Тревожная осень 1812 года. Гл. 1. Отъезд из Москвы

 Прапорщик Софийского пехотного полка Александр Чернышов  в Бородинском сражении 26 августа (7 сентября), получил пулевое ранение в левое плечо, и ополченец помог ему дойти до перевязочного пункта, где полковой лекарь в каретном сарае извлек пулю и фельдшер выполнил перевязку, а затем на крестьянской подводе на сене ехали вдвоем, с корнетом Юрьевым, раненым в ногу, в Москву, где находился главный военно-временной госпиталь.

 С 28  августа (9 сентября по нов. ст.) в Дорогомиловскую заставу въезжали обозы с раненным в Бородинском сражении и  развозили их по Москве десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Стоя у ворот, графиня Анастасия увидела телегу с двумя офицерами. Один из них сидел, другой лежал, Вам бы покойнее на постой к нам. — Не знаю, позволят ли, — ответил прапорщик Чернышов. — Вон идет начальник... спросите. — И он указал на поручика среднего роста,  который возвращался назад по улице вдоль ряда телег с ранеными.— Можно раненым у нас в доме остановиться? — спросила она.
Поручик с улыбкой приложил руку к козырьку. — Кого вам угодно, мадумазель? — сказал он, улыбаясь. Немного задумавшись— о, да, отчего ж, можно, — сказал он.
Три телеги завернули во двор графини Денисовой. Офицерам отдали комнату в главном доме, а раненным солдатам отвели флигель.
30 августа (11 сентября по нов. ст.) в Коломну, куда первоначально переводился главный военно-временной госпиталь. Чернышову  необходимо было делать перевязки  не чаще трех-четырех раз в месяц.

Прапорщик Чернышов  нанял в Москве коляску и непеременных до Коломны лошадей и в семь часов утра 30 августа (11 сентября по нов. ст.) тронулись в путь. Чтобы не иметь никакой остановки, и привязанности к почтовым станам, чтобы можно было остановиться, где захочется, или переночевать. Впереди тянулась целая вереница карет, дрожек, крестьянских телег и пешеходов, несущих свои пожитки, в сторону  Покровской заставы, выводившей людей на Бронницкую (Рязанскую) дорогу.
Выехав за Москву, прапорщик Чернышов увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с путниками. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел; глядя на осенние поля, припомнилось Бородинское поле и его ранение. Было начало его 19 осени. Выпускник из Дворянского полка в Санкт-Петербурге весной 1812 года, после двухгодичного обучения.

Переночевал на почтовом стане Ульяниново. – Угодно вам ехать, Ваше благородие? – сказал Егор Нилов, денщик Чернышова, войдя в избу. – Лошади готовы. Чернышов  сел с Ниловым в коляску. Ямщик тронул лошадей, присвистнул и помчался вдоль улицы.
 Русская армия и жители оставляли  Москву 1 (13) сентября в 1812 году.
Графиня Ольга Андреевна Денисова, выехала  из  Москвы за два дня до вступления туда армии Наполеона, изнемогла дорогою от огорчений и суеты и, с остановками, то разбивая палатку у дороги, то заезжая на постоялые дворы, успела добраться только до своего поместья в селе Северском, вблизи города Коломны. При малейшем овраге или холме графиня выходила из экипажа. Северское располагалось в стороне от большой дороги, верстах в девяноста от Москвы и около двенадцати верст не доезжая Коломны. На второй день пути, поздно вечером, не доезжая до Северского, путники увидели за собою сильное зарево.
-Мама посмотри, ведь это горит Москва! - первая вскрикнула ехавшая в карете с мамой Анастасия и младшая Ольга. Экипаж остановился. Кучер и слуги, разглядывая зарево, поднимающееся в небо. Сомнения не было, что армия Наполеона заняла  Москву и горожане начали поджигать свои дома. С трудом доехав до Северского, она объявила, что дом нужно привести в порядок и скоро все в обиходе графини, по возможности, было налажено.

 В полуопустелой Коломне накупили провизии, а в запущенном флигеле и дворовых избах кое-как разместили прибывшую с графиней и при обозе ее немногочисленную московскую дворню.
- Французы воротились от Бронниц, - говорила графиня, - я теперь покойна; до них отсюда далеко, да их и сторожит русская армия.
В Северском  кое-как устроилась жизнь, почти похожая на ту, которую Ольга Андреевна обыкновенно вела в Москве. Утро проходило в одеванье графини, затем Анастасия, в гостиной читала ей что-нибудь вслух. Графиню обрадовал богатый урожай плодов в саду; ей на блюде были принесены ее любимые яблоки.
Вечером, у чайного стола, либо опять было чтение, либо горничная Пелагея и экономка  Татьяна поочередно, рассказывали о том, что слышали в тот день от старосты и дворовых о местных и иных новостях. Ложились спать после раннего ужина. В этом селе и в его окрестностях было, впрочем, полное отсутствие новостей с недалекого театра войны. И если бы не член Первого комитета  Коломенского уезда  Алексей Егоров, отставной поручик, изредка заезжавший к графине с отсталыми газетами и словесными слухами о русской армии, оставившей Москву, можно было бы, глядя на эти мирные поля и обычно копошившихся по ним крестьян, предполагать, что грозная кровопролитная война, выпала на Россию происходила где-либо не в восьмидесяти верстах отсюда.
Погода с половины и до конца сентября стояла теплая, светлая и сухая. Листья на деревьях в саду и в окольных березовых лесах еще были свежи и почти не осыпались. Их зелень только кое-где была живописно тронута золотом, лиловыми и красными тенями. Сельские работы шли своим чередом.
Северские и соседние мужики, посеяв рожь, пахали  под яровые хлеба, убирали огороды, чинили свои избы и дворы и ездили на ярмарки и в леса. Старики и бабы по вечерам и в праздники являлись к давно невиданной ими графине, обращались к ней с разными нуждами и просьбами. Свои и чужие мужики просили  барыню о дозволении нарубить хворосту в заповедной господской роще, занять в барском амбаре овсеца или круп либо предлагали купить у них собственного изделия сукон и холста.
Анастасия и Ольга  искали отдыха в уединении; гуляли по большому саду, окрестным полям, по роще. Они много читали книг, доставленных с обозом из Москвы. Анастасия была очень рада, что в Северское, с обозом, привели ее верхового коня. Иногда садясь на Пегаса, она вечером уезжала в окрестные поля и лес и возвращалась к позднему вечеру.
Сестры были молоды  и прекрасны, с голубыми глазами и даже очень походили друг на друга, но отличались цветом волос. У  графини Анастасии волосы были светло-русые, а у младшей Ольги цвета спелой ржи.
Французы окончательно покинули Москву 11 октября(23 по нов. ст.). Известие об этом, напечатанное лишь через девять дней в Петербурге, в "Северной почте" от 19 (31 по нов. ст.)    октября, достигло  села Северского, где в это время проживала графиня, лишь в конце октября.
1 сентября(13 по нов. ст.) в ночь отдан приказ главнокомандующего русской армией фельдмаршала Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
2(14по нов. ст.)  сентября в 3 часа пополуночи русская армия, имея для отступления только один Дорогомиловский мост, выступила двумя  колоннами в тишине проходила через Москву.
Войска, шедшие  теплой звездной ночью двумя колоннами, не торопились и двигались медленно. Первая колонна проходила через Каменный мост и Замоскворечье. На рассвете войска второй колонны, подходя к Дорогомиловскому мосту,  увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя — напирающие, бесконечные скопления    войск.
Вторая колонна двигалась через Дорогомиловский мост  по направлению к Кремлю и далее по набережной мимо Воспитательного дома.  Скрипели под тяжестью артиллерии и обозов опоры 186-метрового Дорогомиловского моста. Его ширина, составлявшая всего 8 с половиной метров,  затрудняла быстрое продвижение войск.               
К десяти часам утра 2-го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Русская армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою. Стояла необычайная теплая  осенняя погода. Солнце светило и блестели купола храмов в его утренних лучах, слабый ветерок нес свежей осенний пахучий воздух. Русские войска отступали за сто- сто двадцать верст — за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются и в продолжение пяти недель после этого не было ни одного сражения.
6 (18 по нов.ст.) октября французы начали покидать Москву, пробыв в ней 36 дней.

Русская армия после оставления Москвы отходила по Рязанской дороге. 6 (18 по нов.ст.) сентября русская армия дошла до Подольска. С целью введения в заблуждение Наполеона Кутузов приказал арьергарду демонстрировать отступление на Рязань. Основные же силы армии 7 (19 по нов.ст) сентября перешли на Калужскую дорогу. Это было выполнено настолько блестяще, что командующий авангардом французских войск Себастиани лишь 10 (22 по нов.ст) сентября донес Наполеону, что он потерял из виду главные силы русской армии. Наполеону с трудом удалось установить, где находится русская армия.
В соответствии со своим планом Фельдмаршал Кутузов отдал распоряжение о переходе русской армии от Тарутина к Малоярославцу, прямо лежавшему на пути движения армии Наполеона на Калугу и Тулу.
Накануне отъезда, Чернышов, верхом на коне, посетил именье Северское. Графиня  Анастасия и Ольга были очень рады встрече, а  затем , садясь на верховых коней, вечером проводили до окрестности села.
Прапорщик Софийского пехотного полка Александр Чернышов  был выше среднего роста  (2 аршина 7 1/2 вершка) стройный со светлым овальным лицом, голубыми глазами, светло-золотистыми волосами, выбивавшимися из под кивера в мундире темно-зеленого цвета и панталонах из небеленого льняного полотна. 
7(19 по нов. ст.) октября прапорщик Чернышов, после лечения, отбыл в полк из Коломны.