музыка всё...

октябрь…
Липовая отцвела,
листва свечек-берёз тяжёлого жёлтого цвета,
горы – тёмные,
по-над горами - серые тучи,
и над городом – тучи;
а под Горой –
листва на травах меж тополей и берёз –
солнечные полянки…
речка дышит-плещет…
Чайковский «Осенняя песня»,
октябрь…

душа прозрачная…

Миньяр, наша улочка к Реке,
за Рекой – железная дорога и Скала;
брат где-то на улице с ребятами, а мы с сестрёнкой на веранде;
моросит дождь, мелкий и надоедливый, на улицу совсем не тянет;
но и на веранде неуютно, она ещё не достроена:
нет рамы в окне, выходящем в палисадник, на улицу;
на веранду от дождя несёт промозглой  сыростью,
но зато вкусно пахнет сосновой стружкой,
и очень ладно смотрятся гладко строганные дощечки и пол;
мы с сестрёнкой не поддаёмся унынию,
стоим у окна, выходящего на улицу,
совсем не боимся капелек противного дождя,
и с воодушевлением,
с большим воодушевлением, поём:

«В степях под Херсоном
Высокие травы,
В степи под Херсоном курган.
Лежит под курганом,
Заросшим бурьяном,
Матрос Железняк-партизан.

Он шёл на Одессу,
А вышел к Херсону –
В засаду попался отряд.
Налево – застава,
Махновцы – направо,
И десять осталось гранат…»

дождь продолжает моросить,
на улице - никого;
редко кто пройдёт, а ребята или по домам,
или на стадионе сидят в будке, в карты режутся, пережидают дождь;
так что делать?
петь!
петь про героев, которые погибли за народное счастье;
и мы поём, выразительно, с чувством, мы переживаем,
нам очень жаль, что погиб матрос Железняк:

«Сказали ребята:
«Пробьёмся штыками,
И десять гранат – не пустяк!»
Штыком и гранатой
Пробились ребята.
Остался в степи Железняк…»

А за этой песней – другая, тоже революционная,
песни гражданской войны –
мы продолжаем с революционным волнением наш концерт;
жаль, что нас никто не слышит, но мы всё равно поём:

«Слушай, рабочий,
Война началася.
Бросай своё дело,
В поход собирайся!
   Смело мы в бой пойдём
   За власть Советов
   И как один умрём
   В борьбе за это.»

Одной из самых любимых у нас была песня про Щорса:

«Шёл отряд по берегу, шёл издалека,
Шёл под красным знаменем командир полка.
Голова обвязана, кровь на рукаве,
След кровавый стелется по сырой траве.
   Эх!... По сырой траве…»

Слова, мелодия, ритм – всё нам по сердцу. С задором, с непоколебимой уверенностью в светлое прекрасное будущее, с энтузиазмом:

«Дан приказ: ему – на запад,
Ей – в другую сторону…
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну…»

Пели, а как не петь, если сама поётся:

«По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд,
Чтобы с ходу взять Приморье –
Белой армии оплот…»

А свои баянные «концерты» в институтском общежитии и в последующих
проживаниях я после мелодии из к/ф «Красная палатка»  обычно  продолжал песней «Там, вдали за рекой» - до такой сильной степени эта песня была для меня переживательной и родной, впрочем, такой и осталось. Всё перед глазами чётко и ясно, словно я – живой свидетель:

«Там, вдали за рекой,
Засверкали огни,
В небе ясном заря догорала,
Сотня юных бойцов
Из буденновских войск
На разведку в поля поскакала.

Они ехали долго
В ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки:
Это белогвардейские цепи.

И без страха отряд
Поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой
Вдруг поник головой –
Комсомольское сердце пробито.

Он упал возле он
Вороного коня
И закрыл свои карие очи:
«Ты, конёк вороной,
Передай дорогой,
Что я честно погиб за рабочих».

Одной из первых пьес, которую я разучил в музыкалке, была обработка народной песни «Кузнецы»:
 «Мы – кузнецы, и дух наш молод…»
Дома доучиваю,  мама подпевает, дело в части музыкального образования двигается вперёд.
Папа просил разучить что-нибудь про «ридну Украйну».
В музыкальных сборниках украинских песен было немного, но кое-что я играл: «В Харькове дождь идёт», Ой, за гаем, гаем», «Ехав казак за Дунай», «Реве та стогне Днипр широкий».
В музыкалке были такие слухачи – на раз подбирали. А у меня со слухом было не очень. Уже по прошествии долгого времени, я понял, что слух вполне можно развить, надо специально заниматься и терпение проявить. Но поезд ушёл. И музыкальная память,  наверное, и вследствие этого у меня никакая. По нотам – играю, а выучить наизусть – сколько времени надо. Зато, дал Бог, учился с талантливыми ребятами, видел, что могут, если – дано. А мне что оставалось – кропотливо трудиться, что тоже неплохо.

Мама, обычно за глажкой белья, много пела современных песен, а Галинка, сестрёнка моя, ей подпевала. Это тоже был такой домашний концерт.
А что же слушала и пела улица?
Одной из первых на слуху была «Ямайка». Ещё спорили: как правильно, Ямайка или Джамайка? Саня Казьмирук, пока родители на работе, включал радио, включал проигрыватель, открывал окно и ставил пластинку – «Ямайку». Музыка – закачаешься…
А потом началась меломания: «Телефон», «Если б я был султан», «Последняя электричка», «В путь», «Шейк», «Чёрный кот»… Это была музыка «забойная», задорная, и в музыке и в нас энергии было через край.
Я в Миньяре вёл песенник, записывал самые популярные песни в общую тетрадь красивым почерком да ещё и разрисовывал.
В дружеском кругу мы любили читать наизусть всякие переделки популярных стихотворений: «У лукоморья дуб зелёный», басни Крылова и, условно говоря, подростковый фольклор.
А пели мы про стилягу. Это была наша любимая уличная песня:

«Жил-был в Лондоне стиляга,
Брюки модные носил,
Жил в подвале, как бродяга,
Водку пил, табак курил.

Раз стиляги собралися,
Завели о чём-то спор:
Кто всех больше протанцует
Модный танец рок-н-ролл.

Наш стиляга отличился,
Трое суток он долбал.
На четвёртые свалился
И перед смертью он сказал:

«Вы меня похороните
На перекрёстке трёх дорог.
Кол осиновый воткните
И приезжайте каждый год.»

Год прошёл, настало время,
Сброд на кладбище пришёл.
Разложили инструменты
И заводят рок-н-ролл.

Вдруг земля зашевелилась,
Кол осиновый упал.
Это модный наш стиляга
Модный танец танцевал.

Из ушей валились черти,
Кости падали бренча.
На плече сидела жаба
И кричала: ча-ча-ча!»

Саня и Марк взялись за освоение гитары. И тут мой градус восхищения Саней – он всё может! – понизился: у Сани не было слуха, и на гитаре он просто бренчал. То же самое и Марк. Но мы, пацаны помладше, виду не показывали, не смеялись и оказывали прежнее уважение. А Марк с Саней купили себе по гитаре, всё гонялись за какими-то серебряными струнами, у других ребят брали уроки игры на гитаре. Играть на гитаре пробовал я, пробовал  - одной рукой папа – нам всем гитара очень нравилась.
Учиться играть на гитаре? На гитаре я бы учился с удовольствием.
Но дома был баян. И в музыкалку я ходил учиться играть на баяне,
а гитарного класса не было.

А Марк с Саней продолжали осваивать гитару, пели, хотя и фальшиво,
но – о своём:

«Звени бубенчик мой, звени,
Гитара пой шута напевы.
Я вам сегодня расскажу,
Как шут влюбился в королеву…»

В общем, как я понимал, трагическая история: король зарезал шута, в том смысле, что по его приказанию, шуту голову отсекли, а королева, видя такое несоответствие, сошла с ума.
Пели о своём, и я всё пытался разгадать, кто у них там в девятом классе  король, королева, шут и т.д.
Но ещё ближе к отчаянным школьным любовным переживаниям была песня «Неслось такси в бензиновом угаре»:

«Неслось такси в бензиновом угаре,
Асфальт лежал в густой тени толпы,
А  посреди, на грязном тротуаре,
Лежала роза в уличной пыли.

Никто цветок тот сорванный не поднял,
Никто не увидал его красы.
А я сегодня эту розу вспомнил…»

Очень трогательная была эта роза в пыли, на тротуаре, среди бензинового угара

Аша, ДК, концерт по какому-то праздничному случаю, мы – ученики музыкальной школы выступаем наравне со взрослыми. Пока есть время, собрались в каком-то закутке- комнате – ждать очереди. В комнате – пианино. Девчонки наши как-то быстро к пианино сгрудились, а одна – нечто весьма нежное и восхитительное – села за инструмент и так же нежно и восхитительно стала перебирать клавиши:

«Самой нежной любви наступает конец,
Бесконечной тоской обрывается пряжа.
Что мне делать с тобою, с собой, наконец,
Как тебя позабыть, дорогая пропажа?...»

«Дорогая пропажа» (А. Вертинский – М. Волин и А. Вертинский).
Про Вертинского я тогда ничего не знал, а песня была наша – дворовая…

А музыкальные неземные создания продолжали:

 «А ты опять сегодня не пришла,
А я так ждал, надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола
И ты войдёшь в распахнутые двери…»

Прозрачны и чисты переживания. И как всего захватывают и остаются – так случилось – на всю жизнь.
И пусть мелодии просты и обыкновенны слова. Что мне до этого?
Музыка – душа.
По прошествии стольких лет
я вновь слушаю «Колокола» и «Дорогую пропажу» -
в абсолютной чистоте и ясности прошлое переживание становится явью –
я – возвращаюсь…

Есть музыка вымученная, от ума. Ну всякие там эксперименты, поиски, что тоже интересно и нужно,  а есть – от всего сердца и для сердца. А всякие деления – классика, лёгкая, серьёзная, развлекательная, это уже гораздо потом.
Я пишу о музыке, которая есть часть моей души, которая выражает то, что я выразить не в силах. И такую музыку нельзя привести к одному знаменателю. Нет, к одному общему привести можно: эта музыка – без границ, она – человеческая…
Рассказываю о «своей» музыке…
музыкальный каталог,
круг музыкального слушания,
круг «музыкального чтения».

Миньяр, улица Спартака. Сестрёнка в садике, мы с братом вдвоём слушаем радио. Радио прискучило, включаем проигрыватель и ставим пластинки, ещё те, легко бьющиеся, черныё, в бумажных конвертах, на 78 оборотов:
П. Чайковский «Баркарола», «Дунайский вальс», романс «Улица, улица…»
Сказать, что от этой музыки мы были в восторге?
Нет, но слушать было интересно.
Других пластинок не было. Слушали, что есть.
Романс «Улица, улица…» (А. Дюбюк – слова неизвестного автора) нам нравился:

«Раз возвращаюсь домой я к себе:
Улица странною кажется мне.
Раз возвращаюсь домой я к себе:
Улица странною кажется мне.
   Левая, правая
   Где сторона?
   Улица, улица,
   Ты, брат, пьяна…»

По праздникам, по памятным и особым дням, а когда и по душевной  потребности и взаимного расположения собирались у нас в доме папины друзья – хохлы с жёнами – такая вот «украинская диаспора». Стол был простой и сытный: селёдка, картошка варёная, капуста квашеная, огурцы и помидоры солёные, холодец, пельмени – много, пироги – много, самогонка или водка – достаточно. Сидели с вечера и во всю ночь. Никто не напивался, не блевал, не матерился. Шутили, смеялись и пели – пели всю ночь. И это были в основном украинские песни.
   Соберутся хохлы в нашем доме, усядутся за круглым столом друг к другу наивозможно близко и всю ночь поют. Всю ночь! и как поют! Выпивают, закусывают, шутят, говорят о том о сём, но более всего – поют! Было на душе много такого, что можно только в песне выразить, высказать.

У нас есть запись на кассетнике, мама с папой поют украинские песни, те песни, которые они пели в Миньяре. Такая вот памятка.
Мне так запало в душу: украинский язык-говор – мягкий, музыкальный, певучий, а уж песни украинские такие мелодичные, напевные.
Как по-другому скажешь – сердечные.
Родители, друзья родителей, такой вот ближний круг – пели-проживали песню. Это было высокое искусство, высочайшая художественность. Что было в душе, то было в слове-мелодии. Потому так и получалось искренно и красиво, и – душа в душу – сердечно. В такие вечера – вечера песенные, я, ещё совсем даже не подросток, ощущал, насколько взрослые, сидящие за столом, близки друг к другу.  Ближе и невозможно быть.
Что делает людей родными при сходственности образа жизни и общности мировоззрения? Общий совместный труд на пользу всех и каждого, и песня.
Труд и песня – раньше они были неразделимы…
Родители, друзья родителей – носители народной музыкальной культуры, высокой культуры исполнения. Особая заслуга в этом папы. У маминых родителей, моих бабушки и дедушки такого культа пения не было. А папа часто вспоминал, как мужики перед Пасхой у них в селе ходили на спевки, как чудно они «спивали». Папа в церковь не ходил, да её в Миньяре сразу после революции закрыли, ходить некуда было, в бога не верил, но церковное песнопение на Пасху запомнил на всю жизнь, украинских песен знал бессчётно. Я уже в сознательном возрасте стал понимать, насколько папино пение значимо. Но, ума не хватило, записать, составить каталог. Что-то записал, а большее кануло в безвозвратность…А мама? А мама выучила все папины песни, и они пели вдвоём или в компании.
Крохи, остатки былого, некоторые песни, что осталось в памяти:
«Ночь яка мисячна»,
«Ти ж мене пидманула»,
«Ихав казак за Дунай»,
«Цвете терен»,
«Взяв би я бандуру»,
«Копав, копав криниченьку»,
«Кари очи, чорни брови»,
«Ой за гаем, гаем»,
«Солнце низенько»,
«Ой, хто п,э, тому наливайте»,
«Песня о рушнике»(она как народная считалась),
«Реве та стогне Днипр широкий»,
«Пироги»…
«Пироги» были своего рода застольной песней. Как грянут хохлы припев:
«Ой, чула, чула, чула…» - потолок и стены в доме трясутся.
Чаще всего пели «Ночь яка мисячна», «Цвете терен», «Пироги».
А ещё они в лад и с большим подъёмом пели «Не забывай»…
Много пели…

А у нас с братом  слушаем радио. Сестрёнка маленькая. Они с мамой всё напевают. А мы с братом у радио. Самая для нас «зыканская» передача - «Опять двадцать пять». С 1968 года каждодневный праздник, только очень короткий, моргнуть не успеешь, а уже заканчивается. Передача динамичная, энергия так и прёт и ничего лишнего. Слушали мы её всего с полгода – в Миньяре, а когда переехали в Ашу, на Дубовую горку, что-то она у нас потерялась…
Какие песни  «Опять давдцать пять» выдавало!
«Последняя электричка», «Манжерок», «В путь», «Шейк», «Телефон», «Человек из дома вышел», «Как провожают пароходы», «Топ-топ топает малыш», «Лучший город Земли», «Королева красоты», «Рыжик», «Я тебя подожду», «Билет в детство», «Чёрный кот», «Песня про медведей», «Помоги мне», «Ты не печалься», «Маленький принц», «Ничего не вижу», «Лесорубы», «Ребята 70 широты»,песни из кинофильмов «Операция Ы и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница»…

Время миньярского жития. Какое оно насыщенное, переполненное беспредельным переживанием-восхищением. Наши сердца нараспашку открыты удивительному миру. Открыты так , как уже больше никогда не  откроются…
Больше такого не восторга не испытаешь, не вернёшь…
Музыка! музыка может вернуть…

«Наши» певцы!: Муслим Магомаев, Полад Бюль-бюль  оглы, Майя Кристалинская, Тамара Миансарова, Аида Ведищева, Елена Камбурова, Лидия Клемент, Эдард Хиль, Эдита Пьеха, Владимир Макаров, Эмиль Горовец, Нина Бродская,Вадим Мулерман, Валерий Ободзинский…

Песни Аркадия Островского были на слуху и у взрослых и у нас – подростков. Сказать, что мы ими заслушивались, что мы их пели – нет. Но они входили в наш музыкальный фон, в нашу музыкальную ауру – они были на слуху и не надоедали. Потому что только что прозвучавшую песню сменяла другая, не менее интересная. «Наша» музыка, которая звучала по радио, всё время обновлялась.
Получалось, что музыка у нас всё время – новая:
 «Пусть всегда будет солнце» (Л. Ошанин),
«Песня любви», Л. Ошанин («Буря смешала землю с небом…»)
«Песня остаётся с человеком»(Л. Ошанин),
«Как провожают пароходы» (Л. Ошанин),
«Лесорубы» (Л. Ошанин)…

«Отыщи мне лунный камень…»
звучит из углового дома, что напротив моста через Сим.
Я возвращаюсь из музыкалки. Была специальность. Вера Григорьевна меня похвалила. Сдал пьесу на твёрдую четвёрку, а что играл, не помню.
А помню
мост, речка, высокий бирюзовый купол неба,
«отыщи мне лунный камень»,
месяц над Пожарной горой.
Всё мне родное, знаемое, но сейчас – в дымке, словно через какой-то драгоценный камень, но не мерцающий, а такой, с дымчатой поволокой.
И тоска , и грусть на всём, томительная, вдохновительная грусть –
всё родное и близкое,
и всё такое необычайно прекрасное:

«Отыщи мне лунный камень,
Сто преград преодолей
За морями, за веками
В древних кладах королей…»

«Лунный камень» ( И. Кашежева)…
и осталось со мной -
отыщи мне лунный камень…

А Робертино Лоретти – «Ямайка»:
 так и никто не перепел – один он. единственный.
«Ямайка» была нам очень по нраву. И в наших душах - «Каникулы любви». Дуэт «Пинац»…
где-то за морями, за горами…
«У моря, у синего моря…» это как синяя птица…

Июнь. Утро. Валера Крюков уже включил динамик: «А на кладбище всё спокойненько». Валера гораздо старше нас, с нами почти не водится. Иногда пригласит послушать радиоприёмник, который сам собрал. Иногда приглашает послушать магнитофон. Но это очень редко.
Вывесил на угол дома динамик, подключил маг, и крутит с утра до вечера.
И как мне запомнилось, более всего «А на кладбище всё спокойненько»:

«А на кладбище всё спокойненько
Ни врагов, ни друзей не видать.
Всё культурненько, всё пристойненько,
Исключительная благодать…»

Такая весёленькая была у нас улочка…

Автор песни Михаил Ножкин.
Сначала я знал его как замечательного актёра по фильмам
«Каждый вечер в одиннадцать», «У озера», «Освобождение»,
«Ошибка резидента», «Судьба резидента», «Хождение по мукам».
А он ещё автор таких «нашенских» песен, как
«Последняя электричка», (Д. Тухманов),
«Девчонка-проказница» (Д. Тухманов),
«А ты люби её, свою девчонку» (Д. Тухманов).

А ещё, когда что-то сильно достанет, и хоть изматерись весь, – не помогает,
песня – поможет…

 «Мы так давно, мы так давно не отдыхали.
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали
И завтра, завтра, наконец, последний бой.
    Ещё немного, ещё чуть-чуть,
    Последний бой, он трудный самый.
    А я в Россию, домой хочу.
   Я так давно не видел маму…»

И дворовой, народной  стала песня «Берёзовый сок» (автор Е. Агранович) в исполнении М. Ножкина:

«Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал.
Что имел – не сберёг, что любил – потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал…»

Я её слышал на вокзале, в общежитских застольях, во дворах…
Я её слышал в народном, дворовом исполнении в Аше, Миньяре Уфе, Москве, Галле, Копейске, Каслях, Златоусте, в Нагорном, в Южноуральске…
Я её слушал на Бажовском фестивале…

Самая полная отдача, самый высокий эмоциональный подъём на Бажовке –
ночь:
хоры и ансамбли соберутся вокруг костра и – поют! Поют так, как днём уже не споют. Эмоциональный запал пропал. Аура не та. Да ещё днём – со сцены, для зрителей, а вкруг костра – для себя, а получатся – для всех…
Это такое пение – каждого обнять и расцеловать:
милые вы мои, хорошие,
до чего же вы хорошие…
В одну из Бажовок такой хор  -  из Магнитогорска – расположился около нас.
Ночь…но разве ночь на Бажовке для сна?
Мы с Нелей Михайловной Гусёнковой подошли к  костру.
Там два баяниста виртуоза любую песню – сразу..
К ним ещё кто-то присоседился, впадает в экстаз от пения. Они его, не знаю почему, Гинекологом величают.
Песню споют, а пока решают, какую следующую петь, выпивают – но чисто символически:
-Гинеколог, разливай!
Гинеколог разливает и одновременно признаётся в любви всем и сразу:
-Как вы поёте, как вы поёте! до чего вы все красивые!

Весенняя распутица, снег сырой, проваливается. На стадионе в снегу ходы делали, строили стенки, брали их с бою. По улице канавы прочищали, давали талой воде свободный ход. Что-то заскучали, вроде всё переделали. Витя Рыжов позвал к себе, записи на магнитофоне слушать.
До этого в клубе Новостройки показывали фильм «Вертикаль», но как-то он мимо меня прошёл. У Виктора на маге были записи песен Высоцкого из этого фильма. Вот так я его впервые услышал Высоцкого, ещё ничего не зная о нём. А песни запомнились, запечатлелись. В них было что-то отличное от всего того, что я слышал:

«Если друг оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так;
Если сразу не разберёшь,
Плох он или хорош, -
Парня в горы тяни – рискни! –
Не бросай одного его:
Пусть он в связке одной с тобой –
Там поймёшь. кто такой…»

«Здесь вам не равнина, здесь климат иной –
Идёт лавина одна за одной…»

«Мерцал закат, как сталь клинка.
Свою добычу смерть считала.
Бой будет завтра, а пока
Взвод зарывался в облака
И уходил по перевалу.
   Оставить разговоры!
   Вперёди вверх, а там…
   Ведь это наши горы –
Они помогут нам!...»

«В суету городов и в потоки машин
Возвращаемся мы – просто некуда деться! –
И спускаемся вниз с покорённых вершин,
Оставляя в горах своё сердце…»

Вообще хорошую для нас, пацанов, музыку надо было искать и добывать. На блюдечке никто не принесёт: слушать радио, где-то у кого-то списывать слова, ходить несколько раз на один и тот же фильм, чтобы запомнить слова песни, делиться, кто что слушал, слышал…

Уже за полночь, тихо-тихо включаем радио и «Слушаем музыкальный глобус», а после переезда в Ашу – «Запишите на ваши магнитофоны». Вёл эти передачи Виктор Татарский. С какой музыкой он знакомил! как он рассказывал! – как это всё быдл необыкновенно. Мы бредили его передачами. Потом он вёл ещё «На всех широтах», и с 1967 года, если я не ошибаюсь – «Встреча с песней»: задушевная, дружеская интонация, тёплый, проникновенный тембр, прекрасная речь, очень стройная, выверенная манера подачи материала – среди радио- и телеведущих равного ему нет. Уникальный человек, уникальный журналист, Просветитель – только так. Спасибо ему. Особенно спасибо за то, что он был в 60-ые годы.
Если бы не его передачи – что бы мы тогда знали, слушали? А уж кто что извлёк из просветительских передач Виктора Татарского – дело личного вкуса, пристрастий и мотиваций…

Музыки было и много, и мало. Музыкальных передач было много. А найти «свою» музыку было трудно. Да и какая она, своя? Конечно, был искус запретного, был искус музыки другой, не похожей на ту, что была на советской эстраде.
Много музыки – много музыкальных впечатлений – широкий взгляд и возможность выбора. Я благодарен тому музыкальному многообразию, что вкусы мои музыкальные – многообразны, что я вслушиваюсь во всякую – человеческую – музыку, что я в музыке я ищу человеческое сердце…

Если передачи по радио надоели – опять «Новости» или про Ленина, или про ударников труда, мы включаем радиостанцию «Маяк». Формат 5/25: пять минут новостей, двадцать пять минут музыки. С 1964 года крути ручку настройки, лови позывные – мелодия песни «Подмосковные вечера» - и слушай музыку!
Музыка процеженная, цензурованная, но всё же сколько её!
Музыкальные передачи  «В рабочий полдень», «Мы с вами уже встречались», «Музыкальный Ленинград», «Музыкальная шкатулка» (для детей, но наводила она нас скуку, а вот когда «Сказка за сказкой» - от приёмника не утянешь), «Музыкальный глобус»,  «Музыкальная жизнь за рубежом», «Жемчужины русской песни», «Народные песни», «Музыкальные вечера для юношества», «Добрый вечер», «Популярная классическая музыка», «Из сокровищницы мирового музыкального искусства», «Моя любимая песня»,  «Воскресные музыкальные вечера», «После полуночи», «Встреча с песней», самые популярные музыкальные передачи у молодёжи «Запишите на ваши магнитофоны», «На всех широтах»….

Программа передач на радио конца 60-ых, начала 70-ых годов…
Что там, кто там?
Каждый день через полчаса, час, полтора – звучала музыка.
Это была и художественная самодеятельность,
камерная музыка,
русские хоры,
фрагменты из опер,
музыкальная мозаика,
музыкально-литературные композиции,
концерты по заявкам радиослушателей,
отдельно концерты по заявкам радиослушателей братских республик,
новости музыкальной жизни страны,
концерты-очерки,
одноактные оперы,
балеты, оперетты…

Да, музыка была профильтрована, отцежена, было много трескотни, вранья. Большей частью власти пытались внедрить в сознание «правильную» музыку, а «неправильную» тщательно пытались скрыть. А запретный плод сладок. Глупостей хватало. А сегодня?...
Как и вчера, так и сегодня образуется своего рода обойма избранных, которые и главенствуют, царят, правят бал.  Им бы пора отдохнуть от трудов праведных, а они никак не могут понять – «пора, мой друг, пора…». Нет, не могут, тщеславие довлеет. А талантливое, на самом деле талантливое,  где-то там, на задворках, или вообще нигде…
«Вы хорошо, ребята, устроились…»
Список? А список по своему усмотрению…Долгий список…

Записки мои и систематичны, и случайны.
Они не о прошлом – о сегодняшнем – что осталось.
Многие популярные песни я не упоминаю только потому, что они шли как бы фоном, как постоянный шум: поют и поют, и ладно. «Шум» не в отрицательном смысле, мы к такой музыке относились нормально, просто у нас была «своя музыка».

Задаюсь вопросом, странно мне,
почему не звучит, её как бы нет, песня «Хотят ли русские войны?»,
почему не звучат «Журавли», «Бухенвальдский набат»
(В. Мурадели  - А. Соболева)…
многое не звучит…навсегда?...
новое время – новые песни?...

А сколько звучали «Подмосковные вечера» (В. Соловьёв-Седой – М. Матусовский), «Одинокая гармонь» (Б. Мокроусов – М. Исаковский)!
«Подмосковные вечера» перепеты на немецком, итальянском, французском, английском, шведском, испанском, венгерском, китайском, японском, эстонском, финском, иврите, вьетнамском, турецком языках…
«Одинокую гармонь» пели на немецком, английском, французском.
Её, под названием «Прекрасный май» пел Ив Монтан…
Почему не звучит? Нет востребованности?
Потребность формируется или просто сваливается с неба?...
Человек – средство для манипуляции, двуногое без перьев и больше ничего?

А что мы делали на уроках пения в школе?
Мне более запомнились уроки пения в начальной школе,
вела их наша учительница,
конечно, самая лучшая учительница начальных классов
Валентина Викторовна Малей.
Пели мы с её голоса, нравилось петь:
«У дороги чибис,
У дороги чибис.
Он кричит, волнуется, чудак:
Ах, скажите, чьи вы?
Ах, скажите, чьи вы?
И зачем, зачем. идёте вы сюда?...»

Я очень ясно себе представлял чибиса, который весь трепещет и волнуется,
и очень за него переживал. А песенка эта так и называется «Песенка про
чибиса»( И. Иорданский -  А. Пришелец).

Как пели, так мы себе и представляли, так и чувствовали:

«То берёзка, то рябина,
Куст ракиты над рекой.
Край родной, навек любимый,
Где найдёшь ещё такой…»

Конечно, родной, конечно, любимый
«Наш край»( Д. Кабалевский – А. Пришелец).

Пели «Взвейтесь кострами, синие ночи!» (С. Ф. Кайдан-Дёшкин – А. Жаров):

«Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры – дети рабочих.
Близится эра светлых годов,
Клич пионеров: всегда будь готов!...».

Пели «Про картошку» (В. Попов, текст переработан – А. Жаров):

«Ну, споёмте-ка, ребята…
Жили в лагере мы как…
И на солнце как котята…
Грелись эдак, грелись так…»

Летом мы «жили» на улице: дома всё переделать, что надо, и у родителей отпроситься на речку. А там: вода плещет-играет, пахнет тиной. Камней сколько интересных, можно всякие лагуны и заливы выкапывать. Там костёр, печёная картошка и «наши» пацанские песни…

Вечером укладываемся спать.
Компания сердечно настроенных и спетых взрослых проходит мимо нашего дома. Тихо, деликатно  напевают:

«Вечер тихой песнею над рекой плывёт.
Дальними зарницами светится завод.
Где-то поезд катится точками огня,
Где-то под рябинушкой парни ждут меня.
   Ой, рябина кудрявая,
   Белые цветы,
   Ой, рябина, рябинушка.
   Что взгрустнула ты?»

«Уральская рябинушка» ( Е. Родыгин - М. Пилипенко).
Так же деликатно и с тонкостью поют  «Текстильный городок»( Я. Френкель - М. Танич).

Но особенно задушевно, совсем родное, щемящее – поют «Подмосковные вечера»…

«Не слышны в саду даже шорохи.
Всё здесь замерло до утра.
Если б знали вы, как мне дороги
Подмосковные вечера…»

Слушаешь, и явь переходит в сон, даже не углядишь, как это произошло…

Многие песни сначала вспыхнут яркой звездой, а потом, нет, не гаснут, - мерцают, светят скромно, но – светят…
Месяц, два, полгода со всех сторон Лидия Клемент пела про Карелию, и мне Карелия снилась, да и сейчас – снится: «Карелия» (М. Попов – Ю. Принцев).


«Селена» Доменико Мадуньо, а нам её «преподнёс» вокальный квартет «Аккорд» - вот это была музыка!  Ни один танцевальный вечер в школе без неё не обходился. Меня, можно сказать, умиляет «Селена»: как простенько, а как задорно! Спляшем, станцуем…
А ещё были «Пингвины»(В. Купревич – Г. Горохов), «Манжерок» (О. Фельцман – Н. Олев)…

Опять зарядили-зачастили дожди. На улицу не выйдешь. Зато книжка у меня – закачаешься – Майн Рид «Всадник без головы». Читаю, слушаю…
Дождь притихнет
и -
редкие капли начинают постукивать по крыше,
сначала вразнобой,
капель всё больше,
и они, как бы прислушиваясь друг к другу, образуют согласный «хор»…
я слышу ритм и выстукиваю по крышке стола ритмический рисунок.
Но это совсем недолго, ритм сбивается,
ровный шум-гул наполняет веранду.
За окнами мокнут яблони и грядки, в палисаднике – ирисы,
а на улицах в лужах – пузыри.
И теперь я наблюдаю за пузырями и тоже стараюсь уловить закономерности их возникновения.
Дождь – музыка…
Мелодия? – пожалуй и нет, а вот прихотливый ритм, как мелодия…
такой шепчущий-шелестящий, ласковый, добрый, если ты под крышей,
если тепло и уютно, если книжка в руках…
мелодия-ритм, шум-шелест…

Ещё два музыкальных миньярских впечатления, о которых я уже упоминал в других рукописях. Но они, эти впечатления, на всю жизнь, потому и возвращаюсь…
В музыкалке порекомендовали сходить в кинотетар «Юность» и посмотреть фильм-оперу «Хованщина». К своему удивлению обнаружил, что мне это интересно.
Фильм многоцветный, зрелищный, мощный.
Какие страсти сердец человеческих! Нет, не скучал. Жаль, поделиться впечатлениями было не с кем…
Смотришь и забываешь, что все действующие лица – поют.
Они – не поют, они – живут: стрельцы, Хованские, Досифей, Марфа, раскольники-самосожженцы…такой накал страстей…
Пение как естественная речь.
И «Рассвет на Москве-реке».
Я не могу о такой музыке сказать, что она – красивая, что очень переживательная, она – живопись.
Я не столько слышу, сколько вижу рассвет на Москве-реке –
живописная музыкальность, музыкальная живопись…
колокольный звон,
покой,
просветление…
И протяжный народный распев – он такой русский, он сама – русская душа…

«Когда нельзя что-то выразить речью, обычными словами, на помощь приходит музыка…»

В Миньяре я смотрел фильм-оперу А. С. Даргомыжского «Каменный гость».
Мелодический речитатив –почти  живая речь. Мне это близко и понятно.
Надо сказать, и сама опера не утомляет: всего-то час и двадцать минут.
В ней нет арий и хоров, потому и смотришь её на едином дыхании…
И что дальше? Увлёкся оперой? Да ни в коем случае!
Мне было достаточно, что я оперу могу слушать-смотреть и находить в ней что-то интересное.
А влекла меня, конечно, музыка попроще и полегче.

Январь. Стужа-мороз. Поздний вечер. Печь жарко натоплена.
Поужинали и все занимаются своими делами. Папа читает газеты. Мама вышивает. Марк доучивает уроки. Галинка играет в куклы.
Я выключил свет на кухне, шторки в комнату зашторил, чтобы свет не мешал, и сел  на скамейку у окна.
Чуть поблескивает ледяной лес на стёклах, а в трубе завывает ветер.
Вой монотонный и в тоже время разнится:
то чуть выше, то чуть ниже, громче, тише.
В нём много дикости, мертвенной пустоты, отчаяния,
но он – живой:
скулит, плачет, жалится.
Слышу, как ему, всеми брошенному,
одиноко,
как жаждет он участия-тепла…
Воет, жалится, плачется,
а потом  затихнет,
устроится поудобнее в тёплой трубе
и спит до утра...

Мы переехали в Ашу…
Друг мой миньярский, Володя, серьёзно занялся современной западной музыкой. Приобрёл маг и записывал, где что найдёт и услышит.
У меня магнитофона не было,  я по ночам слушал Виктора Татарского…
Он исчезал и появлялся вновь, и передачи его назывались по-разному. Но всегда – это было самое интересное, самое-самое для нас…
Два года мы жили на Дубовой – тягучее и во многом тоскливое время. Но была музыка.

Марк у Толика Масленникова взял на послушать долгоиграющую пластинку «Поёт Дин Рид». Какая заводная это была музыка!
Я впервые услышал «Хаву нагилу» - это же огонь, на месте не усидишь, под стать нашей «Цыганочке», ещё «Белла чао» и ещё несколько зажигательных мелодий. Слушал взахлёб, а бабушка ругалась и причитала: надо было чистить в хлеву, убирать навоз, скинуть Марте с телёнком сено, принести домой дров, снег кое-где убрать. Надо было идти носить воду из-под горы, а какая тут вода, когда поёт Дин Рид!
Тут сама жизнь в полную силу! Всё отдаю за Дин Рида!
А бабушка костерит мою музыку, причитает и грозится, что пожалуется родителям. Что делать?! Выключаю  - с величайшим сожалением – проигрыватель и иду выполнять повседневные дела. А ещё надо учить уроки,
на баяне пьесы разучивать, а там и в школу – одна унылость и нет никакой настоящей жизни. Но будет, будет время, и опять запоёт Дин Рид!
«Поёт Дин Рид»!

    Появились в магазине «Культтовары» пластинки «Всем, кто любит песню». В магазине я не купил, а каким-то образом мама разрешила и я выписал пластинки через почту. Прислали.
Первый выпуск «Всем, кто любит песню» мне кто-то дал послушать:
Э. Пьеха «Наш сосед» (Б. Потемкин), Н. Бродская «Как тебя зовут» (В. Гамалия – М. Танич), М. Магомаев «Падает снег» ( С. Адамо, русский текст л. Дербенёва), А. Ведищева «Будь со мною прежним» (В. Шаинский – О. Нагорняк), В. Макаров «За туманом» ( Ю. Кукин), Э. Горовец «Ты» (А. Челентано, русский текст О. Гаджикасимова).
А второй был у меня в личном пользовании: глубокий поклон и спасибо советской почте.
Музыка…
Самое главное, чтобы в доме никого не было. И если выдаётся сколько-то такого времени, то я – счастлив: я наслаждаюсь, я восторгаюсь, я упиваюсь музыкой до самого донышка души. У меня праздник – на весь мир!
Филиппинки ансамбль «Пити-пити», А. Дедич «Черемшина»,
Ф. Синатра «С тобой», Р. Армен «Вен-вен-вен», М. Николова «Август»…
Самый для меня подарок в этом выпуске – Мануэль «В эту ночь»…

Сколько? Пятьдесят лет прошло, подключились и мы к Интернету.
Володя миньярский звонит:
-Как, что, то да сё, помнишь…
-Помнишь…
-А помнишь «В эту ночь» Мануэля»? Вот бы услышать…
-Да чего там искать…
У себя я сразу нашёл – а чего там искать, врубил, оживил окружающий ландшафт. Людмила на это смотрит скептически, в не очень большой восторг приходит. Вот и не с кем «В эту ночь»…
Володя в силу своего сложившегося характера всё до Интернета не может дойти. Хотя у него всё есть и всё включено.
Поехал я  к нему в гости , ящик включили, нашли эту самую «В эту ночь»…
Музыка…
Нам бы давно пора в колее быть и о земном и обыденном мыслить, а мы , два дикаря-недоумка, вместе с Мануэлем и таким же хриплыми голосами –
«В эту ночь», а какая ночь, когда – круглый день, солнце блещет, а небо – голубее не бывает –и  весь дом на ушах:
-Опять этот ковбой рок-н-ролл завёл…
Да не рок-н-ролл это, а «нашенский» твист. Уж простите дяденьки-тётеньки, бабушки-дедушки, мы же по чуть-чуть – музыки «забойной»,
а выпивать – ни полстолечка, нам – музыка – пьяней всякой водочки…
Мануэль «В эту ночь»…
не люблю праздники, они – заканчиваются - и очень быстро…

А на маленьких пластинках-миньонах были «Восточная песня» (Д. Тухманов –О. Гаджикасимов) и «Одиннадцатый маршрут» (В. Шеповалов – А. Ольгин).
«Восточную песню» я мог слушать денно и нощно.
Ах, как всё там было моё:

«Льёт ли тёплый дождь…»
А «Одиннадцатый маршрут»:
Ходит одиноко по свету…»

И вообще вся музыка, что я слушал, была моя, я сам был – музыка…

И задаюсь я вопросом, на который нет ответа: вот если бы не было таких песен, таких исполнителей, если бы я их не слышал, какой бы я был?
Музыка заводила и заводит меня, переворачивает, пронзает насквозь.
Подпеваю, танцую, живу…а потом надо возвращаться к весьма обыденным делам и всяким суетностям, а возвращаться – не хочется, но и музыка не может быть вечной. То есть она там, в хрустально-янтарных мирах – вечная, а здесь, на земле – труды и дни…

«Ладу» орали все, кому не лень, особенно выпивохи-алкоголики:
 «Под железный звон кольчуги…»
У Мулермана -  голос... А песня-то, в общем-то, дурацкая, и мотивчик дурацкий, да зато взял да и запел за всякими, очень даже может быть  дурацкими делами.

Вечер. Возвращаюсь из школы. Заря. Сентябрьский погожий вечер. Вишни горят насыщенно-оранжевым и бордовым. Жгут в огородах костры. Пилят дрова. Улица долгая, длинная, и идти мне по ней долго, и хочется, чтобы она не кончалась…на этой улице, в доме с белыми резными наличниками,  палисадник перед домом весь в цветах, живёт девушка. И каждый вечер, я – не надеясь – надеюсь, - опять она будет у ворот, и мы, опять, случайно, встретимся глазами, и я пойду дальше, а она закроет калитку, но от этого – случайного взгляда, - так хорошо, это что-то такое, какое-то неизъяснимое блаженство, какая-то высшая радость, что-то чудное, прекрасное, вдохновенно-осеннее, как листья вишни насыщенных и глубоких, сильных тонов и – в дымке, в голубоватой дымке,
как ласково-трогательное доброе прикосновение …
И пока иду по улице,  Эдита Пьеха из дома, что напротив дома с резными белыми наличниками,  поёт:
«Я от горечи целую, всех, кто молод и хорош…».
И мне от вечерней зари, от вечерних осеннестей, от блёклого пустого неба, в котором уже чуть-чуть проглядывают махонькие звёздочки, мне от всего этого тоже и блаженство, и горечь-грусть…

   А в музыкалке? А в музыкалке нравилось мне учить прелюдии и фуги Баха, конечно, адаптированные, ученические, простенькие, но космизм в них был, драматический напор был, - учил, учил, корпел. С космосом я прелюдии и фуги не соотносил, но их мощь меня покоряла. Когда дома никого не было, я разворачивал меха во всю, на фортиссимо играл, и мне представлялось, весь мир играет со мной – эту маленькую, простую фугу. А какой колоссальный размах!
Учил то, что предлагали преподаватели, учил по необходимости – надо.  Что-то нравилось, играл и для себя: Боккерини «Менуэт», И. Кирнбергер «Фугетта», А. Гедике «Фугато», А. Алябьев «Соловей», Э. Григ «Песня Сольвейг», В. Моцарт «Турецкий марш», И. Дунаевский  «Вальс из к/ф «Кубанские казаки», И. С. Бах «Жига».
Ещё в Миньяре выучил «Тему Паганини», даже сам пробовал «сочинять», перебирал кнопочки баянные, представлял, что я композитор, такую музыку сочинил…мало-мало до серийной техники не дошёл.

   Мой сподвижник по музыкальной и деревянной части Юра как-то сказал:
слушать, это хорошо, но вот когда сам играешь… да, когда сам играешь, пусть очень простенько, пусть весьма корявенько, пусть и музыкальных способностей – никаких, но коли душа просит, коли сам играешь – живёшь, как сильно живёшь…
   Восхищался и по хорошему завидовал ребятам, которых природа одарила музыкальными талантами. Один из самых талантливых, с кем довелось учиться в миньярской музыкалке – Гера Лычёв. Какие инвенции, какие токкаты играл! Как мне говорили, закончил он консерваторию, преподаёт, выступает с сольными концертами.

Всем ученикам музыкалки необходимо вести «концертную деятельность».
Первое моё выступление было на 7-ое ноября перед трудящимися. Концерт был сборный, выступали преподаватели и ученики. Я в первый раз в «концертном костюме»: чёрные туфли, чёрные брюки, белая рубашка и, что для меня непостижимо – бабочка. Я – и на шее бабочка. Пацаны с нашей улицы увидели бы меня в таком «прикиде» - вот бы похохотали. Ну ладно – бабочка. А как выступать? Играл я «Во Харькове дождь идёт», выучил на пять. А на сцене разволновался – дальше некуда. Руки трясутся, боюсь, что всё перезабыл. Как-то умудрился сыграть. Но своё сногсшибательное волнение так и не смог победить, ни в этот раз, ни во все последующие.
Я и специальность на выпускном сдал на четыре только из волнительного дрожания рук и общей нервенности. Дома-то я играл с упоением.
И хотя учёба в музыкалке отнимала много времени, отнимала моих уличных друзей и учёба мне давалась трудно, я очень благодарен маме, что она проявила инициативу в деле моего музыкального образования.
И преподаватели по специальности у меня были люди доброжелательные,
ценили, что я – трудяга, а способности – где бы их взять?
На, казалось бы, посторонние темы много беседовали. С Верой Григорьевной Сомиковой (Миньяр) – больше о прочитанных книгах, С Анатолием Гавриловичем Карнацким – о жизни…

На улице Толстого, куда переехали после Дубовой, началась другая жизнь, и музыкальная жизнь – другая.
Музыкалку я закончил, гора с плеч свалилась. Баян не то, что забросил, но редко брал его в руки: сборников с хорошей музыкой было не найти, а что было у меня из музыкальной литературы, всё интересное я переиграл.
Родители купили новый радиоприёмник, с хорошим проигрывателем. Брат после службы поступил в военное училище в Киеве. Перед армией он немного поработал на заводе, с первой получки купил магнитофон «Мрия». Теперь магнитофон был мой, но я мало что на него записывал. Больше слушал долгоиграющие пластинки. Марк, приезжая на каникулы, привозил пластинки: украинские ВИА, «Поёт Марк Бернес», «Песняры».
На танцы я не ходил, а музыку с танцплощадки слушал: через речку очень даже хорошо слышно было.
«Гоняли» Джордже Марьяновича. Он тогда был сильно популярен. Голос и совсем даже не очень, но зато – «свой» парень, поёт раскованно, свободно, и, как рассказывали, а где я его мог увидеть? на сцене не столбом стоит, а с народом общается.

Вечер,
солнце уже за Липовой горой,
отсветы над рекой пылают,
яблоневый аромат,
а на том берегу:

«К долгожданной гитаре я тихо прильну,
Осторожно и бережно трону струну…
   От зари до зари,
   От темна до темна
   О любви говори,
   Пой, гитарная струна!...
И, конечно же, «Марко Поло», «Маленькая девочка», «Голубые глаза», «Три года ты мне снилась…»…
А ещё Радмила Караклаич сердце ворошила и по темечку стучала:
«Селена твист», «Маленький мальчишка маленький кораблик…», «Кони-звери», «Падает снег», «Mammy blue» (это я уже после армии услышал), «Сердце на снегу»…

Марк Бернес…Песни в его исполнении всегда доверительно-близки. Разговорная интонация, без поучения, без назидания, о простом, добром, человечном. Пение - душа…
Про известных людей всяко-разно пишут. И про Бернеса тоже.
Ну а мне какое дело?
Я -  человека – слушаю…он многое о чём поведал…
Он и в Миньяре звучал: «Если бы парни всей земли» (В. Соловьёв-Седой – Е. Долматовский), «Я люблю тебя, жизнь» (Э. Колмановский – К. Ванешенкин),
«С добрым утром!» (О. Фельцман – О. Фадеева), «Хотят ли русские войны» (Э. Колмановский – Е. Евтушенко), но как-то не доходило.
А в Аше, на улице Толстого, под августовские вечера, сентябрьский листопад, под завыванье вьюги – давайте печалиться и радоваться, и прозревать: «Тёмная ночь» ( Н. Богословский – В. Агатов), «Я работаю волшебником» ( Э. Колмановский – Л. Ошанин), «Я спешу, извините меня» (Я. Френкель – К. Ваншенкин),  «Когда разлюбишь ты (Э. Колмановский – И. Гофф), «С чего начинается Родина» (В. Баснер – Л. Ошанин), «Всё ещё впереди» (Э. Колмановский – К. Кулиев, перевод Н. Гребнева), «Три года ты мне снилась» ( Н. Богословский – В. Фатьянов)…
В Аше я «открыл» для себя и «Шаланды» (Н. Богословский – А. Агатов), которые слушал бессчётное количество раз, как и другие его творения.

Но более всего трогают меня две его песни: «Враги сожгли родную хату» (М. Блантер – М. Исаковский) и «Журавли» (Я. Френкель – Р. Гамзатов, перевод Н. Гребнева).

Её художественное совершенство – музыка, стихи, исполнение – в безыскусности, в простоте, которая очень глубинна…
народный взгляд, народный рассказ, горе народное…
Судьба солдатская, а горе – народное…

 «Журавли» - как поминовение о всех ушедших…
Вот бывает так: человек живёт, что-то делает, размышляет, радуется, а может быть вся жизнь и смысл её был – спеть песню, как жизнь прожить…

«Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…»

Слушал «Песняров»…

Мы в детстве и будучи подростками слышали разную музыку: народную, эстрадную, дворовую, танцевальную, даже слушали, приходилось, классику.
«Зарубеж» капиталистический был от нас закрыт, но и тут находились варианты. В музыкальном поле, как и во всяком другом было противостояние «отцы» и «дети».
А классика?
А классика, что в Миньяре, что в Аше была далека от народа, как от взрослых, тем более от нас.
Опера, балет – за пределами понимания и уважения. Инструментальная серьёзная музыка – пиликанье, гормоза, волынка и т. д.
Мама рассказывала, как в Миньяре целый самосвал с  пластинками на 78 оборотов списали и увезли на свалку.
Государство прилагало гигантские усилия, чтобы народ привлечь к классической музыке. А народ оказался глух и нем к высокому искусству.
Может быть сегодняшняя культурная политика – куда кривая выведет? то есть на авось, очень даже свободно, но в пределах уже коммерческих ( а они ещё монолитнее и вообще более непробиваемые, чем партийное руководство) правил? – верной дорогой идёте, товарищи! А по иному?
Ну это так, присловье…
Классика – трудна, для её полноценного восприятия нужен определённый, достаточно комфортный уровень земной, материальной жизни. Да и вообще, зачем она, серьёзная? Серьёзности каждый день сколько угодно.
Сделайте красиво, чтобы – отдохнуть…
Человеку для обеспечения своего существования нужно здоровье, еда, одежда, крыша над головой…остальное – избыток?
А если нет, то зачем? Зачем что-то ещё искать, помимо благополучного существования? Я не знаю…

ВИА «Поющие гитары»: «Сумерки», «Люди встречаются», «Нет тебя прекрасней», «Песенка велосипедистов», «Карлсон», «Цыганочка», «Синяя птица», «Прекрасное воскресение», «Неприметная красота», «Проводы»…
Песня всех времён и народов – «Синий иней».
«Синий иней» звучал на ледовом катке, в доме по радио, в магнитофонных записях…
необозримое море музыки – хорошей, где-то простенькой, а может и примитивной, но обращённой к доброй сути человека. обращённой к сердцу. Океан музыки – океан любви…
Я и на сегодняшнее талантливое отзывчив: есть, есть, как и во все времена, есть удивительно талантливые ребята. есть красивейшая музыка, всё это есть и сейчас, и даже может быть в большей степени, чем прежде, но её- музыки – нет вокруг, нет музыкальной ауры, общей музыкальной ауры при всей разности вкусов…отчуждение всех от вся идёт полным ходом…это время такое, или навсегда?
Поэтому моя рукопись – музыкальный каталог: в слове запечатлеть какое это было музыкальное время и - осталось – но - рассыпалось на кусочки…

Фантастический голос, мгновение –
и ты уже в иномирье, где только «эти глаза напротив»…
жизнь прошла, а песни остались…
эти глаза напротив…
Валерий Ободзинский:
«Эти глаза напротив» Д. Тухманов – Т. Сашко,
«Восточная песня» Д.Тухманов – О. Гаджикасимов,
«Играет орган» Д. Тухманов – М. Пляцковский,
«Карнавал» К. Свобода – русский текст О. Гаджикасимов,
«Листопад» Д. Тухманов – М. Пляцковский,
«Неотправленное письмо» С. Мелик – О. Гаджикасимов,
«Старый гриф-стервятник» К. Джонс – русский текст Л. Дербенёва,
 «Что-то случилось» Т. Поп – М. Блок, русский текст Д. Иванова,
«Вечная весна», «Белые крылья», «Анжела»…

На улице Толстого. Ноябрь. Проводы в армию.
Падает снег и по ТВ – «Падает снег»…
Сальвадор Адамо поёт.
Поёт так, будто всё знает про сегодняшний вечер  и про завтрашний, и вообще про всю жизнь…
Падает снег, снежинки слиплись в большие лохматые комки-пуховочки и падают так, словно ещё окончательно не решили, где им быть, в небе и на земле…в них столько покоя и умиротворённости…как будто они и на самом деле знают – всё пройдёт…падает снег…
Провожающие, застольные люди, шутят, смеются, выпивают, закусывают, а по ТВ – чудеса цивилизации –
Адамо в снегах пропал, зато на экране фильм-балет «Спартак».
Я ничего не знаю про этот спектакль, я не знаю, что танцуют Васильев, Максимова, Лиепа, но я – вижу – это что-то невероятное:
какая пластика, какая страсть, какая сила…
Может быть, впервые для себя открываю:
человеческое тело само - музыка…
Как мне хотелось досмотреть балет, а потом, не откладывая, взяться за что-то своё, сотворить вдохновенное…
решил: отслужу, вернусь, обязательно классику буду постигать.
Хачатурян, балет «Спартак»…Спартак – Васильев, Красс – Лиепа…
надо прощаться, прощаться на долгих два года…

«Прощание славянки», армия, до дембеля осталось…Построят полк на плацу для строевой подготовки, гоняют вдоль и поперёк, а в конце замполит
вроде как задумается, а кто-то из строя – сегодня-завтра дембеля – крикнет:
«Дембель давай!». Замполит может и матом обложить, но есть в нём душа человечья, после команды: «Шагом марш! грянет духовой оркестр «Прощание славянки», в груди захолонет, и сейчас, в этот миг, да хоть куда,
хоть в бой и жизни не жалко, а лучше – на гражданку.
Шаг печатаем, носок тянем, равнение до невозможности направо…

Везу баян в общагу. Потянуло к кнопочкам баянным. Вечером в общаге развесёлая жизнь: танцы до упаду, гитарные переборы, а баян что ли хуже.
Баян и тогда уже был нечто полуархаическое, но если правильную музыку играть – ох как просто было публику завести. Все были в восторге? Не все!
На всех – не  угодишь, а нам – очень баян по душе.
Тем более, что приобрёл я замечательный сборник, о котором давно мечтал. Там было то, что мне хотелось играть и соответствовало и моим скромным способностям, и уровню подготовки.
Итак, «За праздничным столом», составитель О. Агафонов, Москва, 1976 год.
Прошёлся я по нему от корки до корки, выбрал самое задушевное, выучил и
постепенно у меня сложилась своя «концертная» программа.
Вечерком в комнате, когда ребята разбрелись по всяким делам – играю для души.
Одно дело – слушаешь, другое дело – сам исполняешь.
Простора для размышлений и чувств гораздо больше. И понимаешь музыкальное произведение, которое играешь, гораздо глубже, чем просто слушаешь.
Так  во мне и живёт эта музыка. Раньше играл через день и каждый день. Даже время специально приберегал для баяна.
Начинал, обычно, с мелодии А. Зацепина из к/ф «Красная палатка».
А потом играл, тихо подпевая:
 «Там, вдали за рекой»(обработка А. Александрова – слова Н Кооля),
«По долинам и по взгорьям( обработка А. Александрова – слова С. Парфёнова, лит. обработка С. Алымова), «Катюша» (М. Блантер – М. Исаковский), «Спят курганы тёмные»( Н. Богословский – Б. Ласкин),
«В землянке» ( К. листов – А. Сурков), «Тёмная ночь» ( Н. Богословский – В. Агатов), «Вечер на рейде» (В. Соловьёв-Седой – А. Чуркин), «Огонёк» (автор неизвестен – М. Исаковский), «Дороги» (А. Новиков – Л. Ошанин),
«Где же вы теперь, друзья-однополчане?» (В. Соловьёв-Седой – А. Фатьянов), «Ой, цветёт калина» ( И. Дунаевский – М. Исаковский),
«Одинокая гармонь» (Б. Мокроусов – М. Исаковский), «Уральская рябинушка» ( Е. Родыгин – М. Пилипенко), «А где мне взять такую песню» ( Г. Пономаренко – М. Агашина)…
Для меня, наряду с сборником «Старинные вальсы» это были лучшие собрания музыкальные всех времён и народов.

Мелодии – словно добрая реченька бежит…
Музыка напевная, музыка сердечная…
Русские народные песни…их понимаешь, когда сам поёшь, сам играешь…
Вот когда сам начинаешь напевать, то все монотонности и длинноты исчезают, и, вправду, поёшь – живёшь:
 «Ермак», «Из-за острова на стрежень», «Ой, полна, полна коробушка», «Хас-Булат», «Златые горы»…
В общаге пели (Толик – Анатолий Василич, Шура и я) с очень большим чувством и максимально выразительно «Из-за острова на стрежень»:

«Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные,
Острогрудые челны…»

Особенно налегая в предпоследнем куплете на «в надлежащую волну».
Уж очень «надлежащая волна» была нам по сердцу:

«Мощным взмахом поднимает
Он красавицу-княжну
И за борт её бросает
В набежавшую волну…»

А дальше? Русь, Россия-матушка, жизнь народная:
 «По диким степям Забайкалья»,  «Раскинулось море широко», «Меж крутых бережков», «Живёт моя отрада», «Когда я на почте служил ямщиком», «Тонкая рябина» (сл. И. Сурикова), «Славное море – священный Байкал», «Степь да степь кругом», «Мой костёр», «Калинка»…
Конечно, гимн всех времён всех русских народов «Ой, мороз, мороз». Особенно она нам удавалась в общаге, в летнюю сессию, когда сдавали очередной экзамен.
   Глубокая ночь, очень тёплая, окно комнаты настежь, фонари, шум авто, неявный, приглушённый, жизнь – ключом… с огромным энтузиазмом, со всей силой души – в такую ласковую тёплую ночь:

«Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня.
Не морозь меня,
Моего коня.

Не морозь меня,
Моего коня,
Моего коня
Белогривого.

Моего коня
Белогривого…
У меня жена
Ох, ревнивая.

У меня жена
Ох, красавица,
Ждёт меня домой,
Ждёт, печалится…»

Дошёл я до романсов «Гори, гори, моя звезда»(обработка В. Сабинина), «Я встретил вас» (слова Ф. Тютчева).
Играл и пел Сергея Есенина: «Клён ты мой опавший», «Письмо матери».
Чудный, чудный сборник! Здесь, в этом сборнике были ещё и танго «Тайна» (музыка В. Сидорова) и фокстрот. Фокстрот, можно сказать один из моих «коронных» номеров, чтобы тронуть отзывчивое и нежное девичье сердце, - медленный фокстрот «Цветущий май» (М. Полонский), а если перед этим ударить по струнам  души мелодией из «Красной палатки», а потом пройтись по старинным вальсам…
«Яблочко», «Кабардинка», «Цыганочка» - это мы обычно в два баяна с Шурой для всей публики, кому нравится и кому не нравится то же.
Конечно, кому-то наши баянные концерты были не по нраву, бывали в окно и туфли летели, но главное – нам – такая музыка была по душе. А остальные? А остальные как хотят…
«Коробейники», «Цыганочка» - это же удар по мозгам и по всему сущему.
Ещё мы с Шурой играл твист из репертуара инструментального ансамбля «Венчерз», очень завлекательную для различных вроде как танцевальных движений музыку…
а чего и не потрястись, не подёргаться, не подурачиться….
А когда народ доходил до нужной кондиции, и уже ничего не понимал и даже музыку не слышал, мы ещё и орали что-то как бы на английском языке. Как говаривала наша сокурскница Наташа Плотникова,
«это была такая долбёжка» –
танцуют все!
танцуют без перерыва
и на все времена!
Мы с Шурой были – пофигисты. Главное – у нас душа разворачивалась на триста шестьдесят градусов и свернуть её обратно не было никакой возможности.
А единственное оправдание нашей дикости,
а что мы от такой самодеятельной музыки дичали – правда,
так вот единственное оправдание наше –
мы были абсолютно трезвы и адекватны окружающему миру…
На таких самостийных-стихийных случайных  танцевальных сборищах мы трезвы, как стёклышко, и тверды насчёт алкоголя, как камень…
Мир прекрасен, и как выразить радость: мы – живём! – играем, поём и танцуем…А Шива вообще всё время танцует…

Так было: начало июня, сумерки, тепло, тихо, окно комнаты распахнуто настежь. Я наигрываю мелодии, красивые грустные мелодии, а знакомый парень со спортфака с подружкой  остановились напротив и слушают:
-Ещё сыграй!
и я играю…перебираю кнопочки баянные, а мелодии, редко так бывают,
сами собой выпеваются…

Уже позже появились сборники  О. Агафонова «В кругу друзей» (два выпуска). Там я тоже кое-что нашёл для себя:
«Россия» (Д. Тухманов – М. Ножкин), «Тучи над городом встали» (П. Арманд), «Гляжу в озёра синие» Л. Афанасьев – И. Шаферан), «Берёзовый сок» (В. Баснер – Н. Матусовский):
«Лишь только подснежник распустится в срок…»
А самая большая радость - ноты, наконец-то, наконец-то – «Отговорила роща золотая» (Г. Пономаренко – С. Есенин).
И под баян и без баяна дома, в лес, на остановке, в Точильном, в Широкий дол иду:
«Отговорила роща золотая
Берёзовым весёлым языком…».
И вторит ей «Вечерний звон» (слова И. Козлова).
Здесь ещё несколько значимых русских народных песен:
«Среди долины ровныя» (слова А. Мерзлякова), «Меж высоких хлебов» (Слова Н. Некрасова), «Выхожу один я на дорогу» (слова М. Лермонтова), «Вот мчится тройка удалая», «По Муромской дорожке», «Окрасился месяц багрянцем», «Позарастали стёжки-дорожки».
В других сборниках, которые покупал время от времени, нашёл ещё для себя музыкальные моменты:
«Прощание славянки» (В. Агапкин), Р. Лагидзе «Песня о Тбилиси», «Ноктюрн» (А. Бабаджанян), «Полонез» (М. Огинский), «Манчестер и Ливерпуль» (А. Поп), «Тико-тико» (Ц. Абрэу) – только темп не выдерживаю – пальцы не успевают, «Улица, улица» (А. Дюбюк), Пусть дни проходят» (танго), «Карело-финская полька» (Б. Тихонов) – вспомнил школьную программу.
В сборнике «За околицей» (составитель И. Лунин) откопал русские народные песни, которые долго искал: «Наша жизнь коротка», «Ты воспой в саду, соловейка», «Вот скрылось солнце за горою», «Последний нонешний денёчек»…

В Миньяре, на улице нискосок от нас дом Казьмируков. Хозяин – дядя Павел, любил в компании затягивать «Отец мой был природный пахарь».
Я эту песню не слышал в детстве, а мама рассказывала, как дядя Павел её поёт. Рассказ мамы был юмористический, мне запомнилось. По прошествии долгого времени нашёл ноты. Текст, рифмовка, при всей трагедийности сюжета, если отдельно от мелодии,  воспринимаются как-то странно, но в народной песне, как и во всякой другой настоящей песни, слова и музыка неразделимы. Да ещё интонация, она, наверно, в народной песне главенствует…Потому и получается – с душой…
А ещё в одном сборнике нашел «Под небом Парижа» З. Жиро. – поздновато нашёл, но всё равно – какая мелодия!

    Есть у меня «рукописный музыкальный сборник, ещё со студенческих лет.
Порядком ветхий, порядком истрёпанный, но очень мне дорогой.
Саня, сосед по комнате, к сожалению, фамилию не помню, он женился как-то сразу и от нас ушел, тоже баянист, принёс сборники. А там чего только нет! Я купил толстенную общую тетрадь для нот и стал переписывать, что мне было сильно по нраву. А по нраву мне было там многое.
Наконец-то, наконец-то я стал играть «настоящее» танго: «Брызги шампанского», «Не оставляй меня»; играл «Сиреневый туман», «Каникулы любви», «Вчера», «Кумпарсита»,  «Blue Canary…
Мечтал растопить заледенелое сердце –
но -  харизмы нет, и талантов маловато…
Много усилий затратил, но одолел, выучил «Органную прелюдию до мажор» И. С. Баха в переложении С. Тышкевича и ходил несколько дней довольный:
а как же, Баха играю!...

Сентябрь, листья полетели. В саду тихая тихость. Слышно, как отломился лист – глухой звук, а полетел – бесшумно и на землю пал – не услышишь.
Зато по саду идёшь – шуршание-шорох, такое же покойное, щемящее, как и весь сентябрьский день.
А звучная музыка листьев – шелест-шептание – ветерок по саду бродит и нет ему пристанища, а листьям есть о чём поговорить… если вслушаться…

Всепогодные, но всё же более всего в осенние хмурые ясные вечера – старинные вальсы. Они так похожи друг на друга, словно написаны на одном дыхании, один вослед другому, и они такие разные. Каждый вальс – о своём.
Мелодии, чудные мелодии, трогательные, грустные, лёгкие, печальные – меланхоличные и очень просветлённые. Вуаль-дымка о прошедшем и настоящем, о прекрасной жизни, которая может быть , но которой никогда не было:
«На сопках Маньчжурии» (И. Шатров), «Берёзка» (Е. Дрейзин), «Осенние мечты» (А. Рейдерман), «Воспоминание», «Осенний сон» (А. Джойс),  «Амурские волны» (М. Кюсс), «Грусть» (Н. Бакалейников), «Ожидание» (Г. Китлер), «Над волнами» (Ю. Розас), «Лесная сказка» (В. Беккер), «Дунайские волны» (И. Ивановичи)…
На старинные вальсы я обычно выделял отдельно вечер – под осенние листья, под осенний дождь, под вечернюю, в пастельных серебристо-голубоватых  тонах, зарю…
Равель сказал: там, где кончаются слова, начинается музыка…

Липовая полыхает,
листья – на всём,
а самое особенное, выразительное, щемящее –
жёлтые тяжелые листья на чёрной прозрачной речной воде,
небо в переливах и оттенках тёпло-холодных,
и по-над Липовой и по-над рекой плывут осенние дымы –
жгут костры по огородам и садам…
да, разве это скажешь словами…
старинные вальсы, танго, мелодия из «Красной платки»…

На танцах в общаге и на всяких пьяных и полупьяных  комнатных общежитских сборищах - «коронка» - танго «Помоги мне. После твиста, танго, «Разговора со счастьем», «Песни про зайцев»,  после «Всё было», после «Цыганочки» с выходом и т.д.,  когда уже полный кавардак, кто мог, произносил слова, кто рыдал, а кто и орал, а я уже наполовину не попадал на кнопочки, но музыка – звучала: я рвал меха и душу, и мы, в одном согласном чувстве,  в одном переживании, взывали, очень серьёзно снаружи и совсем несерьёзно внутри, - «Помоги мне»…
помоги мне..
получалось художественно-выразительно и очень реалистично…
с иронией и надрывом – помоги…
Человек, помоги себе сам…
Вроде бы и надежды никакой нет, но надежда всегда жива, потому мы, кто
остался «в живых», всё же пели - страстно декламировали, а я жал и жал  на кнопочки: «Я буду ждать тебя» - кого-чего?
чего ждать, коли жизнь прошла мимо и ждать абсолютно нечего…
и всё же, чтобы не запропаститься в бездну окончательно, напоследок, возвращаясь в этот мир –
мелодия из «Красной палатки»…

«Над окошком месяц» С. Есенина…
В начале июля приехал в Точильный к Чирковым, помогать косить. Приехал вечером, поужинали, чай попили, поговорили о делах насущных. Положили они меня спать в сенках.
А где сон и какой тут спать!
Кузнечики стрекочут без умолку,
травы запахом одурманивают,
из дома хлебом только что испеченным тянет,
небосвод звёздами замерцал,
теплынь-благодать,
в сенках, смолистый аромат от досок,
пряный – от цветов в палисаднике,
ночь,
речка шумит,
пёс тявкнет,
петух попробует голос,
слышно, как по ольховнику ветерок пробегает,
и в ритм, и в лад всему этому деревенскому,
лесному,
гармоничному миру:

«Над окошком месяц, под окошком ветер,
Облетевший тополь серебрист и светел,
Где-то плач тальянки, голос одинокий,
И такой любимый, и такой далёкий…»

Это у кого-то из соседей радио ещё не выключили.
Концерт во исполнение желаний.
Песня в лад, словно тут и родилась, вот сейчас.
Это было одно из таких мгновений, какие редко,
а может и никогда не выпадают в жизни:
самые высокие, самые совершенные.
В такие мгновения я знаю, что ничего выше, чище, прозрачнее, возвыщеннее не будет. Да, это высший миг Бытия. И если в такое мгновение пусть бы и прервалась нить моей жизни, - вот это и будет счастьем. Но мгновение проходит, песня заканчивается, надо жить и исполнять своё предназначение. В чём оно?...

   И ещё было у меня «музыкальное счастье». Ходил я заниматься с ребятами-подготовишками в музыкалку и там преподаватель по народным инструментам дала мне ксерокопировать несколько сборников – я купался в музыке, которая была мне по душе и которую я мог играть:
«Несе Галя воду», «Тече вода каламутна», «Очи чёрные»,  «Цыганский танец», танго «Дождь идёт», «Цыганская венгерка»… Да, это было «музыкальное счастье».

   А в последние годы, вроде я, нынешний, «вольный ветер», что-то мало стал успевать, и время приходится на всё про всё выкраивать, и баян мой большей частью простаивает. Но совесть моя не спит, она меня гложет: нет, баян я не забыл, баян я не брошу, да дела земные так иногда заморозят душу,
пытаются иссушить, что мало-мало руки не опускаются и не знаешь, куда голову приклонить. Перемелется – мука будет, а баян, друг мой сердечный – со мной…

Танцевальный рок-н-ролл, и всякие ему подобные буги-вуги, твист, кантри –
такая музыка – с сумасшедшинкой музыка – заведу, и я – под стать вечно танцующему Шиве – танцую…
танцуй, мир, перевоплощайся, вселенная…
А музыку врубаю на полную мощность, а танцую до беспамятства…
И музыка – с сумасшедшинкой, и сам я  - не того. Но ведь вреда от моих танцев никакого и никому, разве что соседи скривят личики от моей музыки. Но часок можно и потерпеть, тем более, что такая дискотека у нас не часто. Да их обычно в это время и дома не бывает. Конечно, неправильно, всё же надо соблюдать границы громкости. Ну а если душа просит? Ведь такая музыка – с ума сведёт и заведёт неведомо куда, жаль только быстро кончается. Это  Чак Берри, Литл Ричард, Фэтс Домино, Джерри Ли Льюис, «король рок-н-ролла» Элвис Пресли, «Битлз», кантри-музыка…
Мой миньярский друг детства, Володя, как углубился в рок-н-ролл, так из него и не желает выходить. С конца шестидесятых купил себе маг, стал записывать рок, учиться стучать на барабане, на новостройке его товарищ, Раис Сабиров, ещё один загипнотизированный рок-музыкой, организовал ансамбль. Вована туда пригласили стучать на барабане. После армии Володя в ДК стал вести дискотеки, готовил развлекательно-просветительные программы, с которыми участвовал в областных конкурсах и занимал призовые места. А потом начались лихие девяностые, и поехал Володя на север добывать богатый рубль. Рубль добыл, но к  популяризации рока как-то остыл. Для себя – слушает. Другую музыку –кое-какую терпит, а большей частью, что не рок, - не признаёт. Высоцкого – уважает, но не более того.
А сейчас? А сейчас музыку почти не слушает. Так иногда включает музыкальные каналы.
Вообще среди наших знакомых никто от музыки не фанатеет.
Что? Время прошло?
А меня музыка заводит…а  Шива танцует…
При почти полной противоположности музыкальных вкусов мы с Володей сходны в том, какая музыка нам по нраву: или очень лирическая, или, как говорит Вован, - «забойная», такая, под которую весь мир задвигает всеми конечностями …
Его любимые группы «Айси-диси», «Битлз», «Дип Пёпл», «Лед Зеппелин», «Куин».
Я одно время рок слушал, вникал: ритм-энд-блюз, кантри, биг-бит, блюз-рок, психоделический рок, хард-рок, хэви-метал…
Послушал и остался приверженцем «старинной» музыки»: танцевальный рок-н-ролл, кантри, Элвис Пресли, «Битлз»…

Музыкальный фон в нашем доме богатый, музыки – прекрасной – много. Времени на всё про всё – мало…
Надо сочетать…
Под живопись, лист ватмана раскинул, краски расставил, кисти под рукой, - классика хорошо идёт;
в доме прибираться – или эстрада, или барды,
книги перебираю – гитара,
а под вечернюю зарю – духовные песнопения…
Или, ничего не выбирая и не сочетая,  слушать…
Шаляпина, Высоцкого, бардов, Моцарта, скрипку, флейту, Чайковского, гитару, слушать наивное, слушать глубокое, примитивом восторгаться…
слушать вечное…

Юрий Кукин «За туманом».
Иногда наше весьма скромное житие-бытие навевает уныние: может быть, и правда надо по-иному, в колею войти. Силы – найдутся. Энтузиазма – нет. Энтузиазм есть на сотворение какой-нибудь ерунды, от которой ни материальной пользы, ни практической выгоды, а душа – жаждет. А жизнь всего одна. Подумаешь, подумаешь, нет, всё-таки – за туманом, если всю жизнь,  так зачем сейчас ненужные движения совершать…
за туманом…за туманом…

«Понимаешь, это странно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак:
Я гоняюсь за туманом, за туманом,
И с собою мне не справиться никак.

Люди сосланы делами,
Люди едут за деньгами,
Убегают от обиды и тоски…
А я еду, а я еду за мечтами,
За туманом и за запахом тайги.
А я еду, а я еду за мечтами,
За туманом и за запахом тайги.

Понимаешь, это просто, очень просто
Для того, кто хоть однажды уходил.
Ты представь, что это остро, очень остро:
Горы, солнце, пихты, песни и дожди.

И пусть полным-полно набиты
Мне в дорогу чемоданы:
Память, грусть, невозвращённые долги…
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги»…

Только ехать никуда не надо, оно –
вдохновенное – здесь…
Миньяр, Точильный, Широкий дол, Аша…

Музыкальное сочинение – душа человека в его лучших проявлениях.
Я - слушаю…
Мелодии может быть сто, двести, пятьсот лет.
Нет той эпохи, нет тех людей. Всё – прах и суета, а музыка – звучит…

В студенческие годы стал я собирать фонотеку. Основная часть собрания  это большие  диски, выпущенные в 60-80 годах фирмой «Мелодия». Пролистаю…

Сессию после второго курса сдал на отлично. Сессия была сложная, много зачётов и экзаменов весьма непростых - одолел. Довольный и радостный, поздравил себя и сделал себе подарок, приобрёл в магазине «Ритм», что располагался на центральной площади Челябинска, комплект из 8 пластинок «Искусство Шаляпина». Пластинок должно быть десять, но что-то у них не получилось. Вышел альбом с восемью пластинками. А ещё комплект «Искусство Шаляпина» девятая, десятая пластинки,  я уже купил позже. Гордился: у меня  «весь» Шаляпин.
Ещё в Миньяре у нас в семье было что-то вроде культа Шаляпина. По радио он звучал редко, но зато Марк принёс из библиотеки первый том двухтомника «Фёдор Иванович Шаляпин». Письма  читали, «Страницы моей жизни», «Маска и душа» мама с папой прочитали очень внимательно и с восхищением, особенно восторгалась мама: какой человек! какой певец!
Этот восторг, это восхищение запали мне в душу – великий певец, надо знать…
И вот по прошествии многого времени свершилось: «Искусство Шаляпина» в моих руках. Слушал я его время от времени. Не сразу проникся, не сразу – «дошёл»: голос как голос и не такой сильный, как им обычно восхищаются. Но что-то есть. Понимание началось с песни  «Не велят Маше на  реченьку ходить». Я слушал и, наконец, меня осенило: ведь Шаляпин не поёт в обычном смысле этого слова. Он – рисует. Он вообще мужик даровитейший. Сам себя образовывал, сам до всего доходил и совершенствовался. Его умение рисовать, живописные таланты, скульптурные оказались нужны в его музыкальном творчестве. Они есть некое гармоническое целое, которое и позволяет ему создавать образы необыкновенной силы, выразительности,  необыкновенной глубины психологической характеристики.
«Не велят Маше на реченьку ходить» - он рисует, создаёт, разворачивает перед нами драму, мы её – песню – и видим, и слышим. При том это не только реальный зрительный ряд, но и внутренне состояние. Как перевоплощается Фёдор Иванович, так и мы вслед за ним – проживаем драму, свою личную драму…это гениальная постановка,  гениальный театр
в самом высшем и совершенном значении. Всего-то – голос и мелодия, а сказано – всё…
Мощь Шаляпина не в силе голоса – эта мощь творческая, душевная и духовная, это титан по силе переживания-выражения…

Было ещё одно у меня «музыкальное счастье», связанное с жизнью и творчеством Фёдора Ивановича. Не совсем праведными путями добыл я двухтомник «Фёдор Иванович Шаляпин». А совесть? А совесть моя спокойна. Сдали бы «Шаляпина» в макулатуру, а я – сберёг…
С Шаляпиным рядом и некого поставить, больше никто так не «рисует». Ну, может быть, Лидия Русланова в некоторых песнях, как, например, «На улице дождик»…
Слушаю, слушаю, слушаю: «Лучинушка», «Былина об Илье Муромце», «Было у тёщеньки семеро зятьёв», «Блоха», «Эй, ухнем», «Сомнение», «Песня Варлаама», «Ноченька», «Рондо Фарлафа», «Монолог Бориса», «Солнце всходит и заходит»…
А как грандиозны его песнопения !
«Ныне отпущаеши…»,
«Покаяния отверзи ми двери»,
«Верую», «Сугубая ектения»…

Из музыковедческой литературы о Шаляпине:
Богатство тембровых окрасок, уникальность и точность интонации, удивительная выразительность и распевность его музыкальной речи – в этом Шаляпин – один-единственный.
А мощь голоса?
И мировая, и русская сцена знали голоса куда более мощные. Немало и красивых голосов в истории классического пения. Но шаляпинский голос – уникальный.
С. Левик: «Мощь шаляпинского голоса была не природной, а следствием его умения распределять свет и тени…иначе говоря – менять и разнообразить тембры. Чисто физиологически голос Шаляпина не был феноменом, но как художественный феномен этот голос неповторим.
Небывалый, неповторимый, единственный. Гениальный музыкант. Соавтор композиторов».
Шаляпин: «Ноты – это простая запись, нужно их сделать музыкой, как хотел композитор»
Шаляпин был убеждён, что вся сила его пения заключена в точности интонации, в верной окраске слова и фразы.
Он понимал раскрытие образа, вхождение в роль, как правильно и точно найденную интонацию.
Искусство Шаляпина есть синтез «голосового дара, ритма, слова, сценической пластики».
К. С. Станиславский: «Фокус Шаляпина в слове. Шаляпин умел петь на гласных…он (Шаляпин) утверждал, что можно выделить любое слово, не теряя при этом необходимых ритмических ударений в пении.»
Шаляпин умел «окрашивать» слог, «сжимать» и «растягивать его, не нарушая ни словесной, ни музыкальной структуры.
У него органическое слияние музыки с пластикой слова.
Шаляпин на сцене – синтез всех искусств, совершенство художественного воплощения.
Он потрясал слушателей органичным вживанием в образ, глубочайшим перевоплощением позволяющим ему постигать эпоху, стиль, автора, суть характера, трагического или комического.
«Ночной смотр» Глинки. Слышишь романтическое повествование о Наполеоне, и о судьбах его солдат, которых он увлёк в своё падение, и чеканные строки баллады Жуковского, и гениальную музыку Глинки, и разнообразие каждой строфы – нарастание и спад этой великой исторической драмы, заключённые в ограниченные пределы вокально-драматического повествования.
«Вдоль по Питерской» - нет конца разудалому веселью, таланту народному, мощи и шири народной русской души.
Уникальность Шаляпина ещё  в том, что свои впечатления, опыты своей жизни он вкладывает при пении, очень органично, в каждый куплет.
Все скитания по волжским просторам, ночёвки в ямских слободах, знание народной жизни, хмельное праздничное веселье, вся удаль, весь размах жарких чувств звучит в его голосе, и перед мысленным взором встают картины России: в голосе шаляпинском, в лукавых, озорных, грозных интонациях герой этой песни вырастает до богатырских размеров.
Артист музыкальной драмы в высшем его проявлении, выражении, до него неизвестном и непревзойденном до настоящего времени.
Шаляпин: «Одно бель канто наводит на меня скуку. Ведь вот знаю певцов с прекрасными голосами…Поёт такой певец красиво, берёт верхнее «до», грудью не срывается, но одна нота не отличается от другой…»
Горький: «Такие люди являются для того, чтобы напомнить всем нам: вот как силён, красив и талантлив русский народ! Вот плоть от плоти его, человек, своими силами прошедший сквозь тернии и теснины…, чтобы петь всем людям о России, показать всем, как она – внутри, в глубине своей талантлива и крупна, обаятельна…».
Ну что ж, и я вослед всем почитателям Шаляпина повторю:
Фёдор Иванович Шаляпин – явление уникальное…

«Музыкальные тома» - несколько пластинок в одной коробке – так серьёзно смотрятся.
А. Вивальди «Двенадцать концертов». В музыкалке даже имени не упоминали. О Вивальди пели Никитины и у нас в институте пели старшекурсники:
« Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди…»
Кто же такой Вивальди?
В студенческой среде он был очень популярен. Но его популярность основывалась на одном музыкальном номере – третьей части «Лето» из цикла «Времена года». А я эту тему воспринимаю, как воплощение в музыке зимы, жгучего ледяного ветра, который где-то носился, а теперь завывает в трубе…
Его концерты – бесконечное кружение-состязание  solo и tutti.
Красочные, рельефные темы, в чём-то похожие друг на друга и такие своеобразные – сверкающий, переливчатый мир…
Соответствия-соцветия: солнце светит, дождь хлещет, радуга, в лужах пузыри, облака, в просветах – омытое голубое, - всё сверкает и стремительно несётся куда-то…
под музыку Вивальди…

А в общаге – оркестр Поля Мориа, оркестр Рэя Кониффа, «АББА», «Тич-ин»,
«Бони М»…
-Оторвёмся по полной?
-Оторвёмся…

А. Бородин «Князь Игорь»,  Ж. Бизе «Кармен», Вагнер «Тристан и Изольда», Н. А Римский-Корсаков «Садко». Выбираю фрагменты, слушаю, но всю оперу мне не под силу выслушать. Жаль…
М. Мусоргский «Борис Годунов», Р. Вагнер, тетралогия «Гибель богов».

Не сожаление, а констатация факта:
всё – не успеть, приходится всё время выбирать.
«Хочу всё знать»…
Весь мир структурирован, и что мы иногда называем хаосом – другая структурность. Каждая былинка во вселенной не случайна. Через осознание, впитывания в себя, переживания частички мгновения – пусть немного, но осознать, ощутить эту космическую связь всего существующего…
Музыка – мостик, музыка – помогает…

Гершвин «Порги и Бесс». В фонотеке нет. Не пожалел времени, посвятил вечер, по каналу «Культура» смотрел-слушал оперу – исполнилась мечта…

Никколо Паганини «Двадцать четыре каприса для скрипки соло».
Из музыковедческой литературы:
«Богатство творческой фантазии, технические выдумки, мелодика, смелые ходы, обилие хроматизмов, острых гармонических сочетаний, импульсивность ритмики, темпа, новый мелодический стиль, романтическая инструментальная музыка. От нежной лирики до страстной драматической напряжённости…»

Скрипка, даже если вроде и ни о чем её мелодия, всегда – о чём-то…
В осенние тёмные ненастные вечера…где-то выплакивалась скрипка…

Что-то так и останется на полке.  Когда всё слушать?
Так зачем – собирать, хранить?
Книги, пластинки, деревянная скульптура, самодельная мебель –
аура хорошая, уютность для размышлений…
Это как в Точильном…по отдельности –
чурбаки, поленья, коряги, камни, кроты, тропы, мхи, ужи, деревья, кусты,
травы, дрова, пруд, сороки трескучие, цветы, бабочки, пчёлы…
А когда вместе, когда созвучны друг другу, камень тропинку бережёт, листья ветер веют, а коряжки и чурбаки – ну до чего – живые, согласные со всем. что вокруг, тогда и звучит…
сад-молитва…

Музыка нашего жития на Толстого…
Зимой – ветер в трубе завоет, а то в окно на кухне бъётся,
дрова в печке потрескивают,
мурлыка на табуретку у печки приляжет и так сладко дремлет,
половицы скрипят…
за окном – бездна ночи и ледяная пустыня…
С весны по осень, когда я «живу» на веранде, в звёздную ночь ветка яблони как-то трогательно, нет, не стучит, а чуть касается крыши, шепчет… слышишь речь, смысла которой не понять, но слушать – заслушаешься…
Сквозь ветви и листья нет-нет да проглянет мерцание разбросанных по ночному лугу одиноких звёзд, неведомо откуда выйдет луна, и её свет – невнятный – бесконечно льющаяся мелодия…
В саду – слушать и трогать ветер…
На берегу – плеск-волнение воды и остро пахнущие тиной чуть выступающие над водой, неведомые звери -  камни…
нескончаемая мелодия медленно текучей воды -  река дышит…
А днём всё глушит наружный шум: авто проедут, люди идут, шумят-говорят, кто-то что-то пилит, что-то колотят…
Подтопок растапливать…принести дров, в подтопок сложить, открыть вьюшку, берёсту под дрова, коробок, спичка, огонёк, робкий, а вот уже
язычки пламени по берёсте, обнимают, омывают берёзовые полешки…
и вот уже заиграло, загудело…
смотреть и слушать…
дом наш тёплый,
в доме нашем – лад…

И –продолжение собирания фонотеки.
«Русская хоровая музыка 16 – 18 веков». «Музыкальный том» из двух пластинок и третий в придачу: «Ансамбль «Мадригал». Русская хоровая музыка 15 – 17 веков».
Слушать – сложно. Сложно – понять, вчувствоваться. Для меня такое пение – народный декоративный узор, в основе которого один образ, а потом он – широко, очень широко распевается, украшается. Всё время – один и тот же, монотонный, но всё время – особенный, чуть иной. Это своего рода дыхание, вольное, ничем не ограниченное, с бесконечными вариантами.
Особенности каждого гласа для меня почти неразличимы и все песнопения сливаются в одну песнь – возвышенную и в чём-то прекрасно-недоступную.
Одноголосие, простота и ограниченность средств, а какое музыкальное богатство!
Первые опыты церковного многоголосия. Терпкие звучания, очень диссонирующие, трудно их воспринимать. И – удивительно: очень «сопрягается» начальное церковное многоголосие с современной ангардной музыкой…

Баха у нас много. Естественно, для домашней фонотеки, естественно, для малого провинциального городка. Когда-то, давным-давно сделал для себя открытие: Бах, это не только орган, но и клавишные, и струнные. Бах – необъятен.
У Конёнкова есть точно найденный образ композитора: Бах – вселенная.
Скромная жизнь в провинциальных городах: органист, концертмейстер,
капельмейстер, кантор, мастер по ремонту и настройке органа и – космос музыки.
Слушал всё, что у нас есть. Трудно, трудно с Вами, Иоганн Себастьянович!
Часто вы в таких эмпиреях, что мне пока  и недоступных.
Это же как надо музыкально мыслить! Духовная, органная, клавирная, оркестровая музыка: философская несуетность, эмоция и рацио. Странно и гармонично сочетается интеллектуальное совершенство музыкального строения, некая прозрачная холодность и страсть, драматизм, необыкновенный накал чувств, уравновешенность и эмоциональность…
Музыка и цвет…Написать такое чистое и прозрачное и возвышенное звучание…
Слушать Баха…
И. С. Бах «Хорошо темперированный клавир», «Пассакалия», «Токкаты»,
«Хоральные прелюдии», «Бранденбургские концерты», «Шесть сонат для скрипки и фортепиано», «Страсти по Матфею», «Музыкальное приношение»,
«Французская сюита №5 соль мажор», «Сонаты для скрипки и клавесина», прелюдии и фуги, токкаты…

Коллекции старинной музыки.
В студенческие годы случайно-неслучайно купил пластинку с лютневой музыкой. В этом музыкальном сборнике были две пьесы с очень красивыми меланхоличными мелодиями - павана и гальярда. Слушал и слушал…
Стал собирать старинную музыку , исполняемую на старинных инструментах.
Уже  в Аше, уже в квартиру переехали, дал кому-то на слушание и переживание и – всё, с концами, позабыли, не вернули. Жалко, конечно, зато старинной музыки у нас много.
«Коллекция старинной испанской музыки. Антонио Кабесон. Произведения для органа»: Версо и Кирие. Вариации на тему миланской гальярды. Вариации на тему испанской паваны. Фобурдон.»
«Лютневая музыка эпохи Возрождения.
М. Ф. Каррозо Сладчайшая Лаура. Паванилья.
Франческо да Милано Три фантазии.
Ж.-Б. Бессар Вольта
Неизвестные авторы 16 века (Франция)
Прелюдия. Аллеманда. Пока я жив
Д. Доуленд Гальярда. Павана. Страдания Доуленда. Фортуна.»
Старинные танцы, мотеты, мадригалы, песни утренней зари – далеко и близко. Лютня, виола да гамба, виола да браччо, виоль д,амур…
Благородное, красивое звучание: старинное и по-старинному…
Мелодии та же прекрасны, как и четыреста лет назад…
«Испанская музыка эпохи Возрождения.
Алонсо Мудара. Романеска. Гальярда.
Диеого Писадор Павана. Вильянсико.
Аноним. Дин-дирин-дин.
Энрико де Вальдеррабано Паваны.»
Музыка эпохи Сервантеса, Лопе де Вега, Эль Греко, Веласкеса, Сурбарана, Мурильо.

«Клаудио Монтеверди (1567 – 16430) Магнификат. Мадригалы.»
Из музыковедческой литературы:
«Монтеверди утверждал, что музыка призвана выражать три душевных состояния: нежность, сдержанность и взволнованность.
Он привнес в музыку взволнованность на смену гармоничности и уравновешенности. Эстетический идеал Возрождения уходил в прошлое. Ощутил, интуитивно понял потребность выразить в музыке человеческие страсти во всей их напряжённости. Монтеверди - основатель современного музыкального мышления, предвосхитивший характерные черты музыкального барокко. На смену хоровой полифонии приходит сольное пение с инструментальным сопровождением – монодия.
Мадригалы a capella.
Первое впечатление от мадригалов – красота звучания.
Монтеверди – величайший колорист: рельефность тембровых пластов, подвижность их смен, контрастность, динамичность сопоставлений, постоянная игра света и тени – суть природы музыки Монтеверди.
Второе – живая выразительность фразировки, естественность речевой интонации с мелодической красотой чисто музыкального свойства.
В «Жалобах нимфы» сопрано, мужское трио и  инструментальное сопровождение  нигде не смешиваются, существуя как самостоятельные тембровые характеристики. Это придаёт музыке необычайное богатство звучания. Женский голос как символ одиночества, пленительная красота колорита, пассивная звуковая среда бассо остинато – всё способствует созданию впечатляющего музыкального образа.
«Магнификат» -вдохновеннейшее произведение композитора. Здесь эмоцинальность, красочность письма. Музыка нежная, страстная, ликующая, исполненная величия. И она, музыка, прежде всего глубоко человечна.
Мистическую направленность произведению придаёт григорианский хорал, медленное торжественное движение которого в длинных нотах слух воспринимает почти постоянно  в каком-нибудь из голосов.
«Магнификат» - «Величит…»…

В Симу мы снимали жильё в старинном купеческом доме. Хозяйка уехала на год подлечиваться на Азовское море, всю обстановку оставила нам в пользование, правда, телевизора не было. Семья наша только начиналась, у нас, по сути, не было ничего своего. А магазинах – пустые полки, тем более насчёт еды.
Нагрузка часовая в школе при ИТК-19 у меня была астрономическая, работал я с утра до вечера, Людмила сидела с дочкой дома, потому что в садик водить было бесполезно – простынет, заболеет. Но скромное наше житие было хорошее: соседи через стенку, старики, дед с бабушкой к нам относились очень добросердечно. С дровами папа проблему решил. Договорился, выписал, привёз, распилили. Я расколол, в поленицу сложил – есть чем печки топить. Зиму перезимуем, а весной-летом, точно знали, уедем из этого голодного и такого несообразного города.
С первой зарплаты купили стереопроигрыватель «Аккорд» и по вечерам слушали музыку. Это время, час, полтора, были очень уютными. были лад и гармония. Дело не в том, что мы от всякого тусклого бытия уходили в призрачный мир, а в том, что музыка давала надежду, силы: где-то есть жизнь. После такой разнообразной, бьющей ключом студенческой жизни, интеллектуальной среды, общения, споров об искусстве, смысле жизни –
весьма обывательская аура и монотонность, чахлость существования: конспекты, уроки, ученики- уголовники – да, люди очень интересные, своеобразные, было там о чём поговорить. Но сама атмосфера в колонии – депрессивная. Вечные разборки, жесточайшая иерархия, система подавления в человеке человеческого, это постоянное «западло – незападло» - тяжёлое зрелище.
И – отдушина: покупал книги понемногу, в библиотеку записался. Как и обычно, мы много читали и слушали музыку.
И в музыке была Вера, Надежда, Любовь…

Слушали вокальный квартет «Аккорд». Особенно нам по душе был «Проказник Браун». Ну и все остальное такой же зажигательности…
Слушали оркестр Поля Мория, наши вокально-инструментальные ансамбли:
«Весёлые ребята» («Алёшкина любовь»), «Голубые гитары» ( «О чем плачут гитары»), «Поющие гитары» («Нет тебя прекрасней», «Карлсон»), «Песняры» («Берёзовый сок»), «Поющие сердца» («Кто тебе сказал»), «Цветы» («Звёздочка моя ясная»), «Самоцветы»…

Фонотека наша пополнялась…
«Коллекция старинной испанской музыки. Испанские виуэлисты 16 века»
Луис де Милан, Энрике  де Вальдеррабано.
Из музыковедческой литературы.
«Виуэла – старинный испанский струнный (преимущественно щипковый) инструмент с 5-7 двойными струнами и ординарной.  Предшественница гитары. Сольный и сопровождающий инструмент. На ней исполняли пьесы светского содержания.
Для пьес, сочиненных для виуэлы, характерна мелодическая изобретательность, чёткиё ритм, богатство имитационной техники, разнообразие полифонических приёмов, красочная игра регистров, контраст света и тени, звуковое богатство и выразительные возможности.»

Ещё старинная музыка:
«Тысяча лет музыки. Германия. Эпоха Возрождения и раннее барокко ».
«Возрождение». Вокальный ансамбль a capellа»
Г, Шютц, А. Габриели, Г. Изаак, Б. Донато, Дж. Палестрина

В то время  открыли мы для себя клавесин:
«Клавесинная музыка 17-18 веков».
Перламутровые переливы-сверканья:
Фарнеби, Фрескобальди, Бах…
Слушали гитару А. Иванова-Крамского: Вебер, Карулли.

Музыку – слушать, рассказывать – какой смысл?
Очертить круг музыкальных предпочтений? рассказать о чувствах, которые музыка вызывает? Рассказать – невозможно. Что-то общими словами, что-то примерно, как-то так…Проанализировать, как построено музыкальное произведение, поверить гармонию алгеброй, - пожалуйста, а главное – почему так вдохновляет, волнует, просветляет, зовёт, успокаивает, открывает тайны за семью печатями, объединяет или в беснующуюся толпу или  соборно, в едином духовном порыве, проникновении раскрывает Врата Высшего Смысла, смысла нашего пребывания на земле –
словами не растолковать…
Сколько не ищи соответствий между музыкой и словом, что об этой музыке могут повествовать, - не найдёшь…
Слова, может быть, даже и весьма точные, - огрубляют то, что есть в музыке.
Музыка – Тайна…

На занятиях по музлитературе.
Слушая Баха…
Фуга – музыкальное произведение, построенное на проведении одной темы (или нескольких) последовательно во всех голосах, из которых эта пьеса состоит. Фуга – многоголосное, полифоническое произведение имитационного характера (тема проходит в разных голосах).
Фуга – от латинского – бег, погоня: голоса темы как бы бегут, преследуют друг друга. Но этот бег – условный. Для фуги характерно  спокойное, величественное движение, это философское размышление, серьёзный разговор, серьёзных людей.
Фуга – очень интеллектуальная область музыкального творчества. Проведение темы подчинено очень жёстким правилам. Основная трудность сочинения фуги – гармоничное сочетание эмоционального и  рационального начал. В этом отношении фуги Баха – высшее, недостижимое совершенство.
Тема должна начинаться или с тоники, или с доминанты – это самые характерные звуки для тональности. Если начать с других нот, тема – потеряется.
Тема должна быть яркой и краткой. Краткой, иначе музыкальное движение
замедлится, и сама тема опять же – потеряется.
Тема фуги – вождь. Тема проводится в первом вступившем голосе. Второе её проведение в  другом голосе – ответ (спутник). Музыкальный материал первого голоса, который сопровождает ответ во втором голосе, называется противосложением: если общее направление движения восходящее, то в противосложении оно может быть нисходящим и т. д.
Слушание фуги – работа во многом аналитическая, это своего рода улавливание, расплетание голосов: слушать голоса отдельно и вместе.
Это сложная работа для слушателей. Чтобы восприятие оставалось свежим и ярким, по ходу пьесы даётся отдых от темы – интермедия.
Обычно конструкция фуги – трехчастна, в чём-то близка сонатной форме:
экспозиция, средняя часть, самая насыщенная, заключение.
В средней части фуги тема претерпевает различные изменения: тема в увеличении, тема в уменьшении, тема в обращении (зеркальное преобразование)…

Слушая Бетховена…
Симфония – многочастное оркестровое произведение, монументальная форма инструментальной музыки. Это трёх или четырёхчастное произведение.
Наиболее сложная по конструкции первая часть. Это обычно сонатное Allegro. В ней сталкиваются и развиваются две основные темы – главная и побочная. Переход от главной к побочной партии осуществляется через связующую партию. Изложение музыкального материала имеет оформленное завершение  в виде заключительной партии.
Первая часть симфонии строится как трёхчастная форма: экспозиция, разработка, реприза.
Вторая часть – в противоположность первой – медленная, спокойная. Финал в классических симфония характеризуется оживлённым движением.
Финал может быть настоящим апофеозом, как в Девятой симфонии Бетховена, где в симфонию введён хор и солисты-певцы. В симфонии звучит ода «К радости» Ф. Шиллера. Финал главенствует в этой симфонии. Три предшествующие ему части воспринимаются как огромное вступление к нему…

Бетховен, симфонии №3, №4, №9, «Леонора», Четвёртый концерт для фортепиано с оркестром, сонаты «Аппассионата», «Патетическая», «Лунная»…

В миньярской музыкалке по музлитературе «проходили» Чайковского.
Слушали симфонию №1 «Зимние грёзы».
Зимняя дорога, а лапы елей, нагруженные снегом, склонились под белой тяжестью почти до самой колеи.
Дорога стала узкая и ведёт неизвестно куда.
В зимний лес папа ездил с мужиками, но пару раз брал и нас с братом. Мне сама дорога очень запомнилась. Орлик тащит сани, а я, одетый тепло, слушаю звон колокольчика, слушаю лес, дыхание лошадки, дремлю –
зимние грёзы…
И долго я мечтал о том, чтобы приобрести такую пластинку. В ашинской  музыкалке, когда пластинки потащили в мусорку, спас в том числе и
П. Чайковского «Зимние грёзы».
 Первая часть. «Грёзы зимней дорогой»…
Миньяр, зимняя дорога…
колокольчики,
тягучий напев и фантастический мотив грёз-видений…
словно осыпало снегом, рассыпались снежной пылью видения,
выехали из дремучести, -
звучит светлая лирическая тема, русская ширь… всё глуше мотив грёз, замирает колокольчик,
вокруг – снежные просторы…
Что-то такое очень русское, что словами не выскажешь…
Музыка «Зимних грёз» возвращает меня в Миньяр…
томительное, горько-сладкое чувство,
словно опять мне чуть больше десяти,
иду я по ветке к папе на работу,
мороз, река под ледяным панцирем, горы-леса заснеженны-замороженны -  зимние грёзы…

В стародавние времена и на радио и по телевидению было много музыки
«прошлой»: исполнителей уже нет, а их творчество – живёт. Всегда так удивительно слышать живые голоса людей, которых уже нет. Получается, что они – с нами…

Музыкальный «двухтомник» «Выдающиеся русские певцы прошлого»:
Н. Н. Фигнер, И. В. Тартаков, И. В. Ершов, Л. М. Клементьев, В. И Касторский, Н. А. Шевелёв, Н. А. Большаков, Л. Я. Липковская, Д. А. Смирнов, А. В. Нежданова. Слушал всё.
В. Р. Петров (1875 – 1937), могучий и очень красивый по тембру бас: ария Руслана.
Ещё сделал для себя открытие: Г. С. Пирогов (1885 -1931), тоже могучий бас.
Как  мощно и сочно звучит у него «Дубинушка».
О А. В. Неждановой (1873 -1950) что-то где-то слышал: «выдающаяся русская певица…голос покорял необыкновенно красивым и чистым тембром, редким совершенством колоратуры».
К. С. Станиславский: «…Вы, как птица, поёте потому, что Вам надо петь, что Вы не можете не петь…»
Романс Надира («Искатели жемчуга»), «Соловей» Алябьева.
«Соловей» Алябьева опять в те же стародавние времена был очень популярен.. Я его, в восторге от такой красивой музыки, на баяне разучил.
А уж если лирико-колоратурное сопрано – соловей, да и только…

Два «музыкальных тома»:
«Искусство Л. В. Собинова»,
«Искусство Сергея Яковлевича Лемешева».
Собинов – какой-то он уж очень академичный и слишком правильный…
Лемешев – ближе, может быть и потому, что народные песни и романсы мне всё-таки понятнее и роднее.
Из музыковедческой литературы:
«Подлинная искренность чувств делает самобытным и неповторимым все партии, спетые Лемешевым. Голос – мягкий, бархатный, своеобразного трепетного тембра. Покорял весь его облик, его изящество, душевное обаяние, неповторимое сочетание мужественности и нежности. Но самое главное, ценное, что привлекало в Лемешеве, это умение увлечь, захватить слушателя, его изумительная способность убеждать.
В работе над любым произведением для Лемешева было самое главное – музыка. Этому его научила народная песня…Исполнительскую манеру Лемешева отличала классическая простота. Ему абсолютно чужды чувствительность или сентиментальность; певец не терпел никаких выразительных преувеличений, эмоциональных излишеств…стиль Сергея Яковлевича удивительно соответствует характеру русской песни, «в мелодии и поэтических образах которой, - по словам Лемешева, - не осталось ничего случайного, поверхностного. В красоте её мелодии откристаллизовались чистые, высокие человеческие чувства, и она требует от певца такой же чистоты, масштабности и искренности исполнения»:
«Родина», «Коробейники», «Ах, ты, душечка», «Соловьём залётным», «Эх ты, Ваня», «Ах, Настасья», «Песня бобыля», «В деревне было в Ольховке»,
«Метелица», «Свидание», «Колокольчики мои», «Песня ямщика»…

 «Эдвард Григ. Пер Гюнт. Две сюиты из музыки к драме г. Ибсена. Лирическая сюита.» - наша настольная пластинка.
Каждая пьеса – жемчужина…

«Сюита №1. Утро. Смерть Озе. 3 Танец Анитры. 4 В пещере горного короля.»
«Утро.»
Прозрачность, свежесть, идиллические, пасторальные напевы. Игра тембров, гармонических звучаний. Флейта и гобой – созерцательное настроение, а потом струнные, валторна, «щебечущая» флейта – природа пробуждается.
«Смерть Озе.»
В музыкалке играл в оркестре. Тогда ещё пьеса  поразила своим суровым звучанием – сколько скорби, трагизма и возвышенной красоты…
уходящая человеческая жизнь…

«Танец Анитры.»
Грация и изящество, утончённое, пленительное. Нечто полувидение-полуявь.

«В пещере горного короля.»
Очень образно. Наяву вижу «духов тьмы», «бесконечны, безобразны» - лавина, поток-шествие. И я вижу, как это «сделано»: усиление динамики, ускорение темпа, тембры накладываются друг на друга, сгущаются – визг, вой. Сила, которая всё сокрушит на своём пути…

Сюита №2.
«Жалоба Ингрид.»
«Арабский танец.»
Возвращение Пер Гюнта».
«Песня Сольвейг.»
Песня Сольвейг... до чего проникновенная, необыкновенной чистоты и прозрачности. Сколько хрупкой женственной грации, сколько щемящей грусти и тонкости душевного переживания. Какая музыка!

Слушали вместе. Спрашиваем: какую музыку поставить? Весёлую!
Ставим «Алису» или детские песенки, или «Вокальный квартет «Аккорд».
А если девчонки говорят: красивую!,
ставим Грига «Пер Гюнт»: «Утро», «Смерть Озе», «Танец Анитры», «В пещере горного короля», «Песня Сольвейг», «Шествие гномов»…

«Симфонические миниатюры. Дирижёр Константин Иванов».
Из музыковедческой литературы:
«Дирижёрскому  искусству Иванова свойственны гармоничная соразмерность сильного чувства и интеллекта, огромной артистической воли и яркого темперамента. Его исполнению присущи глубина и совершенство интерпретации, строгая цельность формы и волнующая одухотворённость, внутренняя напряжённость и динамичность, умение рельефно передать единство общей идейно-художественной концепции, необычайная сила художественного воздействия на слушателей.»
Да, что называется популярная музыка, понятная в том смысле, что её не надо разгадывать, не надо прилагать интеллектуальных усилий, она легко ложится на чувства – красивые мелодии, лирические и танцевальные:
Ж. Ф. Рамо – В. Вейнгартнер Тамбурин из Сюиты ми минор.
Л Боккерини Менуэт из Квинтета ми мажор.
А Дворжак Славянский танец №10
И. Брамс Венгерский танец №1
П. Чайковский Миниатюрный марш
И. Штраус Полька-галоп «Трик-трак», «Персидский марш.»

«Эрнесто Битетти. Гитара.»
Гитара, гитарные переборы, домашний инструмент, дворовый и классический. Что на гитаре исполняют, все – интересно…

Слушать природную музыку…
симфонии дождя,
сонаты осеннего леса,
фуги звёздного неба,
оратории ветра…
визг выдираемых ржавых гвоздей – это что-то из авангардной музыки…

На занятиях по музлитературе.
Сюита – циклическое музыкальное произведение из нескольких разнохарактерных самостоятельных пьес.
Прелюдия – небольшая пьеса, нечто вроде вступления.
 Аллеманда, сарабанда, гавот и жига старинные танцы, на основе которых композиторы воплощали свои музыкальные идеи…
сюиты в исполнении Эрнесто Битетти…
«С. Л. Вайс Сюита ля мажор.»
«И. С. Бах Сюита ре мажор.»

«Нарсисо Йепес, гитара»:
«А. Вивальди Концерт для гитары с оркестром.»
«И. С. Бах Чакона из Партиты №2 для скрипки соло.»

Франсис Гойя в Москве».
«Калинка», «Из-за острова на стрежень», «Эй, ухнем», «Однозвучно гремит колокольчик», «Дорогой длинною», «Цыганочка», «Цыганские напевы».

«Популярные оркестровые пьесы».
Это такая – народная - музыка:
Боккерини «Менуэт», М. Огинский «Полонез», В. Ребиков «Вальс из оперы «Ёлка»…

«И. Брамс Венгерские танцы.»
На занятиях по музлитературе.
Концерты для инструмента с оркестром…
Ясность, яркость, выразительность, общедоступность.
Соло и оркестр, диалог-контраст. Солирующие инструменты, как человеки, особенны, отличны друг от друга.
Скрипка, нежность и насыщенность тона.
У каждой струны своя неповторимая окраска.
Верхняя, «квинта», блестяща и ярка,
две средних –нежны и поэтичны,
а нижняя «басок» - поражает сочностью тембра и силой.
Альт более суров и мужественен, чем скрипка.
Альт уступает в яркости скрипке.
Но матовость его звучания, меланхоличность очень выразительны.
Виолончель – мелодический инструмент очень схожий, как отмечают музыканты, с человеческим голосом.
В его звучании – теплота, сердечность, страстность чувства…
Гобой – поющий, эмоциональный, экспрессивный  инструмент.
Очень красиво звучание гобоя в среднем регистре: нежно-трогательное, порою горестно-жалобное.
Гобой – грусть, элегичность.

Концерты Вивальди трёхчастны (Allegro-Grave- Allegro).
В них лаконичное и яркое контрастное сопоставление инструмента и оркестра.  В его концертах внутренняя страсть, импульсивность, порывистость, яркость и красочность.
Стремительный темп в быстрых частях и лиризм, меланхоличность, нежность медленных частей.
Концерт – единство и борьба противоположностей, или, более точно, взаимообусловленность, взаимопереход – инь-янь…

 «А. Вивальди Концерт соль минор для скрипки с оркестром. Соч. 6 №1.
Ф. Куперен  Концертные пьесы для виолончели и струнного оркестра.
Т. Альбинони Концерт ре минор для гобоя с оркестром. Соч. 9 №2.
Дж.-Ф. Малипьеро Диалоги для альта и оркестра»

«Оперные увертюры русских композиторов.
Глинка Увертюра к опере «Руслан и Людмила»,
Бородин Увертюра к опере «Князь Игорь»,
Мусоргский «Рассвет на Москве-реке – вступление к опере «Хованщина»,
Римский-Корсаков «Океан –море синее» - вступление к опере «Садко».

«Любомир Брабек, Карел Вагнер Transformations Bach Vivaldi Falla Sati Prokofiev Lennon/McCartney»
Токката Баха в их исполнении – впечатляет! Да, понимаю, они упрощают, делают музыку доходчивей, осовременивают. Может это и не очень, с точки зрения строгих музыкальных канонов, но как звучит!...
вселенская музыка…

Ночь…на самый малый звук включаю проигрыватель, слушаю…
слушаю, оставив дневную суету…
слушаю возвышенное,
очищающее, просветляющее душу…
слушаю русскую духовную музыку…

 «Русская духовная хоровая музыка. Ирина Архипова»:
С. Рахманинов «Благослови, душе моя, Господа»,
Г. Извеков «Утоли болезни»,
П. Чесноков «Да исправится молитва моя»;
«Заступнице усердная», «Совет превечный»,
А. Архангельский «Хвалите имя Господа»…

Духовная, возвышенная, трепетная, очищающая…
Самая пронзительная - «Да исправится молитва моя»…
ирисы цветут…
мерцающий звёздный небосвод…
«Троица» Андрея Рублёва, «Рыбаки» Григория Сороки…
омытый небесным светом…
страстно жаждущий истины и обретения смысла…
да исправится молитва моя…

Звончатые гусли.
«Всеволод Беляевский. Звончатые гусли.»
«Вера Городовская и Нина Чеканова (дуэт гуслей).»
Золотые струны, серебристый голос.
Простор и широта русской природы, русской души.
Гусли – звончатые.
Своеобразный колорит, чистота и яркость,
гармония древнего, давно прошедшего, и настоящего:
«Концертная фантазия», «Полянка», «Старинный вальс», «Затопила кума хату», «Фантазии на тему русских былин», «Фантазия на тему народной песни «Ивушка», «Барыня».
А Джойс «Осенний сон», А Глазунов «Вальс», М. Глинка «Ноктюрн»,
А. Лядов «Музыкальная табакерка».

«Колокольные звоны»:
«Троице-Сергиева лавра, Колокольня Новодевичьего монастыря, Звонница Псково-Печёрского монастыря.»

У Липовой горы – храм.
Нам, через реку, через сквер только купола видны –
под золото, сверкают в лучах солнца.
Рано утром зазвонят колокола, поплывут по-над рекой, по-над городом…

Шаги на лестнице…Как много они говорят о человеке, годах, настроении, заботах и обыденностях, о характере, отношениях…
шаги на лестнице…

Русская народная песня. Русский романс.
Совершенное слияние, совершенная гармония русского лирического стиха и высокой задушевной мелодии.
Это – самая сердечная музыка, связывающая нас, нынешних, с давно прошедшими.
Из музыковедческой литературы.
Народная песня  - голос создавшего её народа. В ней воспеты высокие чувства, человеческие и душа и стремления. В музыке есть широта русского характера, щемящая нежная грусть и чистота напева. Её певучая мелодия слита со словами.
Потребность человека излить свои сокровенные чувства и сотворила песню, наряду с танцем, самую демократичную музыку. Песня сложилась в самый живой, гибкий и эмоциональный вид народного творчества.
В ней – суровое величие, широкий размах, внутренняя сила, в ней и лиричность, напевность.
В ней – красота-добро-истина…

Б. Штоколов: «Русский романс – это драма в миниатюре. Тем сложен он. Тем и привлекателен для исполнителя.»
Е. Образцова: «В романсе я могу спеть мечту, воспоминание, недосказанность…»
Романсы все – о любви, но какое мелодическое богатство,
выражающее богатство душевных движений:
неодолимое стремление человека к счастью, боль разочарований, утрат, тоска одиночества, память прошедшего.
Это в основном элегии, монологи, пронизанные лирическим настроением и искренностью переживания. За каждым романсом , как и за песней, - человеческая судьба. В романсе, как и в песне, красота и сила чувств, красота мелодий, простых и безыскусных, но напоённых сердечной болью…

«Изабелла Юрьева. Старинные романсы и песни.»
«Когда предчувствие разлуки», «Белая ночь», «Жалобно стонет ветер осенний», «Нищая», «Только раз бывают в жизни встречи»…

«Поёт Борис Штоколов.»
«Гори, гори, моя звезда», «Ноченька», Из-за острова на стрежень», «Выхожу один я на дорогу», «Глядя на луч пурпурного заката».

«Анатолий Соловьяненко. Романсы и русские песни.»:
«В крови горит огонь желанья», «Сомнение», «Не ветер, вея с высоты»,
 «Калинка», «Отрада», Дорогой длинною», «Ямщик, не гони лошадей».

«Русские песни и романсы», комплект из трёх пластинок:
Анатолий Соловьяненко: «Всю-то я вселенную проехал», «Однозвучно гремит колокольчик», «Вдоль по улице метелица метёт»;
Ламара Чкония: «У моего окна», «Сирень»;
Евгений Нестеренко: «Белеет парус одинокий», «Из-под дуба, из-под вяза»; Елена Образцова, «Грусть девушки», «Утро туманное», «Молитва», «Нет, не тебя так пылко я люблю»;
Ирина Архипова: «Не пой, красавица», «Признание»;
Александр Огнивцев: «Песня», «Средь шумного бала»;
Тамара Милашкина: «Тебя здесь нет, но ты со мною»;
Владимир Атлантов: «Не пробуждай воспоминанья», «Я помню вальса звук прелестный»;
Сергей Лемешев: «Ах ты, душечка, красна девица», «Колокольчики мои»;
Елизавета Шумская: «Не брани меня, родная», «Зачем тебя я, милый мой, узнала»;
Иван Петров: «Ах, Настасья», «Прощай, радость»;
Валентина Левко: «Над полями да над чистыми», «Матушка».

«Русский перепляс. Популярные народные песни и наигрыши»:
«Камаринская», «Барыня», «Выйду на улицу», «Я на горку шла», «Перевоз Дуня держала».

«Звёзды русской эстрады. Надежда Плевицкая»:
«Ночь темна», «Ухарь-купец», «Славное море – священный Байкал»,
«Во пиру была», «Шумел, горел пожар московский», «Я по бережку похаживала».

«Поёт Алексей Покровский»:
«Звёзды на небе», «Калитка», «Не спрашивай», «Среди долины ровныя».

«Иван Скобцов»:
«Нападай, белый снег», «Зачем сидишь ты до полуночи», «Утёс», «Степь да степь кругом», «Ты ль, заря ль моя».

«Александр Ведерников. Русские народные песни»:
«Из-за острова на стрежень», «Дубинушка», «Вдоль по Питерской», «Ахты, ноченька», «Прощай радость».

«Елена образцова. Русские песни и романсы».
«Старинный вальс», «Нет, не тебя так пылко я люблю», «Ночь светла», «Утро туманное», «Я тебе ничего не скажу», «Что это сердце», «Старый муж», «Тёмно-вишнёвая шаль».

«Русский романс начала 19 века». Романсы музыкальной династии Титовых начала 19 века.»
 «Русский снег в Париже», На долго ль расстаёмся мы», «Я пережил свои желанья», «Жизнь, зачем ты мне дана», «Что в имени тебе моём», «Отдохнёшь и ты», «Талисман».
Н. Титов: «Всё, что наше, русское, родное, мы того ценить не умеем и к стыду нашему кадим и преклоняемся всему чужеземному…Но придёт время, когда достойному воздадут достойное».

«Песни и романсы на стихи Сергея Есенина».
Сами стихи Есенина уже музыкальны и – народны. И его поэтический язык при всей метафоричности – народен. Потому так в лад ложатся строчки на музыкальную основу. Композиторы, без преувеличения, гениально уловили эту глубокую,  философскую народность его поэзии и положили на такую музыку, что словно она родилась вместе со стихами.
Вот только музыкальный цикл  «Памяти Сергея Есенина» Г.Свиридова я никак не воспринимаю: холодно, академично и от Есенина там ничего не осталось.
Одна из вершин русской лирической песни  - песни на стихи Сергея Есенина:
«Клён»,  «Отговорила роща золотая» (Г. Пономаренко),  «Над окошком месяц» (Е. Попов), «Не жалею, не зову, не плачу», «Письмо матери»…
На баяне играю и подпеваю. До чего же они русские, бездонные в своей печально-светлой сути…
Какой из меня певец, но – пою! – душа просит!
«Отговорила роща золотая…»

«Популярные русские песни. Праздничное гулянье»:
«Токая рябина», «Златые горы», «Раз, два, люблю тебя», «Коробейники»,
«Хаз-булат удалой», «Вот кто-то с горочки спустился».

«Поёт Лидия Русланова».
Это - память о родителях…
Мама с папой восхищались её пением, и то, как она прожила, - большое уважение ей выказывали. Ну и я этим «заразился».
Сколько в ней широты, простора, вольности, размаха, сколько лирического чувства! Как она искренна, проникновенна в песнях!
«Яркий, глубоко русский талант. Природа щедро одарила её. Она придала голосу глубину и широкий разлив, большое дыхание, чарующую прелесть низкого тембра, особую задушевность. В её песнях - доброта и сердечность…
Репертуар велик и всеобъемлющ.
«Сказывать песню», «играть песню», т. е. играть голосом напев, как на музыкальном инструменте. Её голос должен звучать так, чтобы вести слушателя за собой, заставить его забыть обо всём и только видеть то, о чём поётся в песне…бескрайнее раздолье степей, могучий разлив Волги-реки или вольный полёт орла, картины природы, душа человека, его характер, сердце -
самые яркие, разнообразные контрастные музыкальные краски и интонации в песнях, которые она исполняет…
От нежного проникновенного pianissimo до мощного forte исполняемого «белым», чисто народным звуком.
Исполнение очень эмоциональное, но нет слезливости, надрыва, даже в песнях трагических
Русская женщина, талантливая, умная, поэтичная и добрая, мужественная, прожившая яркую, нелёгкую жизнь, воспитавшая троих чужих детей, страстно любящая искусство – музыку, живопись. литературу…»
Русская женщина…
«Степь да степь кругом», «Комарики», «Липа вековая», «Окрасился месяц багрянцем», «Коробейники», «По диким степям Забайкалья», «Златые горы»,
«На улице дождик», «Камаринская», «Очаровательные глазки», «Валенки», «Я на горку шла», «Вниз по Волге-реке», «Светит месяц», «Вот мчится тройка удалая», «Посею лебеду», «Из-под дуба, из-под вяза», «Утушка луговая».

«Произведения советских композиторов на стихи Сергея Есенина.»

«Жанна Бичевская. Русские народные песни и романсы». Несколько пластинок. Мир русской народной песни, мир русского романса…
«По диким степям Забайкалья», «Шумел камыш», «Страдания извозчика Ерёмы», «Чёрный ворон», «Окрасился месяц багрянцем», «Мне надо на кого-нибудь молиться», «Господа офицеры», «Под музыку Вивальди», «Поручик Голицын», «Не надо грустить, господа офицеры», «Всё теперь против нас»,
«Любо, братцы, любо…».
«Страдания извозчика Ерёмы» под соответствующее настроение – прекрасны…

«Ольга Тезелашвили. Старинные романсы.»
Задушевное, трепетное пение – мир лёгкой грусти, тихих размышлений, бурной жизни, кипучей радости:
«Жалобно стонет», «Уходи», «Что это сердце», «Нищая», «Прощай, любовь»,
«Мой костёр»…

«Кэто Джапаридзе. Старинные романсы и песни.»
«Утро туманное», «Не вспоминай», «Скажи ты мне», «Ресницы», «Тебе одной»…

«Валерий Агафонов. Песни сердца.»
Русский романс настраивает на задушевность и открытость – «кому повем печаль свою…» - искренность, подлинность переживания-пения:
 «Снился мне сад», «Я встретил Вас», «Ветка сирени», «Я пережил свои желанья», «Ямщик, не гони лошадей», «Гори, гори, моя звезда».

Музыкальный критик и публицист В. Ф. Одоевский:
«В русских песнях - молодечество, величавость, мечтательность, иронический характер, тихое довольство, беззаботность, разгул, подобного разнообразия нет ни у одного народа.»

«Александра Стрельченко. Русские народные песни.»
«Широко ты, Волга, разливалася», «Колечко моё позлаченное», «Что ты жадно глядишь на дорогу», «Подари мне платок», «Ромашки спрятались»,
«Какая песня без баяна»…

«За дальнею околицей. Сельские лирические песни»:
«Уральская рябинушка», «Ах ты, вечер», «Вот речка льётся», «Ах вы, сени, мои сени», «Тонкая рябина», «Светит месяц»…
«Вот речка льётся» - до чего же пронзительно, до чего сердечно…

Анатолий Тихонов (балалайка) «Русские народные песни для балалайки и фортепиано».
Балалайка…вроде совсем немудрящий музыкальный инструмент, а какие богатейшие выразительные средства, какие виртуозные возможности в руках мастера:
«Да тебе полно же, милой», «Час да по часу», «Я с комариком плясала», «Светит месяц», «Вспомни, вспомни», «Я на камушке сижу»…

Г. Свиридов «Поэма памяти Сергея Есенина»

«Старинные русские песни. Нина Шильникова, сопрано,  Нина Исакова, меццо-сопрано, Алевтина Богданова, фортепиано»:
«Лучинушка», «Как ходил-гулял Ванюша», «Не искушай меня без нужды»,
«Стонет сизый голубочек», «Радость-душечка»…

«Государственный Академический русский народный оркестр имени Н. Осипова.
Д. Шостакович «Бурлеска», «Посею лебеду», «Калинка», «Русский перепляс»…
«Это настоящий музыкальный праздник. Балалайка и домра различных тонов, органные гармонии баянов, пёстрая звуковая палитра сольных партий гуслей…Сколько нежной лирики, звуко-красочного разнообразия, бурной радости, оптимизма в каждом номере! Это поразительно!» (отзыв американцев об игре оркестра на гастролях в США).

«Старинные вальсы для духового оркестра»:
«На сопках Маньчжурии», «Дунайские волны», «Берёзка», «Лесная сказка»,
«Воспоминание».
«Старинные марши для духового оркестра»:
«Марш Преображенского полка», «Прощание славянки».

«Музыкальный драматический народный театр: русская свадьба.
Традиционная свадьба Южной России»:
«Зачин», «Девишник», « День свадьбы. В доме невесты», «В доме жениха»,
« В день свадьбы. В доме невесты ждут жениха а «поездом», «Невесту «повивают», «День свадьбы (окончание)», «Свадебное застолье»,«Свадьбе конец».
Народные праздники, рождение, свадьба, похороны – все – действующие лица, все – участники. Народный театр…
Не со стороны кто придёт и развлечёт – сами…

П. Чайковский Концерт №1 для фортепиано с оркестром.
24 декабря 1874 года Чайковский сыграл в одном из классов консерватории Первый концерт. Слушал директор консерватории Николай Рубинштейн.
Концерт не понравился. Музыкальные критики так отозвались о нём:
«Первый блин, который вышел комом».
«Сочинение талантливое, но лёгонькое».
«Это произведение занимает в творчестве композитора весьма и весьма второстепенное место»…
Что же так смутило и директора консерватории, и музыкальных критиков?
Это была – другая музыка, это была музыка не такая, к какой привыкли, в ней не было повествовательности, её нельзя пересказать, «музыка в себе»,
«чистая музыка». Это то, что воплотит много позже в своих полотнах В. Борисов-Мусатов…
Популяризатор произведений Чайковского в Германии Ганс фон Бюлов отправился на гастроли за океан, сыграл Первый концерт: американцы пришли в восторг.
21 ноября 1875 года в Москве, в Колонном зале, Первый концерт сыграл Сергей Танеев…
Первый фортепианный – символ русского искусства.
В 1958 г. на Первом Международном конкурсе имени Чайковского победит Вэн Клайберн. В историю войдёт его альбом с записью Первого фортепианного концерта Чайковского. Уникальный случай в истории мировой звукозаписи, когда платиновым становится диск с записью классической музыки…Ни один пианист не может считаться виртуозом международного уровня, если в его репертуаре нет Первого фортепианного концерта…

«Лебединое озеро. Музыкально-литературная композиция по балету П. Чайковского.
«Задача композиции – раскрыть содержание музыки балета для тех, кто не видел его. А кто видел – ещё раз напомнить и помочь услышать как композитор средствами своего искусства, оркестровыми красками создаёт музыкальные образы, переводит на язык музыки  человеческие чувства, мысли, взаимоотношения.
Чудесный, красочный, правдивый музыкальный мир. Изумительное искусство…»

«М. П. Мусоргский (1831- 1881). Беседа народного артиста СССР, композитора Г. С. Свиридова.»
«Рассвет на Москва-реке»,
«Светик Савишна», «Колыбельная Ерёмушке», «Сцена у храма Василия Блаженного», «Монолог Бориса», «Богатырские ворота»…
Его романсы – портреты или драматические сценки.
Его «Картинки с выставки» очень терпкие, очень непривычные. С первого прослушивания ничего я них не услышал. Только потом, после трудного вживания в музыку, раскрывается их образность и живописность. Особенно впечатляют «Богатырские ворота» - вот это мощь! Но он труден для восприятия, красивостей нет, есть поэзия, драма, страсть…

Фонотека наша росла. Образовалась «цыганская тема», которая очень нам по сердцу – там много жизни, страсти, лирики - разгуляй-душа:

 Роза Джелакаева и Петр Деметр: «Чинанас», «На дворе мороз», «А вэн нашас туса», «Сарэ патря» - чудо сердечное.

«Николай Сличенко»: «Мороз», «Клён ты мой опавший, «Письмо к матери»,
«Ручеёк», «Очи чёрные», «Не спрашивай», «Две гитары», «Милая»…

 «Роза Джелакаева и Пётр Деметр. Песни цыган разных стран».
Поставим, слушаем. А «Цумайлэ», так по многу раз танцуем-пляшем.
Под «Цумайлэ» на диване не усидишь, пляши во весь мир!
Ах, цыганское наше «Цумайлэ»!
День – никакой, и не задался, так давай «Цумайлэ»!

«Цыганские песни. Ансамбль цыган п/у Николая Эрденко»: «Гэнэ рома», «Ветер», «Пассия прэ чар», «Не смущай», «Не вечерняя»…

«Цыганские песни», комплект из двух пластинок.
«Малярка», «Кумушка», «Я ехала домой», «Шатрица», «Две гитары», «Не вечерняя», «Разноцветные кибитки», «Моя Замфира», «Сарэ патря»...
«Поют артисты театра «Ромэн»: «Ехали цыгане», «Гитара семиструнная»,
«Ай да на задэна», «Ямщик», «Прости меня за всё»…

Одна из самых моих «цыганско-русская»: «Сергей Сорокин. «Чернореченская дача»:
«Мы долго шли рядом», «В час роковой», «Не вечерняя», «Тихо всё», «Я тебе ничего не скажу», «Глядя на луч пурпурного заката», «Цыганская венгерка», «Малярка»…

Литературные записи.
Раз уж я говорю о виниловых дисках, то не могу не назвать…
Сейчас это называется аудиокнига.
Эти пластинки – уникальны. Уникальны для нас.
Мы их собирали и для себя, и для школы – ребятам послушать.
А какие имена, какие чтецы! какие рассказчики!

Ираклий Андроников «Размышления об искусстве Шаляпина»;
Ираклий Андроников «Устные рассказы», комплект из двух пластинок.
Чудные рассказы: «Римская опера», «В гостях у дяди», «Вариации на тему «С. Я. Маршак».
«Я помню чудное мгновенье» Литературно-музыкальная композиция по книге «Письма женщин к Пушкину». Исполняет Марина Ракова под скрипку и гитару.»
 Д. Гранин «Путевые очерки».
«Пушкинский альбом», комплект из двух пластинок.
Стихи Пушкина читают – великие чтецы, великие артисты:
Д. Журавлёв, А. Шварц, В. Яхонтов.
«Василий Шукшин. Рассказы. Читает В. Фёдоров.»
«Александр Блок. Стихи читает В. Ларионов.»
«Родина». Литературно-музыкальная композиция по произведениям Сергея Есенина. Исполняет Алесей Покровский под балалайку А. Тихонова и гитару Ю. Чернова.»
«О, время, погоди…» Литературно-музыкальная композиция. Читают Белла Ахмадулина и Михаил Козаков.»
«Уважаемые товарищи потомки…» О творчестве Маяковского. В роли Маяковского – В. Никулин.
«Из пламя и света рождённое слово…» Поэтическая история по мотивам произведений М. Ю. Лермонтова.
«Л. Н. Толстой. Фрагменты из романов «Война и мир», « Анна Каренина», «Воскресение». Читает Александр Кутепов.

Началась эпоха «Битлз». Она и не заканчивалась, а началась ещё в Миньяре.
В восьмидесятые годы разрешили в связи с всеобщим потеплением климата выпускать и диски-гиганты  не «нашей» музыки. И вот в Уфе мы приобрели  две пластинки с композициями битлов и были счастливы.
Я сейчас не то, чтобы попритих, но тревожность во мне большая.
А в восьмидесятые был я полон надежд и веры, и, каюсь, донимал я соседей
и Высоцким, и Шаляпиным, и токкатой и фугой ре-минор господина Баха, и цыганскими надрывами, и битлами, и Элвисом Пресли, и  игрой на баяне. Соседи были, как не вспомнить добрым словом нашу дорогую замечательную соседку Лидию Яковлевну, люди воспитанные, интеллигентные, музыку час-другой терпели.
Но и я не слишком донимал – пару раз в неделю пару «концертов» пару часов можно и потерпеть. Ведь это – музыка!!!
Она – всехная. Трудно признать, что вкусы у всех – разные…
 Битлов у нас два диска: «Вкус мёда», «Вечер трудного дня».
А ещё мы приобрели диск с записями Элвиса Пресли из серии «Архив популярной музыки». Вот прикол так прикол: И Элвис уже в старьё записан!  Его я вообще, из-за отсутствия возможностей, слышал мало. Больше читал о нём в журнале «Крокодил» и на музыкальных страничках других журналов, какой он весь не такой, идол загнивающей культуры.
И, наконец, Элвис в наших руках.
Уникальный голос, уникальное пение…

«Архив популярной музыки. Выпуск 11.
Элвис Пресли. «Всё в порядке».
Я для собственного вящего удовольствия перечислю его песни на диске:
«Всё в порядке», «Отель, где разбиваются сердца», «Одна ночь», «Любить тебя», «Тюремный рок», «Люби меня», «Одна ночь», «Синие замшевые туфли», «Моя любимая меня бросила», «Не будь жесткой», «Медвежонок», «Я потрясён»…
Я потрясён…
Изумительный, чарующий голос…

Ещё одна пластинка из серии «Архив популярной музыки» - «Лед Зеппелин»,
 «Дип Пёрпл» -  отцы-основатели хард-рока. А пластинка – «Лестница в небо»…

В конце восьмидесятых пошли «наши»: группа М. Литвина «Рондо», «Наутилус Помпилиус» («Шар цвета хаки», «Круговая порука»), «Бригада С», бит-квартет «Секрет» ( я танцую, для себя и от избытка чувств: «Буги-вуги», «Тысяча пластинок», «Мажорный рок-н-ролл», «Блюз бродячих собак»), «Машина времени»…

Было интересно, собрал для коллекции танцевальную музыку 30-ых годов:
«Танцевальная музыка 30-40-х годов» ( вальс-бостон, пасодобль, фокстрот, танго, румба).
«Танго  вальс».
«Танцевальная музыка 30-ых годов» («Рио-рита», «Кукарача», «Дождь идёт»,
«Брызги шампанского», «Инес», «Домовой»).
«Девушка играет на мандолине». Танцы 30-х годов»,
«Полночь. Звёзды и вы». Танцевальная музыка 30-х годов».

С Саней Несмияновым, моим сокурсником и товарищем по институту, познакомились с девушкой из музыкального отдела.  Она нам из всех сил пропагандировала джаз. Как-то мы не очень прониклись, но всё же джаз зауважали. На память о джазовой эпопеи осталось у нас несколько пластинок. Одну эта милая девушка ну прямо-таки из-под полы достала, как величайшую драгоценность:
«Произведения Дюка Эллингтона играет ансамбль «Мелодия» ( «Садись в поезд «А», «В сентиментальном настроении», «Это ничего не значит», «Дневные мечты», «Хлопок»)…

Мои «части света»:
 Миньяр, Аша, Широкий дол, Точильный.
У каждой «части света» своя музыка.
Миньяр – щемящее, самое вдохновенное, что-то такое янтарное, грусть –печаль по недостижимому…
Аша – собрание, цикл, альбом, попурри, сюита из классики, народной музыки, эстрады и бардов…
Широкий дол – музыка ручья, глухой шум елей, шелесты-шорохи листьев…
Точильный – музыка тишины…
Всё собираюсь, каждый год!  завезти туда баян да сыграть под звёздным небом, в окруженье гор-лесов, у реки текучей, под чудной «китайской» ивой  мелодию из «Красной палатки»,
«Цветущий май»,
старинные «осенние» вальсы и танго…

Музыкальная литература.
Сначала все знания – поверхностные, груз каких-то сведений ни к селу ни к городу. Но  по мере того как мало-помалу их набираешь, они уходят внутрь, на бессознательный уровень.
Это есть возможность целостного видения, целостного впечатления:
 цвет-звук-аромат, земля-вода-воздух-камень, форма, пространство-время.
Звучание, вибрация и есть мир, в котором живём.
Число определяет, царит, властвует в мире,
а Музыка – самое совершенное воплощение Числа.
Звучание есть всегда, даже в молчании и в тишине.
Музыка природная, музыка человеческая –
плавно и незаметно перетекают друг в друга:
капель, моросящий дождь, стрёкот кузнечиков, пение птиц, шум реки…
Музыка – во всём, наверное, поэтому и хочется понимать и знать,
как можно больше о музыке,
знать настолько, чтобы это знание стало частью тебя самого.
Освоение – практика: петь, играть, танцевать – иначе просто болванчик. Слушать – практически, то есть это во что-то должно преобразовываться…
Постижении музыки может идти путём природным, как у моих родителей. С детства жили в народной песне. Хорошо, но остальная музыка – закрыта. Может быть и необязательно стремиться знать всё, а я – хочу всё знать.
Потому для постижения классической музыки, для теоретического освоения
собрали мы и небольшую, но серьёзную музыкальную библиотечку. Самые весомые тома в ней:
«Музыкальный энциклопедический словарь», «Балет. Энциклопедия».
А что ещё? «Оперные либретто», «История зарубежной музыки с древнейших времён до18 века», книги просветительского характера по истории русской музыки, книги из серии ЖЗЛ о композиторах, книги о симфоническом оркестре, популярные советские издания, как слушать и понимать музыку…
Понимаю, стараюсь понять…
 Есть ещё и  другие книги.
Основательно я изучал книгу об симфоническом оркестре.
Что-то знаю, но это так мало…
Ещё несколько значимых книг о музыкальном мире:
Майя Плисецкая «Я, Майя Плисецкая», Галина Вишневская «Галина. История моей жизни», Симона Берто «Эдит Пиаф»…
Во главе  - двухтомник «Шаляпин» - книг о музыкальном мире могло быть и больше, но в наш городок такую литературу завозили редко, а когда выбирались в Уфу или Челябинск, набирали методички по предметам, альбомы по искусству, по философии, истории – а на всё, что хочешь, денежек, как обычно не хватает…
Эдит Пиаф, «жизнь в розовом свете»…
смотрели фильм, читали книгу, слушаем Эдит Пиаф…
Чтобы понимать, надо - слушать …

Даже природные звуки могут надоедать. Но – удивительно: мерный шум ручья – как скажешь по-иному? – завораживает…
Всегда ручей покидаешь с сожалением, с таким же сожалением, с таким приходится гасить костёр и уходить дальше, в заманивающие дебри или возвращаться в глупый и скучный, но – удобный, город…
Моросящий дождь, стрёкот кузнечиков, шелестящий шум листьев, летний вечерний ветерок, пение петухов и кудахтанье кур, скрип деревьев – ветер разгулялся, шорохи-призвуки, когда идёшь по опавшей листве, пение синичек, соловушки душевные излияния, лягушачий хор в пруду в мае, трескотня сороки, уютность потрескивающих дров в печке, чавкающая грязь под ногами в весеннюю-осеннюю распутицу, мычание коров, стуковенье  дятла, завывание ветра в трубе в сильный мороз, скрип половиц, карканье ворон и клёкот ворона, журавлиные клики, шум реки, лунный свет, опадающий снег цветущих яблонь, неслышимый медовый аромат цветущих лип –
всё - музыка…

Продолжение фонотеки.
«В. Моцарт Концерт №18 для фортепиано с оркестром, Концерт №23 для фортепиано с оркестром»,

«В. Моцарт «Реквием», «Эжен Изаи. Шесть сонат для скрипки соло»,

«Бизе-Р. Щедрин «Кармен-сюита»…

Очень интересно-познавательная пластинка. Я думаю, и очень редкая:
«Евгения Алтухова. Американские песни».
 Основа представленной здесь песенной культуры – народная.
Своеобразная, ни на что не похожая музыка:
«Ауа» (индейская народная песня племени сиу),
«Одеяло» (индейская народная песня),
«Моё ранчо» (старинная ковбойская песня),
«Бубенчики» (народная рождественская песня),
«Долина Красной реки» (народная песня западной Канады).

«Поёт Ирина Архипова»
«Её голос обладает специфически русским тембром, русской окраской. Он яркий, тембрально-богатый, с тем ясным солнечным блеском, который несёт бесконечную радость слушателю.
Голос отточен до совершенства. Ровность звучания его во всех регистрах от нижней ноты до крайне верхней поразительна. Идеальность вокальной позиции придаёт изумительному голосу металлическую звонкость и богатство обертонов. Теплота, эмоциональная насыщенность звучания,
виртуозность – поёт Ирина Архипова.»
С. Прокофьев «Растёт страна», В. Шебалин «Я здесь, Инезилья», Ю. Шапорин «Прохладой ночь дохнула», Г. Свиридов «Зимняя дорога».

«Шуберт. Квартет №14 для двух скрипок, альта и виолончели. Квартет №12 для двух скрипок, альта и виолончели.»

«Н. Римский-Корсаков «Шехеразада». Симфоническая сюита по «1001 ночи»
Ещё с музыкалки первая часть «Море» меня покорила – великолепно…
музыкальная живопись, живописная музыкальность…

«Ян Сибелиус Симфония №4.»
Так как про Сибелиуса я только слышал, но не слушал – выслушал до конца, времени не пожалел, не пожалел, что слушал:
суровый прекрасный север, лёд, снег, иней, горные потоки, поросшие мхом гранитные утёсы, дремучие леса…

«Святослав Рихтер. И. Гайдн Соната №44. Ф. Шопен Баллада №3, К. Дебюсси Три прелюдии, С. Прокофьев Соната №8, С. Рахманинов Тринадцать прелюдий. »
Святослав Рихтер: «Я хочу прежде всего познавать музыку.
Меня интересует сама музыка».

«Й. Гайдн. Квартет №76 для двух скрипок, альта и виолончели.»
«Л. Боккерини «Квинтет для двух скрипок, альта и двух виолончелей.»
Боккерини: «Музыка существует для того, чтобы говорить человеку – достичь этого я и стремлюсь. Музыка, лишённая страсти и чувства, пуста».

 «Травиата. Опера Дж. Верди»

«М. К. Чюрлёнис «Море», «В лесу» Симфонические поэмы.»
Какое оно, музыкально-живописное мышление?
В институте мы бредили Чюрлёнисом…

Не помню где, но нашёл уже после распада СССР «Государственный гимн» и «Интернационал» - это уже самая настоящая история.

«Заигранный»  диск «Поёт Андрей Миронов».
Не буду перечислять, всё – по нраву.

«По волне моей памяти».
Челябинск. Я учусь на втором курсе ЧГПИ. Домой на пару дней собрался.
На вокзале жду поезд. Пока время есть, хожу по вокзалу, присматриваю, что есть в киосках. На втором этаже – «центральный киоск» - там, кроме газет и журналов, продают ещё и грампластинки. Посмотрел – вроде ничего интересного. Ещё раз посмотрел: «По волне моей памяти» Д. Тухманова. Оформлена как-то странно. Можно и купить, а можно и денежку сэкономить: 2 рубля 15 копеек, наверно что-нибудь для интеллектуалов. Нет, не пойдёт, мне бы что попроще. Дома отгостился, приехал в общагу, а там уже во всю крутят: «Во французской стороне…» - вот это да!
Вот тебе и концептуальный альбом – это же наша музыка!
На лекциях Галины Сергеевны по зарубежной средневековой литературе ваганты как-то мимо пролетели. Пошёл в читалку, нашел том БВЛ про вагантов, стал изучать…а «вагантов» крутили каждый вечер.
Прошли дни и годы – дошёл, наконец, до концептуальности – слушал от начала и до конца. Это рок, но какой-то особенный, другой, а стихи вообще – «древние», а как легли – ровно изначально были, на ритмо-мелодическую основу:
«Я мысленно вхожу в ваш кабинет» (М. Волошин, исп. М.  Бади),
«Из Сафо» ( перевод В. Вересаева, исп. Н. Капустина),
«Из вагантов» ( перевод Л. Гинзбурга, исп. И. Иванов),
«Приглашение к путешествию (Шарль Бодлер, перевод И. Озеровой, исп. А. Барыкин),
«Доброй ночи» (П. Б. Шелли, исп. М. Бади),
«По волне моей памяти» (Н. Гильен, перевод И. Тыняновой),
«Сентиментальная прогулка» (Поль Верлен, перевод А. Эфрон, исп. С. Беликов,
«Сердце, моё сердце» ( И. В. Гёте, перевод В. Левика, исп. А. Лерман,
«Смятение» (А. Ахматова, исп. Людмила Барыкина),
«Посвящение в альбом» (А. Мицкевич, перевод С Кирсанова, исп. «Современник»).
Д. Тухманов: «Подать классическую поэзию в современной музыкальной обработке».
Подобного альбома больше не появлялось.
Мне особенно было близко то, что поэзия, казалось бы такая далёкая, своего рода архивная, вдруг оказалась вполне по нашим годам.
Естественно, «Во французской стороне» - для танцевальных вечеров и переизбытка энергии, но больше, гораздо больше, меня кружила и трепыхала там, внутри, сводила с ума и была мучительно прекрасна –
мелодия, слово-музыка:
«Я шёл, печаль свою сопровождая…( «Сентиментальная прогулка»).
Я основательно засел за Бодлера, Верлена, Рембо.
И вслед за «Сентиментальной прогулкой», проникся, пережил, как своё -
«Пьяный корабль»:
«Пусть на корточках грустный мальчишка закрутит
Свой бумажный кораблик с крылом мотылька…»

«А. Вивальди Времена года. Четыре концерта для скрипки с оркестром.   Соч. 8.». Красочны, выразительны, фантазийно изобретательны…

«Музыкальный» том, комплект из трёх пластинок:
«Леонид Утёсов. Записи 1929-1946 годов».
Эстетическое удовольствие - у нас «весь» Утёсов:
 «Песня старого извозчика», «Парень кудрявый», «Если любишь, найди», «Дождь», «Мишка-одессит», «На Унтер дер Линден», «Барон фон дер Пшик», «Пароход», «Всё хорошо, прекрасная маркиза», «Каховка», «Раскинулось море широко»…

«Оркестр Поля Мориа»
О, это классика, которая  везде…

Есть в фонотеке музыка «слушаемая», есть музыка изредка «слушаемая», есть музыка постоянно «слушаемая», а есть диски и для коллекции.
Среди «слушаемой» музыки есть несколько пластинок, которые мы слушаем постоянно, но с большой периодичностью. Она по-прежнему для нас актуальна, но мы изменились, дочки наши выросли, и много обыденностей обступают со всех сторон. Как это ни грустно, но юношеского задора меньше, меньше на всё про всё времени, а хочется ещё столько успеть…
И всё же, приходит день, и опять у нас звучит добрая стародавняя музыка:
«Вокальный квартет «Аккорд» (1958-1988)»
Такие «содружественные» голоса, по тембру согласованы, уравновешены,
интонационно выверенны, каждый участник – уникум.
Поют, да ещё как поют!
«Селена», «Пингвины», «Манжерок», «Хлоп-хлоп», «Котёнок», «Песня беспризорника», «Ноктюрн», «Мучачита», «Возвращайся», «Ты и я», «Кокороко», «Песенка про Одиссея», шотландские, греческие, венесуэльские, алжирские, русские народные песни и, конечно, всегдашний, «Проказник Браун»…ох уж этот проказник Браун…

и дальше, по волнам памяти:
«Голубые гитары» - «Сумерки», «О чём плачут гитары», «Будет над землёю снег кружиться белый», «Для меня нет тебя прекрасней», «Наклонилось небо ниже», «Цыганочка»…
«Весёлые ребята» - «Алёшкина любовь», «Люди встречаются», «Бродячие артисты»…

«Поющие гитары» - «Сумерки», «Нет тебя прекрасней», «Карлсон», «Люди встречаются», «Песенка велосипедистов», «Цыганочка», «Синяя птица», «Прекрасное воскресение», «Неприметная красота», «Проводы», «Аппачи»,
и самое такое – «Синий иней» ( Джек Келлер и Хэнк Хантер, русский текст А. Азизова)…

«Песняры» - «На Муромской дорожце…», «Александрина», «Косив Ясь конюшину», «Берёзовый сок»…
«Цветы» - «Звёздочка моя ясная», «Есть глаза у цветов»…
«Поющие сердца» - «Кто тебе сказал», «Листья закружат»…
«Ариэль» - «Старая пластинка», «В краю магнолий»…
«Верасы» - «Завируха», «Малиновка»…
«Пламя» - «На дальней станции сойду»…
«Самоцветы» - «Всё, что в жизни есть у меня»…
«Лейся, песня» - «Прощай»…

«Поёт трио «Маренич»
«Чом ти не прийшов», «Ой пид вишнею», «Ой у гаю при Дунаю», «Сиджу я вкрай виконечка», «Посилала мене мати», «Вже солнце низенько», «Несе Галя воду»…

Первые пластинки с песнями Высоцкого появились у нас в 1974 году. Я пришёл из армии, мрачные мысли и страсти терзали душу мою и под стать им «Корабли», «В холода», «Чёрное золото», «На братских могилах», «Аисты», «В темноте»…
Я себе говорил: надо перетерпеть, перемелется – мука будет…
Высоцкий  –  душу сберёг…Всё остальное – шелуха…
В Точильном самым значимым музыкальным событием стало приобретение пластинки  «Владимир Высоцкий. Песни»:
«Песня о друге», «Он не вернулся из боя», «Скалолазка», «Прощание с горами», «Жираф», «Вершина», «Сыновья уходят в бой», «Лирическая», «Ноль семь», «Песня о переселении душ», «Утренняя гимнастика», «Корабли».
Жизнь обычного человека есть чередование праздников и буден. Праздники – настоящие, а не по календарю, - редки, а будни – постоянны и много в них всяких заботностей. Жизнь – если живёшь – трудна, и что-то там рассуждать о счастье и тем более стараться его ухватить – зачем?
Покой и воля – на малую толику что-то постигнешь, ощутишь, впитаешь, вернёшься…
Но бывают мгновения, которые  есть –и уже больше и ничего не надо.
Вот такое мгновение – песни Высоцкого…
Конец восьмидесятых, вроде как разрешили немного дышать, и – серия «На концертах Владимира Высоцкого»…
Перечислю, вновь и вновь переслушаю…

«Сентиментальный боксёр»
На братских могилах. Песня о госпитале. Звёзды. Марш физиков. Песня студентов-археологов. Песня конькобежца. Песенка сентиментального боксёра. Песня о друге. Вершина. Скалолазка. Прощание с горами. Марш космических негодяев. Песня о старом доме. Нечисть. Пародия на плохой детектив. Бабье лето. Мой друг уехал в Магадан. Парус.

«Спасите наши души»
Песня о новом времени. Аисты. Деревянные костюмы. Про несчастных лесных жителей. Песенка про джинна. Песня о вещем Олеге. Песня о вещей Кассандре. Песня про дикого вепря. Лукоморья больше нет. Корабли. Спасите наши души. О хоккеистах. Дом хрустальный.

«Москва – Одесса»
На братских могилах. Звёзды. Мерцал закат. Она была в Париже. Татуировка.
Москва – Одесса. Письмо на выставку. Ответ на письмо. В далёком созвездии Тау Кита. Пришельцы. Бал-маскарад. Солдаты группы «Центр». Йоги. От скучных шабашей. Странная сказка. Вариации на цыганские темы.

«Песня о друге»
Песня о друге. Памяти М. Хергиани. Песенка о старой Одессе. О моём старшине. Снайпер. Я не люблю. О переселении душ. Плагиатор. Жираф. Слухи. Поездка в город. Чёрное золото. На судне бунт.

«Мир вашему дому»
О поэтах и кликушах. Песня лётчика-истребителя. «Як»-истребитель. Случай в ресторане. Песенка про мангустов. Весёлая покойницкая. Москва – Одесса.
Вариации на цыганские темы. Лошадей 20 тысяч. Моим друзьям. Баллада о брошенном корабле. Корабли.

«Чужая колея»
Утренняя гимнастика. Жертва телевидения. Про козла отпущения. Любовь в каменном веке. О двух автомобилях. То ли в избу и запеть. Чужая колея. Марафон. Штангист. Высота. Сыновья уходят в бой. Про Магадан. Несостоявшийся роман. Невидимка. На стол колоду. Про первые ряды.

«Большой каретный»
Большой каретный. У меня гитара есть. Дайте собакам мясо. А люди всё роптали и роптали. В Ленинграде городе о Пяти углов. Гололёд на земле, гололёд. Камнем грусть висит на мне. Лежит камень в степи. Жил-был добрый дурачина-простофиля. Так оно и есть: словно встарь. Я верю в друзей. В то вечер я… Копи! Эй, шофёр, вези в Бутырский хутор. Я однажды гулял по столице. Сегодня я с большой охотою. В наш тесный круг не каждый попадал. Я любил и женщин и проказы. За меня невеста отрыдает честно. Ты уехала на короткий срок. Все срока уже закончены. Всего лишь час дают на артобстрел.

«На нейтральной полосе»
Один музыкант объяснил мне пространно. На нейтральной полосе. Сколько я ни старался. Перед выездом в загранку. Передо мной любой факир – ну просто карлик. Проложите, проложите вы хоть тоннель по дну реки. Твердил он нам: моя она. Подумаешь, с женой не очень ладно. Ну о чём с тобою говорить. В этом доме большом. На реке ль, на озере. Сколько чудес за туманами кроется. Сидели, пили вразнобой. Пока Вы здесь в ванночке с кафелем. Рядовой Борисов! Я… И вкусы и запросы мои странны. Я изучил все ноты от и до. Мне каждый вечер зажигает свечи. Было так: я любил и страдал. Сыт я по горло, до подбородка. Дела меня замучили, дела. Давно смолкли залпы орудий.

«Бег иноходца»
Разведка боем. Встреча в ресторане. В холода, в холода. Сыт я по горло. Песенка метателя молота. Песенка прыгуна в высоту. Баллада о гипсе. Человек за бортом. Горизонт. О переселении душ. Сон мне снится. Милицейский протокол. Бег иноходца. Честь шахматной короны: Подготовка. Игра.

«Кони привередливые»
Товарищи учёные. Мы вращаем землю. Тот, который не стрелял. Песенка прыгуна в длину. Марафон. После чемпионата мира по футболу. Целуя знамя. Нет меня. Мишка Шифман. Милицейский протокол. Песня микрофона. Кони привередливые.

«В поисках жанра»
Всю войну под завязку. Песня о земле. На дистанции четвёрка первачей. Кто-то высмотрел плод. Вот это да! Мы все живём к как будто на… Ой, где быля вчера. Горное эхо. Так случилось, мужчины ушли. Я не люблю. Парус.

«Затяжной прыжок»
Тюменская нефть. Затяжной прыжок. Памятник. Всем делам на суше вопреки. Баллада об уходе в рай. В дорогу живо! Или в гроб ложись. Я теперь в дураках… Погоня. Ну вот, исчезла дрожь в руках. Про йогов. Он не вернулся из боя. Штормит весь вечер – и пока. Мой друг уехал в Магадан. Диалог у телевизора.

«Лекция»
День святого Никогда. Песня акына. Солдаты группы «Центр». Гимнастика. Вратарь. Попурри на темы песен из кинофильмов. Баллада про двух лебедей.
Джеймс Бонд.

«Маскарад»
Прошла пора вступлений и прелюдий. Банька. У домашних и хищных зверей.
Баллада о бане. Весна ещё в начале. Правда, ведь обидно. Кучера из МУРа укатали сивку. У нас вчера с позавчера. На маскараде. Марш аквалангистов.
Песня про белого слона. Она была чиста, как снег зимой. Было так: я любил и страдал. Оплавляются свечи на старинный паркет. Про плотника Иосифа, деву Марию, Святого Духа. Про любовь в Древнем Риме. Про любовь в Средние века. Про любовь в эпоху Возрождения. Она во двор, он со двора.

Ещё диски «Марина Влади поёт песни Владимира Высоцкого. Владимир Высоцкий поёт свои песни.»
«Владимир Высоцкий…хоть немного ещё постою на краю…»:
«Песня певца у микрофона», «Истома ящерицей ползает в костях…», «Охота на волков», «Кони привередливые»…

Отдельной строкой  - комплект из двух пластинок «Сыновья уходят в бой»:
«Разведка боем», «Их восемь, нас – двое», «Лётчик-испытатель», «Так случилось – мужчины ушли», «Чёрные бушлаты», «Песня о конце войны»…

Высоцкий  востребован – не востребован - нам до этого и дела нет.
Он – с нами. Он наши души сберегает…

Конец восьмидесятых. «Возвращённая музыка».
Комплект из трёх пластинок «Поёт Пётр Лещенко».
Из аннотации:
«Бархатный баритон. Артистичность. На сцене не только пел, но и играл на гитаре, танцевал. Слушателей пленяла его лёгкая, свободная, близкая к народной, манера пения, лиричность и задушевность исполнения.   Его песням верили. Они  радовали слушателей, создавали особое настроение.
В них -  задушевность и  сердечность.
Искренние, легко запоминающиеся, решённые в старых танцевальных ритмах песенки 30-х годов о любви, верности, дружбе, встречах и расставаниях, разлуках и печалях, о теплоте простых человеческих отношений – созвучны чувствам и настроениям сегодняшним.
У Лещенко личностное, трепетное отношение к каждой песне.»:
 «Всё, что было», «Скажите, почему», «»Цыганочка», «Эх, друг гитара»,
«Признайся мне», «Чёрные глаза», «Увяли грёзы», «Чубчик», «Вернулась снова ты», «Не уходи», «Голубые глаза», «Спи, моё бедное сердце», «моя Марусечка», «Татьяна»…

Сколько романтических переживаний, излияний, иллюзий, сколько вдохновений и самой обыкновенной общежитской танцевальной долбёжки под вдоль и поперёк заезженную пластинку «Парад оркестров».
«Танцующая музыка»:
«Воздушная кукуруза», «Красный сарафан», «Ты прекраснее солнечного света», «Джонни», «Две гитары», «Милая Джулия», «Сезон колдовства»…
А какие оркестры! Оркестры Тома Спенсера, Дж. Ласта, Поля Мориа, Гаральда Бантера, Эноха Лайта.

На Толстого, под осень, когда уже пора перебираться с веранды домой, в последние ещё тёплые вечера-ночи, чтобы залить грусть-печаль сердечным и просветляющим -
«Ансамбль «Орэра». Песни народов мира».
Не боли, душа…
Боли, душа…
«Снова и снова», «Девушка из Гуантанамо», «Колыбельная из оперы «Порги и Бесс», «Не жалею, не зову, не плачу», «Мне снился сон», «А где мне взять такую песню», «Я пьян от любви»…
Я пьян от любви…Река, гора Липовая, мерцающий небосвод, а в саду летят-кружатся и закрывают тропинку и травы желтые, бордовые, оранжевые, красные, бронзового и медного литься листья…
«Не жалею, не зову, не плачу» - и жалею, и зову, и плачу…

Время бардов. Началось оно ещё в Миньяре, а заканчиваться никогда не будет. Пластинок не было, а на гитаре, особенно в институте, - сколько хочешь: «Школьные кляксы» рук. Миша Вейцкин, Валера Ярославцев, Валентин Апухтин, Саня Несмиянов: «А мне не Тани снятся и не Гали…», «В монастырь кармелиток», «Под музыку Вивальди», «Я люблю…», «Мы пропили всё уже, осталось лишь неглиже…», «Ты у меня одна…», «Господа офицеры»…
В конце восьмидесятых появились и пластинки с песнями бардов:
Б. Окуджава, А. Дольский, Ю. Лоза, Н. Матвеева…

«Осенний мотив. Евгений Клячкин. Песни».
«Александр Городницкий. Атланты».
«Мой дом летает. Вероника Долина».
 «Юрий Визбор. Наполним музыкой сердца».

Чаще всего ставили два диска «Встреча друзей»:
Леонид Семаков «Посоловело осеннее небо».
Владимир Бережков «Саврасов. Грачи прилетели».
Виктор Соколов «Я снова еду к холодам».
Владимир Высоцкий «Сколько чудес за туманами кроется…».
Виктор Берковский – Дмитрий Сухарев «Альма-матер».
Александр Дулов – Вероника Тушнова «Ну, пожалуйста…»
Сергей Крылов «Зимняя сказка».
Александр Суханов «Из Омара Хайяма»…

Александра Суханова мы слушали ещё в Точильном. Ничего о нём не знали, купили журнал «Кругозор» на авось: вдруг музыка там интересная.
Поставили на проигрыватель и – заслушались:
«Про баню»  С. Маршак ( мягкой ласковой лапкой по сердцу).
«Зелёная карета» О. Дриз, перевод Г. Сапгира.
«Песенка о Ленинграде» И. Уткин,
 «Строки» П. Б. Шелли. перевод И. Ивановского…
Каждая песня – шедевр…
А я всё настраиваюсь, ищу: хочется мне «Зелёную карету» в живопись воплотить, да не вытанцовывается никак…А так чудно видится:
«…лишь зелёная карета…»
А в баньке точильненской помоемся и обязательно:
«Спасибо, спасибо, тому кто строил баню…-
ну и далее по мелодии и тексту, по душевной музыке…

Куда мы бежим?
В детстве миньярском я ещё застал патефон. Потом появились радио с проигрывателями. Патефоны повыбрасывали, а мы их тащили с мусорки, быстро раскурочивали и превращали в груду железок.
На смену проигрывателям, совмещёнными с радио пришли электропроигрыватели, потом стереопроигрыватели и параллельно  - катушечные магнитофоны,  кассетники, компакт-диски, плейеры, видеопроигрыватели, что там ещё новенького? – полно!…
Бетховен – пожалуйста, Бах – сколько хочешь,
джаз – хоть ешь его, рок-н-ролл – да залейся им…
А Тухманова хочешь? да сиюминутно…
У каждого в своей скорлупочке своё…

Куда деться от прогресса?
Пластинки теперь редко ставим.
Организовали мы полочку с мп3, слушаем «цифру»:
Владимир Высоцкий. Барды. Юрий Визбор. Татьяна и Сергей Никитины. Булат Окуджава. Бардовская песня. Александр Галич. Авторская песня. Золотые хиты. Юлий Ким. Алексей Иващенко и Георгий Васильев. Виктор Берковский. Александр Суханов. Михаил Щербаков. Леонид Сергеев. Вадим Егоров.

«Дворник Степанов» (Иващенко и Васильев) – до чего же мне по сердцу эта прикольная песня: и текст, и мелодия и аранжировка.
Эта песня про весну? – конечно!
но шире и глубже надо смотреть на происходящее внутри и снаружи,
дорогие товарищи!
это – про жизнь…
про меня, про тебя и про того, который сегодня очень хмурый,
так как соображает, что в деньгах и их количестве – счастье…
что ж, ему – счастья,
а нам,  «поскольку хочется летать»:

«И вдруг от запаха весны, неба и хвои
Что-то во мне произойдёт внутри.
И, оттолкнувшись от земли дерзкой ногою,
Я воспарю метра на два – на три…»

Сделал несколько набросков  к песне в карандаше, в цвете, но так как в песне
- до невозможности хорошо – не получается…надо стараться, углублённо переживать……

А «Баллада о селёдке», «Песня о том, как мы строили навес у Евгения Иваныча», «Приходи ко мне, Глафира»?…ух, как хороши маленькие чудности…
А другие барды? Да молодцы, талантливо…
Л. Сергеев «Колоколенка»,
А. Гладышев «От дерева тень»,
Ю. Гарин, Владимир и Вадим Мишуки «Ханума»,
Ю Лопес «Шиповник»,

Н. Старченков и л. Мараков «Страна»(интересно, а наши уважаемые  власти слушали когда-нибудь этот гимн, или им это неинтересно),

В. Качан «Оранжевый кот» (на полватмана кота забабахал, котяра вышел что надо),
А. Гладышев «Кто не знает, что такое лето и Сибирь»(это тоже про жизнь:
греби, греби!),
В. Третьяков «Тюбик»,
Н. Старченков «С бережка до бережка»,
Татьяна и Сергей Никитины «Под музыку Вивальди», «Хорошо жить на востоке»…

«Золотые русские романсы»
Жанна Бичевская, «Романтическая коллекция», Олег Погудин, Александр Вертинский, Георгий Виноградов, Изабелла Юрьева, Тамара Церетели, Вадим Козин, Надежда Обухова.

А что ещё?
Давид Тухманов, Муслим Магомаев, Валерий Ободзинский, Владимир Маркин, «Любэ», Майя Кристалинская…
Джо Дассен, Фрэнк Синатра, «Лунный блюз» ( Оскар Бентон «Bensohurst blues»), Поль Мориа, «Rolling stones», «The beatles», Том Джонс, Эния, Фаусто Папетти, Франсис Гойя…
джаз, этническая музыка…
аккордеон…
золотая классика…

Какова палитра!  - многоцветье!
Как человек необъятен, безграничен в творчестве…
сверкающие россыпи, жемчужины, чудные лики жизни…

В общаге, в лёгком подпитии, под гитару:

«Всё идёшь и идёшь, и сжигаешь мосты.
Правда где, а где ложь, слава где, а где стыд?
А Россия лежит в пыльных шрамах дорог,
А Россия дрожит от копыт и сапог.
   Господа офицеры, голубые князья,
   Я, конечно, не первый, и последний не я.
   Господа офицеры, я прошу вас учесть,
   Кто сберёг свои нервы, тот не спас свою честь…»,

А когда почти дошли до точки, апофеоз, катарсис –
изо всех внутренних сил и с придыханием:

«Я люблю, я люблю, я люблю.
Иных слов я найти не могу.
Я люблю, я люблю, я люблю.
Досада в углах твоих губ.
Но я люблю, я люблю, я люблю.
Твои пальцы играют мотив:
Не люблю, не люблю, не люблю.
Ждут, надо идти.
   Проходит жизнь, проходит жизнь,
   Как ветерок по полю ржи.
   Проходит явь, проходит сон, любовь проходит,
   Проходит всё.
   Любовь пройдёт, мелькнёт мечта,
   Как белый парус вдалеке.
   Лишь пустота, лишь пустота
   В твоём зажатом кулаке…
Но я люблю, я люблю, я люблю.
У него ни долгов ни детей.
Я люблю, я люблю, я люблю.
И красивее он и умней.
Я люблю, я люблю, я люблю.
Руки сильные, брови вразлёт.
Я люблю, я люблю, я люблю.
Молод, но это пройдёт.
   Проходит жизнь, проходит жизнь.
   Как ветерок по полю ржи.
   Проходит сон, проходит явь.
   И всё проходит, проходит всё.
   И жизнь прошла, и жизнь прошла,
   И ничего не впереди.
   Лишь пустота, лишь пустота,
   Ах, погоди, не уходи!
Я люблю…

Шарль Азнавур, русский текст Борис Полоскин.
Какие мы были в такие мгновения вдохновенные и очень, внутренне, красивые. Жаль, мало кто замечал.  Точнее, никто не видел. Жаль…
А так, что …слова, слова, слова…

Липовая в тумане…изморось…уютно в доме, на кухне – пироги, аромат – на всю квартиру. Не поддаюсь соблазну, словно занят весьма нужным и серьёзным делом. В комнате на столе стопка листов под акварель, кисти. палитра, краски,  воде в баночке, листы замачиваю в ванной и, лист за листом, пишу – по сырому – дао, которое необъяснимо и невыразимо, - лист за листом и созвучно душе моей звучат…
флейта…
скрипка…
дудук …
фортепиано…
Чайковский, Вивальди, Моцарт, Свиридов…
я слушаю изморось…

На велосипеде или пешком –
в лес, в Точильный, в Миньяр, по окраинам Аши, в Широкий дол,
вообще – куда глаза глядят –
направляюсь  -
пою-напеваю, что на сердце накрепко легло,
никого не утомляя своим художеством, а для души – хорошо…

«Счастливый случай». В начале девяностых в ДК проводили конкурс, состязание, шоу ( но в те времена слово это ещё не употреблялось):
две семьи отвечали на вопросы из различных областей человеческой деятельности. Вопросы были сложные, а соперники – сильные. И отвечать надо было быстро. Мы выиграли и подарили нам кассетный магнитофон. Была небольшая кассетная эпоха в нашей музыкальной жизни. Около сотни кассет. Я их в архив убрал. А что значимо и даже очень, так это записал голоса родителей -  песни украинские поют…

По сети поплутаешь и сделаешь для себя какое-нибудь музыкальное открытие: Фредерик Франсуа «Фанни, Фани», или, например, «Крейзи-саксафон», Рафаэля нашёл, нашёл дворовые песни, а там – Владимир Маляров – «Любимая» - развеселил до слёз…

Людмила, что поставить?
Да ставь что-нибудь…
У нас всякая музыка – музыка…

Из Паутины «выкопал» «Белых медведей».
В институтской общаге Татьяна, девушка из запретки, модно упакованная и ухоженная, из ряда вон выходящая, видимо, предчувствуя конец нашим культурным походам и лыжным путешествиям приволокла подпольные записи на катушечном магнитофоне. Там было то, что сейчас называется шансон: «На Дерибасовской  открылася пивная», «Мясоедовская улица»,
«Тётя Соня, не вертите задом», «Отбегалась, отпрыгалась…
Да, скоро « у меня в словаре появилось незнакомое слово жена»…
Великая женская интуиция!...я ещё ни сном ни духом ничего не знал, а уже всё было определено…
Из тех записей мне особенно запали «Мишки», до того в них что-то родное,
такое трогательное:

Ты скучаешь, вата валит с неба.
По неделям вьюги да метели.
У дороги домики под снегом
Спят как белые медведи.
   
   Заплутали мишки, заплутали.
   Заблудились в паутинках улиц
   И к Большой Медведице, как к маме,
   В брюхо звёздное уткнулись.

Молоком течёт по снегу ветер,
Обдувая сгорбленные крыши,
Словно белых маленьких медведей
Мама языком шершавым лижет.

   Заплутали мишки, заплутали.
   Заблудились в паутинках улиц
   И к Большой Медведице, как к маме,
   В брюхо звёздное уткнулись…

А вот ещё удар по мозгам и сердцу:

«Сиреневый туман над нами пролетает…»

В конце 80-ых ни с того ни с сего вдруг по ТВ концерт Виктории Ивановой.
Мы про неё вообще ничего не знали!
Это какой голос, какое пение!
«Вам не понять моей печали»,
«На заре ты её не буди»,
«Жаворонок»,
«Аве Мария»,
«Утро туманное»…

А где же такие обаятельные Карина и Рузанна Лисициан?
Нашёл, нашёл – такие же обаятельные, такие же восхитительные:
«Не забывай» (мама с папой очень любили эту песню, всегда в компании пели), «Ой, цветёт калина», «Выйду ль я на реченьку», «Не пробуждай воспоминанья», «Цып, цып, мои цыплятки», «Утушка луговая», «На крылечке вдвоём»…

октябрь…
стояли дни холодные, с утренними заморозками,
листья берёз налились тяжелым златом,
прозрачный голубой небосвод, словно холодное стёклышко…
отцвела Липовая…
листья, листья, листья…
сменились дни солнечные на пасмурные, ненастные…
туман да изморось…
тучи туманные…
созерцание…
просветлённое и вдохновенное…
Чайковский «Времена года» -
«Осенняя песня» (октябрь)…

музыка всё…

*на фото - работа автора