Новогодний червонец

В  преддверии праздника в  подъезде завис мандариново–ёлочный аромат,
            вперемешку со стойким духаном алкоголя, салата «Оливье» и дымом дешевых папирос, типа «Беломор канал».

- А что это мы сегодня такие нарядные? Брюки-клёш, футы-нуты, блин, хер выговоришь, а, как наглажены, порезаться можно. А туфли, мама моя дорогая, на каблучке. Ой, а это не туфли, это полусапожки, извините, чуть не перепутал. Пардоньте!
Васька ходил кругами вокруг меня, сплёвывал тонкой струйкой через передние зубы, матерился и издевался над моей одеждой, как только мог. Я ржал над каждой новой фразой, как ненормальный.  Не подумайте Бог весть что, с головой у меня вроде бы всё в порядке, просто я обожаю своего дружка. Мы с Васькой одногодки, только я побольше ростом и пошире в плечах, а он маленький, щупленький и языкаааатый, слов нет. Через минут десять мой закадычный друган выдохся, иссякло красноречие, и он заговорил по-человечески.
- Ты куда это намылился?  До праздника у нас, вроде бы, есть ещё пару деньков или я чё пропустил?
- Та, какой там, нафиг праздник, вот маманя перешила из дядькиных флотских брюк мне клеша, решил прошвырнуться - проветрить. Как смотрится? Ништяк?
- Оно – то, конечно красиво, но не практично, вся пыль и всякий ворс к этому материалу липнет, как не знаю что, вот увидишь, как намаешься.
- А, ерунда, Новый год оттанцую на школьном вечере, а там глядишь, к лету что-нибудь новое придумаем.
- Даааа, скоро Новый год, а в карманах пусто. Что-то в этом году я сплоховал, не скопил ни сольдо на праздники. Ну и пофиг, всё – равно поеду к бабке в село, там братаны скучать не дадут и плюс, все удовольствия бесплатно. И пожрать, и самосад, и Натуся, и Галюся, и, и, и, и скорее бы уже….
- Хорошо тебе, Васёк, ты в село на праздники, а  у меня ни в селе, ни в деревне никого. Я городской в десятом поколении. Хоть бы краешком глаза увидеть, что такое коляда и рождество живьём. Вась, ведь ты же можешь взять меня с собой в село, тем более что братаны твои меня хорошо помнят и бабуся твоя меня знает, небось, не прогонит?
- Ага, щас! Хватит с меня той рыбалки, на которую я тебя взял. Твои тут же, не разобравшись, что к чему,  в «международный розыск» объявили, все морги, и больницы в течение двух часов  на уши поставили. Скока  мы потом не виделись?
- Да уж! Потом целых пять дней под домашним арестом, и это, прикинь, на летних каникулах, когда каждая минута на вес золота. Пипец!
- Ладно, хватит о грустном, ты мне лучше скажи, Арти, ты сегодня богатенький?
- Ха, если считать двадцать копеек богатством, то – очень!
- Мдаа, не густо! И где бы нам срубить денежку? Очень в кино хочется, покурить  и ваааще!
- Посторонись, зашибу!
Мимо нас весь обвешанный авоськами, как гирляндами  и  с  обшарпанной ёлкой на плече, как тот литерный, прошёл сосед. Он был явно не в духе и разговаривал сам с собой:
- Пять рублей, за что, за палку с иголками? Во гады, за более менее нормальную – десять! Что я, печатаю эти деньги? Блин!
Мы переглянулись и, не сговариваясь, спросили у  друг  друга одновременно:
- Ты слышал?
Нам одновременно пришла в голову одна и та же мысль, каким  образом раздобыть деньгу. Можно сказать – осенило сразу обоих! Перейдя на шепот, и заговорщически  оглядываясь по сторонам, мы решили прямо сейчас же воплотить нашу идею в жизнь. Васька тараторил, как ненормальный, его всего аж трясло от избытка эмоций:
- До ближайшего лесу рукой подать. Спилим по дереву и айда на рынок, пока стемнеет – продадим! По червонцу на брата, это же…. Арти, дуй домой за пилой!
- Здрасьте, откуда у меня дома пила?  Я что тебе, столяр или плотник? Да и не выпустят меня больше из дому, если я покажусь, срочно найдут, чем бы меня занять.
Ты что ли, моих предков  не знаешь? Их хлебом не корми, дай поэксплуатировать бедного ребёнку.
- Блииин! Мероприятие срывается! Аааарти, проснись,  думай, ты у нас голова, что делать будем, не зубами же нам деревья грызть?
Васька со злости пнул ногой консервную банку. Сделав в воздухе сальто-мортале, банка, войдя в штопор, влетела в двери подвального помещения, где жили наша дворничиха с мужем-сантехником и дочкой Любкой. Через секунду мы уносили ноги от пьяного Любкиного отца, выскочившего во двор в одной рубахе, без штанов и с метлой в руках. Дело в том, что мы неоднократно дразнили его, кидая камушки прямо в двери его лачуги.  С  его стороны реакции не было никакой, только Любка просила не донимать его. Сегодня – терпение лопнуло, и он с метлой наперевес и пеной у рта кинулся босиком по снегу на врага. Сделав два круга вокруг дома через двор и центральную улицу, шокировав своим видом прохожих, папаша отступил, крепко матернулся, сплюнул и, сломав от злости об колено метлу, потащился к себе в берлогу. Победила  молодость, мы бегали быстрее. Повеселившись неожиданно от души, таким образом, мы продолжили свою прерванную беседу:
- Васёк, есть идея! Кто нам мешал, тот нам поможет! Мы попросим пилу у Любки.
У её алкаша этих инструментов - завались, он и не заметит спьяну, что, где и чего, а вечером мы ему всё вернём.
- Арти, ты голова! Зашибись! Айда к Любке! Только не вздумай ей сказать для чего нам пила, она нас точно сдаст, и пикнуть не успеем.
Короче. Через час-полтора мы уже были на набережной и с моста, соединяющего пригород с городом, разглядывали на горизонте полоску далёкого леса.
- Ну, вперёд? Арт, хочешь что-то сказать, может, передумал идти?
- Маленькие уточнения. Пила у нас есть?
- Есть, - улыбнулся Василий, похлопывая себя по животу, - за пазухой милая, в трапочке.
Просили по возможности – не поломать.
- Вась, мы не взяли с собой верёвок, как же мы эти спиленные ёлки нести-то  будем?
- Не ссы, друган, вырулим, где наша не пропадала! Ну…! Вперёд?
- Вперёд, то вперёд, но….! Мы должны всё провернуть очень быстро. Лес мы не знаем, ёлки нужно спилить и притащить в город, а это не две минуты, становится холоднее и дело к вечеру. Так, что Васёк, не пошли, а побежали. Лес не так уж и близко, как кажется.
Через час бега по пересеченной местности, с короткими передышками, мы галопом с высунутыми языками на плечах влетели в реденькую  рощицу, состоящую в основном из яблоневых деревьев. Этого мы никак не ожидали. Не знаю, как Василий, но я в этом месте очутился впервые. Мысли в голове устроили чехарду: до города далеко, смеркается и мы без ёлок, во ситуация. Только без паники! Василий достал из-за козырька шапки окурок и закурил:
- Ну, и что ты придумал, бледнолицый, брат мой? Возвращаться порожняком не будем? Нас куры засмеют!
- Вась, тебе ни о чём не говорит эта писанина? Я ее, честно говоря, только заметил.
На двух метровом фанерном щите, торчащем из  сугроба, было чётко и ясно написано большими буквами, что вырубка ельника строжайше запрещена, за нарушение - штраф от 200 рублей и более.
- О! Так это здорово, значит, ёлки все-таки имеются, только их нужно вычислить!
Ха! Ну, и шо я говорил, - ликовал Василий, поднимая маленькую еловую веточку, утонувшую в рыхлом снегу. Кто-то, значит, рубит, раз щепки летят!
Вращаясь во все стороны, как пёс, который получил команду «взять след» Василий,
вынимая из снега одну веточку за другой, уверенно шагнул за сугробы и пошёл вперёд. Я за ним, след в след! Через минут сорок мы вышли к шикарному ельнику. Я специально засекал время нашего передвижения, было просто интересно, как мы продвигаемся по незнакомой местности без предварительной подготовки. По колено в снегу мы бродили между высоченными деревьями, не решаясь их трогать, уж очень они были стройны и красивы. Это, скажу я вам, не те полуживые сосёнки, чем торгует мэрия города. Налюбовавшись вволю, мы даже не заметили, что солнце давно опустилось за лес, и над заснеженными шапками деревьев догорали последние отблески заката. Небосвод медленно темнел, надвигались сумерки. А вот вам и луна. Догулялись!  Никогда не думал, что в полнолуние в лесу зимой видно, как в городе при фонарях на полуосвещённых улицах. Может, это только мне показалось.
- Тыыык…. Хватит гулять, мы таким темпом и  до утра не выберемся отсюда. Василий, давай пилу, пилим, что есть и сваливаем отсюда по быстрому.
Василий вытаскивает из-за пазухи тряпку с пилой, разворачивает,  я столбенею.
В руках у Васька ножовка для металла. Причём - обычная, самая простющая, как борщ. Василий, заметив моё недоумение и разочарование в инструменте, тут же выпалил на одном дыхании:
- Взял, что дали, а собственно, чего ты ожидал, он сантехник, а не краснодеревщик.
- Пилите, Шура, пилите! Я хочу посмотреть, когда мы закончим. Между прочим, я уже замерзаю, тута  вам не курорт Сочи.
- К вашему сведению, сэр Артур, я уже час, как не чувствую пальцев на ногах.
- Блин! Олух царя небесного, что же ты молчишь? Только этого нам не хватало, а ну скидывай лапти и без разговоров. К счастью, ноги только замёрзли и чуток посинели, обмораживания не произошло. Растёрли снегом, обмотали разорванной тряпкой, в которой была ножовка, сверху носки. Жизнь продолжается, друг мой!
- Васёк, ты давай отдохни, я спилю одну, потом и вторую спилим. Всё будет хорошо!
Пилили по очереди и долго! Ножовка была тупая, как валенок. Замёрзли уже так, что зуб на зуб не попадал. Кто из нас дУрней тогда мог подумать  заранее, что выйдя во двор, на пять минут, мы слегка одетые, очутимся в зимнем лесу, утопая  в снегу.
Елки с горем пополам спилены! Нужно выбираться, а куда? Темно, хоть глаз выколи. Луна на секунду выглянет и опять за тучи. Куда не сунемся, снег всё глубже, а лес  всё гуще. Деревья тащить за собой, уже нет сил. Одно дерево бросили, взялись вдвоём за второе. С верёвками мы ведь так ничего и не придумали.  Васька каждую минуту садится прямо на снег и отказывается идти дальше, его тонюсенькие штанишки, кажется, уже примёрзли к заднице, войлочные ботиночки – «прощай молодость» просто обледенели. Руки его посинели, пальцы не желали ни сжиматься, ни разжиматься и казалось вот-вот отвалятся. Ко всему этому, Васька вдруг решил немного вздремнуть. Я офонарел от этой заявки, а он упёрся рогом:
- Вот посплю, и пойдём дальше, всё равно дороги не знаем.  Хоть отдохнём!
- Я стал трясти Ваську и растирать ему снегом лицо. Трассу слышишь, вот, пойдём на звук трассы. Если идти не можешь - я тебя понесу на себе!
Короче. Взвалил другана на плечи, как мешок. Одной рукой придерживаю Ваську на плечах, второй рукой ухватился за ветку спиленной ёлки, жалко бросать, одну-то уже бросили, столько труда затратили.  Сжал зубы и вперёд. Тяжело, а что делать, не сядешь же плакать – жалеть-то  всё-равно некому. Через метров тридцать, бросил вторую ёлку. Тащить и Ваську, и ёлку - было выше моих на то время сил.  Шут с ними, с ёлками, не умирать же из-за них. Ох! Как я вынес Ваську на трассу, до сих пор не знаю. Явно Господь помог! Мой Васёк уже и не говорил, и не смеялся, и вааще был как тряпка. Где-то в глубине души я уже потихоньку обдумывал свой монолог оправдания наших действий перед родителями Васька.  Ветер на трассе был настолько сильный, плюс гололёд, что стоять, удерживать на ногах полуживого от холода человека и пытаться остановить машину, было практически невозможно.
Как назло, ни одна пролетавшая мимо нас на скорости машина не желала  останавливаться. Мало ли пьяных или вообще бандитов лазит по ночам по трассе. Никто не хотел обратить внимание на то, что просят помощи подростки, а не взрослые люди…. Нам в ту пору было  всего-то по тринадцать лет. Наконец-то один грузовичок сжалился и притормозил.
- Пацаны, что случилось? Помощь нужна? Подвезти до города можно, только у меня в кабине есть всего лишь  одно место. Тут у меня мешок с мукой, если не боитесь испачкаться – влезайте, но одному кому-то  придётся ехать сидя на мешке!
- Господи, та хоть в нём, лишь бы домой и побыстрей.
В кабине троим,  с мешком в придачу было тесно, но зато тепло и главное,  не было этого противного пронизывающего насквозь ветра. Васька отогрелся, оттаял и уже подавал признаки жизни. Водитель оказался молодым парнем, только месяц, как  после армии.  Рассказали ему про нашу затею и как эта идея с ёлками родилась. Конечно, приврали  малость, как водится при  рассказывании историй. Он не смеялся, он ржал, как конь, кашляя и вытирая рукавом слёзы от смеха.  Потом, успокоившись и всё ещё гыгыкая, пояснил нам, что с ёлками, нас бы никто и подавно бы не взялся подвезти в город. Оказывается, по новому постановлению Горуправы, при въезде в город поставили предпраздничный пост ГАИ.  И вот, этот пост ГАИ, проверяя почти каждую грузовую машину и конфискуя ёлки, штрафовал водителей налево и направо. За мостом наш водитель высадил нас, пожелал нам весёлого Нового года, ещё раз уточнив, в каком направлении ему ехать, рванул с места и скрылся в тёмноте трассы.  Я пошарил в карманах и выудил из них двадцать копеек.
- Вась, глянь, а гастроном–то ещё работает, что-то я проголодался,
Дважды просить  не пришлось, мой Васёк стал, как шелковый. «Обмороженный», что с него взять? Я до сих пор его так дразню при случае! Батон за двенадцать копеек и восемьдесят грамм подсолнечной халвы показались нам самым вкусным лакомством на свете. На этом историю о нашем необычном похождении можно было бы закончить, но…. Есть маленькое продолжение, если не надоело – слушайте!
Притащились мы домой где-то в часов десять вечера. Василий помог мне отчистить снегом от муки мои новенькие клеша.
- Ну, до завтра! Иди, грейся! Если бы ты знал, как ты меня перепугал, спать ему захотелось….
- Арти, я не забуду эту нашу вылазку, я твой должник. Вычисли меня завтра. Пока!
Целый день я был занят по дому.  Всё будничное складывалось в шкафы, доставалось и  менялось на праздничное, всё - от салфеток, до скатертей и покрывал. Пылесосились диваны и кресла, снимались одни шторы и вешались другие, мылись и подкрашивались полы, натирали мастикой паркет. В общем, всё, как у всех. Только под вечер я вспомнил про Ваську.  Отхватив втихаря огромный кусок пирога, решил проведать дружка.  Еле отпросившись у родичей, хоть на часок, подышать свежим воздухом, рванул по ступеням вниз во двор и  чуть ли не у входа в подъезд столкнулся с Василием.
- Ба, какие люди, на свободе и без охраны! Васёк, как ты? Я, честно говоря, уже подумывал о воспалении лёгких у тебя, как самое малое. Вот спешу проведать друга, пирог слямзил  для тебя, вот он, это тебе, а ты оказывается тут у меня в подъезде.
- Да ладно тебе, что с нами сделается?  Я, вообще-то к тебе! Я завтра уезжаю в село, жаль, что не могу попраздновать с тобой, ничё, жизнь кончается не завтра. Да и вот ещё что, чуть не забыл.
Васька вытащил из нагрудного кармана два червонца.
-Вот, один твой. Пока-пока!
У меня отвисла челюсть, аж вспотел. Неужели сам-один сгонял?
P.S. Ровно в шесть часов утра, Василий, одетый во всё тёплое с ног до головы, будто собираясь посетить  Северный полюс, сошёл с междугороднего автобуса, на первой остановке за городом и прошагав метров двадцать, свернул в ближайший ельник у дороги. Пацан задумал - пацан сделает!
А.К.