Наталья Советная. Неразгаданная Военная тайна

Наталья Советная

«Неразгаданная Военная тайна»
Искусство никогда не обращается к толпе, к массе,   оно говорит отдельному человеку, в глубоких и скрытых тайниках его души.
                Викентий Вересаев
Что же это такая за непонятная страна, в которой даже такие малыши знают Военную Тайну и так крепко держат своё твердое слово?
    Аркадий Гайдар
Я родилась в мирное время. Всегда казалось, что Великая Отечественная  война была очень-очень давно. И  вдруг осознала: разве несколько лет (десяток-другой) после того кромешного ада –  расстояние?
Помню длиннющие (хвост по всей улице) очереди за хлебом, керосином,  в баню… Чёрную горбушку с сахаром, политым сверху водичкой, но, случалось, бабушка покупала  и три пряничка, или кулёчек подушечек, или сто граммов пастилы – она была невероятно вкусная и дешёвая. Помню вкус ливерной и кровяной колбасы. Но и вкус домашней свежанины – тоже помню.  До последних дней своих бабушка держала поросёнка, к нему в придачу кур, потом и козочку. А сколько было радости, когда мне, семилетней,  купили в универмаге кроличью  шубку, на вырост, до пят,  – носила я её, пока сходилась, чтобы застегнуть, хоть и рукава, и подол были уже коротки.  Вещи берегли, перешивали, ремонтировали…  Помню ещё, как собиралась по праздникам родня и заводились военные песни, как плакал безрукий, с обожённым лицом  дядя Боря, вспоминая бои на Курской дуге и горящий свой танк с раненным командиром, которого успел вытащить из огня.  Плакали женщины, не впервые  рассказывая об  освобождении и погибших  моих дедушке Егоре и прадеде Федоте. Причитали по убитым соседям, умершим в оккупации и  ленинградской блокаде родственникам, по сожжённой фашистами родовой деревне.
Может быть, потому так близко мне всё, что связано с войной? А может, причина в  десятках прочитанных книг о страшном времени и в множестве просмотренных кинофильмов?  (Мама работала в культуре и подрабатывала киномехаником – в свободное время я не вылезала из кинобудки). И когда сейчас редакция литературного журнала «Нёман» предложила поработать над статьёй о недавно вышедших из печати книгах с различной тематикой, я без колебаний выбрала те, что опубликованы минским издательством «Четыре четверти»  в серии «Дети войны», основанной в 2010 году.
Дети войны… Их осталось не так уж много рядом с нами. Это те, кто из одного поколениями с моими родителями, тётями, дядями. Может быть, ещё и поэтому так волнует всё, что связано с войной: она – их детство?
На столе передо мною четыре прочитанных книги: «Жыццё за буханку хлеба» Владимира Шуляковского, «Заговорщики» Евгения Коршукова, «Эхо» Эльвиры Вашкевич, «Над окошком месяц» Виталия Кирпиченко. Книги одной серии, но совершенно разные по композиции, стилю, языку и даже теме, однако с единой сверхзадачей – память о страшной войне, набат людям: «Не повторите!»
Книга Владимира Шуляковского, родившегося в 1940 году в белорусских Смиловичах, посвящена малой родине – землякам, пережившим войну и не забывшим о перенесённой боли. Повести, рассказы, очерки, заметки, собранные под одной обложкой, словно дневниковые зарисовки о встречах с теми людьми. Да и начинается книга «Жыццё за буханку хлеба» (Минск, 2016)  с короткого рассказа «Сустрэча». Встреча с Эдуардом Горовым, чемпионом Советского Союза по лёгкой атлетике, поделившимся на могиле бабушки  воспоминанием о трагической буханке хлеба, из-за которой погиб его дед,   послужила  толчком для создания книги.
 Писатель словно сделал зарубки памяти на древнем древе Смиловичей: семья Сологубов, среди которых и партизаны, и воины-фронтовики; Галина Гладковская, семья которой спасла еврейскую девочку; дядька Юзик Церлюкевич, под бомбами доставлявший в блокадный Ленинград продукты; учительница Айша Сулеймановна Якубовская и её супруг Сапар Константинович Асанович, партизанский связной; отец писателя – Шуляковский Виктор Иванович, погибший в боях под Москвой в 1941 году; Александр Холодинский, мальчишкой ставший свидетелем жестокого убийства полицаями молодой женщины вместе с детьми; Борис Владимирович Дривотинов, стрелок-радист военной авиации, а после войны – известный врач, доктор медицинских наук; Нина Адамовна Андреева, выжившая в Бухенвальде; Александра Яковлевна Любочкина, подпольщица, служившая переводчицей у коменданта Смиловичей, – и многие другие, навечно поселившиеся на страницах художественно-документальной  книги Владимира Шуляковского.
Одно из его повествований с названием «Саначкі», затрагивает тему финской войны, на которой воевал родной дядька писателя Стефан Микулич. «Пра тую вайну 1939-1940 гадоў, калі страты Савецкага Саюза склалі паўмільёна салдат і камандзіраў, у нас няма ні фільмаў, ні кніг », – утверждает автор.  Действительно, о той войне не принято было говорить. И в том, что Владимир Шуляковский пишет правду о плохой подготовке армии к военным действиям в суровых северных условиях зимой, нельзя усомниться.  Однако существуют документы, многие из которых перестали быть секретными, они уточняют некоторые важные данные.
Комиссия (председатель – генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев) установила потери Вооруженных Сил СССР (в том числе ВВС, погранвойск, умерших в госпиталях после марта 1940 года) по именным спискам. Убитых и умерших при санитарной эвакуации – 71 214, умерших в госпиталях – 16 292, пропавших без вести – 39 369. Всего – 126 875 человек. Но никак не полмиллиона солдат и командиров!
Доктор исторических наук, профессор Военного университета Министерства обороны России, академик Академии военных наук, член Международной ассоциации историков Второй мировой войны Юрий Викторович Рубцов считает, что финская война показала: британская и французская делегации не случайно сорвали переговоры в Москве летом 1939 года. Великобритания, Франция, США поддержали Финляндию финансовой и военной помощью, начали сближение с Германией. Берлин активно помогал Хельсинки, разрабатывались планы ударов с севера на Ленинград и с юга на Баку с последующим развитием встречного наступления на Москву. Королевские ВВС Великобритании готовились бомбить нефтяные промыслы на Кавказе.
Советское правительство ещё в 1932 году предложило Финляндии заключить договор о дружбе. Отказ. На переговорах в 1939 году попросило сдать в аренду полуостров Ханко  и несколько прибрежных островов недалеко от него, чтобы  отодвинуть границу от Ленинграда  (находилась в пределах артиллерийского выстрела!) в районе Карельского перешейка,  перекрыть вход немецкого флота в Финский залив и предотвратить возможные удары по Кронштадту и Ленинграду. Отказ! А ведь за эти территории СССР предложил Финляндии часть Советской Карелии в районе Реболы и Поросозера – в два раза превосходящие те, которые просил. Он  готов был согласиться на вооружение  демилитаризированных Аландских островов. Финляндия добивалась этого ранее. Надо принять ещё во внимание, что до начала переговоров, 14 октября, руководство северной соседки объявило в стране всеобщую мобилизацию, а согласно  документам, заключённым ею с Германией, она должна была «гарантировать Третьему рейху право в случае войны разместить свои войска на финской территории, а со стороны гитлеровского руководства давалось обещание своему союзнику получить Советскую Карелию».
Финская война была отчаянной попыткой отодвинуть границы, защитить Ленинград! 11 февраля 1940 года Красная армия перешла в наступление, прорвала линию Маннергейма. Советские части форсировали по льду Выборгский залив. После взятия Выборга финны капитулировали. 12 марта 1940 года был подписан мирный договор. А уже 26 марта на пленуме ЦК ВКП(б) с докладом «Уроки войны с Финляндией» выступил нарком обороны Маршал К.Е. Ворошилов: «Война с Финляндией продолжалась 104,5 дня и носила чрезвычайно ожесточенный характер…».
Один из моих родственников, как и дядя писателя В.Шуляковского, остался жив и вернулся с той «странной» войны. На его долю выпал плен – концлагерь… То, что там творилось, подробно представлено в докладе о злодеяниях белофиннов на временно оккупированной территории СССР, направленном начальнику ГлавПУ РККА А. С. Щербакову его заместителем И.В. Шикиным (г. Москва 28 июля 1944 г.). Зверские избиения, голод, антисанитария, лютый холод (бараки не отапливались совсем), натравливание собак, работа по 12-14 часов, медицинские эксперименты над людьми, сжигание в кострах, окунание в кипяток, вспарывание животов, отрезание частей тела и многие другие ужасы, которые не всякий вынесет, даже просто читая документ.
Издевались не только над военнопленными. В шести концлагерях, расположенных в Карелии, финны  мучили советских граждан всех возрастов — от грудных детей до стариков. Особенной жестокостью отличался режим в Олонецком лагере № 8 и в Кутижмском лагере смерти. Мало кому удавалось выжить.
Финская военщина не щадила ни школы, ни заводы, ни музеи, ни театры, ни университеты – были разграблены Петрозаводск и другие города, посёлки. Взорвана, сожжена Свирская  ГЭС, питавшая Ленинград.
Каков был бы итог Великой Отечественной, если бы город не был защищён со стороны Финляндии в результате мирного договора, полученного таким горьким путём? (155 дней, благодаря героям, защищавшим остров Ханко, вход в Финский залив для гитлеровцев был закрыт). Историки предполагают, что победа над фашистской Германией была бы маловероятна!
Любая война – несказанное горе… Но я мысленно представляю простую ситуацию: передо мной стоит вооружённый бандит, не скрывающий своих намерений, его пистолет уже направлен в мою сторону. Ему на помощь спешат вооружённые братки. Я одна, за спиной – дети. У меня тоже есть оружие, но всё же пытаюсь убедить бандита отойти от меня на безопасное расстояние и опустить пистолет. Он отказывается и держит меня на прицеле. Времени нет. Мои действия? Здесь уж всё зависит от реакции, кто быстрее…
Первой же книгой из четырёх, за которую я с интересом взялась, была повесть «Заговорщики» (Минск, 2017) Евгения Коршукова.  С Евгением Ивановичем мне посчастливилось познакомиться лет десять назад. Мы сразу нашли общий язык, наше мировоззрение, к счастью, оказалось во многом схоже, поэтому прочесть то, что вышло из-под пера этого человека, к тому же пережившего войну, было несказанно интересно.
До боли жаль, что уже нельзя спросить у автора, насколько автобиографична его повесть, а главный герой Сенька Буденок – не сам ли Евгений Коршуков? Заводила среди деревенской митьковской детворы, следопыт и «велосипедных дел мастер», отважный партизан, мечтающий воевать на фронте и стать сыном полка. Детская преданность, смекалка и смелость поражают воображение. Прямо из-под носа злобного полицая Фрола ребятишки – Сенька, Костик, маленький Сашко и девочка Лиля – выкрали-спасли старшего друга Антося Бартневского, партизанского связного. На ходу забирались в немецкие грузовики, чтобы добыть продукты для сельчан, прячущихся в болотистом лесу, воровали у гитлеровцев оружие и обмундирование.
Читая повесть «Заговорщики», я всё время вспоминала другую – «Пока пуля летит» Геннадия Пациенко, удивляясь, как разнятся произведения об одном и том же периоде истории и похожих героях – мальчишках. Если у Геннадия Пациенко война незримо жила в каждой строчке, наполняя страницы тревожным ожиданием беды, отчего казалось, что ты сам переместился в военное время,  то у Евгения Коршукова  дети, несмотря на присутствие в деревне то немцев, то полицаев, живут по-детски легко – собирают из случайно найденных железок велосипед, гоняют на нём по деревне, бегают друг к другу в гости, меняются безделушками. Но в лихой час, как это случилось с арестом Антося, мгновенно забывают об игрушках и, рискуя жизнью, бросаются на помощь. Психологически – вполне достоверная картина: человек, тем более ребёнок,  не может постоянно находиться в угнетённом состоянии. Гормонов радости у нас в семь раз больше гормонов горя, потому даже в тяжёлые минуты мы способны улыбаться сквозь слёзы, иначе выжить было бы невозможно. Дети же переключаются с плохого на хорошее молниеносно, но и предчувствовать беду, когда срабатывает инстинкт самосохранения, им ещё только предстоит научиться. Не каждый взрослый, тем более ребёнок, способен на подвиг, однако в годы войны детьми совершались такие героические поступки, представить которые теперь трудно.
  В школьное время мои ровесники много читали и слышали  о пионерах-героях, но о Наде Богдановой, дважды казнённой и выжившей, я узнала лишь недавно из интернета и была потрясена. Воспитанница Могилёвского детдома партизанила в небольшом отряде «Дяди Вани» Дьячкова, организованном Витебским подпольем. Девятилетняя Надя стала самой юной партизанкой Советского Союза. Эту маленькую девочку после недельных пыток немцы повели на расстрел за развешанные по городу ею вместе с одиннадцатилетним Ваней Звонцевым красные флаги. За мгновение  до выстрела девочка потеряла сознание и свалилась в ров одновременно с залпом. Очнувшись, выбралась из ямы. Партизаны доверяли ей самые сложные задания. Но после взрыва моста, по которому немцы гнали эшелоны к Ленинграду, она снова была арестована. В ту пору Наде исполнилось одиннадцать лет. Её били шомполами, жгли огнём, обливали ледяной водой, бросали на раскалённую печь, вырезали на спине звезду и, посчитав мёртвой, выбросили в овраг. Девочку выходила местная жительница, спрятав в подполе. Мужественная партизанка и после войны ни с кем не делилась своим боевым прошлым! Через двадцать лет она случайно услышала по радио, как  её бывший командир Феропонт Слесаренко рассказывал о героической маленькой девочке, замученной фашистами. И разрыдалась… Она не знала, что награждена орденом Красного знамени, орденом Отечественной войны 2-й и 1-й степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и «Партизану Отечественной войны».
Такими были дети войны. Память о них сохраняют писатели в своих книгах. Времена очень изменились. Ныне детишек тщательно оберегают и родители, и государство. Школьников провожают на занятия мамы, папы, бабушки, дедушки  и встречают тоже. В крупных городах России на воротах при входе на территорию детских садов и школ стоят кодовые замки, в зданиях дежурят охранники. Взрослые опекают ребят чуть не до совершеннолетия.  И попробуй не опекай – тут же подключатся соответствующие органы! Вырастут ли из этих детей герои? Вопрос риторический… Но в теплицах и оранжереях воспитываются тепличные растения, не способные выжить в суровых условиях. Это факт. Лишённые самостоятельности, без опыта преодоления трудностей, молодые люди бездеятельны, безцельны, бездуховны. Характер выковывается в преодолении. Ни в коем случае не предлагаю отменить меры безопасности, но ловлю себя на мысли, что, на беду, и деревня, где свободно человеческой душе, вымирает. Способна ли она, как прежде, взрастить поколение героев?
Дети войны знали великую «Военную тайну», они, зачастую, рождённые в бедности, лишившиеся одного или обоих родителей, обладали несгибаемой силой духа, жизнью своей становились вровень со святыми.
Книга «Эхо» (Минск, 2018) Эльвиры Вашкевич не может оставить равнодушным внимательного читателя. Её рассказы порой неожиданны. Писательница, по всей видимости, симпатизирует кошачьему роду, что говорит о её чувствительной, доброй натуре, потому и в рассказе «Славик» главный герой Вячеслав Дмитриевич – «маленький, тощий, очкастый и интеллигентный» учитель русского языка и литературы – читает стихи «своим котам, ожидая одобрения или порицания», и в рассказе «Васька и Минька» в центре повествования кот Минька, благодаря которому выздоравливает его хозяин мальчик Вася.
Война же глазами кошки Муськи в рассказе «Муська» – нечто необычное, признаюсь, вызвавшее противоречивые чувства: о серьёзных вещах – с кошачьего уровня? Муська, наделённая автором способностью к состраданию и даже жертвенности, спасает от голода ленинградскую семью с малыми детишками, таская в квартиру чердачных крыс, а сама гибнет от истощения.  Героизм сибирской кошки зашкаливает. « Муська умерла. Она, как солдаты в окопах, сражалась за тех, кого любила, и победила ценой своей жизни». Наверное, любящая хозяев кошка – это трогательно до сентиментальности, но сравнение с героизмом солдат в окопах, по-моему,  всё же имеет налёт кощунственности. 
Однако коты котами, но в книге Эльвиры Вашкевич Великая Отечественная война присутствует явственно, она почти осязаема – страшная, кровавая, жестокая. «А фронтовые сводки, ежедневно сообщаемые радиоприёмниками, становились всё хуже и хуже, и страх заползал в души, сменяясь гневом, жаждой яростной атаки, и люди всё отчаяннее врывались в военкоматы, требуя одного – на фронт! <…> Ополченцы работали так же  яростно, не щадя себя. Среди них почти не было военных – студенты и учителя, рабочие и художники, инженеры и дворники… Все те, кто по возрасту или состоянию здоровья не подлежал призыву в армию. Белобилетники, имеющие железную бронь и возможность спокойно жить и работать в тылу, рвались  на фронт, под пули и снаряды, меняя собственную жизнь на право защитить других, на право защитить свой город, свою землю».
Рассказ «Федька-алкаш» – глубоко-пронзительное повествование, оставляющее щемящий до боли след в душе. Написан от лица Борьки, мальчишки, у которого война отняла отца, а принять хромоногого отчима с покалеченной рукой, работавшего сторожем на складе и выпивавшего несколько стопок на ночь,  он ни за что не хотел, презирая его. Федька же (Фёдор Валентинович) оказался героическим человеком, скромно молчавшим о своих заслугах, хранившим медали и ордена  на дне чемоданчика. Горькая досада на свою  слепоту и душевная боль мучили Бориса всю жизнь: «Какой же я был дурак! Несправедливая судьба решила улыбнуться и дать мне  ещё один шанс. Вместо отца, отнятого войной, она подарила мне другого. Отличного человека, вот только… другого цвета. И я не сообразил этого! А вот мама разглядела. Отбросив очевидное, она увидела глубинную сущность этого человека <…> орденоносца, командира Красной армии, человека, которому благодарны многие. Человека, который всю жизнь выполнял свой долг офицера – хранить и защищать…».
Все десять рассказов в книге «Эхо» написаны прекрасным языком, они психологичны и экспрессивны, в их сюжетах органически сочетаются воплощение жизненной правды и повествовательный  интерес. Автор обладает художественной мерой, противостоящей излишествам, поспешности, недостаточной требовательности в отборе художественных средств. Эльвире Викторовне Вашкевич, родившейся в 1967 году, удалось уловить и передать дух того времени, которого она не знала, но который жил в людях, окружавших её. Может быть, потому герои рассказов такие колоритные, запоминающиеся, будь то двенадцатилетний Женька, оберегающий мать, как взрослый мужчина, хозяин дома («Взрыв») или Гельмут фон Лаубе, профессор университета, оказавшийся сыном убитых фашистами евреев –Меиром (Мишей) («Жара»), или Боренька Элентох, который вернулся из Берлина майором, а после войны, женившись, «самолично обшивал дочурку, наряжая её , как куклу».   
 Академик М.Б.Храпченко в книге «Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы» писал: «Важнейшая особенность значительных произведений литературы и искусства состоит в том, что они не только заключают в себе черты времени, которому обязаны своим возникновением, но вступают в живое соприкосновение с последующими эпохами».
В предисловии к книге «Над окошком месяц» Виталия Кирпиченко сказано: «Заражена» оптимизмом и любовью к людям».  Оптимизм и любовь – тот мостик, на котором и происходит соприкосновение эпох. Эта книга – летопись: от предвоенного рождения до нынешнего дня – жизнь писателя-офицера, полковника Военно-воздушных сил, ликвидатора последствий аварии на Чернобыльской атомной станции.
Сибирская закалка (родился Виталий Яковлевич в деревеньке Толстовка – белорусское поселение, рос в русском  – Покровка, рядом с бурятским – Баянда) помогла герою произведения выстоять в тяжелейших жизненных ситуациях. Чуткое мальчишеское сердце впитывало и боль, и радость времени.  «Из детских лет помню, – пишет Виталий Яковлевич Кирпиченко, – как провожали на войну мужиков. Днём и ночью не стихали вопли баб, крики пьяных мужиков. Помню, как отхаживали мою бабушку, потерявшую за полгода двух сыновей, – Мишу и Толю. Ещё через полгода был убит её зять Гриша, на руках у тёти Юли остались пятеро, мал-мала меньше…». Всё трудное военное и послевоенное время друг друга поддерживали соседи: «они нам мисочку муки, мы им – криночку молока. Славные были люди».
 «До семилетнего возраста я был предоставлен сам себе, – делится В.Кирпиченко (а в наше время такого уже и представить нельзя!) – вот когда было полное наслаждение свободой! Чем только мы не занимались! Набеги на колхозные, реже – частные огороды. Морковь – главный продукт охоты, пониже рангом – репа, турнепс, капуста. Всё уметалось за милую душу…». С семи лет мальчонка пас овец, в девять – бороновал поле на лошадях. В школе дружил с детьми сосланных литовцев, украинцев. «Часто можно услышать, как плохо относились к детям врагов народа; не верить этому я не имею право, но мои сверстники – литовцы и украинцы из сосланных – были равноправными со всеми, их не унижали учителя, не презирали товарищи по школе. Если случались драки, то совсем не по политическим убеждениям, а по законам природы, данным нам свыше».
В четырнадцать лет Виталий работал прицепщиком на тракторе. Дети быстро становились взрослыми, умели сопереживать, умели постоять за себя и других. Став офицером, командиром, Кирпиченко не изменил своим принципам человеколюбия: «… методы управления военным коллективом были максимально просты: в каждом подчинённом я видел  человека, личность, старался понять характер и мотив поступков, ведь, зная человека, его сильные и слабые стороны, легко влиять  и на его жизнь, хотя бы на том её отрезке, на котором мы тесно соприкасаемся».
Когда случилась авария на Чернобыльской АЭС, Виталий Яковлевич Кирпиченко оказался там одним из первых. «Уехал здоровым, в одно дыхание забегавшим на седьмой этаж своего дома, а приехал другим. Добравшись на трясущихся ногах до второго, я дальше не мог идти, покрылся весь холодным потом…».  Он находился у реактора с 27 апреля по 15 мая  1986 года. Самым большим позором считал  струсить, убежать – с места драки, с поля боя, с места службы – так же, как предать Родину.  Всё это приравнивал к звеньям одной цепи, как это делали большинство его ровесников.
Книга Виталия Кирпиченко «Над окошком месяц» позволяет подвести итог размышлениям о произведениях четырёх писателей, изданных в одной серии. Написанные детьми Великой Отечественной или о детях того времени эти книги являются драгоценным вкладом в копилку исторической и человеческой памяти. Их общественно-эстетическое воздействие  на читателя современной эпохи,  несомненно, весомо и ценно. В. Кирпиченко закончил свою книгу ёмкими, точными словами, которыми и мне хотелось бы завершить эту статью: «Мир таков, что всему можно удивляться, но можно и ничему не удивляться – то и другое будет справедливо и объяснимо. Человек в этом мире – всего лишь пылинка, но и маленькая пылинка – частица огромного мира, она может влиять и влияет на всё, нас окружающее. Все мы в этом  и том мирах – одно целое. Наверное, необходимое».
14.03.2019г.