Марья - болотница

    Сказ-легенда   
    Это произошло в середине прошлого столетия. В сибирской тайге на севере Омской губернии ходила легенда о Марье-болотнице, которая заманивала молодых парней на болотные кочки, где пропадали они в топкой трясине, и больше их никто не видел. Старые люди поговаривают, что Марья была из племени манси, которое придерживалось  религии шаманизма. Коренной народ Сибири называл себя Манси, что означает «Человек». Проживали они на территории Югры вдоль большой реки Оби, в которой полно всякой рыбы.

    Марья в девичестве слыла в Зауралье первой красавицей, и привыкла к мужскому обожанию. Чаще всего невесты в Сибири местных народностей выходили замуж рано в тринадцать-семнадцать лет.  Выйти замуж в девятнадцать лет было уже невозможно - никто не брал "старуху". У манси, юноше, жениться было сложнее, ведь свадебный обряд со стороны жениха предусматривал довольно большой калым.
 
    У Марьи был возлюбленный жених бедный охотник Никей, летом на праздник Ивана Купалы они должны были обвенчаться. Однако на Марью положил глаз богач - хозяин магазина по сбыту шкур. Он взял её в жены, так как выложил перед бедными её родителями самый богатый калым. Этот будущий муж прикармливал её конфетами ещё с детства, больно сильно она нравилась ему, но она так и не полюбила его, уж слишком жёстким был этот двадцатипятилетний «старик». Он это чувствовал и ревновал её к каждому парню безо всякого повода. Как Марья не старалась ему угождать, но муж-самодур бил её, из вредности. А как-то он вообще приехал пьяным и изуродовал ей лицо за то, что она не успела встретить его у порога, когда он возвращался с охоты, не открыла ему вовремя ворота. При загадочных обстоятельствах погиб на охоте Никей. В результате неудачных отношений с мужчинами Марья ушла в тайгу и стала шаманкой, впитав от старой бабки-колдуньи мифический лесной дух и заговоры. Теперь она бродит по бескрайней тайге и мстит молодым парням. О Марье и ее мести множились легенды. Но была одна особенность, как только она выходила за пределы тайги, ее сила ослабевала.

     Вот такую историю про Марью рассказал сыну дед Илья, а сын - внуку.
Как-то по осени, будучи юношей, собирал Илья клюкву, да и заблудился. Начал кричать, и вдруг  услышал позади осторожные, крадущиеся шаги. Здесь и встретил парень Марью-болотницу, но не испугался, не отвёл глаз от страшного изуродованного лица девушки. Понравилось это Марье, оставила она Илью в живых, не затянула в трясину, да ещё дала утолить жажду из своей фляжки. Вода, правда, отдавала болотной ржавчиной. Повела она его из тёмной тайги, из топких болот, на дорогу светлую, привычную, ударяя в бубен с девятью колокольчиками. Число девять у манси это самая магическая цифра.

    Илья послушно шёл за шаманкой. Она, то, якобы оступившись, падала. Падал и он. То резко наклонялась, как будто от наглых веток отворачивалась, то же невольно повторял и он. И Марья поняла, что этот парень с волнистым смолистым чубом в её власти. А он брёл сзади и присматривался к ней. Ни один звук не выдавал её лёгкой походки, ни одна веточка не треснула под её ногами, обутыми в лосинные онучи. Она не шла, а парила, как волшебная птица, способная к полетам в другие миры. Деревенские охотники-браконьеры позавидовали бы такой сноровке.
Илья, к концу пути, оттаяв от страха, уже стал разглядывать женскую фигуру шаманки за туго подпоясанной кожаным пояском шкурой, проглядывалась тонкая талия, а ниже и выше округлые формы. По голой шее, гладким рукам и мраморной коже, лет ей было совсем немного, около восемнадцати. Марья почувствовала его взгляд, резко обернулась, ещё раз заглянула прямо ему в глаза, своим оливково-лесным взглядом, улыбнулась, как хорошему знакомому на прощанье, и скрылась в лесу. А он стоял как завороженный и удивлялся этой лесной крепкой духом женщине. Эта улыбка показалось ему то ли доброй, то ли хитроватой, он так и не понял из-за неправильности лица. Но надо все же держаться подальше, подумал Илья. Шаманка она или волхитка? Нет, превратиться в волчицу вот такая вроде бы не сможет.

    Когда сошла пелена с глаз, увидел знакомую тропинку и побежал через урман к реке, а за рекой стояло его родное село. То ли от радости, то ли от страха, бежал он между часто растущих деревьев так шибко, что в руке осталась одна ручка от корзины: отбил он её об сучья, пни да ветки. На вопрос матери: «А где клюква?» Он ответил, отводя глаза, что, мол, медведя встретил и еле ноги унёс. За что получил от батьки подзатыльник, так, на всякий случай, да и корзину жалко.

    На следующее утро Илья вышел во двор и не поверил своим глазам – у дровницы стояла такая же корзинка, полная багровой клюквы, а сверху лежал цветок лесной. Ягодки, одна к одной, калиброванные. Вот чудеса. Сказать родителям, что ночью собирал? Не поверят. Отдал так, что хотят, то и думают. Ай, да Марья.

    Недалеко от села Авяк, где жила семья деда, стоял давно заброшенный домик заросший леском и возле него глубокий колодец с дурной славой. То ли в нём живет нечистая сила, то ли лежат на дне сокровища. Местные жители обходили это жуткое место и считали его обиталищем злых духов. Поговаривали, что как раз из-за него деревенские старожилы перебрались на другое место, но ничего кроме слухов о нем известно не было. Решив узнать, что может лежать на дне колодца с дурной славой, любознательный Илюшка, оглядываясь по сторонам, с опаской бросил магнит на веревке в колодец. Он хотел достать клад с самого дна. Лес давно отвоевал себе пространство, березняк спрятал яму от глаз людских. В глухом лесном массиве громко раздался плеск упавшего в воду магнита, что аж вокруг смолкли даже птицы. Что-то тяжелое прицепилось и никак не поддавалось. Прошло почти полдня, Илюшка весь измаялся. Наступили сумерки, как вдруг  металлический предмет легко пошел вверх, будто кто-то помогал снизу. Ему стало не по себе. Предмет с магнитом выпрыгнул из воды, как большая лягушка. И невидимая женская рука, подталкивавшая металл снизу, описав дугу,  мгновенно скрылась в колодце. Марья - болотница?! Вмиг решил Илюшка, и от испуга рванул стремглав в село, как ошпаренный. «Не бойся меня. Дай мне то, что я хочу, и я тебя озолочу» - только услышал он вдогонку. Но не все слова разобрал, конец звучал, как «чу – чу». Хочу? Чего она от меня хочет?
На следующий день он вернулся к заброшенному колодцу не один, а с ружьем. К магниту приклеилась металлическая коробка, которая была вся в иле. С трудом открыв её, Илюшка обнаружил на дне короба монеты, серебряные монеты. «Клад Колчака? Схрон», - подумал мальчик и спрятал монеты в свой тайник до лучших времен. Он, конечно, никому ничего не рассказывал о богатой находке. Так спокойнее жить. Да и куда такие деньги можно применить в деревне, непонятно.
А здесь пришла ужасная весть - началась война. Мужики из села уходили на фронт один за другим. Дошла очередь и до прадеда Афанасия и его сыновей. Илюшка понимал, что дела на войне идут неважно, поэтому работал в колхозе за троих. Похоронки в село Авяк шли одна за другой.

    В свои семнадцать лет он работал то в кузнице, то в поле бригадиром, имея в подчинении несколько женщин и девушек. Девушки давно разобрались во всех премудростях крестьянского бытия. Вместо ушедших на фронт мужиков они ловко управлялись с лошадьми, обрабатывали землю и собирали урожай, метали скирды, подставляли плечи под мешки с зерном, освоили единственный в колхозе трактор-колёсник ХТЗ.  А вечером молодежь шла на танцы в сельский клуб. После плясок и работы Илюшка и другие парни выполняли за мужей молодых женщин, ушедших на фронт, иногда их долг. Он понимал, что это какое-то вынужденное дело, противоречащее его внутренним убеждениям, но жизнь в войну диктовала свои порядки. У него была любимая девушка, но он вынужден был подчиниться суровым будням военного времени. Негласно составлялся такой «рабочий» график, с кем каждый парень будет сегодня. Из клуба, после кинофильма или танцев, новоиспеченные пары, уходили согласно составленного графика,  огородами на сеновалы. А рано спозаранку опять на сельхоз работы. Однако во время мирских утех, Илья всей кожей ощущал незримое присутствие кого-то третьего ещё рядом.

    Иногда когда зверски уставал от такой каторжной работы и от назойливых людей, Илья уходил к своей любимой тётке Евдинье. Ещё недавно она была первой красавицей на селе, самой доброй и хлебосольной. Её муж был зажиточным красивым, но ершистым, мужиком, неудобным для начальства. Поэтому одним из первых был отправлен на войну с германцем (а может и сам ушёл в 1941 году), и сразу пропал без вести. Дом у них отличался от всех других, украшенный резьбой, петухами. Но у тётки не было своих детей. Бог не дал. Илюшка с детства был по-детски влюблён в неё. Она его тоже обожала и всегда с радостью принимала в гости. Сытно наевшись, вдоволь наговорившись, выпив самогону, он засыпал, жалуясь на жизнь, прямо у неё на руках. Тётка теребила его чёрные волнистые кудри и успокаивала по-деревенски, как подружку. В такие минуты опять появлялся во сне образ Марьи в цветных прозрачных накидках. Где за странным нарядом проглядывалась женская натура собственницы и страдалицы.

    Известие об окончании войны застало Илюшку в поле, где бригада девушек боронила колхозную пашню. Во весь опор, скачущий по дороге всадник, энергично махал кепкой и кричал: «Война закончилась!». Оставив в борозде коней и бороны, девушки побежали друг к другу через поле, перепрыгивая через гребни вспаханной земли. Они стали обниматься,  кричать и петь до хрипоты. Когда схлынула первая волна радости, все вернулись на пашню и работали до глубоких сумерек. Нормы-то  выработки  никто не отменял! Для долгожданной победы были отданы все физические и духовные силы. С  приходом мира надеялись на облегчение.

    Мужики, обкуренные войной, возвращались не сразу, а в течение нескольких лет. Немного отдохнув, подлатав прохудившиеся без хозяев крыши, поправив упавшие заплоты и завалившиеся колодцы, постепенно втягивались в жизнь колхоза.
Илюшка слушал бывалых фронтовиков, сидя на полатях, и мотал на  пробивающийся ус. Крестьяне в то время никуда не могли выехать из своей деревни, не имея ни документов, ни денег. И поэтому, ничего они не видели и не могли сравнить свою жизнь и жизнь других людей, там на западе.

    Попав в круговерть войны, фронтовики получили массу разнообразной информации, колоссальный заряд от жизни в составе многомиллионного воинского коллектива. Землякам особенно интересны были те из них, кому пришлось поколесить по Европе и увидеть совершенно другую жизнь, другой быт, о котором они ничего не знали. Рассказывать о войне фронтовики не спешили. Не любили вспоминать эту страшную мясорубку, где каждый день ты можешь встретиться со смертью. Но рассказывали и про контраст между уровнем жизни в Европе и в России. Забавно, вспоминали служивые, что даже к маленькому немецкому посёлку проложена асфальтированная дорога, все деревья вдоль шоссе пронумерованы, отхожие места выложены плиткой, в доме - красивая мебель, много разной одежды, в погребах - большие запасы консервированной продукции. А в родном колхозе они видели беспросветную бедность, непролазную деревенскую грязь, обносившихся, раздавленных тяжёлым немеханизированным трудом крестьянок и подростков. Такая жесткая обязаловка засасывала всех в селе, и невидно было никакого выхода. Илья думал: паспорта нет. В армию пока не берут. Тёмный тоннель, где просвета нет. Его мечта - стать землемером, рушилась. Из села не выбраться, председатель не отпускал. А от однообразной работы уже не было сил. И сидит он в глухом селе, затерявшемся в лесах и сугробах, в сотнях верст от городской жизни, цивилизации. Так можно всю жизнь промаяться в этом закрытом коконе, так и не выйдя наружу полноценной жизни.
Чтобы уйти от грустных и печальных мыслей, Илья вышел из избы. И вновь какая-то непреодолимая сила повела его в лес через не скошенное поле. Его ноги в сапогах, не по размеру доставшиеся от старшего брата, постоянно запутывались в желто-зеленой полегшей лапше травы. Он падал, вновь поднимался и шёл, куда глаза глядят. Густой туман лежал над лугом и плавно оседал росой на травы. Внезапно среди однообразной зелени в белой пелене тумана Илья увидел мерцающий огненный цветок. Он как бы звал его за собой, подмигивая, и он пошел не этот яркий зов. Пока не уперся в болото, выходя из густой чащи таёжного сгнивающего леса. Перед ним было большое круглое желтое плато, занесенное тонким ковром опадающей листвы, из-под желтой пелены которого торчали редкие кочки. Илья осторожно побрёл дальше за горящим цветком. Он и не заметил сразу, как болотистая земля под ногами провалилась, и он стал уходить вглубь этой вязкой топи. Его медленно засасывала трясина, и он увяз в ней по самую грудь. Сам он уже не мог выбраться, и никого не было в округе. Туман застилал весь горизонт и вбирал в себя весь его крик о помощи. Что это? Конец? Лучше бы на войне погибнуть, подумал он, а здесь никто не узнает про его конец. Жижа болотная надежно хранит свои тайны. И вдруг, сквозь туман он отчетливо увидел танцующую женщину. Марья – болотница, пронеслось у него в мозгу. В своем шаманском наряде она не ступала, а парила над землей. Её танец напоминал борьбу с оленем в загоне, как будто набрасывала невидимый аркан на его шею и рога. Закончился танец тем, что Марьюшка, как аркан, бросила ему какой-то предмет, и исчезла также внезапно, как и появилась. Мгновенно. Илюшка цепко нащупал что-то твёрдое и стал тянуть на себя. Он выполз, весь мокрый и грязный, холодный и без сил. Никакого предмета нигде уже не было видно, но рядом лежала длинная тонкая березка. Может быть, ему показалось, никого не было?! Да нет, что же он слепой? Получается, что опять Марьюшка спасла его. Он понимал, что надо бы её отблагодарить, но не понимал чем.

    Домой идти было стыдно. Он, дрожа от холода,  добрёл огородами до хаты тётки Евдиньи. Сапоги его набрали воды и при каждом шаге громко хлюпали. Тётка ахнула от вида племянника в образе лесного лешего. Но  истопила ему баню по-черному, напоила горячим чаем (обмыла, обогрела и положила спать на тёплую прогретую часть печи, но он продолжал дрожать.) Тогда она разделась и сама легла рядом, согревая его своим теплом. Однако, от долгого нахождения в холодной воде, Илья заболел. Три дня его бросает в жар и ничего не помогает. Знахарки местные бессильны. Говорят, если на 6-й день не встанет, то не жилец. Он продолжает бредить, зовет какую-то Марью. Тётка в недоумении, близкие тоже. И вдруг во дворе появляется шаманка, и передает им набор лесных трав, настой подорожника для отвара лекарства. Передала и исчезла. Для женщин проясняется ситуация с именем в бреду. А приготовленное зелье вмиг победило болезнь, исцеляя больного.
Выздоровление проходило с жадной быстротой. В утомленной шестидневным бредом голове, чувствовалось теперь полное отсутствие мыслей. Есть Илья начал за двоих, наверстывая упущенное и его тело мигом окрепло, впитывая каждой клеточкой здоровье и радость жизни.

    Опять Марья-болотница приложила руку, понял Илья. Что она за человек и что ей от него надо? Помогает, значит что-то хорошее все же в ней есть. С такими мыслями парень успокоился и незаметно провалился в здоровый сон. Больного оставили отлежаться. Илье нравилось, оставшись одному, лечь, зажмурить глаза, чтобы лучше сосредоточиться и вызывать в своем воображении то суровое, то лукавое лицо Марьи, ее молодое тело. Он почему-то в своем воображении не увидел изъянов на её лице. Видно, что со временем привыкаешь, как к красоте, так и к уродству, и больше не замечаешь отклонений от среднего состояния человека. Дальше живешь с его душой и характером. Какая у неё душа? Тёмная, как у ведьмы или она из-за мести временно потемнела так.

    Как только Илью посещали плохие мысли, так сразу возникал перед глазами образ Марьи, которая настойчиво повторяла: «Я помогу тебе. Покажу тебе и Европу, и большой город. Только дай мне то, что я хочу!» Что может хотеть женщина, изувеченная мужиком, да ещё шаманка? - Илья не понимал. Но Марья не унималась: «Для начала я покажу тебе одно из чудес света, но ты об этом никому не рассказывай». Она перенесла его за семь гор, и он оказался на чудо-вершине, откуда видны были какие-то необычные столбы. Тем самым дала понять ему, что может и такое совершать.

    Для всех манси это место считалось святым, ходить сюда запрещалось. По одной из легенд каменные столбы были в древности семью великанами-самоедами, которые шли через горы с целью уничтожить вогульский народ, то есть - манси. Но, поднявшись на плато, вожак-шаман увидел перед собой священную вогульскую гору Ялпинг-нер. В ужасе он бросил свой барабан на вершину и все семеро великанов окаменели от ужаса. С тех пор так и стоят они на этом горном плато.

    А на селе продолжали жить мирскими заботами, кто не получил похоронку, ждали своих защитников. В клубе чаще играла гармонь, зазывая на веселье, на танцы. Илья иногда ходил туда вместе с Любой, когда оставались силы после работы. Их за глаза уже давно поженили, и уже так и дразнили «жених и невеста», но какая-то сила говорила Илье: не спеши! В мыслях появлялся образ другой непонятной женщины. Марья – Болотница?! Она словно говорила ему: «Помогу тебе, а ты помоги мне! А потом как будет». А что будет? Не сказала, лишь насторожила Илюшку.

    Было серенькое теплое утро. Реже стало прорезать тишь тайги крики птиц. Лишь вдали слышалось курлыканье отлетающих на юг журавлей. Несколько раз принимался идти мелкий, короткий дождь, но пока сено на земле лежало сухим. Поэтому сельчане решили его спрятать под навес на сеновал и в такие благодатные дни занимались скирдованием.

    Илюшка в деревне встречался со своей зазнобой Любашей и не знал, что она была уже беременна до свадьбы. Это не хорошо, не по-христиански. Однако дальше случилось непоправимое, Люба упала со стога при скирдовании и лишилась будущего ребенка. Врачи поставили ей страшный диагноз - Люба не сможет больше родить. Никогда. Это непросто так. Может быть это дело рук Марьи – так показалось Илье. Но зачем это ей? Ответа не было. Вечером он из-за случившегося горя изрядно напился самогона. 

    Ветер свистел за окнами в голых ветвях, сбивал последние листья. Керосиновый ночник вздрагивал. Ночью в полнолуние сквозь сон Илья видел, как за окном ветер кружил детскую колыбель при свете луны, поднимая её все выше и выше. Злобный ветер ревел, озорничал как старый озябший дьявол, слышались его стоны, визг и дикий смех. А потом в этой карусели появились шкуры, головы медведя и лося. С их рогов свисали разноцветные лоскутки. Всё по спирали уносилось вверх, где на мгновение мелькнула чья-то женская голова, и все это рухнуло на землю, превратившись в пыль. Илья вздрогнул, оглянулся. Вся его большая семья спала по углам и на полатях. Вдруг в окне появилось знакомое женское лицо. Руками она подавала ему какие-то знаки, вроде бы звала его выйти, так он понял и повиновался. Какая-то неведомая сила повела его в сени и далее за дверь. Ноги спьяну заплетались, но плелись в полу крытом дворе. А ветер кружился вокруг и говорил ласковым голосом: «Иди за мной! Я знала, что это случится. От судьбы не уйти». Знакомый голос звал его. Может быть это Любаша? Подумал он и пошел туда, куда звал его голос и оказался на сеновале в кромешной тьме с женщиной, у которой был такой знакомый голос. В полузабытьи он обнимал её, а руки ощущали не холщевое платье, как обычно носили крестьянки на селе, а из шкур, но ему уже было все равно. И вся эта ночь с луной и тёплым голосом слилась в тёмном сарае на мягком сеновале в какую-то волшебную сказку.

    И только на утро он понял, что платье из шкур зверей могло быть только у Марьи. Ещё он понял, что она имеет на него магическое влияние.
Тем временем в село Авяк приехала врач - молодая девушка, фельдшер-акушер. Нужный специалист, один на несколько деревень. Замена постаревшим бабкам-знахаркам. Несмотря на деревенскую местами протертую одежду, Илюшка был видным парнем, с волнистым чёрным чубом. Как-то на танцах, он набрался храбрости и пригласил Анну на танец. Разговорился и, выйдя с ней из клуба, пошёл ее провожать. Потом еще долго оббивал пороги медпункта Илюшка, пока гордая и неприступная «медицина» не сдалась. После знакомства они стали вместе жить в отведенной Анне комнатке при медпункте.  Анна на свою «большую зарплату» купила ему новые брюки, рубаху, обувь и… Илюшка вмиг превратился в Илью-молодца, в уважаемого на селе человека. Кому-то это не понравилось, сплетни летели быстрее ветра. От деревенских жителей ничего не скроешь, и очень быстро про их отношения узнали все. Другой девушке устроили бы местные авторитеты бойкот, или пустили «петуха», но здесь особый случай – она врач на несколько деревень. Как без врача? Вдруг обидится да и уедет. Такой бойкот боком обернётся для инициаторов. И Анне повезло, не стали сельчане ей мстить, а наоборот, стали ещё больше уважать: выйдет замуж за местного, подольше останется на селе, будет лечить всех, как своих - половина села родственники.
А бездетная Любка погорюет об Илюшке, да и смирится. Но эта история имела продолжение. У них с Анной родилась девочка. Свою первую дочь Илья назвал Любашей.

    Но жизни его близких в этой местности угрожала опасность, беспокоился Илья. Анне и малышке грозила нелёгкая судьба рядом с ним, но они этого не знали, даже не догадывались.

    Число девять в жизни Ильи приближалось. Уже семь раз Марья ему помогала. Надо торопиться. Девять раз поможет, а на десятый что-то плохое сотворит, и не успеешь опомниться. Илья понял, что Марья способна воздействовать на него через кого-то непорядочного или через что-то плохое. И тогда он принял решение уехать в другую местность, где будет окружать себя хорошими честными людьми, единомышленниками и перестанет лезть в сомнительные, грязные дела.

    Но сначала надо было избавиться от серебряных монет. Решение простое и должно быть правильное, иначе шаманка опять замаячит рядом. Серебро – сдать государству и получить свои проценты. На вырученные деньги Илья взял билет совсем в другую жизнь. Ничего не объясняя жене, подхватил её, дочурку, небогатый скарб и ранним утром на санях увез всех в губернский город Омск. А далее поезд мчал их на запад, через Москву из холодной Сибири в далекий жаркий Крым. Далеко от тайги Илья чувствовал себя в безопасности. Здесь родился в его семье сын.

    А в Сибири стояла тёплая осень. Бабье лето баловало последними деньками. Но уже непрошено лезла под куртку октябрьская сырость. Никнет пламя грозди рябины желто-красной, сок алый, словно кровь стекал вниз по стволу. А уцелевшие ягодки продолжали набухать, и ждать мороза, чтобы стать ещё слаще. Много ягод уродилось – зима будет морозной. Сельчане привычно приготавливались к зимовке, набивали свои погреба лесными запасами. Про Марью-болотницу с той зимы больше никто ничего не слышал плохого.

    Значительно позже пришло в Крым письмо от тётки Евдиньи, в котором она сообщала последние бабьи новости. У Марьи, оказывается, благополучно родился мальчик. Это случилось ещё до отъезда Ильи, а он и не знал об этом. Так вот почему в последнее время Марья не беспокоила его своим присутствием. С появлением маленького мужчины перевернулись все её колдовские взгляды на жизнь. И она к холодной зиме вернулась в родную тёплую деревню, домой. Молодые парни перестали пропадать в болоте. Село вернулось к прежней жизни.

    Потом, уже через много лет, дед Илья, как бы подвел итог рассказанной истории: «А я и не догадывался, что Марья - болотница, как и все простые и непростые женщины, хотела просто ребёнка, поэтому и завлекала меня. Но кто бы мог её с таким изувеченным лицом и колдовскими чарами полюбить? Не смогли бы, испугались. Ну, вот так получилось, что я и не помню».
Оказывается, все наши дела и помыслы крутятся, прежде всего, вокруг простых человеческих потребностей.