Луч изумрудный. Глава 2

Утро не хотело начинаться совсем. Ни с кофе, ни с привычной лёгкой зарядки, ни просто с открытия глаз.   
  Солнце пыталось растормошить лентяйку, пробиваясь красным светом сквозь веки, но Ева ещё долго находилась в плену у истомы. Наконец, ей удалось отлепить голову от подушки и, шаркая тапками, она поплелась на кухню. С полузакрытыми глазами наполнила чайник водой и водрузила на огонь.
    
  "Что это ночью было?" — наморщила она лоб. — "Ведь кому расскажи, упекут в дурку. Я сошла с ума? Ладно, предположим, это ночные поллюции. Но кто мне ноги гладил? Ведь совсем уже не девочка так галлюцинировать".

  Воспоминания о странной ночи разлились по телу приятной волной. Мурашки в броуновском движении сновали по коже.

    Когда чайник оглушительным свистом разбудил не только соседей, но и их собаку, Ева окончательно пришла в себя.
Магический аромат кофе и нежный фруктовый салат добавили красок началу солнечного дня. Она не успела допить, как телефон привычно блямкнул. Колокольчик "оповещалки" знакомо подмигивал красной циферкой.

     — Доброе утро. Как спалось? — буквы заплясали перед носом.

    Почему он спросил именно про "спалось"?
     — Доброе. Спасибо, нормально.

     — Всего лишь нормально? Обидно))). — хихикнуло скобками сообщение.

     — А что такое?

     — У меня была волшебная ночь! Такие сны! Вчера после нашей переписки я не справился с мыслями. Помечтал чуть-чуть. Я как бы немного экстрасенс…

     Ева застыла. По спине пробежал холодок. Что-о-о?! Это ещё что такое?!! Она кинулась строчить встречное сообщение:

      — В смысле, ты не справился с мыслями? Какими? Что значит — помечтал? Какой такой экстрасенс? — её длинные ногти лихорадочно били по стеклу телефона.

       — Мне очень нравится твоя фотография на аватарке. Я просто хотел тебе присниться. — начал было он оправдываться.

  "Бред, бред, бред" — проносилось в голове, — "Присниться он захотел, да что ж это такое! Стоп! Маньяка еще не хватало на мою голову."

   — Ты почему молчишь? Ты занята?

   — Есть немного, я не могу отвечать сейчас быстро.
 
   — Давай, попозже тогда поговорим.

  Еву действительно ждали дела, но она понимала, что если сейчас же всё не выяснит, то никогда уже не узнает правды, а, возможно, и не придётся больше вообще ни о чём разговаривать. Но дела откладывать тоже было нельзя.

    — Я не могу сейчас писать — руки заняты. Вот мой номер, звони.

    Сообщений долго не было. Блямк:

   — Так нечестно. Я не готов.

   — О, современные мужчины! Сниться он готов, а говорить не готов. Звони!

   В следующую минуту в трубке раздалось хриповатое: "Алло!"
Голос был с сипотцой, глухой, но мягкий и приятный.

   — Привет. Ты застала меня врасплох. Я больше писать привык.

  — Ну, привет, писатель. Сама такая, только писать сейчас неудобно, да и надоело простыни текста отбивать.

  — У тебя очень приятный голос. Сколько тебе лет?

Ева молчала.

 — Только не смущайся, я-то старый уже.

 — Так и я тётя не новая.

  Обоюдный смех окончательно разрядил обстановку, и разговор стал клеиться, как пазл.

 — Какого числа у тебя день рождения?

 — Крутого — в день ВДВ!

 В трубке снова повисла затяжная пауза.

 — Алло! Ты где?

 — Я не расслышал, какого числа?

 — Я же говорю: ВДВ. В праздник — День ВДВ. Второго августа.

 — У меня тоже, — еле слышно отозвался "маньяк", — а это какой в тот год был день недели?

 — Среда.

Тишина повисла просто зловещая.

 — Алло! Да где ты?

 — Здесь я. Я тоже родился в среду. Только на шесть лет раньше.

 Это уже становилось не смешно.

 — Понимаешь, я взрослая женщина. И такие подкаты…

 — Никаких подкатов, — перебил он, — у меня день рождения второго августа. Честно.

  Ева задумалась. Ему почему-то хотелось верить. 

 — Хорошо. Но есть одна несправедливость. Ты мои фото видел, а я твоих ни одной. На аве у тебя кот и непонятное имя, на стене волки. Сплошь зоопарк.

— Извини, давай позже поговорим. Я должен идти.

— Начинается..

— Я должен идти, я договорился с друзьями. В баню.

— Уже смешно!

— Обещаю, что чуть позже сегодня сфоткаюсь и пришлю. Моё настоящее имя Алекс.

  Следующие полдня пролетели, как пять минут. Борщ был сварен, постиранное шмотьё развешено на сушилке, квартира прибрана. Прилетел короткий блямк. Ева открыла сообщение. Это было фото зрелого мужчины. Стрижка под насадку, высокий с залысинами лоб, прямой нос, волевой подбородок, карие глаза и...усы Боярского. Почему-то не покидало ощущение, что это Боярский "косил" под Алекса. Казалось, ничего необычного. Но что-то неуловимое в этом портрете отзывалось в межреберье ноющей болью. Взгляд! Дикий, с поволокой, не рассеянный, а исподволь сосредоточенный, пронизывающий… "Влипли карапузики", - подумала Ева.