Легенда о змеях

Много лет назад, когда я была еще юной и жизнь казалась безоблачной и прекрасной, мне довелось отдыхать в одном из самых комфортабельных пансионатов на берегу нашего  высокогорного сказочного озера Севан. Кристально чистая вода, солнце, ветерок, песок и чайки…. Что может быть лучше для отдыха после напряженных госэкзаменов в университете? Особенно, когда это последние экзамены в твоей жизни, а впереди тебя ждет Судьба, полная приключений.

Жаркий июльский полдень так и манил на пляж. Предполагалось, что вода тоже будет теплая и уютная, и в ней можно будет понежиться на славу. Релакс! Вот, что мне тогда нужно было больше всего!

Взяв полотенце и подстилку, книгу и соломенную шляпку, я спустилась по каменистому склону на пляж. Однако, вопреки ожиданиям, пляж был почти что пуст. Пара – тройка важных дам под зонтами и молодящийся ловелас с трубкой, над которой топорщились седые усы. Я с ходу с наслаждением окунулась в прохладную (жаль, что не теплую!) воду Севана. Как же она бодрит! Сразу ощущаешь прилив сил и хорошего настроения. И хочется жить, творить и радоваться всему на свете! Вода защищала меня от  палящих лучей солнца и хотелось до бесконечности оставаться в ее ласковых объятьях.

Я плескалась, погруженная в свои юныю мечты о светлом безоблачном будущем, а под ногами то и дело проскальзывали мелкие рыбешки и рачки. Вдруг я услышала с берега свое имя. Повернувшись к пляжу, увидела милейшую Эллу  Суреновну, с которой работала тогда моя мама. Я очень обрадовалась, встретив ее в пансионате.  Зная ее как прекрасного собеседника, я обрадовалась тому, что мне не будет ни капельки скучно или одиноко на отдыхе. Мама с папой должны были приехать только через неделю.

Она удобно устроилась по соседству со мной под цветастым большим зонтом – ведь обгореть на Севане дело нехитрое!  Высокогорье, солнце, пресная родниковая вода озера – идеальные условия для получения бурачного оттенка кожи и бессонных болезненных ночей!

- Кара джан, плыви к берегу! Давай лучше поболтаем! А то не ровен час обгоришь! Да еще и окоченеешь в ледяной воде! И как ты только так долго в ней сидишь?!
- Да что Вы! Какая же она ледяная! Чудо, а не вода! Не хотите окунуться, тетя Элла?
- В моем-то возрасте? Не смеши мои тапочки! – она по-детски звонко расхохоталась.
- Ладно, плыву к Вам.
Через пару минут я растянулась на горячей подстилке, наслаждаясь тишиной, красивейшим горным пейзажем, робким плеском мелких волн, редкими криками чаек и приятным голосом тети Эллы.

- ……. когда я была маленькая, мы вот так же, часами, не вылезали из реки. Знаешь, в нашем большом селе, вернее за ним, протекала чудесная  река. И вода в ней была бирюзовая….. там мы все лето и проводили!
-  А где ваше село находилось?
- Эх, далеко, Карочка, далеко…. В Сюнике. Знаешь, это было очень большое село,… скорее маленький провинциальный городок. Уютный. Очень зеленый. Он живописно располагался - да и сейчас, слава богу, есть! -  на склоне горы и террасами спускался к реке Горис. У наших был огромный двухэтажный каменный дом! По тем временам – роскошь и богатство! Не веришь?
- Верю, почему же! Просто у вас была весьма обеспеченная семья!

- В общем – да. Врачевание у нас - родовое занятие. Мои дед, отец и я сама – все врачи. Мой отец и дед учились в Петербурге. Первым был дед. Сначала он практиковал пару лет в Питере, а потом потянуло на родину, к родным горам. Хотел лечить своих земляков... но не в городе, а в провинции. Построил дом, да так и остался в этих красивейших местах навсегда. Мой папа пошел по его стопам и тоже вернулся домой и стал лечить своих односельчан. Мы были так называемой сельской интеллигенцией, как и учителя... Элитой, если хочешь знать! ... Его очень любили, почитали очень…. Даже называли Сурен Ага! А он злился: не любил он этого! Строгий был, но при этом – очень стеснительный и скромный.
Я лежала на животе и медленно пересыпала  песок из ладони в ладонь – это так успокаивало! Теплые золотистые песчинки  щекотали руки. И с нетерпением ждала, когда же тетя Элла начнет рассказывать о главном. За неделю совместного отдыха и более близкого знакомства я убедилась в ее незаурядном даре прекрасного рассказчика. И для своего возраста она обладала великолепной памятью и юмором.

-…. Так вот… о чем это я говорила?
-  Рассказывали  о своем отце.
-  Да-а … строгий он был, но справедливый. Нас , детей, очень любил, даже баловал.  – Элла Суреновна улыбнулась своим воспоминаниям – А семья у нас  была большая! Папа, мама, бабушка Шушаник и мы – шестеро сорванцов! Ой, совсем забыла! С нами еще жил папин младший брат, Мушег…. Он инвалидом был с детства – но очень доброе сердце имел…. Болезнь не озлобила его и он всегда проводил время с нами, играл, мастерил игрушки, потом помогал с уроками … а так… работал столяром. Но временами он грустно признавался нам, что очень хотел бы лечить детей….

Элла Суреновна машинально стала перебирать тонкими пальцами гальку и вдруг вытащила довольно большую красивую ракушку, изогнутая створка которой напоминала чувственно-влажную девичью губку и переливалась на солнце розово-золотистым перламутром. Элла Суреновна поднесла ее к уху и на губах ее заиграла нежная легкая улыбка.

- Совсем как в детстве,… Ой, смотри! – от такого неожиданного восклицания я вздрогнула и приподнялась на локтях. Элла Суреновна показывала на что-то в гальке. Присмотревшись, я заметила изящную голубенькую ящерку с серебристым хвостиком. Она проворно перебегала с камушка на камушек, то и дело беспокойно озираясь по сторонам! Ловкая, стремительная, красивая!

Я всегда любила ящериц и змей. От них веяло покоем. Я вообще со всеми животными одной крови, как Маугли! И они мне всегда отвечают взаимностью. Так уж повелось, что все уличные коты и собаки, вороны и горлицы  – мои лучшие друзья и у нас дома всегда были и есть питомцы. Вот и теперь, ящерка неожиданно развернулась в мою сторону и застыв, как статуя в фонтане, уставилась на меня!

- Привет! Ты красавица!
- Карочка, ты что, с ней разговариваешь? – тетя Элла рассмеялась, - совсем как моя бабушка Шушаник. Она тоже всегда разговаривала с нашими животными. И, знаешь, они ее очень любили... очень! Она была их кумиром. Они ей безгранично доверяли.... даже воробьи и вороны! Из рук ели!
- Мои горлицы и вороны тоже, - откликнулась я, - да и мои коты во дворе – самые добрые  друзья.... мне так не хватает наших Микочки и Джойки!
- Это кто?
- Тайская кошка и попугайчик.... А знаете, тетя Элла, Джойка болтал на трех языках! Без умолку – весь день!... а теперь дома тишина.... Никто не приветствует меня по утрам “Пачик,пачик, kiss - kiss. Не кусайся, паразит – убью! Я тебя люблю, Карине джан.. Joy, Joy, sexy boy. ” В горле вдруг застрял комок грусти от этих воспоминаний....

- Да, тяжело пережить потерю питомцев... потому и не завожу сама. Возраст, .. знаешь ли... на кого их потом оставить? Мой сын не станет возиться. А внучкам … все равно! Им это не интересно…. Совсем!....

Элла  Суреновна замолчала, а потом, вздохнув шумно,  вдруг сказала:
- Карочка, а знаешь, я только что вспомнила прелюбопытнейшую историю из моего далекого детства! Хочешь расскажу? Говорили о зверушках, вот и вспомнилось.
- И Вы еще спрашиваете? Я вся внимание!
Перевернувшись на спину и прикрывшись простынкой, чтоб не сгореть, я настроилась на очередной интересный рассказ тети Эллы.

- Я тебе о змеях расскажу. Наших, в Сюнике. Слышала когда-нибудь о гюрзе?
- Еще бы! То есть,.. как это ‘ваших’? Они же чрезвычайно ядовитые и опасные! Хотя и очень красивые! А у вас там их много водилось?
- Еще сколько! Горы, скалы, жара – прекрасные условия для них! И – заметь – в основном было много ядовитых, хотя и ужи водились.
- А Вы не боялись играть на улице? Собственно, они  и в дом могли заползти! У моего кузена на даче змеи заползают внутрь. Страшно! Хотя я их люблю... но ядовитые меня как-то не вдохновляют! Моя слабость – питоны!
- Мы их не боялись! Они у нас в подвале жили и пользовались низеньким окошком на уровне земли – шмыг туда – шмыг наружу! Зато мы не знали, что такое крысы и мыши!
- А я люблю мышей... и крыс тоже! – я хихикнула – они очень умные! И благодарные!

- Ну насчет благодарности животных мне ли не знать! Они благородные.... Так вот... мы тогда никого и ничего не боялись! Нам было море по колено! Не то, что нынешние детки! Кошек – и тех боятся! И о чем только думают их родители! Как их неверно и бездумно растят! Мы с твоей мамой часто беседуем об этом. Она ведь врач от бога!

Элла Суреновна глотнула холодного чая из термоса, и сказала:
- А ведь у нас жила целая семья змей – папа, мама и детки – как и нас, их было шестеро!.... не веришь?
Видя изрядную дозу скепсиса в моем взгляде, она еще больше воодушевилась и продолжила рассказ:

- Так вот, Карочка,  у нас, как я уже говорила, был огромный каменный двухэтажный дом. Жилым был второй этаж. А на первом были подсобные помещения, кухня, кладовые, баня, мастерская дяди. Змеи жили в подвале – под кладовой. Все знали об этом. Бабушка дала им кров. Но никто не смел бабушке и слова сказать поперек, не то чтоб их тронуть! Она их подкармливала, то молочком, то яйцами побалует. Каждый день, как подоит корову нашу, Маро, тут же молоко в миску наливает для змей. И знаешь, что странно, они никого из нас не трогали! Совсем не трогали! И не боялись нас. Даже детки! Выйдешь, бывало во двор, глядь! - а они всем семейством на солнышке греются, свернувшись красивыми крендельками. А весной бабушка находила на кустах слинявшие шкурки и так трогательно их собирала и хранила – от сглаза! Ты знала, что змеиная шкура в доме бережет от сглаза?

- Слышала! Папин друг как-то принес нам в подарок такую шкурку гюрзы и она долго висела у нас дома на стене. Жалко, что моль ее испортила!
- А бабушка, как найдет такую шкурку, гладит ее узловатыми натружеными руками и приговаривает: “Красавцы вы мои, ишь, как вас боженька разукрасил! Кожа-то красивая, как кружево!” Мы, дети, втайне, чтоб не обидеть, подшучивали над ней. А соседи боялись к нам ходить, особенно летом, а бабушка их успокаивала: “ Заходите, не бойтесь! Хороших людей и змеи не трогают. Проходите в дом спокойно!”

- А долго они у вас жили?
- Да! Лет семь уж точно! А может и больше, не припомню сейчас точно.... Да ты слушай дальше! – Элла Суреновна устроилась поудобнее на топчане и снова отпила из термоса. На лице ее отражался разноцветный орнамент зонта.

- Так вот..... отец мой сильно недолюбливал эту семейку. Но бабушкин суровый взгляд всякий раз заставлял его замолчать, стоило ему только заикнуться о них. А он за нас, детей, сильно переживал. А бабушка их всегда защищала, как своих родных. .....  Вот однажды, Кара джан, в начале лета бабушка, как обычно, поставила перед подвальным оконцем миску с парным молоком и хлебом (сама пекла фантасти-ческий матнакаш!) , а сама отошла в сторонку, чтобы не мешать, и стала наблюдать. Это было ее любимое занятие – смотреть, как змеи пили молоко. Когда она смотрела на них, ее глаза светились от нежности и счастья!

Тогда у нас жили только 2 взрослые змеи. Красивая пара. Ты бы видела их любовные игры! Как какой-то магический танец-ритуал! Завораживающее зрелище, я тебе скажу! Так вот... она как всегда стояла, ждала, когда они выползут из оконца и станут трапезничать. Мы все находились на втором этаже, на веранде. Завтракали. Вдруг она прибежала, запыхавшись, к нам наверх, лицо раскрасневшееся, радостно-возбужденное, и на одном дыхании выпалила: “У наших змей детки появились! Слышите? Деточки! Шесть штук!  Идите скорей, посмотрите! Скорей, пока не уползли! Такие лапочки! Такие миленькие!” 

Папа отложил вилку и нож и недовольно поморщился: ”Мало того, что они тут поселились, да теперь еще и детьми решили обзавестись! Хорошенькое дельце! Не дом у нас теперь будет, а опасный серпентарий!” Мама не посмела спорить со свекровью или с отцом, только поджала губы и громко вздохнула. Раньше это было не принято. А папин брат, Мушег, тихо сказал: “Слова какие-то непонятные говоришь.... А змеи наши чем тебе мешают? Забыл, как они у нас крыс и мышей ловят? И не только! Даже пауков едят! Да  и не трогают никого!” помолчав, он тихо добавил: “Всякая живность любви требует... и заботы!”

Мама театрально закатила глаза, а отец ничего не ответил, только махнул рукой и ушел в свой кабинет, где он принимал больных. Бабушка уже ушла во двор, не дождавшись нас. Обиделась... до нас еще долго доносились ее восторженные возгласы. А нас, детей, мама не пустила вниз. А знаешь, так хотелось нам на них посмотреть, хоть одним глазком!

Прошло несколько дней. Все было тихо и спокойно. Все и думать забыли за будничными заботами об этом событии и о разговоре взрослых. Но мы, молодняк, все же тайком рассмотрели деток и пересчитали! Ровно шесть штук! Такие миленькие, тоненькие! Как шелковые шнурки! Ты бы видела, как родители с ними возились! Настоящий детсад! Знаешь, людям бы у них поучиться искусству быть родителями! Как они их воспитывали и обучали! Этакие  Наг и Нагайна и их нагайчики!
Элла Суреновна рассмеялась. Потом бросила на меня вопрошающий взгляд: “Ты не устала, Кара джан?”

- Ну вот! На самом интересном месте остановились!
- Ну, слушая дальше! У нас там было принято сразу после дойки коров, сливки сепарировать... и очень оригинальным способом: наливали молоко в специальные плоские, широкие и низкие посудины – тоби – с бортиками. Они больше напоминали большие сковороды без ручек. Их потом ставили в тень под навесом  и оставляли отстаиваться. Сливки поднимались на поверхность ровным толстым слоем. Женщины потом осторожно, чтоб не повредить, снимали шумовкой эту ароматную жирную пенку. Ох и попадало нам от бабушки, если мы пытались влезать пальцами, чтобы утянуть хоть каплю этих вкуснейших густых сливок! Бабушка – обычно, милая, ласковая и добрая – в такие минуты могла и шумовкой в нас запустить! А еще кричала нам вслед: “Ах вы, маленькие чертенята! Ах, негодники! Чтоб я ослепла, чтоб вас никогда больше не видеть!”

Тетя Элла от души рассмеялась, вспоминая эти невинные детские проказы из далекого счастливого детства.
- И вот однажды,- продолжила она, - приблизительно через месяц после появления змеек, наше село осчастливили своим появлением бродячие артисты, циркачи – клоуны, канатоходцы, факир и фокусник. Вся детвора бесконечным хвостом бегала за ними, счастью нашему не было предела! Мы с любопытством разглядывали их наряды, пестрые и веселые, заглядывали в их ярко разукрашенные повозки. В общем, шум и переполох они подняли изрядный. После выступления, факир стал расспрашивать ребят, можно ли достать в наших краях змей и желательно ядовитых. (как потом оказалось, он доил змей и готовил из их яда ценное лекарство и продавал). Один доброхот мальчишка, сын кузнеца Мукуча, сразу вылез вперед и стал красочно рассказывать о нашем доме и о наших змеях.

Факир немало удивился, потом как-то засомневался: где это видано, чтобы люди в собственном доме держали змей, да еще и ядовитых! Мне от этого стало немного не по себе, если честно! И я потихоньку направилась домой. Мама забрала нас, детей, в гости к тете Сирануйш. Как потом нам рассказывал дядя, вскоре после нашего ухода к дому подошла целая делегация мальчишек во главе с незнакомым мужчиной: дети, как видно, уговорили факира придти к нам и убедиться лично, что мы держим змей – целое семейство! И вот этот невысокий худощавый человек с козлиной бородой и крючковатым носом оказался у нас во дворе.

- Бабушки не было дома. Она с утра уехала в город Горис по делам. Дома оставались только отец и дядя Мушег. И вот, что поведал нам дядя. Отец как узнал, что факиру нужны змеи, с радостью согласился продать ему весь молодняк (его счастье, что взрослые змеи уползли на охоту!). Поймать змеенышей не составило особого труда, тем более, что они в это время выползли погреться на солнышке и разомлевшими спиральками лежали на большом плоском камне у развесистой шелковицы. И вот они уже в ужасе трепыхаются в большом пыльном и душном мешке факира. “А ведь я говорил Сурену, что все это плохо кончится! Да не стал он меня слушать! – сокрушался Мушег,- разве его в чем-то можно убедить? Упрямый осел!”

- Время от времени он прерывал свое повествование тяжелыми вздохами и покачиванием головы. “Вот увидите, беда к нам придет!” – сокрушался он. Мама не проронила ни слова, но губы сжала еще крепче. Вскоре вернулась и бабушка…. Она как узнала, что случилось, так и осела грузно на тот самый плоский камень под деревом…. Побледнела, губы и брови в ниточку, глаза горят и мечут молнии.  Потом напустилась на отца, как ястреб: “Безбожник! Негодник! Ты не человек! Ты осрамил наш дом! И ты еще смеешь называться моим сыном?! Как я могла родить такого негодяя? Чтоб тебе пусто было! Чтобы глаза мои тебя никогда больше не видели! Лучше бы я ослепла и оглохла! Виданное ли дело, детей у родителей отбирать! Ты что, грязный турок?”….

Весь вечер мы сидели дома, боясь выйти во двор. Бабушка Шушаник заперлась в своей комнате и оттуда доносились ее жаркие молитвы…  На следующее утро спозаранку бабушка, никому не сказав ни слова, спустилась вниз. Спокойно вошла в хлев, подоила корову и, как всегда, поставила миску с молоком и хлебом перед низеньким окошком для змей. Змей не было видно. Потом так же спокойно пошла на кухню и стала разливать молоко по тоби, которые стояли на низенькой широкой скамье. Потом она так же молча поднялась наверх и, не говоря никому ни слова, повязала голову черным платком и ушла в церковь с толстой белой свечой  в руке. Мама, не на шутку взволнованная, последовала за ней, как вдруг мы услышали ее испуганный голос, доносившийся с нижней террасы:

“ Проклятье на наши головы! Змеи перевернули свою миску с молоком! Это дурной знак! … что же теперь с нами будет, Сурен джан? Ну зачем ты такое сотворил, а? Какой черт тебя дернул?” Вниз спустились и отец и дядя Мушег. Дядя только сокрушенно качал головой и жевал свои рыжие усы. Отец отмерял шагами веранду на первом этаже и хмуро смотрел то на нас, то на маму, то на брата. Иногда украдкой посматривал на  низенькое оконце, за которым укрылись наши змеи.

Бабушка вернулась через час и сразу же направилась на кухню. Никто из нас до ее прихода не рисковал туда войти. И вдруг нас всех потряс ее вопль: “Вай ме, горе нам, вай, аствац джан! Бог мой, посмотрите, что сделали змеи!” Нас не надо было звать дважды. Перескакивая через ступеньки, мы помчались на ее зов. Стояли, столпившись в дверях… и неотрывно смотрели туда, куда указывал бабушкин дрожащий палец…. Мы увидели нечто такое, от чего кровь застыла в жилах: во всех тоби с молоком плавали желто-зеленые пятна свежего змеиного яда…. Еще немного и яд растворился бы и исчез бесследно, и тогда….

Страшно было подумать, что было бы со всеми нами тогда…. Как сейчас помню: отец страшно побледнел и, не сказав ни слова, вышел во двор и побежал наверх. Потом до нас донесся звук щелчка возведенного курка. Он зарядил ружье. Бабушка вдруг как закричит: “Не смей изверг, слышишь, не смей! Я приказываю тебе! Мало тебе того, что ты натворил?” от ее неожиданно властного крика отец как-то дернулся и обмяк и упал на тахту. “Вот ты и беги за циркачами, догони их. Они остановились на краю села. Как хочешь, но верни детенышей обратно! Слышишь? А то произойдет непоправимое…”

Отец встрепенулся и, как заведенный, быстро пересек двор и вышел на улицу. Расспоросив о чем-то соседа,  направился в сторону старинных развалин  монастыря, что были в километре от села, где расположились на отдых циркачи. Никто из нас не смел двинуться с места. Мы ждали отца с нескрываемым нетерпением, минуты казались часами. Вокруг нашего дома на улице столпились соседи – все село сбежалось наверное. Никто не рисковал войти во двор. Перешептывались, размахивали руками, ждали, чем же все закончится…

- Иде-е-е-ет!!!!! – завопил мой старший брат и ткнул пальцем куда-то далеко  на  дорогу.
Он первым забрался на крышу и напоминал юнгу на мачте корабля.  Все одновременно повернулись в ту сторону, куда указывал его палец. Отец шел медленно. Он шел с мешком, тщательно обходя все колдобины и камни, чтобы вдруг не оступиться и не растерять содержимое мешка.. Тем самым серым пыльным мешком, в который сам же и засунул змеенышей. Мешок шевелился, причем весьма активно. Завидев свой дом и людей перед ним, отец ускорил шаг. Было видно, что он тяжело дышал – торопился. Ведь каждая минута была на счету…

Бабушка первая кинулась к отцу. Не говоря ни слова, выхватила мешок из его дрожащей руки и подошла к низенькому оконцу, куда уползли ранее наши змеи. Открыла горловину и вытряхнула туда змеек со словами: “Ползите, мои хорошие, детки наши! Мама и папа вас ждут… ну же, ползите!” Змееныши послушно уползли в подвал.  С улицы послышалось дружное “ВАХ!” Соседи все видели! Смелая у нас была бабушка! Мудрая!

Элла Суреновна ненадолго замолчала и потянулась за термосом с холодным чаем.
- Хочешь освежиться? – она предложила мне чай.
- Нет, спасибо. А что было потом? – спросила я нетерпеливо, - оставили вас змеи в покое?
- Потом… а вот потом случилось самое потрясающее и невероятное! Если бы я сама не была там, если бы не было там столько свидетелей, то ни за что бы не поверила! Боюсь и ты не поверишь! – она улыбнулась – Но – что было, то было! И все это видели!
- Ну не томите, тетя Элла! - У меня от напряжения, страха и любопытства вспотели ладони и пересохло во рту!

- Соседи не расходились. Казалось, чего-то ждали. Мы все уже были во дворе – мама не смогла нас удержать на балконе – стояли окаменев, не рискуя двинуться с места. Время шло. Пять, десять, двадцать минут… нам казалось, что прошла целая вечность… Все неотрывно смотрели на окошко у земли. И вдруг оттуда медленно и очень грациозно выползли наши змеи – сначала Наг, потом Нагайна… Люди в толпе тихо заохали и попятились к забору. Они , не дыша и не мигая, следили за змеями. А те даже не обернулись в нашу сторону и поползли к кухне. Только их красивые шкурки лоснились и блестели на солнце.

- Сначала бабушка, потом наши родители и мы и кое-кто из соседей, кто посмелей, тихо пошли за ними, стараясь не спугнуть. Любопытство раздирало всех!

- …. Знаешь, Карочка, до сих пор иногда вижу эту сцену во сне… мы не могли поверить собственным глазам! Змеи медленно подползали одна за другой к нашим тоби с ими же отравленным молоком, и стали одну за другой (сильные, черти!) приподнимать и переворачивать посудины. Молоко заливало весь пол и сквозь узкие щели просачивалось в подвал. На полу оставались небольшие лужицы. После того, как последнее тобы опустело, змеи вдруг обвили тела друг друга в каком-то неистовом то ли танце, то ли страстном объятье! Как только они повернулись в сторону двери, народ отпрянул, пропуская парочку. В толпе послышался ропот восторга, недоумения, изумления! Одно чувство превалировало над всеми остальными – восхищение! По другому это не назовешь!

Змеи медленно уползли в подвал, как две пестрые блестящие ленты. Толпа долго еще не расходилась. Все бурно, но почему-то вполголоса, обсуждали увиденное. …

Я просто окаменела. Рассказ произвел на меня неизгладимое впечатление! Я уже не слышала шума волн, крика чаек, … перед глазами стояла картина страстного танца победителей в блестящих пестрых шкурках….
- Ну, тетя Элла, ошарашили, так ошарашили! Слов нет – одни эмоции! Неужели они действительно такие благородные? И умные?

- Моя бабушка, покойница - святая женщина! – всегда нам говорила : “У каждой животинки душа имеется... и совесть! Только ее надо уметь разглядеть и никогда не обижать! С животными надо только дружить!” … Когда она скончалась через несколько лет после этого случая, змеи сами ушли…. Навсегда… а люди часто видели их на ее могиле…. И никто не рисковал их тронуть! Вот так, вот, Карочка!
Некоторое время мы сидели молча. Я переваривала услышанное. А Элла Суреновна окунулась в свои воспоминания, сладкие, как утренний сон, и временами покачивала головой и вздыхала, а на губах ее играла легкая улыбка.

- Кара, пойди, окунись! А то от тебя жаром пышет!
Я встрепенулась от такого неожиданного обращения:
- Да уж, порядком поджарилась, как форель на углях! Пошла я!
И шумно шлепая по прохладной воде, от которой мое тело пошло пупырками, не менее шумно “с шипением” , как раскаленная сковорода, влезла в воду по горло. Боже! Какая была благодать! Солнечные блики на воде напоминали мне серебристых веселых змеек, а под ногами иногда прошмыгивали мелкие рыбешки.

А с берега доносился приятный низкий голос Эллы Суреновны:
- Мне бы твои годы! Представляю, как тебе сейчас хорошо в воде! Я подожду тебя! Вместе пойдем обедать.
- Отлично! – отозвалась я, легла на спину и зажмурилась от несказанного удовольствия!
Серебристые змейки на воде окружили меня и тыкались нежно и игриво в мое перегретое тело.