Жизнь - не тающая свеча... Миниатюра

    "Жизнь - не тающая свеча".
        Миниатюра.

 «Жизнь для меня – не тающая свеча. Это что-то вроде чудесного факела, который попал мне в руки на мгновение, и я хочу заставить его пылать, как можно ярче, прежде, чем передать грядущим поколениям». 
                Джордж Бернард Шоу

         
        В промозглой декабрьской ночи телефонный звонок был явно некстати:

        - Да! Слушаю!

        - Константин Звонарев? Это Валерий Соколов, директор средней школы Энска.

       - Дарвин! Ты, что ли? Привет от Македонского! Каким спецназом меня обнаружил?

       - 2 февраля – встреча нашего класса. «40 лет спустя». Почти все будут. Как там, Германия? Выпустят? Никто тебя ни сном ни духом все эти годы не ведал, словно сгинул в своей Европе. Приедешь?

       - Не знаю.

        Километры мокрого шоссе убегали под колесами мощного  большегруза, растворяясь в предутренней темени. Мелкая изморозь по ветровому стеклу напрягала глаза.

      "Воспоминания.  Дорога длинная:

      Кличку «Македонский»  прицепили  в старших классах за пристрастие к истории. Благодаря школьному ВИА, всегда на шаг обходил своего друга, Валерку – Дарвина . Хотя оба вундеркинда из школы вышли с золотыми медалями. Влюблены были в одноклассницу Альку. В областной пединститут прошли по собеседованию, в одной комнате общежития разместились. А потом дружба - как листок пополам разлетелась.

      Алька уехала к старшей сестре в Оренбург, поступила в медицинский институт. На зимние каникулы  домой не приехала.

      Вызвал   в коридор на вечере  Алькину подругу Ирину, а она такое рассказала, что до сих пор трясет. В конце декабря при возвращении из института вечером Альку изнасиловали и избили на автобусной остановке три подонка. Был сильнейший мороз. Нашли ее через час случайные прохожие: в бессознательном состоянии, с обмороженными пальцами  рук. Целый месяц провела в больнице, никого из родных  не узнавала. Головой помешалась.

       Первая мысль – узнаю у ее матери   адрес сестры Альки и поеду проведать в Оренбург. Валерке ничего не сказал.

       Приехал. Стоял возле узкой кровати в больнице, смотрел в эти отсутствующие пустые глаза на осунувшемся лице нашей красавицы,  и только два чувства: «Найти тех сволочей и убить!». И еще – чувство жалости.  Любовь испарилась. Опять промолчал.

      В марте пришло в нашу семью разрешение на выезд в Германию. Вся родня по линии матери – немцы, отец – военный хирург. Долго не раздумывали. Шла война в Афганистане. Родители боялись меня потерять.   

      Перед отъездом в августе,  прощаясь, я рассказал Валерке про Альку. Увидел его расстроенное лицо:

     « Мой друг думал, что Алька не писала и не приезжала, встретив  и полюбив другого парня».

    - Я тебе этого никогда не прощу! -  были его последние слова.

      Позже узнал, что Валерка привез Альку домой к родителям, они поженились.   Перевелся на заочное обучение,  ушел в армию.  Через полгода оказался в горячей точке.

      Часть попала под минометный обстрел  на горном перевале. Осколками Валерию посекло обе ноги: правую до колена ампутировали, левую спасли. Лежал полгода в военном госпитале. Рядом с ним  все время была Алька.

     Мужественным  человеком мой друг оказался: на протезе пединститут закончил, трех сыновей родили, стал директором школы. Два музея открыл: историко-патриотический и экологический. Награжден Орденом Боевого Красного Знамени.

      Информация достоверная:  Алькина подружка, Ирка, – моя жена. Так уж получилось. Сделал ей вызов гостевой, приглянулась и осталась в Германии. Две малышки подрастают. Ради семьи  «накручиваю» тысячи километров по Западной Европе. Не довелось историей заниматься «Македонскому». Дальнобойщик. Сам виноват. Не удалось мне заставить «пылать факел жизни как можно ярче». Смелости не хватило".   




      

       -