Юность мушкетеров XL которая является всего лишь..

Глава XL
которая является всего лишь продолжением предыдущей

Когда жажда и голод были полностью утолены, друзья начали решать, что им предпринять дальше.

— Думаю, что самым разумным будет передохнуть часок-другой, а затем нанести визит к г-ну де Монтале, — предложил де Шарон. —  Ведь он еще наверняка ничего не знает о нашем помиловании.

— По-моему не плохая идея, — поддержал его д’Арамиц. —  Как вы полагаете, Порто?

— Согласен. Тем более, что я и сам собирался предложить вам тоже самое.
 
— Отлично! В таком случае встретимся через час во дворце де Монтале.

Пожав друг другу руки, друзья разбрелись по разные стороны.

Приблизительно спустя двадцать минут уже переодетый и отдохнувший де Шарон вышел из своей комнаты. Но прежде чем спуститься вниз и отправиться в конюшню, он решил на несколько минут заглянуть  к  д’Афону.

Тем временем граф безмятежно спал в своей кровати, освещенной тусклыми лучами света с улицы. Рядом с его кроватью сидел опечаленный Томас.

— Как он?  — шепотом спросил него де Шарон.

—   Пока без изменений, сударь, — опечаленно ответил Томас. —   Лекарь говорит, что это к лучшему, но мне почему то так не кажется. Да вы и сами можете видеть как плохо выглядит мой хозяин: лицо бледное,щеки осунувшиеся, синяки под глазами. Ах, господин граф, господин граф…

Де Шарон перевел свой взгляд на д’Афона, и к сожалению своему должен был с этим согласиться. Перед ним лежал уже ни тот неутомимый мушкетер, способный целые сутки не сходить с седла, а побледневший, изнуренный тяжелыми ранами молодой человек, который мог вполне сойти за неживого, если б только слабое дыхание не выдавало в нем признаки жизни.

Опускаясь на близстоящих стул, де Шарон не отрывая глаз глядел на друга.

— Г-н Лакан был у него сегодня? — спросил он.

— А он с тех пор  никуда  не уходил. Как принесли моего несчастного хозяина сюда, так  и просидел с ним всю ночь до  утра, пока его к больному не позвали.

В этот момент  дАфона внезапно закашлялся. Томас тут же к нему подошёл, приподнял его голову и дал испить чего-то из чаши.


Отпив из нее немного, д'Афон откинулся на подушку   и в противоположном конце комнаты увидел де Шарона. Некоторое время он глядел на него печальным и добрым взглядом, каким обычно смотрел в пору, когда был еще абсолютно здоров.

— Присядьте поближе, де Шарон, — сказал он, протягивая руку другу и говоря так слабо, что его слова едва можно было разобрать даже в полной тишине. — Так мне будет легче разговаривать  с вами.

Де Шарон исполнил просьбу графа и придвинул стул – боком к кровати.

— Вы хотите поговорить со мной о чем-то? — спросил провансалец.

— Нет, достопочтенный граф, -- возразил слегка смущенный де Шарон. -- Я просто хотел узнать, как ваше самочувствие. Ведь сегодня ночью вы лишились чувств.

— Не беспокойтесь,  милый друг.  Теперь все уже относительно в порядке, если  только не учитывать жуткую слабость... Однако, если я не ошибаюсь, у вас мрачный вид? Что-нибудь случилось?

— Нет, — ответил де Шарон. — Право слово, нет. Вам показалось.

— Показалось! Ну, что ж, в моем состоянии, такое  вполне может быть. И тем не менее я  не советую вам ничего скрывать от меня. Ведь я, хоть и раненый, но пока ещё живой, и могу вам предоставить  помощь в случае надобности. Итак, вас что-то  огорчило, не так ли?

— Нет, дорогой друг, ровным счетом нет.

— Ну, что ж, пусть будет так, —  осторожно вздохнул провансалец: боль от ран была настолько ощутима, что не позволяла ему даже набрать  полной грудью воздух. — Однако это хорошо, что вы зашли: я должен вам  рассказать кое-что: вы ведь помните леди Персис?

-- А.., та прекрасная рыжеволосая женщина, от которой я едва унес в свое время ноги, конечно помню! Такие люди как она,  не скоро забываются.

--  Да, дорогой друг, она вас тоже судя по всему не забыла, и  из-за боязни,  что вы выдадете ее тайну,  решила вас изнечтожить при помощи Мезонфора.


— Вы это знаете на верняка? — спросил  взволновано де Шарон.

-- Да,  я  стал невольным свидетелем того, как накануне  страшной ночи заговора, Мезонфор отчитывался перед перед этой женщиной: он клянясь, что на этот раз ему удастся вас уничтожить.

Де Шарон побледнел.

-- Именно эта информация дала мне возможность прийти к вам на помощь и позвать де Порто и д'Арамица.

-- Вы в который раз спасли мне жизнь, д'Афон. Я запомнил эту драку до конца своих дней.

-- Полно, де Шарон, не я один спасал вас.

Де Шарон не вольно помрачнел.

— Но где теперь леди Персис? — спросил он.

— О! О ней вы можете не беспокоиться. По крайней мере пока она в Шатле.

-- В Шатле? — удивился де Шарон.

—  Да, — подтвердил д'Афон, — в моем присутствии г-н кардинал приказал затачить ее в эту крепость.

— Так вот значит за чем вы решили вернуть бумаги кардиналу.., — догадался де Шарон.

— Да, именно с этой целью. Что-то мне подсказывало, что последний ваш арест не обошёлся без ее вмешательства.

— Спасибо вам за все, д'Афон.


— Полно, де Шарон, полно; главное, что все обошлось. Однако, несмотря на то, что леди Персис находится под стражей уши лучше держать востро... тем более теперь, когда приближается время...

— Время! Какое время? — не понял де Шарон.

— Ах, простите, милый друг. Все это из-за  подступающей слабости, по милости которой я иногда начинаю заговариваться и нести невесть какой вздор. На чем я остановился?

— Вы сказали, что несмотря на то, что леди Персис под стражей нужно быть на стороже.

— Да, да, совершенно верно, — продолжал д'Афон, проведя по влажному лицу рукой. — Ах, что-то мне становится душно... Томас, приоткрой немного окно, здесь явно не хватает воздуха.

Томас беспрекословно повиновался. Секунду спустя в комнату повеяло холодом.

— Вот, теперь гораздо лучше, — свободнее задышал граф.

—  Мне кажется я вас уже прилично утомил, достопочтенный д'Афон, — проговорил де Шарон. -- Поэтому, мне думается, что вы  на меня не сильно обидитесь, если я вас оставлю.

— Конечно, дорогой друг. Если вам нужно идти, не стесняйтесь...

— Мы решили нанести  визит г-ну де Монтале. Вот уж право он удивится, когда увидит нас не в преисподней, а у себя в кабинете.

— Да, мне думается он будет рад этой встречи. Ну что, де Шарон, не смею вас задерживать. Ступайте.


Еще раз поблагодарив д Афона  бургундец спустился вниз, вышел во двор и направился к конюшне.

Там, среди привязанных скакунов, он увидел  свою лошадь. Но как она здесь оказалась? Ведь накануне  страшной ночи он оставленную ее на улице Фосье. И тут де Шарон с нежностью вспомнил о Глюме:

«Мой добрый, Глюм! Даже мертвому хозяину ты остаешься верен. Впрочем, не так уж я и мертв, если еще рассуждаю».

Улыбнувшись своим мыслям, молодой человек надел седло на свою лошадь. Затем он взял ее под узды, вывел через открытые двери во двор, вскочил на нее и вскачь помчался к резиденции  Монтале.

Оказавшись на улице Вьё Коламбье, лошадь, знавшая уже дорогу, чуть сократила шаг, и по мере приближения ко дворцу, все чаще замедляла ходьбу.

   Вскоре де Шарон поравнялся с белокаменным красивым зданием, служившим одновременно и домом и приемной господина де Монтале, где,  увидел своих друзей, которые также как и он, прибыли к третьему часу.
 
Спешившись, мушкетеры впервые сожалели об пропавших слугах. Ведь раньше те стерегли лошадей, а сейчас их приходилось оставлять на свой, как говорится страх и риск.

Привязав лошадей к коновязи, д’Арамиц де Порто и де Шарон поднялись по парадной лестнице в резиденцию.

По пути им не раз приходило останавливаться, так как любопытные мушкетеры снова и снова бросались к ним с назойливыми расспросами и удивленными восклицаниями. Но вот наконец по широким светлым коридорам они прошли через оружейную комнату и приблизились к белоснежной двери на позолоченных петлях.               
Им тут же отворили дверь, что вызвало негодованием у г-на капитана-лейтенанта, который был в ту пору чем-то занят. Подскочив, как ужаленный, он хотел было прикрикнуть на нарушителей его покоя, но при виде д’Арамица де Порто и де Шарона, в одночасье смягчился.

—   Входите, входите, господа, прошу вас, — проговорил неожиданно он:  — Я вас давно дожидаюсь.

 Де Порто д’Арамиц и де Шарон с удивлением вошли в зал и отвесили почтительный поклон.

— Мы просим прощения, капитан,— первым заговорил де Шарон, — за то что заставили себя  ждать, ибо мы не предполагали, что вы уже осведомлены о нашем помиловании,
 
— Да, господа,  — ответил де Монтале, — я был  в приемной короля когда Ришелье  сообщил эту новость. И должен вам заметить, что вам повезло. Неслыханно повезло! Будет ли удача также верно сопутствовать вам и далее, кто знает. Поэтому считаю своим долгом попросить вас не рисковать своими жизнями, дети мои.

Сказав это, капитан опустил голову, верно для того, чтобы скрыть от посторонних глаз свои предательские слезы.

Немного помолчав, он снова вопросил:
— Как самочувствие д’Афона? Я слышал, что невзирая на тяжкие раны он вел себя на аудиенции довольно-таки бодро.

— Да, ваше сиятельство, — ответил д’Арамиц. — Но едва мы вышли из дворца, наш друг лишился чувств, и вплоть до самой гостиницы он то и дело приходил в себя и вновь терял сознание.

— Перед тем как отправиться к вам, — дополнил де Шарон, — я был у него, и к сожалению нахожу, что самочувствие его оставляют желать лучшего.

— Прискорбно слышать, господа, — повторил вслед за де Шароном г-н де Монтале. — д’Афон – один из лучших моим мушкетеров, и мне бы право не хотелось его потерять.

—   Он выживет, капитан! — воскликнул де Шарон с такой уверенностью, что все его друзья и сам де Монтале, в которых постепенно угасали частицы надежды, вспыхнули в них с новой силой. — Бог не допустит его смерти, тем более что Он, как никто другой знает, по чьей вине страдает наш друг.

— Что ж, — проговорил капитан с обнадеживающей улыбкой. — Будем на это надеяться. Ну а пока, господа, не смею вас больше задерживать. Завтра, в восемь часов, я буду ждать вас на экзерциции.   

Мушкетеры попрощались с капитаном, вышли на улицу и под общий крик восхищения сослуживцев, сели на коней.
На этот раз они решили отправиться в « Золотую подкову», где так любил проводить время господин де Порто.

Это был тот самый день, когда до Франции дошли вести о начале войны за Мантуанское наследство.  Город был возбужден известием, полученным из Испании.
Мушкетеры проехали по улице Старой голубятни и только успели свернуть налево и миновать перекресток Алого креста, как внезапно лошадь де Шарона встала как вкопанная.

— В чем дело, де Шарон? — с удивлением спросил д’Арамиц, тоже осадив свою лошадь.

— Глюм! — вместо ответа воскликнул бургундец и, глядя куда-то вперед, приподнялся на лошади. — Глюм, черт меня подери!

Де Порто и д’Арамиц тоже поглядели в туже сторону и увидели на углу улице Гроба Господня покачивающегося из стороны в сторону покачивающегося из стороны в сторону слугу.

Он шел небрежной ленивой походкой, сжимая горлышко бутылки и пел какую-то очень занудную песню. Но услышав свое имя, он тут же остановился, выпил из горла вина и повернул свое лицо к кликающему его мушкетеру.

 — Господин де Шарон,  — выдохнул пораженный Глюм и выпустил из рук бутылку.   — Нет, нет, нет, нет, нет, все это должно быть пьяный сон или бред. По-видимому, я сегодня слишком много выпил хереса.

Он тут же зажмурил глаза, с учетом того, что когда он их откроет снова, видение, как утренней туман тотчас же развеется в воздухе. И каково же было его изумление, когда ведение ни только не развеялось, но и как будто стали больше ростом.

— Глюм! — окликнул его в третий раз де Шарон, подъезжая на лошади. — Глюм, ты что не узнаешь меня?
 
— Ну что вы, г-н де Шарон. Как же я могу вас не признать.

Убедившись, наконец, что перед ним не призрак а живой и здоровый хозяин, Глюм бросился к нему  и разрыдался.
—   Ну полно, Глюм, перестань, — пытался успокоить его бургундец.

Глюм же, восхищенный встречей со своим господином и смягчившийся виными парами, располагающим к нежным чувствам, расцеловал руку и даже ногу г-на де Шарона, крикнул что-то нецелесообразное, что привело мушкетеров в неописуемый восторг.

 — Послушай, дружок, — обратился к нему д’Арамиц.   — Ты случайно не видел наших лакеев.

— Конечно видел, сударь, — с улыбкой ответил Глюм. — Я только что от них иду.

 — Так где же они? — поинтересовался де Порто.
— В кабачке «Золотая подкова». Мы там пили за ваш упокой.

— Ну это вы слегка поторопились, — засмеялся де Шарон и обратился к друзьям: — Не так ли, господа?

Те в ответ радушно рассмеялись.

  — Ну что ж, Глюм, придется тебе возвратиться обратно, дабы исправить свою оплошность.

— То есть как? — спросил с удвоением Глюм, и озадаченно приложил кончик пальца к губам.

— Как как, сесть на круп моей лошади, отправиться обратно в трактир,  и там со своими друзьями выпить за наше здоровье.

— О! это я с удовольствием! — Глюм тотчас устроился за спиной у хозяина, ухватился руками его туловища.

И они уже все вместе помчались в «Золотую подкову».