Бессарабская юшка

                Единственный банк, куда можно вкладывать все сбережения,               
                воспоминания. Этот банк никогда не прогорит.
 
                Евгений Евтушенко


Он проснулся рано. И поймал исчезающий отрывок утреннего сна. Даже не сна, а воспоминания более чем сорокалетней давности. Потянул за «хвостик» и вспомнил весь этот день…

Беленая хата, крытая камышом, стоит в пяти метрах от берега. Во дворе на шестах развешаны сети для просушки. В воду уходит дощатый причал. У кромки воды лежат перевернутые деревянные лодки. Им недавно просмолили дно. Запах смолы еще не выветрился. Всё говорит о том, что это жилье рыбацкое, тем более что под кромкой крыши, под стрехой, в тени развешены рыбьи тушки после посола. Село называется Старая  Некрасовка.  Это недалеко от Измаила, на берегу озера, что простерлось на полсотни километров от юга Молдавии до Дуная.

Он приехал сюда случайно. За пару дней до этого пригнал из Тольятти, прямо с завода, новенькие Жигули. Их первая семейная машина. Это его поощрение за хорошую работу на Крайнем Севере. Тогда, в середине семидесятых, просто купить авто было нереально.

 И первый же выезд с семьей из тещиного двора в Центр города  стал проверкой кузова на прочность. Он остановился на центральном проспекте у почты и пошел дать телеграмму. Вышел и увидел машину немного на другом месте и притихшую семью. Жена потом оправдывалась:
         - Я хотела перепарковаться, а то ты неаккуратно встал.  Далековато от бордюра. Сдала назад. Только вот столб не заметила.
 Заднее крыло и бампер. Хорошо, что металл не прорван. Вмятина. Он успокоил чуть не плачущую супругу словами  Главмеха с его работы:
          - Машина, что!  Железяка. Ей положено ломаться. И ее всегда можно починить. Главное человек был бы цел. Его не всегда починишь. А он был не просто механик, а в прошлом мастером спорта по ралли и чемпионом СССР.

В большом кооперативном гараже Влад в тот же день договорился с местным умельцем, что чинил всем авто. Тот снял бампер, Вернул ему прежнюю форму,  выстучал молотками вмятину на крыле и замазал шпаклевкой.
           - Завтра приезжай, прошкурю наждачкой  и еще раз прошпаклюю. Если есть что выпить к обеду, захвати.
Влад прихватил бутылку греческого коньяка «Метакса», что отец, капитан дальнего плавания, часто возил из рейса, и прикатил в гараж, как договорились. Мастер попросил Влада свозить его в Новую Некрасовку.
          - Там я с твоей ласточкой все приготовления к покраске закончу и одному клиенту слой шпаклевки добавлю. Заодно и пообедаем.
По дороге он рассказал, зачем им надо в Некрасовку.
          - Там у местного бригадира рыболовецкой артели, кстати,  члена сельсовета,  сын без спросу взял «Москвича». Перед подругой пофорсить. Примерно на тысячу рублей пофорсил. Перевернулся. Хоть живые все.  Батя его в сердцах в военкомат сволок и без очереди в армию пристроил. На Курилы. Строгие мужики в селе. Староверы.

Они открыли ворота, заехали во двор. Пес на привязи даже не залаял.
          - Запомнил меня, - механик потрепал здорового волкодава по загривку. – Я уже четвертый раз приезжаю. Не тороплюсь. Цена повышается, да и кормят они славно. Сам увидишь.
Он прошкурил  шпаклеванные места на сильно побитом «Москвиче», наложил слой новой шпаклевки.
           - Я им нашу шпаклевку кладу. Сохнет сутки. Тебе – то быстро надо. У тебя австрийская,  знакомый моряк из нашего кооператива привез. Сохнет два часа. Вот увидишь, пока пообедаем, уже и шкурить можно.
Тут  зашуршали прибрежные камыши, и к причалу подошла большая весельная шаланда с тремя рыбаками.
             - Вон смотри, - пояснял механик, - три брата.  Старший,  кому чиню машину, самый высокий и с самой длинной бородой.

Влад и раньше видел староверов, чаще на рынке. Они все не брили бороды, носили шляпы в любую погоду и серую пиджачную пару. Но вместо ремня талию опоясывал широкий, намотанный в несколько оборотов кушак из красной материи.
На Дунай они пришли лет триста назад, во времена Раскола. И с тех пор свято блюли свою веру. Их в этих местах почему – то называли липоване. Наверное потому, что липу они почитали, считали деревом божественным, даже праздновали особый праздник с украшением домов липовыми ветками.  Жили селами и даже небольшими городками,  со своими обычаями,  церковными приходами.  В основном, промышляли рыбой.  Были рыбные артели. Улов сдавали на государственные  рыбзаводы. Часть продавали на рынке. Жили зажиточно и нравственно.

Рыбаки выгрузили улов, разложили рыбу по видам в разные ящики. Взвесили, написали накладные. Приготовили к сдаче. Старший выбрал щучку, пару крупных сазанов и мелочи – ершей да окуньков.  Отдал брату.
             - Давай, Федор, юшку ставь.
Младший Федор сноровисто распалил костер, раздув старые тлеющие угли. Зачерпнул в озере воды литров десять в котел, повесил его на треногу.
Пока вода закипала, он быстро очистил рыбу и сначала бросил вариться мелочь. Пошел в огород,  принес помидоров,  луку,  сладкого перца, чеснока, укропа – переросшего, с зонтиками.  Мелочь, что проварилась минут десять, он подцепил дуршлагом и отнес в корыто с кормом для свиней. Затем забросил в котел Крупно резаные овощи. Укроп сунул со стеблями и зонтиками. В прокипевший бульон забросил резанную  крупными кусками щуку и сазанов.
            - Теперь саламур сготовлю и есть будем, - буркнул он себе в усы.
 Спросил у Влада:
           - А ты как, перец горький смогёшь? Или тебе помягше?
Влад уверил его, что будет, как все. Он острое любил.

Федор накрошил в деревянную ступу мелкого жгучего перца, всыпал очищенных зубков чеснока, крупной соли. Всё это он старательно промял и растер пестиком. Смесь высыпал в большую миску. А в ступе растолок еще свежих помидоров. Этот «кетчуп» тоже вылил в миску. Добавил пол стакана уксуса. Всё перемешал и попробовал на вкус. Буркнул:
        - Добре. Подходите к столу.
В центре стола, на блюде, горой лежала рыба, вынутая из юшки. Саму уху –  кипящую юшку Федор разлил каждому в большие полулитровые кружки, приперчив черным молотым перцем. Миска с саламуром встала возле блюда с рыбой. Здесь же стоял, нарезанный крупными ломтями, домашний каравай. Механик выставил на стол коньяк.
        - Что за незнакомое питье? – спросил старший брат. - Не видали  этакого.  Ежели вино, то забери. У нас и белое и красное хорошее.
 На объяснение одобрительно покивал.
          - Добре.  Попробуем греческого.
Сели к столу. Старший перекрестился. Влад успел заметить – двуперстием.
          - Ешьте юшку люди добрые. Юшка знатная, да под чарку – вдвойне.
Всем налили по сто.

Владу надо было возвращаться за рулем. Он без сожаления отказался от выпивки и налег на уху. Ему объяснили, как здесь принято есть. Он понял, почему на столе из приборов, только деревянные ложки. И полотенца положили каждому.
Надо было взять руками, или ложкой кус рыбы. Мокнуть ее в саламур. И есть с хлебом. Рыба в соусе была жгуче острой. Когда перец устраивал настоящий пожар во рту, его заливали ухой из кружки. Ах! Как это было необычно и чертовски вкусно!  Юшка впитала в себя ароматы всех щедро брошенных туда продуктов. Навар был густой, так что губы слипались.

Влад раньше слышал про липованскую юшку от земляков, но пробовал в первый раз. Даже мысль промелькнула - хорошо, что Нина столб нашла, а то так бы и жил в неведении.
 
Как прекрасно снова побывать в этом удивительном месте, полюбоваться закатом над озером, вспомнить огонь во рту, требующий еще и еще юшки, послушать вечерний шорох камыша…

А, главное, снова ощутить себя молодым, полным сил и планов. Сообразить бы тогда – наслаждайся! Это тоже твой кусочек счастья.

Домой он тогда приехал на полностью починенном авто. Даже места «травмы» определить было не возможно.