Дэниел Иммервар. Ереси Дюны

ЕРЕСИ "ДЮНЫ"
Дэниел Иммервар

Некоторые исторические периоды исчезают, другие внезапно заканчиваются. Для Соединенных Штатов эра цветных тонов, начавшаяся, когда войска вернулись со Второй мировой войны, закончилась в одно мгновение: 22 ноября 1963 года в 12:30 вечера. Выстрел, унесший жизнь Джона Ф. Кеннеди, положил конец, казалось бы, невинной эпохе, которая сдерживала социальные и психологические конфликты. Что принесет будущее, как только эти подавленные элементы вырвутся наружу, было открытым вопросом.
Ответ появился в номере журнала научной фантастики "Аналог" за следующий месяц.  В этом выпуске появился “Мир дюны”, начало сериализации длинного романа малоизвестного автора Фрэнка Герберта. Как только эта история появилась в "Аналоге",  стало ясно, что на страницах книги предсказываются многие тенденции, которые определят следующее десятилетие: экологизм, психоделические наркотики, мистицизм, оргии, выживание на Земле, пути коренных народов, антиколониальные восстания, арабский национализм и политические убийства. История началась с героя в стиле Кеннеди Пола Атрейдеса, харизматичного молодого лидера из почтенной политической семьи, предназначенной для высокого положения в галактической империи. И все закончилось тем, что он возглавил джихад, поддержанный партизанами и руководимый видениями, вызванными наркотиками, против этой империи.
Можно только представить энтузиазм издателей. После того, как 23 редактора отклонили неуклюжую рукопись, Chilton Books, наиболее известная своими руководствами по ремонту автомобилей, выпустила ее небольшим тиражом. Рецензенты были равнодушны, но книга получила научно-фантастические премии — премии Хьюго и Небьюла — и постепенно завоевала репутацию андеграунда. “По слухам на Западном побережье распространяется информация об эпическом научно-фантастическом романе под названием "Дюна" - сообщила "Бостон Глоуб" в колонке "Молодежь" в 1969 году. Герберт, который поддерживал себя как журналист, начал зарабатывать деньги, выступая в университетских кампусах. “После его выступлений студенты толпились вокруг него”, - написал его биограф. “Ему звонили люди, которые, похоже, были под наркотиками, и говорили ему, что они читали "Дюну" вслух под рок-музыку".
Это вполне понятно. Научная фантастика всегда была странной, но "Дюна" сделала ее очень странной. После того, как "Космическая одиссея 2001 года" и "Планета обезьян"  вышли на экраны в 1968 году (как это бывает, в один и тот же день), молодые режиссеры бросились реализовывать контркультурные возможности космоса. "Дюна" была их непреодолимой гималайской вершиной. Чилийский сюрреалист Алехандро Ходоровски попытался собрать внушительный ансамбль, в который входили Орсон Уэллс, Сальвадор Дали, Мик Джаггер, Глория Свенсон и Пинк Флойд — он хотел, чтобы фильм длился более 10 часов. Затем выступил Ридли Скотт, но затем был ошеломлен и отказался в пользу проекта "Бегущий по лезвию". В конце концов Дэвид Линч создал "Дюну" хотя фильм — четыре часа в черновом варианте — пострадал от настойчивого требования студии безжалостно сократить его до 137 минут. Дени Вильнев теперь надеется попробовать еще раз, хотя и с помощью более скромного восхождения. Его "Дюна" в кинотеатрах в следующем году будет посвящена только половине романа.
Хотя "Дюна"  до сих пор издевалась над кинематографистами, она также напрямую связана с самой успешной кинематографической франшизой того периода. Гербертова история мальчика-подростка из периферической пустынной планете, кто учится контролировать людей своим голосом, имеет меч и валит галактическую империю - несет подозрительно близкое сходство с Джорджем Лукасом. В Звездных войнах" у героя есть мистически настроенная сестра-адепт, и антагонист- злодей с феодальным титулом, который принадлежит деду или отцу (сравним барона Харконнена и лорда Вейдера). Увидев фильм Лукаса, Герберт пришел в ярость и перечислил 16 пунктов “абсолютной идентичности” между его романами и ЗВ от добычи пряностей до "дюнного моря".
Успех ЗВ дает намек на то, почему "Дюну" так трудно снимать. Лукас придал идеям Герберта ярко выраженную мораль, идеально подходящую для Голливуда. "Дюна", напротив, обладает этической сложностью, которая до сих пор позволяла франшизе уходить корнями в письменность. Его запутанный сюжет — Герберт назвал его “литографией Эшера” — занимает более 556 страниц, плюс еще 2000 страниц сиквелов, наполненных философскими ассуждениями. Поклонники, стремящиеся сориентироваться в Дюниверсуме, обратились к доскам объявлений, где "ортодоксальные гербертарианцы" защищаются от "широких интерпретаций". "Вы можете спорить сколько угодно,  есть факты (1). Дебаты продолжаются.
Тем временем продажи выросли. Удивительно, но, учитывая, что она была впервые опубликована полвека назад, в этом году "Дюна" заняла первое место в многочисленных списках бестселлеров массового рынка. Пандемия помогла, как и новости о фильме Вильнева, но что-то в романе сегодня находит отклик в политических кругах. “Сейчас я как бы на пике своего энтузиазма по поводу Дюны", - признался Стивен Кольбер. "Я просто люблю "Дюну" - так выразился Джефф Безос. Илон Маск цитировал эту книгу чуть ли не как Библию, а его партнер Граймс назвал ее первым альбомом в честь Маска. Продюсерская компания Стива Мнучина, когда он производил фильмы, а не политику, называлась Dune Entertainment. Вы можете услышать, как "Дюна" благоговейно обсуждается в "Доме-ловушке" или, если хотите, в "Опыте Джо Рогана". В преддверии президентских дебатов Мэтт Иглесиас из Vox написал в Твиттере, что заключительный из этап должен быть “сосредоточен исключительно на вопросах, связанных с "Дюной". Вполне уместно, что роман должен появиться сегодня вновь. В 1960-х и 70-х годах "Дюна" питалась кризисом либерализма. Либеральные идеалы снова под огнем, и снова песчаные черви роют норы, и  блестят крис-ножи.
Фрэнк Герберт вырос на политической окраине. Его бабушка и дедушка были членами Социал — демократической партии Америки — предком нынешних демократических социалистов Америки-и помогли основать социалистическую коммуну в штате Вашингтон, к северу от Такомы. Именно там вырос его отец, и именно здесь Герберт провел многие из своих юных лет. Хотя формальный эксперимент по социализму умер за несколько лет до его рождения в 1920 году, Герберт вспоминал, что унаследовал некоторые “взрывоопасные идеи о том, как люди должны жить вместе”. Главным образом, они касались автономии обшин и взаимной помощи. Депрессия опустошила страну, но оставила его семью, которая сама выращивала себе еду, в целости и сохранности. Герберт вспоминал те мрачные годы как “чудесные времена".
Молодой Герберт охотился и рыбачил, и именно во время рыбалки он встретил человека, которого назвал “индейцем Генри” (почти наверняка Генри Мартин из племени Хох), который “наполовину усыновил” мальчика, как сказал Герберт своему сыну. В течение двух лет Генри учил его, как жить за счет земли. Это было началом пожизненного участия в делах коренных народов. Ближайшим другом Герберта в зрелом возрасте был Говард Хансен, который вырос в соседней резервации Квилет и прошел там обучение у старейшин как хранилища духовных знаний. Позже Герберт напишет два романа о жизни коренных народов в Западном Вашингтоне.
Легко представить, что этот выросший в социализме, симпатизирующий коренным американцам молодой человек станет левым. Но для Герберта жизнь в коммуне и уроки индейца Генри в глуши укрепили враждебность к федеральному правительству. Он выступил против “любой системы общественной благотворительности”, объяснил он, потому что “рано понял, что институты нашего общества часто ослабляют уверенность людей в себе”. Поэтому вместо того, чтобы идти по пути кооперативного социализма к либерализму Нового курса, он пошел в противоположном направлении. Герберт стал республиканцем.
И не просто избирателем-республиканцем, а республиканским активистом. В свои 30 лет Герберт работал на четырех кандидатов от Республиканской партии. Его самым важным работодателем был сенатор США от штата Орегон Гай Кордон, оплот жесткого консерватизма в штате, который склонялся влево. Кордон выступал за лесозаготовки, за бизнес, за вооруженные силы, против прав труда, против госрегулирования и поддерживал Джозефа Маккарти. Герберт пожалел о тактике Маккарти, но Кордон оказал на него “сильное влияние”, написал сын Герберта. Роман Герберта, написанный в 1950-х годах, посвящен коварному влиянию советских агентов, одного из которых он описывает как “зловещее воплощение всего зла”.
По политическим условностям Восточного побережья Фрэнк Герберт был неудачником. Но в более экспериментальной среде Запада он процветал. Он принял пейотль и общался с водами Пьюджет-Саунд. Он читал юнгианскую психологию. Убежденный в том, что морское дно представляет “нашу новую империю”, он написал триллер о бурении нефтяных скважин на шельфе. В 1960 году Герберт переехал в Сан-Франциско, где пережил период увлечения Азией, изучая дзен-буддизм, изучая японскую каллиграфию кистью и поедая тофу.
Для многих лидеров контркультуры Западного побережья коренные американцы предложили побег от удушающих аспектов США середины века. Стюарт Бранд впервые увидел “другую Америку”, когда посетил резервацию Уорм-Спрингс в штате Орегон. Общая признательность за местные обычаи привела Брэнда к Кену Кизи, автору книги "Пролетая над гнездом кукушки" (в которой есть нативистский рассказчик) и крысолову контркультуры. “Америке нужны индейцы”-так называлось шоу, которое Брэнд устроил, чтобы открыть легендарный фестиваль путешествий в Сан-Франциско, организованный им и Кизи, - первый крупномасштабный выпуск ЛСД среди населения. "Благодарные мертвецы" выступили, как и Аллен Гинзберг. “Эра Хейт-Эшбери началась в те выходные", - написал Том Вулф в "Кислотном тесте".
Для Герберта тоже замаячили впереди нативистские идеи, особенно те, которые он унаследовал от своего друга Говарда Хансена. Хансен прошел Гербертовские чтения по экологии, а в 1958 году начал писать отчет о том, что лесозаготовки сделали с его домом, резервацией Квилет. Он показал рукопись Герберту, который прочитал ее и дал редакторский совет. “Белые люди едят землю”, - сказал Хансен Герберту. ”Они собираются превратить всю эту планету в пустыню, как в Северной Африке". Герберт, уже разыгрывавший в уме свой следующий роман, согласился. Мир, ответил он, может превратиться в “большую дюну”.
“Давным-давно в далекой-далекой галактике”. Скандльно известный текстовый свиток Джорджа Лукаса объявляет о самом нелогичном шаге его франшизы: создание научно-фантастического эпоса не в блестящем будущем, а в средневековом прошлом, где рыцари все еще спасали принцесс. "Дюна", однако, добралась туда первой. В его космическом пространстве нет роботов, но он набит графами, герцогами, лордами и принцессами. Предотвращенные взаимно гарантированным уничтожением с помощью атомных бомб, лидеры великих домов борются за власть, отравляя друг друга или сражаясь на клинках.
Для Лукаса тема лордов и леди придала его космической саге романтический воздушный облик Камелота с космическими кораблями. Средневековье Дюны было более мрачным, с политическими браками без любви, кровной местью, угнетающим налоговым хозяйством и “жестко охраняемой” классовой системой. Вместо того чтобы отшлифовать шероховатости, как это делал Лукас, Герберт, казалось, наслаждался жесткими качествами этого расслоенного общества. “Планетарный феодализм”, как объясняет один из героев сериала по "Дюне" - “лучшая социальная форма” для межзвездной цивилизации. Его успех проистекает, продолжает другой, из “древнего человеческого требования” к иерархии, к миру, “где каждый человек знает свое место”.
Чем дальше вы читаете, тем больше "Дюна" дезориентирует  В середине романа представлены фримены, обитающие в пустыне аборигены Арракиса. В то время, когда ислам в Соединенных Штатах был в основном достоянием чернокожих националистов, Герберт рассказал о том, как фримены поклонялись Махди (мусульманскому искупителю), отправлялись на джихады и использовали язык, звучащий по-арабски. Как раз в то время, когда боксер Кассиус Клей и поэт Лерой Джонс меняли свои имена на Мухаммеда Али и Амири Бараку, Фрэнк Герберт писал о том, что инопланетянин Пол Атрейдес присоединился к фрименам и явился как Муад'Диб.
Герберт много читал о культурах пустыни и сделал глубокие ссылки на исламскую историю в своем портрете фрименов. Тем не менее, под арабским фасадом вы также можете увидеть индейцев Вашингтона, которых Герберт знал гораздо лучше. Фримены, живущие в опасной пустыне и ловящие там гарпуном огромных песчаных червей, не так уж далеки от людей квилутов и хоха, которые процветали в лесах Западного Вашингтона и ловили гарпуном китов у Тихоокеанского побережья.
Какова бы ни была их основа, именно благодаря фрименам появились самые разрушительные аспекты "Дюны":  психоделические наркотики, используемые в религиозных обрядах, оргиях, мистических пророчествах. Самое главное, что фримены предлагают экологическую мудрость. Точно так же, как “индеец Генри” учил подростка Фрэнка Герберта, как жить в лесу, уроженец Стилгара показывает 15-летнему Полу Атрейдесу, как прокладывать себе путь в пустыне.
В своих набросках Герберт выделил другого героя, доктора Кайнса, инопланетного эколога, который пытался использовать фрименов для терраформирования Арракиса. Герберт видел, как экологи пытались проделать нечто подобное с песчаными дюнами Орегона, и он представлял, что это происходит в масштабах планеты. Изначально Герберт представлял Кайнса как “человека науки”, который привносит передовые исследования на планету, связанную традициями. Тем не менее, опубликовав статью, Герберт пришел к выводу, что доктор Кайнс скорее проблема, чем решение. Он уменьшил роль персонажа, сделал его наполовину фрименом и даже в итоге почувствовал, что Кайнс был несовершенным героем. В "Дюне" Кайнс умирает в пустыне, проклиная науку и свой труд . Это был “поворотный момент всей книги”, объяснил Герберт, момент, когда “западный человек", живущий “вне ритма с природой”, получил по заслугам.
Брэнду понравилась эта книга, и он использовал свой влиятельный каталог "Вся земля" для продвижения "Дюны" как революционной работы в области экологии. Для студентов колледжей, которые сделали "Дюну" хитом, это было нечто большее. Герберт убил прежнего “западного человека” и через Пола показал читателям, как стать кем-то другим. Это была история подростка, покидающего дом, осваивающего новые способы и возвращающегося с триумфом. "Дюна" заканчивается тем, что Пол и его младшая сестра возглавляют атаку фрименов на Империю. Они свергают императора и убивают своего злодея-деда. Для юных читателей, недовольным миром, который они получили от своих родителей, "Дюна" была ярко обозначенным выходом.
Куда вел этот выход? Трудно было сказать. "Дюна"потрясла вещи больше, чем пригвоздила их. Это было качество, которое у нее было общим  с зарождающейся контркультурой. Брэнд и его каталог Земли , в частности, казалось, указывали сразу во всех направлениях: наркотики, индейцы, экологизм, сельская жизнь, космическая колонизация, рок-музыка, видеоигры, предпринимательство и кибернетика.
Герберт разделял почти все энтузиазмы Бренда, в том числе и технологические. Он выступил на первом Дне Земли и превратил свою ферму в “Экологический демонстрационный проект”, чтобы продемонстрировать солнечное отопление и энергию ветра. Он также, на пике своей популярности в "Дюне", принял странное решение написать “основное руководство по домашним компьютерам”, наполовину руководство, наполовину манифест. “Заведите собственный компьютер”, - посоветовал Герберт. ”Если вы этого не сделаете, Билль о правах будет мертв, и ваши личные свободы пойдут по пути дронта".
Забота об индивидуальных свободах была для Герберта немалой, и это поддерживало его политику, основанную на праве. Таким образом, в то время как Брэнд работал в 1970-х годах с губернатором-демократом Калифорнии Джерри Брауном над внедрением экологических норм и схем стимулирования, Герберт провел свою более позднюю карьеру, дразня либертарианские, военные и консервативные направления контркультуры.
Франшиза "Дюна" основана на широкой популярности первого романа, закончившегося победой Пола Атрейдеса. Читатели, которые настаивают, часто удивляются второму. "Дюна" была написана, объяснил Герберт, как ловушка: он представил Пола как харизматичного героя в первой книге только для того, чтобы подорвать его в следующей. Там Герберт рассказывает, как антиимперский джихад Пола испортился, превратившись в “религиозную бойню”, в результате которой погибло 61 000 000 000 человек. В конце фильма Пол сравнивает себя с Гитлером, а затем смеется, понимая, насколько он опередил наследие геноцида фюрера.
Смысл, по мнению Герберта, состоял в том, чтобы дисциплинировать читателей, наказать их за любовь к Полу, чтобы предостеречь их “от большого правительства и особенно от харизматических лидеров”. Здесь он имел в виду главным образом Кеннеди, которого он считал “одним из самых опасных президентов, когда-либо существовавших в стране”. Популярность Кеннеди, предупреждал он, может привести к “неограниченной власти”. И таким образом, в эпоху Великого общества, когда федеральное правительство выступало на первых полосах газет в защиту гражданских прав, создало программы Medicare и Medicaid, запустило общественное телевидение и финансировало школьное образование K-12, главной заботой Герберта было превышение властью своих полномочий.
Хотя Герберт мало что любил в Кеннеди и Линдоне Джонсоне, он был более благосклонен к Ричарду Никсону, союзнику со времен его политической деятельности в 1950-х годах. Опальный президент “оказал нам всем услугу”, - утверждал Герберт после Уотергейта. “Никсон преподал нам чертовски хороший урок, и я благодарю его за это. Он заставил нас не доверять правительственным лидерам". Центральная книга "Дюны" повествует о режиме сына Пола Атрейдеса, Лето II, никсоновской фигуры, которая тиранизировала галактику на протяжении тысячелетий, чтобы преподать людям “урок, который запомнили бы их кости”. Обучив этому, Лето советует своим подданным: “Я ожидаю, что вы будете чрезвычайно осторожны в отношении полномочий, которые вы делегируете любому правительству”.
Последние романы Герберта "Дюна" не для слабонервных. Написанные быстро, в то время как налоговая служба преследовала автора за неуплату налогов, их сюжеты тяготеют к барокко, а главные персонажи постоянно возрождаются, часто в виде клонов. Раздраженный тонкими притчами своей первой книги, Герберт позволил своим едким взглядам пролиться на страницу. В книге 5 слова "либерал",  использованного в контексте, совершенно не связанном с политикой, достаточно, чтобы вывести героиню романа из себя. Она живет на 25 000 лет в будущем, но просто услышав, как кто-то говорит “либерал”, она вспоминает ХХ век и “сколько порочности скрывается в этом слове - сколько тайного эго требует чувствовать себя чем-то большим”. “Либеральные фанатики-это те, кто беспокоит меня больше всего”, - высказывает мнение другой персонаж. “Либеральные правительства всегда развиваются в аристократию".
В конце сериала герои сражаются с “хищными ордами” с края галактики: “террористами”, которые, по тревожному повороту, стали “бюрократами”. Герберт объясняет, что эти непримиримые враги действуют, используя “ложь о том, что налоги решают все проблемы”, и внедряют “систему социального обеспечения, чтобы успокоить массы”. Они охотятся на “средний класс".
Непримиримо враждебный к государству всеобщего благосостояния, Герберт стал сторонником уничтожающей правительство системы “великих присяжных”. Чтобы проверять лидеров и загонять в тупик бюрократов, компьютеры случайным образом отбирали присяжных и давали им право “уволить любого в правительстве по какому- либо делу — любого, без обращения” - начиная с президента и ниже. Демократия, объясняет персонаж Дюны, в конечном счете-это не система голосования, а “организованное недоверие” в котором граждане с подозрением относятся к любому, кто находится у власти. Возможно, как и следовало ожидать, Герберт был членом Национальной стрелковой ассоциации и сторонником Рональда Рейгана. “Его внешняя политика пугает меня до чертиков, - сказал Герберт о Рейгане, - но пока он параноик бюрократии, я буду стоять в стороне и аплодировать”.
Герберт также приберег несколько приветствий для евгеники. Сага о Дюне полна запланированных схем размножения. Сначала Пол Атрейдес, который является кульминацией одного из них, отвергает генетическое вмешательство. Тем не менее, в более поздних романах различные герои принимают долгосрочную программу евгеники, чтобы усовершенствовать родословную Атрейдесов. “Теперь я знаю, - писал Герберт, - что” не все люди созданы равными “и что любая попытка уравнять их” провалится. В "Дюне" Атрейдесы становятся ницшеанской суперрасой , уникально способной формировать силы истории. “Я должен править глазами и когтями — как ястреб среди мелких птиц”, - это семейный девиз.
С появлением своего первого журнала в 1963 году "Дюна"  казалась книгой вне времени. Администрация Эйзенхауэра едва закончила свое существование, но здесь было празднование экологии, психоделиков, индийских обычаев и смерти “западного человека". Только после того, как читатели познакомились с Гербертом, он стал казаться менее странным и более прозорливым.
Сейчас он тоже кажется таким, только в более неприятном смысле. Хотя наиболее заметное непосредственное влияние контркультуры было оказано на левых, в XXI веке наблюдается рост ее правых форм. Технолибертарианцы, такие как Илон Маск, стремятся в космос; инцелы пропагандируют антиправительственную паранойю; и вооруженные до зубов поклонники Одина штурмуют капитолии штатов в знак протеста против правил ношения масок. Правый больше не щеголяет короткой стрижкой, ходит в церковь, почитает семью и ведет себя честно. Вместо этого он просто отвергает истеблишмент и объявляет войну государству.
Как по сигналу, "Дюна" вернулась. Первая книга-роман, а не манифест, и у нее есть поклонники по всему политическому спектру. И все же единственный зуд, который она не царапает, - это стремление к либеральной демократии. "Дюна" в этом смысле является мерой нашего недовольства. По мере того, как либеральные нормы теряют свою силу — по мере того, как наш мир переходит от парков и зон отдыха к  "Игре престолов", — Арракис становится все более реальным. Мы поднимаем глаза от обломков 2020 года и видим Фрэнка Герберта, манящего нас из пустыни.

(1) Раз уж зашел разговор, это битва в великой войне между ортодоксальными гербертарианцами Jacurutu.com, которые принимают в качестве канона только работы, написанные самим Фрэнком Гербертом, и жителями Dunenovels.com, которые готовы разрешить книги с сюжетом Герберта, написанные Брайаном Гербертом, сыном Фрэнка, и Кевином Дж.Андерсоном. Многое зависит, как вы можете себе представить, от спорной достоверности компьютерных дисков, удобно “найденных” Брайаном Гербертом, содержащих наброски его покойного отца для конца саги. Диски, содержимое которых еще не было выпущено, позволили Герберту и Андерсону подключить свои приквелы для фанатов к уже разрешенным продолжениям, которые они также написали. “ДандМ” - это Дэниел и Марти, нелепая пара садовников, которые появляются на последних страницах "Капитула Дюны" и, похоже, каким-то образом контролируют гхолу Дункана Айдахо через свою “сеть”; “FD” - Лицетанцоры, подчиненный класс тлейлаксу. Я временно поддерживаю ортодоксальных гербертаристов, но признаю, что будущие конъюнктуры могут потребовать гибкости.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn