Та еще коловерть-19. Глава 8

 - А у страха глаза велики. - улыбнулся Добрынин. - Вот ты и увидела искаженную твоим страхом картинку...

     - Уфффф.... - с облегчением выдохнула Ляля.

     И вдруг поняла:

     - Так ты мне предложил полежать специально для того, чтобы я из тебя правду вытряхнула?

     - И окончательно успокоилась... - улыбнулся Добрынин.

     - Тогда можно я тебя попрошу?

     - Нужно!

     - Ты еще не знаешь, о чем я собираюсь просить.

     - О том, чтобы и сегодня, и вообще в ближайшем будущем не было никаких показательных выступлений сводного ансамбля песни и пляски буйных алкоголиков нашего поселкового округа?

     - Как ты допетрил?

     - Солнышко, я вчера с пьяных глаз ляпнул, а сегодня сообразил, что этого делать нельзя...

     - Почему?

     - Потому что я уже очень взрослый мальчик, когда трезвый, и сегодняшними, почти трезвыми, мозгами понимаю, что Лиза и Нина только что выбрались из такого алкогольного кошмара, обернувшегося такой страшной трагедией, что пока неизвестно, как на наши поддатые гастроли отреагирует их травмированная психика...

     - Они, несчастные, попросту могут испугаться еще сильнее... - ответила Ляля.

     - Угу... - подтвердил Добрынин. - Особенно Лиза... Когда поймет, что уже десять лет замужем за солистом этого ансамбля, лауреантом-опохмелянтом в завязке... Я боюсь даже предположить, что с ней может случиться "на радостях".

     - Вот именно... Их обеих пока пугать нельзя...

     - А уж беременную Лизу - особенно... Пусть оклемается... Как минимум, до 11 марта. Нам спешить некуда...

     - Спасибо, родной мой.

     - Всегда пожалуйста. Обращайся - у меня еще есть...

     - Тогда еще вопросик можно?

     - Угу...

     - Беженцам нашим сейчас не до праздников, а у нас они только начинаются. Праздновать будем, или воздержимся?

     - Праздновать будем обязательно! - ответил Добрынин. - Это не обсуждается! И для девочек будет полезно...

     - Что именно? - не поняла Елена.

     - Увидят, что в приличных домах не пьют так люто, как пили у них.

     - Ну, Мишка-то у Лизы все эти годы алкоголем явно баловался не сильно...

     - Зато алкоголик дядя Леня отчитался сразу за все годы Мишкиной трезвости... - хмыкнул Добрынин.

     - Не то слово... - вздохнула Елена Гурамовна. - С довесочком...

     - Котенок, - вдруг попросил Добрынин, - давай подарим Гураму собачку. Маленькую...

     - Я сама хотела тебя об этом попросить...

     - Какую подарим?

     - Пекинесочку, девочку, желательно, палевую...

     - У него такая была?

     - Угу... Долькой звали.

     - Это ее вы вчера вспоминали?

     - Да... - грустно вздохнула Ляля.

     - А какой она была Долькой? - решил развеселить жену Добрынин. - Лимонной?

     - Нееет... Ее звали Долли, а мы называли Долькой, потому что она вечно клянчила у сидящих за столом хоть маленький кусочек изысканного блюда "все-равно-чего-лишь-бы-дали"...

     - Рэкетирша?

     - Мы тогда такого слова еще не знали. Но да... Рэкетирша-побирушка... Гроза всего Поселка...

     - Значит, утром в субботу я еду за собакой.

     - Ты попроси Мишку. У него сосед-мент дружит с заводчицей пекинесов. Пусть она узнает, у кого есть такой щеночек, а ты поедешь по указанному адресу и привезешь...

     - Умничка моя... - умилился Добрынин.

     - Если бы я была умничкой, - тяжело вздохнула Ляля, - то сообразила бы, как именно надо подъехать к Мише Берсеневу, чтобы он уговорил свою тещу отдать маленькую бандитку Джину нам, а в обмен получить палевую или рыжую смирненькую ласковую девочку, не имеющую обыкновения влюбляться в посторонних мужиков и ходить в атаку на их пятки...

     - Лялечка! - охнул Вадим. - Конгениально!!! Мы должны подарить Гураму именно эту контру бандитическую!

     - Как?

     - Не волнуйся, Котенок, я найду подход к Мишке, а он - к своей теще.



Продолжение следует...