Сказка о Писательнице и добром друге ее Издателе

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была одна добрая, но немного вредная женщина. Она носила очки, волосы собирала в высокий пучок, и вроде как ничего такого сверхъестественного в ней не было. Да только очень любила эта женщина наблюдать за людьми. Как только заметит она какую-нибудь несправедливость или какую-нибудь радость (как старик отрока ругает бранными словами, как девочка котенка с дерева сняла), так сразу в ней огонек вспыхивает и начинает она всякие умные слова говорить. И писала она на бересте, и поклонялись ей все птицы и звери.
Говорила женщина, говорила, путешествовала по миру, сказывая свои истории, правда, на гуслях не играла, не умела потому что. Долго ли, коротко ли, пришла она однажды в удивительную страну. Люди там были разными, кто-то добрый, а кто-то злой, и женщина в них очень хорошо разбиралась, как грибник в поганках и подберезовиках. И вот идет наша Сказительница по улице, а вокруг нее дома возвышаются, как деревья в дремучем лесу. Тут слышит женщина голос за своей спиной, оборачивается, а там пусто! «Рано мне еще силам темным поддаваться, молодая я», - подумала Сказительница, плюнула раз через плечо – ветер свирепый задул, два – облака темные сгустились, три – в старичка какого-то попала, извинилась и дальше пошла. «Постой же ты, окаян… красна девица!» - услышала женщина снова, ногою топнула со страшною силою, повернулась, а там молодец какой-то стоит, в черной мантии, начищенных туфлях и галстуке в горошек. Как мантия на ветру развеваться начнет, так словно свирель звучит, льется чудесная мелодия. «Слышал я, истории ты умеешь дивно рассказывать, - молодец говорит, - поведай же мне о событиях удивительных, что в мире творятся!» Ну Сказительница не лыком шита, воздуха в грудь набрала, руками взмахнула, и будто птицы дивные над головой молодца закружились, запели, защебетали; полились сказы о милосердии, о любви, о лести, о глупости, о доброте, о жадности людской. Подивился молодец, скупую мужскую слезу вытер, в ладоши захлопал и говорит: «Давай же, красна девица, вместе чудеса творить! Ты писать будешь, а я до народа доносить!»  Сказительница и согласилась, издали они с молодцем статью – чудо чудное,  но тут как обернутся дома людьми разными: высокими, низкими, толстыми, тонкими, зубастыми; как начнут заклинания читать!
Сказительница запаниковала, обернулась вокруг себя три раза, обратилась громкоговорителем да ка-ак закричит молодцу в ухо: «Это что еще такое? Это кто еще такие? Мы так не договаривались!» А молодец отвечает: «Это чудовища подземные, страшные, злобные, в норах живут, а как талант почуют – сразу выползут да начнут всех талантливых изгонять – критики называются, да критики не простые, диванные!»
Сказительница снова в женщину превратилась и молвит: «Давай, добрый молодец, дальше говорить и писать, а чудовища зубастые послушают, испугаются и опять в норы уползут!» И порешили они, и стали дальше писать, а чудовища раз оскалились – затряслася земля под ногами, два оскалились – не вышло ничего, три оскалились – и лопнули от злости!
«Спасли мы друг друга от злых чудищ, Сказительница, - говорит добрый молодец, - а придет время, и мир спасем! Только буду я тебя особым царским именем называть – Писательница!»
«Спасибо тебе, добрый молодец, - отвечает смущенная Сказительница, - а я тебя еще красивее назову, особым рыцарским титулом – Издатель!»
«Ну раз так, - говорит Издатель, - давай-ка, Писательница, еще что-нибудь издадим!»
«Я согласна», - Писательница отвечает.
И сотворили они книгу большую, в обложке глянцевой, алмазами да яшмой украшенной; и устроили презентацию необыкновенную, и весь мир вместе с ними и пел, и плясал; и я там была, мед пила да весь выпила, усов-то у меня нет!
Стали Писательница и Издатель жить-поживать да добра наживать. Ну и славу заодно.