Пчелка Майя-2

ПЧЕЛКА
МАЙЯ  И Я В ШЛЯПЕ

= Записки из детства =

Действующие  лица: пчела Майя и ее картонный домик,
хромой баянист Вова Тюпкин,  киномеханик Ваня
Калинин, некто Она, а также я в шляпе…

( Продолжение.
Нач. см.:
http://proza.ru/2021/10/13/1356 )

    Пчелку Майю и баяниста Вову Тюпкина, как действующих лиц наших миниатюр, будем считать, представили. А потому идем дальше - к деревенскому кино середины минувшего века и его уполномоченному в наших краях: знакомьтесь - киномеханик Иван Калинин!
 
3. ЗА ШАПКУ  ЯБЛОК

    Ну, Иваном-то, его, конечно, никто не называл, а просто Ваней. Откуда он взялся и когда в той деревушке появился? Это нас, детвору, в те времена не интересовало: ну, появился вот, - из армии  или города, кому какое дело?  Знали, что  бабки Анисьи  Калининой сын, у нее и живет, соседи от нас через два дома. Этого вполне  достаточно!
    Тем более, что Ваня Калинин - личность для всех известная и уважаемая по округе – еще бы! Именно он, запрягая выделенную колхозом лошадь,  привозил из соседнего крупного села, бывшего раньше нашим райцентром, бобины кинолент новых кинофильмов, что собирали зрителей со всей округи в старой избе, оборудованной под деревенский клуб,  - раз, а то и два раза  в  неделю! Он заведовал и хранившемся в сараюшке при клубе движком, который сам и заводил при трансляции фильма. Тогда от кинопроектора, установленного на сцене, в зал протягивался до экрана на стене белый луч, вращались бобины ленты и, сквозь потрескивание и мелькание, начиналось то чудо, что зовется кино!
         
    Закончится одна бобина, в зале вспыхивает свет, зрители оживленно переговариваются, обсуждая виденное, а  Ваня меж тем  торопливо меняет  одну, только что просмотренную ленту, на следующую…
    
    А если, вдруг, лента порвется, что-то зашипит, по экрану побегут полосы и в зале непредвиденно вспыхнет свет, авторитет Вани быстро идет на нет: из зала слышится недовольный свист, следуют выкрики: «Сапожник!» или «Фильму давай!». На что Ваня не обижался, понимая: его косяк!
    Потому как кино - это нечто! Волшебное и  всепрощающе-радостное…   
                *  *  *
    К тому же перед кино завклуб  Вова Тюпкин  радовал зрителей игрой
на баяне, а то и новой песней со сцены, да под собственный аккомпанемент!

    - Я люблю, тебя, жизнь! – несся в притихший зал, завораживая, его мягкий, но мужественный баритон, которому  в лад вторили  аккорды знакомой мелодии  и вздохи басов:

    - Вот уж окна зажглись,
      Я шагаю с работы устало -
      Я люблю тебя, жизнь,
      И хочу, чтобы лучше ты стала!
   
    Зал взрывался аплодисментами!

    А потом, после кино, в клубе непременно начинались танцы. Под аккомпанемент Вовы Тюпкина и его баяна.

    Сюда, на танцы без билетов, допускались и мы, деревенские подростки. Мало того, порою Вова Тюпкин доверял мне даже подменить его как баяниста. Правда, игрой всего лишь на дядиной гармошке и модными песнями, подобранными мною по слуху.
     Но ничего: девчата, приехавшие в колхоз на уборочные работы как шефы из города, кружились парами и под мою гармошку!
     Особенно выделял одну из них -  ту, кареглазую и с косою до пояса, что, помнится, рассказывала нам, детворе, собравшись кружком у деревенского пруда  летними вечерами, занимательные сказки. Так и слушали бы ее без конца, уносясь в мечту...

     Парни, конечно, не танцевали, стреляя меж тем глазами в девчат из углов, со сцены и от двери. А я ту, с косой, вообще  не замечал…
                *  *  *
     Очень редко – по праздникам или в день выборов, для нас, деревенской мелкоты, «крутили»  дневные сеансы – детские, по пятачку за билет, которые и сейчас помню: «Огненные версты», «Они были первыми»,  «Александр Пархоменко», «Миколка-паровоз»  …
     Но рукописные афиши на дверях людных мест - магазина и клуба приглашали и на взрослые фильмы с билетами в 20 копеек, на которые вход подросткам, был, увы,  воспрещен!
   
    Если, конечно, официально…
    А  нам это надо?
    Знали, по крайней мере, - три, а то и все четыре способа  посмотреть увлекательный «взрослый» фильм, пусть без особых удобств, но бесплатно!
 
    Один из них, самый простой ,– прилепиться к боковому окну избы-клуба,
подставив по ноги валун или ящичек, подобранный у магазина. Смотри, счастливчик, на экран через плечо соседа в свое удовольствие! Правда, звука не слышно, да и конкуренты, не захватившие выгодных мест, то и дело мешают. Глянут за угол избы, да и крикнут испуганно: «Ваня Калинин идет!». Зрители от окна – врассыпную! А им того и надо – встают на освободившиеся ящички сами…
    Теперь уже мы, обманутые, осторожно поглядываем за угол, готовясь в нужный  момент  выкрикнуть  ту самую пугающую фразу, освобождающую зрительские места у окна…

    Другой способ  попасть на вечерний сеанс был надежнее, но технически сложнее по исполнению. Во-первых, надо было заранее договориться с кем-то из взрослой молодежи, пришедшей в кино, сесть в зале рядом с боковой запасной дверью и в нужный момент, когда движок на улице вдруг заглохнет (это уже наша забота)и фильм прервется, распахнуть, сославшись на духоту, эту самую запасную дверь...

   Вернемся однако к нашей заботе, что во-вторых. Есть свои способы заглушить движок, которые нам известны. Самый простой – затолкать в выхлопную трубу движка какую-либо тряпицу, а потом, когда тот, недовольно чихнув раз- другой,  успокоится и стихнет, - вытащить ее и дать деру до подхода рассерженного киномеханика.

     Пока  Ваня Калинин, чертыхаясь, вновь запускает движок, мы должны успеть ползком просочиться в  зал через открытую запасную дверь, путаясь в ногах сидящих на скамьях зрителей, проползти к экрану и улечься под ним на полу, смотря продолжившийся фильм снизу вверх. Это если не заметит незаконного вторжения занятый своим делом у кинопроектора Ваня.  Иначе в зале включается свет, фильм прерывается и следует шумное выдворение безбилетников...

    Третий способ  проще, но носил сезонный характер осеннего созревания яблок. Нужно было всего лишь проникнуть за ограду соседнего сада, набрать там  под рубаху упавших в траву сладких яблок и вернуться к началу сеанса в клуб. Там строгий билетер Ваня Калинин, запустив кинопроектор, как бы случайно сам выходил за дверь, где его уже поджидали. Зная Ванину слабость – любовь к спелым яблокам, мы за шапку ворованного добра по одному пропускались им в кинозал, где, пригнувшись, пробирались за печку, откуда потом привычно выползали под экран на пол… Свет в таких случаях не включался и мы спокойно просматривали захватывающий сюжет до финальных слов «Конец фильма».

    Был и еще один способ проникновения в кинозал на вечерний сеанс, - четвертый,  разработанный лично мною и опробованный чуть позже, хотя и не совсем удачно. Но об этом - в завершающей главке записок - «Приходите завтра!».   
                *  *  *
   Что же касается пчелы Майи, то личный домик ко двору ей, видимо,  не пришелся. Когда наутро был снят целлофан с летка коробки, она выползла  на свет божий, пошевелила усиками, оглядывая округу и, не простясь с недавним хозяином, скрылась с глаз долой... Как вскоре выяснилось, навсегда!
   Отец, выслушав мои жалобы, рассмеялся:
   - Эх, парень, а я тебя за большого считал! Почитал бы сперва  книги по пчеловодству...Кто же от одной пчелы улья ждет? Это тебе не гнилушкой дымить!

    А в книгах по пчеловодству, и впрямь, много чего удивительного о той  пчеле и бессмертии ее рода  вычитал...
   
    Может, когда и расскажу:
    если кому интересно будет!
               
                (Продолжение следует)

Фото из интернета