Их путеводная звезда. Ч. 3. На улице Бассейной. 11

Глава 11.

Санкт-Петербург.
8 февраля 1905 года. Вечер.

- Я увидела, что у самой двери лежит Владимир. И голова у него разбита.
В комнате царил полумрак. Электричество опять отключилось, а свечей у Аполлона Ивановича осталось всего две. Они и горели сейчас в шандале, немного разгоняя тьму.
К вечеру Алексею стало хуже, и Леночка настояла, чтобы он лег обратно в постель. Он не спорил. И вот она, как и раньше, сидела у его кровати на легком венском стуле и рассказывала подробности их неудачного «экса».
Алексей хмурился. Ему эта история не нравилась. Кто-то умный и расчетливый сумел перехитрить Владимира. Этот кто-то знал все детали операции.
- Владимир решил, что деньги взяли сами бандиты. Те, что связаны со взломщиком. У него была какая-то смешная кличка. То ли Шпак, то ли Пшун, не помню. И деньги он с них обязательно потребует, потому что…
- Леночка, – прервал ее Алексей. Невозможная мысль пришла ему в голову, и сейчас он обдумывал ее. А впрочем, почему невозможная?
- Этого взломщика звали не Шпон?
- Да-да-да! Именно Шпон! – обрадовалась Леночка. –
- Он небольшого роста, вертлявый такой, ухмыляющийся?
- Да-а-а, - удивленно протянула Леночка, - это он, вы его очень точно описали. Вы его знаете?
- Долго рассказывать, - пробормотал Алексей. - Я вам обязательно расскажу, только потом, хорошо?
- Хорошо, - Леночка была удивлена и немного обижена. Алексей уставился в одну точку и, казалось, вообще позабыл о ее присутствии.
Он лежал и напряженно думал. Похоже на то, что Владимир каким-то образом связался с бандой Трифоныча. Сейчас неважно, как именно. Интересно, сам он понимает, что это за люди? Возможно, что – нет. Иначе бы он не собирался требовать деньги у Шпона. Если деньги забрали бандиты, то они уже не появятся. И искать их бессмысленно. Владимир, кажется, не понимает, что это и есть самый лучший для него и всей их группы вариант. Потому что если деньги взял кто-то другой, то бандиты придут. Придут, и будут требовать свою долю. И вряд ли поверят рассказу Владимира о странном нападении на него в тамбуре. Они решат, что их пытаются обмануть и тогда… А что смогут сделать студенты и бестужевки против матерых бандитов?! Вопрос риторический. И таких денег им взять тоже, конечно, неоткуда. Разве что их партия сможет помочь. А сможет ли, да и захочет ли? В хитросплетениях партийных взаимоотношений Алексей не разбирался совершенно. Но это для ребят будет единственный шанс. Но все-таки лучше бы эти деньги прибрал Трифоныч.
- Извините, Леночка, я задумался, - Алексей дотронулся до руки девушки.
- Ничего, ничего, - сразу заулыбалась она. – Это бывает. Я вот тоже иногда сижу на лекции по истории педагогики, а думаю совершенно о своем.
- Вам нравится учиться?
- Очень нравится! Это так хорошо, так интересно. Знаете, у нас на Бестужевских преподает сам Менделеев! И еще Сеченов, Бутлеров, Голицын! У нас совершенно замечательные курсы.
- Правда, Леночка, истинная, правда. А скажите, пожалуйста, Владимир сегодня будет здесь?
- Да. Обязательно. И Митя тоже. А Игнат с Тихоном - не знаю. Если вернулись, то, наверное, тоже придут.

* * * * *
Владимир появился через час. Но прежде него, к удивлению Алексея, и явному недовольству Леночки, пришла Ольга Сергеевна. Раньше Алексей, не встававший с постели, слышал только ее голос, низкий, хрипловатый, напоминающий голос Вари Паниной. И вот увидал ее впервые, и был ею очарован. Такой красивой женщины ему еще встречать не приходилось. Может быть и приходилось, но в присутствии Елены Сергеевны у любого мужчины от четырнадцати до семидесяти возникало чувство, что это именно она – единственная красавица на свете. Алексею пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы вырваться из-под мягко-обволакивающего гипноза этой сирены. Удалось.
- Здравствуйте! – она царственным жестом протянула ему руку. - Вас, кажется, зовут Николай?
Они давно решили, что его настоящее имя будут знать только доктор и Леночка. Для всех остальных он был Николай Соколов, инженер из Екатеринбурга.
- Именно так, сударыня, - Алексей, наклонившись, поцеловал ее руку, обтянутую тончайшей перчаткой. – Николай Соколов, честь имею.
- Здравствуйте, Леночка, - перевела Ольга Сергеевна взгляд на девушку. - Какое на вас сегодня милое платьице! Вы его сами шили?
- Ну, что вы, - пропела Леночка. - Это мне в четвертом Доме Трудолюбия графа Ламздорфа выдали. Вам не приходилось там бывать?
Закончив обмен уколами, который Алексей оценил, как ничейный, дамы прошли в гостиную. Это была самая большая комната в квартире, скорее напоминавшая небольшой зал. В центре ее стоял старинный дубовый стол ручной работы, за которым легко мог бы разместиться драгунский взвод. Вдоль стен располагались три кожаных дивана, два кресла, бюро, несколько высоких шкафов с книгами и монументальный камин, отделанный темно-голубыми изразцами. Тяжелые шелковые гардины почти скрывали два больших окна, из-за чего в комнате было совсем темно. На каминной полке, резко контрастируя с остальным обликом комнаты, стоял новенький телефонный аппарат.
- Надо же, свет! – удивленно воскликнула Леночка, щелкнув выключателем, в результате чего под потолком вспыхнула большая вычурная люстра. На стенах и лепном потолке тут же заиграли световые блики, преломляющиеся в многочисленных хрустальных подвесках. – А в газетах писали, что на электрической станции забастовка.
- Свет – это хорошо, - мелодично проговорила Ольга Сергеевна, - но я больше люблю свечи. Колеблющееся пламя, метель, вой ветра за окном. Такой, как в последние два дня. Как это романтично! А все эти достижения прогресса романтику убивают.
В прихожей послышался шум, топанье сапог, и в гостиную, отодвинув портьеру, закрывавшую дверь, ввалились пахнущие морозом и свежим снегом Митя и Аполлон Иванович. Увидев Ольгу Сергеевну, Митя и так раскрасневшийся на морозе, стал совершенно пунцовым.
- Здравствуйте! Тихон с Игнатом не появились? – из-за портьеры появился Владимир, напряженный и подтянутый. Повязка на голове у него была свежая, без красных пятен, но лицо его все еще - белым, без кровинки. Даже мороз, казалось, лишь усилил его бледность.
- Нет, - ответил доктор, усаживаясь в глубокое кресло. – Пока нет. Митя, голубчик, займись самоваром, будь так любезен, а я тут пока камин растоплю.
Минут через двадцать все устроилось. В камине пылали дрова, от которых по всей комнате медленно распространялось приятное тепло. Пыхтел самовар, а Леночка с Ольгой Сергеевной расставляли по столу тонкие фарфоровые чашки.
- Почему их еще нет? По всем расчетам они уже должны были появиться! – Владимир говорил резко, не глядя ни на кого из присутствующих.
- От Пыталово путь неблизкий, - успокаивающе сказал доктор. - Мало ли что могло случиться. Задержались в пути, бывает. Появятся. Если, конечно, - он сделал паузу, - их не задержала полиция.
- Нет! – голос Владимира был все так же сух и резок. - Полиция здесь ни причем. Просто этим людям нельзя доверить никакого серьезного дела. Эти про-ле-та-рии, - злобно по слогам проговорил он, – которые всех стран соединяйтесь. Ненавижу!
- Владимир, Владимир, ну что вы! – укоризненно произнесла Ольга Сергеевна. - Как вы можете говорить так! Вы! Борец за освобождение угнетенных и за демократию!
- Бороться против тирании, не значит бороться за демократию, - отчеканил Владимир. - Что дала человеку ваша демократия? Никогда и ничего! Падение власти аристократического Сената великого Рима, сказалось превращением завоевателей мира в гнусную толпу черни, готовую идти за промотавшимся Катилиной и, в конце концов, попавшую в руки цезарей.
Владимир перевел дух, а потом заговорил быстро и страстно.
- Рим умер, сделавшись демократичным! Гениев не нужно, они узурпируют толпу! Пусть все будут посредственностями – и царство демократии окажется незыблемым. Нельзя сделаться умным и талантливым, таковым надо родиться! А демократия ненавидит таланты. Аристократия заслуг отрицается потому, что, во-первых, заслуги – путь трудный, а во-вторых, заслуги на пользу человечества обуславливаются идеей благородной любви к человеческой личности, а для демократии это просто непонятно. Все равны, все сыты. Демократия - это стадо! Ей нужен только корм и пастырь с бичом!
Митя, раскрыв рот, смотрел на Владимира, забыв даже об Ольге Сергеевне.
- Вы не уважаете рабочий класс? – удивленно спросила Леночка.
- Уважать рабочий класс?! За что?! Уважать стадо особей, для которых в жизни существует три вещи – жратва, водка и совокупление. Можно ненавидеть людей, издевающихся над животными и бороться против них, но это еще не значит, что нужно уважать животных!
«Аристокра-а-ат, - подумал, усмехаясь про себя, Алексей. - Римлянин. Этакий Муций Сцевола, готовый положить руки в огонь ради торжества дела, которое считает справедливым. Жаль только, что он, не задумываясь, поведет на смерть и людей, доверившихся ему».
- А вы что скажете? – Алексей поднял взгляд и увидел, что на него смотрит Ольга Сергеевна с загадочной полуулыбкой на тонком холеном лице.
- Извините, в теории не силен, - покачал он головой. - Не моя это стезя. Я – практик.
На какое-то время в гостиной воцарилась тишина, в которой было только слышно, как доктор шумно прихлебывает чай из своего блюдца. Поэтому мелодичный щелчок полушария, заменяющего звонок, прозвучал, как гром.
Владимир вскочил так резко, что венский стул, на котором он сидел, с грохотом отлетел в сторону. Мгновение - и он исчез за портьерой. Прошло несколько минут, в течение которых все сидели, не трогаясь с места, потом в гостиную вошли улыбающийся Игнат и мрачный Владимир.
- Он ничего не знает, - сказал Владимир, - ничего!
- А где Тихон? – спросил доктор.
- Да в амбулатории он. Руку поморозил, значить, - объяснил Игнат. - Из-за этого и запропастились. А вопче все здорово. На санях ушли так, что тока ветер в ушах свистел, – он довольно улыбнулся, вспоминая.
- Где Шпон? – спросил Алексей. На его взгляд, это было главное.
- Шпон-то? – переспросил Игнат, - Дык дома уже, небось. Прям на вокзале ваньку[1] взял, да и поехал. Старшему, говорит, передай, чтоб завтрева приходил на то место, где ранее встречались. Часа в два пополудни.
Алексей смотрел прямо перед собой, не слушая, дальнейшего разговора. Произошло то, чего он и опасался: скорее всего, деньги взял кто-то третий, а с бандитами предстоят, как сказал бы подполковник Костомаров, коллизии.
- Извините, - Алексей поднялся из-за стола, - я еще плохо себя чувствую и вынужден покинуть ваше общество.
- Вам плохо? – всполошилась Леночка.
- Да, нет, просто слабость. Мне нужно лечь. Еще раз извините.
Он нарочито медленно вышел из гостиной и направился по длинному коридору в свою комнату. Леночка поддерживала его за локоть. Это было так трогательно, что ему вдруг захотелось обнять ее и больше не отпускать.
Он лег в свою кровать, а она привычно устроилась на стульчике рядом.
- Леночка, послушайте, пожалуйста, - негромко проговорил Алексей. – Мне нужно поговорить с Владимиром. Позовите его сюда. Это важно. Пожалуйста.
Если Леночка и удивилась, то по ней это было незаметно. Она тут же поднялась и выскользнула из комнаты. Она двигалась так легко и грациозно, что у Алексея снова что-то тревожно и сладко защемило внутри. Через минуту она вернулась, отошла к окну и молча замерла там… За ней в комнату вошел Владимир.
- Вы хотели со мной поговорить? О чем?
- Владимир, я прошу вас ответить мне на несколько вопросов. Поверьте, это не праздное любопытство.
- Спрашивайте!
- Скажите, пожалуйста, как вы вышли на этого взломщика сейфов?
- Не понимаю, почему я должен вам отвечать.
- Владимир, - тихо произнесла Леночка, - я прошу вас…
- Ну, хорошо, - нервно передернул плечами Владимир. - Этого медвежатника, - он сморщился, как от зубной боли, - рекомендовала Ольга Сергеевна.
Вот это да! Это нужно было обдумать. Но после, после.
- Какова его доля?
- Двадцать пять процентов. Сто восемнадцать тысяч.
- И вы думаете, что нападение на вас подстроили эти бандиты?
- А кто же еще?! – Владимир повысил голос. - Конечно, это они.
- Представьте, только на минуту представьте, что нападение на вас организовал кто-то третий. И подумайте: каковы в этом случае должны быть действия этого Шпона и тех, кто за ним стоит.
Владимир задумался, и несколько минут молчал.
- Ну, - медленно проговорил он, не глядя на Алексея, - тогда они придут за деньгами.
- А теперь, Владимир, послушайте меня. Так уж получилось, что мне пришлось увидеть тех людей, которые стоят за Шпоном. Точнее, я почти уверен, что это они, - поправился Алексей. – Поверьте, это опасные люди, очень опасные. Что вы будете делать, когда они придут к вам? Вы думали об этом?
Владимир молчал. Леночка стояла у окна молча, переводя большие тревожные глаза с Алексея на Владимира.
- Пусть приходят. Уж не думаете ли вы, что я их испугаюсь? Послезавтра я пойду на встречу с этим взломщиком, и он у меня все скажет. Все, милостивый государь! – Владимир резко повернулся и вышел из комнаты.
- Алексей, вы думаете, что это опасно?
- Это действительно очень опасные люди, Леночка, если это именно они. Но боюсь, что все обстоит именно так. – Алексей устало откинулся на подушку.
- Что же делать? – Леночка с тревогой смотрела на него.
- Не знаю. Подождем.