Дом на воде. Эпилог

Э    П    И    Л   О    Г


-Пойду, посмотрю лодки! – сказала она, выйдя на уютную террасу, огражденную каменным парапетом, надежно заменявшим деревянные перилла. Доходивший до пояса, он был настолько широк, что на нем вполне можно было бы улечься. Каменный же пол устилали соломенные циновки, что делало возможным ходить здесь босиком, а массивные столбы, поддерживавшие крышу, увивал густой плющ. Солнце клонилось в закат и затопленная золотом лужайка, вся в розах и лилиях, основательно заросшая сорняками весьма, впрочем, живописного вида, казалась самым уютным местечком на земле...
Обширная, терраса прекрасно заменяла собой столовую, здесь умещался небольшой овальный стол, крытый льняной скатертью в ярких вышитых маках и ромашках, четыре плетеных кресла, такой же плетеный диванчик, закиданный вышитыми подушками и замечательное кресло-качалка в углу, в котором сейчас с удовольствием покачивался Донни. На диванчике, напихав под голову подушек, развалился Роберт, смеживший веки, и, кажется, уже сладко дремавший, а восемнадцатилетний Рэнди сидел на парапете, прислонившись спиной к столбу, и потягивал из маленькой запотевшей бутылочки пиво. В руке его дымилась сигарета, пепел с которой он аккуратно стряхивал в большую керамическую пепельницу. При словах вышедшей Люси, он затушил окурок и спрыгнул на пол.
-Я с тобой! Можно?
Люси подняла к нему лицо – уже сейчас Рэнди был очень высок – и посмотрела в его большие, но совсем не отцовские глаза, улыбнулась.
-Я буду очень рада, если ты проводишь меня немного, но… вдишь ли, мне хотелось искупаться, а купальник я забыла взять с собой. Словом… мне придется купаться нагишом, и ты понимаешь…
-На твоем месте я ни за что не упустил бы такого случая, парень! – заметил Роберт, приоткрыв глаза. – Есть, чем полюбоваться!
-Робби! – шутливо возмутилась Люси, а Донни рассмеялся.
-Он пошутил, - улыбнулся Рэнди. – Я провожу тебя до берега, полюбуюсь на закат и уйду. Не волнуйся, подглядывать не стану!
-Хорошо! – улыбнулась Люси в ответ. – Тогда пойдем!
И она первая спустилась с широких каменных ступеней на тропинку, ведшую прямиком через розы, окруженные кустами, и выходившую за высокую каменную ограду, увитую плющом, как и фасад самого дома, похожего архитектурой на небольшой замок. Дальше тропка тянулась под уклон через луг и тенистый лес, спускавшийся прямо к реке, где на воде вместо пристани покачивались понтоны, крытые деревянным настилом, к которым были привязаны две небольшие лодки…
-Не задерживайся слишком долго, Люси! – крикнул Роберт ей вслед. – Скоро стемнеет, а там, на пристани света нет!
-Хорошо! – ответила она, взмахнув рукой. – Ждите меня с чаем!
-Еще бы кухню найти, - проворчал Роберт.
-Найдем! – заверил его Донни, получавший явное удовольствие от плавного покачивания в кресле-качалке. – Люси накормила нас прекрасным ужином, и мы должны угодить!
-Это Фрэнки виноват! – заметил Роберт, садясь на своем диванчике и наблюдая, как удаляются от дома Люси и Рэнделл. – Вякнул по телефону кухарке, что они с Гаем приедут только завтра, а то, что мы уже сегодня будем здесь, забыл. Она и появится завтра днем. И Люси пришлось самой сегодня пахать… Так странно… Гляди, они вместе смотрятся, как ровесники!
-Господи, Роберт, ей всего-то тридцать семь! И Люси всегда выглядела моложе своих лет. Помню, когда она только появилась, я подумал сначала, что Фрэнки совсем спятил и подцепил школьницу. А ей уже двадцать семь было… Чудная девочка! Сейчас хоть волосы отрастила и в прическу убрала, а тогда маленькая, взлохмаченная, в брючках – ну лет восемнадцать, не больше!.. Ты тогда на мотоцикле после концерта расколотился, так она перепугалась до смерти. Помню, за руку Фрэнки вцепилась, плачет так, точно, сердце у нее в клочки разорвалось… Что с тобой?
Роберт глядел на друга так, будто тот случайно выдал какую-то несусветную тайну.
-Нет… ничего. Я помню тот день. Помню ее в больнице, когда вы нашли меня… Чудно! Прошло уже десять лет, Рэнделл вон вымахал, скоро выше меня будет, а над ней время, будто, и не властно. Ты прав, длинные волосы в этой прическе сделали ее старше, но… все такая же.
-Фрэнки ее очень любит! – заметил Джордж. - Ведь как он с ума сходил поначалу, когда ее рядом не было. Таскал повсюду с собой… А она, по обыкновению, за руку его схватит и, как дитя, все глазеет на нас, на студию, на все наше окружение, словно, с Луны свалилась. Я сначала понять все не мог, чего Фрэнки в ней нашел, в крохе этой. А когда узнал ее, все на свои места встало, как будто, именно и только ее ему в этой жизни и не хватало… Это длинное платье, этот дом, который Фрэнки обставил в стиле двадцатых – я словно, в другом мире здесь. Покой, очарование, золотой закат… Безвременье и не хватает лишь какого-нибудь тихого, чувственного танго или фокстрота из старенького патефона.
Роберт поглядел на друга долгим взглядом и пробормотал:
- Чувственное танго… Безвременье… А тебе ничего не кажется, когда ты находишься рядом с ней? С Люси?
Роберт прикурил.
-А? – опомнился Джордж. – Кажется?..
Он поднялся со своей качалки и подошел к парапету, оперся о него вытянутыми руками, глядя на пылавший закат такой красоты, что не удивительно было желание Рэнделла полюбоваться им на реке.
-Днем, когда мы приехали… Жаркий солнечный день, лес рядом, цветы в вазах, эти занавеси в гостиной – абрикосовые, легкие, в пышных складках – знаешь, я глядел на Люси, накрывавшую на стол, на ее смущенную улыбку и мне странным образом казалось, что… я уже где-то это видел, помню что-то очень похожее. Я ведь в тот день, когда мы с ней познакомились, когда ехали из твоей больницы, сказал Люси, что, глядя на нее, у меня возникает непонятная ассоциация с рекой, солнечным летом, берегами, заросшими высокой травой и цветами и, как будто, чудным домом прямо на воде…
-Это называется дебаркадер, - вставил Роберт. – Как ни странно, но у меня тоже что-то вроде этого… Это ведь Фрэнки просил меня найти для них дом подальше от города, шума. Дом, не похожий ни на что. Не думаю, правда, что этот дом не похож ни на что, - он усмехнулся, - но здесь и вправду оказалось здорово. Я сразу в него влюбился. Сам бы купил такой, но у меня уже есть. Насчет обстановки я, помню, спорил с Фрэнки – зачем превращать дом в эту старомодную дамскую шкатулку для безделушек?! Но он только пожал плечами. И теперь, как ни странно, но мне здесь нравится. Эти пухлые диванчики в шелке и бархате, бесчисленные пузатые лампы в цветах и бахроме, шкафы в резных стеклах, вазы с цветами, статуэтки, ширмы в японском шелке, шифон на окнах… Рехнуться можно! Но… в этом весь Фрэнки! Ему, похоже, всю жизнь не доставало этого вычурного уюта в тишине и изяществе, с роялем красного лака и поздними посиделками на террасе под звон бокалов и стрекот цикад. И эта девчонка, как я смотрю, хорошо вписывается во все это. Ехала в машине обычная такая, в джинсиках, кофточке, очки у Фрэнки ухватила темные. Здесь тоже бегала, вся напуганная – так нам угодить хотела, заметил? Но такой омлет сварганила, гренки эти с сахаром! Я чуть не разревелся – все казалось, на кухне у мамы сижу… А она, ведьма, улыбается – еще, мол, Робби добавить?
Донни хохотал, слушая Роберта, а тот глянул на него и вздохнул:
-Смеешься вот, а она меня натурально пугает! Помнишь, я вам в студии песню новую показывал?
-«Поезд Свободы»? Помню, конечно!
-А ты помнишь, что она вытворила?
-Помню, Робби. Как такое забудешь?! Ты ведь первый раз ее показывал, нигде Люси слышать не могла, а тут сидит, в лицо тебе уставилась, глаз не сводит, а в них, едва ли не слезы блестят. И вдруг подпевать начала, да так уверенно, будто, давным давно песню твою наизусть знает. Мы-то сначала и не поняли, песней заслушались. Пока твое лицо не увидели. А Фрэнки еще смеялся – мол, ты ее уже, поди, по радио прокрутил, и мы - последние, кому ты изволил ее представить. А то и вообще стырил у кого… Странная история вышла! И ведь ее расспрашивать никто не решился – такой у нее перепуганный вид после этого был.
-Перепуганный… Это я напуган до смерти ее присутствием.
-О, господи, это почему же?? Ну, странная она порой кажется, и не знаем мы о ней ничего до сих пор. Ни о родне ее, ни откуда она. Точно, Фрэнки ее на улице нашел, с неба свалившуюся!
-Уж скорее, из преисподней! – заметил Роберт. – Если ты не знаешь, Фрэнки ведь ей документы делал – у нее ничего не оказалось. Как появилась в тот день на стадионе без ничего, такой он ее и к себе забрал. А спросишь его, что их связало, откуда она взялась вообще – ее же никто из нас, самых близких ему людей, не видел даже ни разу – а он в ответ: «Придется вам к ней привыкнуть! Она для меня дороже всех в этом мире!» И все. Как хочешь, так и понимай.
Донни помолчал, вздохнул.
-Но теперь Люси так близка нам стала…
-Ага, без мыла в одно место пролезла! – отозвался Роберт.
-Зря ты так! Мне кажется, мы ей заменили весь свет. Прежде всего, Фрэнки, конечно! Но она и на нас с такой нежностью глядит, будто и впрямь у нее, кроме нас, никого… Тут невольно дурацкие мысли напрашиваются!
-Нет, Донни, не начинай снова! Мы уже не раз все это обсасывали – и про возможную аварию, и про вину Фрэнки, которую тот усиленно перед ней замаливает, а Люси еще и память при этом потеряла. Просто мыльная опера! Но если вспомнить, как они уже на стадионе тогда друг на друга смотрели, да и Фрэнки в первые секунды уставился на нее так, точно, в первый раз видит… Не надо, Донни. Пусть уж тайна остается тайной, если этим двоим так вздумалось. Вот только…
-Что?
-Да ничего… Так… Просто иногда мне хочется, что бы ее вообще никогда не было. О, нет! Не гляди на меня так! ИНОГДА! Все-таки, счастливый Фрэнки мне нравится больше…

У нее до сих пор возникало странное ощущение от этой удивительной способности знать их такими, какими они только еще должны были стать. И Люси слишком хорошо помнила этого парня, шедшего сейчас рядом с ней, уже старше, двадцати одного года, прекрасным ударником, взрослым человеком. Но пока ему восемнадцать, и отец уже года два позволяет ему курить и пить пиво. Но Рэнделл даже сейчас так серьезен, рассудителен!..
-Тебе понравился дом, Люси? Ты ведь впервые здесь?
-Очень понравился! Спасибо твоему отцу… Ему всегда удавались удивительные вещи!
Рэнделл глянул на нее исподтишка и в который раз подивился ее молодости и очарованию. Ничего не имея в мыслях, он просто любовался ею, такой легкой, открытой и ужасно милой. Возможно, именно такой, какую он бы и сам хотел когда-нибудь встретить… Интересно, была ли такой его мать в молодости?.. Во всяком случае, в его сестре Патриции этого точно не было! Отец избаловал ее до невозможности, все для нее, а она уже в свои пятнадцать считает себя слишком взрослой, что бы не проявлять к нему уважения, не понимая, что именно способность уважать людей и делает человека взрослым. Внешне она хороша, но привлекательности он в сестре не видел. Маленький, самовлюбленный, самоуверенный и в чем-то очень жестокий зверек. Хотя, сообразительности и смелости, граничившей с наглостью точно не занимать! И если она похожа на мать…
-О чем так громко думаешь? – улыбнулась Люси.
Они шли по лесу, по широкой тропе, уже крутовато взявшей под уклон.
-Здесь в дождь точно не пройти! – заметил Рэнди. – Почва глинистая и с таким уклоном забуксуешь, а вниз и подавно, как на коньках… А думаю… о том, какая ты красивая.
-Ох! – Люси даже не представляла, как на такое реагировать. – Спасибо, конечно… Но учти, любоваться мной без купальника я все равно не позволю!
Рэнделл покраснел и смущенно рассмеялся.
-Что ты!.. Я же не к тому!..
-Я знаю, не тушуйся! – она тоже засмеялась. – Ты меня смутил своим заявлением.
-Ты хочешь сказать, что любовь Фрэнки к тебе, зависть тысяч поклонниц, этим обусловленная, не сделали тебя уверенной красоткой?!
Люси взяла Рэнди за руку и слегка пожала.
-Не поверишь, но не сделали!.. Честно сказать, я до сих пор, даже спустя десять лет после нашей свадьбы с Фрэнки, не чувствую себя равной ему, достойной его.
-Это вряд ли вообще кто-то может почувствовать! – заметил Рэнди. – Думаю, даже отец, даже Гай с Донни не смогут, хотя, они с ним – одна команда. Лучшая в мире команда!
-Это точно…
-Скажи… - Рэнди помог Люси перешагнуть через ствол небольшого дерева, упавшего прямо на тропу, – а вы с моим отцом никогда не ссорились?
Люси вздрогнула от неожиданности вопроса.
-Нет… никогда. Мы и видимся-то редко и совсем недолго. А почему ты спрашиваешь?
-Я как-то стал замечать, что он странно реагирует на тебя, твое появление.
-То есть? – Люси чувствовала, как защемило тихонько ее сердце, как нехорошо, тяжко и горько на нем стало. Лишь бы голос не выдал!
-Ну… когда вы с Фрэнки приезжаете к нам, он глянет на тебя и как-то мрачнеет, что ли. Никогда не говорит о тебе. Мама как-то упомянула тебя в разговоре и даже ничего плохого не сказала, скорее, наоборот, заметила, что тебе удается безо всяких пластических ухищрений выглядеть гораздо моложе своих лет. Сказала еще, что Фрэнки, наверное, бережнее относится к тебе, нервы не мотает, как отец ей выматывал. Да еще потому, возможно, что детей у вас нет. Прости!
-Не извиняйся, милый! – не очень уверенно улыбнулась Люси. – Это не самая больная тема для разговора. И что же твой отец ей ответил?
-Он почему-то взбеленился, чуть не заорал на нее. Крикнул, что плевать ему на тебя и на то, кто тебя законсервировал. Глупость какая-то! Сказал еще что-то вроде – облизывает тебя Фрэнки с ног до головы, ну и пусть, раз ему так нравится. Он же, мол, никогда этим не занимался и начинать не станет… Слушай, может, он попросту ревнует тебя к Фрэнки? Ведь раньше он принадлежал только группе, только им троим. Дожил до сорока лет, и они привыкли к его жалобам на одиночество, привыкли, что они – его единственное спасение от него, а тут ты! Как с неба свалилась! И он только с тобой, все свободное время только тебе, даже в студию с тобой за руку! И не погулять с ним, не покутить, как раньше бывало. Как думаешь?
-Может, и так… Во всяком случае, твой отец умело скрывает свою неприязнь! Я кроме порой дурацких или едких замечаний в свой адрес от него ничего не видела. Но его манеру шутить знают все! Не привыкать.
-Это точно! Хотя, мама до сих пор не научилась реагировать. Ему удается моментально вывести ее из себя. И чем старше они становятся, тем хуже. По секрету, даже спят в разных спальнях, и уже давно… Ну, вот, кажется, и пришли!
Тропа вывела их из лесу, выкатившись так внезапно, что они в одно мгновение оказались прямо на берегу, у еле заметно покачивавшихся на воде понтонов.
-Ух ты, как здорово! – воскликнула Люси. – А как закат хорош, Рэнди! Гляди, как пылает!
-Да-а!.. Завтра жарко будет. Смотри, какие пурпурные цвета!
-Интересно, удастся мне перебраться на тот берег на лодке?
Люси подошла к лодкам, привязанным к специальным креплениям.
-А ты когда-нибудь гребла на веслах?
-Не-а… Это очень сложно?
-Да нет… Вот что, давай я помогу тебе перебраться туда, ты попробуешь грести сама, а обратно уже совсем сама. А я переправлю тебя и обратно сам переплыву. Течение здесь совсем небольшое и расстояние тоже. Не боишься?
-Нет! Давай! – воодушевилась Люси и первая прыгнула в лодку.
Рэнди отвязал ее, Люси села на весла и он показал ей, как грести, объяснил ей, как учесть силу течения и куда направлять лодку, что бы не отнесло мимо.
Небольшая лодка оказалась послушной, грести было совсем легко, и Люси прекрасно справилась сама.
-Ты – прекрасная ученица! – похвалил ее Рэнди, когда они добрались до противоположного берега. – Теперь подожди, я вытащу лодку вместе с тобой на берег!
Но Люси мигом скинула босоножки, подхватила длинный подол своего синего платья и выпрыгнула из лодки в воду, выбежала на песок.
-Как здесь хорошо! – воскликнула она.
Рэнди вытащил лодку на отмель.
-Да, хорошо! Не боишься остаться одна? А то я могу бухнуться лицом в песок и не смотреть, как ты купаешься.
-Прости, Рэнди, но лучше тебе уплыть. Я правда хочу побыть одна. А с лодкой я справлюсь, ты видел… Ну, если меня уж слишком долго не будет, прибегайте меня спасать – вторая лодка есть! – рассмеялась она. – Не жалко джинсы и майку мочить?
-Нет. Я их и не намочу. Если только чуть-чуть. Ладно, оставайся, а я поплыл! Хоть искупнусь.
Рэнди снял джинсы и майку, сложил их в компактный сверток и, махнув Люси рукой, зашел в воду и поплыл, держа свой сверток в одной руке над водой. Он быстро достиг берега, выбрался на понтоны, напялил джинсы и, снова помахав Люси, скрылся в лесу. Она следила за ним с мягкой улыбкой, хотя, его слова о Роберте не выходили у нее из головы.
Люси медленно села на мягкий песок, потом легла, подложив руку под голову. Жара спала, стало просто тепло и было очень приятно вот так лежать, отправив взгляд глубоко в синее небо и чувствовать, как прохладный ветерок овевает тело, слышать, как тихонько плещется вода, накатывая на песок… И вдруг она заплакала. Роберт. Десять лет она старалась не думать о нем, не вспоминать ту, другую жизнь, канувшую в небытие, жизнь, которая никогда уже не случится, как и его любовь к ней… Люси была счастлива все эти десять лет, и Фрэнки заслонил собой солнце, заслонил собой все. Каждое утро она радовалась наступающему дню в его объятиях, и не было ни минуты, в которую она пожалела бы о сделанном выборе, уговорив себя, что нет больше умиравшего от горя в госпитале Роберта, что есть другой, довольный жизнью, не обреченный потерять Фрэнки. Она спасла его для всех!.. Почему же теперь так горько после слов Рэнди?? За что же он может так злиться на ее? Действительно ревнует? Глупости! Она ни у кого Фрэнки не отбирала! Возможно, Рэнди просто в силу своего возраста что-то не так понял? Роберт ведь и вправду мог очень едко пошутить, не имея при этом за душой ничего плохого. Но, может, ему настолько стерли память о ней, что новый Роберт, тот Роберт, который не будет так рано оплакивать друга, который в сущности доволен своим браком – публике досталось множество их с Салли фото вместе, где он обнимает ее и улыбается в объектив – этот Роберт вообще не способен почувствовать к ней, Люси ничего больше чисто дружеской симпатии, а то и небрежного равнодушия? Но ведь так даже лучше! Так и должно быть в этой жизни, которую она подарила Фрэнки, им обоим! Так лучше и пусть будет так…

Вернувшись в дом, Рэнди обнаружил на террасе только Донни.
-И как водичка? – поинтересовался тот, приоткрыв глаза.
-Прекрасно! – с удовольствием ответствовал Рэнди. – Просто замечательная! Я бы и вам посоветовал… Пойду пива возьму.
-Не рановато налегаешь на пиво? – заметил Донни.
-Думаю, что нет. Я пределы знаю.
-Тогда молодец!.. А где Люси?
-Я помог ей перебраться на тот берег, и она осталась там. С лодкой.
-То есть как это «с лодкой»?? – на террасу вышел Роберт, неся две бутылки пива. – Она, что же, грести умеет и сама назад доберется?
-Я научил! – гордо воскликнул Рэнделл и забрал из рук отца бутылку пива.
-Нет, ты, в самом деле, серьезно сейчас заявляешь, что Люси осталась на том берегу одна?? – встал с качалки Донни.
-А что такого?! – в голосе Рэнди слышались растерянность и сомнение.
-Она же женщина! Как можно оставлять женщину одну в незнакомом месте отрезанной от нас рекой?! Роберт, скажи же ему!
-Что сказать?! – вскинулся Роберт. – Что она сама ненормальная? Чего ей там понадобилось? Здесь искупаться нельзя было, на этом берегу?!.. Да и что с ней сделается?! Там на много миль вокруг никого и даже дороги, что бы подъехать к берегу нет. Я проверял! Фрэнки же хотел, что бы здесь пусто, как на Северном полюсе было… Ничего, отдохнет там от нас немного, сядет в лодку и пригребет сюда. А если что не понравится, то в другой раз не станет дурить! Ничего с ней не случится, Донни!
-Ты это серьезно сейчас?? – не унимался Дрейк. – Мы же за нее перед Фрэнки отвечаем! Он нас специально с ней отправил, что бы одна здесь не была и под присмотром.
-Ну да, девочка маленькая! Мог бы и оставить рядом с собой, а завтра вместе бы приехали. Так нет, отправил с нами!.. Донни, уймись! Все с ней хорошо будет, уж поверь! Ну, а если ее через пару часов не будет, пойду, так и быть, заберу… Ну, в самом деле, может, хочет человек один побыть! А ты тут панику поднял.
-Я не узнаю тебя, Робби. То есть, ты никогда не отличался мягкостью характера, а в последние годы  вовсе зачерствел… Да, да, и нечего на меня пялиться! Зачерствел! А особенно что-то к Люси. Не ревнуешь ли ее к Фрэнки?
-Глупости! – рявкнул Роберт. – Несусветная чушь!.. Ты еще заяви, что я в нее влюбился!
-А что, как вариант! – хмыкнул Донни и уселся обратно в свою качалку.
-Ты скоро прирастешь к ней! – проворчал Роберт и сел на парапет, прихлебывая пиво. – А Люси ваша не в моем вкусе… Нет, конечно, Фрэнки с ней повезло, что и говорить. Во всяком случае, он счастлив и нечего тут рассуждать о том, чего он в ней нашел. Она миленькая, даже местами очаровательная, фигурка ничего себе, но… не мое. Ты знаешь, какие мне по душе, Донни, так что, даже не пытайся предполагать.
-Бла-бла-бла! – передразнил его Донни. – Что-то слишком много наговорил! Я ожидал в ответ кратенькой брани, а ты целую тираду выдал. Что-то тут явно не так!
Казалось, ему нравилось цеплять Роберта, но тот лишь глянул на него, состроил страшную рожу и послал подальше.
-Вот теперь узнаю тебя!.. Ладно, пошутили. А ты и вправду, если что, дойдешь до берега?
-Если шею себе в темноте не сверну в этом лесу! – буркнул Роберт. – Хоть фонари вешай!
-Ну и повесим потом!..
Роберт слез с парапета и уселся в кресло, увидев, что облюбованный им диванчик занял Рэнделл. Через минуту он подорвался, прихватив пустую бутылку, и вышел, проворчав:
-Упер у меня пиво!
Рэнди хмыкнул и помахал отцу рукой.
-Как бы не надрался сегодня… - пробормотал Донни.
-Да и ладно, - ответил ему Рэнделл, - отдыхаем, все-таки. Не так уж часто он себе это позволяет.
-Бывало и чаще, - вздохнул Донни, - но тогда это было именно расслабление после работы, например. На душе хорошо, работа делается и надо просто отдохнуть. Нормально. Но сегодня он, как будто, не в себе. Словно, что-то покоя ему не дает… Дома все хорошо? А, Рэнди?
-Дома? – Рэнделл поднял голову. – А, нормально… Как обычно. Он предложил было маме с Пат ехать с нами, но мама заявила, что ей сегодня к косметологу, а потом на какой-то показ пригласили. Знакомый модельер, что ли… Пат с ней увязалась, конечно. Может, завтра и приедут… Папа, кстати, и не хотел из-за них ехать, уже решил было завтра, вместе со всеми, но, кажется, Фрэнки позвонил и очень попросил его поехать сегодня, проводить Люси. Отец возражал, говорил, что ведь ты едешь, Донни, и этого, мол, достаточно, что бы Люси не боялась одна в большом доме. Но Фрэнки настаивал, и я поддержал его, предложив и свою компанию тоже. Только после этого отец и согласился…
-Чудные дела творятся, дорогой мой Рэнделл! – вздохнул Донни, закуривая. – Очень чудные, и мне это совсем не нравится!
-Стареет папа! – попытался шутить Рэнделл. – Он вообще какой-то мрачный, ворчливый сделался. Чуть что не так – в крик.
-Ну, это он частенько такой бывал! – улыбнулся Донни. – На репетициях и не такое случалось! Даже на концерте однажды так психанул, что со всей силы пнул свою установку и чуть Фрэнки не прибил, хорошо, тот отскочить успел! Папка твой еще тот фрукт всю жизнь был… Но в молодости его припадки вызывали, скорее, здоровый хохот, а теперь… теперь это пугает и очень огорчает. Мы всегда его очень любили! Солнечный он был всегда, пусть даже и обжигал порой. А теперь все, точно, в туман кануло…
-Тебе бы романы писать! – сварливо заметил Роберт, выкатывая на террасу тележку, уставленную пивом, водкой, бренди и еще бог знает, чем. – Нам тут еще долго сидеть… А за меня не беспокойтесь, не стоит. И вообще, не красиво как-то обсуждать меня за моей спиной, вам не кажется?
-Может, и не красиво, дорогой, но вот на душе неспокойно… Впрочем, как скажешь. А что, может, если нам уж совсем делать нечего, сходим за Люси? Все вместе, а?
Роберт как раз налил себе водки и выпил. Глянул на Донни «большими» глазами и плюхнулся в кресло.
-Зачем?? Хочешь по балде получить? Она там, возможно, голышом плавает, а ты заявишься! И как ей из воды выходить при нас троих?
-А вдруг с ней случилось что? Смотри, уже солнце село, стемнело совсем, а ее нет.
-Хорошо, вот через пол часика если не появится, я схожу. Но только один! Сидите с Рэнди здесь и ждите нас. Хоть чай для нее будет кому приготовить.
-А почему ты? – сел на диванчике Рэнделл. – В конце концов, именно я ее на тот берег отправил и оставил там. Мне и вызволять!
-А потому, дорогие мои, что мне осточертели ваши нападки в мой адрес! – кажется, Роберт начинал выходить из себя. – Я черствый, холодный, к Люси черт знает, как отношусь! Вот и пойду я за ней, что бы вы поняли, что мне плевать! Слышите? Притащу ее сюда за ради вашего успокоения! Сыграю в доброго дядюшку, что бы мне пусто было!..
Никто не заметил времени. Они выпивали потихоньку, говорили о чем-то, вероятно, уже и ни о чем, когда внезапно Роберт встал из кресла, по привычке хлопнул себя по карманам джинсов, подобрал с парапета пачку сигарет и зажигалку.
-Пап, это мои! – заметил Рэнделл.
-Обойдешься. Я свои не помню, куда дел.
-Ну да, конечно! Все, как обычно. У меня вообще ощущение, что ты позволил мне курить именно для того, что бы было, у кого сигареты забирать, если свои куда-нибудь засунешь!
-Всенепременно! – проворчал Роберт.
-Ты за Люси? – спросил Донни. – Может, мы все-таки, с тобой? И фонарь возьми! А то в этом лесу сейчас, хоть глаз выколи.
-Не стоит, Луна вон встает. Авось, не заблужусь. И не ходите со мной. Не надо.
-Как скажешь…
Казалось, Донни даже рад, что не пришлось отрываться от полюбившейся качалки, но что-то в его тоне прозвучало такое, что на пути к ступенькам террасы Роберт обернулся и поглядел на Донни долгим взглядом.
-Не бойся, я скоро приведу Люси, - произнес он и спустился по ступеням в темноту.

Услышав плеск воды и шорох лодки по песку, Люси открыла глаза и поняла, что заснула – противоположный берег утонул во мраке, над лесом вставала Луна. Едва приходя в себя, она села на песке.
-Прекрасная находка для бродячего насильника! – усмехнулся Роберт, подходя к ней в подвернутых джинсах, босыми ногами по песку, и Люси пришлось задрать голову, что бы увидеть его лицо.
-Не пугай, будь добр! – она попыталась отшутиться в ответ. – Здесь на много миль ни души. Мне Фрэнки сказал.
-Фрэнки… Чего тебе на том берегу не хватало? Все перепугались, что ты переправилась сюда, одна осталась.
Люси показалось, что он пытается найти тему для разговора.
-Ты тоже перепугался? – она протянула руку, и Роберт помог ей встать с песка.
Его лицо внезапно оказалось совсем близко, Люси высвободила свою ладошку из его руки и отряхнула платье от песчинок… Он был все так же красив. В этой жизни Роберт уже успел отрастить небольшую бородку в стиле Генриха Наваррского, его мягкие волнистые волосы, достаточно коротко остриженные, значительно поседели, а сейчас их серебрила Луна. Десять лет не испортили его нисколько. Он, словно, просто изменился, но его поразительные глаза оставались прежними. Без дна… Здесь он стал почти таким же, каким она помнила его из ТОЙ жизни.
-Перепугаешься, когда за некоторыми бедовыми дамочками приходится тащиться через темный лес! – буркнул он.
-Полный волков? Но ты не похож на Красную Шапочку, чего же тебе бояться?!.. Да и не просила я приходить за мной. Прекрасно справилась бы и сама. Не маленькая… - Люси отвела взгляд на реку. – Задремала и не искупалась вот…
-Еще не поздно, - Роберт достал сигареты и прикурил, усевшись на борт лодки. – Если стесняешься, я могу завалиться на песок и не смотреть. И не жди, что я уйду! Без тебя меня домой не пустят.
-Могу и не купаться. У меня для этого достаточно времени будет. Не хочется заставлять тебя ждать.
-Заставлять ждать?! – Роберт выбросил окурок и встал с лодки. – Ну, что ты, разве это так уж долго?! Я никуда не тороплюсь… Некуда торопиться.
Люси, глядевшая на лунную рябь в воде, обернулась.
-Что?
-Хочешь, вместе искупаемся? – тихо спросил он. – Ты ведь не против, если ты первая зайдешь в воду и я не буду смотреть, как ты раздеваешься, а потом зайду я. Можем даже не приближаться друг к другу… Господи, да не смотри ты так на меня! У меня и в мыслях ничего такого нет! Просто правда очень искупаться хочется. Можно подумать, ты первый день меня знаешь!
-Я и не думаю ничего, - ответила она, чувствуя, как щемит ее сердце, как тяжело ей смотреть в его лицо, видеть его взгляд. Ведь за все прошедшие годы она ни разу не оставалась с Робертом один на один, не разговаривала всерьез. Только пустая болтовня в компании остальных, ничего не значившие взгляды и улыбки. И сейчас она ощущала его присутствие так, будто, они только что познакомились.
-Глупости все это! – вдруг воскликнула она. – Господи, какие же глупости, Роберт!!
Пару шагов она пятилась от него, потом развернулась и побежала в воду прямо в платье. Вода задержала ее бег, захватила ноги, но Люси упрямо заходила все глубже и глубже, пока не устала и не поплыла, стараясь не думать о том, поплывет ли Роберт за ней. Скоро Люси устала, перевернулась на спину и отдышалась… А вдруг он сядет в лодку и вернется домой? И показалось ей, что страшнее этого для нее сейчас и нет ничего. Люси прислушалась, не поняла и посмотрела в сторону берега. Его там не было! Роберта не было... И вдруг он вынырнул из воды прямо около нее, отфыркиваясь и стирая воду с глаз.
-Что ты носишься от меня, как от ста тысяч чертей? Я тебя обидел?
-Я же намекнула еще дома, что хочу побыть одна! Чего тут непонятного?! И зачем ты только пошел за мной?? Именно ты…
-Что?
-Ничего…
Не глядя на Роберта, Люси поплыла к берегу, достала ногами дно и встала, стараясь отдышаться. Она слышала, как он вышел следом, остановился около нее. Она же закрыла глаза, не зная, куда деваться от него, что говорить или не говорить. Внутри нее все дрожало, она думать не могла ни о чем, кроме того, что он сейчас сделает или произнесет. Ничего страшнее, чем то, что Роберт может просто молча выйти из воды и больше не разговаривать с ней, Люси и представить не могла. И понимая это, она ощутила, наконец, что значит чувствовать себя кошкой на раскаленной крыше, ходить по лезвию ножа.
Он, все-таки, подошел к ней.
-Посмотри!
-На что? – прошептала она.
-Луна, Люси. Она… Она такая яркая, что песок кажется белым. Понимаешь? Ты слышишь меня, Люси?? Он кажется белым, как снег!
Ее глаза расширились, сердце защемило и замерло. Что он сказал?! О, господи, ЧТО ОН СКАЗАЛ??
-Роберт??
Люси медленно повернула к нему лицо.
-Так не может быть! – она задохнулась и едва могла говорить. – Ты не можешь этого помнить!! НЕ ДОЛЖЕН!!
Теперь она кричала. И тогда он схватил ее за плечи, рывком повернул к себе.
-Не должен, говоришь?! – закричал он в ответ. – Не могу?? Да лучше бы я не мог!.. Нет. О, нет! Люси, нет!!
Роберт подхватил ее на руки и вынес не берег.
-Господи, Роберт, отпусти меня! – заплакала Люси. – Отпусти! Так не должно быть…
-Может, и не должно, и я понимаю, о чем ты говоришь. Еще как понимаю!
Роберт поставил Люси на песок, схватил за руки, словно, боясь, что она тут же убежит. И один Бог знал, как ей этого хотелось. Она чувствовала это единственным спасением сейчас, ведь бездна оказалась так близко!
-Фрэнки! – продолжал Роберт. – Все эти десять лет я помнил о нем, о том, что он жив только потому, что ты с ним, Люси. Ты ушла к нему тогда, умерла, оставив умирать меня…
Его голос дрогнул.
-Робби! – пролепетала она, высвободила свои руки и, дрожа, поднесла его ладонь к губам. – Боже, Робби, не надо! Я ведь…
-Что? Только не говори, что ты не хотела этого! Я ведь слышал твои последние слова! Ты просила его не отпускать тебя!
-Ты убиваешь меня… - прошептала она.
-Убиваю?? – вскричал он. – Это я умирал все эти годы! С самого того момента, как увидел тебя на стадионе в объятиях Фрэнки. И когда я понял, кто ты и что произошло… Господи, ведь никто и никогда не поверит в подобное! Но мне пришлось, черт возьми! Мне пришлось поверить!! И тогда меня просто с катушек сорвало, ибо мой лучший друг, которого миновала смерть, стоял передо мной, держа в объятиях тебя, чьи руки и губы я так хорошо помнил, чью любовь так горько оплакивал, потому что, дороже этой любви у меня с роду ничего не было. Но Бог и тогда подшутил надо мной, не дав мне умереть, и даже память не отобрав после удара о столб.
-Я… мы с Фрэнки были уверены, что ты все забыл, - еле живая лепетала Люси, -  что это и есть плата за наше счастье, за его жизнь. Он ведь так и сказал мне: «Ты всю жизнь будешь помнить о его любви, о которой он сам никогда не вспомнит…».
- А я помнил. Так помнил, что бежал от тебя, как ошалелый!.. Ты так испугалась огня, Люси!.. Не понимаешь? А я слишком хорошо знал Фрэнки. Ты обожала его, трепетную, нежную его душу, рядом с которой тебе было так тепло и спокойно. Ты тянулась к этому теплу, пусть оно и за пределами реальности, пусть мозги прочь, но так легко, так прекрасно рядом с ним! Я догадываюсь и никогда не забуду, чего нам всем стоило его потерять. Я же казался тебе невозможным счастьем, которое может утечь, как песок сквозь пальцы. Уж слишком я крут, слишком ярок, непредсказуем и любвеобилен! Так? Но не только это. Ты… - Роберт снова схватил ее за плечи, - ты горела в моих объятиях, пылала тем самым пламенем, о котором я сказал, но так боялась его, словно, после ты видела лишь руины. Господи, чего ты боялась, Люси?? Ведь я отдал тебе все! ВСЕ!! Я искренне любил тебя, я никого не обманул! За что, Люси??
Он так встряхнул ее за плечи, не в силах сдержать свой порыв, что она покачнулась и упала на песок. А он следом за ней. Упал и обхватил голову руками. Люси услышала его стон, и сердце ее едва не разорвалось от ужаса.
-Роберт? – прошептала она.
Но он не поднял головы.
-Десять лет, Люси… Десять лет, похожих на вечность, я ждал этого дня, чтобы оказаться с тобой один на один и рассказать тебе, как все это время я боялся лунных ночей, таких, как эта. Ибо немедленно лунный свет возвращал мне тот похожий на снег, песок, то теплое лето на берегу реки, Бог знает, на каком краю мироздания. Я чувствовал запах воды, закрыв глаза на своей одинокой постели – да, да, я уже очень давно не сплю с Салли! – я видел тебя в реке, в моих объятиях и память о твоем поцелуе жгла мои губы…Не знаю, почему воспоминания о том призрачном мире гораздо ярче памяти о реальной жизни, которая канула в небытие. Может быть, оттого, что там ты искренне, пусть и пугаясь, целовала меня, обещая любовь…
-Но я не лгала, Роберт! – взмолилась Люси. – Не лгала, поверь мне! Я любила. Всем сердцем любила! Тебя любила… и Фрэнки любила.
Она подобралась к нему и дотронулась до его плеча.
-Робби…Прости меня…Если сможешь…Теперь ты, наверное, ненавидишь меня. За твои мучения ненавидишь, но, если тебя это утешит, если тебе надо наказать меня, то пойми, я уже давно наказана. Страшной боли мне стоило мучиться выбором между вами, пониманием его невозможности. И если смерть сама нашла меня…
-Не верю, Люси! Я не верю ни одному твоему слову!! – крикнул Роберт. – Я молил тебя в реанимации не бросать меня, не оставлять в этом пустом мире, испепеленном ужасом твоей потери, но ты уже попала в объятия Фрэнки и не захотела вернуться ко мне. И не смей напоминать мне о твоих травмах, несовместимых с жизнью! И не таких спасали! А если уж припомнить сейчас обо всем, что с нами произошло… Если бы ты захотела, тебя вернули бы! Так же, как вернули вас обоих, вместе, и мне места уже не было. Мне достались лишь твои жалостливые слезы в больнице при виде моих бинтов…
-Чего же ты хочешь? – тихо спросила она, глядя в его лицо, освещенное Луной, в глаза его, блестевшие в этом серебристом свете, глубокие, как та бездна, на краю которой чувствуешь, как тянет тебя туда. Необоримо, невыносимо и… обреченно сладостно. – Что мне сделать для тебя, Робби?
Он поглядел ей в глаза, медленно поднял руку и дотронулся до ее лба, осторожно убрал с него прядь ее мокрых волос. Она снова задрожала от его прикосновения, утопая в его взгляде, не в силах более избегать его.
-Я хочу, чтобы ты сказала мне правду, Люси. Только правду! Слышишь?.. А не можешь сама, тогда попробуй мне возразить… Ты ведь поняла, о чем сказал тебе Фрэнки?
-Когда?
-Когда говорил о том, чем вам придется заплатить за ваше возвращение. О том, что тебе всю жизнь достанется помнить о моей любви, Люси. Ты сама только что рассказала мне об этом…Ты поняла его слова? Ты помнила? Мою любовь… ты помнила?
-Я помнила, - прошептала она, не понимая, куда он клонит.
-А если помнила…Так вот знай, Люси, а вернее, позволь себе самой понять и принять – помнить любовь, действительно помнить ее можно только в одном случае – если любишь сам. И никак иначе! Так ты помнила? Ответь мне теперь! Но только не спеши солгать во спасение – не спасешь ты никого этим! Слышишь? Не спасешь!!
Роберт сжал ее лицо ладонями, и она могла видеть только его глаза. Невыносимые, пылавшие и блестевшие слезами.
-ГОВОРИ ЖЕ, ЛЮСИ!!
-Я…
Все! Кончились ее силы! Она дотронулась до его ладоней на ее лице, прижала к ним пальцы и слезы покатились из ее глаз.
-Я… помнила, Роберт. Помнила! – выдохнула она. – И я знаю, о чем я говорю, знаю, о чем говорил Фрэнки, подозревая, что ему всю жизнь придется ревновать тебя ко мне всякий раз, как я посмотрю на тебя. О, да, он старался говорить в шутливом тоне!
Голос ее окреп от обиды за Фрэнки, от злости на сердце свое проклятое, обманувшее ее.
-Но он уже тогда слишком хорошо понимал, как…я люблю тебя, Роберт! И никогда этого не забуду, как бы он ни любил меня, каким бы счастьем я ни принимала его любовь ко мне!.. Ведь тебя невозможно не любить. Мне невозможно не любить. Теперь ты знаешь. Но что теперь тебе от этого?! Теперь ничего не изменить. Нельзя, невозможно!
-Нельзя? Невозможно?? И это говоришь ты, оттолкнувшая саму смерть?? Так попробуй оттолкнуть теперь меня! – крикнул он и опрокинул ее на песок. – Скажи мне прямо сейчас, в глаза мне скажи, что не любишь меня, что не хочешь и не будешь со мной!
-Нет! – она обняла его плечи. – Нет, Роберт!
-Что? Что значит твое «нет», Люси?? – его губы приблизились и он, застонав, коснулся ими ее губ. Еще раз и еще…
-Я не скажу… - она задохнулась, ловя его губы, и поймала их, прижалась к ним изо всех своих сил, чувства своего, вспышкой ослепившего ее, сердце ее взорвавшего. – Я люблю тебя, Роберт!.. О, господи, как же я люблю тебя!!
И он целовал ее, снимая ее мокрое платье, всю ее целовал, а она плакала и плакала, лаская его мягкие, серебристые волосы, плечи его гладкие, теплые, прижимаясь к нему и принимая его, неистового, как прежде, истосковавшегося, нежного.
-Робби… Мой Робби… - шептала она и плакал он в ее шею, забирая ее. Всю. Навсегда…
Зашлось, запрокинулось ее сердце под руками его, нежившими ее грудь. Каждое движение его швыряло ее в небо. Черное, усыпанное звездами… И тепло его бедер, груди, сила его, нежность его – все в нее! И губы его горячие, неистовые…Глаза его сквозь ресницы… Безумное, сладостное томление… бесконечно! О, боже, так просто не бывает!! Не бывает… Без него не бывает…Ее Робби…Она ведь понимала, чувствовала всем существом своим и тогда, в той жизни, от которой она сама отказалась – только он, только с ним! И как бы ни было больно… Нет! НЕТ!! Слишком больно!! Только это будет потом. Потом… А сейчас ринулась ее душа к нему, и знала Люси, чувствовала – как неуправляемая машина, как… как мотоцикл Робби в восемьдесят шестом в столб. Пропади она сама пропадом, все равно остановиться невозможно! Так же невозможно, как и жить без него. Все эти десять лет быть уверенной, что счастлива, безумно счастлива с человеком, с Богом, дарованным ей самим небом, с сердцем, ценнее которого нет, и которое доверили ей. Она жила, обалдевшая только от мысли – он, Фрэнки теперь жив. Он жив! Смерть сдалась, а он, живой, теплый, настоящий среди всех рядом с ней. Только с ней! Найдя наконец  утешение… Пусть не даст он ей думать! Пусть любит ее Роберт, пусть заберет, и пусть бездна поглотит ее – ничто, десять лет чудовищного обмана не изменили ее, даже и не подозревавшую о том, что глядя на нее с ничего не значившей улыбкой, разговаривая с ней пустые разговоры, он помнит все, каждый ее поцелуй, смерть ее… Роберт! Роберт, боже, как сладко и как сладостно больно!.. И кричала она от невыносимого наслаждения, поправшего все – все сомнения, все прошлое, согреваемая его руками, силой его, жаркими его, отчаянными поцелуями. А Роберт плакал на ее плече, рыдал, отпуская боль свою всех этих лет, любовь свою, в диком страдании сохраненную, так невыносимо долго скрываемую. Господи, да ни одного дня, ни минуты он и не пытался ее уничтожить! И может быть, именно она сохранила ему жизнь в странной, еле живой, ничем не подкрепленной, изувеченной любовью к другу надежде…
…Только вспышка угасла, фейерверк потух и лишь все тот же равнодушный хрусталь черного неба в сверкающих, неизменных в своей вечности звездах. Шорох реки о песок отмели, темные силуэты двух лодок. Воздух похолодел и лишь тепло тела Роберта, державшего Люси в объятиях, согревало ее.
-Господи, Люси… - его голос охрип, - ты ведь всегда любила меня… Ведь правда?
- Правда, - прошептала она. – Единственная правда… Другой теперь не будет…
-О чем ты? – он приподнялся над ней и в его голосе слышался явный страх.
-О том, что теперь все кончено… - выдохнула она.
Роберт перевалился на бок и быстро прижал ее к себе, подхватив, неподвижную, словно, тряпичную куклу.
-Люси… Люси, я понимаю. Я все понимаю, Люси! Поверь, не меньше, чем ты! НЕ МЕНЬШЕ!! Ибо я тоже люблю Фрэнки и знаю цену его жизни во всех смыслах. Уж поверь!.. И Бога ради, не напоминай мне о Салли!.. Выслушай меня!
Его рука легла на ее щеку.
-Слышишь? Ты слышишь, Люси??
Она поглядела в его огромные глаза, все эти годы снившиеся ей по ночам, ее отрешенный взгляд дрогнул и она порывисто обхватила его за плечи, притянула к себе.
-Роберт!.. Боже, Роберт!!.
Она прижала его к себе, нашла его губы и припала к ним так, что Роберт вздрогнул от ужаса – словно, целовала в последний раз.
-Нет, Люси! НЕТ!! Даже не вздумай! Я не отпущу тебя больше! НИКОГДА!! Хватит!
-Как?! Как, Роберт?? – вскричала она. – Или ты прямо отсюда убежишь вместе со мной на край света, что бы не видеть больше его глаз? Ты хоть представляешь, что с ним будет?
-А что будет со мной? Ты можешь представить, что было со мной десять лет?
-Я знаю! Знаю, Роберт!.. Он этого не знал. Фрэнки и понятия не имел о твоих чувствах, о том, что ты все помнишь!
-Ты ошибаешься, Люси. Знал. Я уверен, что он знал. Это тебя, так надеявшуюся на прощение, на вот такой безболезненный для меня исход, мне удалось обмануть своим почти равнодушным обращением с тобой. Но не его. Не его, Люси! Он слишком хорошо меня знает… Нет, я не обвиняю его. Мы оба такие – все на кон! И если ты выберешь меня, он… он отпустит.
-Но я не смогу оставить его! Его доверили мне, позволили спасти, а я теперь…
-Что? Что, Люси?? Ты грязно изменила ему с первым встречным? Так? – кричал Роберт. – Черт побери, Люси! Я ведь был первым! Ты была моей еще тогда, когда между вами ничего не было, кроме призрачной связи. В нас текла одна кровь, мы спасли друг другу жизнь и ты…
-Ты хочешь сказать, что я уничтожила все это?
-О, нет, Люси! Черт возьми, нет! Я лишь хотел сказать, что ради меня, ради любви, которая до сих пор жива в тебе, ты могла бы…
-Предать Фрэнки?.. Или не предавать тебя?
Роберт вздохнул и прижал ее к себе еще крепче. Он вновь целовал ее до одури, до дрожи, захватившей ее всю, и глубоко дыша, Люси почувствовала жар, против которого в объятиях Роберта просто невозможно было устоять. И отдалась она ему, снова отдалась, в пропасть несясь – ничто уже не остановит! Это ее жизнь. Как же она скучала по нему! Невыразимо! Запах его кожи, волосы его, такие мягкие… Глаза его – за взгляд их можно отдать жизнь! За любовь его отдать… И она чувствовала, что отдает, потому что, дальше ничего не будет. Она не сможет оставить Фрэнки, но и жить с ним дальше, перешагнув эту ночь, признание Роберта и его любовь, она тоже не сможет. И никто ничего не в силах изменить. Даже Роберт… Господи, как больно! И кричала она, сгорая, а он ловил ее крик губами и шептал лишь:
-Тише, девочка… Тише, моя родная… Что же ты делаешь со мной! Сладкая, любимая…
Замерла она, стихла в его руках, изо всех сил чувствуя кончиками пальцев его плечи, вдыхая запах его, губами прижимаясь к его щеке. И тут невыразимая горечь хлынула в ее сердце леденящей волной, захлестнула его, застывшее в обреченном оцепенении. Но лишь на мгновение, в которое она успела понять – сейчас! Именно сейчас, пока она еще способна. Но только одним движением! Последним рывком! И Люси подскочила с песка, подхватывая платье, но даже и не пытаясь надеть его толком. Только не слышать! О, ГОСПОДИ, ТОЛЬКО НЕ УСЛЫШАТЬ!! И побежала к лодкам.
-Люси?.. – его удивленный неожиданностью вскрик, а следом отчаянный вопль, - ЛЮСИ!! НЕТ!!
Но она бежала, что есть сил. Она взобралась в лодку, но он, сильный мужчина, настиг ее в несколько шагов, и они оказались в одной лодке.
-Остановись, Люси! – кричал Роберт. Споткнувшись о скамейку в лодке, он упал. – Я прошу тебя, только не убегай! Люси!.. НЕ БРОСАЙ МЕНЯ СНОВА!!
И тогда она вскочила на бортик лодки и выскочила на песок, к другой. Схватила ее за борт и потащила в воду. Где только силы брались! Как она только могла бежать от него?? Но она столкнула лодку в воду, взобралась в нее и, ухватив весла, стала грести к противоположному берегу… Конечно, он догонит! Он попытается ее остановить, уговорить и Люси не знала, куда и зачем она бежит. Но она гребла и гребла, даже не слыша - чувствуя, как Роберт гребет позади, как хлещут его весла о воду, как бьется его сердце, готовое взорваться от боли… И Люси не замечала, как рыдания рвут ее душу, как слезы заливают лицо, так ясно помнящее его губы… Вот и пристань. Люси подгребла к понтонам, встала на скамью, но для нее доски понтонов оказались слишком высоко. Надо встать на бортик и подтянуться. Люси выдохнула, чувствуя, как больно дышать, как сердце заходится от напряжения. Роберт кричал что-то, но она не слышала, не разбирала. Она осторожно встала на бортик лодки, чувствуя, как та накреняется под ее телом. Ухватилась за доски понтона.
-Люси, не смей!! – заорал Роберт. – Убьешься!
-Да лучше бы и так… - пробормотала Люси, всхлипывая, оттолкнулась ногами от бортика в попытке подтянуться и вспрыгнуть на понтон.
Ее руки не выдержали напряжения. Люси не смогла. И тяжесть ее тела рванула ее обратно. Только лодка оттолкнулась после ее прыжка, и Люси рухнула в воду, ударившись головой о борт лодки.



…Холод. Ужасный, цепенящий холод и мрак. А еще тишина. Такая, какой в жизни не бывает. Всеобъемлющая, давящая, тяжелее наковальни. Это… смерть? Она такая? Но ведь раньше было по-другому! Не было страха и, что еще хуже – тоски. А теперь она сжимала ее сердце, и боль от этого не отпускала, становясь все сильнее, неодолимее. Роберт! Боже, Роберт, прости!.. Родной мой, единственный, где же ты?? Я так люблю тебя! Больше всего, больше жизни! Спаси меня!! Мне так страшно!.. Слишком поздно. Как всегда, слишком поздно, что бы сказать самое главное, что бы обещать и исполнять то, от чего она сама отказалась, обманув всех!.. Но если ты еще можешь услышать – я бесконечно люблю тебя, Робби!.. Всегда любила, с самого начала, с той секунды, как увидела тебя на сцене, как дотронулась до тебя!.. Только не поняла, что это, именно это было самым главным.
Да, Фрэнки был Богом… А если не Богом, то ангелом за плечами, светом души, ясным, чистым, который гаснет последним на самом краю. А еще человеком. Может быть, лучшим на этом свете. Самым теплым, самым обаятельным, трепетным и нежным. Не все об этом знали, да и не хотели знать. И поэтому он был бесконечно одинок, неся радость тем, кто готов распять. Его сердце не могло умереть. Оно стучало и стучало, спасая ее, душу ее несчастную, вся правда которой в любви к нему, человеку, который… О, нет, Фрэнки никогда не позволил бы возносить его до небес! Он всегда знал, чего стоит, но то лишь маска, способ заработать, за которыми пряталось ранимое, трепетное сердце. Маленький мальчик с нежной душой и свирелью в тонких пальчиках, затерянный в глухих дебрях, прятавших его от этого жестокого мира. И плакала ее душа о нем – близко добралась через дебри, руки, лицо в кровь о шипы – да не достать, не дотронуться! И только смерть… Нельзя звать смерть на помощь! Ее услуги обходятся слишком дорого! Она заберет втройне… Лори. Рыжая, милая девочка. Как же она была права! И как ей не хватало Лори все эти годы в другой жизни!.. Однажды Люси не выдержала и поехала в Рипон. На ту улицу со смешным коттеджем, где жила эта замечательная рыжеволосая семейка. Люси долго сидела в машине рядом с калиткой, и наконец, на крылечко выскочила девушка с пышной копной рдеющих волос. Лори… Чуть моложе той Лори, что стала ее лучшим другом, которая нянчила троих близняшек, отчаянно разбегавшихся в разные стороны. Они еще не родились... Лори вышла за калитку и, притормозив, подошла к машине Люси.
-Привет! Вам кто-то нужен? Ищете кого-то? – весело спросила она. Глазастая, смешная, светящаяся своим обаянием. Лори, которой никогда уже не встретить прежнюю Люси…
-Доброе утро… Лори! Нет, спасибо. Боюсь, что мне уже никого здесь не найти, - ответила Люси, чувствуя, как напористо слезы просятся на ее глаза.
-А откуда вы знаете, как меня зовут? – удивилась Лори. – И почему не найдете? Вы меня спросите, я всех знаю!
-Мне… мне просто показалось, что вам должно подойти это имя. А не найду, потому что, тех, кто мне нужен, здесь нет. Они остались очень далеко.
-Жаль! – заметила Лори с погрустневшей улыбкой.
-Поверьте, мне тоже! Вы даже не представляете, как!.. Простите меня за странный разговор.
-Не за что, - Лори пристально глядела на нее.
Люси даже не по себе стало – неужели…
-А знаете, мне кажется странно знакомым ваше лицо, - произнесла Лори. – К тому же, и имя мое вам известно.
-Так бывает, - улыбнулась Люси. – Может быть, мы знали друг друга в другой жизни.
-Христиане считают, что люди живут только одну жизнь… Но возможность встретить кого-то дорогого еще раз мне очень нравится! – заметила Лори. – Только мне пора бежать, простите… И не грустите так, все наладится, все будет хорошо!
И она стремительно понеслась дальше по улице, помахав Люси на прощание… Милая, милая Лори! Она предупреждала, и теперь все именно так, как она говорила. Все потеряно, разрушено. Смерть забрала свое… Люси больше не чувствовала ничего, холод отобрал все чувства. Лишь тоска, точно, массивной цепью с якорем на конце, утягивала все глубже и глубже во мрак… Роберт! Ей бы воздуха глоток и глаза его увидеть. Наполненные радостью и лазурной водой… Но может быть, она уже мертва? И именно так все там, за гранью? Но дом на воде? Фрэнки был там. Было солнце, было чудесное лето, пахнувшее травой и прохладной, чистой водой. Значит, она заслужила только мрак и ледяную тоску. Значит, она больше никого не увидит и никто за ней не придет. Она сама оставила всех, кого любила. Сама всех предала… Откуда свет? Господи, откуда свет?? Тусклый, словно, на дне старого пруда в солнечный день. И Люси распахнула глаза, напряглась изо всех сил, как будто и вправду пыталась выплыть со дна, только бы глотнуть воздуха. Хоть бы глоток!!.. И вдруг какие-то очертания, чье-то лицо, которое она никак не может разглядеть. Голоса. Дышать стало легче.
-Люси! Люси, очнись!! Ты здесь, уже здесь, родная! Не уходи снова! – голос молил. Такой знакомый.
-Тише, не кричите так! – другой голос. – Она и вправду здесь. Почти. Но еще не совсем. Тем не менее, она справилась. Потерпите немного.
И снова мрак. Не такой густой, не такой холодный. Да, становилось теплее. Все теплее и теплее. Золотистый свет, что-то вишневое колышется под дуновением ветерка в открытое окно. Это тюль в золотистых блестках. Пухлый валик под головой, мягкий диван и черный узор на желтом фоне в виде японских домиков и веточек сакуры – ширма, обтянутая шелком… Дом на воде. Люси подняла глаза – Фрэнки! Боже, Фрэнки!! Она жива. А он глядел на нее с такой нежностью в блестевших слезами глазах, что сердце ее защемило и зашлось, замерло в растерянности – что чувствовать?? В его теплом, ласковом взгляде не было ни капли укора. Только любовь! Та самая, до слез!!.. Господи! ГОСПОДИ, ПРОСТИ ЕЕ!! Он ничего не знает.
-Фрэнки! – прошептала она. – Дорогой мой! Родной! Я…
Да пощади же ее Господь!! Как??
-Тише, детка! Не надо так, - тихо заговорил он. – Все в порядке. Поверь мне!
Он держал ее ладонь в своей и теперь прижал ее к губам.
-Не плачь, родная моя! – его голос дрогнул, и Люси моментально расплакалась. – Ну, вот что ты?! Все ведь хорошо!.. – Фрэнки помедлил. – Все так, как должно быть. Так уж вышло…
-Что?? – вскрикнула она, почувствовав неладное. Он, все же, знает?!
-О, господи! Ну, иди же ко мне!
И она моментально вскочила и бросилась в его объятия. Наконец-то! Фрэнки обнял ее одной рукой, а другой схватил ее макушку и прижал ее голову к своей груди.
-Не плачь, Люси, прошу! - шептал он. – Я напугал тебя?.. Разве ты можешь потерять меня?! Ведь только этого ты всегда боялась?
-Не только, Фрэнки! – вскричала она. – Я боялась сделать тебе больно! Боялась не сберечь твое сердце так, как обещала!
-Ты сберегла… - произнес он так, что ей перехватило дыхание, а он, точно, почувствовал это и поглядел ей в глаза. Все тот же свет! – Ты такова, какой и должна быть, и я люблю тебя. Запомни, очень люблю! Так, как ты и мечтала, украв мое сердце у всего мира.
Фрэнки улыбнулся.
- Маленькая разбойница!.. Ничего не изменить, Люси, как невозможно изменить твое сердце. Никогда.
-О чем ты, Фрэнки? – ее сердце продолжало болеть.
-О любви. Только о любви. Так же, как и пел я всю свою жизнь лишь о любви. Она одна имеет смысл в этой жизни, только ради любви мы приходим в нее и уходим с нею в сердце. Или с надеждой, которая живет дольше человека. Так долго и упрямо, что становится возможным невозможное. Правда, в моем случае не надолго… О, нет, успокойся, девочка! Не думай сейчас ни о чем плохом! Думай обо мне. Всегда думай и помни обо мне! – его голос вновь предательски дрогнул. – Пообещай мне!
-Я клянусь, Фрэнки! – ее голос в плаче сорвался.
-Этого достаточно. Этого мне хватит. До того момента, когда… Нет, об этом ты все поймешь сама. И не бойся ничего, тебе не будет больно! Ты не будешь чувствовать ничего, кроме любви.
-Но Фрэнки, я ничего не понимаю! – Люси прижалась к нему покрепче. – О чем ты говоришь??
-Я уже сказал – о любви, - он гладил ее по волосам. – Как выясняется, она сильнее всего на свете. Она способна на чудеса, а иногда она сильнее смерти… Что ты так смотришь на меня? В твоем взгляде столько горечи! Нет, Люси, ты должна понять, хотя бы, просто поверить мне – все происходит так, как и должно было произойти. Я всю свою жизнь мечтал о любви. Так мечтал, что мне ее все-таки подарили. И это были чудесные десять лет! Десять лет настоящей жизни, истиной любви, самой сильной, на какую я был только способен! И я люблю тебя, девочка моя, больше всего на свете! Люблю и буду любить. Вечно, Люси, буду любить! Что бы ни было. И не ищи в моих словах никакой подоплеки. Ее нет… Но только вся беда… Нет, не беда! Вся суть жизни состоит в том, что в истории всегда замешан не один человек, и даже не двое. И тогда все складывается так, что для каждого в этой истории есть свой смысл. Сладкий он или горький, не важно. Важно, что он есть и он необходим… В этой истории тоже. И ты его поймешь. Ты увидишь, что ничто не было зря, ни радость, ни боль. Каждый получил то, что заслужил, и обижаться нечего хотя бы потому, что все хорошо. Теперь все будет хорошо!.. Кроха моя, я понимаю, почему тебе больно сейчас! Но это пройдет. Только помни, что я с тобой. Всегда! Слышишь?
Люси кивала, плача, чувствуя, что что-то происходит, что-то, способное изменить всю ее жизнь. Ей было страшно, но Фрэнки был рядом, он любил ее и боль уходила. И тогда Люси потянулась к нему, к его губам, глядя в глаза его, утопая в его взгляде, светлом и печальном одновременно. И он поцеловал ее. Он прижался к ее губам, теряя дыхание, порывисто, крепко обнял и уронил на подушки. И тут что-то дрогнуло в ней, боль острой иглой ткнулась в ее сердце. Что это? Вина за прошлое или страх вины перед будущим?
-Не бойся, Люси, сладкая моя, не надо! – прошептал Фрэнки, прижимая ее к себе. – Не пытайся решить все сейчас. Уже решено… Нет, нет! Не мной и даже не тобой. Не сейчас, а очень давно. А я лишь хотел насладиться твоим поцелуем, теплом твоим у моей груди, в моих руках…
-Ты уходишь от меня?? – вырвалось у нее. – Ты сейчас прощаешься со мной?
Фрэнки не ответил, так и прижимая ее к себе, а потом отнял ее от своей груди и поглядел ей в лицо тем взглядом, какой запоминают до конца дней – вся его душа была в нем, все его слезы, весь свет этого удивительного сердца!
-Никогда! – его голос прозвучал твердо и нежно. – Ни за что!.. А теперь поспи. Тебе надо успокоиться и уснуть… Нет, нет! Я буду рядом, не беспокойся!.. Моя девочка… Моя маленькая Люси… Тебе достался удивительный путь, долгий и сложный. И столько всего еще впереди!.. Спи, детка… Спи… Пора…
Он гладил ее по волосам, лицу, целовал тихонько ее губы, глаза, и дремота неодолимо расслабила ее, утянула в мягкий, теплый сон.


-Смотрите, она возвращается! Смотрите, вы же так долго ждали! – чужой голос, не известно, откуда взявшийся, возбужденный, радостный.
-Да… Господи, да!.. Она слышит нас? – опять этот знакомый голос. Такой знакомый! Дрожащий волнением, едва ли не слезами.
-Думаю, что да. Мисс Люси вот-вот откроет глаза… Вы знаете, что мы все это время держали ее подключенной к приборам. Буквально сегодня утром, пока вы спали, они показали, что ее мозг и сердце активизировались. Мне кажется, сейчас она просто спит… Глядите, даже цвет ее лица изменился!
-А аппарат искусственного дыхания? Его отключили?
-Да, после активизации сердца и мозга мы попробовали отключить его. Разумеется, со всеми предосторожностями! И выяснили, что мисс Люси вполне может дышать сама. Это замечательно, скажу я вам!.. Мало того! Сегодня, когда стало ясно, что мисс Люси приходит в себя, мы провели небольшое исследование, которое показало нам, что наша пациентка сможет двигаться и ходить, что означает полное восстановление ее двигательных функций после сложнейшей операции на позвоночнике! Конечно, придется потрудиться, поработать не тренажерах и провести еще немало времени в больнице, но, мне кажется, это – ничтожная плата за возможность жить полноценной жизнью… Мисс Люси?..
Она старалась, но веки были такими тяжелыми! Словно, под водой. Люси глубоко вздохнула, и свет ослепил ее на мгновение.
-Доктор! – вскрик прямо над ней, и перед ее глазами, точно, из тумана выплыло лицо доктора, немолодого человека с внимательными серыми глазами и аккуратной бородой с красивой проседью.
-Мисс Люси! Вы слышите меня?
-Да…
Горло, как будто, еще не очень ее слушалось.
-Как вы?
-Я не понимаю…
-Мистер Трент! Идите сюда!
И она увидела Роберта. Он наклонился к ней, и… господи, прямо ей в сердце его слезы в бездонных лазурных глазах. Он, как будто, постарел с той лунной ночи, когда она упала с понтона. Похудел и осунулся.
-Люси… - его голос откровенно дрожал. – Люси… ты узнаешь меня?
-Да… О, господи, Роберт, да!.. Мой дорогой! – прошептала она, пытаясь сдержать слезы.
И, наверное, увидев это, Роберт не выдержал и, схватив ее за плечи, разрыдался, упав лицом в ее грудь. Люси медленно, словно, еще плохо чувствовала свои конечности, подняла руку и дотронулась до его волос, погладила их.
-Роберт… - шeптала она, и плакала от одной только нежности к нему, затопившей ее. – Боже, Роберт, это ты… Прости меня! Ради Бога, прости! Мой дорогой… Но… скажи мне, где же Фрэнки?
-Фрэнки?! – Роберт поднял голову и растерянно поглядел на нее. – Ты спрашиваешь меня, где Фрэнки?? Но…
-Постойте! – вмешался доктор. – Погодите секунду, мистер Трент.
Доктор присел на стул возле койки.
-Послушайте меня, мисс Люси. Вы вот сейчас понимаете, где находитесь, кто перед вами и что происходит?
Роберт держал ее за руку, и она сжала его ладонь, точно, боясь, что он ей только снится.
-Вы… пугаете меня, доктор… Я ведь в больнице, правда? Вы – мой лечащий врач, а это, - Люси посмотрела на Роберта, - Роберт Трент. Я больна. Вернее, со мной произошел несчастный случай. Кажется, я получила травму позвоночника. Правильно?
-Все правильно, мисс Люси. А еще вы только недавно вышли из комы. Я собственно, поэтому и задаю все эти вопросы. Вы же знаете, наверное, что кома – состояние очень серьезное и опасное. Люди выходят из нее порой с нарушениями памяти и некоторыми другими весьма неприятными последствиями.
-Я что-то не то сказала? – Люси перепугано глядела то на доктора, то на Роберта.
-Э-ээ… возможно. Скажите мне, мисс Люси, почему вы решили, что некий Фрэнки должен быть сейчас здесь?
-«Некий Фрэнки»?? – вскричала она. – Господи, Роберт, объясни мистеру доктору, что «некий Фрэнки» - это Фрэнки Найт, мой муж!
Люси обернулась к Роберту и внезапно увидела на его лице искреннее удивление, граничившее с ужасом, и невыразимую печаль.
-Что? Что, Роберт?? Что не так??.. Боже, сколько же я была в коме? Что-то случилось с Фрэнки? – Люси сыпала вопросами, чувствуя, как сжимается в страхе ее сердце.
-Ты была в коме десять месяцев, Люси, - тихо, даже придушенно произнес Роберт. – А Фрэнки… Люси, милая, его нет на свете уже пять лет. Прости.
-Что?? Что ты говоришь, Робби?? Что ты несешь?? – закричала она, чувствуя, что ее мозг взрывается от его слов, что, конечно же, Роберт говорит правду – с такими вещами не шутят! – но эта правда… ЕЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!! Просто не может быть!
-Это правда, Люси. И я не понимаю… - на мгновение он замялся, - то есть… об этом потом. Люси, ты помнишь, что случилось? Что с тобой произошло?.. Я прошу тебя, успокойся!
-Может, успокоительного, мисс Люси? Вам не надо волноваться так! Категорически запрещено! – вмешался доктор.
Люси же смотрела на Роберта, и вдруг ее взгляд на мгновение застыл и… посветлел.
-Роберт… ты говоришь, что Фрэнки нет уже пять лет… Скажи мне ты, что со мной случилось? Я поверю тебе.
- Люси, ты упала с большой высоты. Если ты помнишь, это произошло во время концерта. Ты летела над стадионом на трапеции. Помнишь этот идиотский номер? Век себе не прощу!..
-Он был не идиотский, Робби! – возразила Люси и улыбнулась. – Он был очень оригинальный и красивый!.. Возможно, что-то случилось со страховкой.
-Так ты помнишь? Точно помнишь? - волновался Роберт.
- Да, я все помню. Но что же дальше?
-А дальше… Ты… господи, ты была чудовищно изувечена этим падением! Лучше не вспоминать! Но я до смерти не забуду, как нашел тебя, всю переломанную, залитую кровью, едва живую. Я держал тебя на руках и просто чувствовал, как жизнь уходит из тебя. Я думал, что сам умру… А ты…
-Я помню, Робби. Я все помню… Как же меня удалось спасти? Ведь, насколько я понимаю, доктор, это было практически невозможно!
-В общем да, - доктор вздохнул. – Это было нелегко… Я сам провел практически все операции. Разрывы внутренних органов, черепно-мозговая, переломы ребер, руки и позвоночника в двух местах. Это список повреждений. Плюс потеря крови. Ваше сердце остановилось в блоке реанимации этого госпиталя. Моя смена заканчивалась, когда за мной прибежали едва ли не в панике и заявили, что нужна срочнейшая операция. А когда по дороге рассказали о вашей ситуации, я едва руки не опустил. Тем более, что на момент моего появления в реанимации, как раз, произошла остановка сердца. Наш лучший реаниматолог занимался вами, и это первое ваше везение, мисс Люси! Возможно, оба мы увидели состояние мистера Трента в тот момент, и если честно, если говорить именно обо мне, то может быть, именно это спасло вам жизнь. Я не мог бы назвать себя ярым поклонником «Креста» вообще и мистера Трента в частности, но мне нравится то, что делала эта четверка. Мне нравится то, что их музыка делала с людьми, мне нравились и нравятся они сами. И мне стало страшно при виде горя, сломившего человека, который по праву является гордостью этой страны. Так не должно быть! – решил я тогда. Жалко всех! Всегда! Но этот парень не должен ее потерять, иначе мы потеряем его… Вы можете расценивать мои мысли и чувства, как вам вздумается, мисс Люси, но результат на лицо. Мы тогда переглянулись с мистером Чейзом, тем реаниматологом, и он сделал «красивый удар». Это мы так с ним называем удар по грудной клетке в области сердца. Кулаком. Очень сильно и точно. Звучит страшно. Но сделать это способен далеко не каждый врач. Мистер Чейз делает. Ну, а затем укол адреналина и так далее… Конечно, все было взаимосвязано, и при разрывах ваших органов этот удар мог и не сработать, ибо отказывал уже весь ваш организм. Тем не менее, чудо произошло! Дальше последовала срочная, просто сверх срочная операция по латанию органов – счастье, что разрывы оказались не столь страшными, как мы думали! Меня сменяли на некоторое время мои коллеги, ибо основная операция длилась почти сутки. Все были вымотаны безбожно! А мистер Трент не выходил из коридора. Наш добросердечный персонал таскал ему еду и позволял поспать прямо на кушетке. А он, надо честно пожаловаться, почти ничего не ел и так же спал! И не глядите на меня так, дорогой мистер Трент! Я обещал пожаловаться и вот жалуюсь.
Доктор улыбался, а Люси притянула голову Роберта к себе и поцеловала в висок.
-Ну, а когда первая победа была одержана, - продолжил доктор, - когда ваше сердце забилось ровно и хорошо, а остальные органы заработали, как положено, мы немного отдохнули и вернулись к вам. А тут новый жуткий сюрприз – ваша кома… В сущности, этого можно было ожидать. Но вот прогнозов никаких. Ничего обнадеживающего! А мы даже убедиться не успели, как прошла операция на позвоночнике, сможете ли вы ходить, вообще двигаться. Не говоря уже об остальном… И вот так, милая мисс Люси, все десять месяцев. Вы на приборах, мистер Трент почти все время рядом с вами. Да, да! Он забросил все!.. Насколько я понял тогда, у него были гастроли по стране. Они оказались свернуты. Сам мистер Трент поселился в ближайшем отеле и не прошло, кажется, ни одного дня, что бы он не был здесь…
-Были такие дни, дорогой доктор, - перебил Ричард. – И не один. Впрочем, меня перед Люси оправдывает цель моих отлучек и то, что одна она никогда не оставалась. В любой момент ее возвращения ее могли встретить те, кто ее очень любит, те, кого она хорошо знает… Люси, здесь все побывали! И Лори твоя, прежде всего, и Гай, и Ренделл. Лори вообще выгонять приходилось! Такая девчонка упрямая, просто сил нет! Замечательная! Знаешь, Гай в ней просто души не чает…
-Вы могли бы быть похитрее, мистер Трент! – улыбнувшись, заметил доктор. – Но конечно, отлучаться было необходимо, и мисс Люси это прекрасно понимает. Дела, наверное, не стоят, и даже такому человеку, как вы, надо их решать. Ваши концерты и так далее…
-Мои проблемы с концертами и всем остальным взяли на себя мои друзья. Да и не в этом дело. Был вопрос, который мог решить только я… Люси… Я сейчас не знаю, может, и рано тебе об этом говорить, но я тогда отлучался, что бы развестись с Салли. Я разведен теперь. Я свободен… Что ты об этом думаешь? Для тебя…
-Слава Богу! – выдохнула она и прошептала со смущенной улыбкой. – Я так счастлива, Роберт! Теперь ты со спокойным сердцем можешь взять в жены чокнутую, которая лежит сейчас перед тобой!
Роберт поглядел на нее ошарашенно и расхохотался.
-Браво, мисс Люси! Вы просто молодец! – рассмеялся вслед Роберту доктор. – Никогда не видел, что бы таким образом предлагали жениться!.. Но теперь ваше слово, мистер Трент! А?
-Мое слово не заставит себя ждать, - произнес Роберт, глядя на Люси. – Но…
-Понял, понял! Сейчас я удалюсь, вижу, что вам надо поговорить. Только одна настоятельная просьба – не утомлять, мистер Тайлер, не волновать! Ну, если только в хорошем смысле… И вот еще что, так, на всякий случай. Вы конечно, понимаете, мисс Люси, что вы пережили очень серьезные операции, длительную кому. Поэтому никак не можете рассчитывать, что сможете не сегодня – завтра вскочить с кровати и поскакать, куда вздумается. Вам предстоят серьезные обследования, долгий процесс реабилитации. Хотя, последнее зависит от вашего организма, который, впрочем, нас очень порадовал, судя по последним событиям… А ну-ка попробуйте пошевелить пальцами ног!
Люси вздрогнула от неожиданности, глянула на Роберта и тот уверенно кивнул. Тогда она тихонько, так, что бы никто не увидел из-под одеяла, пошевелила пальцами одной ноги и быстренько следом другой. Шевелились! Нормально, уверенно!
-Э-э, не жульничать! – вскричал доктор и довольно бесцеремонно откинул одеяло с ее ног. – Давайте, что бы мы видели!
И на кураже, возникшем так неожиданно, Люси взмахнула обеими ногами, изобразив нечто, напоминающее известное упражнение «ножницы».
-Ого, как вы можете!! – воскликнул доктор. – Браво, Люси, милая!.. Простите мою фамильярность! Я просто так рад за вас… То, что вы сейчас сделали…
- Говорит о ваших золотых руках, доктор! – закончила за него Люси. – Спасибо вам!
-Спасибо-то спасибо! Но я совершенно серьезно, мисс Люси. Если вы способны вот прямо сейчас, после десяти месяцев неподвижности, спокойно, сходу напрячь в такой мере мышцы ног, живота, спины, то нас с вами ждет прекрасное будущее! В медицинском смысле, конечно. Ну, а все остальное предоставит мистер Трент, насколько я понимаю.
-Непременно! – подхватил Роберт, сиявший неподдельной радостью.
На этом доктор помахал рукой и вышел из палаты.
Роберт поглядел ему вслед и повернулся к Люси.
-Ну, что, девчонка, как ты?
-Иди ко мне! – позвала Люси. – Скорей же, Роберт!
И он, сев прямо на ее койку, быстро наклонился к ней, и Люси обхватила его шею руками, нашла его губы, и Роберт застонал, целуя ее, лаская ладонями ее волосы, прижимая ее к себе.
-Господи, Люси, как же долго я тебя ждал! Как долго!
-Так ли?! – лукаво улыбнулась она.
-Что ты хочешь сказать? – он сделал «огромные» глаза и задрал брови, слегка повернув и наклонив голову.
-Робби… Ты не помнишь дом с абрикосовыми шторами в гостиной, с маленькой пристанью на реке? – осторожно спросила она.
-Где тебе было уже тридцать семь? А за плечами десятилетний брак с Фрэнки? Это ты забываешь, как тесно мы связаны, как глубоко! О, да, я был там! За эти десять месяцев твоей комы для меня прошли те десять лет нашей жизни с живым Фрэнки…
-Но как, Роберт??
-Не знаю, я никогда не смогу объяснить этого, как не смогу объяснить ничего того, что произошло с нами, со всеми. Та жизнь с постоянными мыслями о тебе, эта - в больнице. Я спал на кушетке сначала, потом врачи позволили мне пользоваться диваном в их комнате отдыха – господи, хоть раз настоящая польза от моей популярности!.. Не подозревал даже, что вот эти простые, очень занятые люди так… любят «Крест», меня!.. Мне снилась моя жизнь с Салли и детьми, мне снились мы, но только с Фрэнки, и это было здорово, ибо потом просыпался тот я, который помнил о его смерти, о том, как она вывернула нас наизнанку, обнажив душу и искромсав ее тысячью ножей. Мне снилась ты, такая красивая, такая светящаяся глазами и такая счастливая с ним… и без меня. За моими плечами оказались десять лет кошмара, десять лет страха обнаружить мою страсть к тебе, десять лет вины перед Фрэнки, ибо казалось мне всегда, что даже не смотря на мои отчаянные попытки скрыть мои чувства, как бы я ни старался не обращать на тебя внимания или даже грубить тебе, задирать, он догадывался обо всем… В это невозможно поверить, этого никому не рассказать! Меня рвало на части! Я был так счастлив видеть его живым, безо всякого намека на болезнь, видеть счастливым и больше не одиноким! Но ты… Боже, я горел, глядя на тебя в его объятиях, и ты… ты тоже ничего не должна была знать. Ничего!.. Но неужели ты не чувствовала?! Люси!
Роберт схватил ее за руку.
-Я? – тихо переспросила она. – Иногда мне казалось, что я не чувствую ничего… Я была счастлива, Роберт! Я получила то, о чем мечтала всю свою жизнь!.. Понимаешь, тебе не было в ней места… Погоди, выслушай меня! Не было, хотя бы потому, что ты… что мне даже в голову не приходило, что именно ты можешь полюбить меня. Ты был слишком хорош, слишком недосягаем! И когда ты оказался рядом, я не поверила. Я струсила и прикрылась своей мечтой об Фрэнки, как щитом. И он пришел. Из небытия. И одарил меня своей любовью, своей верой в меня… Все это звучит, как идиотское оправдание предательства, я понимаю. Но я выпросила! Я ушла к нему и была счастлива… была бы счастлива, если бы не ты. Невыносимой пыткой стали для меня твои глаза, которые ни разу не посмотрели на меня так, как раньше, твои губы, которые, я была уверена, никогда больше не поцелуют меня, твоя улыбка, которая не выражала в отношении меня ничего, кроме вежливости или шутки. Я сходила с ума, понимая, что предаю обоих, я не знала, куда деваться, когда ты оказывался рядом! И когда Фрэнки отправил меня в тот дом, наш новый дом, я едва не взбесилась, понимая, что там хотя бы один вечер будешь ты и не будет его. Но мне опять пришлось скрывать свое недовольство, свое отчаяние и… свое дикое, ничем не управляемое желание видеть тебя. Пришлось ехать с вами, прикидываясь, что мне весело и хорошо, готовить вам нехитрый ужин. И, как только выдался момент, когда вы устроились отдохнуть, я сбежала… Господи, я только сейчас начала понимать кучу вещей, Роберт! До меня дошло, что Фрэнки нарочно затеял эту поездку и отправил меня одну, оставшись в Лондоне. Он дал нам возможность все выяснить и понять, мне понять, что я не смогу жить дальше без тебя…
-А я не смогу без тебя, - подхватил Роберт мрачно. – Он столкнул нас вместе и все, весь этот хрустальный замок, в который превратилась наша жизнь с ним, взорвался, разлетевшись на тысячу осколков. Оказалось, что это Фрэнки нет места в этой жизни, Люси. Понимаешь теперь? ТЫ ПОНИМАЕШЬ?? Он должен был умереть! И нам показали, что бы было, останься он жить. Нам все показали! За десять лет там, в моих снах, я понял, дошло до меня, самовлюбленного ишака, кто мне действительно нужен, чего стоит ждать хоть сто лет. Научили ждать, в конце концов, не думая только о себе!.. О, да, и не смотри на меня такими глазами! Я вовсе не так хорош, каким казался тебе! Вспомни мой заскок, когда выяснилось, что ты потеряла память! Просто идиот! Мерзкий и самовлюбленный! За что ты только любишь меня??..
Люси взяла его ладонь в свою и прижала к своим губам.
-Обожаю! – прошептала она. – Просто сил нет, как я тебя обожаю!
И лазурный его взгляд стал поцелуем, легшим на ее сердце.
-Мне лишь не ясно, что знал и понимал Фрэнки, забирая тебя… Мне даже страшно говорить об этом. Все десять лет я мучился только одним вопросом – смогу ли я пережить вину перед ним, его боль, если заберу тебя. Я ведь… знал, что ты любишь меня, что сердце твое вопреки всему рвется ко мне! Я не слепой и я видел твои глаза, твой взгляд, который ты не могла прятать, всю горечь и боль, разлитые в нем! Но ты упрямо была с ним и любила его, восхищалась им, обожала его. И он любил тебя… Черт возьми, он слишком сильно любил тебя, что бы тоже не видеть того, что с тобой происходит. И он отпустил.
-Нет, Робби. Не забывай, что он не распоряжается тем, что произошло с нами со всеми. Фрэнки получил то, что хотел. Он получил любовь, о которой так долго мечтал, оставаясь страшно одиноким. Но… после смерти то лишь мимолетное чудо, похожее на невероятной красоты закат, который погаснет через несколько минут. Увидел, насладился до дрожи в сердце и… все. Его наградили за все, что он принес в этот мир, дали понять, что все мимолетно, но любовь все равно останется, ибо я буду любить его всегда. Да, Роберт, это так!
Люси замерла в ожидании его реакции, а он опустил голову, помолчал несколько секунд и поглядел на нее.
-А ты думаешь, я не знаю об этом?! Но еще я знаю другое – ты здесь, со мной, именно со мной, признав, что твоя любовь ко мне и моя к тебе – это твой воздух, твоя кровь, твое ВСЁ. Этим все закончилось… Хочешь, я найду тот дом?
-На воде?
-О, нет! Я вообще не уверен, что его можно найти…
-Может быть, так же, как того мраморного мальчика в парке? В фонтане, наполненном водой?
Роберт поглядел на нее долгим, задумчивым взглядом.
-Может быть, где-то он и есть… Но однажды ты нашла дом на воде и, думаю, больше не надо, пока… он не сыщется сам… А вот тот дом, как ты говорила, с абрикосовыми занавесями… Тебе он понравился и в той жизни, в том измерении, где все встало на свои места, где луна такая яркая, что песок похож в ее свете на снег, его нашел я. И даже, кажется, смогу найти его снова. Хочешь? Он будет только наш и… Фрэнки всегда будет рядом. Хочешь?
-Да, Роберт! Я хочу.

Доктор, похоже, решил оставить этих двоих наедине подольше. Вечер растекался по палате теплым светом, уложившим на светлый кафель стен дрожавшие тени ветвей за окном, точно, ажурную вуаль…Роберт увидел, что Люси устала, лег с ней рядом и она положила голову ему на сгиб локтя, целуя его рубашку, с дрожью невыразимого чувства к нему вдыхая его запах и с улыбкой думая о том, что теперь сможет любоваться бездонной лазурью его глаз столько, сколько захочет! Он обнял ее и поминутно целовал, прижимая ее к себе, и сердце ее заходилось от нежности и счастья…


…Где-то, никому не известно, где, стоит странный и очень красивый дом. Прямо на воде. Дебаркадер это или что-то очень похожее – разве есть разница?.. Там, на большой, широкой палубе, в час, когда уходящее солнце ласкает золотыми лучами померанцевый шелк, накрывающий низенький столик с вином в хрустале, переливается в высокой траве берегов, наполняя нежным светом сердечки кувшинок в заводях, в шезлонге у столика сидит человек. Его глаза цвета темного шоколада неотрывно глядят на последние лучи заката. Они блестят слезами. Солнце ли слепит их или мысли какие-то вызвали эти слезы… Думает ли он о том, как это много или мало – десять лет счастья, когда они уже прошли? Или о том, что сильнее, любовь к женщине или любовь к другу? Можно ли любить сразу двоих? Ведь любовь – это только любовь, это всегда любовь. С ней невозможно и бессмысленно бороться, и в этом не может быть ничьей вины… Но нет в лице этого человека горькой печали, нет обиды. В его трепетном, задумчивом и ласковом взгляде только солнце, только свет. Свет любви, которая живет дольше любого из нас… Этот человек ждет. И когда-нибудь те, кого он ждет, придут к нему...