Колбасим!

  Про скатерть самобранку знают все. Отличная штука. Но вот только противоречит законам физики.
  Зато сковорода-колбасница – это вполне реальная вещь. Я затратил несколько лет, чтобы изобрести ее. Что мною двигало? Ну, если скажу, что желание обеспечить весь мир продуктами, то, возможно, солгу. Скорее, любовь к изобретениям. Да и недостаток денег давал о себе знать. Конструируя сковороду, я чаще всего думал о том, сколько денег смогу ухватить за изобретение. Вдобавок сколько славы и почестей испытаю за столь важное для всей планеты открытие.
  Наивный и доверчивый человек! Разве можно надеяться на благодарность в нашем неупорядоченном мире? Но это сейчас я понимаю, что ждать одобрения от людей, даже если ты создал нечто замечательное и полезное, все равно, что  надеяться на то, что акула не отхватит тебе руку, когда ты протянешь ей кусок мяса.
  Корпел я над колбасницей, как уже говорил, несколько лет. И, наконец, настал тот день, когда чудо-сковорода соизволила, наконец, выдать мне первый образчик горячего, свежего, до корочки обжаренного продукта в виде колбаски.      Если вы думаете, что я испытывал какой-то страх перед первой вкусовой пробой, то ошибетесь. Попробуйте не поесть дня четыре, прежде чем вам удастся увидеть нечто, с виду вполне съедобное. Уверяю, вы без сомнения отправите рот кусок старого валенка, если он будет покрыт кремом из взбитых сливок.
  Колбаска провалилась во чрево, почти не разжеванная. Но уж это-то меня совершенно не беспокоило. Теперь, когда, я владел такой штукой – имею в виду сковороду-колбасницу, насладиться вкусовыми качествами производимых ею изделий я мог когда угодно, в любом количестве, и абсолютно бесплатно. Ах да, совершенно вылетело из головы – вы, может быть, не  знаете,  в чем суть моего изобретения. Да все очень просто. Берешь любую вещь, способную уместиться в сковороду, закрываешь крышкой, нажимаешь на кнопку, и – опля, колбаски готовы. Совершенно одинаковые, с хрустящей корочкой, сытные и замечательно вкусные мясные колбаски!
  Причем удобоваримость "сколбасницы" – так я ее назвал – практически не имеет пределов. Кроме ограничений по объему и весу трансформируемых вещей. А так – она способна сотворить бесподобный по качеству и вкусу продукт из чего угодно. Я улаживал в сковородницу старый будильник, сборник кулинарных рецептов, килограммовую гирю, разрезанные на части тапочки и окурки из всех пепельниц. Результат получаемого на выходе продукта отличался разве что весом и количеством. Чем меньше вес загружаемого, тем, соответственно, меньше вес и получаемого. И наоборот.
  Размышляя над последствиями этого изобретения, я был в восторге. Во-первых, это куча денег! Во-вторых – мировая слава! В третьих – уж теперь то с голодом будет покончено раз и навсегда!
Через месяц мое имя не сходило со страниц газет и с экранов телевизоров, а в интернете я стал самой популярной личностью, после кошки Музы  Деньгами я сорил направо и налево.
  Еще через месяц я стал очередным лауреатом Нобелевской премии, а спустя еще месяц оказался обложенным сотнями и тысячами судебных исков.
И с каждым днем их количество увеличивалось.
  Все дело в том, что у сколбасницы был один маленький недостаток: соприкасаясь с другой посудой, особое молекулярное строение стенок сколбасницы способствовало перестроению молекул той ёмкости, с которой она входила в контакт. Начиналась цепная реакция, и, спустя определенное время – от нескольких дней, до пары месяцев,  и на кухне появлялась еще одна "сколбасница". Это могла быть кастрюля, чашка, салатница или заварочный чайник. И все это с неутомимой навязчивостью раз за разом выдавало один тот же продукт – мясные колбаски. Для этого достаточно было прикрыть новообращенную посудину крышкой с теми же свойствами, и, вместо салата из крабовых палочек, горохового супа или трижды заваренного чая, на дне злополучного корытца оказывались все те же поджаренные, душистые, неизменно горячие колбаски. Домохозяйки были в гневе, холостяки клялись закормить меня колбасками до смерти, а владельцы ресторанов и закусочных всерьез задумывались о найме охотников за моей головой.
  Но настоящая проблема была не в этом. Уж с чем-чем, а с подобными неурядицами я мог справиться с легкостью. При моих деньгах нанять сколько угодно телохранителей было не труднее, чем вызвать такси по телефону. А любой адвокат имел возможность без труда отклонить все нелепые претензии: в инструкции пользователя черным по белому, латиницей, кириллицей, а также иероглифами было ясно описано: "Не допускать соприкосновения изделия с другой посудой!" И не моя вина, что некоторые обыватели безответственно относились к ее исполнению, либо вообще не удосуживались прочитать сей документ.
Так что я спокойно наслаждался жизнью, пока шла вся эта кухонная возня. Сколбасницы по-прежнему расхватывались, как горячий чай на зимней ярмарке. И количество желающих снизить расходы на питание росло, несмотря на сыпавшиеся отовсюду порицания.
  Первый удар по моему процветанию нанесла статья в какой-то газетенке, в которой говорилось о кухонном шкафчике, который вместо банок, скарбонок и пакетов с различной снедью, при очередном открытии оказался сверху донизу забит горячими, дымящимися, с нежной румяной корочкой, до жути одинаковыми, колбасками.
  На эту статью, конечно, можно было и не обращать внимания, что я и постарался сделать. Мелкое исключение – не больше. А может, вымысел ретивого репортера в погоне за тиражом. Однако не прошло много времени, как на страницы и экраны информационных изданий и передач выплеснулся целый шквал репортажей о колбасках, которыми оказывались набиты не только кухонные шкафчики, но и холодильники, газовые духовки, микроволновые печи, мусорные ведра с крышками, школьные портфели и чемоданы командированных.
  Тут уж мне действительно пришлось не сладко. Одно дело, когда ты видишь колбаски, которыми набит холодильник, а другое – когда вместо хлама, мусорные контейнеры в жилых кварталах источают запах прожаренного мяса, словно огромные духовки на пирушке великанов. Можно еще мириться, когда, ожидая увидеть в комоде стопки аккуратно сложенного белья, ты обнаруживаешь в нем коричневатые, блестящие  от жира  сверточки с потрескавшейся аппетитной корочкой. Но как мириться с мебельным фургоном, в котором вместо диванов и кресел с обивкой из натуральной кожи, в десятки слоев нагромождены все те же колбаски, а в углу на тебя тупо смотрит крыса, не имеющая сил передвигаться из-за обилия съеденного.
  Я недооценил эффект молекулярной цепной реакции. "Сколбасницами" становилась не только кухонная утварь, но любая емкость, которую на какое-то время можно было превратить в более-менее герметично закрытый сосуд.  Это был крах моей славы и богатства.
  Колбаски сотнями грузовиков вывозились за пределы населенных пунктов. В каждой стране объявляли чрезвычайное положение. Города и поселки наполнились полчищами жирных крыс, боровоподобных бродячих псов и кошек. Люди пересаживались с автомобилей и автобусов на велосипеды, мопеды и мотоциклы, боясь на очередном перекрестке рассыпаться по салону кучей горячих, ненавистных, бездушных сосисок.
  Зловоние, распространившееся повсюду, сделало респираторы самым популярным товаром года, а за мою голову негласно назначена такая награда, что я бы с удовольствием и сам сдался, не противоречь это моим принципам самосохранения.
Впрочем, достать меня было, вряд ли кому под силу. К тому времени я уже находился на одном из секретных научных объектов под охраной нескольких сотен бойцов. В короткие сроки я должен был создать нечто такое, что могло бы преодолеть колбасную экспансию и обеспечить обществу прежнюю, спокойную и размеренную жизнь.
  Учитывая мой прежний опыт по молекулярному перестроению, я быстро нашел нужное решение и даже воплотил его в жизнь. Очередное изобретение при полевом испытании выдало вместо колбасок – добротную, прочную и вполне красивую глиняную миску. Это был прорыв! Теперь мне был известен алгоритм превращений.
Сотни ученых, трудившихся рядом со мной, с необычайным воодушевлением принялись за расчеты. Теперь я мог вздохнуть свободно. Кто знает, может этот колбасный кризис и есть тот самый переломный момент, который даст развитию цивилизации совершенно иное направление. Ведь теперь, судя по первым испытаниям, "зараженные" емкости смогут выдавать не только колбаски, но любую  вещь, на которую будут запрограммированы. Вы только подумайте – стоит только всунуть – да хоть в обычную коробку из-под обуви, первую попавшуюся ненужную вещь… да что вещь! Стоит насыпать в нее горсть песка, и – на тебе – шариковая ручка, заварное пирожное, туалетная бумага, или пачка дорогих сигар!
  И это всего за несколько недель работы. А в планах у меня уже было изобрести емкость, способную производить более сложную продукцию: часы, приемники, телевизоры и компьютеры. Уж теперь то я чувствовал себя действительно на вершине удачи и почета. Как подобное изобретение повлияет на нашу цивилизацию, трудно себе даже вообразить. Это будет рай на земле!
И вот тогда-то, когда я начал размышлять над абсолютным усовершенствованием "сколбасницы", мне в голову и пришла мысль, от которой в мозгу затикал часовой механизм начала апокалипсиса.
  Ведь дома – не важно, одноэтажные, многоподъездные, или небоскребы – это те же емкости, только с гораздо более протяженным периодом "обращения". И перед моими глазами всплыла картина городской многоэтажки, в которой ранним утром какого-нибудь понедельника, в квартирах стоит абсолютная тишина и по спальням, кухням и уборным разбросаны десятки и сотни колбасок, еще дымящихся, но уже не способных ни любить, ни радоваться, ни ссориться., ни проклинать правительство. Достаточно всего лишь закрыть все двери, окна и форточки.
  С минуту я стоял, словно соляной столб – жена Лота, увидевшая гибель Содома и Гоморры.
  А потом расслабился и подумал: пусть читают инструкцию. В которой черным по белому, латиницей, кириллицей, и иероглифами, должно быть написано: "Внимание! Категорически воспрещается закрывать форточки, двери и вентиляционные отверстия!"
  Делов-то.