de omnibus dubitandum 121. 63

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ (1920)

Глава 121.63. ВЕТЕРОЧЕК ЧУТЬ-ЧУТЬ ДЫШИТ…

    В первой половине февраля 1920 г. кадеты 6 класса 1-й сотни прибыли в Новороссийск и, таким образом, соединились с нами, пишет Н. Воробьев, со 2-й и 3-й сотнями. Разместили нас в здании Городской Управы.

    Мы, малыши, спали в каком-то, похожем на казарму, помещении. Почти все стекла в окнах были выбиты и внутри разгуливал новороссийский норд-ост. А кто его не изведал, тот не изведал ничего! Это милый ветерочек, который, если разозлится, способен согнать с горы в море подводу с лошадью и с возницей вместе. Это «зефир», при дуновении которого на голову могут упасть замерзшие на лету птицы.

    Одним словом, это вовсе не то, о чем поется: «Ветерочек чуть-чуть дышит…».

    Напротив, чуть-чуть дышит здесь каждое живое существо, с норд-остом встретившееся. А если к этому прибавить еще то, что среди нас, тут же, вповалку лежали еще и заболевающие тифом, выздоравливающие от него и те, кто под сомнением, то картина будет довольно ясной. Прибавим еще, для полноты этой картины, что на всю эту казармищу печка была одна и, что дров там бывало не густо.

    Но в тяжелые моменты жизни появляются иногда этакие «шестикрылые серафимы», хоть на миг озаряющие существование. Таким ангелом в нашей новороссийской эпопее, для малышей явился «полковник» Гребенников.
Чуть ли не в день похорон нашего любимого директора, генерала Чеботарева*, умершего от тифа, в нашем склепе было особенно холодно.

*) ЧЕБОТАРЕВ Порфирий Григорьевич (дон.)(25.02.1873-10.02.1920)(см. фото) - Православный. Образование получил в Донском кадетском корпусе. В службу вступил 05.09.1890. Окончил Михайловское артиллерийское училище (1893). Из училища вышел Хорунжим (ст. 05.08.1891) в комплект Донских казачьих конно-арт. батарей с прикомандированием к гв. конно-арт. бригаде. Служил в 6-й лейб-гвардии Донской батарее. Сотник (ст. 11.08.1897). На 17.05.1898 в том же чине и батарее. Окончил Михайловскую арт. академию (1898; по 1-му разряду). Подъесаул (пр. 17.05.1898; ст. 17.05.1898; за отличные успехи в науках). Есаул (ст. 06.12.1899). И.д. штаб-офицера заведывающего обучающимися в полев. отд. офицерской арт. школы (7 м.). Командир батареи (26.09.-06.12.1906). Полковник (ст. 06.12.1906). Командир 6-й лейб-гвардии Донской батареи (06.12.1906-01.03.1910). Командир 3-го Донского казачьего арт. дивизиона (01.03.-18.12.1910). Штаб-офицер заведывающий обучающимися в офицерской арт. школе офицерами (18.12.1910-18.08.1912). Ст. руководитель офицерской арт. школы (18.08.1912-07.01.1913). Штаб-офицер для поручений при Генерал-Инспекторе арт. (с 07.01.1913). После объявления мобилизации командующий 58-й артиллерийской бригадой. Участник мировой войны. Временно командовал 58-й пехотной дивизией. Генерал-майор (пр. 18.04.1915; ст. 06.03.1915; за отличия в делах...) с утверждением в должности командира 58-й артиллерийской бригады. В 08.1915 взят в плен после капитуляции крепости Новогеоргиевск, в состав гарнизона которой входила 58-я пех. дивизия. После возвращения из плена в конце 1918 был прикомандирован к посольству Войска Донского при гетмане Скоропадском в Киеве. В 06.1918 прибыл в Новочеркасск и был отправлен Донским Атаманом на фронт, где командовал артиллерийскими группами в боях на Восточном фронте под Царицыном. Произведен Донским Атаманом в Генерал-лейтенанты 17.11.1918 — за умелое использование артиллерии под Царицыном. Приказом Донского Атамана от 27.11.1918 назначен директором Донского императора Александра III кадетского корпуса. Зимой 1920, во время отступления ВСЮР, эвакуировался вместе с корпусом в Новороссийск, где умер от тифа накануне эвакуации в Крым.
Чины:
на 1 января 1909г. - Гвардейская конно-артиллерийская бригада, полковник
Награды:
Св. Станислава 2-й ст. (1906)
Св. Анны 2-й ст. (1913)
Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 06.02.1915)
мечи к ордену Св. Анны 2-й ст. (ВП 16.02.1915)
Св. Владимира 3-й ст. с мечами (ВП 03.03.1915)
мечи к ордену Св. Станислава 2-й ст. (ВП 07.05.1915).
Источники:
1.Список полковникам по старшинству. Составлен по 01.03.1914. С-Петербург, 1914
2.Список генералам по старшинству. Составлен по 10.07.1916. Петроград, 1916
3.Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. М., 2002.
4.Волков С.В. Офицеры российской гвардии. М. 2002
5.Волков С.В. Генералитет Российской империи: Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II, в 2-х т. Центрполиграф: Москва, 2009.
6.ВП по военному ведомству/Разведчик.
7.ВП по военному ведомству/Разведчик №1271, 17.03.1915
8.ВП по военному ведомству/Разведчик №1272, 24.03.1915
9.ВП по военному ведомству/Разведчик №1275, 14.04.1915
10.ВП по военному ведомству/Разведчик №1283, 09.06.1915
11.ВП по военному ведомству/Разведчик №1288, 14.07.1915

    Все жались под одеялами и шинелями, согревались, кто как мог. К тому же, все были подавлены смертью директора. Это был талантливый педагог, командир и отец — он заменял нам все! Как человек, говоривший на нескольких языках, он особенно был нам нужен в это время, когда приходилось вести переговоры с иностранцами.

    Первая сотня отдала последний салют из винтовок и мы с ним расстались.

    Лежали, жевали «шрапнель», старались не унывать, но уж больно прижимал нас холод. Случилось так, что среди малышей почему-то появился кадет 1-й сотни Гребенников.

    Малыши его любили. Мы сразу толпой окружили его, жалуясь на нестерпимый холод. Долго не раздумывая, Гребенников взял с собой несколько человек из 1-й сотни, достал подводу и отправился на ближайший дровяной склад.

    А там восседал один из тех «беззаветно преданных службе не вовремя» служак, которые попадались в интендантском ведомстве. Не учитывая момента, они берегли добро и не задумывались, к кому оно попадет. Вот и случалось, что добро доставалось потом красным, а свои, ходили разутыми и раздетыми.

    Я должен оговориться, — Гребенников и вообще выглядел гораздо старше своих лет, а в этот день он был небритым, с внушительной щетиной на подбородке. Это были дни, когда мало у кого из офицеров оставались еще настоящие золотые или серебряные погоны, многие рисовали их на шинелях чернильными карандашами, а некоторые обходились и без этого.

    Увидев «пожилого» военного, очевидно офицера и с ним взвод с винтовками, интендант сделался мягче обыкновенного. Он, конечно, спорил, говорил что-то о ведомости, но тон Гребенникова был безапелляционным: «Запишите все на полковника Гребенникова и все тут!» — небрежно приказал он интенданту, а кадетам дал знак погрузить дрова на подводу. С того дня и до окончания корпуса, иначе как «полковником» никто Гребенникова и не называл. А малыши в тот день, в первый раз, даже, несмотря на выбитые стекла, согрелись по-настоящему.

    В Новороссийске пришлось пережить военную тревогу. Однажды на город налетели «зеленые»; целью их нападения была, как потом выяснилось, городская тюрьма, где сидели их сотоварищи.

    Комендант города вынужден был просить помощи у кадет 1-й сотни. Сотня вышла «на линию», многие кадеты еле держались на ногах после тифа, но все же решили лучше идти в бой, чем попасть в руки неприятеля. Все, однако, обошлось благополучно; правда, «зеленым» удалось освободить своих из тюрьмы, но с нашей стороны никаких жертв не было. Часов в восемь утра продрогшие кадеты возвратились к себе.

    Эвакуация, несмотря на ходившие до тех пор слухи, началась в общем неожиданно. 22 февраля (по ст. ст.) было приказано выстроиться, быть в полной боевой готовности и со всеми вещами. На грузовики были погружены склад, цейхгауз и денежный ящик с нарядом кадет и под командой ген.-майора Леонтьева.

    Остальные, в пешем строю, должны были двигаться в неизвестном направлении. Выздоравливающие после тифа тоже кое-как плелись вместе со строем. В результате, привели на набережную, где приказано было всем раздеться, оставить свои вещи и идти принимать горячий душ в портовой бане.

    Этой операцией пришлось заниматься при всем честном народе, которого в тот день на набережной было очень много; все это проделывалось просто на улице. Сразу же после душа было приказано пригонять новое английское обмундирование. Душ оказался чертовски холодным, а погода стояла совсем не теплая и читатель может себе представить, что это была за пригонка обмундирования; надевали, что попало и как попало, лишь бы спастись от страшного холода.

    После этого все должны были пройти английскую медицинскую комиссию. Многие из кадет боялись показать комиссии свои, истощенные голодом и сыпняком физиономии и, надеясь на кадетское братство, просто стояли за углом и комиссии не показывались. Как ни странно, этот номер прошел благополучно.

    Описывать пристань и погрузку не стану — более опытные перья делали это до меня десятки раз. В общем, столпотворение, рвутся к пароходам, а они по шею в воде, перегружены. Давка, ругань, чьи-то вопли, резкие команды … Кадетам повезло, все-таки школа; кое-кто и на фронте побывал, а иным и носы вытирать надо.

    О кадетах подумали, прежде всего и, возьмут на борт без всяких рассуждений. Пароход «Саратов» с утра разводит пары.

    Наспех прививка против чего-то, пригонка английского обмундирования; ловчилы стараются сохранить кадетские мундиры и не переодеваться.

    Мелькают желтые краги и френч депутата Государственной Думы Аладьина, которого А.И. Деникин увековечил в «Очерках Русской Смуты» под именем «сэра Аладьина» за его энглизированность; вместе они сидели в Быхове, вместе и выбрались. С Аладьиным — английские офицеры, он им что-то объясняет.

    Англичанин-фотограф выхватывает троих малышей из толпы. Все уже в английском, а этим удалось отделаться, они в мундирах родных корпусов: два оренбуржца- неплюевца и один донец. Щелкает аппарат, уже куда-то тянут, раздается команда. Это генерал Киз, главный представитель Британского Командования на Юге России обходит ряды кадет.

    А где-то здесь, совсем рядом, идет грызня — с парохода вопят, что там уже вдвое больше, чем полагается, а тут еще столько кадет надо погрузить.