Семь радуг детства. Повесть. Часть 35

    Каждодневные события постепенно сняли остроту переживаний. Тем более что в марте события пошли одно за другим. В первых числах месяца состоялись выборы в Верховный Совет Российской Федерации. Некоторые ребята уже получили паспорта и пошли с утра голосовать в клуб. А там уже с шести выстроилась очередь – каждому хотелось первому получить бюллетень и проголосовать. Глядишь, в районной газете напечатают фамилию, возможно, поместят и снимок.

     Весь день с громкоговорителя разносилась по посёлку музыка, танцев в этот день не было – комиссия подсчитывала голоса. Зато до позднего вечера у клуба веселился народ – пели наперебой задорные частушки,  вступали в соревнование – кто кого перепляшет. Было весело и интересно – настоящий народный праздник. А потом – Международный женский день. Видно, моя идея писать посвящения пришлась многим по душе. В этот раз мальчишки каждой девочке посвятили стихи, после последнего урока попросили никого не расходиться и прочли посвящения. Я так и не догадалась, кто же написал мне.

   А вечером в школе впервые состоялись танцы. На них допустили только старшеклассников, а те, кто помладше, всё равно пришли к школе и облепили окна нашего коридора, ставшего в этот день танцевальным залом.
   В этот вечер мы, наконец-то, отвели душу. Даже на вальс многие ребята приглашали девочек, но красиво танцевать его они не умели или стеснялись. Поэтому девчонки, образовав пару, носились по всему залу. Это не то, что танцевать на земляной площадке в парке! Оркестра, как в клубе, не было, но на всю катушку звучал граммофон, и мы чувствовали себя взрослыми.  Незабываемый вечер!
   В тот вечер и меня пригласил на танец Мишка. Он очень умело обходил другие пары, а когда танец закончился, легко пожал мне руку. Что это значит? Я посмотрела на него и сказала?
   - Ты хорошо водишь.

   Он кивнул и отошёл. А что моё сердце? Ничего – оно молчало. Укладываясь спать в этот вечер, я перебирала в памяти все события в течение его. И представила, что я танцую с Виктором, это его тёплая рука лежит на моей талии. С этой мыслью я и уснула.
     Приближалось окончание учебного года. Хотя к весне учиться надоело, но меня не очень радовало наступление лета: снова предстояло вместе с папой пасти коров.
     Так оно и получилось. Коров на лето выгоняли в поле за несколько километров от посёлка.
   Как-то туманным утром папа, как всегда, проснувшись в пятом часу – через час дойка, коров не обнаружил. Думал: из-за тумана не видно. Туда-сюда пробежался – нет стада!

    - Ира, просыпайся! Коровы ушли. Оставайся здесь, вдруг услышишь мычание. Побегу искать.
    Я осталась одна в поле. Ранний рассвет. Туман. Хотела бы пойти на ферму – а в какой она стороне?  Вдруг папа заблудится в тумане и не найдёт меня? Я одна-одинёшенька во всём мире.
    Папа за мной пришёл спустя час. Коров он нашёл в  пшеничном поле. Выгнал их из посевов, отвёл стадо на ферму, как раз подоспел к дойке. Потом пошёл за мной.
   Весь день папа был злой-презлой. Его оштрафовали за потраву посевов. За стадо отвечал пастух, а не подпасок. Считай, я зря проработала целый месяц – деньги ушли на штраф за потраву. Теперь прощай, моя  мечта, пойти в школу не в фуфайке, а в пальто!

    Печалило и другое. Когда по субботним вечерам мы возвращались с работы, никак нельзя было миновать клуб. А там танцы в самом разгаре, и на крыльце десятка два тех, кто вышел освежиться или покурить. Среди них и мои одноклассники и одноклассницы. А я в затрапезном виде – в фуфайке, резиновых сапогах – кручу педали велосипеда! Это были самые горькие минуты. И лето было самым скучным за все прошедшие годы.

   Единственное, что радовало меня – это ночное общение со звёздами. Уложив коров, папа шёл в ближайший лесок за хворостом и зажигал костерок. В котелке мы согревали воду, прихваченную специально для этого в бутылке, и ужинали, запивая бутерброд горячей водой. От затухающего  костерка  всё ещё шло тепло, и мы тоже  начинали подрёмывать. 
   Но прежде, чем погрузиться в сон, я устремляла взор в  чистое ночное небо. Теперь надо мною были   добрые знакомые – планеты. И я разглядывала их, здоровалась с каждой. Последним я обращала взор на созвездие «Орион» - этот красавец-стрелок мне нравился больше всего. Тлеющие угли всё ещё грели мой бок, и сон постепенно затуманивал сознание.
 
    Мама упросила папу сжалиться надо мной и не брать с собой на работу в последнюю перед началом учебного года субботу. Я принарядилась и вечером побежала в клуб на танцы. Нас в это лето не выгоняли оттуда, мы уже считались взрослыми. Ещё бы:  большинству из одноклассников уже исполнилось по шестнадцать-семнадцать лет!
   В последних числах августа мама получила посылку от тёти Маши. Открыла деревянный ящик, а там какая-то одежда. Позвала нас с Ядей, та как раз собиралась отчаливать в Омск пораньше, пока ещё ходил к нам теплоход, иначе бы пришлось ехать попутной машиной. Мы стали вытаскивать из посылки вещи и тут же примерять на себя. Всем досталось понемногу.

   Маме подошло шёлковое платье. Ох, и красавица она у нас, только папа этого не замечает! Яде, как старшей и живущей в городе, мама разрешила выбрать одежду первой, что она охотно сделала, тем более, что я – самая тощая из нас, а вещи с тёти Маши. И всё же мне почти подошла красивая чёрная юбка из какой-то шёлковой плотной ткани. Ничего, что чуть широка в поясе и бёдрах – мама ушьёт. А ещё шелковая белая с красивыми цветами по полю блуза. Она была на широком поясе, который красиво завязывался. Да таких нарядов у нас даже у богатеньких дочек не было! Ладно, похожу ещё год в фуфайке.
    Ядя тоже уезжала осчастливленной в свой Омск, где училась в мукомольно-элеваторном техникуме.
   Продолжение следует.


Рецензии