Разбивая голову о вакуум

Поющие в терновнике или не хочу ****ь кого попало. Если член, как зубочистка, и залупа, как спичечная головка, прикинься Джонатаном Свифтом. Некоторые могут принимать позиции удобные для них самих. Это называется мимикрия. Там, по большому счету стремление сохранить свое комфортное состояние. Есть мимикрия наоборот – это, когда кто-то принимает позицию удобную для других. Конечно, это немного попахивает, но если не обращать внимание на невнятные движения, то и ничего. Кто-то и так знает, а кто-то воспользуется этим положением дел. Самое малое, что он может сделать – это, просто, остановить гирьку ходиков.

Почему так чертовски организован вакуум? Сидел этот вакуум, а кофта у него тоже из вакуума, и она белого цвета. Вакуум отражал световые лучи определенной длины волны, точнее, весь спектр видимого света. Вакуум дышал и двигался. Вроде, сидел на месте, но дышал и производил произвольные движения. Пусть не на этом вакууме, но на другом висела брошка. Мой рассудок послушно ищет этому объяснение и оправдание.

Закрываю глаза, представляю белый крест. Как только белый крест совпадает с черным крестом вакуума, кресты исчезают и появляется правильная шестиконечная звезда Давида. Что-то идет не так. Стоит звенящая тишина. Стрелки часов не двигаются. Вчера, когда кресты исчезли появилась виселица. Виселица с короткой отвисшей веревкой и огромным узлом, похожим на залупу быка. И волнообразные накаты шума в висках.

Задул порыв холодного ветра и березовые листья с грохотом посыпались в хрустальную вазу моего черепа. Они звенели как пятирублевые монеты в пустом хрустальном блюде. Листья, не останавливая хоровод, стали отсчитывать такты. Один, два, три четыре. Один, два, три, четыре.

И снова вакуум. Невозможно дышать. Тишина, как в ядре пуховой подушки, и лягушачьи лапки по всей спине, потом мурашки, потом дрожь, пронзившая тело, и беззвучный всхлип. Как шлепок по кисельной ягодице.

Расфокусировал белый крест. Вакуум исчез. Уши наполнил грохот и крик динамика. Станция Кантемировская.