Диалоги с мистером N

Диалоги с мистером N



На фото: условная модель мира в Ватикане: вложенные миры

Размышления о некоторых судьбах

Часть первая

- Я бы никогда не согласился на такую работу, если бы тогда понимал, на что они меня обрекают. Я, как любой человек, надеялся на обещанное продолжение земной жизни в человеческом облике. Я думал, что это просто такой этап обучения ради глубокого познания жизни людей, понимания того, что кому надо, кто чем руководствуется, что у кого на душе. А потом я вернусь к нормальной человеческой жизни.

Первые двести, ну пусть даже триста лет я был уверен в этом. Я работал с интересом, я искренне хотел помочь, особенно безвинно страдающим. Но больше было других, скупых и жестоких. Это было мне мерзко.

- Понимаю.

- Нет, ты понимаешь, но в теории. Это не дает полного понимания. А я прошел через это, понимал их мотивы, видел в деталях. Это убивает, когда год за годом одно и то же… Да, потом привыкаешь и все становится безразлично.

- Но ведь есть и другие.

- Конечно, хотя их меньше в разы. Парадокс в том, что моя собственная личность разъедается этим знанием. Потом я уже не могу по-человечески относиться даже к тем, кто заслуживает милости, помощи, сострадания. Все становится формальностью.
Когда перестаешь принадлежать к человечеству, жить его проблемами и заботами, меняется и стиль мышления.

Да, у меня есть человеческие воспоминания. Они в основном поблекли, уже нет ни боли, ни радости от тех моментов, которые раньше вызывали эти чувства. Я помню, но это просто кино. Мне никого не жаль. Я никуда не стремлюсь. Мне нечего желать. Я просто выполняю работу, от которой не могу избавиться. С полным безразличием. Это состояние не наполнено страданием. Почти всегда. Есть исключения, но об этом потом.

- Но ты же хотел бы вновь обрести человеческую форму и стать человеком? Быть здесь, на самой земле.

- Да. Первые двести-триста лет я так и думал – вот-вот вернусь. А потом понял. И ужаснулся. Это ярмо навсегда. Они просто используют меня. Я ничего не жду. Просто не знаю, как прекратить это совершенно ненужное мне существование.

- Я думаю, нельзя оставаться на такой работе, когда не имеешь возможности даже сочувствовать к тем, кто взывает к тебе. Хотя я понимаю, дело не в тебе лично. Это просто закон природы: потеря себя как члена социума постепенно приводит к потере сознания человеческого типа, потому что исчезают все человеческие потребности и желания. Не только для тебя. Для любого. Я отчетливо понимаю это. А работа остается. Деваться некуда. Безвыходное положение, как для тебя, так и для людей, которые хотели бы понимания и сочувствия. Порой формальная помощь не так важна, как возможность найти взаимопонимание. На этой должности надо регулярно менять работников, как только они достигают эмоционального выгорания.

- В общем, да.

…

- Почему ты толкаешь меня к подобным мерзостям, которые мне глубоко чужды? Разве я давала повод?

- Нет, но меня заставляют. Пойми, я подчинен.

- Разве ты не можешь сам решать такие проблемы? Если я говорю «нет», то я знаю, что говорю и почему. Зачем ты пытаешься меня психологически насиловать? Это утомляет и в конце концов просто смешно. И еще более грустно.

- Я могу решать, но это касается не всех случаев, лишь части. Да, там я действительно могу повелевать и принимать решения. Но есть и другие ситуации. Я не знаю почему, но там я лишь исполнитель воли, приходящей свыше. У меня нет права решать.

- Ты хоть знаешь в чем разница между этими ситуациями?

- Лишь приблизительно. В большинстве случаев все просто – кто прав, кто виноват. Но в тех ситуациях, где нет очевидной ясности, решаю не я. Но я вынужден быть исполнителем того, чего сам не понимаю. Как промежуточное звено между верхним и нижним миром.

…

- Скажи, тебе же технически легко убить любого человека?

- Да, технически это совсем просто.

- Приходилось ли тебе это делать?

- Приходилось. Но в основном это касалось преступников, не обязательно осужденных законом, но по существу. Злодеев. Хотя были и иные случаи.

- Какие?

- Порою сверху требуют уничтожить кого-то. Если я понимаю ситуацию, то нет проблем. Но было два-три случая за всю историю, когда люди были совершенно невиновны и хотели продолжать жить, но руководство требовало их уничтожить. Я отказывался. И тогда меня стали пытать. Боже! Я не могу описать словами это жуткое состояние. Я же все-таки остался человеком, и мне можно причинить боль, как и любому живому существу. Я не мог это выдержать и подчинился – убил тех, кого требовали. Легко и быстро для них, во сне. Они ничего не почувствовали, просто перестали существовать. Страдания для них не было. Но я убил невиновных людей вопреки их воле! Я до сих пор не знаю, почему их надо было убивать. У них, там наверху, какие-то свои игры и интриги, а я для них просто удобный инструмент. Такая вот высокая миссия. Горько это.

…

- Она действительно была проституткой?

- Да.

- А ты ее любил?

- У меня были к ней смешанные чувства. Она притягивала меня.

- А она?

- Она меня любила. По крайней мере, говорила, что любит.
Она была красавица. Необыкновенная красавица. Такая, какие сейчас побеждают на конкурсах красоты.

- Чего же её занесло в проститутки?

- Тяжелые жизненные обстоятельства. Тогда женщины редко работали, и их легко было столкнуть в пропасть. Насколько я знаю, у нее вряд ли было более десяти партнеров, но и этого достаточно, чтобы назвать проституткой.

Пауза.

- Почему ты не спросишь, спал ли я с ней?

- Не знаю. Это личное. Мне не так уж важно.

- Ну а как ты думаешь?

- Ну… Наверное, да.

- Конечно, да. Когда мы жили вместе, она была только моей. И не было причин подозревать ее в чем-то. Наверное, с годами я бы простил ее. Бывают в жизни тяжелые ситуации.

- Вы долго были вместе?

- Да. Два-три года. Смотря как считать.

- Какая она была?

- Главное, что в ней было, это пофигизм. Она была неземной. Нерасчетливой. Она порхала по жизни. Я с ужасом думаю о том, что с ней стало без меня.

- А ты этого не знаешь?

- Нет. Это скрыто от меня. И я даже боюсь прикасаться к этому, искать информацию о ней.

- Ты знаешь как она умерла?

- Нет. Примерно знаю только когда.
Даже теперь, когда уже ничто не имеет значения, воспоминания о ней волнуют и порой пронзают меня.

- Если бы можно было вернуть, ты готов бы был отказаться от своей высокой участи ради того, чтобы прожить жизнь с ней?

- Конечно! Какие могут быть вопросы?

- Ты допускаешь, что на ее месте могла бы тогда быть другая?

- Нет! Она была единственной.

- Но ты же сказал, что это нельзя назвать любовью?

- Это сложное чувство. Мне сложно выразить словами.

- Дело в ее прошлом?

- Да.

…

- Они лишили тебя любви, жизни, подвергли изуверским пыткам фактически ни за что. За идеологию, пусть даже она ошибочна, нельзя делать такое с человеком.

- Да, теперь я во многом не разделяю тех взглядов, которые внушили мне тогда. Это была ошибка. Я многое передумал за все эти годы. А тогда я был молод и не в силах был все критически осмыслить, не обладая достаточным жизненным опытом. Я не в силах был относиться критически к тому, чему меня учили. Тогда было совсем другое время.

- Потом тебя обучили новым знаниям, но лишили человеческой жизни. Ты так и не дожил до старости. Твой последующий жизненный опыт есть взгляд со стороны, а это не совсем то, что прожить самому. Поэтому в твоих оценках сквозит холодный посторонний взгляд стороннего наблюдателя и порою нет понимания.

- Возможно. Реальные воспоминания действительно значат много больше, чем эти тысячи судеб, которые я видел со стороны.

- Ты их видел как кино, которое крутят арестанту. Тебя фактически поместили в тюрьму и заставили решать чужие проблемы, до которых тебе по большому счету не было никакого дела. А тебе бы со своими личными проблемами разобраться. Что тебе до чужих жизней, когда твоя жизнь уничтожена?

И в этой тюрьме тебя держат так долго, что давно все стало тягостным и ненужным. Хочется, чтобы это мучительное бытие закончилось, если нельзя вернуть земное существование с его печалями и радостями.

Так кто же ты? Несчастный человек с разрушенной судьбой и сомнительными регалиями, вынужденный пожизненно нести этот тяжкий крест, который тебе совершенно не нужен. От которого ты мечтаешь избавиться, пусть даже ценою жизни. Но нет спасения.

- Да. Все так.



Часть вторая

…

- Ты говоришь, что узнал, когда она примерно умерла?

- Да, ей было около пятидесяти. По тем временам это был очень почтенный возраст.

- Но когда тебя не стало, ей не было и тридцати, не так ли?

- Да, так. Где-то 27 или 28, точно не помню.

- Я вот думаю…  А тебе не кажется, что в те времена, когда толком не было медицины, вряд ли можно было заниматься проституцией 20 лет и более? Мне кажется, что лет 7-8, ну пусть 10, предельный срок для столь рискованной профессии?

- Что ты этим хочешь сказать?

- Лишь то, что твои страхи, может быть, напрасны? Может, она прожила не столь жуткую судьбу? Ведь среди твоих учеников в основном были молодые одинокие мужчины? Неужто никто из них не обратил внимания на такую красавицу? А потом, когда тебя не стало, он мог завязать с ней отношения. И не обязательно легкомысленные, ведь для твоих друзей она была твоей женой.

- Да… Я замечал, что некоторые явно симпатизируют ей. Я помню трех таких поклонников. Нет, они вели себя прилично и с уважением, но симпатия была заметна. Да, они считали ее моей женой.
Спасибо, ты дала мне надежду. Я сам так боялся этой темы, что запрещал себе даже думать об этом. Потому столь очевидная мысль так и не посетила меня.

- А они знали о ее прошлом?

- Нет. Сплетни, конечно, ходили. Но это лишь сплетни. Она мне призналась в этом лишь тогда, когда я стал расспрашивать ее о прошлом. Это была душевная травма для меня. Но ее поведение в ту пору было безупречным.

…

- Хочу вмешаться в вашу беседу. Я из того, верхнего мира. Неважно, кто я. Просто наблюдатель. Нам доступны все ваши разговоры и дела, иногда мы интересуемся сюжетами, тут разворачивающимися. Послушал тут вас. И решил проверить. Для нас нет в истории вашей цивилизации закрытых мест. Я посмотрел. Это была гениальная догадка, и она подтвердилась! Действительно, один из поклонников женился на ней, и они прожили вместе всю жизнь. Из упомянутых трех он был самый лохматый и остроумный.

- Я понял о ком речь. Спасибо тебе.

- Я хотел помочь тебе. Пока я не услышал эти разговоры, я не знал, что для тебя все так трагично. А когда проник в суть происшедшего, захотелось хоть как-то помочь, если это возможно. У нас тут, как и у вас, разные люди. Не все злодеи и мерзавцы.

- Спасибо.

…

- Они действительно прожили вместе и умерли примерно в одно время. Ей было уже за пятьдесят.

- Откуда ты знаешь?

- Я тоже посмотрел. Тут есть такой своеобразный календарь, по которому можно установить судьбы нужных людей. Не в виде кино и не в деталях, скорее в виде записей. Я боялся в него заглядывать. А после твоей догадки и его слов решился.
Всё подтвердилось. Ты не представляешь, как я рад. Впервые за все эти годы огромный камень свалился с моей души. Она не была проституткой в душе! Лишь горе и безвыходные обстоятельства вынудили ее к такому образу жизни. Это был лишь недолгий период. Она прожила жизнь достойно. Моя звезда! Я люблю ее и любил всегда! Безумно любил. Теперь я смею это сказать. Даже эта тюрьма и пытка стали мне не так тяжелы! Теперь мне легче это выдержать.
Очень хочется посетить землю и найти ее могилу. Может быть, хоть в виде призрака она явится передо мной! Мечтаю об этом.

…

- Как ты думаешь, они могут сохранить ее душу, пусть в спящем состоянии, чтобы потом можно было восстановить и тело?

- Если у них были такие планы, то конечно. Но были ли они? Даже ты этого не знаешь.

- Легче, когда думаю, что она может воскреснуть. Ведь и мой организм был разрушен, то чем я являюсь теперь, совсем не то мое тело. Но я же все помню, потому как бы жив. И если они захотят, то смогут воссоздать мой организм, мой облик. В конце концов, все это технологии, а личность составляют характер, воспоминания, мысли, чувства и ощущения. И объединив это все, человек как бы возрождается. Теоретически все могло бы быть возможно. Но в реальности? 

 …

- Даже душегубам-маньякам никто никогда не давал таких сроков в тюрьме! Как можно ни за что так губить человека и еще объявлять это высшей милостью?! Верх цинизма.

- Да. Мне нечего добавить.

…

- Вот они пытаются вбить нам в головы какие-то абстракции типа всезнающего, всех любящего, всеобъемлющего бога, но на деле все состоит из конкретных личностей со своими характеристиками и проблемами, принадлежащих тому или иному пространству. Да, если смотреть на них из иного уровня бытия, то всякое может мерещиться, но это лишь из-за отсутствия фокусировки, общей размытости картины, неясности деталей. Этим пользуются, чтобы не дать нам понять структуру мира. Почему-то им хочется скрывать ее от нас, разводя нас тут как колонию обезьян.
А вообще, как многие уже понимают, это лишь анфилада миров, перетекающих друг в друга, но, в то же время, строго изолированных. Я правильно вижу всю картину на твой взгляд?

- Безусловно. Там есть еще некоторые детали, отсюда тебе недоступные, но существенные. Но обобщенно все верно.

…

- Все эти так называемые боги есть лишь люди иной цивилизации в ином, недоступном нам, пространстве. То есть они могут вмешиваться в нашу жизнь, а мы их мир можем когда-нибудь хотя бы видеть?

- Нет. Даже потом, если наука продвинется. По крайней мере, я не вижу такой возможности. Односторонняя связь, специально таким образом организованная.

- Вот что делают технологии и разум! А нам транслируют идеи, что разум лишь слуга организма, его роль вспомогательная. Пусть в некотором смысле это, конечно, так. Но этим не исчерпывается его функция. Разум неизбежно перерастает отведенную ему роль! Я говорю о цивилизации, а не о каждом конкретном субъекте, естественно. Но об этом они предпочитают помалкивать, пытаясь свести нашу жизнь лишь к чувственной.

- Чувственная тоже важна. Но масштаб этого находится в рамках индивидуальности и времени. В целом, когда личность сформирована и субъект понимает кто он, где он и что он, то сам выбирает свой путь из предоставленных обстоятельствами, и сам решает, что ему важнее. На примитивном уровне базовой является чувственная в примитивном смысле этого слова.

- Но именно разум расширяет этот примитив! И только благодаря разуму человек начинает видеть иные возможности реализовать себя и может стремиться к ним! То есть, функция, обслуживающая жизнедеятельность организма, вместе с тем поднимает человека над собой и открывает горизонты.

- Все так. Свыше есть тенденция преуменьшить значения разума. Сами должны дорасти до этих истин, тогда уже поучения сверху перестают иметь значение. Прорыв в познании может случаться только снизу.   

…

- Я думаю, что сознание или, иначе говоря, душа формируется в зависимости от того, в каком именно организме это происходит. Функциональность организма определяет базовую часть характеристик души. Нет никаких вечных или абстрактных душ…

- Религиозные деятели придут в ярость от этого твоего пассажа.

- При чем здесь религия? Мы же вообще не об этом говорим. Так вот, если душа сформировалась в человеческом организме, то она и будет человеческой. Она на этом выросла. Изменения, расширения могут быть, но тип сознания не меняется. Это как душа какого-нибудь волка не может стать человеческой, хоть ты его по морде чайником бей, хоть чем.
Также бессмысленно пытаться делать из человека, например, бога. Мы не знаем, существует ли вообще такое понятие, как сознание бога. Мне представляется, что нет. По крайней мере, в пределах мыслимой вселенной. И конструирование подобных сущностей является попыткой обмануть человечество, навязав ему неких химер, не существующих в реальности.

- Я с тобой согласен.    

…

- Ты как-то говорил, что все потеряло для тебя смысл, и ты перестал чувствовать себя человеком. Но порою звучит что-то все же как-то эмоционально окрашенное и вполне человеческое…

- Да. Это из-за нее. Ты же знаешь. Когда она вернулась в мои мысли, я начал возвращаться в мир. Пусть лишь в своей душе. Возможно, это никогда не случится, но что-то сдвинулось внутри.

…

- Я вот смотрю … Везде и во все времена безбашенные искатели истины, какой-то правды о жизни сбивались в стаи и уходили из общества, пытаясь найти свой мир, свой путь… Им не нравился традиционный уклад жизни. Наверное, пошлостью и подлостью …

- Скорее, отсутствием идеалов, стремлению к ним.

- Ну, это, на мой взгляд, близко.

- Так точнее.

- Ну, пусть так. В наше время ближе всего к этому подошли хиппи. Правда теперь они как-то завяли… Давно ничего не слышно о них … Ты считаешь, что эти явления близки?

- Да, считаю. Традиционный уклад жизни мешает самостоятельному осмыслению основ бытия.

- Ну не такое уж оно и самостоятельное…

- Возможно. Но должен быть свободный выбор между концепциями, а в традиционном обществе все зацементировано: переосмысление отторгается. Делай как все. Это очень мешает. Все мы искали единомышленников. Жизнь проходила в бесконечных беседах…

- Но даже, если мир в чем-то меняется, то вновь цементируется. Чуть влево, чуть вправо… Потом снова везде фальшь. Есть ли в этом смысл?

- Глобально, наверное, нет. Это образ жизни. Наверное, не самый лучший и порою мучительный. Сопряженный с ошибками. Часто порожденный личными обстоятельствами. Просто судьба куда-то тащит и отбиться от нее бывает трудно. Нельзя уверенно сказать, что мы все так уж привержены к такому образу жизни.
Потребность переосмысления бытия часто сопутствует молодости. Теперь бы могли собраться в каком-нибудь университете и тусоваться в общаге после лекций, обсуждая мировые проблемы. Антураж другой, а ситуация все та же.