Послание из прошлого. Невероятная история. Глава 2

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ, ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ПРОЧИТАТЬ СЛЕДУЮЩИЕ ГЛАВЫ РОМАНА, ПРОСТО НАВЕДИТЕ КАМЕРУ ТЕЛЕФОНА НА QR-КОД И ПЕРЕЙДИТЕ ПО ССЫЛКЕ.
СПАСИБО И ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ!

САЙТ РОМАНА: ZRZ.BY

***

АННОТАЦИЯ:
Молодой человек вступается за девушку, но по необоснованному обвинению попадает в места лишения свободы. Вернувшись спустя семь лет, Виктор находит в шкафу магнитофон, который позволяет передавать послания в прошлое. Эта находка втягивает его в такие приключения, о которых он и подумать раньше не мог.

***

Солнце уже встало. Его прямые яркие лучи просвечивали небольшую комнату насквозь и упирались в стену, оклеенную зелеными обоями с мелким витиеватым рисунком. На стене висел календарь с фотографией группы бегущих по стадиону мужчин в трусах и номерами на груди. Витя знал эти номера наизусть: «264», «252», «54», «34», «23» и, конечно, же, бегущего широким шагом, целеустремленного и упорного бегуна под номером «1».

Широкий и жирный шрифт гласил: «Календарь Спорт. 1984». Чуть ниже, совсем мелкими буквами шла приписка: «Издательство политической литературы. Москва».

Разглядывая календарь, Витя постоянно воображал себя на месте бегунов. Кем бы он хотел быть — первым номером или двести шестьдесят четвертым, — который, кажется, имел все шансы не только догнать первого, но и победить. Чувствовалась в этом человеке какая-то сила, напор, вера в победу, несмотря на далеко не лучший номер. И он был похож на папу.

Витя потянулся, вскочил, кинулся к своему столу, но уже по пути вспомнил, что начались летние каникулы и никуда бежать не нужно! Можно заняться блаженным ничегонеделанием…

Он вдруг вспомнил вчерашний вечер, вспомнил, буквально все, что произошло: как достал магнитофон, с трудом водрузил его на стол (все же, почти четырнадцать килограммов веса!), заправил бобину, вставил штекер микрофона в гнездо… Закрыл глаза и представил, что с папой ничего не случилось, он где-то далеко-далеко сейчас — в горячих песках, в окружении высоких гор, и он еще жив… ждет его сообщения…

Дрогнувшим голосом Витя начал свое послание:

— Если ты меня слышишь…

И с каждым его словом вера в чудо росла, крепла, будто бы слова, сказанные в микрофон и записанные на магнитную пленку, не оставались в этой же комнате, а, преодолевая стены, расстояния и время — обретали огромную, почти бесконечную силу.

Когда Витя нажал кнопку «Стоп», то почувствовал полное истощение. Он встал, сходил на кухню, налил из-под крана воды и выпил. Вкусная, свежая, чистая вода прояснила голову.

А вдруг не записалось? — подумал он и взглянул на время.

Вот-вот должна была прийти мама с работы — она запрещала ему даже прикасаться к отцовскому магнитофону — слишком тот был дорогой и тяжелый, но Витя все равно, рискуя свободой, доставал из огромного шкафа агрегат, вынимал из шуфлядки под шкафом бобины и слушал…

Он ринулся в комнату, отмотал запись и с замиранием сердца, вслушиваясь в звуки за входной дверью, включил воспроизведение.

Из колонки раздался взволнованный детский, его собственный голос , - сначала дрожащий, но с каждым словом этот голос креп, набирал силу и уверенность… Запись закончилась и его рука уже потянулась, чтобы нажать кнопку «Стоп», когда колонка поперхнулась, послышался треск, и к своему удивлению он услышал странный, незнакомый, но вместе с тем будто бы не раз слышанный им мужской баритон:

— Я тебя слышу, — сказал мужчина, явно волнуясь. — Я тебя слышу. Ты не один. Я с тобой, здесь…

Витя отпрянул от магнитофона – так неожиданно прозвучал незнакомец. Он знал эту бобину очень хорошо, прежде чем записывать на нее что-либо, он десять раз переслушал ее шипящую тишину, чтобы не дай бог не стереть новой записью папин голос или что-нибудь важное. Он был уверен, что никакого голоса там и в помине не было.

— Что же это? — прошептал Витя, дрожа от испуга. — Неужели… неужели его кто-то услышал? Неужели сигналы из этого микрофона не просто записываются на пленку, но еще и транслируются куда-то далеко-далеко?

Есть только один способ это проверить, — подумал он, протягивая дрожащую руку к красной кнопке «Запись».

На первом этаже подъезда хлопнула входная дверь, по лестнице застучали каблучки — это была мама. Он узнал бы ее поступь из тысячи других шагов.

— Быстрее, быстрее! — опрокинув кружку с водой, он нажал на кнопку записи. Нужно еще успеть собрать магнитофон и спрятать его в шкаф!

Трясущимися руками он придвинул микрофон.

— Ты кто? — Витя едва сдерживал дрожь в голосе. — Ты кто? Ты меня слышишь? Ты меня правда слышишь?

В замочной скважине провернулся ключ. Верхний замок. Потом нижний. У него есть секунд пятнадцать-двадцать.

Витя остановил запись, вытянул шнур питания из розетки, нацепил крышку на корпус магнитофона и кряхтя, стащил его со стола. Аппарат отказывался влезать в шкаф, цепляясь то за мамин плащ, то за одеяло на дне, то за постельное белье. С громадным трудом он запихнул его внутрь в тот самый момент, когда дверь отворилась и мама с порога сразу же позвала его:

— Витя! Вить! Ты дома?

Запыхавшись, он перевел дыхание и откликнулся:

— Дома, мам… сейчас…

Кое-как задвинув дверцу шкафа, он схватил свою майку и промокнул разлитую по столу воду. Не должна заметить.

— Ну, где ты там? Иди возьми сетку, тяжело…

Витя побежал в прихожую, обнял маму, взял сетку с продуктами и понес на кухню.

— Как день прошел? — спросила мама. — А почему ты не на улице? — удивилась она. — Максим гуляет, спрашивал, где ты…

— Я… — судорожно соображая, подал он голос из кухни. — Я… зачитался…

— Так я и думала, — сказала она. — Жюль Верн?

— Ага!

— Слишком много ты читаешь. Смотри, делай перерывы, а то зрение сядет. Иди, в мяч с ребятами поиграй.

— Да, мам, иду!

Он разгрузил сетку, выскочил из кухни, натянул кеды и чмокнул ее в щеку.

— Я люблю тебя, мамочка!

— Я тебя тоже люблю, сын. — Она серьезно посмотрела на него, и в ее глазах он прочитал и печаль и благодарность и… что-то еще. Что-то неуловимо важное.



***



Кажется… не заметила… — подумал он, глядя на огромный шкаф, освещенный яркими лучами утреннего солнца. Мама уходила на работу к девяти — в шкафу висели ее платья, и она, конечно же, выбирала одно из них, пока он спал. На кухонном столе Витя нашел записку: «Завтрак на столе, много не читай, сходи погуляй и обязательно напиши письмо бабушке. Целую, мама».

Но Витя даже не взглянул на приготовленный завтрак — вареное яйцо, сосиску и два кусочка прожаренного с маслом хлеба.

Весь день! — подумал он. — У меня есть весь день, чтобы…

Мигом подскочил он к заветному шкафу, распахнул дверцы… и сердце его замерло. Магнитофона не было на месте.

Шкаф был таким большим, что, возможно… он просто его не заметил. Обшарив всю нижнюю полку, Витя почувствовал, как на глаза навернулись слезы.

— Нет, не может быть… — вырывалось у него. — Мама все-таки заметила… она… она как-то сказала, что нужно сдать магнитофон в комиссионку…

От ужаса Витя почувствовал тупую ноющую боль, разлившуюся по всему животу — кортизол, гормон стресса сковал его волю, в мгновение ока превратив в беспомощного маленького мальчика.

Размазывая слезы, он заглянул во все углы небольшой двухкомнатной квартиры — отодвинул шторы, проверил подоконники, пошарил в чулане, заглянул в санузел и даже нырнул под кровать. Пусто! Бобины, которые он складывал в нижний ящик шкафа, тоже пропали. Та самая бобина, на которой он услышал странный голос — исчезла.

Почувствовав какое-то странное опустошение, будто бы его предали, Витя напялил тапки и вышел на лестничную клетку.

— Только бы она была дома… только бы она была дома, — повторял он как заклинание.

— Витя? Что случилось? — Тетя Оля, открывшая дверь, всплеснула руками.

Он едва не разрыдался на пороге.

— Тетя Оля! Можно… можно мне позвонить… маме?

— Господи… что случилось?

Она посторонилась, впуская его в квартиру.

От слез он практически ничего не видел — только желтый корпус телефона, диск и трубку.

Он набрал номер.

Мама работала экономистом в прачечном комбинате и в отделе телефон был только у начальника.

— Прачечный комбинат, Косенков слушает.

От волнения Витя забыл, что нужно сказать и кого позвать.

— Алло, — повторил требовательный мужской голос. — Говорите!

Заикаясь, Витя выпалил:

— А Марию Павловну можно позвать? — сердце его, казалось, выскочит из груди.

— Маша… — услышал он в трубке. — А где Маша?

— Так она репетирует в актовом зале на день легкой промышленности… — послышался голос издалека.

У него отлегло от сердца. Значит, скорее всего, не комиссионка… но…

— Молодой человек, ее сейчас нет. Может, что-то передать?

Витя опустил трубку. Ноги его стали ватными. Единственная бобина — если он не успеет, голос, тот самый голос… возможно, он больше никогда не услышит его.

— Тетя Оля, — взмолился он. — Вы не дадите мне три копейки на трамвай?

— Господи, Витенька, да что ж случилось то?

Не дождавшись ответа, она похлопала по карманам, выудила откуда-то монетку и протянула ему.

— Спасибо! — крикнул Витя и выскочил за дверь. Он даже не подумал, что нужно закрыть дверь в квартиру.



***



— Маша, спасибо за магнитофон! Ты нас очень выручила! — Петр Евгеньевич, заместитель начальника экономического отдела с уважением взглянул на аппарат, стоящий у сцены актового зала. — Мощная вещь! — он попробовал приподнять его и охнул. — Какой тяжелый! Как ты его дотащила?

Мария лишь пожала плечами.

— А микрофон захватила?

Она кивнула.

— Тогда… если готовы… приступим? Все взяли свои слова?

Чертыхаясь, он установил магнитофон на стол, подключил его к сети, воткнул микрофон.

— Андрей Михалыч, вы первый.

Пожилой мужчина кивнул, достал лист бумаги с напечатанной речью, подошел к столу и взял микрофон в руки. Он заметно волновался, лист слегка дрожал.



***



Витя едва втиснулся в трамвай.

— Проходите, проходите в салон, — слышалось отовсюду. — Подвиньтесь!

Он отсчитывал остановки на память. Выходить на десятую. На цифре девять он понял, что не сможет пробиться к дверям. Толпа стояла плотной стеной.

— Пропустите. — воздуха не хватало и его голос никто не услышал. Трамвай громыхал по мостовой. На прачечном комбинате обычно никто не выходил. Все ехали до площади.



***



— Включай.

Клацнула кнопка записи.

— Включил, начинайте.

— Товарищи! Разрешите от лица экономического отдела прачечного комбината поздравить вас с днем работника легкой промышленнос… — мужчина вдруг закашлялся.

— Стой, стой, — раздался голос. — Дайте воды.



***



Маленькими ручонками он изо всех сил начал раздвигать стоящих перед ним людей. Кто-то недовольно ворчал, некоторые все же уступали путь, другие как стояли, так и продолжали стоять.

— Пропустите, пропустите! Мне сейчас выходить…

Трамвай остановился, двери с трудом открылись, а до выхода ему оставалось еще метра два.

— Пропустите, — раздался твердый и уверенный голос. — Пропустите человека.

Толпа разошлась и его вытянуло из трамвая на свежий воздух. Витя оглянулся, чтобы поблагодарить своего спасителя, но двери уже закрылись.

Опрометью он кинулся к дверям прачечного комбината.



***



— Так. Дубль два. Андрей Михалыч, вы готовы? Постарайтесь.

Мужчина кивнул.

— Включайте запись.

В этот миг дверь в актовый зал распахнулась и, сопровождаемый криками «Стой! Туда нельзя!» в помещение буквально влетел растрепанный мальчик.

Увидев на сцене мужчину с микрофоном в руках и стоящий подле него большой магнитофон, парнишка издал судорожный вопль и ринулся вперед.

В этот момент в дверях актового зала показался красный от злости вахтер.

— Сто-ой! — заорал мужчина, — кому сказал, сто-о-ой!

— Витя? — только и смогла вымолвить потрясенная Мария. — Что ты здесь делаешь?

А Петр Евгеньевич, тем временем, по инерции нажал кнопку записи.



***



Виктор спал эту ночь плохо.

Сначала ему снилось, будто он едет в каком-то переполненном трамвае и люди вокруг него стоят сплошной стеной. Он знал, что скоро нужно выходить, но угрюмые лица не оставляли ни единого шанса покинуть салон. От бессилия им овладела дикая ярость — поднявшись на цыпочки и собравшись с духом, он крикнул: “Пропустите! Пропустите человека!”

Ему показалось, что толпа расступилась и выпустила его.

Он проснулся в мокрой от пота постели, потом долго лежал, вслушиваясь в ночные звуки и снова уснул — на этот раз крепко.

Когда он проснулся в следующий раз, комнату уже залило солнце.

Виктор вскочил по привычке — почувствовав, что пропустил утреннюю тюремную проверку, но повернув голову и увидев красный шкаф, улыбнулся.

Потом он вспомнил вечер и нахмурился.

Какой-то мальчонка ответил ему? Или показалось?

Виктор достал магнитофон, подсоединил к сети, отмотал бобину в самое начало и, задумавшись на мгновение, включил запись.

— Товарищи! Разрешите от лица экономического отдела прачечного комбината поздравить вас с днем работника легкой промышленнос…

Хриплая старческая речь прервалась затяжным кашлем. А потом все стихло.