Утро раннее

Глава 4


Никогда умом не доходил, зачем нам вкрутили такие ядовито-искристые лампы в спальню. Любая тюрьма с жительствующими в их двориках прожекторами, нещадно обзавидуется, узнав, насколько оные предательски ЯРКО у нас освещают все земное в опочивальне. Даже микробы видны. Каждое очередное утро, опосля того, как всеми "любимая" нянечка-бандерлог зажигает эти светилы, меня слепит так, будто кто забросил светошумовую гранату в комнату. Вся наша девятка (группа, в которой я проживаю свое детство, нумеруется в нашем детдоме цифрой 9), явно чувствует то же, что и я. Такое легкое контузие. Хоть я и не знаю, что ощущают контуженные. Но, думается мне, что-то подобное.
Залаял шершавый голосина бандерлога.
- Подъем, инвалиды!!
Я решил, что именно так буду называть наш персонал. Бандарлоги. И не из-за желания обидеть. Нет. Просто они похожи. Вплоть до цвета морды. У наших работничков она тоже бывает красной, стоит им только нализаться. А может, глупо наших нянь впихивать в один ряд с обезьянами? Эти животные умеют и знают больше, чем они.
Все, что входит в чемоданчик умений нянь-бандерлогов, это способность наполнять себя доверху спиртом. Бьюсь об заклад, если бы они появились на свет без ротовой полости, то для них это не стало бы причиной не пить. Они все равно бы упивались, как последние с... скоты. Я уверен. Они готовы жрать водяру ушами, жопой, ноздрями, вкалывать внутривенно, втирать... Был случай, когда один из бандерлогов порядочно угостил свой организм дешевым пойлом и к утру обоссал весь матрац, точно четырехлетний мальчишка. Вонизм не покидает этих расколупавшихся стен.
По правде сказать, я вообще считаю, что вокруг матрацев витает какая-то своеобразная аура. Если существуют злые духи, они точно не посетят нашу опочивальню - матрацы отпугнут их. Так что этот мутно-лимонный круг - оберег в своём роде. Или нет никакой магии? Матрац просто обалденно зловонный. Тут не то что духи ещё раз в гроб сойдут, но и у мух крылья отвалятся. И они инвалидами станут. Как мы.
Я хихикнул вслух. Дааа, такой бред только я мог придумать. Моя голова - это приют для бездомных бредовых мыслей. Кажется, сегодня день открытых дверей. Добро пожаловать, господа! Проходите! Можно не разуваться!
На часах шесть утра. Что заставляет бандерлогов так рано возвращать нас в реальность из Мира Снов? Не знаю.
Все продолжали лежать в своих кроватях, будто никто не слышал отданного приказа. Будто можно было чуть поваляться, потянуться и похулиганить, никуда не спеша. Все будто ждали, что им принесут горячий кофе с круассанами, они спокойно поедят, послушают легкий утренний джаз и с удовольствием пойдут в душ, нежно-прохладные водные струйки возьмут за ручку сонливость и вместе с ней смоются в отверстие на полу...
Да черта лысого! Чудес не бывает! Ну уж точно не в нашей кунсткамере! Я охотней поверю, что с завтрашнего дня моим соседом по койке станет настоящий жираф, чем в существование вышеописанных блаженств.
- Я, ****ь, кому только что сказала?
Её глазёнки, которые, вероятно, она вытащила у крысы и прикрутила себе, вот-вот выстрелят из яблочного отверстия. Когда это бывало, чтобы её кто-то ослушался...
- Аааааааайыыыыы!
Знаете, как кричит животное, попавшее в ржавые лапища капкана? Были бы вы сейчас были в одной комнате со мной - точно узнали бы.
Старая руина с силой профессионального футболиста двинула по моей безнадежно костлявой культе, точно по мячу. Черт! Она же ещё секунду назад была в трёх метрах от меня. Каким чудом ее телеса очутились рядом со мной?! Неужто сверхъестественные люди существуют? Я понял! Все-таки есть те, против которых вонючий матрац катастрофически бессилен - это наши тетки-бандерлоги. Они всемогущи. Их сотня. Монстры. Ух.
- Подымайся, головастый! - грязно-желтая слюна змейкой прыснула из ее оральной норы на мою издырившуюся майчонку. Меня так называли все бандерлоги. Я понимаю их, моя голова, надо признаться, чересчур громоздка. Поди, видно её из космоса. Хотелось бы верить, что это мозговина большая. Но не станем себя обманывать.
Няня куда-то выветрилась...
В комнате началась возня и всяческие традиционные для ребят кряхтения. Пытаются встать. Но бОльшая часть группы остается на месте. Потому что они обречены лежать, словно принцессы из сказок, ожидающие своих хахалей. Только наших доходяг даже волшебный поцелуй не спасёт. Да и мало, кто захочет их чмокнуть. Вид у них… Ну вы понимаете.
А я красавец! Да.
Что ж. Пора вставать! Овощи. Ждут помощи. Мне, Николаю Василичу и Петру Палычу, моим корешам, грозит кривым пальчиком большой труд. Нам нужно прибрать за всеми ребятишками гавно и прочие извержения организма, затем одеть всех, помыть полы, отнести в стирку вещи. Такая свистопляска с маракасами происходит каждое утро. Вообще-то энтими делами бандерлоги должны себя загружать. Но зачем? Если есть головастик Пашка, косоглазик Колька и кривоножек Петька. Фантастическая троица!
- Пахан, че лежишь-то? – ничего себе, какое космическое возмущение натравил на меня Петя. У него ещё голос не проклюнулся. Лицо заспанное, неглаженое, будто растоптанное и все же наивно-милое. Люблю его, как брата. У нас сотня делов.
- Давай по-шустряку одолеем всё, желательно на “Скуби Ду” поспеть...
Ох! Мысль о встречи со “Скуби Ду” настолько услаждала, что того и гляди в обморок свалюсь. Это удивительно! В награду за наши пахоты, бандерлоги со своего щедрого обезьяньего позволения пускали смотреть мультфильмы, их крутили по ящику до завтрака. Это нас всегда мотивировало. Безоговорочно! Если вздумаете нашу тройку от души припрячь - пообещайте мультяшку и мы сделаем ВСЕ! Со всем старанием! Как можем!
Ну или возьмите швабру с надписью “каридор 1”. В руках у бандерлогов достаточно внушительно смотрится.
Было дело, нам включили кино про приматов, которые пытались захватить Землю и поставить в неприличную позу человечество. И эти обезьяны бегали с палками, избивая всех. Рыча. Так же и у нас. Тоже захватили землю девятой группы. Чтоб вы жили сто лет.
- Да встаю я! Не бурчи, блин!
Я повернулся на левый бок, подсунул под него левую руку, качнулся вправо-влево - и вот я уже сижу на кровати. На моей клеёнке, которая заменяла постельное белье, я заприметил засохшее красное пятно. Понятно, ночью из носа пыталась сбежать кровь... Я образовал полный рот слюней и выстрелил в испачканное место, потёр куриной ручкой своей (поверьте, точнее сравнение не придумаете) - через мгновенье отметина исчезла. Не уверен, что я мог бы получить тумаков за обмазанную клеёнку, но мало ли чего, лучше уж обезопасить себя от неприятностей.
Вообще я превращаюсь в дотошного аккуратиста. Зачищаю за собой всё. Не оставляю никаких следов, угрожающих моему спокойствию. Слежу за каждой мелочью. Становлюсь тенью, духом, паром, призраком, если хотите. Как какой-то солдат, чья миссия сработать незаметно, чтобы не быть пойманным и наказанным. Я почти профессионал. Почти солдат. Однажды, меня будет невозможно отловить.
Даааа, блестяще я надумал, это я гений, конечно. Чувствую себя возбужденным и готовым на многое. На подвиги!
- Пахан, прими на себя Веню, а я займусь Таней! - командовал Петя.
Гаденыш. Шуганул все мои мысли. Ишь, деловой какой, я и сам разберусь, кого и где мне на себя взять. Не дебил пока ещё. Своя ГОЛОВИЩА на плечах, шарики вертятся. Оглядев комнату с целью оценить масштабы трагедии, я ловко спрыгнул на пол, прямо на жопу. Она была, как батут, мне было не больно на неё приземляться. Даже забавно. Особенно, когда я пукаю в этот момент. Случайно. Один раз не рассчитал и... пришлось прибрать за собой. Так что теперь я взял под контроль выхлопную трубу.
Я принялся ползти, переваливаясь с одной булки на другую. Ощущаю себя пингвином. Пол мерзлый. Как бы без прибамбаса не остаться. Где я вам ещё отыщу?
Я пробираюсь в перевалочку между койками, они стоят у нас в рядок подписанные: «Рита»... «Женя»... «Гриша»...
Я остановился.
О! Удача! Конфета! Как она сюда попала?
Мозг отказывался напоминать мне, когда я такое в последний раз употреблял... Но, как же радостно! Только подумайте!
Я осмотрелся: следует убедиться, что никто не увидел мою находку. Мигом подобрал и спрятал к себе в трусы. Коля и Петя, простите! Делиться не планирую. Никому не достанется! Он мой! Этот маленький кусочек счастья в обёртке! Хоть пытайте! Тс-с-с!
Продолжаю своё шествие вдоль ряда. Тэээк-с, «Толик»... «Света»... запах какашулек всё настойчивее. Стало быть, я практически добрался до Вениамина.
В спальне гусеницами расползлись разного рода шуршания. Всякие гыгыканья и хлюпанья, пуканья - вообще звуков было полно. Стремные звуки, скажу я вам. Пугающие. Сбивающие с толку. Наверное, ушам, не привычным к такому изобилию шума, было бы тяжело.
«Олек»... …«Руслан»… Возня в комнате усилилась. Ох... Куда уж больше и громче?! «Максим»… Что-то имена не заканчиваются.
Бывает, посещает ощущение, что я продираюсь ежедневно не мимо кроватей, а мимо надгробий. На которых указаны лишь имена, да и те с ошибками. А все эти шипящие ротовые звукоизвлечения, пытающиеся вылиться в слова, - это деревья шумят. Получается, я частенько прогуливаюсь по кладбищу…
Интересно, сколько там уже переделали дел Коля с Петей, пока я тут беседы развожу с внутренним собой? Надо бы поторопиться!
Я услышал голос Пети. Командует.
- Переверни его на бок!
Вот мерзавец. Опять на Коляна наезжает. Думает, что самый умный. Хотя, он на самом деле много знает про то, как нужно за нашими доходягами ухаживать. Каким-то образом обучился. А может, талант. Знаю, он мог бы стать хорошим воспитателем. А потом директором! А что? Вдруг! Тогда первым делом пусть издаст указ о том, чтобы уволить всех нянь!
Да где этот Веня?!
Я миновал ещё пару могил, то есть клеёнок, и наконец очутился на месте. Долго я добирался. Слишком. А сколько в нашей девятке уродцев? Пятьсот человек, не считая нас троих?
Видели бы вы это! Место, где существовал Веня, полностью было в экскрементах: пол, соседние кровати (они не дюже далеко стояли друг от друга) и даже стены. Фекалии будто бы разбрызгали из брандспойта. Похоже, Вениамин какает разрывными патронами. Его нижняя часть тела была полностью замазана. Если отойти подальше, можно подумать, будто Веник в штанах. Лишь его фаллос белый и тонкий. Он напоминал мне ствол гнущейся берёзы. И эта береза валялась на земле. Как после урагана.
Мои ноздри скукожились от вони. А во рту появился вкус какашек, словно я съел порцию горячих тефтелей из кала. Парень лежал на спине, отвернувшись головой от меня. Если бы я не знал, что он не соображает, подумал бы, что он от стыда отвернулся. Его ноги были раздвинуты, наверное, чтобы, как можно легче и дальше испражняться. Он быстро дышал. А где же его памперс? Неужто его унесло коричневыми ветрами? А! Он сполз на ноги, сливаясь с телом, как хамелеон... Какашечный хамелеон... Я все не мог понять, как можно столько гадить? Ощущение, будто ему суют затычку в говнопровод, именуемый попой, и у него постепенно накапливается, а когда все внутри впритык... Ба-бааах!!! Он самый настоящий завод по производству гавна.
Меня огорчала одна мысль: мои ручонки куриные, и мне придётся работать ртом. Что-то много какашек в моей жизни… Определенно много!
Начну с памперса. Расстегну липучку, и он сам отвалится. Это всегда работает. Опыт. А там с Божьей поддержкой, как говорится. Я подбираюсь к постели, встаю на левую коленку и стараюсь покончить с подгузником в этой каждодневной схватке. Наклоняю голову… Запах куда-то пропал. Нос адаптировался. Теперь надо памперс в мусорном пакете похоронить. Но для начала понять, есть ли мало-мальски чистое место на нем. Нашёл. Беру губами. Я испачкал рот… Главное, варежку не отворять, чтобы всем этим не позавтракать… Вытираю свои уста об майку. Надеюсь, не вляпался в слюну бандерлога, которой она меня поутру обрызгала.
- Я краса… красв-в-в-ивый?
Я настолько осоловел от неожиданности вопроса, что аж вскрикнул. И незамедлительно повернул свою головешку в сторону, откуда образовался звук. Как бы пытаясь поймать его по горячим следам. Наши взгляды столкнулись. Он смотрел пристально и угрожающе. Боги... Зрачки его были воплощением зла и мести. Они, как черные дыры, в секунду всосали всю мою смелость и любовь к жизни. Я уверен, они способны гипнотизировать. Мне стало страшно. Я начал чувствовать себя ничтожеством. Я всегда был уверен, что закален до самых кончиков ресниц. И ничто меня не сломит… Да так оно и было. Сколько всего в этом месте творилось! Ни одна гниль не отравила моего наслаждения от пребывания на этой Земле. Ничто не убило меня! Но взор этого овощ… парня. Физически он был почти мертвым… Но взгляд… Будто вот-вот истребит все вокруг. Меня тоже… Даже у наших нянь нет столько... Даже в самые напряженные моменты, когда они на грани того, чтоб убить нас. В глазах его - вся злоба мира. Если бы у планеты был взгляд, он был бы именно таким. Озлобленным на всех людей за их проделки. За все издевательства над Красавицей Землёй.
- Ну… ты… - я запинаюсь.
Я в ужасе! Он умеет говорить! Постоянно молчал! А тут… пф… Я вот уже семь лет проживаю в группе под номером девять, и ни разу Вениамин не словечка не обронил! Никогда! Только он как-то странно говорит… Паузы длинные и буквы путает. Голос у него рыхловат. Оно и понятно. Связкам не привычно.
- Яяяя… Мо-му… мо...жежь мне отвеч-ч-чать?
Что я могу сказать человеку, чья внешность хуже, чем у монстров из “Скуби Ду”. Скулы громоздкими скалами расположились на его лице. Лоб какой-то волнистый. Подбородок вдавлен. Зубной ряд напоминает повалившийся забор. Брови обугленные, похожие на сгоревшую листву. Лицо болезненное, блеклое, безнадежное...
- Да… ты... красивый…
- Ты меня… ня… обманывае...ншь. В курлсе, что урод… ец… уродетс... ц... Вос… воспилатели мне… я тут… воспитатели всегда говорят об этом… мне... Их вом… ногом можно… ыыы... обвинить и замно… гое… хы… хр.. ненавидеть… видеть… ть... Но за кое за что… ооо… я уважение… уважа… ююю… их. За п-п-правду. Ихнья злость ко-ко к нам… непозволь...ит-т лгать… Да… и… ии… Зачем-с? Спа… спас… спасибо. Простор… прос… просто хотел… приятность оса… осеб… бе услышать… в первы-вые...
- А т-т-ттт-ссс, а ты смо-о-о-г бы меняяяя т-ты уби-и-и-ить?
Странные вопросы у этого тихушника. Хотя я сам много рассуждал о таких делах. Дурные раздумья. Но от них не избавиться. Мне не сложно обездушить человека. Меня трясло от таких откровений. За каким мне притворяться тем, кем я не являюсь? Можно себя исправить. Но притворяться - это нечестно. Как любят говорить няньки: "Не по-христиански".
- А на кой ляд тебе это?
Я переживаю. Хочется потрепаться с ним. По душам. А я бред несу... "на кой ляд тебе это", ну бред же. Мог же подбодрить его. Сказать, мол, жизнь прекрасна и всякое такое... А я... Дурак...
- Я н-не хочу их не-н-н-н-навидеть... я не дол-ы-ы-жен... здесь-ь-ь-ь эт-т-ого и без меня хва-а-а-а-тает. Не х-х-хочу быть уродом. Но в-ижж-у, как-к стан-стан-овлюсь им... мне больно... я не... у-урод... нет... Помо-оги...
Ну и запросы у него. Что-то у меня в душе заерзало... Как червь в яблоке. Зря я о нем плохо думал. Он хороший. Главное, он не лицедействует. Искренний. Такой - какой есть. А я... Кто я? Что, если я притворяюсь. Что, если я совсем не весельчак, любящий жизнь? Что, если я зверь?
Здесь не выжить по-другому. Мне приходится. А я не сильно против. Не знаю, что ответить парню.
Просто теперь каждое утро сперва к нему приходить... приползать буду. Убираться. Разговаривать. Может, ему легче станется. Это все, что я могу.
- Я порядок наведу. Не против?
Мы справились великолепно сегодня с делами! И я. Протер Вене все причинные места. Поменял клеёнку. Памперс. Вениамин больше не говорил. Опять ушел в себя. Я уже думаю, может, это галлюцинации были - от запаха какашек…
Мы заслуженно отдыхаем. Скуби Ду. Ура! Самое время угостить себя вкуснятиной. Я специально сел с стыла. Чтобы ребята не просекли, что я здесь вытворяю.
Остается открыть шоколадку так, чтоб фантик шуршанием своим меня не выдал. Но потихонечку сейчас не получится. Я устал...
Да жри ты уже! - Прозвучал дуэт из двух знакомых мне голосов.
Видно, я так уморился, что зевнул момент, когда Коля и Петя обернулись. Раз я выдал себя - придётся делиться. Отказались. Почему?
Ем шоколадку. С закрытыми глазами и думая не о ней. Иначе я перестану получать удовольствие от сладостей. Этого никак нельзя допускать. Такой волшебный запах. Даже голова кружится, будто от радости начала танцевать. Вот Он - свет в конце тоннеля. Правда, временный…
Половиночку оставлю... Кое-кому...