У. Теннель. Ориентализм в Дюне Фрэнка Герберта

ОРИЕНТАЛИЗМ В "ДЮНЕ" ФРЭНКА ГЕРБЕРТА
У.Тённель

Автор - турецкий литературовед

1. Воображаемые миры

1.1. Научная фантастика и мировоззрение

“Вымысел - это своего рода факт, хотя некоторым людям требуются столетия, чтобы привыкнуть к нему”. (Уильямс, 1988) Это, казалось бы, противоречивое утверждение Раймонда Уильямса в защиту научной фантастики (1). Она содержит все особенности литературного жанра, щедро щедрого на использование воображения в попытке рассказать истории о неизвестных мирах и существах. Хотя ее метод повествования, как правило, укладывался в слишком знакомую шаблонную схему в начале ХХ века, послевоенные авторы путешествовали налегке и забирались выше и выше своих предшественников. Они превратили несуществующую страну тех чудесных историй, тех утопий, тех мест, где они были, в, вероятно, реальности далекого и не столь отдаленного будущего. Одним из таких авторов является Филип К. Дик, и в одной из своих попыток определить жанр, он определяет “сущность НФ” как “концептуальный сдвиг внутри общества, в результате которого в сознании автора создается новое общество, переносится на бумагу, а с бумаги оно возникает как судорожный шок в сознании читателя, шок от неузнаваемости. Он знает, что это не его реальный мир, о котором он читает" (Дик, 1995). Эта попытка построения мира лежит в основе НФ. И это обычно достигается путем экстраполяции идеи, которая уже существует в нашем приземленном мире. Однако этот фундамент служит лишь отправной точкой, и рано или поздно автор оказывается в нужде “выдумывать людей, места и события, которые никогда не существовали и никогда не будут существовать или происходить”, поскольку он пытается “рассказать об этих вымыслах подробно и с большим количеством эмоций”. (Ле Гуин, 2003).
Но путешествие никогда не заканчивается; и там, где останавливается автор, начинает читатель. Если такой конечный текст достигается автором в результате выдумывания мест, событий, людей и взаимосвязей между ними, все из которых построены на фактах, основанных на реальном мире опыта, читатель может потеряться посреди кучи творческих результатов, и ему потребуется карта. Чуждо звучащие названия, объекты, которые не подчиняются законам физики, неизвестные места; все это нуждается в порядке, семантической связи, установленной с реальным миром за пределами непосредственного текста.
Поэтому неудивительно, что многие произведения НФ – и почти все произведения фэнтези – включают географическую карту, переплетенную с книгой. Другие включают в себя введение, которое объясняет читателю чужой мир до того, как он начнет свое путешествие, в приложениях в конце книги для любознательных читателей, которые разъясняют по элементам этот художественный мир в деталях – в основном по форме и стилю энциклопедического начального словаря, чтобы определить и объяснить иностранцу слова, которые используются как часть истории для филологически настроенных читателей, и даже как обращение к другу истории, чтобы расширить и объяснить историю исчерпывающе. Эти усилия направлены на то, чтобы сначала окружить текст одинаково вымышленными вторичными текстами, направлены на создание взаимосвязанной сети текстов, системы значений, которая фундаментально связана с миросистемой, в которой был создан текст. Помещая историю в сеть вторичных текстов, автор, в некотором смысле, передает центральные тексты через этот периферийный массив текстов и позволяет читателю путешествовать в этой сети по этим ссылочным путям и позволяет ему найти свой собственный смысл центрального текста.
Авторы, подкрепляющие свои воображаемые факты воображаемыми доказательствами, не являются чем-то новым. В предисловии к первому изданию новаторской работы "Замок Отранто" Уолпол утверждает, что является простым переводчиком древней итальянской рукописи, которая была найдена “в библиотеке древней католической семьи на севере Англии” (Уолпол, 2003a) Таким образом, Уолпол играет с умами своей англиканской аудитории, придумывая второстепенную историю о происхождении текста и связывая ее с католической Италией, чтобы достичь своего намерения вызвать ужас у читателей. И он продолжает признавать свою изобретательность в своем предисловии ко второму изданию той же книги. (Уолпол, 2003b). По аналогичному пути пошел не кто иной, как Дж. Р.Р.Толкин. В прологе к "Властелину Колец" он предоставляет второстепенную историю к основному тексту, утверждая, что на самом деле это часть рукописи под названием "Красная книга Западных пределов", а затем продолжает предоставлять энциклопедические сведения о хоббитах – группе, обитающей в Средиземье, среди которых живет главный герой романа; Фродо. В прологе Толкин предоставляет информацию о хоббитах, такую как их привычки в еде, их любовь к курению трубки и даже административная структура их родины (Толкин, 1994)

1.2. Миростроительство в Дюне

Эти методы окружения и поддержки центрального повествования вторичными также использовались Фрэнком Гербертом для развития его вымышленной вселенной в его дебютном романе "Дюна", опубликованном в 1965 году. С тех пор вселенная Дюны расширилась за счет дополнительных второстепенных повествований, таких, как романы, экранизации фильмов, телесериалов и даже настольные и видеоигры. Но для краткости я ограничу свой анализ первым романом из серии, мировоззрение которой, как я полагаю, было построено на “онтологическом и эпистемологическом различии, проводимое между ”Востоком" и "Западом" (Сеид,2003,.2).
В "Дюне" Падишах-император по имени Шаддам IV является суверенным правителем известной вселенной, и его правление поддерживается лигой феодальных семей (т. е. дворян), называемой Ландсраад, областями контроля которой являются не только географические регионы на одной планете, но и целые планеты или даже звездные системы и организация под названием Космическая гильдия, которая является монополистом на космические путешествия. Этот трехсторонний союз является основой политико-экономической структуры вселенной и позволяет создавать дополнительные слои интриг среди второстепенных элементов суперструктуры, таких как семьи, религиозные организации и отдельные лица. И в этой вселенной пустынная планета, известная как Арракис, является источником препарата под названием меланж (также известного как "пряность"), побочные эффекты которого включают более длительный срок жизни, повышенный уровень сознания и даже в некоторых случаях предвидение. Вот куда Герберт хочет, чтобы мы отправились в качестве читателей (Герберт, 1990)
Осмысляя Герберта, мы складываем элементы мозаики: географическая карта планеты Арракис, ряд второстепенных, периферийных текстов, размещенных внутри и вокруг центральной сюжетной линии, и заимствования из придуманных инопланетных языков, используемых на протяжении всего сюжета, который добавляет впечатление того, что Гидеон Тури определяет как псевдоперевод к роману, делает его “текстом, который претендует на то, чтобы быть переводом, но позже оказывается не таким, поскольку у него нет исходного текста”. (Палумбо, 2009, 96) Такой прием добавляет еще один способ неузнаваемости в работу спекулятивной фантастики, способствуя ее чуждости.
Чтобы кратко описать те элементы построения мира, которые Герберт использовал в "Дюне, отметим следующее:
а) Географическая карта: Несмотря на то, что в книге заимствованы слова из языка коренных жителей Арракиса (которых называют фрименами), когда это необходимо, названия мест и географических элементов, таких как хребет, бассейн, впадина, пропасть и т. д., - все на карте на английском языке, что дает читателю почву для предположения, что картограф этой карты был не местным жителем, а инопланетянином.
б) Вторичные тексты: выдержки из воображаемых текстов, таких как Сборник Высказываний Муад'Диба, Руководство Муад'Диба, Муад'Диб: Семейные комментарии, Детская история Муад'Диба, Словарь Муад'Диба,Анализ: Кризис Арракиса, используются в качестве эпиграфов, чтобы дать представление о том, что будет разворачиваться в каждой главе, и расширить вселенную Дюны, подразумевая значение того, что происходит в непосредственной истории, и ее связь с большим миром романа. Эти книги в основном они приписываются одному из второстепенных персонажей романа; принцессе Ирулан, которая также является будущей женой главного героя Пола Атрейдеса, который будет известен как “Муад'Диб” после того, как его примут коренные жители Арракиса. 2 Муад'Диб - это новое имя, принятое главным героем романа Полом Атрейдесом после того, как его приняли коренные жители, фримены, пустынной планеты Арракис. В “Терминологии Империи”, представленной в качестве приложения к книге, Муад'Диб определяется как адаптированная сумчатая мышь с Арракиса, существо, связанное в мифологии фрименов  с рисунком, видимым на второй луне планеты. Фримены восхищаются этим существом за его способность выживать в открытой пустыне”.Кроме того, тексты, приведенные в качестве приложений к центральным текстам, озаглавлены “Экология Дюны”, “Религия Дюны”, “Отчет о мотивах и целях Бене Гессерит”, “Альманах ан-Ашраф”(с предоставленным псевдопереводом “Избранные выдержки из Дворянских домов”) и “Терминология империи”, которая включает в себя 289 записей. Эти периферийные тексты написаны в энциклопедическом, кажущемся объективным стиле и содержат дополнительные сведения о культурных, экономических, экологических и филологических явлениях вселенной Дюны.
в) Псевдо-заимствованные слова: На протяжении всего романа читатель знакомится с псевдо-заимствованными словами из языка коренных жителей Арракиса, известных как фримены, которые представляют собой группу людей, определяемую в "Энциклопедии Дюны" как “единственный остаток народа, известного как странники дзенсунни, первоначально последователи "пророка" (Макнелли, 1984, .314) Эти заимствованные слова служат чужеродным словарем в усилиях автора по построению мира. (Стоит отметить, что Энциклопедия Дюн, которая является периферийным текстом для романов о Дюнах, сама по себе имеет вторичный текст, а именно "Введение", в котором утверждается, что сама энциклопедия была отредактирована археологом по имени Хади Бенотто во вселенной Дюны).
Эти формальные элементы, используемые для создания узоров вымышленной вселенной Дюны, и то как они используются в романе Герберта, возвращают нас к сути жанра, описанного Диком как "шок от неузнаваемости".

2. Столкновение миров

2.1 Ориентализм в Дюне

Но лучшее определение того, что сделал Герберт, когда он использовал свои методы построения мира Дюны, была бы скорее дезориентацией, чем неузнаваемостью. Автор уводит читателя далеко-далеко в пространстве и времени и высаживает его где-то на пустынной планете под названием Арракис, оставляя его дезориентированным. Читателю предоставляются различные подсказки (карты, эпиграфы, периферийные тексты), чтобы найти путь по книге. И по мере того, как он углубляется в историю, он находит свою ориентацию, затем восстанавливает свою личность и силу. Как только читатель проходит через эту завесу дезориентации, он сталкивается со слишком знакомой картиной. Как утверждает Сьюзан Баснетт, “картограф, переводчик и писатель-путешественник не являются невинными производителями текстов. Работы, которые они создают, являются частью процесса манипулирования, который формирует и обусловливает наше отношение к другим культурам, претендуя на то, чтобы быть чем-то другим”. (Баснетт, 1993,.99)
При критическом рассмотрении фасад чужеродности, который построил Герберт, раскрывает панораму ориентализма. Его фронтир в виде пустынной планеты под названием Арракис (ленивая игра с арабским словом ‘танцор"), с богатым ресурсом пряности, ждет, чтобы его приручил и завоевал западный человек (т. е. главный герой романа), текст выставляет себя чуть ли не как исследование востоковеда на предмет создания колонии европейской империи, с его акцентом на географию, язык и его акцент на образ жизни и обычаи туземцев, и право на информацию как расширение прав и возможностей. Повествование разворачивается по оси Восток-Запад нашего собственного мира и предоставляет читателю фрагменты знаний, труды по картографии и ксеноантропологии как “знания о подчиненных расах… Это то, что делает их управление легким и прибыльным; знание дает власть, больше власти требует больше знаний и так далее во все более прибыльной диалектике информации и контроля” (Сеид, 2003, 36)
Мы видим этот ориенталистский расклад на протяжении всего романа. Его сюжет с мессианским подтекстом и описанием "белого человека" как спасителя коренных жителей этой пустынной планеты, сродни романтическим путешествиям ассимилированных (но только поверхностно) западных людей на Востоке, с их художественно беспомощным, но идеологически  и стилистически явным выбором в плане внутренних монологов только  персонажей с западными именами, такие как Пол, Джессика, Лето, Владимир и Гурни. Это также изображение туземцев Арракиса с чрезмерной сексуальностью и их оргий как ритуала, императив силы героя, командующего с помощью голоса (сверхъестественный талант), как “способ уцепиться за реальность, язык и мысль” (2003,  227), и его власть командовать и управлять гигантскими червями, на  планете под буквальным названием “танцовщица”. В основе сюжета - отчет официального императорского планетолога, просвещающего туземцев научным знанием, конденсация традиций Востока с изобретениями будущего, где Дзен-буддизм встречается с суннитским исламом (дзенсунни), и где Мао Цзэдун встречается с Мухаммедом (Маометом), его дословное использование слов из восточных языков, таких как аба, акл, барака, фикх, ганима, хадж, джихад, хаджра, ильм, джубба, махди, рамадан, рух, селамлик, шахнама, шайтан, сират, таква, улема, яли - в качестве примеров чужеродного языка фрименов, даже план Бене Гессерит по проникновению и изменению местной цивилизации в своих собственных интересах, все указывает читателю на путь на Запад.

2.2 "Дюна" на турецком языке: перевод и разрыв

Все элементы, которые я перечислил выше, и их последствия, похоже, не мешают пониманию, какое удивление турецких читателей может вызвать это конкретное произведение НФ, поскольку книга всегда пользовалась спросом с момента ее публикации на турецком языке, дважды переведенная, опубликованная тремя разными издательствами за последние 15 лет. Из копий второго турецкого перевода "Дюны" (переведена Дост Керпе, первоначально опубликованнав 2015 году) у меня на полке есть третье издание, напечатанное в 2017 году. Хотя может показаться, что это свидетельствует об успешном исполнении книги, "Дюна" не является исключением. НФ - это жанр, импортированный и включенный в турецкую литературную систему почти исключительно посредством переводов. До 1950-х годов на турецком языке было написано всего четыре оригинальных научно-фантастических романа. С другой стороны, в период с 1875 по 2013 год количество первых переводов составило 439,количество повторных переводов - 512, а количество переизданий - 357. Вместе они занимают 66 % от общего объема производства. (Коччак и др., 2017). Я полагаю, что эти цифры, помимо того, что они свидетельствуют о несколько плотном тумане в воображении моих соотечественников, являются результатом того, что Эвен-Зоар называет “поворотным моментом, кризисом” (Эвен-Зоар, 2000) в турецкой литературной системе. Это признак или, скорее, симптом кризиса идентичности, порожденного “предположениями о том, что [...] культура коренных народов несовместима с модернизацией и должна быть оставлена или упразднена, и что общество должно полностью вестернизироваться, чтобы успешно модернизироваться” (Хантингтон, 1996, 73).
Вскоре после провозглашения республики в 1923 году Мустафа Кемаль, который был победоносным командующим в войне за независимость Турции, а также первым президентом страны, “создал новую Турцию из руин Османской империи” и приступил к пересмотру "национальной, политической, религиозной и культурной идентичности турецкого народа". (Хантингтон, 1996, 144) Эти усилия создали пропасть между прошлым нации и ее будущим, оторвав ее от корней. Хотя это может показаться пугающим, я думаю, что это событие также несет в себе освобождающую сущность через смещение, дезориентацию и потенциал для обновления. И, хотя такое сравнение может быть  непропорционально массивным, я должен признать, что наша история имеет поразительное сходство с научной фантастикой. Когда мы, турки, отвергли гору Хира, и, в свою очередь, были отвергнуты горой Олимп, как иногда говорят, мы “заразили нашу страну культурной шизофренией, которая стала ее постоянной и определяющей характеристикой”. (Хантингтон, 1996, .154) И из всех переведенных работ фантастов, я думаю, эта “культурная шизофрения”, проявляющаяся наиболее ярко в турецком переводе "Дюны".
Все слова, которые я процитировал выше из родного языка фрименов, могут показаться иностранными или даже чуждыми западным читателям – возможно, за исключением слова "джихад", – но это вряд ли относится к турецкой аудитории. Вы можете найти многие слова в неспециализированном турецком словаре, хотя и с турецким написание, и они являются частью повседневного языка в Турции; больше, чем когда-либо прежде, из-за недавних событий на внутреннем, региональном и глобальном политических театрах. И если вы происходите из строго светской семьи без религиозных наклонностей и никогда раньше не слышали ни одного из них, вы должны услышать большинство этих слов в школе как часть учебной программы. На фоне всех  мест во вселенной, с которыми мы сталкиваемся в рассказе об инопланетных расах из далеких галактик, это по меньшей мере дезориентирует.
Но все принимает вовсе комичный оборот, когда, будучи турецким читателем "Дюны", вы сталкиваетесь со словом пахлава. Для тех, кто придерживается здорового образа жизни, пахлава - это “ближневосточная выпечка из множества слоев теста толщиной с бумагу с начинкой из молотых орехов, запеченная, а затем пропитанная сиропом из меда, а иногда и розовой воды”. (Dictionary.com, 2021), Чтобы обеспечить культурную перспективу, точно противоположную случаю, когда инопланетные культуры едят пахлаву, американец читает рассказ об инопланетянах и узнает, что они макают ее в свой кофе, прежде чем откусить. Турецкий читатель "Дюны", который отправляется исследовать галактики в поисках чувства удивления и исследования через научнеое понимание литературы, снова и снова сталкиваясь со всеми этими знакомыми словами и лицами по всему тексту, оказывается там, где он начал, то есть дома, и повторяет то, что мистер Курц сказал столетие назад: “Ужас! Какой ужас!” (Конрад, 1999)
Однако для турецкой аудитории еще не все потеряно. Опасно заманчивая и удивительно плодотворная пропасть все еще находится в грандиозной психологической панораме, и турецкие переводчики НФ царствуя, блуждают, как шаи-хулуд (вечный), великий песчаный червь пустынь Арракиса, свободно плавающий в бесплодных песках, но обреченный утонуть в воде. В конце концов, вымысел - это своего рода факт, и требуется время, чтобы привыкнуть к нему.

Bassnett, Susan (1993). Comparative Literature: An Introduction. Oxford: Blackwell.
Conrad, Joseph (1999). “Heart of Darkness” in Heart of Darkness and Other Stories. K;ln: K;nemann. pp.45-146.
 Dick, Philip Kindred (1995). “My Definition of Science Fiction” in Sutin, Lawrence (ed.) The Shifting Realities of Philip K Dick. New York: Vintage. pp.99-100
Dictionary.com (2021) “baklava” Retrieved from https://www.dictionary.com/browse/baklava?s=t (Accessed: 2 January, 2021)
Even-Zohar, Itamar (2000). “The Position of Translated Literature within the Literary Polysystem” in Venuti, Lawrence (ed.) The Translation Studies Reader. New York: Routledge. pp.192-197.
 Herbert, Frank (1990). Dune. New York: Ace Books.
Huntington, Samuel Phillips (1996). The Clash of Civilizations and the Remaking of the World Order. New York: Simon & Schuster.
Ko;ak, M;ge & Ayd;n, Elif. (2017). “Science Fiction in Turkey: Survival of a Genre Through Retranslations and Reprints” Dokuz Eyl;l ;niversitesi Edebiyat Fak;ltesi Dergisi, 4 (1), pp.31-42. Retrieved from https://dergipark.org.tr/tr/pub/deuefad/issue/34997/388286 (Accessed: 27 December, 2020)
Le Guin, Ursula Kroeber (2003). “Introduction” in Left Hand of Darkness. New York: Ace Books.
McNelly, Willis Everett (1984). The Dune Encyclopaedia. New York: Berkley Books.
Palumbo, Giuseppe (2009). Key Terms in Translation Studies. New York: Continuum International Publishing Group.
Said, Edward Wadie (2003). Orientalism. London: Penguin Books. Tolkien, John Ronald Reuel (1994). “Prologue” in The Lord of the Rings. Boston: Houghton Mifflin Co., pp.1-16
Walpole, Horace (2003a). “Preface to First Edition” in The Castle of Otranto. Ontario: Broadview Literary Texts. pp.59-64. 2003b) “Preface to Second Edition”’ in The Castle of Otranto. Ontario: Broadview Literary Texts. pp.65-70.
Williams, Raymond (1988). “Science Fiction”, Science Fiction Studies 46 volume 15, part 3. Retrieved from https://www.depauw.edu/sfs/documents/williams.htm (Accessed: 27 December, 2020)

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn