Сказка сказок Д. Базиле. Золотой осёл

Мало кому известно, что многие сказки Шарля Перро, Карло Гоцци и братьев Гримм, являются переложениями из книги «Lo cunto de li cunti» («Сказка сказок» Джамбаттиста Базиле), вышедшей пятью томами в 1634–1636 годах в Неаполе. Книга имеет подзаголовок “Lo trattenemiento de peccerille”, “Забава для малых ребят”. Но уже с первой страницы читателю становится понятно, что детям этот текст давать не следует, а лучше, наоборот, запрятать его от них подальше, поскольку сказки написаны «весьма живым итальянским зыком».... Приглашаю любознательного читателя  заглянуть в эту книгу сказок и «пробежаться по ней рысцой» . Я хочу сказать, что ценю время любознательного читателя, а потому представляю сказки в весьма урезанном виде...

Первая забава: Сказка про Орка или «Золотой осёл»

Рассказывают, что жила некогда в селении Марильяно одна добрая вдова по имени Мазелла, у которой было семь уже взрослых девок-замухрышек, длинных как жерди, и которых никто из мужиков брать в жены не хотел, и сын Антуон — такой бездельник, такая бестолочь — впору хоть со скотиной на лугу пасти, что не сгодился бы зимой снежки лепить, не то что к какому доброму делу. И до того было вдове лихо, как той свинье, что под нож ведут, и не проходило дня, чтобы она не ругала сына:  «Что ты сидишь  в этом доме, нахлебник проклятый? Сгинь от меня, кусок мерзости! Уйди с глаз моих, халдей эдакий! Иссохни, чертополох окаянный! Вон проваливай, поросенок! Подменили мне тебя в колыбели, и вместо куколки, вместо красавчика, вместо ангелочка,  подложили борова ненасытного!»
А с «ангелочка -борова» - вода, как с гуся. И однажды лопнуло терпение вдовушки, И  схватила Мазелла скалку и начала «снимать у него со спины мерку для кафтана». Антуон, не ожидавший такого поворота дела,  дал деру, и шел без роздыху чуть не до полуночи, когда в лавках у тетушки Луны уже зажглись фонарики, и пришел к подножию гор, да таких высоких, что с облаками в чехарду играли, кто кого выше.
 «И тут увидел, что на корнях тополя, близ устья пещеры, вырубленной в скале, сидел орк, бог подземного царства; и — матушка моя — какой же он был страшный! Был он маленького роста и безобразен телом, с головой больше индейской тыквы. Лицо в шишках, брови сросшиеся, глаза косые, нос приплюснутый, ноздри — как две дыры в отхожем месте, рот — как мельница, с двумя клыками длиной до колен, грудь мохнатая, руки — как ткацкое мотовило, ноги кривые, а ступни широкие, как гусиные лапы». А если вкратце, - урод уродом!
Но Антуон, которого было и камнем из рогатки не испугать (он лишь мамкиной скалки боялся) не смутился, а, сделал орку почтительный поклон и начал такой разговор: «Бог в помощь, сударь! Как дела? Как здоровьице? Не надо ли чего? Не знаешь ли, сударь, сколько еще осталось ходу до места, куда я путь держу?»
Орк, услышав дурацкую речь — с пятого да на десятое, — засмеялся и, поскольку  любил дураков, то  предложил дураку жить у него, и дурак согласился, и стал служить у орка. «И было у орка в дому столько еды, что на землю сыпалась, а работы — хоть весь день на овчине лежи и не вставай. И таким манером за четыре дня стал он толстый как турок, упитанный как вол, нахальный как петух, красный как рак, крепкий как чеснок, пузатый как кит, и кожа на нем натянулась как на барабане, что и глаза еле открывались»
 «Не прошло и двух лет, как надоело Антуану сытое житье, и такая пришла ему великая охота повидать свою деревню, что, тоскуя о родном доме, стал он снова худой, почти как прежде был. А орк его прознал до такой черточки, что в самые кишки ему глядел и каждый пук из задницы слышал», и сказал ему:.
 «Антуон мой милый, вижу я, как ты истомился по родненьким своим. Так что бери вот этого осла, с которым веселее будет тебе путь-дороженька. Только смотри, не говори ему никогда: “Пошел, засранец!” Прошу тебя, ради памяти покойного моего дедушки; не то пожалеешь потом»
Антуон  запрыгнул на осла и направился в свою деревню. Ехал он ехал и решил проверить, а что будет, если он скажет ослу  «Пошел, засранец!» . Слез он с осла и произнёс эти запретные слова...
«И рта еще не успел он закрыть, как ослик стал из своей задницы «выпускать»  жемчуга, рубины, изумруды, сапфиры и алмазы, каждый величиной с орех. Антуон  так и застыл с раскрытым ртом, глядя на столь прекрасные какашки, великолепные говняшки, на понос сей драгоценнейший, а потом с великим ликованием, наполнив переметную суму всеми этими радостями, снова забрался ослу на круп и, вложив ему ногами прыти, поспешил к ближайшей гостинице»
Подъехав к гостинице, дурак сказал хозяину, чтобы тот задал ослу славного корму, но не смел говорить ему «Пошел, засранец!», а ещё и сумку свою отдал, чтобы хозяин «сохранил её в надежном месте, ибо ей цены нет, поскольку она набита драгоценными камнями...
Хозяин таверни, будучи  с кишок до мозгов проходимцем, услышав столь странное предостережение (*про осла) и увидев драгоценности, решил проверить, какую же имеют силу эти слова «Пошел, засранец!».  Накормил и напоил он Антуона, уложил спать и поспешил  на конюшню, а как прибежал туда, так сразу и завопил на осла: «Пошел, засранец!»  И осёл тут же разразился поносом из золота и драгоценных камней. 
Понятное дело, что хозяин таверни был не дурак, а потому он подменил осла, а сумку дурака наполнил, накормил галькой, - с тем дурак  Антуон и покинул утром таверню....
Вот добрался Антуан до своего дома и с порога кричит матушке: «Матушка! Я тебе золотого осла привёл, который золотом да драгоценными камнями «ср*т»! Подставляй скорее ослу под задницу большой котелок, в котором ты суп варишь!
Глупая вдовушка поверила своему дураку сыну и подставила под осла большой медный котёл. Антуан крикнул: «Пошел, засранец!», но чуда не произошло. Сколько раз Антуан не кричал эти волшебные слова, - ничего  чудесного не происходила. Не выдержал Антуан и отлупил осла мамкиной скалкой по бокам..., тут, наконец, осёл и проср**ся чем привык.....