Его Карера

Его Карера*

Памяти Александра Лапина, Александра Сурначёва, Александра Чертолина, Геннадия Ляйзера, Юрия Рыбакова, Дмитрия Александрова, всех наших товарищей, безвременно ушедших от болезней и старых ран,  посвящается.

По мотивам рассказа Александра Лапина "Сиртаки по-русски".

 - Саша, вставай! Я жду -  пора завтракать,  - раздался мамин самый нежный голос на свете.

Тот, кому он предназначался, его отчётливо услышал и сильнее зажмурил глаза. Ему хотелось понежиться ещё  минуту до второй  более строгой фразы. Но она не прозвучала.

Александр пошевелил плечами, почувствовал боль в правой ноге и улыбнулся: “Значит жив. Чувствительность возвращается к  парализованным нижним конечностям”. Как доктор он говорил въевшимися медицинскими штампами даже о себе.
Глубоко внутри он знал, что ему чертовски повезло. При таких травмах позвоночника у большинства пациентов отказывают обе ноги, почти без шансов на восстановление, а у него левая плохо, но работала, вот и правая стала ныть.

- Спасибо! Ты никогда меня не оставлял.  Разрешал обращаться напрямую, минуя ранги. Сколько их там у Вас по вертикали? Я помню, как на Карере ночью в Пакистане упал назад от сильного удара в  грудь навылет.  Я видел боковым зрением, как справа молодой ангел извинялся одними губами за то, что я нарушил субординацию. Как Ты поднял ладонь, чтобы его остановить. Тогда он стал рассказывать, как по прибытию в отряд я орал на санинструкторов, что открытый пневмоторакс, дырка в  легких - это не конец, что они обязаны спасать таких бойцов, в спецназе нет бронежилетов. Как  заставлял  на скорость  рвать индивидуальные пакеты, прикладывать их прорезиненные половинки с двух сторон и бинтовать не слишком туго.  А не заметил, кто сунул мне эти же заглушки и перевязывал  в тот раз -   заслушался Вашей немой беседой, прости! Ты  передо мной бываешь только в красках, как на холсте “Сикстинская мадонна”, прости, надеюсь, это сравнение Тебя не оскорбляет.  Молчишь внимательно, я знаю.

Я помню. Абрамов с Ярмышем положили меня в шикарный спальник того советника, по документам западного немца, и потащили вниз, кому-то передали. Крепкий спальник был, я такого не видел.  А комбат Абзалимов всё орал: “Сашка!  Чудак твою на эм! Куда поперся с третьей ротой?!” А мне даже не  обидно было - смешно, что комбата слышу, а Тебя без слов понимаю. Жаль, что не ответил, чья была пуля: духовская, или армейцев с Пакистана?
Теперь уж всё равно. Ты не смотри, что наш батальон назывался "Мусульманским", по процентному составу он "Православный". Мы не делились по национальности и вере, и для врага звучали грозно - Шурави. Но почему Ты разрешил уволить за Кареру нашего комбрига Бабушкина?! Ведь он  не виноват, что дальние ходы  укрепрайона на два километра заходили в Пакистан. А ночью как это поймешь? Знаю - не ответишь. Так я Тебе скажу!  То не за немца. За ноту протеста от МИДа из Исламабада его сняли.

Александр превозмогая непослушное тело сел на кровать. В новой многоэтажке, в комнате с дешёвым строительным ремонтом было по-зимнему темно, свежо и пусто.  На окне тюль. В головах ютился шкаф, в ногах инвалидная темно-синяя коляска с черным матерчатым сидением  издевательски напоминала  велосипед-трансформер.

Он не спеша заклинил стопоры колес и, опираясь на левую ногу, сильным руками перенес себя на сидение. Шурша резиной по линолеуму, он пересёк  коридор  до туалета и включил свет.
Коляска впритирочку вошла в дверной проём, и он уперся в унитаз, поставил колёса на тормоза.

- В Ташкенте,  в Уссурийске,  в Комсомольске на Амуре, всегда была мечта - вернуться в Волгоград, домой в Город-герой на Волгу, где  пропитано всё подвигом, песнями Пахмутовой, школьными друзьями. Удачно. Левая нога-то держит! Без неё лежал бы сейчас в памперсе в дерме. Дочка всё продумала: дверь, поручни удобные по обеим сторонам тут и в ванной, - с улыбкой он перебрался на сидушку унитаза. - В Волгоград из Комсомольска на Амуре она прилетела уже на следующий день, как я попал в госпиталь. Рыдала, суетилась, бегала по докторам, перед отъездом даже  наняла сиделку-массажистку. Я её через неделю выгнал - она была слишком интересной, с горячими руками, а я не мог. Было хорошо,  когда она массировала ноги, а то, что я не мог, через полчаса текло прямо под меня, и с накрашенных ресниц она украдкой смахивала слезы.

 Где я совершил ошибку? В Комсомольске? Когда на старость лет начал сочинять песни? А жена услышала, как под гитару я их пел в доме офицеров на Восьмое марта? Она меня слишком хорошо знала, сразу поняла - песни не про неё. Я им с дочерью оставил квартиру, всё, а молодой докторше через полгода  стал не нужен, когда она получила должность начмеда батальона. Конечно, для женщины в войсках это серьёзная должность.
 Ошибку я совершил уже полковником, когда решил, что могу всё сам и перестал разговаривать с Тобой, прости, - Александр подъехал к умывальнику: побрился, причесался, посмотрел на отражение в зеркале, вздохнул, - Не офицер спецназа, а заросший партизан на сборах, - высказал претензию он сначала к себе, - а Ты вчера прислал ужасную погоду! Сердце прихватило. Я никому так и не  ответил в соцсетях.

 Он решительно въехал на большую кухню  двухкомнатной квартиры,  которую пару лет назад взял по военному сертификату, как и мечтал по выходу в запас - сразу в Волгограде.
 На сковороде зашипела  джелалабадская яичница с репчатым луком и помидорами, а в гостиной на столе томился  ожиданием ноутбук. Там Александр был молодым черно-белым лейтенантом из Афгана или цветным полковником в Комсомольске на Амуре, там не было инвалидного кресла и тяжёлой автомобильной аварии три месяца назад.
 
 Он допивал чай, доедал кусочек нежирного окорока с бородинским хлебом.

- Стало быть,  без семьи малая родина никого не ждет. Старых друзей даже на полковничью пенсию  не часто соберёшь, да и у всех свои заботы. На прошлый Новый год я подарил себе ноутбук, стал зависать подолгу  в интернете, гулять по одноклассникам, нашёл её. После десятого она уехала учиться и осталась в Самаре, вырастила троих детей - красивые, - угадай в кого? В неё конечно!

 Он подолгу рассматривал Наташины фотографии, вспоминал школу, как она сидела перед ним за партой, всегда высокая русая с длинными вьющимися волосами, он ей до плеча не доставал. И  часто получал от неё портфелем по голове, а потом книжкой, позже сердитым взглядом, но с искоркой в глазах.

- У неё была удивительная кожа!  Чуть коснешься пальцем - уже синяк. Мальчишки всегда знают, какая кожа у девчонок рядом.

 А может, это только он знал? А может, только про неё?  Кроме лайков он  слал   ей в личку ссылки на песни под гитару. Но она не отвечала, похоже, тонкой кожей осязала, что они были написаны к другой. Он стал играть с ноутбуком в шашки на  коньяк, по пятьдесят, и всё чаще побеждал...

 Ночью   в госпиталь  Они пришли к его кровати сами. Там в Афгане он скромно улыбался, помалкивал, за него, как положено, просил тот молодой, что справа.  В суждениях  по-юношески он был твёрд и прям. Теперь и он стоял  не молод, чёрно-бел, потупив взор, молчал.  Всевышний по-прежнему в красках с картины Рафаэля  смотрел на ангела сурово, требовал держать ответ, казалось,   Александра рядом Он не замечал.

- Как же так? - тщетно сквозь разбитый рот пытался высказать полковник. - За  долгую по военным меркам жизнь я стольких спас на медицинской службе! Я развернул для нашей армии  мобильную медицинскую бригаду в Комсомольске на Амуре? Как Вы Оба допустили, что я до чёртиков напился и просто въехал в столб?!

 В военном госпитале полковник провалялся две недели. Теперь  он  говорил с Ними каждый день скромнее. Дома Александр открыл ноутбук и с ужасом узнал, что в Самаре у Наташи под колесами автомобиля погибла старшая дочь. Утром она шла к автобусной остановке, и в метре от пешеходного перехода  на полной скорости её сбил легковой автомобиль, отбросив тело ещё на десять метров от зебры перехода. У водителя нашли полторы промилле  алкоголя в крови, но и она лежала далеко от знака на проезжей части.
Александр перестал жалеть свой не подлежащий восстановлению паркетник Ниссан Х-Трэл.
Одноклассники наперебой выражали Наташе искренние соболезнования, а он  не смел ей написать, рука не поднималась. Так начались его рассказы и стихи - альтернатива шашкам. Через месяц она их всё же заметила, прислала весточку: “Рада, что ты снова в Волгограде”. Об аварии, произошедшей с ним, кроме дочери он ни с кем  не говорил.
В жизни, точно, появился смысл.
 
Александр помыл сковороду, допил чай и покатил в гостиную, в пустую комнату с телевизором на тумбе и столом. Он включил ноутбук. Поисковик настойчиво мигал, предлагал смотреть аварию “На Кутузовском”. Он нажал почти случайно.
 Машина мчалась по Москве в ночном потоке. Водитель не свернул по полосе, пересёк две сплошные, выскочил на встречку. "Нашёлся новый свидетель!" - уверял подстрочник.
Дальше он всё вспомнил. Александр мчал за сотню  в Волгограде по проспекту Ленина. От пьяного угара он очнулся перед встречной газелью, лицо её водителя было перекошено ужасом. Сто плюс восемьдесят - от них бы мало что осталось. Он чудом увернулся влево. Там был проулок. Молодая женщина, правильная, даже ночью в медицинской маске, на пешеходном переходе с дикими глазами…

- Вспомнил! Черно-белый ангел справа  поднял голову, и я успел свернуть и въехать в столб…
Как жмет грудину, тяжело дышать! Господи! Ты не оставил! Ты меня спас! Я верил!- у Александра текли слёзы. - Что написала мне Наташа? “Буду утром в Волгограде”. Почему вчера я не открыл ноутбук?! - всплеснул руками полковник, злясь на свою слабость накануне. - Боже, что надеть? - он  волновался всё сильнее.

Звонок. Александр уже  катил в прихожую, отпер два замка. Давно никто не пересекал его  порога. Он  чуть отъехал, заклинил стопоры колес и силой воли встал на две ноги.

В проеме света он увидел маму.  Летнюю, чуть грустную, ту, что ещё до школы.
- Саша, она ведь представляет всё иначе, и  ты её не хочешь обмануть. Пойдем!  Господь зовёт. Наташа, узнав, что на дороге ты был в похожей ситуации, умом понять захочет, но сердцем не простит - она мать.

И Александр сделал шаг вперед.
________________________________________

*Карера - укрепрайон, двойная база исламистов на "Линии Дюранта" с выходами в провинцию Кунар (Афганистан) и район Баджар (Пакистан). Уничтожена 28-31 марта 1986 года силами Асадабадского и Джелалабадского отрядов специального назначения, при поддержке 335 отдельного боевого вертолетного полка.