Андропов Ю. В. Консерватор с идеями Перестройки

   Часть 2.

       Комсомольско-партийно-аппаратная работа Ю. Андропова (окончание раздела. Начало раздела см. в части 1.)
     В Петрозаводске Ю.В. Андропов женился вторично – на Татьяне Филипповне Лебеде-вой. У них появились сын Игорь и дочь – Ирина.
Когда отмечается этот факт, не всегда учитывается, что в то время Петрозаводск был столицей не автономной, как сейчас, а союзной Карело-Финской ССР. Это означает, что накануне Великой Отечественный войны Юрий Владимирович переместился не по номенклатурной горизонтали, а по вертикали, т. е. сделал важный шаг в своей политической карьере.
      По некоторым данным, в 1938 г. Л. П. Берия приказал прекратить агентурную вербовку номенклатурных работников. Между тем существует версия, будто бы Ю.В. Андропов продолжал сотрудничать с органами государственной безопасности и в Петрозаводске. Называют и фамилию его куратора – «Гусев».
Далее в официальной биографической справке говорится: «С первых дней Великой Отечественной войны Ю.В. Андропов – активный участник партизанского движения в Карелии. После освобождения в 1944 г. города Петрозаводска от финских захватчиков Ю.В. Андропов – на партийной работе».
Однако карельским следопытам не удалось найти тот партизанский отряд, в котором сражался их знаменитый земляк. Это дает основание думать, что его партизанское прошлое имеет такое же отношение к действительности, как и плавание Ю. В. Андропова на судах Волжской флотилии в качестве матроса.
В связи с этим авторы книги «Команда Андропова» внесли в приведенную официальную версию некоторые коррективы: «С самого начала Великой Отечественной войны Ю.В. Андропов – куратор подготовки и формирования частей специального назначения, диверсионно-разведывательных групп и отрядов, деятельный участник партизанского движения в Карелии».
Добавим, – хотя в официальных биографиях написано о его «активном участии в пар-тизанском движении в Карелии», – в реальности партизанами занимались органы госбезопасности. Начальником штаба партизанского движения Карельского фронта был гене-рал-майор Сергей Яковлевич Верши¬нин, профессиональный чекист; до войны он был начальником Норильского исправительно-трудового лагеря НКВД. Комсомольским секретарям чекисты поручали отбирать молодежь для партизанских отрядов и разведывательно-диверсионных групп.
     Исследователи обращают внимание на то, что Андропов не был награжден даже медалями «За победу над Германией» или «Партизану Отечественной войны», которые раздавались в массовом порядке. Скажем, его коллега по комсомолу, секретарь Московского горкома Александр Николаевич Шелепин, который реально занимался помощью партизанскому движению, в марте 1942 года получил орден Красной Звезды, а затем и партизанскую медаль.
    Похоже, «партизанская» строчка в биографии Андропова появилась для того, чтобы украсить образ главного чекиста страны, получившего погоны генерала армии, но ни дня не служившего в вооруженных силах.
     Задача республиканского комсомола состояла в том, чтобы мобилизовать всех, в том числе заключенных, на работы военного характера. Так Андропова включают в состав оперативного штаба по строительству Беломорского аэродрома: обязанность штаба — вывести на работы всех, кого можно найти в Беломорске.

    В 1944 г. его перевели на партийную работу и избрали вторым секретарем Петрозаводского, т. е. столичного горкома, в 1947 г. он стал вторым секретарем ЦК Компартии Карело-Финской ССР. Для того, чтобы правильно оценить этот факт, необходимо учесть, что вторым секретарям ЦК компартий республик отводилась роль «комиссаров» ЦК КПСС.
     В 1948 г. грянуло известное «ленинградское дело». Его жертвами стали и некоторые товарищи Ю.В. Андропова. Среди них оказался первый секретарь ЦК Компартии Карело-Финской ССР Г.Н. Куприянов, который опекал Юрия Владимировича и содействовал его карьере. Однако, по имеющимся сведениям, Ю.В. Андропов не только отмежевался от Г. Н. Куприянова, но и заклеймил его как «бандита».
   Можно встретить мнение, что самого Ю.В. Андропова спас от репрессий председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР О.В. Куусинен. Однако никаких доказательств в пользу этой версии до сих пор не приведено. Зато известно, что Отто Вильгельмович потому прожил долгую жизнь, что никогда и никого не спасал.
    В 1951 г., вскоре после того, как завершилось «ленинградское дело» и еще продол-жалась кампания против космополитизма, Ю.В. Андропов пошел на повышение. Его перевели в Москву, где он стал инспектором Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС. Чтобы иметь более точное представление о характере этого выдвижения, следует учесть, что Отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов был создан в 1948 г. на основе Управления по проверке кадров пар-тийных органов и играл роль «отдела кадров» аппарата партии.
     С 1954 по 1957 Андропов был чрезвычайным полномочным послом СССР в Венгерской Народной Республике. Принимал активное участие в венгерских событиях 1956 г. Был сторонником силового разрешения конфликта и назначения Яноша Кадара руководителем венгерского правительства. Тем не менее, роль Андропова в венгерском кризисе не была столь существенна, т.к. основные решения принимались главой КГБ СССР И.А. Серовым и лично генеральным секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым.
   Вернувшись из Будапешта в Москву, Ю.В. Андропов сразу же стал верным «хрущевцем». Н.С. Хрущёв не только обратил на него внимание, но и увидел в нем перспективного соратника. Ф. Бурлацкий, один из советников и консультантов Руководителей ЦК КПСС, вспоминал, как однажды в 1963 г. Ю.В. Андропов пришел с какого-то заседания и сообщил, что Н.С. Хрущёв назвал его одним из своих возможных преемников.
     В 1957 Андропов назначается на должность заведующим 2-м международным отделом ЦК КПСС, курирующего социалистические страны. После XXII съезда КПСС в 1962 он избирается секретарем ЦК КПСС.
    Каким он в этот период выглядел, в личностном плане,  для окружающих? Один из его помощников (по экономике) А.И. Вольский пишет впоследствии об Андропове: «Он был суровый человек. Никогда не интересовался личными делами подчиненных, не спрашивал: «Как семья, дети?». Ко всем обращался на «вы», по имени отчеству. Некоторые считали его безжалостным». С этой характеристикой трудно не согласиться, если вспомнить, как Юрий Владимирович поступил со своими детьми от первого брака, как он вел себя во время «ленинградского дела».
      Как считают некоторые высокопоставленные  персоны тех времен, Ю. В. Андропов не только знал о подготовке переворота (свержении Хрущева), но принимал участие в его подготовке. Это позволило ему после падения Н.С. Хрущёва не только сохранить свой пост, но и укрепить положение.
     Отношения с новым первым лицом государства, Брежневым, вначале складывались довольно прохладные, несмотря на то, что Брежнев высоко ценил, как он считал, – высо-кие  организационные, личные деловые качества, профессионализм и эрудицию Андропова.

                Период перед назначением в КГБ
    
      Как писал позже Ф. Бурлацкий, после завершения октябрьского Пленума ЦК КПСС (1964 г.), на котором изгнали Хрущёва, Бурлацкий зашел к Андропову и  предложил «кратко, буквально на трех страницах, изложить программу деятельности нового руководства, возглавляемого Брежневым. Он согласился. И я написал программу из 5 пунк-тов: 1) осуществление экономической реформы на основе развития товарных и денежных отношений; 2) внедрение достижений технологической революции; 3) переход к научному управлению и преодоление коррупции и бюрократизма; 4) сосредоточение партии на идеологических проблемах и передача функций управления экономикой правительству; 5) формирование новых демократических институтов на принципах общенародного гос-ударства»         
      По свидетельству Ф. Бурлацкого, «в конце 1964 г.» Ю.В. Андропов изложил эту про-грамму Л.И. Брежневу и А.Н. Косыгину «во время совместной поездки в Польшу», но поддержки с их стороны не получил. «Это, – утверждает Ф.М. Бурлацкий, – сыграло не последнюю роль в его перемещении из партийного аппарата в КГБ, чему он сопротивлялся до последней возможности». Однако от отставки Н. С. Хрущёва до перехода Ю.В. Андропова на Лубянку прошли почти три года. И в течение этого времени Ю.В. Андропов продолжал придерживаться выше приведенных идей.
      Один из работников аппарата ЦК КПСС Г.Х. Шахназаров вспоминает, как во время одной из встреч с ним в 1964–1965 гг. Юрий Владимирович заявил: «Машина, грубо говоря, поизносилась, ей нужен ремонт». «Капитальный», – вставил я. «Может быть, капитальный, но не ломать устои, они себя оправдали. Причем реформы нужны и в экономике, и в политике… Советам больше прав дать, чтобы они действительно хозяйствовали. А не бегали по всякому пустяку в райком или даже в ЦК. Позволить людям избирать себе руководителей… Но в чем я абсолютно убежден: трогать государство можно только после того, как мы по-настоящему двинем вперед экономику… В Политбюро крепнет убеждение, что всю нашу хозяйственную сферу нужно хорошенько встряхнуть. Особенно скверно с сельским хозяйством».
      «Юрий Владимирович, – читаем мы в воспоминаниях Г.Х. Шахназарова далее, – воодушевился и долго рассказывал, как он представляет себе реформу сельской экономи-
ки, затем о назревших нововведениях в промышленности и финансах. Все, что он гово-рил, было по направленности своей близко к тому, что затем стало чуть ли не постоян-ным лейтмотивом выступлений и принимавшихся на партийных форумах программ. Это был план хотя и неглубокой, не структурной, но достаточно серьезной реформы, которая в конечно счете был официально провозглашена, детально документирована в решениях правительства и умерла тихой, естественной смертью». В данном случае имеется в виду экономическая («косыгинская») реформа 1965 г.
      Одновременно с этим Ю.В. Андропов считал необходимым изменение внешней политики советского государства и возвращение к разрядке, с которой начинал свое прав-ление Н.С. Хрущёв. Однако, по утверждению академика Г.А. Арбатова, в январе 1965 г. накануне заседания Консультативного комитета ОВД Ю. В. Андропов потерпел поражение. Его предложения были отвергнуты. «Главным реальным результатом начавшейся дискуссии в верхах, – пишет Г.А. Арбатов, – стало свертывание наших предложений и инициатив, направленных на улучшение отношений с США и странами Западной Европы. А побочным – на несколько месяцев – нечто вроде опалы для Андропова (он сильно переживал, потом болел, а летом слег с инфарктом)». (А.В. Островский )

                Во главе КГБ

   Если верить А.И. Микояну, пишет профессор А.В. Островский, «в начале 1967 г. к нему с предложением принять участие в борьбе против группы Л.И. Брежнева обратилась «комсомольская» группа, под которой тогда понимали двух бывших комсомольских сек-ретарей, а затем председателей КГБ СССР В.Е. Семичастного, А.Н. Шелепина и их со-ратников.
        А. И. Микояну предложили «с учетом его авторитета в партии, выступить на Плену-ме первым, после чего высказались бы остальные и вопрос о смещении Л.И. Брежнева был бы решен», но он якобы «отклонил это предложение».
    Сведения об этом, по всей видимости, дошли до Леонида Ильича, и 18 мая 1967 г. В. Е. Семичастный совершенно неожиданно для него был отправлен в отставку, а его преемником стал Ю.В. Андропов.
     Это было время, когда в руководстве партии шла острая борьба вокруг вопроса, куда идти дальше.
     «В 1967 году, – вспоминал А.Е. Бовин, бывший тогда помощником генерального сек-ретаря, – стали обдумывать возможность демократизации политической системы». Не-случайно, видимо, к этому году относится завершение первой редакции книги А.И. Сол-женицына «Архипелаг ГУЛАГ» и первой редакции книги P.A. Медведева «К суду истории», появление письма А.И. Солженицына к съезду писателей СССР с требованием отмены цензуры, публикация на страницах «Комсомольской правды» статьи Ф.М. Бурлацкого и Л. Карпинского с предложением об отмене театральной цензуры, попытка поли-тической реабилитации Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и Л.Д. Троцкого.
      «С приходом в Комитет государственной безопасности, – вспоминал В.В. Гришин (первый секретарь московского горкома партии), – Ю.В. Андропов отменил все меры по демократизации и некоторой гласности в работе госбезопасности, осуществлявшиеся Н.С. Хрущёвым, по существу восстановив все то, что было при Сталине».
      И далее: «Он добился восстановления управлений госбезопасности во всех городах и районах, назначил работников госбезопасности в НИИ, на предприятия и учреждения, имеющие оборонное и какое либо важное значение. Органы безопасности были восстановлены на железнодорожном, морском и воздушном транспорте, а также в армии и военно морском флоте. Вновь стали просматриваться письма людей, почта разных органи-заций. Восстановил систему «активистов» и «информаторов», а проще доносчиков в коллективах предприятий, учреждений, по месту жительства. Опять начали прослушивать телефонные разговоры как местные, так и междугородные. Прослушивались не только телефоны. С помощью техники КГБ знал все, что говорилось на квартирах и дачах членов руководства партии и правительства… Органы госбезопасности фактически стали бесконтрольны». «Руководители управлений и комитетов [госбезопасности] стали непременными членами руководства партийных органов в центре и на местах».
     В КГБ при Андропове появилось большое количество генеральских должностей. Раз-растался аппарат управления. В ноябре 1978 года в КГБ ввели три дополнительные долж-ности заместителей председателя (для начальника разведки В. Крючкова, начальника контрразведки Григория Григоренко и главного кадровика Василия Лежепекова). В феврале 1982-го он получил еще одну должность заместителя председателя (для генерала Филиппа Бобкова).
     В системе военной контрразведки почти все должности начальников отделов преобра-зовали в генеральские, такого не было даже во время войны. У Андропова четыре заме-стителя стали генералами армии. Это полководческое звание — не все знаменитые генералы времен Великой Отечественной его получили, а на Лубянке звезды раздавались щедро.
  Л. Млечин пишет, что Андропов заботился о материальном благополучии своих под-чиненных, и они отвечали ему полнейшей преданностью. Но еще больше были благодарны за то, что вырос престиж комитета. Разговоры о том, что творила госбезопасность при Сталине, отошли в прошлое. В истории органов остался только светлый образ рыцаря ре-волюции Феликса Дзержинского, и служба в КГБ стала завидной.
      Юрий Владимирович выступал редко, говорил спокойно и медленно. Абсолютное большинство его подчиненных никогда живьем председателя не видели. Им рисовался образ великого человека, сидящего где-то в поднебесье.
     Новый председатель произвел на подчиненных впечатление своей находчивостью. Ге-нерал Олег Данилович Калугин (сейчас он считается предателем, а тогда был одним из выдвиженцев Андропова) описал одну серьезную операцию. В КГБ получили сведения о том, что американцы хотят завербовать жену советского резидента, сыграв на ее необычных сексуальных пристрастиях: она остановила свой выбор на собаке. Совещание проводил сам Андропов. Председатель КГБ предложил смелое решение — отравить собаку. Но отечественная химия крепкий собачий организм не взяла, собаку только парализовало, к величайшему огорчению ее хозяйки...
     Служба в КГБ казалась романтическим делом. Это подкреплялось сознанием собствен-ной исключительности, причастности к чему-то секретному, недоступному другим. Хотя низовых сотрудников ни о чем особом не информировали. Начальство и не хотело, чтобы подчиненные знали что-то выходящее за рамки их прямых обязанностей. Зато им платили неплохую зарплату, давали квартиры, продовольственные заказы, у КГБ были свои поли-клиники, госпитали, ателье, дома отдыха и санатории, куда ездили практически бесплат-но.
      Ощущение власти, собственной значимости, высокого положения в стране наложило отпечаток на личность, манеры и даже выражение лица Андропова.
«Лицо волевое, холодное, губы тонкие, опущенные по краям, — таким запомнил его известный дипломат Олег Алексеевич Гриневский. — Но главное — это прозрачно-голубого, ледяного цвета глаза, которые придавали острую пронзительность его взгляду.
В разговоре с подчиненными держался спокойно, холодно. Мог улыбаться, беседуя с иностранцами. Но взгляд его всегда оставался проницательно-изучающим. Даже когда Андропов смеялся. Такие ледяные глаза я видел еще только у одного человека — прези-дента Ирака Саддама Хусейна».
    Казалось бы, располагая такой властью, КГБ имел возможность не только иметь полное представление о том, что происходит в стране, но и в зародыше пресекать любые антигосударственные явления. Однако здесь обнаруживается, что, с одной стороны, воз-главляемый Ю.В. Андроповым КГБ действительно вел активную борьбу с диссидентством, с другой стороны, поддерживал и даже инициировал его.  Особенно ярко это проявилось в истории с мемуарами Н.С. Хрущёва. По воспоминаниям его сына, мемуары были переправлены за границу и там изданы по инициативе и при участии советского журналиста В. Левина, известного под псевдонимом Виктор Луи, который не только был связан с КГБ, но и непосредственно встречался по поводу этих мемуаров с Ю.В. Андроповым. А когда они уже были за границей, Ю.В. Андропов направил в ЦК КПСС возмущенную записку, в которой не только поставил руководство партии в известность о их появлении за рубежом, не только выразил беспокойство по поводу ущерба, который может нанести их публикация Советскому Союзу, но и сообщил о предпринимаемых мерах по недопущению этого.
    Хорошо также известно, что историк, писатель P.A. Медведев писал свою книгу о сталинизме «К суду истории» с благословения Ю.В. Андропова. Летом 1967 г., когда книга была написана, Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС поставил вопрос о привлечении ее автора к уголовной ответственности. Как отреагировал на это Ю.В. Андропов? Он предложил создать специальную комиссию с участием P.A. Медведева и «поручить ей анализ причин и природы политики «культа личности И.В. Сталина».
     Ни одно, ни другое предложение поддержки не получило. Тогда 4 августа 1968 г. Ю.В. Андропов направил в ЦК КПСС новую записку, в которой рассматривал возможность подготовки книги, посвященной сталинской эпохе, под «партийным контролем» и подчеркивал, что «при этом не следовало бы исключать возможность привлечения Мед-ведева» к этой работе.
     Одной из самых крупных провокаций советских спецслужб в послевоенные годы была операция, которую условно можно назвать «Солженицын». Подобный же характер имела и операция «Сахаров». Обе были начаты под руководством B.C. Семичастного, но раскручены уже под руководством Ю.В. Андропова. Причем если А.Д. Сахарова КГБ, судя по всему, использовал «втемную», то А.И. Солженицын сотрудничал с органами госбезопасности по крайней мере с 1945 г. Между тем и один, и другой заявляли, что СССР – это большой концлагерь.
     Считая, что Ю.А. Андропов «дирижировал исподволь диссидентским движением», помощник Горбачева A.C. Черняев утверждает: «Андропов придумал диссидентское движение, раскрутил его, а потом сам же его давил и душил». «Это, – считает Анатолий Сергеевич, – ему нужно было, чтобы доказать своим «коллегам» что он настоящий коммунист».
    «Рискну высказать гипотезу, – пишет профессор Островский, -  диссиденты нужны были Ю.В. Андропову не только для того, чтобы можно было демонстрировать Западу существование инакомыслия в СССР («Новый мир», «Молодая гвардия», Театр на Таганке, Высоцкий), но и для давления на консервативную часть руководства партии, а также для подготовки кадров будущих либеральных реформ.
      Однако, по утверждению В.М. Чебрикова (одного из заместителей Андропова, а впо-следствии и председателя КГБ)  с середины 70 х годов Ю.В. Андропов прекратил разговоры о реформах. Это было время, когда, с одной стороны, произошло обострение «холодной войны», с другой стороны, заболел Л.И. Брежнев.  Именно в это время Ю.В. Андропов начинает задумываться над возможностью отстранения Л.И. Брежнева от власти. Ранее уже приводились воспоминания Ф.М. Бурлацкого о том, как в 1963 г. Н.С. Хрущёв назвал Ю.В. Андропова одним из возможных своих преемников. По свидетельству Ф.М. Бурлацкого, Ю.В. Андропов воспринял слова Н.С. Хрущёва вполне серьезно. Это значит, что уже тогда он допускал возможность восхождения на вершину власти. Со ссылкой на А. Е. Бовина A.C. Черняев тоже утверждает, что «Андропов еще с 60 х годов мечтал стать генеральным секретарем».
      Если первоначально Ю. В. Андропов тщательно скрывал свои честолюбивые стрем-ления, то в середине 70 х годов, вероятно, кому то приоткрыл карты. 9 марта 1975 г.
A.C. Черняев записал разговор с Г.Х. Шахназаровым, который сказал «по секрету», что ему из интимных источников достоверно известно, что изначальная мечта и ставка «председателя» – стать Генеральным после Брежнева.
     В июле 1978 г. было подписано постановление, на основании которого КГБ был выведен из структуры Совета Министров и приобрел самостоятельный статус. Бывший тогда референтом Ю.В. Андропова И.Е. Синицын считает, что, видимо, «именно в то время» Юрий Владимирович «решил начать серьезную борьбу за власть».
     К тому времени за десять лет пребывания во главе КГБ, как заметил в одном из ин-тервью М. Любимов (ветеран спецслужб), «Андропов внедрил чекистов во все звенья государственной машины. Заместители руководителей «организации» сидели в самых разных организациях». На вопрос, зачем это делалось, М. Любимов ответил: «Это смотрится как подготовка к каким-то свершениям».
     В 1977 г. при активном участии КГБ начинается наступление на криминальное подполье. Причем не только в провинции, но и в Москве. Самым громким из этих дел было знаменитое «рыбное дело», получившее название «Океан». В связи с этим, –пишет профессор Островский, – заслуживают проверки появившиеся в самое последнее время сведения, будто бы во второй половине 70 х годов Ю.В. Андропов начал собирать материал на окружение Л. И. Брежнева и членов его семьи.
      Брежнев поставил на важнейший пост полностью лояльного к нему человека – Андро-пова. С этого направления Брежневу до самых последних дней ничто не угрожало. Леонид Ильич полностью доверял Андропову. Тем не менее он ввел в руководство КГБ группу генералов, ко¬торые имели прямой доступ к генеральному секретарю и докладывали ему обо всем, что происходит в комитете. Они следили за своим начальником Юрием Андроповым и друг за другом. Таким образом Брежнев обезопасил себя от КГБ.
     Главными ставленниками генерального секретаря в комитете были генерал Цинев, входивший в могущественный «днепропетровский клан», и генерал Цвигун, который работал с Леонидом Ильичом еще в Молдавии.

                Борьба Ю.В.Андропова с коррупцией

                Коррупция в МВД ( министр Н.А.Щелоков)

      В 1982 г. по инициативе Л.И. Брежнева после внезапной смерти М.А. Суслова (второго после Сталина лица в руководстве партией) Андропов был избран  секретарем ЦК КПСС
    Появление Андропова во главе партии, а потом и государства (после смерти Л.И. Брежнева) обещало перемены. Нравились его немногословность и суровость. Произвели впечатление обещания навести порядок и покончить с коррупцией. Он начал с Министерства внутренних дел и министра Николая Анисимовича Щелокова.
     Щелоков стал министром еще за полгода до того, как Андропов возглавил КГБ. Он был давним соратником Брежнева еще с послевоенных времен.  Он работал с Брежневым  и в Молдавии, и на Украине. На XXIII съезде партии — первом в брежневскую эпоху — Щелоков, второй секретарь молдавского ЦК, стал кандидатом в члены ЦК КПСС, в 1968 году на пленуме его — уже как союзного министра — ввели в состав ЦК.
     Министерство внутренних дел — это настоящая империя. В нее входили четыре с по-ловиной тысячи городских и районных отделов внутренних дел. Не так-то просто руко-водить такой махиной, заставить ее слушаться. Щелокову это удалось. Более того, в ми-нистерстве Щелокова даже любили, а ветераны и по сей день говорят, что он был лучшим министром за всю историю ведомства. Николай Анисимович никого не прижимал, давал людям волю. Зарплату увеличил и добился, чтобы за звание офицерам милиции платили столько же, сколь¬ко и офицерам вооруженных сил.
    Николай Анисимович был человеком доступным и открытым, поддерживал и продвигал профессионалов, тех, кто способен был предложить новые и неожиданные идеи. «Ин-теллигентный, обаятельный человек с великолепной военной выправкой, который сразу располагал к себе вниманием и обходительностью», — таким увидел его один из ми-лицейских генералов.
      Щелоков был снисходителен к подчиненным. Среди его заместителей был очень тол-ковый человек, но злоупотреблявший алкоголем. Если во время заседания коллегии он сидел мрачнее тучи и вдруг просил у министра разрешения выйти, то все понимали, что заместителю министра необходимо выпить. Генерал заходил в свой кабинет, доставал из сейфа бутылку коньяка, выпивал стакан и возвращался в зал коллегии в отличном настроении.
      Деятельность Щелокова в МВД складывалась из двух этапов.
      На первом этапе Николай Анисимович очень серьезно отнесся к новому делу. Он пы-тался устроить работу правоохранительных органов на современный лад и не отвергал с порога иностранный опыт, понимая, что у западных стран есть чему поучиться. Щелоков пытался модернизировать доставшееся ему ведомство. Он прислушивался к профессионалам, способным предложить новые и прогрессивные идеи. Он хотел, чтобы в криминалистике учитывались последние достижения науки. При нем появилась новая спецтехника, так называемые «чемоданчики следователя», которые позволяли квалифицированно проводить осмотр места преступления.
      Николай Анисимович заботился о развитии системы высших школ милиции, куда пе-реманивали хороших преподавателей. В научно-исследовательском институте МВД приказал выписывать все полицейские журналы, которые выходят в мире, покупать иностранные книги и изу¬чать работу полиции за рубежом, особенно оперативно-розыскную дея¬тельность. Щелокову переводили книги о полиции в разных странах, и он их читал. Зарубежный опыт, правда, не всегда полезен. Скажем, милицию еще при прежнем министре вооружили резиновыми дубинками. Щелоков откровенно говорил, что палка легализовала в милиции битье. В министерстве первыми заинтересовались полиграфом, детектором лжи.
      «Одно его качество оставалось неизменным, — вспоминал профессор Карпец. — Как бы его отношения с тем или иным человеком ни портились, он не позволял себе расправиться с ним, он всегда находил какую-то возможность, грубо говоря, не добивать человека до конца, прощая подчас немалые прегрешения. Чем это объяснить? Может быть, тем, что он сам был не безгрешен? Может быть. Но, вероятно, и тем, что он в общем-то был по характеру не злобный человек».
    Щелоков несколько поднял престиж милицейской службы, которая была совсем не-уважаемой. После его назначения Дни советской милиции стали пышно отмечаться в Кремлевском дворце съездов, где устраивался лучший в году концерт.
     Щелоков требовал, чтобы милиционер выглядел прилично. Не хотел, чтобы ему было стыдно за своих подчиненных.
     На втором этапе он только наслаждался высокой должностью и занимался устройством своего быта, в чем весьма преуспел. Вот этот этап и заинтересовал Андропова.
     Министр Щелоков жил на двухэтажной госдаче в Горках-10 с автономной котельной и сауной. Ему полагались повар и прислуга. Но ходили слухи, что он возводит себе какой-то дворец, причем с помощью бесплатной рабочей силы — солдат внутренних войск.
    Накануне московской Олимпиады немецкая компания «Мерседес-Бенц» презентовала МВД три новеньких автомобиля — «для обеспечения безопасности движения в связи с проведением летних Олимпийских игр 1980 года». Немцы надеялись, что, убедившись в высоком качестве их продукции, министр Щелоков сделает им большой заказ и оснастит «мерседесами» всю советскую милицию. Но Щелоков поступил по-другому. Он получил разрешение в правительстве и один «мерседес» оформил на себя, второй па дочь. Третья машина досталась его сыну Игорю. Жене Щелоков подарил БМВ, который тоже достался ему бесплатно.
     Когда Щелокова сняли с поста министра и было возбуждено уголовное дело, следова-тели писали: «Щелокову переданы антикварные ценности на сумму 248,8 тысячи рублей, являющиеся вещественными доказательствами по уголовному делу валютчика Акопяна М.С.
Первоначально уникальные шкафчики из наборного дерева, картины, кресла, большая часть изделий из фарфора и серебра были поставлены на госдачу. № 8 в Серебряном Бору.
Некоторые антикварные ценности: скульптурная фигура «Бегемот» из нефрита с золотыми стопами (ориентировочная стоимость 15 тысяч рублей), стакан из камня — нефрит, печатка в виде пасхального яйца, фарфоровая группа «Бегство Наполеона из России» и девять различных предметов из серебра — на общую сумму 42 тысячи рублей — были переданы непосредственно Щелокову и хранились у него в комнате отдыха при служебном кабинете».
В ноябре 1979 года по распоряжению Щелокова Н.А. все указанные ценности с дачи и из комнаты отдыха перевезены на служебную квартиру на улице Герцена. В дальнейшем многие предметы, как имеющие высокую художественную ценность, переданы в музей Кремля, Останкинский дворец-музей и другие музеи».
      В 1971 году Щелоков был в Армении. Ему понравилась картина Мартироса Сарьяна «Полевые цветы». МВД Армении купило эту картину за десять тысяч рублей и вручило ее Щелокову. Картину повесили на даче министра. А журнал «Советская милиция» написал, будто бы Сарьян подарил картину министерству и она хранится в Центральном му¬зее МВД.
Министр собирал картины, его жена предпочитала антиквариат.
     Когда началось «дело Щелокова» и стали писать о том, как министр с большой выгодой для себя использовал служебное положение, то узнали и о спецмагазине, в котором про-давались импортные товары, которые хозяйственники министерства получали через внешнеторговые объединения «Разноэкспорт» и «Центросоюз»: магнитофоны, телевизоры, обувь, одежда. Товары в « Разноэкспорте» отбирала семья Щелокова, после этого образцы поступали в магазин, и там оформлялась покупка.
     Писали, что формально магазин предназначался для оперативного состава. Фактически им пользовалась только семья министра — жена, дочь Ирина, невестка Нонна... Туда же ходил Юрий Чурбанов, если ему что-то требовалось. В реальности спецмагазинов для членов коллегии МВД было несколько. Когда вокруг имени Щелокова начался скандал, то закрыли только магазин, которым пользовался сам министр. Остальные спецмагазины остались. Один бывший заместитель министра внутренних дел говорил, что ассортимент товаров в магазине МВД был лучше, чем в знаменитой двухсотой секции ГУМа, где закупали импортные товары представители высшей номенклатуры. А продукты руководители министерства заказывали прямо по телефону — причем этим занимались не сами генералы, отягощенные служебными делами, а их жены.
    Члены семьи Щелоковых были замечены в обмене в банках огромных сумм в потертых, захватанных, довольно ветхих рублях... Щелоков и его семья не гнушались деньгами, ко-торые следователи ОБХСС вытряхивали из чулок и закопанных в землю бидонов своих «криминальных подопечных». Деньги, изъятые в «теневой экономике» у созревших раньше перестройки «цеховиков» и «рыночных воротил», менялись на новые более крупные купюры, обращались в личный доход и без того не бедного министра...»
    Когда усилиями Андропова началось серьезное разбирательство с названными выше и многими другими фактами коррупции, сначала застрелилась жена , а вскоре и сам Щелоков.
А перед этим 12 декабря 1984 г. Указом президиума Верховного Совета Щелоков был лишен звания Героя Социалистического Труда и всех наград, кроме полученных на войне. Щелокову позвонили из наградного отдела Президиума Верховного Совета СССР и предупредили, что надо сдать награды, которых его лишили. Таков порядок. Николай Анисимович сказал, чтобы приходили в три часа.
     Но он уже знал, что ордена не отдаст. Щелоков надел парадный мундир с «Золотой Звездой» Героя Социалистического Труда. На мундире было одиннадцать советских орденов, десять медалей и шестнадцать иностранных наград. Он зарядил двуствольное охотничье ружье и выстрелил себе в голову. Ему было семьдесят четыре гада.

                (Продолжение следует)
                Логвинов Анатолий Михайлович,
                доктор социологических наук, член Союза журналистов РФ