Переезд

Из книги «Лавочка под окном» (готовится к печати)



– Так вы будете освобождать квартиру или нет?
– Нет.
– Простите, но мы же у вас её купили…
– Я помню.
– И…
– Что – и? Ну, что – и? Не хочу я отсюда уезжать!
– Зачем же вы её продавали, если уезжать не хотите?
– Я хотел. Я думал, там будет лучше.
– А там что – плохо?
– Нет, там всё хорошо. И площадь квартиры больше, и район лучше…
– И что же тогда?
– Там всё чужое. И квартира чужая, и район чужой… И соседи чужие.
– Ну, так переедете – всё будет ваше…
– Я понимаю. Но это – потом. А сейчас…
– Так вы будете освобождать квартиру?
– Конечно, буду. Куда же я денусь с подводной лодки? Вы меня извините, это я так – ностальгирую. Вы мне дайте ещё два часа, и я тут всё освобожу. Ещё раз, бога ради, простите. Накатило!

Новые жильцы покачали головами и ушли, согласившись вернуться через два часа. А Федя сел на старую табуретку, стоящую посреди пустой комнаты, и закурил.
Вывозить, собственно, было уже нечего. Всё, что он хотел видеть в новой квартире, он перевёз ещё вчера. А то, что тут осталось, следовало вынести на помойку или просто оставить новым жильцам, чтобы они сами всё выкинули. Но Федя воспользовался этими жалкими останками прежней жизни, чтобы ещё хоть на пару часов отсрочить расставание со своей старой квартирой.
«Это – как развод, – думал Федя, который уже дважды разводился и поэтому знал, что думал. – Вроде, и решил уже всё, и жена, которая несколько последних лет капала тебе на мозги, вот-вот перестанет быть женой. И свобода желанная – рукой подать! А жаль. Жаль, потому что где-то там, в глубине души, одновременно теплится надежда и терзают сомнения. Вдруг поторопился? Вдруг ещё всё могло наладиться? Но нет! Нет, говоришь себе и идёшь ставить подпись на заветном документе!»

В этой квартире Федя прожил тридцать восемь лет, шесть месяцев и одиннадцать дней. Почему так точно? Потому что принесли его сюда из родильного дома шести дней от роду. Так что, если считать с момента рождения, не одиннадцать, а семнадцать дней. Но это роли не играло. Просто это была ЕГО квартира. С ней было связано всё: и детство, и юность, и первая любовь, и первая сигарета… С этой квартирой были связаны воспоминания о рано ушедших родителях, многочисленных родственниках, то и дело гостивших у них. С этой квартирой были связаны посиделки с друзьями, некоторых из которых сегодня уже нет. То есть, некоторые из друзей перешли в категорию знакомых, а некоторых уже нет физически. Такова жизнь. Да что говорить – оба неудачных брака тоже были связаны с этой квартирой.

Федя загасил истлевшую сигарету в карманной пепельнице – удобная, всё же, вещь – и тут же закурил новую. Обвёл взглядом комнату, в которой сидел, и опять погрузился в воспоминания.

Эти обои они клеили с Люськой, его первой женой. Люська была дама ленивая, поэтому сразу предложила не двигать тяжёлые шкафы, а поклеить обои вокруг них, с маленьким заходом. Поэтому сейчас, когда шкафы вынесли, за ними обнажились прямоугольники со старыми, родительскими обоями. Причём, Фёдор с удивлением это отметил, в том месте, где стоял старинный буфет, обои были тоже другими. Другими, в смысле, отличными от родительских. Вероятно, родители тоже сами делали ремонт, а отцу было тяжело в одиночку двигать буфет. Маму отец жалел: она всегда была слабая и болезненная.
«А я где был? – подумал Федя. – Ведь ремонт делали, когда я был уже взрослым. А, в стройотряде!»
Он вспомнил, что когда приехал из студенческого стройотряда, где проработал полтора месяца, очень удивился, увидев отремонтированную квартиру. Отец ходил с гордо поднятой головой и показывал ему побелённые потолки и ошкуренные двери.
«А рамы я красила. И подоконники, – говорила мама. – А полы нам дядя Витя циклевал».
Кто такой был этот дядя Витя, Федя никак не мог вспомнить, а вот то, что он циклевал полы в их квартире – запало.
Федя загасил сигарету и пошёл во вторую комнату. Это когда-то была его комната. То есть, сначала тут спали родители, а он, пока был маленький, обитал на диване в гостиной, но потом, когда он подрос, в гостиную перебрались родители, а он переехал в маленькую. Зато – свою! Вот здесь стоял его стол, заваленный запчастями моделей судов, вот здесь – этажерка, на которой покоились уже готовые модели. А вот здесь – его диван, переехавший из большой комнаты. Да, а вот здесь – сейф, притащенный Федей со свалки за институтом. Сейф был большой, но не несгораемый, поэтому не тяжёлый. И хотя сейф не запирался, Федя  любил при случае бросить фразу: «У меня в сейфе…» Сейф выкинула Наташка, его вторая жена. Вернее, выкинул он, но по её настоянию.
– Вместо твоего чудища мы поставим детскую кроватку, – говорила Наташка. – Ну, конечно, когда у нас будет ребёнок. Там ей самое место…
Не случилось у них ребёнка. Да и Наташки после этого тоже вскоре не случилось…
Федя постоял, потрогал стены руками, и пошел в кухню. В кухне почти всё было, как и до переезда. Старые самодельные навесные шкафы Федор снимать не стал – оставил новым жильцам. Понравятся – пусть пользуются. А не понравятся – сами выкинут. И стол со столешницей оставил. И газовую плиту, хотя она была почти новая. Но на ту квартиру он уже купил итальянскую, более современную.
Он вообще много чего купил в новую квартиру. Как оказалось, с его заработками, если не бросаться деньгами, за три года можно было накопить достаточную сумму, чтобы, продав старую квартиру, купить новую. Трёхкомнатную. Правда, на кой фиг ему трёхкомнатная – одному, Федя не знал. Но по деньгам сошлось – и купил.
«Может, когда опять женюсь, – думал он. – Чего в жизни не бывает?»
Он вышел в прихожую. Ещё раз окинул взглядом пустые стены и вдруг увидел старый вязаный коврик у двери.
«На фиг, – подумал Федя и тут же себя одёрнул: – Мама вязала».
Он поднял коврик, встряхнул его и, свернув, засунул в полиэтиленовый пакет.
Вот и всё. Федя вышел на лестничную площадку, запер дверь и спустился во двор. Хватит травить душу. Сейчас отдаст ключи от квартиры новым жильцам – и всё. Прощай старая, здравствуй новая жизнь!
Он бросил прощальный взгляд на дом и вдруг, стараясь, чтобы никто его не увидел, взял с газона перед подъездом горстку земли и аккуратно ссыпал её в пустую сигаретную пачку.
«Там высыплю», – подумал он, и на душе стало немного теплее…