Гордыня

Фомич обиду затаил
На Зин и Розалин,
Обиду тёмную, как смоль,
Как чёрный гуталин.
В нём проявился дефицит
Любвеобильных фраз,
Он даже камень антрацит
За пазухой припас.

Над романтизмом реализм,
Вконец возобладал.
В нём любознательности пыл
Подсдулся и пропал.
А при отсутствии в уме
Загадочных основ,
Все нимфы на одно лицо,
В штанах и без штанов.

Кто и на старость намекнёт
Ехидно, сгоряча…
Мол, съела злая ржа годов
Центр масс у Фомича.
Мол, нет настырности былой
В том самом центре масс,
И хоть коли его иглой –
Ни охов, ни гримас.

Отнюдь! Отнюдь! И вновь – отнюдь!
Представился б ночлег,
Фомич готов хоть к чукчам в чум,
Хоть к Ною на ковчег…
Но без азарта и с ленцой,
Мол, ладно, так и быть…
С той за-бённой мудрецой
Готов Фомич любить.

Понятно, что какой из Зин
Понравится такой,
Весьма чванливый хунвейбин,
Зачем, он ей? Накой?
Гордыня – страшная из бед –
Хрясь! – и Хэллоуин!
И в жизни – эксцентриситет
И чёрный гуталин.


И автор (чтоб он был здоров),
Конечно, не святой.
Он нимфам много разных слов
Говаривал порой…
И знает он, что среди них
Есть всякие бабцы…
Но автор, молча, пишет стих,
Не метя в гордецы…