Фрося

ОДНАЖДЫ по дороге на работу, проходя мимо густых кустов акации, я услышала громкое мяуканье…

Около месяца назад умер мой кот Терентий, проживший со мной 16 лет. Особых хлопот с ним я никогда не испытывала. Жили мы душа в душу. Иногда ссорились по мелочам. Терентий по причине своей природной мудрости был котом рассудительным и простодушным. Заболел он внезапно поздним августовским вечером и тихо умер на следующий день, когда я была на работе. Глубину моего отчаяния сможет понять только тот, кто когда-либо терял любимого мохнатого друга.
 
Дома стало слишком тихо, чересчур пусто и очень неуютно. Чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту, я решила взять на воспитание котенка. Новый избранник должен был родиться непременно котом, а не кошкой, и обязательно – такой же масти, как Терентий.

Приобрела я газеты с объявлениями и начала обзванивать желающих пристроить котят «в добрые руки». Прошло недели две, но нужный мне кот никак не находился. Кого только мне не предлагали: черных в белых носочках, белых в разноцветную крапинку, серых в черную полосочку, рыжих с белыми галстуками!… Если вдруг случалась необходимая мне окраска, то пушистое создание обязательно оказывалось кошкой. На исходе второй недели поисков у меня оставалось два неохваченных телефона, которые не отвечали на мои настойчивые сигналы. Решив, что «добью» их завтра, я улеглась спать в надежде, что желаемый экземпляр ждет именно там.

Утром следующего дня, шагая на работу мимо привычных кустов акации, я услышала истошное мяуканье. Это был крохотный рыжий котенок размером с ладошку. Поговорив с ним несколько минут и решив, что это – совсем не то, что мне нужно, я двинулась дальше привычной дорогой. Маленький рыжик взвизгнул, будто говоря: «А я-то как же?! Меня-то забыла!!», выскочил из кустов и помчался за мной. До крыльца института оставалось пройти метров двести, и все это расстояние огненный мохнатик нёсся следом, не отставая ни на шаг и пронзительно мяукая. Котенок вбежал за мной в институт и тут же попал в руки к нашему вахтеру, который помог определить пол малыша, чем и решил его судьбу. Взяла я замерзшего котика на руки, прижался он ко мне своими холодными рыжими ушками, и подумала я: «Ну и пусть – не такой, как Терентий! Ну и пусть – рыжий! Зато мне его Бог послал!»

Весь день рыжик просидел со мной на работе возле компьютера, жевал мой обеденный бутерброд и время от времени засыпал, уставший от ночных страхов и наконец-то обогретый.

Вечером я отмыла свое приобретение от грязи, вычесала блох, которые висели на котенке буквально гроздьями. Найденыш оказался ярко-рыжим пушистым  малым и был наречен Кузьмичом.

Прошло два месяца. Кузьмич освоился и здорово подрос. Как-то вечерком к моей кузине, живущей со мной по соседству, зашел приятель. Мы с Кузьмичом тоже подтянулись на чашку чая. Кузьмич забрался к гостю на колени, и тут случилось непоправимое…
-Слушай-ка, - захихикал приятель сестры, - это у тебя не Кузьмич, а Кузьминична. Кошка это, и ни разу не кот.
«Страшную весть ты принес в мой дом» - подумала я, и в голове закрутились дамские имена, из которых самостоятельно выбрать подходящее  не представлялось возможным. На бумажках были написаны возможные варианты и предложены кошке. Жребий выпал на Фросю.

Характер у кошечки оказался не в меру любопытный, беспокойный и до безобразия хулиганистый. Это была настоящая рыжая бестия! По молодости она устраивала в квартире такие погромы, что, бывало, я с опаской открывала дверь, приходя с работы. Рваные в клочья газеты, раскопанные цветы, разбросанное по квартире белье, которое я собиралась гладить – это только некоторые ее развлечения.

Навещавших меня друзей приходилось предупреждать, чтобы сумки открытыми не оставляли, так как Фрося устраивала им досмотр и тырила оттуда понравившиеся мелкие вещи. В моей маленькой квартире эта развеселая кошка назначила себе закрома - под диваном и под холодильником. При каждом ремонте оттуда извлекались фантики, прищепки, монетки, спички, конфетки, даже губная помада.

Моя изобретательная Ефросинья устраивала себе досуг самостоятельно. С потрясающей регулярностью она обследовала полиэтиленовые пакеты, засунув туда голову. Как-то Фрося традиционно забралась в пакет, сначала задвинув туда голову. Пакет покоился на табуретке. Хулиганка туда решила войти, но вместе с мешком оступилась и оказалась внутри от ушей до хвоста. Предполагаю, что ей показалось, что за ней пришла страшная тетенька с косой. И Фрося понеслась… Я не сразу поняла, что случилось. Мимо меня из кухни бешено пролетело нечто белое и шуршащее, пробежало почти по моей голове и залетело за диван.  Испуганная рыжуля собрала все коврики в кучу, помчалась опять в кухню, где не вписалась между табуреткиных ножек, тут же – обратно в комнату, сшибая все на своем пути. Я осторожно заглянула за диван, оттуда на меня смотрели два диких горящих глаза. Минут двадцать я не могла ее выманить на белый свет, пока не пошла на кухню и не застучала ее миской. Надо было видеть эту красоту – лапами загребает, пакет разорван, рыжая буйная голова продета в его ручку, глаза с блюдце, хвост распушился как у лисицы… Плетется, голову опустила, об лохмотья от мешка запинается… Моя любимая авантюристка.

Летними ночами Фрося любила шарахаться по балкону. Мыши у меня в квартире не водятся, но Ефросинья не закопала свой охотничий дар. Было дело, она отловила огромного мотылька размером почти с ладонь, занесла его в комнату, видимо, похвастаться. Он был уже полупридушенный, но еще бойко трепыхался. Отважная кисуля долго носила его в зубах по комнате, а когда они оба устали, она отужинала своей добычей, причем так аппетитно чавкала, что хотелось попробовать этот кошачий деликатес.

Несколько лет назад мои коллеги-полевики попросили меня сшить маленькие мешочки для отбора геологических проб. В течение недели вся квартира была завалена кусками ткани, разрезанными деталями и уже сшитыми мешочками. Фросе внутри этого великолепия было раздольно и весело. Она с разбегу сигала под все эти тряпки и при любой попытке извлечь ее оттуда хватала меня за пальцы, и, выскакивая из-под одной кучи, и тут же неслась под другую. Хулиганка знала толк в веселье.

Как-то в первое утро Нового года я обнаружила, что Фроси нет дома. В поисках Ефросиньи были вывернуты все шкафы, прошарены антресоли и пространство под ванной. Кошка бесследно исчезла из запертой квартиры. В панике я безрезультатно проинспектировала все закоулки десяти этажей нашего дома. Расклеила объявления – мол, отдайте рыжую кошку взад! День заканчивался, Фрося не вернулась. Вдруг на лестничной площадке я услышала голоса соседей. Они говорили про какую-то кошку, которая еще вчера вечером неизвестно откуда взялась у них дома. Услышав это, я чуть не вышибла свою дверь. Выяснилось, что соседка и ухом не повела, прочитав объявление о пропавшей рыжей кошке. Утрата Терентия прошла мимо нее, и она была уверена, что у меня все еще кот полосатый, а не рыжий. Проанализировав, каким чудом моя Фросища через закрытые двери попала под кровать к соседям, я предположила, что это произошло, когда я открыла дверь и пошла к мусоропроводу. Одновременно из своей квартиры выходила соседка. Фрося не растерялась и пошла встречать Новый год туда, где открыто. Как только мы извлекли ее из-под кровати моя отчаянная рыжуля рванула к своему горшку, а следом – сразу к любимой миске. На мою реплику: «Я смотрю, тебя там плохо угощали» Ефросинья поближе пододвинулась к своей тарелке.
 
Фрося была бесконечно ласковой кошкой и очень любила, когда ей гладили и чесали животик. Стоило взять ее на руки, как она сразу переворачивалась мохнатым пузом кверху - чтобы было удобнее получать удовольствие.

С годами Фрося остепенилась, стала серьезной матроной. Она была очень общительной, и всякий раз принимала активное участие в наших девичниках.
Мы с моей мохнаткой прожили вместе 17 лет. В самые тяжелые моменты жизни Фрося умела внимательно слушать. Пара разбитых тарелок и кое-какие мелкие вещи, спрятанные Фросей в ее «закрома» – это такая ерунда по сравнению с тем, сколько тепла и ласки она мне дарила. И я ни разу не пожалела, что моя Фроси оказалась рыжей кошкой, а не полосатым белобрюхим котом.