Дни минувшие Воспоминания

СЕРГЕЙ  НОСОВ

ДНИ МИНУВШИЕ
ОЧЕРК ВОСПОМИНАНИЙ


      Я уже рассказах в трех очерках под общим заглавием «Острова ушедшей жизни» о своей жизни в детстве, отрочестве и юности. И теперь хочу рассказать в этом небольшом очерке о главном, как мне кажется в своей жизни, в молодости и в зрелые годы.

             =======================================

     В жизни каждого человека, у которого действительно есть призвание, непременно встречается «заветная Дверца», за которой таится осуществление его желаний, вольное творчество, яркие чувства и головокружительная свобода и счастье.
      Чтобы открыть эту Дверцу, нужен волшебный «Золотой ключик», который злые силы, обстоятельства и люди от тебя прячут, насмехаясь над твоими мечтами и надеждами.
        И долго это может продолжаться - многие мрачные  годы, которые исподволь губят твою жизнь, лишают ее радости, света и смысла.
        Честно признаюсь, что со мной такое случалось - я на годы, долгие и несветлые годы, потерялся на бесприютных просторах неласковой жизни.
         Но я нашел все- таки в конце концов свой заветный «Золотой ключик» и открыл свою волшебную таинственную дверцу - и меня действительно встретила свобода, творчество и любовь.
         Я ничего не придумываю, хотя и пишу в известной мере иносказательно.     Все так и было в моей судьбе.
          И ныне я все чаще называю свою судьбу все-таки счастливой.

                ------------------    

               И вот после этого краткого «вступления»  я расскажу обо всем, что случилось в моей жизни, подробнее и в реалистических красках,  ничего не приукрашивая.
               И избегая любых произвольных фантазий.   
           Надо признать, что в   последние годы  я живу в целом на редкость счастливо.  Хотя и  весьма скромно и достаточно замкнуто на самом деле.
         И вместе с тем я на удивление рад своей нынешней жизни и конечно считаю ее духовно полноценной - ведь вся она теперь отдана вольному творчеству.
     Однако так было не всегда. И даже далеко не всегда.
      Действительно были в моей жизни и долгие темные годы. Отравили мне в прошлом жизнь два мрачных десятилетия, пережить которые было очень трудно - особенно в духовном отношении.
        Закончив аспирантуру при Ленинградском Университете и защитив диссертацию по Раннему Русскому Славянофильству 1840 – 1850-х годов (на степень кандидата исторических наук), я был в 1982-ом году зачислен научным сотрудником в штат Пушкинского Дома (Института Русской Литературы Российской Академии Наук).
          Это казалось мне тогда большой удачей – в Пушкинском Доме была замечательная Библиотека (часть Библиотеки Российской Академии Наук). Книги можно было брать на дом. И работал с книгами я дома, что облегчало творческий труд.
            Подключился к созданию научных статей, которые готовил Институт, чуть позднее мои статьи о литературе и культуре стали публиковать известные тогдашние литературные журналы – «Звезда», «Нева», знаменитый в те годы «Новый Мир».
          Единственная моя боль в то время – стихи мои в официальной печати публиковать отказывались. «Несоветские» мол стихи.
          А я ведь с детства чувствовал в себе в первую очередь призвание поэта. Поэзия - все для меня в жизни и сейчас, и в те годы.
          Я писал об этом в своем очерке «Мой путь в поэзию», несколько раз уже опубликованном в различных нынешних журналах.
           Не коснулся я в этом очерке только одного – что публиковать меня как поэта в официальной советской печати решительно отказывались.
             И это было для меня горько и обидно.
              Писать стихи «в стол» было унизительно и не имело никакого смысла. Ведь в те годы не было ни компьютеров, ни   сайтов поэзии – и мои неопубликованные в журналах стихи действительно оставались лежать в моем столе. Их никто не мог увидеть и прочитать.
               Меня это в полном смысле мучило.
               Я пытался взаимодействовать с тогдашним ленинградским самиздатом. И набрался смелости опубликовать и стихи, и эссе под псевдонимом в самиздатском журнале «Часы», о котором немало говорили в то время.
             Даже был подписчиком этого журнала в течении ряда лет. Но журнал на тонкой папиросной бумаге и в самодельной обложке – не убеждал меня.
              Он печатался на пишущей машинке в шести экземплярах и после третьего экземпляра положенной под копирку папиросной бумаги читался уже с трудом.  Всего же в пишущую машинку закладывались материалы нового номера «Часов» дважды.
               Значит выходило 12 экземпляров. И читаемыми из них оказывались только 6 экземпляров фактически.
               Ну мало же этого! Слишком мало для настоящей литературы.
Хотя по содержанию журнал был достойным и интересным и редактором «Часов» был замечательный человек - Борис Иванович Иванов, с которым я близко сошелся в те годы, и которого по человечески любил и конечно глубоко уважал.
                Впрочем, приход к власти Горбачева сразу отозвался ослаблением советской цензуры. А в последние год-два  горбачевского правления цензура и вообще перестала чувствоваться в литературе.
                И меня стали тогда все- таки хоть немного публиковать как поэта в официальных советских изданиях. И мое чувство обиды на то, как складывается жизнь, на время утихло.
                Морально поддержало и то, что к 1990-му году я подготовил с издал в государственном издательстве  славную книгу о любимом поэте и литературном критике моей молодости Аполлоне Григорьеве - «Аполлон Григорьев. Судьба и творчество» ( М., «Советский писатель», 1990).
                Аполлон Григорьев как противник Добролюбова, Чернышевского и компании был на плохом счету у советской власти. И моя книга была первой книгой о нем в России.
                Радовал и тираж моей первой книги - 10 тысяч экземпляров. Сейчас такой солидный тираж для книги познавательного историко-литературного характера просто нереален.
                И я тогда на рубеже 1990-х годов становился известен.
                На волне этого успеха и в обстановке небывалого «прилива свободы» в стране я взялся писать новую книгу - о литераторе и философе конца Х1Х - начала ХХ века Василии Розанове.
                Розанов был фактически запрещенной фигурой при советской власти. Его книги не только не издавали в СССР. Даже само его имя избегали упоминать в таких бы то ни было печатных изданиях. Как будто и не было в старой России такого замечательного писателя и мыслителя как Василий Розанов.
               Розанов был во всех отношениях интересен мне как личность и как писатель-философ. Его идеи и духовные ценности выглядели очень современно. И книгу о Розанове  я писал с большим подъемом и увлечением.
               Мне при моем тогдашнем горделивом молодом романтизме казалось - вот тут-то то я наконец покажу себя…
             Книгу о Розанове я написал.
                Весьма,  причем, необычную книгу которая могла бы произвести яркое и глубокое впечатление на читающую публику если бы страна наша жила в те годы нормальной жизнью. И у граждан оставалось бы время силы и должная духовная концентрация чтобы всерьез интересоваться развитием культуры и литературы.
                Но все в стране нашей было тогда совсем иначе. Творились невероятные  вещи, шли немыслимые ранее процессы во всех сферах жизни общества. И людям стало не до литературы и культуры и не до спокойного чтения «умных книг»  в уютной обстановке благоустроенных домов.
                СССР быстро катился в пропасть и вскоре исчез с карты мира. Вся страна напоминала несчастный пчелиный улей на который напали жадные и безжалостные медведи.
                И «громких аплодисментов» моей книге о Розанове конечно же не получилось.
                Хорошо еще что мне удалось без особого промедления уже в 1993 году издать эту свою книгу в каком-то странном новоявленном издательстве в Санкт-Петербурге. Причем издать приличным тиражом - 3 тысячи экземпляров.
                Однако об авторском гонораре пришлось забыть. В новых экономических условиях гонорары исчезли как дым от потухшего костра. И это на самом деле тоже было печально.
                Ведь историко-литературная книга да и статья такого плана требует немалого труда. Нужна работа с источниками и многое другое.               
                За свой литературный труд серьезный писатель и тем более поэт, литературный критик, эссеист и историк литературы с тех пор  не получает в России практически  ничего.
                Это грустно и конечно же несправедливо.          
                И ведь подспудно расхолаживает с большой самоотдачей трудиться на «ниве литературы» и во благо литературы.
                О превращении литературного труда в нынешней России в некое бесплатное «хобби» и о его последствиях я с грустной иронией  писал в очерке «Судьбы литературы».
                Однако на первых порах нагрянувший в Россию с реформами Гайдара капитализм не так уж меня и оттолкнул.
                Я очень страдал от советской цензуры. Те о ком я написал свои первые книги - Аполлон Григорьев, Розанов - были полузапрещенными или вовсе запрещенными фигурами в СССР.
                Мучили бесконечные обязательные ссылки на Ленина во всех работах которые доводилось мне писать, раздражали и мешали свободно и плодотворно мыслить коммунистические идеологические догмы.
                С отменой цензуры мои творческие поиски стали неизмеримо плодотворнее, а их результаты -  серьезнее и весомее.
                Все это так.
                Но я не мог предвидеть что литературный труд перестанет быть профессией в России. Это было для меня (может как следствие моей наивности) совершенно неожиданным.   
                И в поэзии я как был так и остался изгоем. В официальных изданиях меня как поэта толком не печатали и в 1990-е годы несмотря на шумное падение советской власти.
                Да и как могло быть иначе если литературные журналы возглавляли те же люди что и при советской власти, воспитанные на советской эстетике и с советским пониманием литературы.
                Только теперь реформы Гайдара отдали литературные журналы (включая помещение где располагался журнал и все его имущество) им в частное владение.
                Журналы стали «частными лавочками» и редактора (теперь – хозяина) было из этой лавочки уже не выгнать. Более того и действовать он стал в «своем частном» теперь журнале по принципу «что хочу то и ворочу».
                Обо всем об этом и о том как менялось в России отношение к поэзии и литературе в целом позднее  я немало писал в очень удачном и серьезном очерке «Поэзия в эпоху Интернета», который был опубликован в целом ряде литературных журналов.
                Сейчас же уместно и важно кратко констатировать - в поэзии я остался за бортом. И это меня очень угнетало.
                Дело в том что себя, свой голос я нашел в поэзии в свободном стихе - я не использовал (за редкими исключениями) ни рифму, ни строгий поэтический размер.
                На Западе, в частности, в англоязычных странах, во французской, немецкой и европейской поэзии вообще  такой отказ от рифмы давно был в порядке вещей и преобладал в ХХ-ом столетии.
                Но не в советской России.
                Советская эстетика в поэзии была крайне консервативной и примитивной. Формально почиталась классика, а реально постоянно повторялись в поддельном упоении «зады классики».
                Новое состояло только в громогласном прославлении советского человека и советского образа жизни, крайне примитивном и наивном.
                Можно сказать в СССР настоящей Поэзии с большой буквы и вообще не было.
                Ну разве настоящими поэтами были Исаковский, Щипачев и Дудин или крикливые Евтушенко и Вознесенским?
                И я стал наконец понимать что как же я в такой стране где эстетика разрушена, где  нет уже понимания подлинной поэзии и где в литературном мире «у руля» до сих пор стоят убогие выходцы из мнимого «советского рая» в искусстве стану признанным или хотя бы уважаемым и регулярно печатающимся поэтом?! - Невозможно такое и не будет такого никогда.
                И для себя я понял что с мечтами в поэтическом творчестве мне придется расстаться. Навсегда расстаться как считал я тогда.
Ведь писать стихи только «в стол» оказалось нестерпимо унизительно и бессмысленно.
                Но иногда лучше и не сознавать «правду жизни» вообще если вкус ее очень горек. Это мне тоже пришлось понять и почувствовать на себе.
                Тем более что я к середине 1990-х годов осознал наконец и прелести дикого капитализма в России.
                Жизнь для меня как старшего научного сотрудника Института Русской Литературы стала не просто крайне и мучительно бедной (ведь нам с 1992-го года в итоге все тех же диких реформ Гайдара стали платить просто жалкие копейки в качестве зарплаты). В нашей Институте пропала возможность писать  историко-литературные книги и статьи.
                Издательство «Наука» уже не обязано было печатать продукцию Института. Вся деятельность Пушкинского Дома свелась к изданию академических собраний сочинений Пушкина и других наших классиков.
                Только на подготовку таких изданий многотомных собраний сочинений классиков государством еще выдавались в виде грантов какие-то деньги - на все остальное государственных денег не полагалось.
                Изменился постепенно и состав сотрудников Института. Преобладать в нем стали дамочки кропотливо занимающиеся текстологией и составляющие дотошные комментарии к произведениям классиков – вот утром написал Пушкин такое-то свое стихотворение или вечером…. И пишется тщательно соответствующий длинный комментарий из которого вытекает (открытие!) - Пушкин написал это стихотворение после обеда…
                Вот всем подобным и стали теперь заниматься в Пушкинском Доме.
                Для меня же такие мелкие нудные и нетворческие занятия были нестерпимо мучительны.
                Я пытался всячески от них «отвертеться» и не знал что делать и как жить… И не понимал и на что мне жить в таком мире и такой вот жизнью среди дамочек-текстологов….
                Книги подобные моим книгам об Аполлоне Григорьеве и Розанове не принесли бы мне ни копейки дохода. И их было бы не издать – частные издательства или публиковали книги за счет самого автора или ждали детективов, откровенной эротики и «женских романов».
                Все остальное новыми издательствами отвергалось.
                И я стал неотвратимо впадать в глубокое уныние. Светлые цели в жизни и возможность творчества были потеряны как казалось навсегда. 
                Начались долгие и самые мрачные годы моей жизни когда ориентиры - как жить и во имя чего жить - были мучительно утрачены.
И жизнь потеряла для меня тогда и радость и большой смысл.
                Конечно, не все было порой так однозначно и в эти долгие несветлые годы.
                Я постоянно сотрудничал с петербургским «Новым журналом» где помещал свою вольную эссеистику. В 1998-ом году я защитил в Пушкинском Доме достойную диссертацию на яркую тему «Развитие антирационализма в русской литературе второй половины Х1Х века» (на соискание степени доктора филологических наук).
                Я помню что диссертацию мою заметили в научных кругах. Вместительный актовый зал Пушкинского Дома был полон при ее защите.
                Но в целом жизнь потеряла для меня свои краски. Я чувствовал что я старею а ничего хорошего и способного увлечь в жизни моей не происходит.
                Все больше времени я стал проводить один дома. На лето никуда уже не выезжал.
                Если в первые годы работы в Пушкинском Доме у меня сложилась в Институте своя компания любителей активного отдыха - мы постоянного играли в футбол, зимой катались на лыжах, ходили в небольшие походы - то в 1990-е годы эта компания распалась. Люди обособились друг от друга, кто-то уехал заграницу.
                И я остался один.
                Конечно у меня оставалась любимая жена Лена (мы заключили законный брак еще в 1980 году), рос сын Николай. Это меня согревало и очень поддерживало.  Но больше мне и не на что было тогда опереться. Я стал жить уныло и подавленно год за годом.
                Только ближе к концу первого десятилетия нового ХХ1 века я несколько оживился духовно. Решил на свой страх и риск написать две новые книги - о Вл.Соловьеве и об основателе славянофильства Иване Киреевском.
                Первоначально я и понятия не имел как и где мне пытаться издать эти книги. Но все- таки вышло так что обе они были изданы в 2008 и 2009 годах тиражом в 1 тысячу экземпляров. Причем, если за издание книги о Вл. Соловьеве мне пришлось внести некий денежный взнос, то моя книга об Иване Киреевском была издана совершенно бесплатно.
                Это была удача конечно.
                Книга о Вл. Соловьеве была пронизана мыслью что Соловьев даже и как философ мыслил не логически, а образами и что это русский стиль в мышлении - что  было ново и ярко и привлекло внимание в обществе.
                В книге об Иване Киреевском звучала схожая идея – что славянофильство опиралось на художественную интуицию и спонтанные прозрения, а не на сугубо логические рассудочные построения и сумму «голых фактов» жизни и истории.
                Когда эти книги создавались мной и в первое время после того как они вышли в свет - мне было в жизни даже хорошо. Вернулась радость творчества, вернулся в мое сознание внутренний свет.
                Но продолжалось это недолго. Я смутно чувствовал что в жизни надо что-то менять. И остро чувствовал горечь от того что столько лет прошло довольно безрадостно и творчески неплодотворно.
                Но что менять и как?
                И во мне стало развиваться скрытое пассивное сопротивление своей жизни - все реже я посещал Пушкинский Дом (что вызывало нарекания начальства), все более неохотно выполнял в Институте полученные (часто довольно глупые) задания, мало с кем уже в Пушкинском Доме общался.
                Рядовые сотрудники Института (в особенности вот эти самые дамочки-текстологи) начинали меня активно не любить, хотя и раньше не желали мне добра….
                И я решил Пушкинский Дом оставить.
                Помогло в этом мне то, что в 2014 году на почте ряда проблем со здоровьем мне удалось получить инвалидность – значит мне будут выплачивать хотя бы пенсию. И с голоду я не умру.
                Тридцать лет я проработал в Пушкинском Доме, был близко знаком с академиками Дмитрием Сергеевичем Лихачевым и Александром Михайловичем Панченко, с другими яркими людьми работавшими в Институте.
                Пушкинский Дом дал мне многое.
                Но оставлял я его без сожаления - эта вечная текстология, эти бесконечные мелкие комментарии к творениям классиков, это полное отсутствие свободного творчества – все это стало для меня невыносимо.
                Я чувствовал что создан совсем для другого. И не ошибся!
            Не прошло и года после того как я окончательно освободился от службы в Пушкинском Доме осенью 2014-го года как я в буквальном смысле Воскрес из Мертвых.
                Стал и чувствовать себя в жизни и творить так как не удавалось и в молодости. И мне самому эту казалось Чудом.    


                Когда я ушел наконец из Пушкинского Дома я сразу почувствовал величайшее облегчение и удивительную свободу.
                Это было субъективное конечно ощущение - потому что не работал я для Пушкинского Дома по 12 часов в сутки и не был так уж загружен «производственными заданиями».
                Но чувствовал я себя освободившись от Пушкинского Дома так как конь которого распрягли наконец в степи из опостылевшей повозки… И теперь он свободен, головокружительно свободен – скачи куда хочешь под солнцем золотым….
                Куда же мне «скакать» теперь в жизни оказавшись вне службы в государственном учреждении я, однако, в первое время совсем не знал.
                Но стал чувствовать себя с первых дней своей свободы даже чисто физически несравнимо лучше. Не говоря уже о том что мировосприятие мое изменилось решительно - и неожиданно  я вновь через многие мрачные годы почувствовал ошеломляющую радость жизни.
                И это чувство необыкновенной радости жизни  не утихало – оно наоборот усиливалось как бурный весенний поток, уносящий последние льдины в бескрайнее море…
                Наслаждаясь свободой и одухотворенным одиночеством я стал писать просто «для души» вольные статьи о культуре - несколько таких статей было вскоре опубликовано в официальных журналах.
                Но в творчестве мне хотелось большего...  А чего именно – я не знал. Я настолько глубоко «вырвал с корнем» из души своей поэзию двадцать лет назад, что о ней уже и не думал.
                И все- таки миновала первая свободная осень, потом и зима… И к весне 2015-го года стихи стали буквально проситься на бумагу… стало спонтанно рождаться в моей голове в любое время суток.
                Но я их не записывал. Не верил я уже что что-нибудь кроме бесполезной траты времени со стихами у меня получится.
                Тем не менее я вспомнил что слышал по радио о каком-то сайте СТИХИ.РУ где можно свободно публиковать любые стихи… Ведь времена изменились -  появился Интернет, говорят, что есть и другие сайты поэзии в Интернете…
                Так прошла цветущая весна. И вот летом на скромной даче своей я все- таки не удержался – взялся за стихи вновь…. Ну так ласково светило солнце, так радостно цвели цветы… Как тут не написать стихи если душа жива и ищет счастья…
                И поэтическое творчество вернулось ко мне с удивительной легкостью. Более того – я и в молодости так легко и свободно и в каком прямо неограниченном количестве не мог писать стихи как теперь. Волшебным для меня летом 2015-го года, когда я вновь обрел себя в поэзии. И когда вся жизнь моя преобразилась!
                Практически не все шло идеально гладко.
                Я вскоре понял что на сайтах поэзии господствует стихоплетство, что авторы хвалят там друг друга и стихи своего уровня…
Что остались и старые редактора с советских еще времен в старых журналах – и что они конечно не изменились в своих «деревянных» вкусах и пристрастиях.
                Но и все равно – новое время и новые люди вокруг. И пусть они значительно меня моложе если считать «по паспорту» - я с ними духовно и я вижу что они меня понимают и принимают как человека и как поэта.
                Новая жизнь началась для меня. Воистину – новая светлая жизнь!
                Широко публиковать в современных литературных журналах в России и за рубежом меня начали с осени 2017-го года, когда я наконец догадался рассылать рукописи своих стихов по журналам пользуясь электронной почтой – это было просто и удобно, позволяло отправить свои тексты во многие журналы и альманахи.
                И тогда же началась моя настоящая известность как поэта. Я писал и пишу до сих пор и вольную эссеистику, ее тоже охотно публикуют по журналам – но главное для меня безусловно поэзия.
                Поэтическое творчество наполняет всю мою жизнь и окрыляет меня. Сейчас у меня уже более 300 новых поэтических публикаций в журналах и альманахах в России и за границей. И написало мной уже около 20 тысяч стихотворений.
                Я сам понимаю, что это много и даже очень много. Обычно поэты создают существенно меньшее число стихотворений за свою жизнь. Но стихи буквально льются из меня как вода из лесного источника….
                Я ничего не могу с этим поделать – не могу остановить поток все новых и новых стихов насильно… Тогда моя жизнь немедленно тускнеет и теряет и радость, и свои краски…
                И здесь я хочу сказать вот что - на себе я почувствовал, что если человек к чему-то призван он не может без этого жить… Не в метафорическом смысле, а совершенно реально - не может, не способен без этого жить и пусть медленно, но неизбежно  гибнет.
                А когда наконец человек обретает возможность самовыражения в той области к творчеству, в которой он призван (для меня - это поэзия) он воскресает и удивительно молодеет весь, душой и телом.
                В моей жизни  это было именно так.


СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1961-ом году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ВЕРЛИБРА», «АНТОЛОГИЮ РУССКОГО ЛИРИЗМА», печатал стихи в «ДНЕ ПОЭЗИИ РОССИИ» и «ДНЕ ПОЭЗИИ ЛЕНИНГРАДА», в журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «НОВОМ ЖУРНАЛЕ», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт и в России и во многих изданиях за рубежом от Финляндии и Германии, Польши и Чехии до Канады и Австралии - в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «ПЕРИСКОП»», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «АРТ», «ЧАЙКА» (США)«АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ» (КАНАДА), « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «ЛИТЕРА НОВА», «ГРАФИТ», «ЛИТКУЛЬТПРИВЕТ!», «СОВРЕМЕННАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА» (ПАРИЖ), «МУЗА», «ИЗЯЩНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ, «РОДНАЯ КУБАНЬ», «ПОСЛЕ 12», «БЕРЕГА», «НИЖНИЙ НОВГОРОД». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ» и др., в изданиях «Антология Евразии», «АНТОЛОГИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХХ1 ВЕКА». «ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ЛИТЕРАТУРНЫЙ СВЕТ», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «АВТОГРАФ», «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО»Й (КАНАДА), «ПОД ЧАСАМИ», «МЕНЕСТРЕЛЬ», «ИСТОКИ», «БИЙСКИЙ ВЕСТНИК», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , «ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ» (ГЕРМАНИЯ), «СИБИРСКИЙ ПАРНАС», «ЗЕМЛЯКИ» (НИЖНИЙ НОВГОРОД) , «КОВЧЕГ», «РУССКОЕ ПОЛЕ», «СЕВЕР», «РУССКИЙ ПЕРЕПЛЕТ», «БАЛТИЙСКИЙ БЕРЕГ» (КАЛИНИНГРАД), «ДАЛЬНИЙ ВОСТОК», «ЛИКБЕЗ» (ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ), в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборниках «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой), «МОТОРЫ» ( к 125-летию со дня рождения Владимира Маяковского), «ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА» (Альманах стихов и прозы о Любви. «Перископ»-Волгоград. 2019), «Я ДУМАЮ. ЧТО ЭТО ОТ БОГА…» ( Сборник стихотворений современных авторов к 80-летию Иосифа Бродского. «Перископ- Волга». 2020 ) и в целом ряде других литературных изданий.
В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др.
Является автором более 20-ти тысяч поэтических произведений. Принимает самое активное участие в сетевой поэзии.
Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Петербурге.