Бархатный сезон

Бархатный сезон

Влюбленная пара сидела на краю волнореза. Солнечный контражур ясно очерчивал их силуэт. Они смотрели вдаль, но думали друг о друге. Легкий ветерок трепал ее волосы. Чайки издавали восторженные крики. Мимо промчался катер. Волна искрящимися брызгами их только развеселила. Вода была теплая, море манило.
- Искупнемся?
- Давай!
Они прыгнули в воду, несмотря на надпись «С пирса нырять запрещено!» и поплыли к берегу. Невдалеке, среди камней работал художник. Он привлек их внимание, и они подошли к нему.
- Можно посмотреть, что Вы рисуете?
- Конечно, мне это не мешает.
- Это пейзаж или акварель? – спросила девушка, проявляя свою осведомленность в искусстве.
- Это масло, марина.
- Я не Марина, я Эльвира.
- Морской пейзаж так называется,- усмехнулся художник,- вот если Вы встанете на краю волн, то я нарисую Афродиту, рождающуюся из морской пены. Только Вам придется раздеться.
Эльвира призадумалась. Но ее парень незамедлительно вступился:
- Никаких Афродит, никаких пен! Пойдем, любимая в кафе. Там смузи, латтэ, тирамиссу.
- Подожди, любимый, я только спрошу. Почему из пены? Как можно родиться из морской пены?
- Если в морской пене смешать кровь земли и семя неба, то родится богиня красоты Афродита. Так думали древние греки.
- Неужели у древних греков не было других способов рождения красавиц?
- Конечно, были. И они актуальны до сегодняшнего дня. И Ваш друг прекрасно может об этом Вам поведать.
Парень приосанился, взял подругу за руку:
- Могу поведать, любимая.
Эльвира засмущалась и спросила:
- А что греки говорили о простой человеческой любви?
- О! О ней слагали красивейшие легенды. Настоящая любовь преодолевала все преграды, даже вопреки воле богов. Как в случае Амура и Психеи. Но сейчас, извините, мне надо сосредоточиться. Поднимается ветер, а у меня работа не закончена.
Пара по камням побежала к своим вещам, до которых стали долетать брызги надвигающегося шторма. Море как-то быстро потемнело и потеряло свою притягательность. Волны пенились вокруг бетонного волнореза с особым усердием и упрямством. Каждая третья волна была выше остальных, а каждая девятая и того больше. Вдруг, художник увидел девушку с красным полотенцем, бегущую по волнорезу к берегу. «Спала она, что ли, раз прозевала начало шторма?» - мелькнуло у него в голове. Когда ей оставалось буквально метра три до прибрежной гальки, порыв ветра опрокинул ее в воду. «Выберется,- подумал художник,- там два шага до берега. И вода еще не холодная». Но девушку почему-то качало на одном месте. Она хватала руками гальку, чтобы двигаться к берегу, но с водой откатывалась обратно. Пена бурлила вокруг нее. Полотенце ярким пятном кружилось в волнах в стороне. Влюбленная пара тоже видела всю эту сцену. Парень рванулся было на помощь, но Эльвира крепко одернула его за руку: «Не пущу! Это опасно! Ты не знаешь, а я знаю много случаев…» Они стояли и смотрели как художник в мокрой одежде, топча ускользающую гальку, вытаскивал за руку девушку из пены. Потом он вылавливал ее полотенце. Девушка растерянно стояла на ветру, смущаясь от собственной неловкости.
- Не удивлюсь, если ее зовут Афродита,- обронила Эльвира.
- Богиня красоты,- подтвердил парень и получил удар локтем в бок.
Бархатный сезон был на излете.