День огня

    «День Огня»

- Орсс, - прошипела она и повернулась ко мне, - что-то не так. Тебе не кажется?
 Ини красивая. Я всегда это знал. С самых, извините, яиц, о которых мало что сохранилось в моей дырявой, как говорит мама, памяти. Но я помню Ини еще маленькой, неуклюжей. Вечно на меня падала. И смеялась до колик. Я боялся, задохнется от смеха – прям, закатывалась, не могла дышать. Только глаза расширялись и расширялись. Ини была смешной и красивой. Я боялся, что она когда-нибудь лопнет от смеха, но всегда хотелось видеть, как она смеется. А мама говорила, что это нормально, девочки всегда веселее мальчиков, а смех развивает легкие, так что, пусть…. Она так и говорила:
- Пусть.
 С тех пор прошло уже немало – целых четыре круга. Ини оказалась не только красивой, но и умной, умнее всех. Она уже два круга обучает малышей разным наукам, хотя сама еще не доросла. В смысле, не дозрела. Ну, чтобы своих завести. А я хоть и больше ее, а к наукам равнодушен. Мама говорит, что у меня талант охотника…, если б она видела, как меня чуть не сожрали мерзкие кирики…
- Ты слышишь меня? – Ини приблизилась, бесцеремонно вмешиваясь в мои воспоминания.
- Да, слышу. Каждый раз что-то не так. Не так, как вчера, как сегодня, - я иногда бурчу. Чтоб не донимала своими умными вопросами.
- Не выдумывай! Ты знаешь, о чем я говорю. Посмотри наверх!
 Она была права – я знал. Не потому что умный, а потому что даже дурак не мог этого не знать. Я об этой желтой точке, которая висела над головой уже несколько ночей, с каждым Светилом  становясь все больше и больше. Сейчас точка была уже величиной с дневное Светило. Может, чуть меньше.
- Ты о Глазе?
- Как ты догадался? – В ее словах слышался яд насмешки, - Конечно, о нем! Я прочитала все записи – в них нет ни одного упоминания о Глазе. Я хотела поговорить с Ил, но ее не было. 
- Я слышал, что Глаз облетит нас и полетит дальше, - откровенно говоря, я, скорее, сам так думал. Но кто-то тоже что-то такое говорил. Сейчас и не вспомню, кто.
- Нет, - Ини тряхнула головой, - из-за своей тяжести Глаз Змеи упадет на нас. Если только…
- Если что? – Мне стало интересно, хотя все эти законы и науки давались мне с таким трудом, можно сказать, и не давались вовсе.
- Долго объяснять. 
- А ты попробуй. Вдруг получится?
 Ини посмотрела на меня своим странным взглядом, по которому я никогда не мог понять, что она хочет сказать. До тех пор, пока не скажет.
- Светило.
- Что, Светило? - Ее объяснение показалось вдруг смешным.
- Оно может отогнать Глаз. Или поймать.
 Смеяться расхотелось. Я удивленно посмотрел в небо, пытаясь представить, как Светило будет отгонять или ловить Глаз. Ничего не получилось. Мама говорила, что недостаток моего воображения вполне компенсируется другими качествами, но какими именно, я и сам не знал. Может, она так говорила, чтобы просто не обижать меня?
- И как? Это же… Светило! Оно только и может, что светить или не светить!
- Иногда ты такой дурак, Орсс! – Ини раздраженно тряхнула головой.
 Ей это тоже шло, быть раздраженно-несчастной. Мне даже захотелось подразнить ее еще немного, но я не стал этого делать и просто сказал:
- Сама ты…, понятно?!
 И пошел от нее. Ини красивая, очень красивая. И умная, но у меня тоже есть гордость. В конце концов, я старший в семье (если не считать мамы), а из взрослых мужчин, так вообще – я да братец Тир. На нас лежат заботы по охране, добыче пропитания, да и мало ли еще какие предстоят дела в нашем опасном мире! А все эти Глаза, Змеи, Светила – пусть Ини забавляется, ей и это идет.
- Орсс!
 Я обернулся. Ини стояла в нескольких шагах от меня, по-прежнему глядя в небо. Скорее всего, она даже не заметила, что я отошел.
- Что? – Я остановился, и не думая возвращаться к ней. Пусть сначала извинится за дурака.
- Смотри! – Она указывала на Глаз Змеи, который стал чуть больше. Или мне показалось?!
- Ну, смотрю. Куда смотреть-то?
- Там, за Глазом, видишь?
 Я всегда считал, что у меня отличное зрение, но в этот раз я не увидел ничего, что могло бы меня заинтересовать или удивить. Все как всегда, только Глаз чуть больше чем вчера.
- И что там?
- Хвост! Ты видишь его?! – Ини была возбуждена.
- Ну и что? У каждой змеи есть хвост. Или ты этого не знала? – Мне показалось, я здорово поддел ее.
- Орсс, вчера его не было! Вчера это был просто Глаз! – Она повернулась ко мне.
 Красивая она, что тут скажешь!
- Ну и что? У маленького Триса тоже вчера глаз не было видно, а сегодня уже открылись, и все видят, что они у него зеленые.
- Причем здесь Трис?! Ты что, не понимаешь?! Змея стала больше, и теперь виден даже ее хвост…
 Я перебил ее.
- И что с того?
 Она сделала несколько шагов, приближаясь ко мне своей грациозной походкой.
- Когда ты смотришь отсюда на реку, она тебе кажется маленькой, да?
 Я взглянул на виднеющуюся узкую блестящую ленту, вьющуюся между камнями далеко внизу, кивнул головой:
- Ну…
- И тебе кажется, что ее запросто можно перешагнуть, так?
- Я знаю, что ее не перешагнуть.
 Меня не так просто подловить. Я бывал у этой реки сотни раз, и знаю, какая она широкая и быстрая. Однажды, правда, это было очень давно, когда я был почти таким же маленьким, как Трис, ну, чуть побольше, я едва не утонул в ее водах. И если бы не старый…
 Ини вновь перебила мои воспоминания:
- А если бы ты не знал, что она такая большая, ты, ведь подумал бы, что ее можно легко перешагнуть, так?
 Я попытался представить себе то время, когда ничего не знал о реке, о живущих за ней проклятых шаках, для которых мы, ктархи, просто лакомые куски мяса. Да, возможно, она права – в то время я мог подумать что угодно, я был маленьким и неразумным, как Трис. 
- Наверное, - я не мог не согласиться с ней, ведь это была правда, а мама учила никогда не обманывать своих.
- Ну, вот, - Ини явно была обрадована моим признанием, - а когда ты стоишь рядом с рекой, она кажется огромной.
- И что это значит?
- Ты что, издеваешься?! Или все-таки дурак?!
- Ну, ты, поосторожней там! – Помолчал, глядя на нее и понял, что Ини ждет вопроса, - И что это значит?!
- А то, что на расстоянии все кажется маленьким, а когда становится большим, значит, оно приблизилось!
 Я снова посмотрел на реку, на Глаз, на Ини. Похоже, она была права, но я и так это знал. Например, видишь вдалеке кусты Чани, с нежными и сочными плодами и листьями или траву Хо, от которой хочется прыгать и скакать и кажется их так мало, что одному не хватит. А подойдешь поближе, так их столько, что могут наесться все и еще останется.
- Ты хочешь сказать, хвост появился, потому что Змея стала ближе?
- Наконец-то! – Ини улыбнулась своей красивой улыбкой, - Дошло!
- Я и так это знал!
Она не обратила внимания на мои слова.
- Завтра Змея станет еще больше, а еще через какое-то время, она закроет и Светило, и небо!
 Я не понимал, чем это может грозить. Ну, закроет, а когда улетит, снова откроет – сама ведь говорит, что с приближением все увеличивается, а с удалением, наоборот, уменьшается. Ини словно читала мои мысли:
- Если Змея подлетит слишком близко, она уже не сможет улететь, и упадет на нас! Теперь понятно?!
- Допустим, упадет, и что? Мы спрячемся где-нибудь, вот и все! – Я еще раз посмотрел на Глаз Змеи - кажется, он стал больше. Или это из-за слов Ини?
- Где спрячемся?
 Вот тут я и выдал.
- Есть одно место, у Больших камней, - я наслаждался, глядя в ее большие красивые глаза, с удивлением смотрящие на меня, - там можно укрыться. А вход такой узкий, что ни один шак не пролезет.
- Где это? – Кажется я, наконец, заинтересовал ее.
- Там, - я мотнул головой в сторону реки и больших камней за ней, - за рекой. Огромная пещера и там есть вкусный мох. Я такого даже не пробовал. И грибы разные. И вода. Правда, холодная очень.
- Пошли, - Ини легко скакнула в мою сторону, - покажешь.
- Сейчас?! – Я был слегка удивлен ее напористостью.
- Никто не знает, сколько осталось времени, нужно торопиться! – Ини слегка дрожала, но ей это шло (как и все остальное), - Пошли, не стой, как пень!
 Ну, вот, опять оскорбления! Что за дурацкая манера! Нельзя просто попросить?!
        _______________________________________________

 До реки мы добрались быстро – а чего нам? Молодые, ноги сильные не то, что у старой Ил. Та вообще старается далеко не ходить, чего-то у нее похрустывает. Удивительно, как вообще ходит – она же такая старая, что и сама, наверное, не помнит, сколько кругов прожила.
 Возле реки я вспомнил слова Ини о том, что с расстоянием предметы уменьшаются, и вновь удивился, как легко она все это понимает и объясняет. Про себя подумал, а говорить не стал. Я посмотрел, как она осторожно ступила в быструю и холодную реку, и сразу же выскочила обратно на берег.
- Холодная!
 Ини смотрела на меня, а я ликовал. Внутренне, конечно.
- Я знаю, где можно перейти по камням.
 Мы побежали вверх по течению до поворота, где река текла быстрее. Зато здесь, поперек русла лежали огромные валуны, обычно скрытые под водой. Но сейчас не сезон дождей и река намного ниже, чем в те дни, когда дожди идут целыми днями, заливая все вокруг, затапливая берега и добираясь даже до нашего холма.
 Валуны выделялись над поверхностью реки, поблескивая неровными, мокрыми от брызг краями. Я мотнул головой:
- Я первый, ты за мной. Постарайся не свалиться в воду – здесь глубоко и течение сильное.
- Ладно, - иногда она бывала послушной, и в эти редкие минуты мне хотелось простить ей все обидные слова в мой адрес. Сказанные и не сказанные.
 Я осторожно ступил на первый камень. Твердый, с удобной широкой поверхностью, он был единственным таким из всех прочих валунов, вразброс лежащих в реке. Я сосредоточился на ближайшем камне и прыгнул – приземление оказалось удачным. Следующий  был ближе и, немного бравируя перед Ини, я прыгнул на него почти сразу, не примериваясь. Еще прыжок, еще, еще. Я остановился и оглянулся назад, наблюдая, как она, в точности копируя мои действия, прыгает с камня на камень и мне стало радостно за нее – легкости ей было не занимать.
 Следующий камень был еле виден над поверхностью, и я постарался выбросить из головы посторонние мысли, сосредоточившись на расстоянии и маленькой площадке, на которой едва могли уместить мои ноги. Мама говорила, что широкие ступни и толстые пальцы у меня от отца, которого я никогда не видел - говорили, что он погиб, сражаясь против трех шаков, и даже убил одного из них. Правда, есть еще мой толстый братец Тир, у которого и пальцы толще и сам он больше меня, но он вообще был самым большим из всех ктархов, которых я видел, неизвестно, в кого уродился…
 Левая нога приземлилась точно в центр омываемого волнами камня, а правой я угодил в воду, нащупав где-то там скользкую, но все же твердую поверхность. Толстые и сильные пальцы изо всех сил ухватились за маленькие неровности валуна, удерживая меня в вертикальном положении.
- Ини, - я обернулся, чтобы предупредить ее, - осторожнее, здесь очень скользко.
 Она была недалеко от меня и все видела. Следующие три валуна я одолел играючи и, не останавливаясь ни на одном, соскочил на усыпанный гладкими камушками берег. Ини готовилась прыгнуть на тот самый скользкий валун, и я невольно затаил дыхание, глядя, как она примеривается. Наконец, она прыгнула. Ей не хватило совсем немного, чтобы точно попасть хотя бы одной ногой на скрывшуюся под волной поверхность скользкого валуна. Я видел, как она ударилась грудью об камень и мое сердце, сначала замерев от страха, что ее сейчас унесет быстрое течение, едва не выпрыгнуло из груди от радости, когда я увидел, что ей удалось ухватиться за что-то под водой и, с трудом, но удержаться на месте. Ини выбралась из воды, отдышалась и проделала оставшийся отрезок пути без приключений.
- Ты как? – Я с сочувствием смотрел на нее, но она рассмеялась, породив сомнения на тему, а не стукнулась ли наша умница головой.
- Нормально. Вода только очень холодная, - она отряхнулась и, победно оглянувшись на реку, снова повернулась ко мне, - Ну, чего стоишь? Показывай свою пещеру.
 До пещеры еще надо было добраться. Сначала вверх по каменистому склону высокой скалы, похожей на присевшего бороха, потом вниз, по узкой и такой же каменистой тропе, зажатой с двух сторон огромными скальными породами, между которыми я едва не застревал своим широким туловищем. Тропа закончилась у самого основания скал, и я остановился. Ини вертела головой в разные стороны, пытаясь увидеть вход в пещеру, но я не стал ее мучить и, напрягшись, столкнул большой камень. Сдвинувшись, он открыл узкий вход вниз под скалу.
 Надо было видеть ее удивленные (и такие красивые) глаза, которыми она смотрела то на вход в пещеру, то на меня. Наконец, когда удивление немного прошло, Ини сделала маленький шаг вперед, но я опередил ее.
- Давай, сначала я, а то…
- А кто там может быть? – Она пыталась разглядеть в темноте входа кого-то, кого можно опасаться но, естественно, ничего не увидела.
- Мало ли, - туманно ответил я, и первым втиснулся в узкий вход.
- Ладно, - согласилась Ини, хотя могла этого и не делать – я уже был внутри.
 Мы, ктархи, обладаем неплохим зрением и, что особенно важно, можем видеть в темноте почти как при свете. Поэтому опасная для теплых тварей тьма кажется нам вполне естественной и не причиняет никаких неудобств. Нужно лишь прикрыть на мгновенье глаза, чтобы переключить зрение и все. Что я и сделал.
 Пещера уходила вниз. Не очень круто, но камни были влажными и скользкими, а шанс свалиться и сломать себе что-нибудь был достаточно велик, поэтому я спускался осторожно. Будь я один, просто сбежал бы – и пещера, и эта скользкая тропа были мне знакомы, бывал здесь не один раз. Но присутствие Ини, которая только что чуть не утонула в реке, не рассчитав расстояния и своих сил, вынуждало осторожничать, подавая ей пример. Ини молча сопела у меня за спиной, аккуратно ставя свои длинные, но тонкие ноги на скользкие, норовящие выскочить из-под нее камни.
 Спуск продолжался не очень долго и вскоре сменился ровной, мягкой площадкой, сплошь поросшей мхом и белесыми грибами. Ини внимательно оглядывала пещеру, не высказывая пока никакого мнения. Я прошел вперед, где журчал небольшой, но очень холодный родник и обернулся, поджидая заглядевшуюся подругу.
- Орсс, - эхо несколько раз повторило мое имя, искажая ее голос до неузнаваемости, - почему ты молчал?
- Когда? – Я удивленно посмотрел на нее, прислушиваясь к своему глухому повторению.
- Почему ты не говорил об этой пещере?
- Не знаю, - ответил я с небольшим запозданием и задумался: действительно, а чего? Ответа не было.
 Ини подошла вплотную, уставившись на меня чуть поблескивающими в белесой темноте глазами.
- И давно ты знаешь о ней?
- Да не очень. Как-то забрел сюда, увидел вход и спустился. Кстати, попробуй мох – у него такой необычный вкус.
 Она опустила голову, следуя моему примеру – мох был сочным, и обладал очень странным но, тем не менее, приятным вкусом.
- Да, действительно вкусно. А она большая?
- Не знаю, я далеко не заходил, но за родником она еще шире и выше. И есть какие-то проходы. Возможно, там другие пещеры, а может, и нет.
- Пошли, - Ини выпрямилась, посмотрела на меня, - посмотрим что там.
 А там была большая площадка, на которой могла уместиться не только наша семья, но и все остальные ктархи, которых я когда-либо видел. И еще осталось бы. От большой пещеры в три разные  стороны уходили кривые, с не очень высокими сводами проходы. Мы вошли в ближайший. Я старался не делать широких шагов и идти рядом с ней – кто знает, что ждало нас за следующим поворотом….
 Вскоре проход сузился и с боков и сверху, а мы не могли ни продвинуться вперед, ни повернуться. Не ожидавшая, что я застряну, Ини ткнулась мне в спину. Я подумал, что готов останавливаться еще и еще, чтобы почувствовать ее прикосновение, но вслух сказал другое:
- Все, поворачивай – дальше хода нет.
- Не может быть! – Возразила Ини и, как всегда, была права.
 Проход, конечно, был, но его ширина была слишком мала для наших тел, и я, чуточку разозлившись, повысил голос:
- Тогда попробуй, обойди меня!
 То ли тон мой был убедителен, то ли слова, но я почувствовал, что она стала сдавать назад.
 Мы выбрались из прохода. Я взглянул на нее – она казалась немного уставшей.
- Может, вернемся?
 Тряхнув головой, и оглядевшись по сторонам, Ини ответила:
- Нет. Давай попробуем пройти здесь.
 И указала на следующий ход. Она очень упрямая. Я прислушался к журчанию воды, к далекому и гулкому стуку падающих где-то капель и кивнул головой.
- Если ты не устала…
- Устала, - неожиданно призналась Ини, - но думаю, необходимо все здесь проверить, прежде чем приведем сюда остальных….
       _______________________________________________

 К своим мы вернулись поздно ночью, исследовав еще один проход, который заканчивался тупиком. В третий не пошли, надо было успеть затемно, ведь всем известно, ночь – время врагов. Вышли на берег реки и, взглянув на сверкающую в заходящих лучах Светила ленту, были немного удивлены - за то время, что мы находились в пещере, уровень реки опустился очень сильно, и обратная переправа оказалась намного удачнее – никто не свалился в воду, и даже ноги намокли самую малость. В какой-то момент показалось, что на скале, от которой мы только что убрались, мелькнула чья-то большая тень, неприятно похожая на силуэт шака, но это могло быть игрой моего слабого воображения. Подумав, я не стал пугать Ини. Шаки были слишком большими и неповоротливыми, чтобы взобраться на такую крутую скалу и плохо видели ночью, так что, вряд ли это мог быть кто-то из них.
 Ини всю дорогу поглядывала на небо, точнее, на висевший рядом с ночным Светилом Глаз Змеи, и несколько раз даже останавливалась, всматриваясь в него. Я тоже посматривал – Глаз явно стал еще больше. Конечно, это мог быть и обман зрения, ведь днем мы сравнивали его с дневным Светилом, которое больше ночного, но я привык доверять Ини. Она ведь умная…
 Мама накинулась на меня так, словно я пропадал всю жизнь.
- Ты где был?! Ты что, совсем ум потерял?! Мало что сам ушел неизвестно куда, так еще и бедную девочку потащил за собой!
 Вот так всегда. Чтобы ни случилось, а Ини, несмотря на то, что она не родная дочь, всегда «бедная девочка», а я виноват. Я недовольно пробурчал что-то несвязное и замер от удивления. Собственно было от чего.
- Ма, он не виноват, - усталым голосом произнесла Ини, - это я его заставила.
- Ты?! – Удивление мамы было неподдельным.
- Да, мы ходили на тот берег.
 Мама по очереди оглядела нас суровым взглядом, и я даже подумал, что сейчас она ее отчитает. Но ошибся.
- Бедная девочка! Что он такого наговорил, что заставило тебя идти туда? Ты же знаешь, тот берег очень опасен! – Мама была в своем репертуаре.
- Мы были в пещере, в скале, что за рекой, - тем же уставшим голосом произнесла Ини, - в ней можно укрыться.
- Укрыться?! – Мама была удивлена, и я получил немало удовольствия, глядя на ее замешательство, - От кого, деточка?
Ну, конечно, деточка!
- Ма, Змея все ближе и нам надо перебраться в пещеру, - Ини посмотрела на меня, и я уловил в ее взгляде…. Нет, наверное, показалось.
 Мама задумчиво посмотрела на меня, снова взглянула на Ини и, вздохнув, произнесла:
- Сегодня приходила Ил, тоже говорила о Змее. Она думает, что никто не спасется. Совсем из ума выжила, бедная!
 Вот это да! Старая Ил приперлась из своего убежища, из которого не выходила, даже если была голодна – ее ноги еле держали громоздкое, тяжелое тело. Я не удержался от вопроса, точнее, трех:
- Откуда она это знает? Ей Змея это сказала? А может, Светило шепнуло?
- Помолчи, Орсс, - одернула меня мама, - Ил прожила больше всех нас вместе взятых, и не тебе смеяться над ней.
- Что еще она сказала? – Глаза Ини горели, но я не мог понять отчего.
- Она принесла вот это, - мама нагнулась и подняла лежащий в углу большой камень.
 Я был удивлен. Мало того, что сама добралась до нашего жилища, так еще и притащила огромную каменюку, которую и мне было бы тяжело нести. А уж чего-чего, силы во мне хватало.
- Что это?! – Ини даже привстала, чтобы разглядеть камень.
- Не знаю, - мама ласково посмотрела на Ини, - Ил сказала, чтобы я показала его тебе. Она очень расстроилась, что тебя не было, - мама метнула на меня гневный взгляд, но я не испугался. Даже не расстроился. 
 Ини подошла к маме, я тоже – любопытство одолело. Присмотревшись к камню, я с удивлением заметил на нем выбитые чем-то линии, которые складывались в странный рисунок, похожий…, похожий на летящий Глаз Змеи!
- Глаз Змеи! – Прошептала Ини, водя когтем по углублениям.
 Мама всунула тяжелый камень в мои руки.
- Держи, а то он очень тяжелый.
 Да уж, камушек был что надо! Я еще раз подивился, про себя, конечно, безумию старой Ил, решившейся на такой героический поступок. Если на мгновенье, всего лишь на одно мгновенье представить, что она не безумна, то к ее словам стоило бы прислушаться. Мой коготь уперся в какую-то ямочку, и я перевернул камень. Ини стояла рядом и во все глаза разглядывала странные прямые полосы, расходящиеся в разные стороны от одной точки. Я пытался представить себе, что бы это могло значить, но честно, не мое это, разгадывать чужие тайны. Ини молчала, водя когтем по полосам. Мама тоже молчала, возможно, ожидая, что скажет Ини, а возможно ей просто нечего было сказать. Ну, и я молчал – просто не знал, что тут можно сказать, и боялся ляпнуть что-нибудь невпопад.
- Ил права, - наконец промолвила Ини, - если Змея упадет, никто не спасется.
 Я хотел съязвить, что-то в духе «а вы случаем не родственники», но благоразумно удержался от сомнительной шутки.
- Вот, смотрите, - коготь Ини уперся в маленькую фигурку.
 Я поднял камень повыше и пригляделся. Действительно, выбитая в камне фигурка очень напоминала существо, похожее на бороха – только хвост длиннее. Борохи – это такие неприятные создания, от которых пахнет…, нет, воняет так, что даже шаки ими брезгуют. А если борох испугается, то место, где это случилось, навсегда становится вонючим, сколько бы воды с неба не натекло. Такие уж они, эти борохи.
- Борох, - это сказала мама, - умирающий борох.
- Да, - Ини кивнула головой и ее коготь, слегка задев по дороге мой, скользнул к следующей фигурке, - вот еще.
 Теперь он упирался в другую фигурку, которая была не похожа ни на кого из живущих, но сомнений, что это живое существо, не было никаких: четыре лапы, огромная голова, длинный мощный хвост с острым гребешком на конце.
- Я не знаю, кто это, - мама внимательно разглядывала камень, - Ил сказала, чтобы я обязательно показала камень тебе. Она сказала, ты все поймешь.
 Камень был тяжелым, но я старался не подавать виду, что с каждым мгновением, мне все труднее его держать на весу. Я бы ни за что не сказал такого, и держал бы до последнего, помня, что дряхлая и неуклюжая старуха принесла его из своего убежища, которое находилось довольно далеко от нашего.
- Они все умерли, - голос Ини звучал тихо и, мне показалась, очень грустно.
 Она отошла от меня.
- Ма, а Ил не сказала, где именно нашла это?
- Сказала, - мама посмотрела на меня и, сменив тон, приказала мне, - что стоишь? Положи его!
 Я осторожно положил тяжелый камень на мягкую землю, радуясь, что пытка, наконец, закончилась. Обернувшись к Ини, мама  несколько мгновений смотрела на нее, после чего произнесла:
- Она нашла его очень давно, где-то за рекой и долгие годы хранила, не показывая никому.
- Почему? – При словах «за рекой» Ини быстро взглянула на меня. 
 Интересно, во всем, что творится на том берегу всегда виноват я один?
- Не знаю, она хотела все рассказать тебе, но тебя не было (еще один гневный взгляд в мою сторону).
 Ини размышляла недолго. Я даже не успел вздохнуть, как она выдала:
- Мы должны пойти к ней!
 И посмотрела на меня. А что я? Я всегда рад сходить с ней куда угодно, но ведь не ночью! Ночь – время кириков. По одиночке они не опасны, и даже двоих-троих я легко одолею, но эти мерзкие, острозубые твари никогда не охотятся в одиночку. Быстрые, верткие, они всегда нападают стаей, и шансов спастись нет ни у кого. Ну, разве что вонючий борох может быть спокоен за себя. Все-таки борохам легче жить, что ни говори.
- Нет! – Мама чуть повысила голос, глядя на Ини, - никуда вы сейчас не пойдете! Завтра! Ты забыла, что случилось с твоим братцем?!
 Печальная это была история. Ини появилась у нас не одна – с ней был маленький и очень смешной Мирсс. Они были ровесниками, но Ини была выше и сильнее брата, который нравился мне своим веселым характером. Я тогда тоже был не таким, как сейчас, хотя и старше их обоих. Мирсс сразу понравился (чего я не мог сказать об Ини – сначала она была замкнутой и молчаливой, и лишь потом, привыкнув к нам, стала такой, какая есть – веселой и открытой), и стал моим товарищем по играм. А однажды, это было давно, он зачем-то ушел ночью, сказав, что должен что-то сделать. Что-то важное, но не помню, что именно. Мирсс разбудил меня, и попросил сказать маме, чтобы она не волновалась, и что он скоро вернется. А через несколько ночей мы нашли его обглоданное тело у реки. Судя по следам, которых вокруг было огромное множество, на него напала стая кириков и просто растерзала. Ини после этого долго болела, и мама все боялась, что она умрет. Кстати, тогда-то я и нашел пещеру. Просто пошел по следам Мирсса в обратную сторону…
- Нет, не забыла, - голос Ини выдернул меня из грустных воспоминаний, - но завтра может быть уже поздно. Надо идти сейчас. Я должна знать, что еще она хотела сказать.
 Мама посмотрела на меня и, странное дело, почудилось, что она ищет поддержку. Хотя, мне всегда столько всего кажется, что я уже ни в чем не уверен.
- Ини, девочка моя, это очень опасно! Здесь на нас никто не нападет, потому что нас много, и ни один тварь не сунет сюда свой поганый нос, но там…!
- Ма, - Ини тряхнула головой (красиво у нее это получается), - если Орсс не пойдет, я пойду одна. Я уже не маленькая, и смогу постоять за себя. Кирики – это ничто, по сравнению с тем, что нас ждет! Я должна пойти!
 Мама еще раз посмотрела на меня (нет, точно, она чего-то ждала от меня), вздохнула, и сказала:
- Орсс, разбуди брата. Пусть с вами идет.
 Теперь настала моя очередь.
- Кого? Тира?! Зачем?! Мы с ним до утра не дойдем! Он же… он толстяк! – Выпалил я, не посмотрев в сторону входа, где торчала огромная голова огромного Тира.
- Кто толстяк?! Я толстяк?! – Голос у Тира был похож на гром, а его туловище почти полностью перекрывало вход, - А ты дохляк!
 Ну, вот, опять! Мы такие разные, несмотря на то, что вылупились в одно время, росли вместе и ели одно и то же. Правда, Тир всегда ел намного больше меня, и у него постоянно бурчало в животе. Очень громко, кстати, бурчало.
- Заткнулись! Оба! – Мама гневно посмотрела на меня (а на кого же еще – Тир любимчик), - Сынок, пойдешь с ними к Ил, и не отходи от Ини ни на шаг! Ты понял меня?
- Да, ма, понял, - Тир с трудом втиснулся внутрь, - а зачем?
 Ини посмотрела на меня, улыбнулась моему толстому братцу и, встав, ответила:
- Ил должна рассказать мне что-то важное.
 Тир был добряком. Несмотря на свои огромные размеры (выше меня на целую голову), сердце его было добрым и отходчивым. По себе знаю. Когда я донимал его, он всегда огрызался, но я никогда не чувствовал злобы в его словах. А если мы дрались (что в детстве случалось постоянно), и он одолевал меня, то сразу же отпускал, боясь задавить своей тушей, и все время переспрашивал, не болит ли где, не сломал ли что-нибудь. Я не такой. Не то чтобы злой, но отхожу очень долго.
- Ладно, - добродушно кивнул Тир, - пошли, если надо.
 Я подошел к нему и, пнув в мягкое место, тихо прошептал:
- Двигай…, толстяк!   
     __________________________________________________

…Жилище Ил находилось не близко, и путь к нему пролегал через низину, поросшую высокой густой травой, в которой вполне могли укрываться кирики. Затем узкая тропа вилась между огромными камнями, от которых веяло чем-то таким, что отпугивало даже тупоголовых борохов, имевших дурацкую привычку гадить всюду, где бы они ни находились. Везде можно было наткнуться на огромные кучи дерьма, воняющего, как и сами борохи, но я никогда не видел ни одной кучи за огромными камнями, наваленными в беспорядке на пути к жилищу старой Ил. Словно что-то невидимое охраняло ее от всех существ, отпугивая от этих камней и кириков, и борохов, и даже шаков. Неспроста она выбрала это место. Меня всегда удивляло, какая она старая – сколько помню, Ил выглядела такой, даже когда я был, как маленький Трис. И мама несколько раз говорила, что старая Ил возилась с ней, когда она только вылупилась. Не сомневаюсь, что она уже тогда была старой и такой же безумной.
- Орсс, - Ини прикоснулась ко мне, - слышишь?
 Я остановился и едва не был сбит огромной тушей своего братца, с шумом бредущего за нами.
- Что? – Я пытался прислушаться, но сопение и вечное и очень громкое бурчание живота моего братца мешало, - Что ты услышала?
- Там, - коготь Ини был вытянут в сторону высоких деревьев, окаймлявших поросшую высокой травой низиной, откуда шел неприятный запах, - там кто-то есть.
 Я обернулся к Тиру, жестом указывая ему, чтобы он хоть как-то приглушил издаваемые им звуки. Как ни странно, но это подействовало – по-крайней мере хоть сопеть перестал. Да, там, куда указывала Ини, определенно кто-то был. Причем не один. Слышалось далекое, тихое шипение. Я почувствовал, как во мне рождается гнев, впервые появившийся тогда, на берегу, когда я, сдерживая слезы, смотрел на истерзанное тело Мирсса.
- Кирики.
 Одного этого слова было достаточно, чтобы прекратилось даже вечное бурчание в животе Тира. Он взглянул на меня, на Ини, снова на меня.
- Надо идти, - я тревожно смотрел на высокую волнующуюся траву, в которой могли остаться незамеченными даже огромные борохи, - до камней уже недолго.
 Мы прибавили шаг. Я впереди, за мной Ини, Тир замыкал нашу группу, тревожно вертя головой в разные стороны. До камней действительно оставалось совсем немного, но странный шипящий звук, который могли издавать только кирики, раздался откуда-то справа от меня. Судя по всему, эти твари находились очень близко, что означало лишь одно - нас заметили. Я остановился, пропуская вперед Ини и Тира, и напрягая зрение, вглядывался в волнующееся море травы. 
 Шипение раздалось совсем близко. Я приготовился. Ини и Тир быстро шли к уже виднеющимся огромным камням. Я снова услышал шипение, на этот раз слева, обернулся, и это было очень вовремя: гибкое, сильное тело словно вылетело из травы, целясь мне в область шеи. Мои когти проткнули твердую кожу, глубоко вонзившись в извивающееся тело. Я рванул когтями, вкладывая все свои силы, раздирая ненавистного врага, огромные клыки которого щелкнули в опасной близости от моей шеи. Кирик упал, дергаясь в судороге, а я, обернувшись на звук, успел увидеть двух других, атаковавших меня с противоположной стороны. Один из них, шипя от боли, неудачно для себя напоролся на мои когти, но другой оказался хитрее и ловчее. Он увернулся от моих когтей, и вцепился мне в ногу. Боль была жуткой. Я едва не заорал, но мне не хотелось, чтобы Ини слышала, как мне больно и я сумел подавить рвущийся наружу крик. Я стряхнул повисшего на когтях хищника и, едва не задыхаясь от нестерпимой боли, обрушился на того, кто пытался оторвать нехилый такой кусок моей ноги. Что-то хрустнуло в его теле, и зубы разжались, выпуская ногу.
 Я услышал крик Ини и бросился вперед, сбивая с ног еще одного врага, преградившего мне дорогу. Тир, который горой возвышался над колышущейся травой, вовсю орудовал когтями и зубами, протыкая, кусая и давя ногами целую свору кириков, повисших на нем, как спелые плоды Чани. Ини отбивалась от двух кириков и у нее неплохо получалось. Оценив ситуацию, я бросился на помощь Тиру. Сорвал с него одну тварь, разорвав упругое тело так, что он умер, еще не упав на землю, схватил другого и почувствовал, как острые зубы впиваются мне в затылок. Обезумев от дикой боли, я закричал так, что сам чуть не оглох от крика. Вывернув кисть, с трудом дотянулся до впившегося в шею кирика, и сдернул его вместе с изрядным куском кожи.
 Взглянув на Тира, который почти разобрался с атакующими его тварями, я побежал к Ини – даже в темноте было видно, что она отбивается уже с трудом, тем более что на нее напали еще двое. Не помня себя от ярости, я налетел на них, схватил одного зубами и, прокусив ему шею, ногой двинул другого, пытавшегося со спины  напасть на Ини. Третьего Ини убила сама, но четвертый, самый крупный из всех, смог вцепиться ей в плечо. Я дотянулся до него и из последних сил воткнул в его тело все когти, чувствуя, как они погружаются в твердое, мускулистое тело. Кирик издал злобное шипение и, выпустив плечо Ини, попытался укусить меня, но что-то большое и мощное обрушилось на него, давя его ногами до омерзительного хруста костей. Кирик был уже мертв, но Тир продолжал топтать его своими толстыми ногами, словно не замечая, что тот уже не шевелится…
 Победа была полной, но я не чувствовал никакой радости. Убедившись, что в живых не осталось никого из врагов, я опустился на землю, чувствуя острую боль в разных местах. Мне здорово досталось – кровь из ноги хлестала ручьем. Я провел по затылку – там был вырван огромный кусок кожи с мясом, и тоже текла кровь. Земля вздрогнула от упавшего рядом со мной Тира. Мой толстяк братец был не в лучшем состоянии, раны на его теле сочились кровью, смешиваясь с кровью убитых кириков.
 Ини стояла рядом, все еще не пришедшая в себя от недавнего ужаса, и глядела на меня широко открытыми глазами. Она тяжело дышала но, насколько я мог судить, рана на ее плече была неопасной. Хоть это было хорошо.
 Воздуха не хватало. Я не мог сделать глубокий вдох, а в груди жгло так, что казалось, там горит целый лес. Ини осторожно прикоснулась к моей ране, посмотрела на меня и, непохожим, хриплым голосом, спросила:
- Как… ты?!
 Я кивнул головой. Точнее, попытался это сделать, но боль в затылке едва не ослепила.
- Нормально, - прохрипел чей-то незнакомый голос, отдаленно похожий на мой, - Тир!
- Х-рм! – Ответил мой брат, и я понял, что он хотел сказать то же самое. Дикция, наверное, подвела.
- Орсс…, прости меня…, глупую! Это… все из-за… меня, - ей было трудно говорить, но в отличие от Тира, ее можно было понять, - Не надо было идти ночью! Я… так виновата перед вами!
 Конечно, я был зол на нее. Если бы не ее упрямство, мы спокойно отправились бы к сумасшедшей старухе утром, когда кирики прячутся от света в своих подземных норах – в отличие от нас, они плохо видят днем.
- Ладно, - слова давались мне с трудом, но дыхание постепенно приходило в норму, а пожар, бушевавший в моей груди, постепенно затухал, - что теперь?!
 Я обернулся к Тиру.
- Ты можешь… идти…, толстяк?
 В другое время он попробовал бы наподдать мне, но не сейчас. Сейчас его хватило лишь на неразборчивое «угум», что должно было означать, что с ним тоже, более или менее все в порядке. Судя по всему, больше всех досталось мне, но это, как говорится, судьба, и никуда от нее не денешься. Мне всегда влетало больше других. И от мамы, и в драках с другими ктархами, даже если драки были несерьезными, и сейчас. Что тут поделаешь?
 Я медленно поднялся на ноги и огляделся: всюду валялись мертвые кирики, и даже мертвые, они вызывали во мне чувство ненависти. Я пнул тело одного из них, спихивая его с тропы.
- Пошли, пока они снова не напали. Хорошо, что их было не очень много.
 Это была правда. Стая и в самом деле оказалась не такой многочисленной, иначе, несмотря на их небольшие размеры, от нас осталось бы одно воспоминание. Я почувствовал на плече дыхание и обернулся – это была Ини.
- Ты простишь меня? – Она смотрела мне в глаза, ожидая ответа, и была такой красивой! Как всегда! Или нет – такой красивой я еще не видел ее.
 Что я мог ей ответить? Конечно, да…   
 Оставшаяся часть пути прошла без приключений. То ли мы сильно напугали оставшихся в живых хищников, то ли их осталось так мало, что они просто не решились на нас напасть. Не знаю. Да и какая разница? Главное, мы все живы. Не совсем целые, но живые…
 Огромные камни встретили нас жутким молчанием, от которого несло чем-то таким мрачным и злобным, что оставалось лишь удивляться, как Ил прожила среди них столько, что, наверное, и сама не помнила, сколько поколений ктархов ей довелось пережить. Камни эти были странными, не похожими на все остальные, которые я видел в своей жизни. Красноватые, с темными прожилками, словно паутина, облепившая несчастную жертву, они молча охраняли дорогу к жилищу безумной старухи, вынуждая и нас хранить молчание. Казалось, от них исходит что-то страшное и невидимое, но странное дело: чем ближе мы подходили к нашей цели, тем легче становилось идти. Кровь уже почти перестала идти из глубоких ран на ноге и затылке и, взглянув на тяжело шагающего Тира, я заметил, что его раны тоже не кровоточат. Я не мог найти этому объяснение, но мой мозг и без того работал на пределе, чтобы донимать его решением ещ9е одной задачи. Какая, в сущности, разница – я чувствовал, что это место каким-то образом излечивает наши раны, и мне этого было достаточно.
 Взглянув на Ини, которая старалась там, где это было возможно, идти рядом со мной, я понял, что и ей намного лучше. Она с удивлением оглядывалась по сторонам, словно пытаясь понять, что не так с этими камнями. Тир, шагающий впереди, иногда оборачивался, чтобы сказать:
- А здорово мы их, братец, да?!
 Я кивал головой, не забывая при этом напомнить ему о его толщине, но Тир не обижался. Он был весел и бодр, как никогда, что не переставало удивлять. Это было странное место, очень странное…
    ___________________________________________________   

- Вы сошли с ума! – Старая Ил смотрела на нас, как на безумцев, что было странно, так как все (за исключением Ини) считали безумной именно ее, - Как можно было идти ночью?! И куда смотрела твоя мать?!
 Последнее предназначалось, конечно же, только мне, как будто Тир не был таким же сыном, а Ини не называла ее мамой чаще меня. Но мне не привыкать, и я пропустил ее слова мимо ушей.
- Ил, - вступилась за меня Ини, - это я настояла.
- Ты?! – Старая Ил обернулась к ней, и мне показалось, что даже ее глубокие морщины разгладились от улыбки, - Девочка моя, тебе не стоило так рисковать! Я смотрю, вы попали в переделку?
 Ну, конечно, и здесь она «девочка моя»! Нет, я не ревную, и не завидую – просто…, просто это несправедливо.
- Да, на нас напали кирики, а Орсс и Тир уничтожили их. Их сильно поранили.
 Старая Ил окинула меня подозрительным взглядом, в котором не было и тени сочувствия, взглянула на Тира и снова повернулась к Ини.
- Ты видела камень?
- Да, поэтому мы и пришли. Ил, мне нужно тебя о многом спросить.
 Старуха присела на каменный пол – ей тяжело было стоять на ногах.
- Я слушаю.
 Ини взглянула на меня, и тоже уселась.
- Значит, ты видела, что было на камне, - это был не вопрос.
- Конечно, иначе, зачем бы я стала тащить его? – Она недовольно посмотрела на меня, будто именно я был виноват в том, что она перла эту тяжесть.
- Ты знаешь, что это значит?
 Ил задумалась, посмотрела на задремавшего Тира, и начала рассказывать:
- Когда-то очень, очень давно, здесь жили великие существа. Настолько великие, что даже шаки по сравнению с ними могли показаться яйцами кириков. Тогда все было не так. Еды было много, а врагов мало и великим не нужно было искать убежища, чтобы прятаться по ночам. Это была хорошая пора. И длилась она так долго, что всем казалось, так будет всегда. Но однажды в небе появилась Змея. Великие не знали, что это такое и не боялись ее, как не боялись Светила, под которым грели свои огромные тела. Лишь некоторые понимали, что ничего хорошего в ее появлении нет, но их мало кто слушал. Они продолжали спокойно жить, есть, наслаждаться и никто не хотел думать о том, почему Змея с каждым Светилом становилась все больше и больше. Никто. А потом наступил День Огня.
- День Огня, - прошептала Ини, бросив на меня быстрый, полный страха и сомнений взгляд.
 Ил молчала, неодобрительно посмотрев на начавшего сопеть Тира, но взглянув в глаза Ини, продолжила:
- Да, День Огня. Никто не выжил, когда Змея упала на землю, пожирая все, что попадалось ей на пути. И даже имени их не осталось, потому что некому было об этом рассказать.
- А откуда же тогда все это известно? – Не стерпел я, и сразу поплатился за свой длинный язык.
- Помолчи, глупец! Ты такой же глупый, как и твой отец, который никогда не слушал меня! И умер, как глупый борох, а я все еще живу!
 Я возмущенно уставился на нее, но это было все, что я мог сделать – не драться же с безумной!
- И все-таки, кто мог это рассказать, если не выжил никто? – Ини поддержала меня, и я был благодарен ей.
- Не выжил никто из великих. А те, кто был поменьше ростом, оказались умнее. Они укрылись в пещерах за рекой, переждали страшные времена, когда Светило надолго пропало за тьмой, окутавшей все вокруг, а на земле не осталось ни дерева, ни травинки и вышли лишь когда тьма отступила. Их осталось совсем немного – многие умерли от болезней, от голода и от холода, который сковал и землю и воду.
 Я хотел спросить, как же они умудрились пережить и это, но меня опередила Ини:
- Но без еды, без воды, без Светила – как им удалось выжить?
- В пещерах было много еды. Те, что прятались в них, не ели мясо других существ – они питались мхом, что рос в пещерах и пили воду, текущей там же. Но многие не выдержали. А оставшиеся начертали на камнях рисунки, один из которых вы видели.
- Один из которых?! – Я удивился, - А что, есть и другие?
Ини смотрела на Ил, и по ее глазам было заметно, что она хочет спросить ее о чем-то важном. Видно, Ил тоже это поняла, потому что, игнорируя мой вопрос, она обратилась к Ини:
- Ты хочешь о чем-то спросить, деточка?
- Да, Ил. Ты сказала, они прятались в пещерах за рекой. Мы с Орссом были в одной. Там тоже есть мох, грибы и вода…
- Вы были в пещерах?! – Старая Ил резко обернулась ко мне, и я подумал, что сейчас она опять скажет какую-нибудь гадость. Но я ошибся.
- Кто рассказал вам о пещерах?!
 Ини посмотрела на меня и ответила:
- Орсс. Он нашел эту пещеру и показал ее мне.
- Орсс?! – Старуха не сводила с меня глаз, - а ты откуда узнал о ней?
- Просто, нашел, - не рассказывать же, что я пошел по следам погибшего брата Ини, сам не зная, куда и почему иду.
- Там, за рекой, много пещер. Между ними есть ходы, соединяющие их.
 Теперь настала моя очередь удивляться.
- И ты знала об этом?
- Я много чего знаю, - проворчала Ил, - в какой же из пещер вы были?
- Она большая, и в ней есть проходы. Правда, два из них завалены, а в третий мы не пошли – было уже поздно. А войти в пещеру можно у подножия скалы, похожей на бороха.
 Ил задумчиво оглядела нас по очереди.
- Я знаю, где это. И вы ничего не нашли там?
- А мы и не искали ничего, - ответил я, - просто осмотрели проходы.
- Ил, ты сказала, что были и другие камни, на которых…, - начала Ини, но Ил перебила ее.
- Да, они и сейчас там. На них рисунки, многие из которых не поняла даже я.
- Значит, нам нужно снова идти туда, - твердо произнесла Ини и встала, будто собралась идти прямо сейчас, - мне нужно их увидеть.
 Я посмотрел на сладко посапывающего Тира, и подумал, что он будет недоволен, если его сейчас разбудить.
- Идти нужно всем, - неожиданно сказала Ил, - Змея уже совсем близко, и уже скоро упадет!
- Когда?! – Мы с Ини одновременно задали этот вопрос, но старуха ответила Ини.
- Это может случиться даже сегодня.
 Сегодня?! Мне не очень понравились ее слова и, взглянув на Ини, понял, что ей тоже. Она о чем-то думала, глядя Ил прямо в глаза.
- Да, надо уходить. Орсс, разбуди Тира, у нас длинный путь.
 Я пнул похрапывающего братца, на что тот никак не отреагировал. Я пнул посильнее, но и это не разбудило его. Ини подошла к нему, и негромко произнесла:
- Тир, проснись, надо уходить.
 Чудеса, да и только. Толстяк, на которого не подействовали мои увесистые пинки, открыл глаза, как только Ини произнесла его имя. Он хмуро посмотрел на меня, крякнул от натуги и поднялся.
- Ил, ты должна пойти с нами, - Ини смотрела на старуху, которая и не думала вставать с каменного пола, - здесь нельзя оставаться.
- Нет, девочка, я не пойду. Я уже старая, и ноги мои уже не смогут дойти, а тащить себя я никому не позволю. Я много прожила, слишком много. А вы идите. Возьмите всех и идите. Там, в пещерах, вы найдете на стенах рисунки – нужно только снять с них мох и грибы. Некоторые камни давно раскололись и валяются на полу пещер, но большая часть рисунков на стенах. А мне больше нечего вам сказать. Уходите!
 Последнее прозвучало приказом. И было последним словом, которое я услышал от старой, безумной Ил…
        ________________________________________________

…Мама смотрела на нас, как на врагов. И, конечно же, во всем опять был виноват я. И в том, что ночью пошли к Ил, и в том, что кирикам захотелось узнать вкус нашего мяса. Я бы не удивился, если бы оказалось, что я виноват даже в том, что Глаз, по-прежнему висящий в небе, стал очень большим, а его хвост, которого вчера можно было увидеть, только очень постаравшись, сегодня растянулся на полнеба.
- И как мы пойдем туда?! Как мы перейдем через реку?! А дети? Вы о них подумали?!
- Ма, если мы останемся здесь, не выживет никто. Ни мы, ни дети – никто! – Ини была тверда, что меня слегка удивило, ведь обычно они с мамой быстро находили общий язык.
- Ма, если Глаз упадет, будет большой Огонь, - негромко произнес Тир, что заставило меня даже открыть рот. От удивления! Оказывается, толстяк слышал, о чем говорила Ил.
- Огонь?! – Мама смотрела на Тира, неловко переступающего с ноги на ногу, - Большой Огонь?!
- Да, - Ини говорила уставшим голосом, и это было объяснимо, - наступит День Огня. Так сказано в рисунках, которые нашла Ил. Такое уже было, и тогда мало кому удалось выжить.
 Мама посмотрела на меня. В ее взгляде была такая беспомощность, что мне стало ее жаль. Я не хотел, чтобы она умирала, ведь она моя мать. Я любил ее и, несмотря на все придирки знал – она тоже любит меня. По-своему, конечно, но любит.
- Ма, я понесу Триса и еще кого-нибудь, - я взглянул на Ини и прочел в ее глазах одобрение своим словам, - и перенесу через реку всех малышей.
- Орсс!
 Мне показалось, что ее голос дрогнул. Трудно сказать от чего, может, мне и в самом деле просто показалось.
- И я возьму троих, - прогремел Тир.
 Мы стояли втроем напротив нее, растерянной, испуганной, а мама оглядывала нас, не зная, что сказать. Ини первой нарушила затянувшееся молчание.
- Надо предупредить всех и уходить немедленно – никто не знает, сколько осталось времени.
 Мама еще раз посмотрела на меня и еле заметно кивнула головой.
- Хорошо. Делайте, что надо…
 Собрать ктархов оказалось делом непростым. Пришлось обежать все местные холмы, где питались наши сородичи, и убеждать каждого в отдельности придти к нашему жилищу. Так или иначе, но когда Светило перевалило через половину неба, собрались все ктархи. И взрослые и дети. Все выглядели растерянно, слышались испуганные вопросы «Что случилось? Почему такая спешка? Что происходит?» Дождавшись, пока они угомонятся, я взял слово. Вообще-то, я никогда раньше не выступал перед таким количеством собратьев, внимательно слушавших каждое слово, но все когда-то происходит в первый раз. Я взглянул на стоявшую рядом со мной Ини, и начал:
- Вы все видите Глаз Змеи, который с каждым Светилом становится больше.
 Головы ктархов дружно запрокинулись вверх, глядя на огромную змею, уже закрывавшую полнеба. Я поднял камень, который принесла старая Ил, показывая его так, чтоб всем стало видно.
- Здесь, на этом камне, тоже есть Змея. Этот рисунок был сделан очень давно, теми, кто выжил после того, как Змея сожгла и пожрала всех живущих. Этот и другие такие рисунки нашла в пещере старая Ил, и принесла его, чтобы рассказать – День Огня близок! Настолько близок, что он может наступить уже сегодня!
 Раздались приглушенные крики, ктархи обеспокоенно зашевелились, глядя то на небо, то на камень, то на меня.
- Старая Ил! Да она давно выжила из ума! – Крикнул кто-то из ктархов.
 Я посмотрел в ту сторону, откуда раздался крик и увидел Гриса, большого и неповоротливого ктарха, о котором говорили, что он упрямее вонючего бороха.
- Грис, и все, кто не желает никуда идти, могут остаться, - я старался говорить спокойно, хотя так и подмывало сказать что-нибудь порезче, - я никого не буду упрашивать. Мы возьмем всех детей и тех, кто верит, что опасность близка. Такая, что шаки с кириками по сравнению с ней вам покажутся детской забавой. Мы пойдем через реку и укроемся в большой пещере, в которой есть все для того чтобы пережить Большой Огонь и все последующие дни, которые, судя по рисункам, будут еще страшнее.
- И что же в них страшного?! – Крикнул Грис.
 Я почувствовал, как дернулся Тир, и взглянул на него, успокаивая братца взглядом – не время устраивать драки.
- Холод. После Большого Огня наступят дни Холода, и все живое замерзнет. Замерзнет земля, вода, не будет ни дневного Светила, ни ночного. Не будет плодов Чани, травы Хо – ничего не будет. У нас мало времени, чтобы уговаривать всех. Я сказал все, что знаю и те, кто верит мне, пойдут со мной, уговаривать остальных не буду. Думайте, ктархи, еще не поздно присоединиться к нам. Еды и воды в пещере хватит на всех. Но думайте быстро, потому что мы уходим прямо сейчас!
 Я посмотрел на Ини, увидел в ее глазах одобрение и еще что-то, но не было времени, чтобы понять, что именно. Я подхватил Триса и еще одного детеныша, увидел, как Тир поднимает троих малышей и зашагал с холма. Мама с Ини шли рядом со мной, и многие ктархи, ворча и охая, понемногу присоединялись к нам. У покинутого жилища остались несколько ктархов, среди которых был и Грис….
 Уровень воды в реке, к которой мы подошли большой и молчаливой толпой, со вчерашнего дня опустился еще ниже, обнажив валуны, поверхность которых успела даже подсохнуть. Все сгрудились на берегу, глядя, как я перебираюсь с камня на камень, прижимая к себе детенышей. Сразу за мной шла Ини – она должна была присмотреть за ними на другом берегу, пока я буду переносить остальных. Надо сказать, детей было много, что неудивительно – многие вылупились совсем недавно и если Трис, еще не умея разговаривать, уже смотрел на меня маленькими глазками, то многие были еще слепыми.   
 Я перебрался на скалистый берег, осторожно опустил восхищенных приключением малышей и взглянул на Ини.
- Я присмотрю, - Ини кивнула мне, и я понял, что все разговоры сейчас будут лишними.
 Дождавшись, пока большой Тир, прижав к себе трех детенышей так сильно, что те едва не задохнулись в его мощных объятиях, спрыгнет с последнего валуна, я быстро переправился обратно. Камни торчали так высоко, что теперь была опасность не намокнуть, а разбиться, прыгая с камня на камень, но ктархи умеют прыгать. Даже такой увалень, как Тир и тот переправился без особых проблем. Мои сородичи стали один за другим прыгать по камням. Кто-то держал детей, кто-то перебирался сам. Я подхватил еще двоих и снова побежал по камням. Мама уже была на том берегу и разбиралась с малышами, собрав их вокруг себя.
 Вскоре на песчаном берегу не осталось никого. Я окинул взглядом толпу возбужденных ктархов и, снова взяв Триса и еще одного малыша, уверенно направился к скале. Светило клонилось к краю земли, а Глаз выглядел так устрашающе, что никого не нужно было торопить – все понимали, опасность очень близка. К тому же некоторое время уже дул сильный ветер, и казалось, что он все набирает силу. По небу быстро летели темные тучи, словно отгоняемые Глазом Змеи, и с каждым шагом ветер налетал все сильней. Быстро темнело, и Глаз Змеи обрел странный красно-желтый цвет, а хвост был таким длинным, что тянулся от самого края земли. Начиналась буря и, судя по еще только набирающему силу ветру, это была самая сильная буря из всех, что я видел за свою не очень долгую жизнь.
 Скала по которой мы поднимались, была не то чтобы крутой, но ветер и начавшийся мелкий дождь делали подъем трудным, особенно для стариков и тех, кто нес детенышей. В воздухе уже давно что-то гудело, страша и без того напуганных сородичей. Ветер постоянно менял направление, то прижимая к скале, то норовя скинуть со скользкой от дождя тропы. Я чувствовал усталость, но не останавливался ни на мгновение – мне надо было подавать пример остальным. Где-то позади шла Ини. Я не видел ее, но иногда чувствовал на себе ее тревожный взгляд. Чувство приближающейся опасности давило, вызывая ненужные в такой ситуации страхи, и я старался думать лишь о том, сколько нам осталось идти.
 До вершины скалы, откуда начинался крутой спуск ко входу в пещеру оставалось совсем немного, когда в вой ветра вплелись другие звуки. Они раздавались откуда-то из-за скалы, но я узнал бы их даже если бы услышал с того берега. Так воют шаки! Самые опасные из всех существ, которых я знал. Большие (гораздо больше моего братца Тира), невероятно сильные и кровожадные, шаки даже в одиночку могли справиться с любым ктархом, но память о подвиге отца, убившего одного из них, придавала сил.
 Оглянувшись на Тира, я увидел его полные тревоги глаза и понял, что он тоже слышит этот вой. Мама была рядом и, осторожно опустив на камни цепляющихся ко мне малышей, я кивнул головой Тиру. Толстый братец сразу все понял, отдал детенышей кому-то из идущих за ним ктархов и, быстро, насколько позволяла его неповоротливость, устремился за мной, уже карабкающегося по крутому склону в сторону, откуда доносился вой. Я оглянулся всего лишь раз, чтобы увидеть, как Ини возглавила ктархов – она знала дорогу, и вела ктархов к пещере.
 Тир упал на камни рядом со мной, прижимаясь огромным туловищем к мокрым от хлесткого дождя камням, и посмотрел на меня большими, полными тревоги глазами. Я сделал ему знак помалкивать, хотя это и не нужно было: ветер, шаки завывали так, что вряд ли кто-то мог услышать даже громоподобный голос Тира, просто не умевшего разговаривать тихо. Перед нами лежал большой камень, обогнув который мы увидели несколько шаков, стоящих на большой, округлой площадке, находившейся чуть в стороне от вершины скалы. Они стояли группой и, вытянув отвратительные морды к небу, жалобно выли на огромный Глаз, закрывавший большую часть неба. Им было страшно и это было неудивительно – я и сам чувствовал небывалый страх, внезапно осознав, что времени почти не осталось. Они не замечали нас, полностью сосредоточившись на горящем огнем Глазе Змеи, и я подумал, что возможно, они не заметят ктархов, которые уже почти  перевалили вершину и начали спуск вниз.
 Как обычно, я ошибся. Один из шаков, не вовремя опустивший ужасную морду, заметил последних ктархов, самую малость замешкавшихся на вершине и завыл, привлекая внимание остальных хищников. Это был другой вой, полный злобы и ненависти. Я не знаю их языка, но и так было понятно, что сейчас они бросятся за ними, чтобы перед своей смертью убить еще кого-нибудь – тогда и смерть покажется не такой ужасной!
 Они побежали. Скала задрожала от их топота, и я понял, что если мы сейчас ничего не предпримем, многие наши сородичи не доберутся до пещеры. Я посмотрел на Тира, и встретился с ним взглядом.
- За мной! – Проорал я в самое ухо своему братцу, и побежал, надеясь перерезать путь шакам которые, несмотря на свои огромные размеры, бежали удивительно быстро, ловко прыгая по таким же огромным камням, трещавших под их весом.
 Все, что я когда-то знал и думал о шаках, оказалось глупостью – поняв, что так они могут не догнать ктархов, шаки изменили направление и теперь бежали вниз, стараясь отрезать ктархам путь не на вершине скалы, а где-то посередине ее. Эти злобные и непобедимые твари оказались намного умнее, чем я мог предположить. Нужно было срочно что-то придумать.
 Мы были почти на вершине скалы, когда сильный порыв ветра едва не скинул меня в пропасть. Я с трудом удержался, цепляясь всеми когтями за трещины в скале. Когти ломались, как сухие ветки Чани и, казалось, еще немного и меня унесет, но в этот момент кто-то сильный схватил меня за ногу и выдернул на безопасное место. Я оглянулся – это был Тир. Дрожа от страха, ярости и еще непонятно от чего, он крепко держал мою ногу, не позволяя ветру вновь унести меня. Я видел, как качнулся от мощного порыва огромный камень и вдруг осенило.
- Камень! – Я орал во всю силу своего голоса, но Тир, скорее догадался, чем услышал.
 Мы вдвоем навалились на огромный, потрескавшийся валун, с трудом отрывая его от скалы. Мощный порыв ветра помог нам – набирая бешеную скорость и снося все на своем пути, камень катился вниз, собирая вокруг и позади себя массу более мелких камней, быстро превращаясь в самую настоящую каменную лавину.
 Шаки слишком поздно заметили смертельную опасность. Валун на огромной скорости влетел в середину толпы озверевших шаков и, почти не снижая скорости, полетел дальше, унося за собой почти всех гигантов, которых уже ничто не могло спасти. Огромное облако пыли и грязи, которое не мог развеять даже ужасный ветер, протянулось длинной, прямой стрелой, заканчиваясь где-то там внизу, у самого подножия скалы. Дело было сделано, и нам оставалось лишь спасти свои жизни.
- Беги! – Я услышал крик Тира и рванул вниз, рискуя каждое мгновение сломать все еще болевшую от укуса шею.
 Тир мчался за мной и, несмотря на смертельную опасность, я почувствовал удивление – ведь может, когда нужно! Я не видел впереди никого из ктархов – ветер, принесший огромные пылевые облака, которые не мог прибить даже дождь, не позволял увидеть дальше вытянутого когтя и любой неверный шаг в сторону грозил гибелью. Мы мчались наудачу, надеясь, что успеем спуститься к подножию раньше, чем появится Огонь, который сжег бы нас в одно мгновение. Глаз был уже над самой головой, я видел его, и чувствовал огненное дыхание гигантской Змеи, по сравнению с которой даже шаки казались мелкими речными камешками. Я не слышал Тира и не мог обернуться – скорость была такой, что еле успевал переставлять ноги, которых уже почти не чувствовал и требовалось все внимание, чтобы случайно не наступить на какое-нибудь препятствие. Я лишь надеялся, что мой толстый братец еще жив и бежит за мной, но уверенности в этом не было никакой.
 Подножие скалы показалось так внезапно, что не успев остановиться, я ударился об каменную землю, переворачиваясь и кувыркаясь так, как не кувыркался даже в детстве. Удар был настолько силен, что на миг я даже потерял сознание и лишь больно стукнувший в голову кусок камня, прилетевший с очередным порывом набравшего дикую силу ветром, привел в чувство. Я открыл глаза: вокруг царил настоящий хаос! Я видел летящие в воздухе огромные глыбы камней, в почерневшем небе что-то горело и сверкало, страшный, ужасающий шум оглушал, а Глаз уже почти сжигал своим чудовищным жаром. С трудом преодолевая силу ветра, я смог встать и увидел тело Тира, лежащее неподалеку от меня. Точнее половину его тела, потому что ноги были придавлены огромным камнем, примерно таким же, как тот, что мы сбросили на шаков. Я подполз к нему, цепляясь за все, что можно было, и дотронулся до неподвижного, придавленного куском скалы, тела брата.
 Тир был мертв. Его огромные глаза, засыпаемые тучами пыли, все еще были открыты, но уже ничего не видели. Я стоял на коленях перед телом любимого брата и ничто, ни ветер, ни Глаз, ни Огонь не заставили бы меня сдвинуться с этого места. Я очень устал, и мне хотелось умереть здесь же, рядом с ним.
 Я лег на каменную землю и закрыл глаза. Удивительное дело – мне показалось, что шум, чудовищный, невообразимый вдруг стих, как только я перестал видеть творившийся вокруг кошмар. Это было необъяснимо, но мне и не хотелось ничего понимать. Перед мысленным взором проносились давно забытые картинки и я даже не мог сказать, было ли мне когда-либо так хорошо, как сейчас. Я видел себя совсем маленьким, почти таким же, как Трис, и видел рядом толстого, неповоротливого Тира. А потом кто-то поднял меня высоко-высоко, но страха не было, потому что я узнал этот запах – это был отец. Он улыбался, глядя на меня, и что-то беззвучно говорил стоящей рядом маме, которая улыбалась, глядя на нас. Она казалась такой счастливой, какой я не видел ее никогда. А внизу прыгал и что-то пищал толстый, обиженный Тир, пытаясь влезть на отца и цепляясь за него совсем еще крохотными коготками. Отец приблизил меня к себе. Его огромные глаза заполнили весь мир, и я услышал тихие слова:
- Там за рекой, есть большие пещеры, и когда ты вырастешь, я покажу их тебе – они удивительно красивы!
 Видение пропало, и я открыл глаза. Невероятный, оглушающий грохот ворвался в уши. Стихия лютовала, швыряя в меня камни, куски деревьев, песок, мгновенно забивавший глаза. Я едва смог разглядеть чью-то фигуру, которая двигалась ко мне ползком, с трудом преодолевая чудовищную силу ветра. Я рванулся к ней, и меня едва не унесло очередным порывом обезумевшего ветра. Схватившись за осколок, под которым лежал братец, я дотронулся до Ини, тянувшейся ко мне из последних сил. Она что-то кричала, но из-за урагана, бушевавшего вокруг, я ничего не слышал.
 Следующий порыв оторвал от камня, за который я держался с таким трудом и понес нас к скале, к едва виднеющемуся у самого ее подножия черному провалу. Я перелетел через Ини, больно ударившись спиной обо что-то очень твердое, а сверху на меня упала Ини. Вход был совсем рядом, но сил уже не оставалось. Ини пыталась тащить меня, но я был слишком тяжел для нее. Она что-то кричала и, мне казалась, плакала, понимая, что ей это не под силу. Я смотрел на черное небо, в котором уже не видно было глаза, и в то же мгновение страшный, чудовищной силы удар сотряс землю, подкинув нас обоих так, что мы подлетели и упали в проход. Я чувствовал, как скольжу по мокрой поверхности, увлекаемый тяжестью наших тел куда-то вниз, и видел сужающийся неровный овал входа, внезапно озарившийся ослепившей меня вспышкой. Больше я не слышал и не видел ничего, но чувствовал, и это наполняло дикой радостью, впившиеся в мое тело когти Ини, которые не могла оторвать никакая Змея…