех не расскажешь, да и не вспомнишь. И не надо.
     Утро выходного дня. Можно поваляться в постели, подремать. Так и было. Он проснулся, открыл глаза, настроение хорошее. Осень. Ну, и что? Солнышко светит за окном, деревья (бесстыжие) оголяются от листьев. Всё, как обычно в выходной осенний день дома.

     Он поворачивается на локте, упёршись в подушку, на бок к жене. Её глаза уже не спят, открыты. Он внимательно рассматривает её молчаливое лицо. Оно красиво, спокойно.  Серо-зелёные глаза чуть прищурены и, кажется, что-то задумали, или затеяли ему не понятное.
     Они кажутся хитроватыми и что-то скрывают. Ему хочется пальцем раздвинуть серо-зелёную радужную оболочку глаза и посмотреть внутрь, что там творится, что там скрывается.  Но сделать это нельзя.
     Маленький хороший носик дышит спокойно. От носика к верхней губе проложена неглубокая канавка. Зачем она ей?  На верхней губе растут короткие мягкие светлые волосики. У края губ они подлиннее и потемнее. Губы сомкнуты и молчат.

     Ему обязательно сейчас надо знать:
     -- Почему это лицо, которое рядом, такое довольное и счастливое?
     Губы не шевелятся и молчат.
     -- Ещё раз спрашиваю, кто это лицо сделал таким счастливым?
     Лицо молчит. Только хитрые глаза перебегают по его лицу с одного глаза на другой, боясь что-то упустить из виду.
     Он приближается ближе лицом к лицу, пальцем свободной руки слегка нажимает на носик.
     -- Бип! Подсудимая, отвечайте суду.
     Он знает, что «подсудимая» будет молчать, как партизанка Зоя Космодемьянская. Тогда он этим же пальцем оттягивает её розовую мягкую нижнюю губу и отпускает. Губа возвращается на своё прежнее место с громким звуком «хлоп». Опять молчок.

     -- Суду надо отвечать, подсудимая. Такой порядок.
     -- Не ска-жу, - отвечают по слогам розовые губы.
     -- Это почему?
     -- Секрет. Секреты не раскрывают.
     -- Суд обязан знать все секреты подсудимой. Отвечайте, пожалуйста.
     -- Это глубокая тайна.
     -- И тайну глубокую надо раскрыть суду.
     -- Нет. Не буду.
     -- А почему?
     -- Хочу, чтобы судья оставался молодым.
     -- Как это?
     -- Будешь много знать, быстро состаришься. А я хочу судью видеть молодым.
     -- Понятно, подсудимая. Кто вас сделал такой счастливой вы отказываетесь назвать.
     -- Да!

     Вдруг две голые руки сильно обхватывают его шею, а губы целуют больно в глаз, пытаясь высосать его из своей орбиты.
     -- Больно, душат, - взмолился он.
     -- Так тебе и надо!
     Он вскакивает:
     -- Ах, так? Суд приговаривает подсудимую к серьёзному наказанию!
     Наказание незамедлительно следует, которому подсудимая совсем не препятствует...

     -- Фу. Получила?
     -- Получила.
     -- Заслужила.  Так-то.  Мало не покажется.
     -- Показалось.
     -- Что  показалось?
     -- Мало.
     -- Что, что?
     -- То, что слышал.
     Оба хохочут, забыв, что разбудили в соседней комнате дочку.

     -- Интересно, на работу никто не собирается, а воскресный завтрак для мужа отменяется, что ли?  А?
     -- Действительно, очень интересно слышать.  Давай договоримся, кто первый вспомнит в выходной день про завтрак, сам его и готовит.
     Он громко смеётся:
     -- Хитрости в этой любимой физиономии невпроворот.
     Крепко целует жену также в глаз.
     -- Ой, больно.
     -- Знаю, сам был под пыткой, - берёт халат и удалятся на кухню.

     С кухни доносится звук посуды и мурлыканье какой-то мелодии.
     Дочка подбегает к постели мамы и смеясь забирается к ней под одеяло погреться.
     -- Замёрзла?
     -- Нет.
     -- Хорошо поспала?
     -- Хорошо.
     Дочь не слышала, чем занимались папа с мамой, а смотрела свой детский сон про разные игрушки.
     -- Папа что-то вкусненькое приготовил нам на завтрак. Пойдём посмотрим?
     -- Пойдём.
     Не одеваясь, в ночных рубашках, босиком две особы женского пола заявляются на кухню. Очень вкусно пахнет яичницей, кофе и кашкой для дочки.
     -- А ну-ка мыться и одеваться. Бегом марш! – командует папа...

     ... Прошли, пронеслись годы, десятки лет. И снег, и дождь, и ветер, и голые деревья – всё было за эти годы. Дочь уже давно живёт с семьёй отдельно, воспитывает свою дочку. 
     А он и она по-прежнему вместе.  Уже на пенсии. Вставать на работу не надо. Спи, да спи.  Хотя какой сон у стариков?  Так, дрёма, бессонница, боль в пояснице, кашель. Да, ну их. Перечислять не хочется.
     Опять похожий осенний солнечный день, как тогда давным-давно.
     -- Не спишь?
     -- Нет.
     -- Почему?
     -- А ты не знаешь?
     -- Нет.
     -- Ну и хорошо. Не знай. Меньше знаешь, крепче спишь.
     -- Добавь ещё – быстро не состаришься.
     -- Да.
     -- Неправда ваша, мадам. Обманула ещё тогда меня и сейчас пытаешься это сделать. Не состаришься. Посмотри на меня.   
     -- Я не обманывала тебя. Так говорили все.
     -- Да я старее тебя стал выглядеть из-за тебя. Как смотрюсь в зеркало, плюнуть туда хочется.
     Она смеётся:
     --Ну, так и плюнь. Только не промахнись.
     Теперь они оба смеются. Вставать никто не желает.

     -- Хочешь тебе расскажу, что вчера услышал по телеку?
     -- Расскажи.
     -- Старики лежат вместе в постели, как мы. Она и говорит: «А помнишь, как ты по утрам меня брал за руку?» Муж находит под одеялом руку жены и слабо сжимает. Она довольна.
     «А помнишь, как ты любил, целуя, покусывать мне ушко?»  Старик, кряхтя, вылезает из-под одеяла и куда-то уходит.
     «Куда же ты?»
     «За зубами, куда же.» 
     -- А ты помнишь, как под нами кровать сломалась? В каком это году было? Ты упирался голыми ногами в полированную спинку, и она отвалилась. Матрас рухнул на пол вместе с нами.
     -- Да, было дело молодое. Моим ногам было холодно упираться в эту спинку, так ты посоветовала мне на ночь надевать шерстяные носки! Представляю себя нагим и в шерстяных носках. Да...

     -- Поесть хочешь? Вчерашняя овсянка оставалась в кастрюле.
     -- Нет, есть не хочется пока. А кто хочет, тот...
     Она не договорила, как старичок закрыл своей широкой ладонью её рот. Он уже знал, что этот рот скажет дальше.
     -- ... должен и приготовить, -- прошипела она из-под ладони.
     -- Я пошутил. Я тоже не хочу. А что мы сегодня в выходной день собирались сделать, не помнишь?
     -- Ну, надо дочке позвонить, как они там? Что делает внученька и вообще.
     -- Это мы сделаем, но пока рано, пусть ещё поспят...
    Старая чета не знала (а может быть, догадывалась), чем ранним выходным днём, утром занимается их дочь и зять.  Дело молодое.
                Осень 2021.