Велисапед

Двоюродный брат окончил школу милиции и уже работал следователем в глубинке. Сам оттуда, места знакомые, и о повышении думал. С самого начала поставил правильную цель — быть начальником. По этой причине через пару лет поступил в милицейскую академию. На сессию приезжал к нам, и мы теснились, отдавая ему гостиную. Парень молодой без вредных привычек, добродушный, тактичный, чистоплотный. Каждый вечер стирал носки, в которых приходил с занятий. Следил за свежестью рубашек. За столом, когда ужинали, а мама всегда накрывала гостевой стол, чуть меньше, чем в первый раз и без водки, рассказывал веселые истории и много улыбался. Родителей величал строго на вы и по отчеству, а мне, как недорослю, давал незначительные советы или говорил: «Ничего, подрастет, научится», и обязательно улыбался.
После ужина раскладывал учебники конспекты, что-то читал, включив торшер, потом с папой смотрели новости или уходили на кухню, где папа курил, а племянник рассказывал о родне, которой в тех местах полным полно. Говорили о рыбалке, о самогоне, что до сих пор гонят в дубовой роще. И папа спрашивал: «А самодельные ульи еще там есть?». Их крепили к стволам дубов. И добавлял:
— В той роще много шершней.
— И сейчас там шершней хватает, — говорил гость.
Однажды, папа спросил его о работе. Редко это делал, к слову пришлось. Ведь работа следователя таинственная и не публичная. Там свои тайны и секреты. Хотя парень и молодой, но опыт имеет.
— И как тебе там? — спросил загадочно.
— Нормально, Михайлович, — сказал племянник, аккуратно разрезая вилкой мамину котлетку. — А чего вы хотите знать?
— В общем, — застеснялся папа, будто зацепил неправильную тему. — С пистолетом бегаешь, или как?
— С пистолетом? — племянник хитро улыбнулся. — Бывает и так. Редко. В основном с папкой.
— Понятно, — сказал папа.
— Смотрите…
Мама любила перебивать, мечтая о своем.
— Тебе еще пюре подложить и котлетку? — сказала она, явно переживая, чтобы племянник случайно не похудел.
— Да, Игнатьевна, спасибо. Можно, продолжу? Так вот.  Пропал возле магазина велисапед (именно так говорил — велисапед, и никто не поправлял). Принесла заявление Матрона. Велисапед ее сына. Я сразу понял, кто мог. Жора из Васильковичей, он по этому делу мастак. Послал сержанта, тот привел подозреваемого. Что-то бормочет, негодяй, явно с бодуна.
Папа настроился к захватывающему сюжету, даже закурил при маме, что делал крайне редко.  А гость продолжил:
— Не колется ни в какую, «шурик». Тогда я снял этот ботинок (у него были такие черные с резиночками у «языка») и по башке его каблуком — где, говорю, велисапед?! где, падла?! Он и поплыл.
Улыбался племянник от души. Просто и ясно, как солнышко, что радует утром. А мама сгорбилась и начала растирать лицо руками.
— Давление? — спросил папа.
— Ага, — сказала она. — Не кури здесь! Задушил меня.