Принц снов

С самого раннего детства я знал, что сон реален настолько же, насколько реален ваш любимый плюшевый медведь, с которым вы засыпаете каждую ночь. В контролируемом сне мы можем делать всё, что захотим, могут сбыться наши самые сокровенные мечты и желания. Там мы ощущаем себя богами. Лет с семи меня занимал лишь один вопрос, а что если наш мир - это просто чей-то сон и апокалипсис случится тогда, когда человек проснётся или же в один момент осознает, что это сон и начнёт наводить «порядок».
Когда мне было шесть лет, мы шли с мамой по торговому центру и мне безумно понравилась плюшевая черепашка, лежавшая на полке с другими мягкими игрушками: мопсом, ежиком, мишкой и енотом. Я потянул маму за рукав и указал на игрушку. Она взяла меня на руки и сказала, что купим её в другой раз. Я смотрел через мамино плечо, как от меня удаляется черепашка. Я не плакал, потому что уже понимал, что у мамы нет папы и поэтому ей грустно. Ну вот и взяли бы домой черепашку. Я бы разрешал ей с ней спать. Всю ночь мне снилась эта игрушка, я бегал с ней по полю, по бабушкиному дому, держал её за лапу по дороге в садик и постоянно обнимал. На утро я обнаружил, что эта черепашка у меня в руках, я крепко её обнял и позвал маму, чтобы она посмотрела и тоже её обняла. Но маме это не понравилось. Она подумала, что я каким-то образом её украл и наказала меня. Я пытался объяснить, что она появилась сама, но мама меня не слушала, а только накричала и поставила в угол. Так два часа я простоял в углу со своим другом, думая, что же я сделал не так. Я ведь не украл. С тех пор я больше никому не говорил, что могу достать из сна всё, что угодно.

Прошло тринадцать лет, я учился в университете, особо ни с кем не общался и был замкнут в себе. Мама умерла, когда мне было 17, сердечный приступ. В детский дом меня не забрали лишь потому, что до моего восемнадцатилетия оставалось две недели. Только на оформление бумаг ушёл бы месяц, поэтому меня оставили в покое. Пришлось срочно искать работу. Единственное, что я умел, так это писать рассказы, новеллы, поздравления и так далее. Я выложил объявление на Авито, что за пятьсот рублей напишу вашей второй половинке или юбиляру великолепнейшее поздравление или рассказ о нём самом. Сначала мало кто хотел воспользоваться данной услугой, поэтому я жил на наши с мамой накопления, однако позже заказы стали поступать всё чаще и чаще. Я сутками не вставал из-за стола и всё писал, писал, писал. Были даже заказы из тюрьмы, чтобы я написал как можно более трогательное письмо матери или жене, стараясь оправдать их. Может они и вправду были невиновны или раскаялись до такой степени, что уже сами не осознавали, что совершили, кто знает, я лишь выполнял свою работу. Когда совсем не было вдохновения, а денег уже хватало, я отказывался от некоторых заказов и шёл гулять к озеру. Там всегда было тихо и умиротворённо. Я часами сидел на камне, смотрел в воду, кидал туда камешки и курил сигареты. Курение меня успокаивает и позволяет сконцентрироваться на собственных мыслях. Дома они куда-то разбегаются, а наедине с озером собираются в кучу, выстраиваются в очередь и спокойно проходят. Меня вполне устраивало одиночество, мне нравилось, что меня никто не трогает, я никому ничем не обязан и был волен делать всё, что захочу. О случае в детстве я вспоминал редко, наверно я и правда тогда украл ту игрушку и просто об этом забыл.
Сегодня 11 сентября. По летнему осеннее солнце светило в моё окно, а через форточку проходил свежий запах сырости. На тумбочке лежал свежекупленный букет белых роз. Время было всего 9 часов утра, а я уже стоял у зеркала, поправляя галстук. Одет я был в строгий чёрный костюм с чёрной рубашкой, классические брюки и классические чёрные туфли. Такси уже стояло возле дома, я ещё раз посмотрелся в зеркало, взял букет и вышел на улицу. Минут за тридцать мы доехали до чёрного забора с непонятными завитушками и я вышел из машины. По бокам от ворот стояли продавщицы искусственных цветов, словно выстилая последнюю красную дорожку. Ненавижу пластиковые цветы и не понимаю, почему люди их покупают своим почившим близким. Да, они не вянут, но ведь они неживые, а мне хочется верить, что моя мама до сих пор жива, хоть и в другом, скажем так, состоянии, и я не думаю, что ей было бы приятно получить кусок пластмассы. Тёплый осенний ветер приятно трепал мои волосы, словно рука матери. Под ногами уже начала похрустывать листва и противно каркали вороны. Сколько же здесь несбывшихся мечтаний и надежд. Кто-то не успел съездить в Париж, кто-то не успел простить, кто-то не успел сказать, как сильно любит, а кто-то просто всю жизнь мечтал попасть на матч любимой команды. Моя мама, например, всегда мечтала попасть на классический балет. Подойдя к её могиле, я первым делом прибрался: убрал листья, выкинул увядшие цветы и повыдергал сорняки.
-Привет, мам, ну что, как ты тут? Проговорил я вслух, кладя цветы на выпуклую землю. Мне тебя очень не хватает. Сегодня тебе исполнилось бы сорок пять лет, юбилей, правда? У меня есть для тебя подарок. Я достал из внутреннего кармана пиджака красно-белую бумажку и положил её под цветы. Билет на балет «Ромео и Джульетта» в Большом театре, как ты и хотела. Прости, что не смог раньше. В этот момент моё горло перекрыл ком, который никак не давал мне говорить дальше. Крупные слёзы полились из моих глаз. Я сжал кулаки, посмотрел на её фотографию на памятнике, развернулся, и поплёлся в сторону выхода.
Придя домой, я открыл бутылку виски и налил напиток в стакан со льдом. Выйдя на крыльцо, я закурил сигарету и взял в руки телефон. На почте было пятнадцать непрочитанных сообщений, и все по работе. Моё внимание привлекло письмо, написанное, как бы это помягче сказать, неграмотно. Я открыл его и начал читать: «Здрасти, я увидила ваше обявление на авито, что вы можите написать харошее письмо. Миня завут Катя, мне пять лет. Я очень болею и мама гаварит, что я скоро атправлюсь к бабушке и дедушке. Я по ним очинь соскучелась, но мама с папой грустят, и кагда я уйду, хачу, чтобы они не расстраивались и всегда знали, что я рядом. Вы мне паможите? Толька у меня нету денег, чтобы вам заплотить, но вы можете обнять моего мишку, его зовут Косолапик. Он добрый.»
Я незамедлительно отложил бокал с виски в сторону и начал печатать ответ: «Да, Катя, конечно, но я беру предоплату, поэтому мне нужно обнять Косолапика прямо сегодня, куда можно приехать?».
Ответ не заставил себя ждать: «Догаварились. Приехать можно по адресу ул.Берёзовая, дом 3, когда малинькая стрелочка показывает на двойку, а больше на двинацать и до мамента, кагда малинькая стрелочка паказывает четвёрку, а большая двинацать». Деловито ответила девочка.
Я очень хотел увидеть отправителя и понять, что случилось. До этого момента я никогда не получал подобных писем и признаться честно, моё сердце содрогнулось. Я представил бледную девочку, лежавшую на кровати под кучей капельниц и рядом сидящую плачущую мать, не знающую, как объяснить ребёнку, что происходит и почему так больно. Потушив сигарету в бокале с виски я направился по указанному адресу.
Серое, обшарпанное здание к которому я прибыл, совсем не вызывало доверия. И тут лечат детей? Подумал я. Да уж. Я безприпятственно прошёл на территорию больницы, зашёл внутрь и подошёл к регистратуре.
-Здравствуйте. Сказал я. Подскажите, пожалуйста, в какой палате находится пациентка Екатерина. Ей пять лет.
-А вы кто будите? Родственник? Спросила здоровенная, пожилая женщина, сидевшая по ту сторону окошечка. 
-Нет, я просто пришёл навестить.
-Не положено. Сдвинув очки, сказала женщина.
-Но мне очень надо, она меня кое о чём попросила.
-Я сказала не положено. Продолжая писать ответила женщина.
-Ладно, я её брат. Пустите.
-Минуту назад вы сказали, что вы не родственник, а тут вдруг брат?
-Ну да, двоюродный. А так сказал только потому, что скрываю. Наврал я. Она пристально на меня посмотрела и указала направо.
-Девятая палата.
-Спасибо! Крикнул я и пошёл по коридору.
-Ишь ты, разорался, ходят тут всякие, от работы отвлекают. Проворчала женщина.
По всей больнице стояли детские крики, у кого-то от радости, у кого-то от боли. Пахло спиртом и болезнью, врачи сновали из палаты в палату и отдавали команды мед.сёстрам и мед.братьям, словно мастера рабочим. Ко мне подбежал маленький мальчик и посмотрел на меня:
-А вы тоже врач? Наивно спросил он. У меня вот тут болит, указав на живот, сказал он.
-Нет, я не врач. С улыбкой ответил я. Вот видишь, на мне нет белого халата, но есть кое-что вкусненькое. Я открыл коробку конфет, которую взял с собой и дал одну ему.
-Спасибо! Прокричал он, обнял меня и побежал дальше, показывая конфету ребятам, которые вышли из соседних палат.
Я дошёл до седьмой палаты и прямо передо мной оказались широкие двери, на табличке которых было написано «Отделение онкологии».
Твою мать. Выругался я про себя и открыл двери. Тут всё было по другому. Была ледяная тишина, никто не бегал и не визжал. В коридоре было темно, но я быстро нашёл нужную палату. Постучав и приоткрыв дверь, я увидел светлое помещение с большими окнами и небольшой кроватью сбоку. На ней спала маленькая девочка, а по обеим сторонам стояли две капельницы с непонятными мне веществами, которое капали Кати. Я уже собирался уйти, как увидел, что девочка подняла голову и посмотрела в мою сторону.
-Вы пришли за предоплатой? Сонно спросила она.
-Да, как и договаривались. С неприкрытой улыбкой сказал я.
-Проходите, вот стульчик, указав пальцем, на стул, стоявший у кровати, сказала она. Неожиданно дверь распахнулось и в палату влетела женщина в белом халате. Она с улыбкой подошла к девочке и спросила:
-Ну что, как у нас дела? Регулируя роликовый зажим спросила она.
-Всё хорошо. Ответила Катя.
-Вы кто? Спросила она, обращаясь ко мне.
-Двоюродный брат. Ответил я.
-Что-то я вас раньше здесь не видела.
-А я скрываюсь. Обо мне никто не знает, видите ли, мой отец давно не общается со своим братом, но это же не причина не навещать мою двоюродную сестрёнку. Улыбнувшись девочке ответил я.
-Что ж, у вас ещё полчаса, посмотрев на часы, ответила врач и направилась к выходу.
-Стойте, можно вас на пару слов? Подбежав к ней спросил я.
-Только на минуту.
-Подождёшь меня? Посмотрев не девочку спросил я.
-Да, мы подождём, кивнув ответила Катя и обняла мишку.
-Доктор, скажите, что с ней?
-Вы даже этого не знаете? Удивилась она.
-Видите ли, я только сегодня узнал, что она больна.
-У неё рак крови четвёртой стадии. Мы уже провели один курс химиотерапии, но это не помогло.
-И никаких шансов?
-Мне жаль. Ответила она и пошла к соседней палате.
-Косолапик готов выполнить оплату. Сказала Катя как только я зашёл обратно.
-Одну минуту, я не принимаю оплату, пока не узнаю о своей юной клиентке поподробнее. Давно ты болеешь?
-Не помню, примерно 7 месяцев, показав на пальцах, сказала она.
-Что-то болит?
-Часто мне становится очень больно, но мне делают укол и ничего не болит. Ответила девочка.
-А мама с папой тебя часто навещают?
-Да, конечно, они ушли совсем недавно и оставили мне груши. Будите? Потянувшись к шкафчику, спросила девочка.
-Нет, спасибо, не хочу кушать.
-Ну пожалуйста, хотя бы одну, вон вы какой худой! С заботой сказала Катя и протянула мне грушу.
-Хорошо, только давай поедим вместе, а то это не прилично - есть одному.
-Хорошо. Согласилась она. А как вас зовут? Кусая грушу спросила Катя.
-Андрей. Ответил я.
-А отчество?
-Можно просто Андрей. Улыбнулся я.
-Нет, я так не могу, раз уж мы заговорили об этикете, я должна называть вас по имени отчеству, вы старше меня.
-Что ж, юная леди, Андрей Александрович, если вам угодно. Сказал я и кивнул головой. Девочка в ответ кивнула и снова откусила грушу.
-Итак, Екатерина, вы бы хотели, чтобы я написал для вас письмо, так?
-Не для меня, для мамы с папой. Жуя фрукт ответила Катя.
-Простите, виноват, мы можем написать его вместе, я помогу, доставая ноутбук из портфеля сказал я.
-Нет! Повысив голос крикнула она. Не надо на компьютере. Я хотела бы от руки. Читать и печатать я научилась, это не сложно, а вот писать пока нет. Печатный текст какой-то холодный, понимаете?
-Хорошо, удивился я. Но тогда же будет мой подчерк, а не ваш, разве вас это устроит?
-Не устроит. Сказала она. Катя снова полезла в свою тумбочку и достала листок бумаги, с написанными на нём буквами. Вот, я написала весь алфавит своим подчерком, вы сможете его повторить?
-Я такого никогда не делал, но постараюсь. Ещё более удивленно ответил я. Правда это будет не просто.
-Я писала эти буквы три дня, пожалуйста, помогите. Можете обнять Косолапика два раза.
-Что ж, тогда я точно не могу отказаться. С улыбкой ответил я и Катя протянула мне медведя.
Дверь снова распахнулась.
-Вам пора. Отрезала врач.
-Ваш заказ принят, юная леди, сказал я. Только никому про меня не говорите, помните, что вы сами написали письмо. Когда мы снова с вами увидимся, вы уже будите здоровы. Сказал я и зашагал к двери.
-Вы забыли свою грушу! Крикнула девочка и попыталась встать.
Я успел подбежать к ней до того, как она выдернет иглу капельницы из вены.
-Спасибо. Откусив кусок груши, сказал я. Очень вкусно. Она улыбнулась и посмотрела на меня широко распахнутыми голубыми глазами.
Всю дорогу домой передо мной стояли её чистые небесные глаза. Меня поразило, как она со мной говорила – очень взросло для пятилетнего ребёнка и очень искренне. А её письмо… Нет, ей нельзя умирать, решил я.
Придя домой, я лёг спать.
На следующее утро я снова навестил Катю, принёс письмо и попросил выпить одну серую таблетку. В награду я снова обнял Косолапика.
Через две недели я увидел новость о чудесном исцелении девочки от рака крови четвёртой стадии. Болезни как не было. Врачи только разводили руками и называли это чудом. Родители как только увидели письмо, что я написал, сразу же его порвали и выкинули, так и не поняв, что это писала не их дочь, тут я постарался.
С тех пор я не пользовался своим даром ещё десять лет…