Звон пустоты

Она была для него всем, и даже чуть больше: больше и ярче, чем огромная одинокая луна в полнолуние, висящая над соседним домом; больше и значительнее Солнца для нашей Вселенной.… Была…. Это страшное, короткое слово обрывало смысл существования всего. Это слово, как зловещий, гигантский, уродливый карлик-клоун, который возвышался над ним и громогласно хохотал… Он видел его однажды во сне и, очнувшись в холодном поту, чётко осознавал - это был он сам, вернее - его двойник по имени СУДЬБА. В тёмной комнате стояла звенящая тишина. А вместо его двойника зияла огромная, чёрная, бесконечная пустота.
В его голове с тех пор стоял постоянный звон. Это был звон той пощёчины, которую он обрушил на самую нежную и дорогую для него, невысокого роста, стройную и беззащитную женщину, с невероятно милой, очаровательной улыбкой и мультяшно-большими, красивыми глазами. Он боготворил её и не мог надышаться ею. Это трепетное чувство переполняло их обоих, как казалось ему, и он верил ей всецело, безраздельно и был счастлив этим. Уже совместно решали вопросы, где и как они отпразднуют самое важное событие на этой земле – свадьбу, кто обязательно будет за праздничным столом … Всё исчезло в один миг. Остался только огромный, уродливый, хохочущий, гигантский карлик, заслонивший всю остальную жизнь.
Он всем своим сознанием постигал это жуткое, ядовитое, безжалостное слово – ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Это слово, как рубикон между цветущим и благоухающим прошлым, и чёрно-белым, блёклым и неуютным, безграничным, последующим этапом жизни.
От удара пощёчины она упала. Он не мог рассчитать силу удара. Это невозможно рассчитать никогда в жизни, как и представить это на фоне радости и счастья. Какая-то гигантская, внутренняя сила толкнула его, он перешагнул через лежащее тело, громко захлопнул за собой дверь и бежал вниз по бесконечным ступеням. Оказавшись на улице, он на секунду застыл на месте от одной мысли: «Она лежит на полу. Она жива?» … Он почувствовал её и знал, что жива. Повторный толчок внутренней силы уже гнал его прочь от самой любимой женщины в его, уже чёрно-белой жизни. Чуть позже для себя он попытался оправдать её измену сложной жизненной ситуацией, которую он уже собирался исправить, но не успел. Он чувствовал в этом свою вину, но тщетно: стало ещё больнее, и сердечная рана вновь защемила с нарастающей силой. Жить не хотелось, от слова «совсем».
Сейчас он продолжал жить. Из чёрно-белого спектра, жизнь перетекла в серо-грязно-зеленоватый.
Звон в голове постепенно стал привычным. «Гигантский карлик» уже не хохотал над ним, а молча стоял и, задумавшись о чём-то своём, смотрел сквозь него. Они больше не встречались в этой жизни, но он знал (из разговоров общих знакомых), что у неё умер единственный сын (создавший тогда узел сложной жизненной ситуации), что она вышла замуж за столичного банкира.
Он иногда смотрел на огромную луну, замершую над соседним домом в час полнолуния. В этот период звон в голове был значительно сильнее. Звон той пощёчины.