Вечер

Из книги «Лавочка под окном» (готовится к печати)



– Когда я умру… О, когда я умру!
– Ты чего это помирать собрался?
– Да не собираюсь я помирать. Я песню пою. Это Галич написал…
– Галич написал: «Когда я вернусь…»
– Ну, может быть. Я уже и не помню. Только вот, он всё пел «когда я вернусь», а так и не вернулся.
– Время было такое. Не все возвращались… А ты заканчивай своё «когда я умру»…
– Почему? Мы ведь уже не дети. В нашем возрасте вполне резонно задавать себе подобный вопрос.
– Слушай, что за минорное настроение? У тебя болит что-то?
– У меня всё болит.
– Ну, это понятно. Чай, не мальчик. Я спрашиваю: что-то стало хуже?
– Да нет, всё, как всегда…
– Ну и заканчивай тогда своё нытьё! «Когда я умру…» Все мы когда-нибудь умрём. Галич недоделанный!
– Ладно, ладно – молчу…

Они замолчали. Что-то бормотал телевизор, гудела стиральная машина, да за окном из последних сил всхлипывала оравшая весь вечер сигнализация какой-то машины…

– Ты чего молчишь?
– Я не молчу. Я думаю.
– И о чём это, интересно, ты так усердно думаешь?
– Да так. О разном. Вот, например, если бы Галич дожил до сегодняшних дней, он бы вернулся в Россию?
–  Галич в 1918 году родился. Даже, если бы он дожил до сегодняшних дней, то вряд ли куда-то поехал.
– Это, конечно, да. А остальные?
– Кто – остальные?
– Ну, те, кто уехали?
– Кончай ерунду говорить! Знаешь, сколько их уехало? И далеко не все по идейным мотивам. Некоторые – за лучшей долей. Некоторые – просто сбежали. А некоторые…
– Что – некоторые?
– Уехали, потому что – уехали. Чего это тебя так волнует? Намылился, что ли, куда?
– Куда мне мылиться на восьмом десятке? Разве что в магазин, за хлебом.
– Вот и молчи. И, вообще: у тебя что – другой темы для разговоров нет?
– Другой нет.
– Вот и молчи тогда!

Они опять замолчали. По телевизору крутили рекламу, и она выключила звук. Сигнализация за окном смолкла: очевидно, аккумулятор окончательно сел. Стиральная машина, издав финальную дробь, выключилась.

– Развесь бельё. Пожалуйста.
– Сейчас, только докурю.
– Ты стал много курить. Это вредно.
– Ага, скажи ещё, что я гроблю своё здоровье. Что с такими темпами я до старости не доживу.
– Не передёргивай! Курить всё равно вредно.
– В нашем возрасте всё вредно. Курить вредно, пить вредно, есть вредно, дышать вредно…
– Ну, вот! Опять завёл свою шарманку. Кто же виноват, что мы не вечны? Что все мы стареем? И что болячки цепляются, какой бы здоровый образ жизни мы ни вели… Ты куда?
– Пойду, бельё повешу. Сама же просила.
– Ааа…

– Ты простыни только пополам складывай. Места хватит.
– Не учи учёного. В первый раз что ли? Ты лучше скажи, что у нас сегодня на ужин?
– Макароны остались с обеда. И котлета. Будешь?
– Буду. А тебе?
– А я салатик доем. У меня с утра салатик остался. Только вот хлеба мало…
– Сходить в магазин?
– Да ладно. Куда идти на ночь глядя? Завтра сходишь.
– Завтра, так завтра. А то могу и сходить.
– Завтра. Садись за стол, я разогрела…

Реклама кончилась, и герои какого-то сериала на экране телевизора опять спорили о смысле жизни. В тишине, наступившей после окончания работы стиральной машины и молчания умершей сигнализации, их диалоги слышались более отчётливо, и потому казались ещё более нелепыми.

– Ты чего опять молчишь?
– А о чём говорить-то? Об этом – нельзя. Об этом – ты не хочешь. О чём, спрашиваю, говорить-то?
– Да ладно. Говори, о чём хочешь. А то – тоскливо как-то. Или уж, пой. Только не молчи…
– Вот, это другое дело. А то: то – не так, это – не этак…
«Когда я умру… А когда я умру?..»