Судьбе наперекор

           В Л А Д Л Е Н   Г Р А Б У З О В

   ИГРЫ  БЕЗ  ПРАВИЛ

 























книга   вторая
 СУДЬБЕ НАПЕРЕКОР


































    В продолжении романа «Игры без правил» автор повествует о дальнейшей судьбе Эрика Ларсина, о его становлении как профес-сионального полярного лётчика, о тех испытаниях, что выпали на его долю, об их преодолении в  тяжёлых экстремальных и полных драматизма условиях Заполярья.
                Человеческая жизнь, по сути
своей, похожа на полосатую
матрасную ткань: белая – тёмная,
белая – тёмная… От того, какие
полосы шире и получается:
везёт в жизни или не везёт… 
               
                ГЛАВА  1
   - Четвёртый день пурга качается над Диксоном… - под ги-тару, слегка фальшивя, пропел штурман. Резко брякнули струны, прижатые рукой Фёдора, он вытаращил зелёные гла-за и изумлённо произнёс:
    - Послушайте, друзья! Какое совпадение! Ведь сегодня и впрямь четвёртый день, как пурга воет над островом!
    Вот уже неделю, как экипаж сидел на Диксоне, вернувшись из длительного, почти месячного периода работы, полностью отлетав продлённую саннорму в сто часов. Позади остались скованные льдом просторы центральной шапки океана; моря с дрейфующими ледовыми полями, разъединённые чистой водой, меняющие свою конфигурацию под напором ветров и течений; скалы и глетчеры малых и больших островов, напоминающие, что в этом белом безмолвии есть твёрдые образования первозданной земли. Десятка три тысяч километров легли под красные крылья их Ила и нельзя сказать, что всё у них на этом долгом пути было тишь да благодать. Но всё обошлось мелкими поломками, которые удалось исправить своими силами под руководством Петровича или прибегнув к помощи умельцев на арктических аэродромах. Как-то на взлёте попала навстречу стая птиц, благо, что скорость взле-тающего Ила была небольшая - обошлись небольшими вмя-тинами на передней кромке крыльев, да кровавыми пятнами на носу и лобовых стёклах. Вид у машины был ещё тот, слов-но у попавшего в переделку подгулявшего мужика. Нередко попадали они в зоны интенсивного обледенения, когда само-лётная система еле справлялась с обилием налипающего льда. И спасались от бушующей тряски мощных турбулентных потоков, снижаясь до минимальных высот, когда казалось, что вот-вот и винты начнут крошить торчащие торосы и ропаки или срезать верхушки аспидно-чёрных штормовых волн. И после таких перипетий совсем уж экзотичным показался им эпизод, когда над Беринговым проливом их взяли в «клещи» два американских истребителя. Как бы играясь, они подравняли свою скорость и зависли у законцовок крыльев «ледовика».
    - У нас гости! – объявил Эрик по внутренней связи, увидев всплывший у крыла каплевидный фонарь кабины истребите-ля. – Похоже, что это Ф-4 «Фантом».
    - С моей стороны точно такой же! – отозвался Тихонов, глядя на вынырнувший слева истребитель.
    - И откуда ты знаешь, что это «Фантом»? – удивлённо та-ращась на чужой самолёт, поинтересовался штурман, высу-нувшись из-за спины Петровича.
    - Когда-то изучал самолёты вероятного противника. У это-го характерно отклонены вниз половинки стабилизатора, - ответил Эрик, глядя, как пилот истребителя, осклабившись, поднял руку в перчатке и изобразил двумя пальцами букву «О», как бы говоря о’кей.
    - Эрик, что он зубы скалит? Да ещё в маске, - пробормотал бортмеханик, изумлённо взирая на редкостное для них зре-лище.
    - Это не маска, это пилот-негр, - улыбнулся Эрик, вскинув руку в ответном жесте.
     - Ишь ты… А говорят, что у них негров притесняют, - кач-нул головой Петрович. – А этот вон на какой машине скалит-ся. Что-то не очень похож на несчастного.
    - Пропаганда… - туманно изрёк Фёдор, продолжая глядеть на редкостную картину. Бортмеханик даже голову повернул, услышав это замечание, и хмыкнув при этом, то ли соглаша-ясь, то ли порицая. И даже не окрестив его в очередной раз балаболом.
    Ещё пару минут «Фантомы», как приклеенные, висели ря-дом с их Илом, потом отодвинулись от крыльев, негр махнул
рукой и, завалив глубокий крен, показав брюхо с подвешен-ными под ним ракетами, скользнул вбок-вниз и исчез.
    - Пора и нам разворачиваться. Костя! Закончили свои заме-ры? Или как?
    - Всё, Григорич! Я всех поздравляю! Только что поставил последнюю точку на карте. Можно уходить на зимние квар-тиры! – хохотнул гидролог.
    Тихонов повернулся к бортмеханику: – На сколько часов  дровишек-то у нас осталось?
    Петрович пощёлкал тумблерами топливной системы, по-шевелил забавно губами, словно старая лошадь, жующая се-но, и, почему-то тяжко вздохнув, ответил:
    - Так часа четыре ещё коптить небо сможем.
       - Вот и славно! Идём на Певек. Фёдор! Курс на него и расчётное! Пойдём по установленной трассе через привод Лаврентия. Эрик! Занимай эшелон три триста.
    - Иес, кэп! – ответил штурман, видимо, находясь под впе-чатлением от встречи с американцами, а может подражая ещё кому-то. При этом Петрович неодобрительно хмыкнул и покачал головой, мол, что возьмёшь с этого балабола.
    Как только самолёт набрал эшелон и лёг на курс, Тихонов развернул полётную карту и уткнулся в неё. Взор старого пи-лота так и притягивал самый северо-восточный угол Чукотки, та часть побережья, что тянулась на запад от Уэлена. Прошлое постоянно напоминало ему, стоило только приблизиться к этому району. Уэлен… Инчоун… Чегитунь… Именно сейчас они проходили траверзом лежащий справа в нескольких десятках километрах этот самый Чегитунь. Он повернул голову, глядя в сторону океана, на заснеженные сопки внизу, тоненькую ленту реки, ту самую, устье которой осталось навсегда в его памяти. Рука невольно потянулась к карману куртки, он дёрнул за язычок молнии и достал небольшую фигурку, вырезанную из моржовой кости. Пеликен… Чукотский божок…Он посмотрел на божество, провел пальцами по невозмутимому плоскому лицу и внезапно перед его глазами возникли размытые временем её черты. Большие миндалевидные тёмные глаза, иссиня-чёрная грива волос, тонкий нос и пухлые алые губы. Мери… Внучка старого костореза. Странное имя для молоденькой девушки, живущей на побережье холодного океана. Пальцы сжали костяную фигурку в кулаке. Вздохнув, командир откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и память услужливо перенесла его в то незабываемое  время, первые послевоенные годы….
    Он попал в Полярную авиацию случайно, встретив как-то в Москве генерала Мазурука, с которым они были знакомы по АДД*. Тот предложил ему поступить на работу в авиацион-ный отряд, базировавшийся тогда в Заполярье. Так и началась работа бывшего пилота бомбардировщика в Арктике. Снача-ла пришлось летать на самолёте Р-5, потом в отряд стали по-ступать новые транспортные Ан-2, которые и начали осваи-вать полярные лётчики.
    Тот полёт был для него обычным, ничем особо не примеча-тельным. Впрочем, была одна особенность: он вылетел без второго пилота, посадив на его место бортмеханика Василия Грачёва. Второй пилот, молодой парень, заболел ангиной и лежал с высокой температурой. На Шмидте, где они находи-лись в длительной командировке, как назло, кроме их самолёта ничего больше не было, а нужно было срочно забросить в Инчоун, Уэлен и Дежнёво бюллетени для голосования. Через две недели должны были пройти выборы в Верховный Совет СССР.
    Загрузив почти тонну попутного груза, в том числе почту, где числились пачки с бюллетенями, рано утром они взлете-ли, взяв курс на восток. Погода была хорошая, мотор исправ-но гудел, вселяя уверенность в благополучном исходе полёта. Внизу проплывала береговая черта океана, выделялись тон-кие ленточки замёрзших рек, белоснежная равнина тундры иногда сменялась небольшой цепочкой низких сопок. С левой стороны всё видимое пространство занимали ледовые поля с нагромождениями торчащих торосов, широкими полыньями
---------------------------------------
*АДД – авиация дальнего действия (авт).

и промоинами - обычная картина начала весны в Заполярье.
    Только подошли к Колюченской губе, как картина вокруг стала радикально меняться. Тёмно-серая плёнка облачности разбухла; влетев в неё, Тихонов отжал штурвал и самолёт че-рез пару минут оказался в сумеречном пространстве. Снего-вые заряды обрушились на машину, внизу можно было раз-глядеть только какие-то тёмные пятна. Стало изрядно бол-тать, да так, что самолёт то проваливался на пару сотен мет-ров, то взбухал вверх с силой, которая вдавливала в сиденье. Он посмотрел на Грачёва и мысленно поблагодарил его: бортмеханик сидел, ухватившись за штурвал, глядя вперёд и только желваки на скулах, да побледневшее лицо говорили  о его состоянии.
    Видимо, толщина облачности увеличилась, потому что во-круг основательно потемнело, струи снега, обтекающие фо-нарь кабины, стали значительно толще. Машину начало как-то по-особенному трясти, он кинул взгляд на коробку крыль-ев и для него стало ясно – началось обледенение. Срочно включив обогрев лобовых стёкол, по ходу дела изругав себя, что не сделал это раньше, он с тревогой кинул взгляд на кры-лья и расчалки. По спине волнами скатывалась зудящая дрожь - признак того, что фюзеляж самолёта вошёл в резо-нанс с обледенелыми расчалками.
    Тем временем за бортом стало ещё темнее. Тихонов с тре-вогой посмотрел на указатель скорости, которая снизилась на десяток километров и срочно двинул вперёд сектор газа. Пару раз перевёл шаг винта, по крыльям простучали кусочки льда, сброшенные с лопастей. В памяти тут же вспомнился случай с Ан-2 их эскадрильи, попавшем в сильное обледенение у Северной Земли, и упавшем в воду, не долетев полкилометра до берега, у аэродрома на острове Средний.   
    Внизу ничего не просматривалось… Тихонов  глянул на полётную карту, затем на часы. Получалось, что они должны были уже пройти Энурмино. Где-то впереди был Инчоун и он решил снизиться, с надеждой увидеть этот посёлок и сесть там. Глядя на радиовысотомер, стрелка которого прыгала у отметки двести метров, он перевёл трясущийся самолёт на снижение. Внезапно стрелка радиовысотомера упала до пятидесяти метров, какие-то серые пятна проскакивали внизу и он резко взял штурвал «на себя». Самолёт затрясся ещё сильнее, указатель скорости чуть ли не кричал «скорость мала!», пилот, сжав челюсти, вывел сектор газа до упора, видя на приборе цифру сто десять километров и застывшую стрелку рядом. Внезапно  впереди выросло что-то тёмное, он инстинктивно нажал левую педаль, препятствие пронеслось сбоку. Тихонов почувствовал, как его всего обдало жаром, машина ткнулась лыжами во что-то и отскочила. Он молниеносно выключил двигатель и рванул штурвал на себя. Самолёт упал с левым креном на снег, резко затормозил и крутанулся уже в правую сторону. Обоих бросило вперёд с такой силой, что у бортмеханика - а он был весом под сто килограммов - лопнул привязной ремень кресла и его приложило лицом о боковое стекло фонаря так, что чуть не сломался нос и, как потом выяснилось, дала трещину нижняя челюсть. Тихонову повезло больше - он стукнулся лбом о штурвал, с такой силой его согнуло при рывке вперёд.
    - Как ты? – спросил Тихонов техника, который сморщив-шись от боли, осторожно ощупывал нос окровавленными пальцами. Тот посмотрел ошеломлённым взглядом и еле вы-давил из себя:
    - Хреново… И даже хуже… - после чего мотнул головой и негромко ойкнул, ощутив боль, когда попытался сжать зубы. Повернув к Тихонову голову бортмеханик просипел: - У тебя весь лоб в крови!
    Михаил тронул рукой лоб, пальцы ощутили что-то липкое, жгучая боль резанула верхнюю часть головы. Он посмотрел на окровавленную руку, пошевелился, прислушиваясь к соб-ственному телу - других болезненных ощущений не прояви-лось, и успокоился. 
    - Куда же это мы шлёпнулись? – шепеляво проронил Васи-лий, глядя на командира.
    - Главное то, что мы на земле и живые! А где мы сейчас находимся, это уже другой вопрос, – он взял в руки планшет.    - Если судить по времени, - Михаил посмотрел на часы, - то, скорее всего, это место где-то в районе перед Инчоуном. А может у Энурмино… - неуверенно пробормотал он.
    - Что будем делать? – уставился на него Василий.
    Михаил глянул наружу через стекло фонаря кабины, где свистела и завывала пурга, облизывая самолёт струями снега и сотрясая его, посмотрел на техника и вдруг ему стало смешно. Смешно оттого, что вот сидят они вместе в самолёте, на котором сели неизвестно где, а его бортмеханик, который на пять лет старше, спрашивает «что теперь делать?». Хотя у самого стаж жизни на Севере намного больше. Видимо, полагает - если ты командир, значит должен знать больше и быть мудрее, что ли…
    Тихонов вновь посмотрел наружу – серое пространство за кабиной сливалось с заснеженной поверхностью земли и со-здавало ощущение, что самолёт висит в этом иллюзорном мире, где больше ничего нет.
    - А что думаешь ты, Василий? – ответил он вопросом на вопрос.
    Бортмеханик пожал плечами, видимо, он так же не пред-ставлял себе, что можно предпринять сейчас в их положении.
    - Вот и я не знаю… - тяжело вздохнул Михаил.  И тут рас-терянное лицо Василия разгладилось, он криво ухмыльнулся:
    - А я знаю что нужно сделать! – торжествующе возвестил механик, победоносно посмотрев на Тихонова. Тот удивлён-но повернулся к нему:
    - Что ты знаешь?
    - Нужно поставить заглушку на маслорадиатор. А то раз-морозим его и тогда уж точно надолго здесь застрянем.
    - Верно! – одобрительно заявил Михаил, держа руками «рога» дергающегося штурвала, так сильно порывы шкваль-ного ветра трепали рули самолёта.  – Тогда и чехол на ПВД натянуть! И заглушки на рули! Только сначала нужно попы-таться связаться со Шмидтом и сообщить о вынужденной по-садке. А то они уже, наверное, на ушах стоят, гадая что с нами случилось.
    Василий кивнул:
    - Это ты правильно мыслишь! Давай-ка я подержу штур-вал, а ты попробуй связаться с ними.
    Но как ни пытался Михаил вызвать кого-нибудь по радио-станции, результата не было. В наушниках были слышны од-ни помехи: сплошной свист, завывание, мяуканье и прочие шумы и никакого ответа на его отчаянные попытки до кого-нибудь докричаться. В конечном итоге, он передал блиндом -  сообщение без подтверждения, что они попали в зону интен-сивного обледенения и произвели вынужденную посадку где-то, не долетев до Инчоуна. И что если кто-то принял это со-общение - просьба передать его в Шмидт. На молчаливый во-прос бортмеханика Тихонов лишь отрицательно помотал го-ловой, сообщив, что в эфире сплошные помехи.
    - Так это и козе понятно, - изрёк Василий. – Откуда может быть устойчивая связь после вчерашней свистопляски на небе?
    - Ты это про что? – не понял его командир.
    - Так вспомни натюрморт  ночью вверху!
    - Ты о северном сиянии, что ли? – уточнил Михаил.
    - О нём, родимом. После него связь совсем ни к чёрту. Вот ты только что и убедился в этом.
    Командир покивал головой, соглашаясь с его доводом, вспомнив, как еле-еле докричался по связи, сообщая Шмидту о пролёте Нешкана.
    - Ну что!? Пожалуй, пора заняться заглушками.  Но сначала дай-ка мне стопорную струбцину, нужно зафиксировать штурвал. Сиди-сиди! – Тихонов отстегнул ремень сиденья. – Я сам поставлю.
    - Ты забыл про аккумулятор. Нужно его занести сюда, что-бы также не разморозить. Так что, давай-ка вдвоём! Одному трудно, да ещё в такой ветер! – не согласился Василий. Он оказался прав. Им понадобилось не менее получаса, прежде чем удалось всё расставить по своим местам. Свирепый ветер забивал лица снегом, да так, что приходилось закрывать глаза и наощупь, держась за плоскости самолёта, добираться до необходимых мест. Зато вернувшись в салон, они по достоинству оценили своё убежище: здесь не дуло, не закручивались снежные вихри, даже температура была значительно выше, чем снаружи. Отдышавшись, они вытащили из-за пятнадцатого шпангоута ящик с НЗ, вскрыли его. В хвостовом отсеке обнаружили паяльную лампу и примус.
    - Лампа нам сейчас ни к чему, а вот примус пригодится! – заявил Василий, крутя в руке банку тушёнки.
    - А ты умеешь с ним обращаться? – поинтересовался у него Михаил, вспоминая, как мама готовила дома на примусе.
    -  Обижаешь, командир! Нам на курсах повышения квали-фикации показывали, как с ним обращаться! Так что сейчас разогреем по банке тушёнки и поужинаем. А то у меня кишка кишке протокол пишет! – затрясся Василий в хохоте и Михаил только порадовался, что в такой ситуации рядом оказался человек, не теряющий присутствие духа. Даже если при этом у него распух нос, да и челюсть побаливала, а вся правая половина лица представляла сплошной синяк, он продолжал шутить. Вытащив из ящика металлическую ёмкость зелёного цвета, он, хитро прищурив глаз, спросил:
    - А что, командир? Я думаю, что нам просто необходимо принять внутрь некоторое количество огненной воды, учиты-вая наши физические и психологические потрясения. Что скажешь?
    Михаил посмотрел на бортмеханика и еле подавил в себе смех, боясь его обидеть. С распухшим носом и сизо-красным синяком в половину лица, он напоминал клоуна в цирке со специфичной раскраской. Не хватало только всклоченных волос, с этим у Василия всё было в порядке – он был наполо-вину лыс.
    - И сколько в этой ёмкости жидкости? – оценивающе гля-нул командир на флягу.
    - Два литра спиритус вини! Стандартная упаковка для воз-душных судов Полярной авиации, – Василий любовно погла-дил пузатую посудину.
    - Думаю, что по сто грамм мы можем себе позволить, – рассудительно пояснил Михаил. – В войну экипажам пола-гался полстакана водки после возвращения из боевого выле-та. Так называемая наркомовская норма. А у нас сегодня сложилась похожая обстановка.
    - Годится… Я сейчас начну колдовать с примусом, а ты принеси снега, – с этими словами Василий протянул ему сол-датский котелок.
    Через полчаса они сидели за импровизированным столом, откинув от борта три металлических кресла, и уплетали за обе щёки разогретую тушёнку с галетами. Перед этим Васи-лий налил в кружки спирт, разведя его растопленной снего-вой водой.
    - За то, что мы живы! – провозгласил бортмеханик, стукнув
своей кружкой о кружку Михаила. Тот согласно кивнул и, вдохнув специфический запах, в несколько глотков осушил посудину. 
    Работающий какое-то время примус, да принятое внутрь спиртное изменили атмосферу внутри самолёта. Стало как-то уютнее в этом небольшом уголке, в затерянном на краю света кусочке человеческой цивилизации, сотрясаемом неистовыми порывами свирепого ветра, обрушивавшими на него неиссякаемые массы снега. С наслаждением потягивая крепкий чай с кусочками шоколада, они вслушивались в завывание пурги, неспешно обсуждая своё нынешнее положение.
    - Остаётся одно – ждать, когда утихнет эта свистопляска, – подвёл итог разговора Михаил.
    - Это верно! – кивнул согласно Василий. Он глянул на свои часы, вытащив их из кармана брюк. – Смотри-ка ты! Уже ве-чер на носу. Скоро можно и на боковую. Эдак, минут шесть-сот на каждый глаз! – хохотнул.
    Командир улыбнулся и недоверчиво качнул головой: - Осилишь?
    - Спрашиваешь! Для меня - раз плюнуть! – похвастался тот. – Главное, чтобы зубы не болели. Вот принял спирта, они и
притихли.
    - Так в чём дело? – посмотрел на него командир. - Раскла-дывай чехол, да заваливайся.
    - А ты?
    - И я следом, только разложу по полочкам мысли о наших дальнейших действиях.
    - Хорошо… Знаешь, как-то в тридцать девятом, мы на Р-5 попали так же в обледенение и…
   Михаил рассеяно кивал головой, вполуха слушая вос-поминания Василия, и думая о том, что можно предпринять, когда утихнет пурга. И пришёл к одному: если будет возмож-ность, то попытаться им самим улететь отсюда. Сначала оце-нить возможность взлететь с этого участка земли. Что для этого нужно сделать? И сам себе ответил: прогреть паяльной лампой маслорадиатор, затем «горшки» и попытаться запу-стить двигатель. Хорошо, что пурга не совсем холодная и ак-кумулятор здесь не замёрзнет. Михаил посмотрел на него, вернее, на холм из мешков с бюллетенями – пилоты ими за-валили аккумулятор, чтобы сохранить. Потом попытаться связаться по радиостанции со Шмидтом или с теми, кто их сможет услышать, чтобы там знали, где их искать, если они сами не смогут покинуть это место. А вернее, сделать это в первую очередь.
    Он словно очнулся, почувствовав, что чего-то не хватает и понял, что перестал журчать голос бортмеханика. Повернул голову и увидел, что  тот завернулся в половину утеплённого  моторного чехла. Сквозь завывания пурги слышалось его не-громкое сопение. Какое-то время Михаил сидел, уставившись в никуда. Всё-таки выпитое спиртное сыграло свою роль, в какой-то момент он поймал себя на том, что стал дремать. Пожалуй, пора и мне, подумал он и, завернувшись в свою половину чехла, закрыл глаза.

               

                ГЛАВА   2
    Проснулся Тихонов от постороннего звука, пробившегося в его сознание  сквозь  заунывные  стенания пурги за бортом самолёта. Он не сразу сообразил спросонья, что же его разбу-дило. И только сбросив с себя край чехла, понял, что звуки идут со стороны самолётной двери – кто-то нетерпеливо ко-лотил по фюзеляжу самолёта.
    «Люди…» - радостно мелькнуло в голове. Он приподнялся, потряс рукой полотняный бугор – убежище спавшего Васи-лия. Тот что-то проворчал недовольно, потом, услышав глу-хой стук снаружи, подскочил с импровизированной постели и уставился на командира.
    - Да-да! Кто-то стучит! – кивнул тот, предвосхищая вопрос и, поднявшись, шагнул к двери, взялся за ручку и открыл её. Две залепленные снегом человеческие фигуры, подгоняемые порывами ветра, полезли в проём. Он быстро захлопнул за ними дверь, преодолевая сопротивление стихии, накинул стопор на ручку и повернулся к гостям.
    - Слава богу, живы! – из-под меховой шапки на Михаила уставились светлые глаза.  Их обладатель стряхнул с одежды налипший снег, стянул с головы меховую шапку, тут же снял рукавицы и протянул ему руку:
   -Здравствуйте, товарищи! Заведующий местного ТЗП* Сте-панов Семён Николаевич. А это, - он повернулся к своему спутнику, - Гинкан Рэу, косторез и сосед по дому.
    На лётчика глянули прищуренные карие глаза с какой-то затаённой печалью в них.
    - Этти! – тихо произнёс тот и крепко пожал командиру ру-ку. Снял шапку, обнажив копну седых волос и принялся об-бивать снег с кухлянки. 
    Михаил представил им Василия, посадил гостей на откинутые сиденья. Некоторое время лётчики и гости молча  разглядывали друг друга. Затем заведующий хлопнул себя по колену и внезапно захохотал:
    --------------------------------
*ТЗП – товарно-заготовительный пункт (авт).
    - Ну и напугали же вы нас, ребята! – увидев недоумеваю-щие глаза лётчиков, пояснил: - Сидим мы у Гинкана, играем в лото. Вдруг раздался страшный рёв, даже дом затрясся, на мгновение промелькнула какая-то тень за окном и… снова за-
выла пурга. Вы наш дом чуть не раскатали по брёвнышку.
    - Повезло… И вам, и нам! – философски заметил Василий, доставая из кармана портсигар и предлагая им.
    - Да-а… - согласно кивнул Семён Николаевич. – Стало быть, кто-то из нас в рубашке родился. Интересно бы знать – кто?
    - А что тут гадать! – ухмыльнулся бортмеханик. – Вон, мой командир! Всю войну, от звонка до звонка, на бомбёре отле-тал и жив остался. Ни разу не сбитый, ни разу не раненый. Вдобавок – звание Героя! Какие тут могут быть сомнения?!
    Оба гостя с уважением глянули на Михаила.
    - Стало быть, так оно и есть! – кивнул заведующий ТЗП. – А скажите-ка, уважаемые наши лётчики, как это вас угораз-дило в такую погоду оказаться здесь? К нам летуны раньше только в ясные дни сюда прилетали, - он с нескрываемым любопытством уставился на Михаила.
    Тот сконфужено глянул на него, лицо его потемнело:
    - Прогноз нас подвёл… До Колюченской губы всё было хорошо, а потом, - он досадливо хмыкнул, - облачность, снег пошёл, самолёт стал леденеть. Пришлось снижаться, а тут земля…
    Семён Николаевич покачал головой:
   - До чего же у вас опасная работа.  Не зря первых Героев присвоили лётчикам, что челюскинцев спасли. Я уже тогда здесь работал, когда это произошло.
   - Так вы свидетели тех событий?– удивлённо спросил ко-мандир. – Здорово! Кого-нибудь из тех лётчиков видели?
    - Нет, они вывозили людей с «Челюскина» через Ванкарем, а это западнее, - пояснил Семён.
    - А как ваше селение зовётся? – подал голос Василий. – Сидим, лясы точим, а куда плюхнулись – не знаем.
    - Это ты верно подметил, Вася! – с досадой проговорил ко-мандир. – Я так обрадовался вашему появлению, что забыл поинтересоваться самым главным: куда это мы приткнулись?
    - Так это… - зав. ТЗП ухмыльнулся, - Чегитунь здесь!
    Лётчики переглянулись, Михаил вытащил карту из план-шета, раскрыл:
    - Какие-то восемьдсят вёрст до Инчоуна  не дотянули, все-го-навсего. Не повезло...
    - Стало быть, судьба, - кивнул Семён Николаевич. Он по-смотрел на сидящего с невозмутимым видом Гинкана:
    - Ну, что, дружище? Пора домой собираться? – и когда тот согласно кивнул, глянул на экипаж: – Давайте-ка, берите  с собой необходимые вещи и пошли с нами.
    - Это куда? – удивлённо поинтересовался Михаил.
    - В наш дом! Места всем хватит. Не будете же вы пережи-дать пургу в этой железной яранге? – хохотнул Семён Нико-лаевич. – Верно, Гинкан?
    Тот обвёл взглядом промёрзшее металлическое нутро Ан-2 и одобрительно качнул головой: - Это не жилище для челове-ка, – потом прислушался и добавил: – Однако, надо торо-питься. Дух ветра гневается, сильнее стал дуть.
    - Давайте-ка поторапливайтесь! Пурга недельная, не мень-ше, – настаивал Семён Николаевич. – Птичка ваша никуда не денется. А ждать погоды в ней, - он покачал головой, - негоже человеку. Околеть можно!
    - Давай собираться, командир! И в самом деле, что здесь мёрзнуть, когда можно переждать в человеческом жилище, – Василий соскочил с места и стал запихивать что-то в видав-ший виды старый рюкзак.
    Подгоняемые свирепыми порывами ветра, нёсшими плот- ную массу снега, люди вскоре подошли к выросшему перед ними приземистому строению. Бревенчатый дом производил впечатление несокрушимого, как скала, сооружения, непод-властного никакому природному катаклизму.
    Семён Николаевич толкнул дверь, которая открывалась внутрь, и гостеприимным жестом пригласил всех войти в дом. Просторные сени были заставлены всевозможными ящиками. Следующая дверь привела в торговое помещение. Прилавок и полки по периметру помещения были заполнены  товарами: продукты чередовались с разнообразными предме-тами для быта, охоты, рыбной ловли.      
    - Идёмте в мою берлогу! – зав. ТЗП открыл дверь за при-лавком и пропустил всех в жилую часть дома. Небольшая ку-хонька, основательная русская печь с плитой и просторная комната.
    - Внушительные хоромы! – восхищённо произнёс Василий, осматриваясь.
    - Так это ещё не всё! – заявил хозяин. – Есть ещё большой сарай, а за стеной владения Гинкана: косторезная мастерская и жилое помещение.
    Он снял с себя кухлянку и повесил на вешалку. Обернулся к гостям:
    - Чего стоим? Давайте-ка раздевайтесь! Сейчас сообразим стол!
    - Я пойду домой, а то внучка, наверное, тревожится, - подал голос Гинкан.
    Семён Николаевич, гремевший посудой на кухне, повер-нулся к нему:
    - Ты это…. Давай, бери её и сюда! Одна нога здесь – другая там. Слышишь, сосед? Не каждый день у нас бывают такие гости.
    Тот пожал плечами:
    - Не знаю, как получится, - неловко потоптавшись, его со-сед вышел.
   Семён Николаевич тяжело вздохнул: - Боится сосед за свою внучку.
    Удивлённый Василий, не успевший закурить, вынул папи-росу изо рта: - Что так?    
    - Красивая у него Мери. В прошлом году летом один моря-чок из команды сухогруза во время навигации хотел умык-нуть её, увезти с собой во Владивосток. Так Гинкан её выдер-нул из шлюпки в последний момент.
    - Во, дела! – покрутил головой Василий. – Скажи, коман-дир?! Как в каком-нибудь романе!
    - А что же её родители? И почему у неё имя такое? – с лю-бопытством спросил  Михаил, глядя, как ловко хозяин управ-ляется на кухне.
    - Что? Заинтересовало? Увидите её и всё вам станет ясно. Мне уже под шестьдесят, а всё равно любуюсь такой красо-той. Что тогда говорить о молодых.
    Семён Николаевич усмехнулся, вновь загремел посудой, расставляя тарелки и чашки. На плите вскоре забулькало, по-том по дому разнёсся дразнящий запах жареного мяса. Какое-то время хозяин суетился у плиты и стола, затем водрузил  на стол большую сковороду с кусками мяса, исходящими паром, бутылку и, повернувшись к ним, торжественно заявил:
    - Дорогие гости! Прошу к столу!
     Василий глянул на командира: - Может, выставим наш спиртик, а?
    Михаил пожал плечами. Хозяин явно обладал хорошим слухом и тут же сказал, заметив, как бортмеханик вытащил флягу из рюкзака:
    - Спрячь подальше свою посудину. Она ещё может вам пригодиться. У меня тут похлеще напиток будет - самое настоящее американское виски.
    - Ух ты! – сев за стол, Василий взял в руку бутылку с ло-шадью на этикетке. – И впрямь ненашенское, тут и написано неясно что.
    - Виски «Белая лошадь»…- проронил Семён Николаевич, усаживаясь рядом. – У нас снабжение продуктами идёт ча-стично с Аляски. Получается, что закупать там дешевле, чем доставлять с Дальнего Востока или через Мурманск.
    - И что же, кроме спиртного, сюда привозят? – поинтересо-вался Михаил.
    - В основном консервы: тушёнка, бекон, рыба, овощные и фруктовые, мука, крупы, сахар и всякую мелочь. Так, дру-зья… Как говорят, хватит соловья баснями кормить! Подви-гайтесь-ка поближе к столу… – он взял бутылку, налил в ста-каны янтарного напитка и провозгласил:
    - За ваше благополучное приземление!
    Некоторое время слышался стук ложек и вилок.
    - И всё же, Семён Николаевич! – командир самолёта поло-жил вилку. – Ты так и не ответил на мой вопрос: почему Ме-ри и что с её родителями?
    Хозяин усмехнулся:
    - Что, в самом деле интересно? – но тут же посерьёзнел. – Вот в этом доме, – он прошёлся взглядом по потолку и сте-нам, - когда-то располагалась фактория Свенсона. В своё время торговец считал эти берега чуть ли не своей землёй. Ещё с царских времён этот край облюбовали американские купцы. На шхунах привозили разнообразный товар и меняли его на добычу местных охотников и рыбаков. Надо сказать, что вели они свои торговые дела не очень-то добросовестно. Ну, как пример: ружье «Винчестер» ставили вертикально на землю и на всю длину ружья клали стопкой меховые шкурки. Вот такова была цена. А у местных людей выхода не было, товары можно было приобрести только у этих ловкачей. И среди них самым оборотистым и хватким был Олаф Свенсон.
Только с утверждением советской власти в этих местах удалось свести на нет их грабительскую деятельность. Снача-ла потребовали от этих купцов оформления лицензии на тор-говлю, а в начале тридцатых вообще запретили заниматься этим на советской  территории. Но некоторые, в том числе и Свенсон, исхитрялись некоторое время торговать, несмотря на запрет. Пока наша власть не конфисковала пару шхун с товаром, да вот этот дом. И не только этот – у него по побе-режью было несколько факторий, – Семён Николаевич потя-нулся бутылкой к стаканам лётчиков.
    - Смотри-ка ты, - покрутил головой Василий. – Надо пола-гать, золотое дно здесь было для америкосов, что не хотели терять такую прибыль.
    - А то! – кивнул хозяин. – Где ещё можно было так нажи-ваться! У себя на Аляске давно обобрали своих эскимосов да индейцев! А тут непаханое поле… Мало того, что местных обдирали, так ещё и приучили к спиртному за эти полсотни лет. Так что советская власть, в какой-то мере, спасла эти народы от пьянства. А как было? Придёт шхуна с товаром, так местные мужики отдавали своих жён и дочерей команде за бутылку виски. Так-то вот… - вздохнул он тяжело, подни-мая стакан. – Ну, давайте за то, чтобы вам так же всегда вез-ло, как в этот раз!
    - Спасибо за гостеприимство, Семён Николаевич, да за добрые пожелания! – протянул свой стакан Михаил. – Вам здоровья! Долго ещё думаете здесь работать?
    - Как бог даст! - усмехнулся тот. Он махом выплеснул в рот виски и подцепил вилкой кусок рыбы. – Вы ешьте, парни! Вот, рекомендую вяленого чира. Первейшая закусь, скажу я вам!
     - Мясо у тебя отменное, Николаевич! – промычал с наби-тым ртом Василий.  – Во рту тает!
    - Оленинка! В сарае целая туша висит! – похвастался тот. – Неделю назад привезли чукчи из ближнего стада.
    На некоторое время вновь установилась тишина, прерыва-емая завываниями ветра, шорохом снега по стеклу окон, да стуком столовых приборов по тарелкам.
   Михаил отодвинул от себя тарелку, откинулся на спинку стула, посмотрел на свистопляску за окном. «Живут же люди на самом краю земли, - подумалось ему.  – Ну, ладно, Гинкан с внучкой и другие местные жители. Они дома, как жили здесь их предки тысячи лет назад, Но русские… - он посмот-рел на Семёна Николаевича. – И, кажется, вполне доволен своей участью.»
    Он тряхнул головой, глянул на жующего Василия, вновь перевёл взгляд на хозяина:
    - И всё же, Степан Николаевич! Ты же обещал рассказать о Гинкане и его внучке.
    Тот вытер рот полотенцем, не спеша раскурил трубку. По кухне разлился медовый запах табака. Затянулся, выпустил толстый бублик сизого дыма, проводил взглядом его путь к потемневшему потолку:
    - Как завязывалась эта история с самого начала, я не видел,
меня ещё тогда здесь не было. Но Гинкан рассказывал, что в конце двадцатых годов, когда американцы чувствовали себя здесь очень даже вольготно, на его дочь Нау положил глаз, как нынче говорят, капитан шхуны «Нанук», что ходил под вымпелом Олафа Свенсона. Был он светловолос, вот как ты, Михаил, - хозяин кивнул командиру самолёта, - светлоглазый и сильный мужчина. Хоть местные жители и называют себя «луораватльан», что означает настоящие люди, жизнь их всегда была проста и сводилась к достижению единственно необходимой цели на этой суровой земле - борьбе за выживание. Нау с отцом, как и их предки, были эскимосами. Получилось так, что её мать когда-то, по неписаному закону этих мест, стала женой на одну ночь гостю в их яранге – в те годы Гинкан ещё не был косторезом, а был простым охотником. Так и появилась на свет метиска Нау, в корне отличающаяся от местных представительниц прекрасного пола. Матовая кожа лица, алые, чёткого рисунка, губы, большие глаза, тонкий нос – гостем в яранге оказался русский матрос с китобойной шхуны, севшей на мель неподалёку от стойбища. Природа при таких экспериментах отбирает для нового появившегося представителя человеческого рода самые лучшие родительские черты.
    С началом навигации «Нанук» вновь появилась у здешних берегов, нагруженная американскими товарами. В один из солнечных дней Джон, так звали капитана шхуны, взял Нау за руку и повёл прочь от берега, от яранг и шхуны, стоящей неподалёку на рейде, в дюны, поросшие ягелем, невысокими кустиками и зелёными прядями мягкой травы. И там произо-шло то, что происходит между мужчиной и женщиной, тяну-щимися друг к другу…
    Шхуна вскоре ушла, а через определённое время на свет появился маленький человеческий комочек. Джон вновь при-был сюда на следующий год. По его настоянию Нау назвала дочку непривычным для слуха местных жителей именем Ме-ри. Девочка росла, ей было пять лет, когда Джон увёз с собой Нау, заявив Гинкану, что если той понравится жизнь в Кали-форнии, то на следующий год он заберёт Мери к матери. Но когда шхуна пришла к посёлку в новую навигацию, на капи-танском мостике оказался другой капитан. Он-то и поведал, что его предшественник Джон Николсон и его жена Нау по-гибли при землетрясении. Так и осталась Мэри жить со своим дедом.
    - Судьба… - глубокомысленно изрёк Василий. – Возьми её с собой родители, то и Мери сейчас бы не было на этом свете. А так Гинкану отрада в жизни, рядом родная душа.
    - Он в ней души не чает, поэтому и боится за неё, – кивнул Семён Николаевич. – Вот и не отпустил Машу во Владиво-сток, – и, увидев удивлённые взгляды лётчиков, пояснил: - Я её так называю, по-русски.
    - И правильно сделал Гинкан! Скажи, командир? - мотнул головой бортмеханик, повернувшись к Михаилу. Было видно, что виски делает своё дело – лицо у него раскраснелось, дви-жения стали резкими, речь сбивчивой.
    Михаил пожал плечами и неуверенно произнёс:
    - Кто его знает: что лучше, что хуже… С другой стороны, вашего соседа понять можно: остаться одному совсем тягост-но. Особенно здесь, где сама природа напоминает человеку о его незащищённости, о том, что его жизнь, как туго натянутая тонкая струна, готовая лопнуть в любое мгновение.
    - Это ты правильно сказал, в самую точку, – хозяин яростно втянул в себя из трубки, да так, что в ней шумно зашкварчало. - Здесь редкий год выпадает, чтобы из посёлка никто не погибал. То с моря не вернутся, если попали в шторм и баркас перевернуло, то в пургу кто-то замёрз или с голодным медведем встретился. Вот жена Гинкана и столкнулась по весне с таким умкой. Кинулась от него бежать, да разве от него убежишь? Так и остался он вдвоём с Нау… 
    «Так вот откуда такая непреходящая печаль у Гинкана, - понял Михаил, вспомнив тоскливое выражение глаз косторе-за. – Сначала потерял жену, потом дочь. Поэтому и боится за своего единственного родного человечка – внучку. Как тут его не понять…».   
               

                ГЛАВА   3
    Утром следующего дня они проснулись под всё то же неутомимое завывание пурги. Судя по тональности ветра, мощь её совсем даже не ослабла, а наоборот, только возросла. Да и за окном светлее не стало – снежные вихри с неутоми-мой энергией обрушивались на человеческое жилище, испы-тывая его на прочность, лепились к стёклам, словно стараясь просочиться внутрь дома.
    Заметив, что хозяин куда-то собирается, надевая тёплую одежду, Михаил поинтересовался:
    - Семён Николаевич! Куда это вы в такую непогодь?
    - Да ещё вчера увидел, что керосин для ламп закончился. Нужно со склада принести, – проронил тот, накидывая на се-бя кухлянку.
    - А можно мне с вами? – лётчик вылез из спального мешка и торопливо натянул на себя меховые брюки и куртку.
    - Оно тебе надо? Да ещё в такую погоду? – удивлённо по-интересовался Семён Николаевич.
    - Хочу подышать свежим воздухом. Да посмотреть, что там творится.
    - Брал бы пример с Василия! – кивнул тот в сторону ле-жавшего и сопевшего бортмеханика. – Вишь, как сладко спит.
    - Так я выспался, да и время уже… - Михаил кивнул в сто-рону тикающих ходиков, - к двенадцати подкатывает.
    - Ну, ежели есть такая охота, айда.
    Едва они вышли на крыльцо, как шквалистый ветер с неис-товой силой обрушил на них массу летящего снега, залепля-ющего лицо и перехватывающего дыхание. И хотя Михаил уже не в первый раз сталкивался с таким неизбежным зимним атрибутом Севера, как пурга, каждый раз его поражала мощь, с которой она проявляла себя на этих безбрежных просторах.
    Семён Николаевич тронул его за плечо и прокричал:
    - Держись за мной! Не отставай! – и двинулся вдоль стены дома. Михаил, отворачиваясь от секущих струй снежных вихрей, двинулся за ним. Пройдя относительно спокойное подветренное пространство около дома, они через десяток метров оказались рядом с дверью приземистого строения. Пока хозяин открывал замок, он пытался что-нибудь рас-смотреть вокруг, но несущийся снег ограничивал видимость в несколько метров. Семён Николаевич исчез в проёме от-крывшейся двери и Михаил, повернувшись к ней, вдруг услышал чей-то короткий вскрик и тут же что-то резко толк-нуло его сзади под коленки. Потеряв равновесие, он неловко завалился навзничь, сверху на него что-то свалилось, вдавли-вая в снег, и он с изумлением увидел над собой женское ис-пуганное лицо, обрамлённое белым пушистым мехом. Но ещё сильнее поразили его громадные чёрные глаза с необычным разрезом, смотревшие на него с каким-то удивлённо-смущённым выражением. Некоторое время они в оцепенении смотрели друг на друга, пока их не привёл в чувство насмешливый голос:
    - Эй! И долго вы будите изображать кучу малу? – Семён Николаевич, посмеиваясь, стоял  в дверях, глядя на эту кар-тину.
    - Простите меня… Я не хотела… - чуть слышно пролепета-ла девушка и пружинисто вскочила на ноги. Михаил поднял-ся, растеряно улыбнулся и что-то нелепое пробормотал, мол, всегда готов смягчить падение симпатичной девушки. И тут же изругал себя за такое, как ему показалось, пошловатое из-мышление.
    - Давайте, заходите! А то вас ветер снова завалит! –Семён Николаевич отступил внутрь и Михаил, пропустив девушку, шагнул за порог сарая.
    Отряхиваясь от снега, они смущённо посматривали друг на друга  и были рады голосу хозяина:
    - Познакомьтесь, что ли… Это наша Маша. Ну, а это Ми-хаил, лётчик, что чуть не сел на наш дом, – насмешливо представил он их друг другу.
    - Этти! – девушка протянула ему руку и он осторожно по-жал смуглую тонкую ладонь, в свою очередь неловко бурк-нув: - Здрасьте… - и почувствовал перед этой дикой девчон-кой странную неловкость, даже смущение, словно он был на первом в жизни свидании, а за его плечами не лежали годы войны и на груди не сверкала звезда Героя.
    - Ты-то как здесь оказалась, Машенька? В такую пургу? – поинтересовался Семён Николаевич,  ласково глядя на моло-денькую соседку.
    - Атэ увидел, что вы пошли сюда и сказал мне, чтобы я принесла для лампы керосина, – искоса поглядывая на Миха-ила, ответила девушка.
    - А пустую канистру взяла?
    Она покачала головой, глядя на него:
    - Атэ сказал, чтобы  взяла… Только я забыла…
    - Ничего, сейчас что-нибудь придумаем. Где-то здесь были пустые канистры, - ободряюще заявил Семён Николаевич.
    Тем временем Михаил с любопытством смотрел по сторо-нам. Левая часть большого сарая представляла собой уголь-ный склад, заполненный доверху искрящей массой каменного угля. В центральной части громоздились рядами железные бочки с горючим. Дверь в стене вела в помещение, сплошь забитое всевозможными товарами для обмена. Потом Семён Николаевич показал Михаилу ещё один отсек склада, в котором на вешалах висели всевозможные меха: песца, волка, лисы, зайца, росомахи. Отдельно были сложены оленьи, медвежьи, моржовые шкуры, нерпы, лахтака, других видов тюленя. У стены располагались стопки моржовых клыков, китового уса.
    - Впечатляет… - только и смог сказать лётчик, глядя на эту картину.
    - А то… - с гордостью посмотрел на это великолепие заве-дующий ТЗП. – Мы тут не зря небо коптим - это же сплошь валюта. Долги америкосам нужно отдавать за помощь. 
    И заметив в глазах гостя недоумение, пояснил:
    - За ленд-лиз стране нужно расплачиваться - за самолёты, танки, да много ещё чего, что поставляли союзники.
    - Ну да, - согласился Михаил.  – Что тут скажешь, долги нужно отдавать.
    Потом Семён Николаевич принёс и поставил у ног соседки канистру.
    - Вот, Маша, ваш керосин. Скажи деду, что после пурги нужно будет отсортировать моржовые клыки по качеству. Он
в этих делах профессор, я очень рассчитываю на его помощь.
     - Хорошо, дядя Семён, – кивнула девушка и взялась за ручку канистры.
    - Э-э, - нахмурился тот. – Ты что, собралась сама тащить канистру? В ней двадцать литров!
    - Ничего,  не маленькая, дотащу.
    - Ну да, - хмыкнул Семён Николаевич. - Вам в школе чита-ли Некрасова? Был такой русский поэт.
    - Кажется, читали, - осторожно ответила Мери.
   - Он писал, правда, о русских женщинах. Там были такие строчки: «коня на скаку остановит, в горящую избу вой-дёт…». Я к тому, что ты мне напомнила женщин, способных на такие подвиги. Вот как ты собираешься тащить это? – он, хитро прищурившись, посмотрел на Михаила. – Я думаю, что наш лётчик просто рвётся помочь тебе дотащить керосин. Нет? Что скажешь, товарищ пилот?
    Тот почувствовал, как по лицу разливается краска стыда за
себя - «Что это я в самом деле…». Он суетливо дёрнулся, по-том решительно положил руку на канистру и посмотрел в её чёрные омуты:
    - И в самом деле… Позвольте-ка мне заняться этой тяже-стью.
    - Вот и славно! – удовлетворённо кивнул заведующий ТЗП. – А свою канистру я и сам дотащу.
    Михаил вышел вслед за Мери из сарая, держа в руке тяжё-лую канистру. Едва спустился с крыльца, как порыв ветра дунул с такой силой, его крутануло так, что только наличие в руке тяжёлой канистры не дало свалиться наземь.
   - Ой! - непроизвольно воскликнула  девушка. Она ухвати-лась за его рукав и они, невольно согнувшись, побрели в сто-рону дома с еле просматривающимися сквозь несущиеся снежные полосы очертаниями. Задыхаясь от холодных хло-пьев, залепляющих лицо, преодолевая яростный натиск неис-тового ветра, они кое-как добрели до другого торца дома. Хватаясь за перила, взобрались на крыльцо и ввалились в просторные сени. Дверь внутрь дома распахнулась, и на по-роге появился косторез. Он окинул взглядом заснеженные фигуры внучки и лётчика, и, заметив канистру, кивнул Миха-илу:
    - Спасибо за помощь, - а когда тот пробормотал, мол, что это сущий пустяк, поколебавшись, добавил: - Проходите в дом, будем пить чай, – ибо закон гостеприимства у северных народов никто не отменял.
    Мэри, видя, что Михаил нерешительно топчется на месте, взяла его за руку и потянула за собой. Так состоялось знаком-ство русского лётчика Михаила Тихонова и Мери – внучки эскимосского костореза Гинкана Рэу.
 
                ГЛАВА   4    
   - И куда это вы собрались, молодой человек? – спросил Ми-хаила хозяин дома, глядя, как гость решительно натягивает на ноги унты. - Пурга-то, похоже, и не  собирается стихать, - добавил он, прислушиваясь к завыванию ветра за окнами.
    - И в самом деле, командир, - посмотрел на него Василий поверх затрёпанного книжного томика в руках. – Как говорят, в такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит, – нн недоумённо качнул головой, расположившись в старом кресле у боковой стенки печки.
    Семён Николаевич забросил пару совков угля в топку, за-хлопнул дверцу:
    - В таком случае передавай привет Гинкану и Маше.    
    И, заметив замешательство на лице Михаила, усмехнулся: – Куда же ещё ты можешь сейчас пойти? Кроме них здесь у тебя знакомых нет. Так что догадаться, куда ты направился, большого ума не нужно.
    - Хочу посмотреть их мастерскую, - пробормотал тот, закутывая шею шарфом. – Вчера Гинкан сказал, что если мне интересно, то могу прийти к ним, – при этом Михаил вновь представил себе лицо Мери, вспыхнувшее при словах деда румянцем.
    - Ну, если Гинкан пригласил, то следует сходить. У них в мастерской есть на что посмотреть, - кивнул согласно хозяин. – Ты, это… Михаил… Что хочу сказать-то… Когда будешь смотреть их поделки, то особо не восхищайся.
    - Не понял!? – удивлённо посмотрел на него лётчик.
    - Видишь ли, здесь такой обычай: если хозяин увидит, что гостю понравилась какая-то вещь, он просто обязан её пода-рить. Если гость откажется по каким-то причинам, то этим он страшно его обидит. Понял?
    - Спасибо, что предупредили, Семён Николаевич! – при-знательно посмотрел на него летчик. – Я буду осторожен в своих оценках.
    - А оценивать Машу, которая Мери, ему тоже нужно осто-рожно? – растянув толстые губы в ухмылке, спросил Васи-лий, глядя на своего командира. И тут же еле увернулся от своего унта, который запустил в него сердито засопевший Михаил.
    - Тихо, тихо… - примиряюще поднял руки бортмеханик. – Я же пошутил.
    - Тоже мне, шутник, - пробурчал командир, застёгивая куртку.
   - А он прав - в отношении Маши будь поаккуратней. Я же рассказывал, как дед не отпустил её с матросиком. Он, скорее всего, отдаст её в жёны охотнику или, на худой конец, оленеводу в ближайшую оленеводческую бригаду, только чтобы она была рядом, – пояснил Семён Николаевич, раскуривая трубку.   
    - Впрочем, кто его знает, как всё сложится. Вот появится какой-нибудь ухарь залётный, задурит девке голову, да и умыкнёт на том же самолёте, - хитро прищурился он, с явным дальним намёком. - Что Гинкан с этим поделает? – и, увидев, как Михаил пожал плечами, добавил: - То-то и оно, как говорится, пути господни неисповедимы.
    - Ну, они люди родные, разберутся! – нейтрально ответил Михаил и сильнее нахлобучил шапку на голову. – Я пошёл.
    - Держись стенки дома! Там ветер потише! – напомнил ему
в спину Семён Николаевич.
    Дверь ему открыла Мери. Клубы пара закрутились у поро-га. При виде заснеженного лётчика глаза у неё заискрились такой неподдельной радостью, что у Михаила что-то сладко заныло в груди.
    - Ой! Это вы!? – вырвалось у неё. – Проходите в дом, а то всё тепло уйдёт.
    Он захлопнул за собой дверь:
    - Я не помешаю?
    Девушка замотала головой:
    - Нет-нет! Атэ отдыхает, а я работаю в мастерской.
    Только сейчас Михаил обратил внимание на одеяние Мери: лыжные свободные штаны, пушистый свитер, спереди надет серый фартук, на котором виднелись какие-то светлые крошки.
    - Снимайте одежду, в доме тепло, - приветливо сказала де-вушка. – Вон вешалка.
    Лётчик скинул куртку, повесил на крючок, шапку и мехо-вые рукавицы положил сверху на полку и прошёл за Мери в соседнюю небольшую комнатку. Верстак с тисками, на нём множеством всяких свёрл, резцов, ножей, напильников, за-гнутых крючков с острыми законцовками. У окна станок с ножным приводом для обточки кости, похожий на бормаши-ну в кабинете зубного врача, полки, на которых стояли, лежа-ли готовые изделия. Тут же громоздились моржовые клыки, а у боковой стены он заметил несколько громадных серо-жёлтых обломков. Как ему пояснила Мери, это были найден-ные в вечной мерзлоте  бивни мамонтов.
    Михаил подошёл к полке, с интересом посмотрел на изго-товленные вещи. Вот на подставке из клыка изображены фи-гурки собак, тянущих за собой нарты с сидящим на них каю-ром, который держит в руке длинную палку - остол. На дру-гой - вельбот с охотниками на борту, гребущими вёслами. На носу судёнышка охотник взмахивает рукой, в которой зажат гарпун, а перед носом вельбота как бы из воды видна верхняя часть туловища кита.
    Из-за спины гостя протянулась девичья рука и сняла с пол-ки длинный расписной клык. Мери протянула его Михаилу:
    - А это наш Чегитунь.
    И удивлённый лётчик увидел на клыке два ряда яранг, не-сколько домиков европейского типа. Над одним из них на шесте был изображён красный флаг, видимо, в нём распола-гался сельсовет. У другого, размером побольше, виднелась кучка людей. Приглядевшись, он понял, что это дети, среди них была видна фигура повыше, наверное, это учитель, и, стало быть, это здание - местная школа.
    - Вот наш дом! – Мери указала на приземистый дом, рядом с которым было изображено длинное строение с характерным крыльцом, в котором он признал тот самый склад. С другой стороны клык был расписан изображениями сцен повседневной жизни местных жителей. Вот высится на берегу большая туша кита, над которой трудятся жители, разделывая её. Большую лодку с мотором на корме вытаскивают на берег, несколько мужчин несут к воде на руках байдару, тройка собачьих упряжек с каюрами на нартах мчатся наперегонки, видимо, во время местного праздника.
    - Здесь я хотела показать жизнь наших родичей по природе. Чтобы люди видели, как мал у них промежуток между жизнью и смертью, - сказала девушка, сняв с полки ещё один клык и подав его Михаилу. Тот вгляделся и был поражён выразительностью и экспрессией, с которой были изображены фигуры зверей. Вот олень, откинув голову назад, в прыжке старается оторваться от настигающих его пары свирепых, с оскаленными мордами, волков; белый медведь поднял мощную лапу над лежащей у лунки нерпой; летящая полярная сова несёт в когтях поникшую фигурку евражки.
    Лётчик вгляделся внимательнее в рисунки и даже слегка потрогал изображения на клыке. И понял, что сначала конту-ры этих изображений были обозначены на кости каким-то острым резцом и только потом бороздки заполнены краской. Цвета были не очень яркими, словно поблекшие от времени и придавали рисункам вид, словно над всем этим пронеслись десятки и десятки лет. 
     - Эти все картины сделаны тобой? – поражённый увиден-ным, он повернулся к девушке.
    - Да, этим занимаюсь я. Атэ обрабатывает кость на станке и вручную резцами. Иногда я тоже ему в этом помогаю, но моя основная работа – рисунки, – скромно пояснила Мери.
    - У тебя не просто талант! Ты настоящий художник! – вос-кликнул Михаил, во все глаза глядя на смущённую девушку. Та опустила ресницы, на щеках зарделся румянец, было вид-но, что слова сильно задели её душу. Затем робкая улыбка тронула губы Мери, она посмотрела на него благодарным взглядом, отчего он просто утонул в этом бездонном омуте и тихо спросила:
    - Вам, правда, понравились мои рисунки?
    И этот в прошлом боевой лётчик, который ещё совсем  не-давно  бесстрашно,  недрогнувшими  руками вёл боевую ма-шину к цели сквозь смертельные разрывы зенитных снарядов и огненных пушечных трасс вражеских истребителей только и смог восхищённо пробормотать:
    - Мери… Сказать, что я в восторге – это просто ничего не сказать! Всё это выше всяких похвал!
    От своих слов он и сам смутился. Взгляд его переместился на полки и в глаза бросилась целая шеренга фигурок, стоя-щих на них. Размером от совсем небольших до десятка сан-тиметров, объединяло их одно: плоское лицо с выражением то ли мудрости, то ли глубокого раздумья.
     - Это пеликен, - заметив его взгляд, пояснила она, - чукот-ский бог добра и справедливости.  Его дарят близким род-ственникам и друзьям, желая этим подарком показать своё расположение к человеку. А также девушка отдаёт такую фи-гурку мужчине, когда желает соединить с ним свою судьбу, заботиться о совместном домашнем очаге и… - она при этом зарделась румянцем, - растить детей.
    - Какой славный у вас этот бог! – вырвалось у Михаила. Глаза их встретились, и он внезапно почувствовал, что вот эта девушка, встреченная им на краю земли, за краткий про-межуток времени внезапно стала для него близкой и почти родной. Он тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от странного наваждения. Разум нашёптывал: «не сходи с ума, ты же её видишь всего второй раз…». Но он упорно гнал прочь эти доводы, понимая, что они стараются разрушить то светлое и хрупкое, что зарождалось между ними.

                ГЛАВА   5
    Рассказывая ей о тех далёких краях, где ему пришлось по-бывать за свою недолгую жизнь, он замечал с каким жадным вниманием Мери слушала его рассказы о больших городах, где он был, учился и работал. О людях, с которыми сталкива-ла жизнь, тёплом южном море, где ему довелось отдыхать в санатории перед войной. Меньше всего он вспоминал о войне, не хотелось ему будоражить себя картинами полётов на бомбёжку в глубокий тыл фашистов. Только однажды, уступив её настойчивой просьбе, он рассказал ей об одном из трагических эпизодов своей фронтовой жизни. Это произо-шло через несколько дней после приказа о присвоении ему звания Героя. Группа бомбардировщиков ДБ-3Ф должна бы-ла нанести удар по авиационному заводу в предместье Бер-лина. Они взлетели с аэродрома под Мемелем, недавно взя-тым нашими войсками, скрытно прошли на небольшой высо-те над свинцовыми водами Балтики и круто взяли курс на юг, обнаружив на горизонте огромное зарево в районе острова Узедом. Это уже потом он узнал, что в тот момент англичане бомбили на этом острове расположенный там секретный ра-кетный центр по производству ФАУ-2. Немецкие ночные ис-требители были заняты тогда отражением атаки англичан, что позволило советским бомбардировщикам проскользнуть незамеченными в район Берлина. Но в тёмном небе над целью, рассекаемом мечущимися ослепительными лучами прожекторов и разноцветными смертельно-опасными огненными трассами зенитных орудий и автоматов-эрликонов, были сбиты два наших бомбардировщика. Один взорвался на подходе к цели, видимо, зенитный снаряд попал в бомбовый отсек, второго подожгли, когда тот уже уходил после сброса бомб. До сих пор в его ушах звучит спокойный голос капитана Ивана Воробьёва, командира подбитой машины, когда та горящим метеором падала вниз на тёмную землю. «Прощайте…» - это слово так потрясло его своей простотой и осознанием неизбежной гибели, что застряло навечно в памяти. Ещё две машины были атакованы ночными истребителями немцев на обратном пути над морем на траверзе Гданьска. Одна рухнула сразу в воду, другая с горящим двигателем продолжала тянуть на восток, потом экипаж был вынужден покинуть самолёт с парашютами. О судьбе их так ничего и не прояснилось: попасть в ледяную воду Балтики в тот период года было равносильно самоубийству. Их же экипажу повезло: немецкий истребитель зашёл им в хвост для повторной атаки, когда на машине уже горел левый двигатель, но стрелок-радист, молодой парень сибиряк, сумел меткой очередью из турель-ного крупнокалиберного пулемёта сбить его. Противопожар-ная система смогла заглушить пожар на двигателе, и они с грехом пополам, на одном двигателе, доковыляли до своей базы.
    Пока он рассказывал эту очередную одиссею, видел, как девушка реагирует на его повествование: то глаза её испуган-но расширялись, блестя влагой, то радостно искрились, когда трудности и опасности оставались позади; руки то охватыва-ли смуглые щёки, то птицами взмывали кверху, чтобы через минуту тут же успокоиться на коленях. Потом до него дошло, что этот рассказ сыграл ключевую роль в развитии их отношений. Когда на следующий день ноги его вновь потянули на другую половину дома, он, не обращая внимания на понимающее подмигивание и улыбки хозяина и своего бортмеханика, быстро оделся и выскочил за дверь. На улице по-прежнему мело, но было видно, что пурга идёт на убыль, сила ветра существенно снизилась, да и видимость увеличилась – снежный поток уже не был таким плотным. Впервые Михаил различил в нескольких десятков метров впереди тёмные пятна других строений посёлка.
    На его стук дверь открылась – в её проёме стояла Мери. Она почему-то испугано глянула на него своими глазищами и молча посторонилась. А когда он вошёл и повернулся к ней, поздоровавшись, девушка тихо проронила:
    - Атэ только что ушёл в сельсовет. Вчера вечером прихо-дил председатель Виктор Сергеевич и сказал, что скоро нуж-но будет везти наши изделия в район.
    - Это куда? -  спросил лётчик, не сводя с неё глаз.
    - В Лаврентия…
    - Ты тоже поедешь?
    - Председатель сказал, что там будет праздник. Приедут и привезут с собой свои работы все косторезы района. Будут отбирать самые интересные для отправки в Анадырь. А с ни-ми поедут и мастера, которые их сделали.
    - Я уверен, что ты  со  своим  атэ  обязательно туда  попа-дёшь! Такую красоту нельзя не заметить! – убеждённо заявил Михаил. Он прошёл в мастерскую и вновь восторженно про-бежал взглядом по рисункам на клыках и вырезанным фигур-кам.
Внезапно что-то заставило его повернуться - девушка сто-яла сзади него с побледневшим лицом и что-то чуть слышно шептала. Он расслышал слово «тангитан» - так местные жи-тели называют людей европейского типа, это он знал, другие слова ему были совершенно неизвестны. Потом она припод-нялась на носках, приблизила к нему лицо и потёрлась своим носом о его. Он знал, что у местного народа это заменяло по-целуй. И уже ни и чем не думая, он нашёл её губы своими. Девичьи губы, чуть шершавые и упругие, поразили его све-жестью и сладостью. Она робко и неумело отвечала на его поцелуи, прикрыв глаза занавесом ресниц. Потом молча ото-рвалась от него и потянула лётчика за собой. Он, не отрывая от неё взгляда, чувствуя, как стучит на весь мир его сердце, покорно проследовал за ней в маленькую девичью комнатку за мастерской. Там она, продолжая смотреть на него призыв-ным взглядом, подняла руки и медленно сняла с себя свитер. Приподнялась острая смуглая грудь с затвердевшими ягодка-ми-сосками, так же молча она сбросила с себя остальную одежду и, явив его взгляду тёмный мысок волос внизу живо-та, скользнула под одеяло. Он, словно сомнамбула, непо-слушными пальцами разделся сам, подошёл к постели. Мери, робко глядя на него, откинула одеяло и протянула к нему ру-ки. И он, обуреваемый неистовым желанием, наклонился над девушкой и утонул в тёмном омуте её глаз. Бормоча что-то ласковое, она притянула его к себе и Михаил, совершенно не противясь непреодолимой извечной силе, осыпая ласковыми поцелуями шею, плечи, грудь девушки, прошёлся ладонью по плоскому животу, сжатым стройным бёдрам, которые тут же покорно раздвинулись, принимая в себя его естество. Она за-стонала, глуша в себе боль, обхватила его руками за плечи, впиваясь пальцами в спину и прерывисто дыша ему в шею...
Михаил почувствовал влагу у себя на груди, приподнял голову, провёл ладонью по её щеке и понял, что Мери без-звучно плачет. Переполненный нежностью к этой необыкно-венной для него, доверчивой и ласковой девушке, он накло-нился и попытался поцелуями осушить бархатистую кожу её щёк. Ласково провёл кончиками пальцев по шелковистым соболиным бровям, завиткам волос над высоким лбом.
    - Почему ты плачешь, любимая? – шёпотом спросил он, словно боясь, что кто-то может их подслушать. – Я тебя чем-то обидел?
    - Это я от счастья, - улыбнулась она. – Такого больше ни-когда не будет.
     - Глупенькая ты моя, - вырвалось у него. – У нас с тобой впереди вся жизнь! Представляешь?
    Она согласно кивнула и протянула к нему свои горячие гу-бы, он припал к ним, словно изнемогающий от жажды пут-ник, неожиданно нашедший источник.
     … - Григорич! Задремал, что ли? – пробилось сквозь зыб-кую пелену воспоминаний что-то чужое, вдребезги разбивая тонкую грань, разделяющую ту светлую полосу несбывшихся надежд и реальность настоящего.
    - А? Что? – непонимающим взглядом уставился он на об-ращённое к нему удивлённое лицо бортмеханика.
    - Ну, ты даёшь, командир! Крепко, однако, тебе вздремну-лось! – хохотнул Петрович. – Кончай ночевать! Уже к Певеку
подходим.
    И он, всё ещё находясь под сладким и тревожным дурма-ном прошлого, слушая вполуха распоряжения командира-стажёра, не стал разрывать цепочку воспоминаний о том вре-мени, выплывающих из подсознания и щемяще-тревожно трогающих струны его души.
    …Та пурга закончилась через неделю. По её окончании летчики целый день откапывали свою «Аннушку» из снежно-го плена и размечали посадочную полосу рядом с посёлком с помощью местных жителей.  Им удалось связаться со Шмид-том, пояснить сложившуюся ситуацию. Техники, прилетев-шие через пару дней, отогрели забитый снегом двигатель их самолёта, запустили его. А следующим утром они взлетели и взяли курс на Инчоун и далее, продолжив выполнение своего затянувшегося рейса.
    Все эти дни, в ожидании окончания пурги, они встречались с Мери. А когда улетали, провожать экипаж пришёл весь посёлок. Перед тем, как занять своё место в кабине самолёта, Михаил подошёл к девушке, стоящей у крыла рядом с дедом и Семёном Николаевичем. Поблагодарив ещё раз начальника ТЗП за гостеприимство и пожав крепко руку Гинкану, он повернулся к Мери. Та молча смотрела на него глазами, полными слёз. У него сжалось сердце от предстоящей разлуки. Единственное, что он смог сделать сейчас при людях, это провести своей рукой по её одежде. Она выпростала из рукавицы сжатый кулачок и протянула ему. Михаил взял его в свою ладонь, девушка разжала пальцы и в его руке осталась лежать небольшая фигурка чукотского божка. Пеликен… Он хорошо помнил, кому дарят местные молодые девушки Пеликена. Только самым-самым близким, родным людям, с которым они бы хотели связать свою судьбу. Косторез, увидев немое прощание внучки с лётчиком и её подарок, только тяжело вздохнул.
   Первое письмо он получил от Мери где-то через пару меся-цев, прилетев в аэропорт Шмидта. Она писала, что они с атэ ездили на упряжке в посёлок Лаврентия и их там отметили, сказав, что придётся со своими поделками лететь в Анадырь, на выставку произведений народных промыслов. В конце письма девушка написала, что очень по нему скучает и ждёт, когда они снова встретятся. Михаил с щемящей нежностью смотрел на слова, написанные каким-то детским почерком большими буквами и тихая грусть сдавливала его сердце. Это письмо постоянно лежало во внутреннем кармане лётной куртки вместе с Пеликеном. Иногда он доставал фигурку и долго всматривался в это невозмутимое плоское лицо, вспо-миная все минуты, что они были вместе. Второе, и последнее, письмо от неё Михаил получил на Котельном, когда они базировались там по обслуживанию новой станции СП и он долго не мог попасть на  Шмидт. Письмо привёз с оказией экипаж одного «ледовика», просидевший там изрядно по непогоде. В нём Мери сообщала, что атэ настаивает, чтобы она вышла замуж за охотника из их посёлка. Но она не соглашается, потому что любит его и ждёт, когда её «тангитан», летящий в небесах, прилетит за ней и они навсегда будут вместе. А ещё Мери давала понять, что у неё есть для него радостное известие, но расскажет ему, когда они встретятся. Михаил в ответ написал ей, что в начале осени его отпустят в отпуск, и он прилетит к ней, чтобы увезти с собой. Оставалось совсем немного времени до этого дня, когда они, возвращаясь с СП, вынуждены были уйти на запасной в Певек. И как же он был удивлён и обрадован, когда в аэропорту кто-то его окликнул:
    - Командир! Михаил!
    Он обернулся и не поверил своим глазам: к нему спешил не кто иной, как заведующий ТЗП в Чегитуне.
    -  Семён Николаевич!? – Михаил радостно глядел на него, сжимая руку. – Откуда здесь?
    - Да вот, пытаюсь улететь на Москву. Наш самолёт сел на дозаправку.
   Летчик посмотрел в окно, бензозаправщик подъезжал к светло-серому самолёту Ил-12, который выполнял пассажир-ские рейсы с Чукотки до столицы по северной трассе. Михаил повернулся к Семёну Николаевичу:
    - Скажите… Как там Мери, Гинкан? Она не ответила мне на последнее письмо.
    Заведующий ТЗП виновато отвёл взгляд, словно заранее прося прощение за известие, которое он должен был сооб-щить. Михаил в нетерпении тронул его за рукав:
    - Ты чего молчишь, Семён Николаевич? Что? Мери вышла замуж? Она писала мне в последнем письме, что Гинкан тре-бует, чтобы она согласилась.
    Тот повернул голову и лётчик увидел в его глазах жалость и потаённую боль, и понял, что услышит сейчас что-то непо-правимое и страшное.
    - Ну же… Говорите… - прошептал он.
    - Нет больше ни Машеньки, ни Гинкана… - Семён Никола-евич вытащил из кармана платок, вытер повлажневшие глаза и трубно высморкался.
    - То есть, как это нет? – не понял Михаил. – Уехали, что ли? – он вспомнил, что Гинкан как-то заикался, что хотел бы перебраться к своим соплеменникам в селение Наукан, что находилось у Берингова пролива.
    - Погибли они, Михаил… - пробормотал тот. – Пошли охо-титься на нерпу по припаю. Начался южак, часть льдины, где они были, оторвало и их унесло в океан. Видели это другие охотники, кинулись в селение за байдарами. Пока тащили к чистой воде, пока искали… Но так и не нашли… - он поник головой. Потом вновь посмотрел на оглушённого страшным известием лётчика и дрогнувшим голосом продолжил:
    - Ты это должен знать - она была беременна… Ждала от тебя ребёнка, сама мне сказала.
    Михаил стоял, глядя невидящими глазами в никуда, слова доходили до него с трудом, словно в уши были забиты ватные пробки, и смысл слов доходил до него с трудом, сердце сда-вило холодными тисками. Молотом в голове стучала только одна мысль: «Мери … ребёнок…Мери…». Он не восприни-мал, что происходило вокруг: как тряс ему руку Семён Нико-лаевич, говоря, что объявили посадку на его рейс, и что он, Михаил, должен держаться, ведь он лётчик.
    Сухими покрасневшими глазами он смотрел на окружаю-щий мир, ничего не видя, словно слепец, потом сел на лавку и, склонив голову, закрыл лицо руками. Потом словно где-то внутри прорвало плотину: Михаил глухо застонал, глаза наполнились влагой, он тихо всхлипнул… Здесь его и нашёл бортмеханик Василий: в пустом зале для пассажиров, сидя-щим в одиночестве на лавке, с ничего не видящими застыв-шими от горя глазами.
    - Командир! Машина заправлена, мы к полёту готовы!
    Михаил кивнул, встал и Василий внезапно почувствовал, что в нём что-то изменилось, но что это было, так и не смог понять, а командир ничего не стал объяснять.
    - Идём, дружище, впереди много работы, – проронил ко-мандир, тяжело вздохнув.  - А времени у нас в обрез.
    ….Прошли годы, он женился, родились две дочери. Но всю жизнь образ девушки из маленького прибрежного северного посёлка будет являться ему в полётах, в коротких и длитель-ных ожиданиях в гостиницах арктических островов и ледово-го побережья, во сне, тревожа и навевая воспоминания о тех счастливых пурговых днях, когда казалось, что счастье так близко и возможно. Со временем боль от этой невозвратной утраты притупилась, напоминая о себе лишь в минуты вос-поминаний в виде милого туманного облика девушки с не-обычным разрезом глаз-омутов. Два письма от неё до сих пор лежат дома, на материке, в одной из книг на полке; малень-кий божок всегда с ним в левом внутреннем кармане кожаной куртки. А память о ней глубоко запрятана в самый тайный уголок его сердца, и доступ туда открыт только для него.
                ГЛАВА   6
    - И сказал он: это хорошо! Он - это Бог, Бог – это я! – ра-дист поднял голову от потрёпанной книги, без обложки и да-же без титульного листа и, не обращаясь к кому-то конкрет-но, удивлённо спросил: - Как это понимать, а?
    Фёдор, тихо наигрывая и что-то подпевая себе под нос, оторвал пальцы от гитары, и поднял на него глаза:
    - Что ты там прочирикал, «маркони» наш задумчивый?
    Сашка подозрительно посмотрел на штурмана, прикиды-вая, стоит ли обсуждать это с ним, ибо знал, что тот запросто может поднять его на смех перед всеми, такой уж был норов у этого весельчака – хлебом не корми, дай только позубоска-лить над кем-нибудь другим. И больше всего доставалось от него именно радисту, довольно наивному и простоватому члену экипажа славного «ледовика» Ил-14.
   - Здесь так написано, - и радист вновь повторил это непо-нятное для него выражение. Фёдор хмыкнул, переваривая услышанное, снисходительно усмехнулся:
    - Тебе нужно русские народные сказки читать, а не такие вот книжки.
    - Это ещё почему? – уставился на него тот.
    - Для твоего разумения они больше подходят, ибо наблю-дается наличие слабого взаимодействия между полушариями мозга в твоей черепушке, – объяснил штурман витиевато и не совсем понятно для него.
    Радист обиженно засопел, он понял одно, что этот зубоскал
прошёлся не совсем лестно по его умственным способностям. Но решил не сдаваться и, хитро прищурившись, спросил:
    - Ладно, я не понял это. А что ты можешь сказать, а?
    Фёдор отложил гитару в сторону:
   - Загадки есть, мой друг Горацио, что не подвластны и сотне мудрецам, – туманно произнёс он, глядя с усмешкой на радиста.
    Петрович с хрустом перекусил нитку и критически посмотрел на творение своих рук – вешалка куртки теперь должна была выдержать её вес, потом посмотрел на удручённого радиста:
    - Ты, Сашок, поменьше слушай нашего балабола. Он может тебе столько лапши на уши навешать, что ты свои точки-тире просто не расслышишь, - хохотнул он, глядя на вытянувшееся лицо недовольного штурмана. - Но в одном с ним могу согла-ситься: один дурак может такое напридумать, что у ста умников мозги съедут набекрень. Что скажешь, Григорич? – обратился он к командиру, заметив, что тот, закончив что-то записывать в блокнот, с интересом прислушивается к их дискуссии.
    - Да, товарищ командир! – радист с надеждой уставился на Тихонова. – Никак понять не могу: что может означать это выражение… - и он, уткнувшись в книжку, вновь озвучил по-разившую его фразу: - И сказал он: это хорошо! Он – это Бог! Бог – это я!
    Тот прошёлся взглядом по спящим гидрологам и Эрику, затем посмотрел на озадаченного радиста с книжкой в руке:
    - А что это у тебя за кладезь мудрости?
    - Да в тумбочке лежала, кто-то из прежних постояльцев забыл.
    - И что? Ни названия, ни автора?
    - В том-то и дело, Михаил Григорьевич! Полное отсутствие этих признаков.
    - Ну-ка, дай мне книгу!
    Тихонов взял потрёпанный томик и стал листать страницы. Дошёл почти до средины и остановился.
    - Ну, вот… Жаль только страница чем-то заляпана… Книга называется «Религия и атеизм. Психологические параллели». И фамилия автора ясна наполовину: какой-то …шевич, – он с интересом посмотрел на радиста. – И как, Саша? Интересная книга?
    - Да как сказать, - тот смущённо ухмыльнулся и почесал затылок. - Уж больно мудрёная - читаю, а понять не могу.   
    - Я же говорю: читай сказки, Сашок! – встрял в разговор штурман. – Там всё разложено по полочкам: это – ведьма, там – красная девица, ну и спаситель – молодец, аль богатырь.
    - Всё-то вы упрощаете, юноша! – укоризненно посмотрел на него командир. – Эдак можно отбить у человека охоту к серьёзному чтению.
    - Да я его и не слушаю, Михаил Григорьевич! Просто наткнулся на эти слова, ну и застрял, - радист вновь с надеж-дой глянул на него. - А всё-таки, что вы об этом думаете?
    - Это хорошо, что ты хочешь докопаться до сути, – одобри-тельно заметил Тихонов. – Что же касается этого выражения, - он на мгновение смолк, обдумывая, как доходчивее объяс-нить молодому парню схоластическую концепцию церковных догматов. - Видишь ли, Саша, это выражение выдернуто из контекста, – и заметив, что тот таращит недоумённо на него глаза, выругал себя за мудрёное начало объяснения. – Словом, взята мысль из Библии о начале сотворения мира. Проще говоря, людям всегда было удобнее верить во что-то, чем понимать и знать. Вот с давних времён находились мудрецы, которые утверждали в противовес церковникам, что не бог сотворил этот мир, а мир был создан для сотворения бога. 
    - А-а-а, - разочаровано протянул радист. – Значит, всё это поповская ерунда.
    - Не скажи, - качнул головой командир. – Взять ту же Биб-лию - в ней заложена мудрость прежних поколений человечества, и она довольно просто доводит до людей понятия об обыкновенных человеческих ценностях, в том числе и о том, как должен жить человек.       
   - Это не укради… не обмани… не сотвори себе кумира… и прочее. Вы об этом? - произнёс, заикаясь, радист.
    - Ну вот, оказывается, ты правильно понял её человеческую направленность. Читал, что ли?
    - Это мне бабушка говорила, когда я был совсем малень-ким, – лицо его смягчилось.
    - Мудрая у тебя была бабушка, – улыбнулся Тихонов. Он глянул на часы. – У-у… Пожалуй, пора на боковую. Что ска-жешь, Петрович?
    Бортмеханик согласно кивнул:
    - Так я только «за»,  - и, как бы в подтверждение, глубоко и с завыванием зевнул.
    - О чем я хотел вас попросить, мужики, - командир попра-вил в изголовье подушку и внимательно обвёл всех взглядом. – Утихнет пурга и нашему Викингу, - он посмотрел на спящего Эрика, - предстоит проверочный полёт с Дмитриевым на  командирский допуск к полётам. Вы уж постарайтесь помочь ему в этом.
    - Ты, Григорич, мог бы нам и не напоминать об этом, - чуть ли не с обидой проронил бортмеханик. – Уж кто-кто, а наш Эрик достоин левого кресла. Верно, парни? – он глянул на штурмана с радистом.
    - О чём разговор… Само собой… Всё сделаем… - забормо-тали те.
    - Вот и славно, - кивнул командир. – Давай, Петрович, гаси лампу.
    …Тихонов стоял у зарулившего на стоянку красно-крылого Ила и ждал, когда же экипаж спустится на землю. «Видимо, командир отряда разбирает по косточкам полёт. Неужто у Эрика что-то не получилось? Быть того не может…». По-следние месяцы, что они отлетали по программе ввода в строй командиром самолёта, у него, как наставника, не было никаких претензий к Эрику. Так, небольшие шероховато-сти… У кого их не бывает, да они и не играют определяющей роли при оценке подготовки пилота.
    Когда уже он начал постукивать унтом о другую ногу – со-рок градусов мороза с ветром давали о себе знать, - дверь са-молёта распахнулась и командир отряда Дмитриев ступил на трап.
    - Что скажешь, Яков Яковлевич? – подступил к нему Тихо-нов, едва тот сошёл на землю.
    Видя его нетерпение, Дмитриев едва заметно улыбнулся, подождал, когда остальные лётчики подошли и столпились рядом:
    - Хочу поблагодарить тебя, Михаил Григорьевич! Хороше-го командира ты подготовил себе на замену! У меня к пилоту Ларсину, как к будущему командиру самолёта, претензий нет. Может, у других членов экипажа есть к нему замечания по полёту? – он внимательно прошёлся взглядом по лицам лётчиков.
    - Какие замечания… Что сказать: молоток!.. Классный пи-лот, - послышалось вокруг.
Выразил общее мнение бортмеханик: - Мы поняли, что Эрик прирождённый командир, когда он посадил нашу кра-савицу в Тикси, в густой туман. Ты это помнишь, Яков Яко-влевич?
    - Как же не помнить! – усмехнулся вновь командир отряда.    - Тогда всё Управление на ушах стояло! Как в таких ситуаци-ях говорят англичане: то ли орденом Бани наградить, то ли повесить.
    - Так ведь правильно сделали, коль не повесили! – нахаль-но заметил штурман, подмигнув Эрику.
    - Мы же не англичане! – под смех остальных сказал Дмит-риев и протянул руку имениннику: - Ещё раз поздравляю, Эрик Олафович с левым сиденьем! Как только из Управления придёт приказ о твоём назначении на должность командира, тебе сообщат. Придёшь в штаб, там тебе оформят свидетель-ство, как положено, согласно приказу. И, как говорится, в добрый путь, товарищ командир!
    - Благодарю, товарищ командир отряда! Я оправдаю дове-рие всех! – и Эрик крепко пожал ему руку.
    А через пару недель они небольшой группой стояли у трапа самолёта, провожая улетающих в Москву Тихонова и Петровича. Всё уже было сказано накануне за прощальным холостяцким ужином. А сейчас просто стояли, стараясь не встречаться глазами с улетающими. То ли серая погода так действовала, а скорее всего, полная неопределённость возвращения двух ветеранов в эти, ставшие для них за десятилетия родными, места.
    - Что, Григорич? Не отпускает Север? – хохотнул командир улетающего самолёта, глядя на грустное лицо Тихонова. – Поторопитесь, мужики! Сейчас начнём запускаться, - он поднялся на ступеньку трапа, что-то шепнул стюардессе на ушко, отчего та смущённо хихикнула, и нырнул в проём двери.
    - Ну, всё, парни! – Тихонов пожал всем руки, руку Эрика задержал подольше в своей: - Чистого неба тебе, командир! Я спокоен за тебя.
    - Михаил Григорьевич! Ещё раз спасибо за всё! Вы всегда в моей памяти! На всю жизнь! - взволновано произнёс тот, крепко сжимая ему руку.
 
                ГЛАВА   7
    Монотонно и бархатисто гудели мощные двигатели. Крас-нокрылая машина величественно плыла под звёздным небом – огромный антициклон, раскинувшись на гигантском про-странстве  севера Сибири и доброй половине Арктики, при-нёс на эти пространства устойчивую и холодную погоду. Экипажам полярной авиации досаждали, в основном, только морозные туманы, возникающие на аэродромах Заполярья. Высокое атмосферное давление, характерное для этой при-родной формации, прижимало к поверхности промёрзшей земли все выделяемые продукты горения источников хозяй-ственной деятельности людей. И зачастую напрочь меняла  планы лётчиков, как в этот раз.
    - Командир! – в наушниках Эрика послышался голос ради-ста. – Принеприятнейшее известие…
     - Что случилось, Саша? Тикси закрылось?
    Из прежнего состава экипажа с ним продолжили работать бортрадист и штурман. В авиации во все времена существо-вало железное правило: после ввода в строй командиром воз-душного судна с ним оставались специалисты, с которыми происходило становление молодого лидера экипажа. Петро-вич не зря опасался очередной медицинской комиссии - он вместе с Тихоновым вынужден был уйти на пенсию по состо-янию здоровья. Вместо него бортмехаником был включён в состав экипажа Георгий Рудин, тридцатилетний кряжистый здоровяк, работающий десяток лет в Полярной авиации. На правом пилотском сиденье восседал Юрий Смирнов, пере-ученный на Ил со списанного Ли-2.
В этом составе маленький коллектив отработал почти пол-года и молодой командир, первое время внимательно при-сматривающийся к новым членам экипажа, пришёл к выводу, что если и будут какие-то шероховатости в отношениях, то ждать их можно будет только от второго пилота. Ибо Смир-нов был не просто амбициозен по своей натуре, но и болез-ненно самолюбив. Ещё при включении его в состав экипажа командир отряда Дмитриев предупредил Эрика, чтобы он об-ратил внимание на эти черты его характера. Был он на два года старше своего теперешнего командира и считал, что его незаслуженно «затирают» в продвижении по службе. Зная эти его особенности, Эрик старался обходиться с ним ровно, в спокойном ключе, в общении не подчёркивая своего командного положения. Все эти месяцы они, в основном, как молодой экипаж, занимались транспортной работой. А её в районах Крайнего Севера всегда было предостаточно: пассажиры, перевозка всевозможных грузов, почта. Вот и в этот рейс они были загружены до предела необходимыми для жизни людей в суровых условиях вещами: оборудованием для школы и детсада.
    - Говоришь, Тикси закрылось? – повторил Эрик, заметив, как искоса глянул на него второй пилот, с ехидной ухмылкой прикрыв левый глаз, мол, что теперь будешь делать, товарищ командир? И, как бы предваряя последующий вопрос, радист добавил, что ближайшие аэродромы на побережье также за-крыты.
    - А что «Темп» на Котельном? – Эрик вдруг вспомнил, что последний раз они были на острове несколько месяцев назад. Да и с Верой они не виделись ещё ни разу, как он стал командиром Ила. Просто за эти месяцы они пару раз садились на местный аэродром по необходимости для дозаправки, когда выполняли транспортные рейсы на новую СП. Но встретиться с ней не получилось – врач в это время была в очередном отпуске на материке.
    Минут через десять Сашка сообщил, что «Темп» работает на приём, погода соответствует их минимуму.
    - Прекрасно. Уходим на Котельный! – резюмировал Эрик. – Штурман! Курс напрямую на Котельный, расчётное прибы-тия. Радист! Сообщи наше решение Тикси и острову.
    - Курс 56, расчётное через час двадцать! То есть, в 13.45 по Москве! – поправил себя Фёдор. – При наличии прежней пу-тевой скорости. Ежели наш Жёра не станет жмотничать! – съехидничал он, глядя на коротко стриженый затылок борт-механика. На что тот коротко хмыкнул и внезапно перевёл шаг винта сначала левому, затем правому двигателям и тут же вернул их в прежнее положение. Смена тональности гула двигателей как бы говорила голосом Георгия: «Сусанин! Я тебя услышал, будешь ехидничать - приберу РУДы на эконо-мичный режим. Понял?».
    Командир на эту молчаливую перепалку только усмехнул-ся. С начала появления в экипаже нового бортмеханика меж-ду ним и штурманом установилось негласное соперничество за лидерство в части внимания к каждому из них остальных членов экипажа. Тем более, остроту соперничества подогре-вал тот факт, что Рудин оказался родом из Одессы. Как-то в Амдерме Фёдор случайно услышал, как один из лётчиков другого экипажа обратился к тому на одесский манер – Жёра! Именно Жёра, а не Жора. С тех пор штурман и стал к нему так обращаться, а с его лёгкой руки и остальные парни. Нужно отметить, что бортмеханик смотрел на это спокойно, особо не реагируя. Только однажды, когда второй пилот, криво ухмыляясь, толкнул его плечом и произнёс сакраментальное:
    - Ах, Жёра! Подержи мой макинтош! - тот, недолго думая, ухватил его своими пальцами-клешнями за ворот и, прибли-зив своё лицо к нему, негромко проронил:
   - На мне отмщение, и аз воздам… 
   На что Юрий, ничего не поняв из сказанного, только сумел полузадушено прохрипеть, судорожно похлопав рукой ему по   плечу: - Шутю я, шутю…
    Георгий минуту смотрел на него, затем отнял руку и, при-гладив ему смятый воротник, сказал: - Я услышал.
    С тех пор второй пилот Смирнов старался с бортмехаником больше не шутить, обращаясь к нему сугубо по рабочим вопросам. Эрик же называл его уважительно и только по имени – Георгий.
    Котельный встретил их крепким морозом под пятьдесят градусов, тишиной, которую разбавлял лёгкий гул работаю-щего аэродромного дизеля, да переливающимся разноцвет-ными занавесями северным сиянием на полнеба. Сообща они закрыли чехлами двигатели, расставили по своим местам за-глушки и струбцины, сдали самолёт дежурной технической смене и направились к аэродромным строениям: Ларсин со штурманом в АДП, остальные в столовую.
   В коридоре Эрик, ожидая штурмана – тот пошёл согласо-вать план полёта на завтра - столкнулся с идущей к выходу Верой. От неожиданности оба замерли. Первым нашёлся Эрик, он широко улыбнулся:
    - Медицине привет! Не верю своим глазам!
    Врач, не скрывая радости, смотрела на лётчика повлаж-невшими глазами:
    - Боже мой… Я уже думала, что больше никогда тебя не увижу.
    - Напрасно так думала! Аэродром «Темп» в числе наших приоритетов!
    - Оно и видно! Хороши приоритеты, нечего сказать! – с нескрываемым сарказмом произнесла Вера. – Раз в полгода, куда уж чаще!
    - Напрасно ты так, - примирительно произнёс Эрик. – Так сложились обстоятельства. Мы люди подневольные, куда начальство пошлёт – туда и летим.
    - Да я всё понимаю, - прошептала она с дрожью в голосе.    - Только от этого не легче.
    - Судьба наша такая, - кивнул согласно Эрик. – Как ты? Наслышан – в отпуске была?
    - Была, - усмехнулась грустно женщина. – Только сердце здесь осталось. -  Она глядела на его лицо, стараясь интуи-тивно понять, что в нём изменилось со времени их последней  встречи, что случилось с его чувствами к ней за время этой разлуки, но в непроницаемом взгляде пилота так ничего и не смогла разглядеть.   
    - Надолго сюда? – спросила она, вспоминая те недели ко-роткого женского счастья, когда даже пурга была на их сто-роне.   
    - Мы пришли на запасной, Тикси закрылось. А у нас груз к ним, – пояснил он, глядя в её грустные глаза. – Всё будет за-висеть от их погоды.
    - Зайдёшь? - Вера с  нескрываемой надеждой смотрела на такое дорогое для неё лицо.
    - Могла бы и не спрашивать, - как бы с обидой произнёс он. – Разве могло быть иначе?
    - Как знать, - пожала она плечами. – Всё меняется, люди тоже…
    Он ничего не успел ответить. По лестнице загрохотали  шаги, вывернувшийся тут же из-за угла Фёдор разразился весёлым голосом:
    - Командир! Идём в столовую?
   Увидев стоящих рядом врача и Эрика, понимающе ухмыль-нулся:
    - Добрый вечер, док! Как я погляжу - вы всё цветёте!
    - А вы штурман, как всегда, сама любезность! – улыбну-лась Вера.
    - Шагай, навигатор, к котлам! Я приду попозже! – усмех-нулся Ларсин, глядя на лукавую физиономию Фёдора.
    - Йес, кэп! – тот лихо козырнул и, повернувшись к врачу, вновь напомнил о себе: - Вам, дражайшая Вера Николаевна, я уверен, все завидуют! Время над вами не властно!      
    Не выдержав откровенного подхалимажа, женщина зали-висто рассмеялась:
    - Идите уже, Ушаков! А то останетесь без ужина!
    - Этого я не переживу! - в притворном испуге, округлив глаза, воскликнул штурман. – И вам приятной ночи!- дву-смысленно произнёс он и, увидев укоризненный взгляд свое-го командира, молниеносно исчез за входной дверью.
    - Правильно Петрович в своё время окрестил его балабо-лом! Отличный штурман и… невероятный болтун! – заметил Эрик.
    - Тебя можно поздравить с командирской должностью? И когда это произошло?
    - Так уже почти полгода, - он до сих пор никак не смог от-делаться от смущения, когда его поздравляли с этим знамена-тельным событием в жизни. Она же с удивлением смотрела на него и поражалась, что он до сих пор сохранил эту свою непосредственность при таких вот житейских ситуациях. Тепло улыбнувшись, женщина тронула его за рукав и вновь прошептала: 
    - Я тебя от души поздравляю.
    - Спасибо, Вера! Так мы идём? Надеюсь, ты меня чаем напоишь? – спросил он, зная, что она ждёт от него этого предложения. И не ошибся – румянец от волнения окрасил её щёки, врач тряхнула гривой волос и, надевая меховую шапку, просто сказала:
    - Идём  скорее…
    Он вдруг вспомнил её комнату, бесхитростную обстановку с предметами быта в которой явно прослеживались умелые женские руки. И, конечно же, та самая скрипучая кровать, на которой он провёл в жарких объятиях хозяйки немало сла-достных мгновений.
    Они молча пересекли тот самый злополучный пустырь со столбом, где произошла их встреча в пургу, по длинному ко-ридору барака дошли до знакомой двери. Вера открыла её, пропустила Эрика внутрь, вошла сама и повернула ключ, как бы отрезая их от всего остального мира. Медленно поверну-лась к нему, и он утонул в её ждущих и обещающих все радо-сти мира потемневших от нерастраченной нежности и стра-сти глазах.
    - А как же чай? – прошептала она, покорно позволяя ему снять с себя шапку и меховую шубу.
    - К чёрту чай! – произнёс он решительно, стаскивая с себя тёплую одежду. – Чай на десерт!
    - Я сама, - запротестовала она, когда он взялся за её свитер, намереваясь стянуть его. – Раздевайся сам.
    Потом они лежали рядом, хватая воздух пересохшими гу-бами. Чувствуя, как гулко стучит сердце, а дрожь волнами прокатывается по телу, Эрик повернул голову и посмотрел на Веру. Бисеринки пота выступили у неё на лбу, крыльях тон-кого носа, голубая жилка пульсировала на стройной шее, приоткрытые губы обнажили ряд белоснежных зубов. Он вдруг с гордостью подумал, что ещё несколько минут назад эта женщина неистово обнимала его, прерывисто дыша и едва сдерживая себя, чтобы не закричать в полный голос от сжигающей её изнутри животной страсти. Потом всё же не выдержав и издав мучительный стон наслаждения, она обессилено откинулась на подушку и прикрыла глаза.
    Через десяток минут, усмирив бешеный стук сердца, он потянулся к ней, припал губами к потному плечу и, вдыхая запах разгорячённого тела молодой женщины, вновь почув-ствовал жгучее влечение к этой притягательной самке. Рука непроизвольно легла на упругую грудь, ласково потёрлась о торчащую ягодку соска, затем прошлась по потному плоско-му животу. Вера невольно содрогнулась, её губы шевельну-лись и в тишине он услышал:
    - Не спеши… Я так долго ждала… Не торопи мою лю-бовь…
               
                ГЛАВА   8
     Для неё всё было здесь внове. И хотя прошло почти полго-да, как она попала по своему желанию на аэродром «Темп», этот затерянный на Крайнем Севере среди льдов и океанских волн мир до сих пор поражал её, выросшую в окружении ар-хитектурных шедевров  Северной  Пальмиры,  своими клима-тическими и ландшафтными контрастами.
    Когда в комиссии по распределению у неё, как обладатель-ницы красного диплома, поинтересовались, где бы она хотела работать по выбранной ею специальности, она, не колеблясь ни минуты, заявила, что предпочла бы работать в Заполярье.
    К председателю комиссии пригнулся сидевший рядом се-дой мужчина с белыми шевронами на рукаве форменного пи-джака и академическим «поплавком» на груди и Катя своим обострённым слухом услышала: «дочь… Шторкин… Герой… Полярная авиация…». Тот внимательно и удивлённо посмотрел на неё, пожевал сухими губами, хмыкнул и обратился к другим членам комиссии:
    - Ну, что ж, товарищи. Наш молодой специалист желает приложить свои отличные знания на Севере. Хотя могла бы начать работать здесь, в Пулково, или даже в одном из аэро-портов столицы.  Но, - он вновь посмотрел  на  Катю, - жела-ние  пойти  по  стопам своего  отца, Героя Советского Союза полярного лётчика Алексея Сергеевича Шторкина, достойно всяческих похвал. Огласите-ка нам, голубушка Мария Пет-ровна, - обратился он к секретарю комиссии, - список аэро-дромов в Заполярье, где имеются вакансии для нашей вы-пускницы.
    Моложавая женщина с гладко причёсанной головой, в строгом сером костюме, перебрала на столе несколько листов бумаги. Нашла необходимый и вопросительно взглянула на председателя. Тот тут же кивнул ей:
    - Огласите нам список.
    - Есть два места в Заполярье: одно на острове Рудольфа, это архипелаг Земля Франца-Иосифа и на аэродроме «Темп» острова Котельный, – отбарабанила она чётко поставленным голосом.
    Для Кати эти места не были совсем уж белым пятном. За время учёбы она исподволь и очень осторожно расспрашива-ла отца о тех далёких и загадочных местах, где он месяцами и годами работал пилотом и, конечно же, отлично знал все аэродромы. Да и библиотека училища располагала солидны-ми материалами о тех районах, хотя многие из них несли на себе гриф секретности. Настырная студентка  уже в первый год близко познакомилась с приветливой старушкой, библио-текарем, которая настолько прониклась мечтой студентки о работе в Заполярье, что позволяла ей пользоваться некоторы-ми материалами спецотдела училища. Поэтому услышав названия этих двух точек, она вспомнила данные о них и, ко-гда председатель комиссии с интересом уставился на неё, как бы ожидая, что девица спасует и выберет более цивилизован-ные места, хотя бы родной город, она гордо  вздёрнула свой изящный носик и как отрезала:
    - Я хотела бы работать на аэродроме «Темп».
    От отца она слышала, что этот аэродром являлся как-бы базовым для работы Полярной авиации в восточном секторе Арктики. Здесь обычно располагался штаб ледовых операций на время поиска подходящего места для открытия новой по-лярной станции СП. Отсюда взлетали ледовые разведчики для составления карт арктических ледовых полей прибли-жённой перспективы. Опытные учёные-гидрологи всматри-вались часами через самолётные блистеры в простирающиеся внизу ледовые пространства, чтобы потом на основе этих данных составить стратегические прогнозы, так необходимые для работы Северного морского пути. И отсюда же эти самолёты стартовали на помощь судам, которые зачастую оказывались затёртыми ледовыми полями по пути следования в арктические морские порты Советского Союза.
    Когда будущая северянка радостно сообщила дома, что по-лучила направление в Заполярье, а конкретно в диспетчер-скую службу на острове Котельном, наступила мёртвая ти-шина. Родители переглянулись, и если отец воспринял более-менее спокойно эту новость, то Евдокия Петровна не могла сдержать эмоций. Она совершенно не сомневалась, что младшая дочь по окончании учёбы останется с ними, рабо-тать станет в Пулково, коль ей будет предоставлено право выбора. Поэтому решение дочери стало для неё невероятным шоком. Она чуть ли не с ужасом глядела на свою младшень-кую. Услужливая память тут же нарисовала ей кошмарные картины тех мест, о которых ей рассказывал муж, красочно подкреплённые её собственной фантазией: дикие морозы, когда дыхание человека превращается в льдинки, а изделия из металла лопаются, как стекло; арктические пурги, дикий ветер которых сбивает с ног и утаскивает людей во льды, где они замерзают напрочь; страшные белые медведи подкарау-ливают человека, едва тот выходит из жилища. И прочие-прочие ужасы в её представлении, которыми в изобилии под-вергаются живущие там представители рода человеческого.
    - Доченька! Что же ты нас с отцом в гроб вгоняешь? – Ев-докия Петровна смотрела на Катю сквозь слёзы. – И куда со-бралась? – она горестно покачала головой. - На край света! А ты чего молчишь, старый? Это всё твои романтические бред-ни о любимом Севере! – накинулась она на мужа. – Теперь вот и пожинай свои плоды! Собственную дочь отправляем туда, где Макар телят не пас!
    Алексей Сергеевич удивлённо-покаянно смотрел на свою разгневанную супругу. Впервые старый пилот видел её в та-ком раздрае. Да и то сказать, никогда ещё жена не высказы-валась о нём так негативно. Он вдруг вспомнил тех немного-численных женщин, которые работали на северных зимовках и его охватила гордость за дочь. Не довелось иметь сына, ко-торый в его мечтах мог бы стать продолжателем его деятель-ности на Севере, поэтому это решение он воспринял как, сво-его рода, компенсацию за выбор судьбы.
    - Хватить уже причитать, Евдокия! – очень редко он назы-вал её так, только когда хотел подчеркнуть своё недоволь-ство. – Можно подумать, что отправляешь дочь на войну! Это её выбор и мы должны его уважать! – хотя, в глубине души, он оправдывал её опасения. Что ни говори, а Крайний Север всегда был и остаётся районом с повышенным уровнем опас-ности для людей. В этом он сам неоднократно убеждался, проведя в тех краях солидную часть своей лётной жизни.
    - И в самом деле, мама. Как мне кажется, ты чересчур дра-матизируешь решение Кати, - подала голос молчавшая до сих пор Ира, возившаяся со своим сыном на полу среди игрушек. - Наша Катя сама так решила. Она молодец! Верно, сынок!? - она любовно взъерошила ему волосы на светлой головке. Ма-лыш поднял голову, посмотрел сначала на мать, потом на Ка-тю и неожиданно произнёс:
    - Молодец, Катька!
    - Так это не ты же летишь на Север! – кольнула мать стар-шую дочь недовольным взглядом, отчего та опустила голову, молча проглотив обиду. - Да ну вас! – сердито проронила  Евдокия Петровна и ушла на кухню, тут же забренчав громко посудой. 
    Алексей Сергеевич пристально посмотрел на младшую дочь: 
     - А не получится так, что через некоторое время ты, не вы-          
держав трудностей, просто-напросто сбежишь оттуда?
    - Что ты, па! – негодующе глянула на него Катя. – Я реши-ла работать в Заполярье ещё с детства, слушая твои рассказы. Можешь быть спокойным – оттуда ни ногой!
    Она искоса посмотрела на сестру, как бы проверяя её реак-цию на своё решение, когда отец пошёл на кухню, проронив, что нужно успокоить мать. Катя, конечно же, слукавила, го-воря отцу, что мечтала улететь на Север с детства. Это реше-ние у неё созрело, когда она влюбилась в Эрика, будучи ещё школьницей. Поэтому-то и пошла в Авиационное училище и сделала всё для того, чтобы окончить его с красным дипло-мом. А как она была довольна, когда узнала, что у Иры с Эриком всё разладилось! Единственное, что её смущало, это рождение сына у сестры. Когда она смотрела на малыша, то светлые волосы и серые глаза говорили ей, что возможно, это его сын. Катя пыталась узнать через маму, кто же отец ребён-ка, но та просто отмалчивалась, а сестра как-то в очередной раз грубо отрезала, сказав, чтобы она не совала свой нос в её дела.
    Чтобы окончательно удостовериться, что старшую сестру и Эрика ничто больше не связывает, она подсела к ней и, сде-лав из пальцев «козу», пощекотала малыша, отчего тот зали-висто рассмеялся и оттолкнул её руку.
   - А ведь там я могу кое-кого встретить… Может, привет от тебя передать? – неожиданно спросила она Иру, впиваясь в её
лицо взглядом.
    Сестра тяжело вздохнула, подняла голову и Катя невольно отшатнулась назад, таким сердитым и неприязненным был её взгляд:
    - Ничего никому не нужно передавать! Я уже говорила тебе - не лезь в мои дела! Что непонятно-то? – она встала и протянула руку малышу: - Идём, сынок, к себе.
    Видела бы она, каким ликующим взглядом проводила их Катя, окончательно удостоверившись, что отношения сестры и Эрика в прошлом и между ней и предметом её любви сей-час ничего не стоит.

                ГЛАВА   9
    Отец рассказывал о тех спартанских условиях, в которых ей придётся жить и работать на острове. Жилые дома барач-ного типа, такие же служебные помещения. Местные быто-вые условия не шли ни в какое сравнения с теми, к которым она привыкла в большом городе. Были проблемы и в ассор-тименте продуктов, хотя нужно было отдать должное мест-ной столовой, которая держалась на энтузиазме небольшого персонала, возглавляемого заведующим. Они смогли органи-зовать питание жителей небольшого посёлка на неплохом уровне, учитывая дефицит продовольствия. Что касается культурной жизни, то она сводилась к просмотру фильмов, которыми регулярно снабжались эти небольшие посёлки по-путными бортами с материка. И, конечно же, неизменными атрибутами быта островных аборигенов были радиоприёмни-ки и магнитофоны.
Человеку из большого города, тем более из такого куль-турного центра, каким был Ленинград, такая вот суровая и скупая на развлечения жизнь могла показаться унылой и пресной. И, тем не менее, Кате всё здесь нравилось. Она успела захватить часть короткого арктического лета с его внезапными снежными зарядами, целую неделю любовалась льдами и торосами, которые внезапно пригнал к острову се-веро-восточный ветер и которые исчезли за одну ночь, стоило  подуть «южаку».
Умиляли её представители местной фауны  - северные суслики, называемые здесь евражками, которые совершенно не пугались человека. Соседка по комнате Света, синоптик на метео, как-то показала ей такого зверька, что обосновался под их домом. Выйдя на улицу, она присвистнула, и тут же из-под крыльца высунулась симпатичная мордашка, как бы с немым вопросом: «мол, чего надо?». Девушка нагнулась и положила на землю печеньку, затем отошла в сторону. Евражка немного помедлил, покрутил головой, осматриваясь, затем схватил лакомство передними лапками, встал столбиком на задние и быстро-быстро стал грызть, словно тот кролик морковку. От такого зрелища  Катя в восторге рассмеялась и захлопала в ладоши, отчего суслик перестал грызть, сердито свистнул и исчез под крыльцом, утащив с собой печенье.
Если пересечь взлётную полосу, расположенную на галеч-ной косе и постоять какое-то время на берегу залива, иногда можно было увидеть крупных обитателей моря: моржей, тю-леней, нерп. На острове также проживали бок о бок полярные волки, росомахи, лисицы и песцы. Как утверждали сторожи-ли, в зимнее время иногда появлялись белые медведи. И как-то пару лет назад лейтенант из радиолокационной роты, что обслуживала радиолокатор ПВО и систему тропосферной связи, расположенной неподалёку от аэродрома, убил зверя, столкнувшись с ним в километре от посёлка. С давних пор местным жителям запрещалось уходить далеко от жилья не-вооружёнными во избежание таких вот опасных встреч.
Кроме всей этой живности, было полно представителей пернатых, которые с приходом весны развивали активную деятельность по продолжению своего рода, устраивая повсю-ду гнёзда для своего потомства. Словом, даже в этих богом забытых местах, природа брала своё.
    Катя оторвалась от письма, которое ей нужно было отпра-вить родителям с первой же оказией. Покидая их, она обеща-ла, что будет сообщать о себе каждые полмесяца. За время пребывания здесь она пока так ничего и не узнала об Эрике, где он и что с ним. Встречая лётчиков из экипажей, что сади-лись на этом аэродроме, она ни разу не пыталась расспраши-вать о пилоте Ларсине, но её  так и подмывало поинтересо-ваться о нём. Хотя пилоты, придя в АДП во время её смены и заметив симпатичного работника службы движения тут же начинали вести себя, как глухари на токовище: бросали крас-норечивые взгляды на обладательницу сине-фиолетовых глаз и стройной фигуры, заметной даже в тёплой одежде, стара-лись как-то разговорить невероятно обаятельную девушку, отвешивая массу шаблонных комплиментов. Но её непосред-ственные начальники в лице старшего диспетчера и РП на корню пресекали всяческие поползновения в адрес своей со-служивицы со стороны лётного состава прилетающих экипа-жей, считая Катю чуть ли не национальным достоянием род-ного аэродрома. 
    Услышав, как распахнулась дверь, она подняла голову - в комнату влетела Света в заиндевевшей одежде и с румянцем на щеках. 
    - Что, холодно? – поинтересовалась Катя, глядя, как та стряхивает иней с воротника и шапки.
    - Не то слово… К утру должно подкатить к полтиннику! – «обрадовала» соседка, снимая одежду и подходя к горячей батарее отопления.
    - Не слышала, что за борт недавно сел? – поинтересовалась Катя, заклеивая конверт.
    - Ледовый разведчик. Говорят, пришёл сюда на запасной, Тикси не принимает из-за тумана.
    - Вот здорово! – обрадовалась Катя. - Значит, попрошу экипаж завтра утром взять моё письмо.
    - Ой, Катюха! – Светлана округлила глаза. – У нашей со-седки сегодня праздник!
    - У какой соседки и какой праздник?
    - У нашего врача, Веры! – синоптик кивнула на стену, у ко-
торой сидела Катя. И шёпотом добавила, словно остерегаясь, что кто-то может услышать. – Прилетел её хахаль, на этом самом ледовике. Давно его не было. Везёт же бабе, - с явной завистью проронила она. 
    - В чём это ей повезло? – поинтересовалась Катя.
    - Видала бы ты его! Высокий, статный - словом, видный мужчина. Притом, лётчик!  - мечтательно протянула Светла-на. Внезапно она насторожилась:         
    - Тихо… Кажется, пришла соседка… И не одна!
    Катя невольно прислушалась. И действительно, стукнула дверь, послышались едва слышные голоса: женский и муж-ской. «Ну и стенки здесь, - невольно подумала она. – Ничего не утаишь».
   Тем временем голоса за стенкой смолкли. Через некоторое время оттуда донёсся равномерный ритмичный звук, более похожий на скрип. Света подошла к кухонному столику, взя-ла стакан, подошла к стенке и, приставив его к ней, прильну-ла ухом к донышку.  Какое-то время она прислушивалась, затем довольно ухмыльнулась и, подозвав к себе Катю, передала ей стакан:
    - Полюбуйся-ка, подруга, мелодией любовных сфер! – вы-дала она экспромтом заковыристое заключение по поводу происходящего там. Поколебавшись и чувствуя себя как-то неловко, помня внушённое родителями понятие с детства, что подглядывать и подслушивать занятие не из добропорядочных, она, тем не менее, приложилась к холодному дну. И впрямь стенки между комнатами барака оставляли желать лучшего. Строители, видать, особо и не старались сделать их капитальными, ибо стеклянный резонатор передавал звуки из-за стенки, словно всё происходило рядом. Скрип кроватных пружин, страстный шёпот, переходящий в стоны и всхлипывания, вызвали у неё двоякое чувство: с одной стороны смущение и неловкость, с другой стороны чувство - ей в этом было стыдно себе признаться - тайной зависти, ибо для неё не было секретом само действо, что происходило сейчас в соседней комнате. От таких мыслей ноги у неё вдруг ослабели, щёки окрасились румянцем, она опустилась на стул, буркнув, что Вера Николаевна совсем уж стыд потеряла. Ведёт себя, словно её лишают жизни. При этих словах Светлана внимательно посмотрела на неё и слегка усмехнулась - для неё стало ясно, что соседка в этих делах ещё совсем неопытна.
    - Давай-ка попьём чаю! – предложила она через некоторое время. – Что-то не хочется в такую холодрыгу идти в столо-вую.
    Катя согласилась, и они принялись накрывать на стол. Тут-то и выяснилось, что у них закончилась чайная заварка.
    - Слушай, Катюша, - ласково попросила Света, крутя в ру-ках металлическую банку. – Сходи к соседке, попроси чаю. У неё он точно есть. Как только днями  получим продуктовый набор, сразу же отдадим.
    - А это сейчас будет прилично? – смутившись, спросила та.
    - Это ты о чём? – невинно захлопала ресницами синоптик, как бы не понимая, что та имеет в виду.
    - Ну… - замялась на миг Катя. – После всего, что там у них происходило, - она вновь залилась румянцем.
    - Ты-то тут при чём? – не сдержала усмешки Светлана. – Всего-то делов, чаю по-соседски попросить! – она вдруг под-мигнула ей: - Кстати, посмотришь на ухажёра.
    - Очень нужно! – фыркнула та. Но сама себе призналась, что больно интересно ей посмотреть на парочку, которая только что занималась этим.
    - Ладно… Так уж и быть, схожу, - согласилась, как бы не-хотя, она. – И в самом деле, что-то не хочется в такой мороз идти в столовую.
    - А я тебе о чём!? – кивнула довольная Света. – Давай, то-пай, вон уже чайник закипает!
    Первое, что бросилось в глаза Кате, когда она переступила порог соседней комнаты, была небрежно заправленная кро-вать и мужчина, сидевший за столом спиной к двери.
    - Чего тебе? – неприветливо спросила её Вера, придержи-вая рукой открытую дверь, как бы давая ей понять, что при-шла она не вовремя.
    - Мне бы… заварки… - пролепетала Катя, слова застряли у неё в горле: мужчина повернул голову, и она с изумлением узнала в нём Эрика.  В свою очередь, тот наткнулся взглядом на женское лицо, на котором сияли такие знакомые сине-фиолетовые глаза.
    - Ира-а… - непроизвольно протянул он, приподнимаясь из-за стола и вспомнив ту, что глубокой занозой сидела в его сердце.
    - Я – Катя! – она первой пришла в себя, во все глаза глядя на человека, из-за которого она, в конечном итоге, и попала в Заполярье.
    Эрик невольно сделал пару шагов навстречу девушке, всё ещё не веря своим глазам.
   - И как ты здесь оказалась, Катя? - он вспомнил её, девочку-
школьницу, которую видел в доме Шторкиных всего-то пару раз. Теперь перед ним стояла девушка, чуть ли не точная ко-пия его далёкой и безвозвратно потерянной любви.
   Девушка дёрнула плечиком, не отрывая от него присталь-ного взгляда. – Я здесь работаю, - тихо проронила она. У неё в голове роились хаотичные мысли: «вот он, перед ней… её любовь… её Эрик… которого столько ждала… о котором ду-мала эти четыре года…». И тут же невольно её взгляд пере-местился в сторону постели. Глаза у неё потемнели, сердце застучало: «а он тут… с этой… с этой…». Она никак не могла придумать для соседки название. «Предатель…» - это уже в его адрес.
    - Работаешь? – удивился он. – Кем?
    - В службе движения. АДП, - лаконично ответила Катя.
    Их диалог прервала хозяйка комнаты. Некоторое время она удивлённо слушала их, потом ей почему-то не понравились их взгляды, устремлённые друг на друга. Достав из шкафчика пачку индийского чая «Три слона», Вера сунула их девушке в руку и со словами: «Тебя там Светка заждалась», выпроводи-ла её из комнаты. Уходя, Катя оглянулась на Эрика, который всё так же стоял посреди комнаты с удивлённым выражением на лице от этой неожиданной встречи. 
    - Вы что, знакомы? – спросила Вера, когда он сел за стол, взяв в руку кружку с чаем. – Откуда? Эта пигалица появилась здесь несколько месяцев назад. За это время ты здесь ни разу не был.
    - Мы знакомы по Питеру, встречались в прежней жизни. - Коротко пояснил он, поднося к губам чай. 
    - Надо же… - она внимательно всматривалась в его непро-ницаемое лицо, замечая в нём перемены с момента их по-следней встречи. Взгляд стал жёстче, посветлел шрам от ког-тя медведя, резче проявились тонкие морщинки от крыльев носа. – На ночь останешься? – без обиняков поинтересовалась Вера.
    - Нет… Извини, не могу, - он отвёл от неё взгляд. – Вылет в восемь утра, нужно отдохнуть.
   - Отдыхай здесь, - ей так не хотелось его отпускать, тем бо-лее, после длительного отсутствия.
    Эрик посмотрел на её расстроенное лицо и улыбнулся: - Разве с тобой отдохнёшь?

                ГЛАВА   10
    К утру похолодало ещё сильнее. Морозный воздух колол тонкими иголками лицо, лез невидимыми колючками в ла-зейки одежды, щипал за нос и мочки ушей. И это при полном отсутствии движения воздуха. Мохнатые звёзды на небо-склоне наступившим утром всё также искрились, подмигивая разноцветием; истончённый донельзя лунный серп уставился острыми рожками вправо от направления на север – полярная ночь властно напоминала о себе всем живым существам, как бы говоря, что ещё долго не видать им солнечного света - ис-точника жизни на Земле.
    Эрик открыл задубевшую от холода дверь, шагнул за порог в клубах ворвавшегося в коридор морозного воздуха. Дверь под действием тугой пружины ощутимо толкнула его в спи-ну, как бы напоминая, что не нужно задерживаться, дабы со-хранить драгоценное, особенно здесь, тепло человеческого жилья. Коридор служебного барака в это раннее утро был пу-стынным, только из-за дверей слышался шум работающей аппаратуры, да редкие голоса сотрудников наземных служб. Миновав дверь штурманской комнаты, он зашёл сначала к синоптикам. Поставил в полётном задании штамп метеокон-сультации: в Тикси видимость по посадочной полосе позво-ляла принять решение на вылет. Затем  подошёл к окошку АДП и увидел склонившуюся над какой-то таблицей голову с гривой волнистых тёмных волос. На стук форточки головка приподнялась, и на него глянули такие знакомые до боли гла-за. Он невольно отшатнулся, так велико было его удивление. Да и то сказать, встретить младшую дочь старого пилота, ко-торый в своё время принял самое непосредственное участие в его судьбе, и где? Как говорят в народе - у чёрта на куличках! Его реакция была вполне оправдана. У девушки при виде его, глаза вспыхнули яркими звёздами, но тут же погасли, словно их задул порыв холодного ветра.
    - Глазам своим не верю! Думал, что ты вчера мне просто привиделась! - удивлённо произнёс он. И тут же приветливо кивнул с присущей ему обаятельной улыбкой. - Доброе утро, Катя! - он всегда уважительно относился к работникам служ-бы движения, тем более, к женщинам.
    - Здравствуйте, товарищ командир! Я вас слушаю! – она овладела собой, хотя внутри у неё так всё и клокотало после их нечаянной вчерашней встречи. Всю ночь она прокрутилась на кровати, распаляя себя картинками произошедшего в соседней комнате, награждая его, а заодно и соседку Веру, нелестными для них эпитетами. И только под утро забылась тяжёлым сном, едва услышав потом бряканье будильника. Сейчас она, накинув на лицо безразличное выражение, которое давалось ей с трудом, смотрела на него спокойно, даже равнодушно.
    - Как себя чувствует Тикси? Нас принимает? – он вдруг понял, что  холодок отчуждения явно присутствовал в инто-нации и выражении её лица, и был для  него полной неожи-данностью, только вот причина его была ему неясна.
    - Ваш план прошёл. Тикси открыто без ограничений.
    - Отлично! – кивнул Эрик, заполнил журнал, поставил ви-тиеватую подпись и протянул ей в окошко задание на полёт и штурманский журнал. - Вылет в два по Москве, запас топлива на шесть часов, эшелон три девятьсот, запасной Чокурдах.
    - Счастливого вам пути! – она протянула подписанные ею документы.
    - Спасибо, Катя! Был очень рад тебя увидеть! – он вновь улыбнулся, кивнул и… ушёл. Она сидела с застывшим лицом, и казалось ей, что сейчас остановится сердце. В этот момент хотелось одного - догнать его, кинутся ему на шею и закричать на весь мир: «Люблю тебя! Слышишь? Тебя одного! Жизни без тебя, окаянного, нет!». Но она не вскочила с места и не бросилась за ним, а просто продолжала окаменело сидеть, глядя перед собой глазами полными слез.
    День за днём, неделя за неделей и вот уже Новый Год на носу. Улетающий в Шереметьево командир отряда Дмитриев наставлял в Амдерме экипаж молодого командира:
    - Учтите, парни, задание это особое и командование дове-ряет его выполнять не всем! - он прошёлся внимательным взглядом по лицам лётчиков: плутоватое у штурмана, брезг-ливо-скучающее второго пилота, шмыгающего носом борт-радиста. Командир и бортмеханик выделялись особо: стояли плечом к плечу, и выражение у обоих было почти одинако-вое. Слегка внимательное, даже почтительное, с неким лёг-ким оттенком этакой заинтересованности: «мол, какое-такое ответственное задание ты, отец-командир, придумал для нас под самый Новый Год?».
    -Так вот, - Дмитриев зацепился взглядом за не понравив-шееся ему лицо второго пилота: «Вот до чего же неприятный тип этот Смирнов. Стоит с таким видом, будто весь мир ему что-то должен. С такой мордой тебе никогда не быть коман-диром». Укрепившись в своём мнении, он продолжил: - Вам доверяется доставить новогодние ёлки на остров Хейса и  СП.  Представляете, сколько  радости вы привезёте зимовщикам? Вижу – не представляете.
    - Товарищ командир! Вопрос можно? – пискнул виновато радист, вжавшись головой в воротник куртки.
    - Слушаю тебя внимательно! – удивлённо воззрился на не-го Дмитриев.
    - Так елки вроде же туда экипаж Николаева отвёз неделю назад? – Сашка оглянулся на парней. Командир отряда серди-то посмотрел на него.
    – Непроверенные у тебя данные, «маркони». Оконфузился, можно сказать. Николаев… На Хейсе сесть не смогли, попали в приземный туман и ушли на Рудольфа, а СП закрылась по пурге. Так-то вот. Поэтому вся надежда на вас! Да, кстати, - он  уставился на Ларсина:
    - Что-то я запамятовал. Тебе при вводе Григорич на Хейс провозку давал?
    - Так точно, товарищ командир! Три захода.
    - Ну и как тебе Хейс?
    Эрик пожал плечами:  - Да без проблем.
    - Ну-ну… И всё-таки, будь всегда настороже с ним. Помнится, несколько лет назад проверял я одного командира, не буду называть его фамилию. Так мы несколько раз уходи-ли на второй круг, не могли попасть на полосу. Два фактора, с чем мы тогда столкнулись на острове: это солнце – дело было весной и белая мгла. Такая, скажу тебе, зараза. Когда всё же сели, можно было из нас воду выжимать. Так-то вот… Мой совет: там, на Хейсе, ежели попал в белую мглу и сразу не вписался на полосу – уходи! Иначе может быть беда, по-нял?
    - Спасибо за совет, Яков Яковлевич! – благодарно кивнул Эрик. – Я так и поступлю.
    - Ну да ладно, молодёжь! С наступающим Новым Годом! – Дмитриев посмотрел на подошедшего к ним диспетчера от-дела перевозок: - Что скажешь?
    - Борт загружен! Три ёлки, праздничные наборы и почта. Всё согласно заявке, - молодой парень пробежался взглядом по экипажу: - Кто второй?
    - Ну я… - процедил Смирнов, недовольно скривившись.
    - Идём, проверишь загрузку. Вот грузовая накладная и ве-домость, – протянул тот документы.
    Посадка на Хейсе прошла без особых сложностей. Выйдя на ОПРС* «Кренкеля», островного аэродрома, расположен-ного на куполе местного ледника, они на снижении пробили тонкий слой облачности, выполнили по схеме левую «коро-бочку». Когда на посадочной прямой перед торцом полосы в лучах фар самолёта заискрился зелёным огнём отвесный из-лом ледника, ------------------------------------------
*ОПРС – отдельная приводная радиостанция(авт).
падающий вниз, в темноту, чёрным провалом, у Эрика, сжи-мающего в руках дёргающийся штурвал, непроизвольно по спине заструился холодок опасности. Он вспомнил слова Дмитриева о белой мгле и представил себе заход в таких условиях, где всё сливается в светло-серую муть: и скалы со-седнего островка, рядом с которыми проскакивает крыло са-молёта, и торчащие из пролива верхушки айсбергов, вмёрз-ших в лёд, которых самолёт, кажется, чуть не касается брю-хом. Подсознание чуть ли не кричит и руки непроизвольно тянут штурвал на себя с одной целью – уйти вверх от смер-тельной игры в эту разновидность «русской» рулетки. Мель-кнула мысль: а ведь не исключено, что когда-то выпадет на его долю такое вот «везение». Мелькнула и тут же исчезла, потому что впереди высветились тёмными пятнами бочки торца полосы, подсвеченные зелёными посадочными огнями. А дальше - гирлянды светлых лампочек по краям полосы.

                ГЛАВА   11
    Эрик выровнял самолёт, переведя его в горизонтальный по-
лёт, дал команду бортмеханику для установки РУДами крей-серского режима двигателям. Оттриммировал  рули управле-ния и убедившись, что машина хорошо сбалансирована и не рыскает по курсу и тангажу, включил автопилот. Уютно све-тились в полутёмной кабине подсвеченные приборы, он перевёл взгляд вперёд, через лобовое стекло и в который раз поймал себя на мысли, что на эту завораживающую картину полярного ночного звёздного неба можно любоваться беско-нечно. Бархатное тёмное полотно, на котором перемигива-лось сонмище бесчисленного количества звёзд, начинало за-дёргиваться тонкой, едва заметной, зеленовато-розовой вуа-лью начинающегося северного сияния.
    Эрик откинулся на спинку пилотского сиденья, не отрывая глаз от этой феерической картины и в памяти вдруг всплыла неожиданная встреча на далёком аэродроме Шмидта. Они тогда произвели посадку для дозаправки, дальнейший их путь лежал на Камчатку, оттуда они должны были забрать экипаж траулера, который затонул во время шторма у восточного побережья полуострова. Часть моряков спасли, и их нужно было перебросить на базу в Мурманск.
    - Смотри-ка, какая новая птичка стоит, – заметил второй пилот, когда они освободили полосу и рулили на стоянку.   
    - Так это же Як-40! - тут  же  пояснил  всезнающий Фёдор. - Новая реактивная машина в Аэрофлоте. Пришла на смену пассажирскому Ил-14. Что скажешь, командир?
    - Симпатичная пташка. Помнится, в прессе была заметка, что экипаж лётчиков-испытателей полетел в Америку для рекламы, – Эрик глядел на новый самолёт с двойственным чувством. Хотелось бы полетать на такой машине, но он шестым чувством понимал, что для работы в Арктике на ледовой разведке лучше, чем этот отлично зарекомендовавший себя Ил-14, машины нет. Он любовно погладил рукой штурвал. – Когда я переучивался в Кировограде, то там ходил слушок, что вскоре в ШВЛП придёт новая машина и начнут набор слушателей для неё.
    - Могу подтвердить! – заявил Смирнов. – Параллельно с нами была группа, в которой переучивались на этот Як.
    Они подрулили к реактивной пташке, полюбовались ею и занялись каждый своим делом: бортмеханик занялся заправ-кой, второй пилот пошёл в отдел перевозок узнать про по-путный груз до Камчатки, а Эрик и штурман пошли оформ-лять документацию на вылет в Елизово.
    Несколько человек толпилось у окна АДП и подошедший Эрик обратил внимание на знакомый профиль лётчика, кото-рый что-то объяснял диспетчеру. «Не может быть… Это… это же… Валерка Сибирцев… Точно  он!..» - мелькнуло у него в голове. Он подошёл и легонько тронул лётчика за рукав. Тот  отмахнулся, занятый разговором, и когда Эрик второй раз дёрнул за форменное пальто, не выдержал и обернулся.
    - Какого… - сердито начал он, но тут глаза у него удивлён-но расширились и он смолк, глядя на улыбающееся лицо Эрика. - Э-э… - начал он, не веря своим глазам. – Викинг!?
    - Он самый! – ещё шире заулыбался тот, стискивая его пле-чи. – Привет, дружище!
    - А что я тогда говорил?! – чуть не завопил лётчик. – Пом-нишь?
    - А как же! Что мы обязательно встретимся!
    Они оба, улыбаясь, смотрели друг на друга.
    - Это сколько же времени прошло после лётной школы? – начал Валерий.
    - Так семь лет, получается! – подсчитал Эрик. – Как ты?
    - Да всё нормально! – кивнул тот. – Женат, дочка растёт, переучился на новый агрегат.
    - Постой, постой… Это твоя реактивная пташка стоит на перроне?
    - Моя, - кивнул Валерий.
    - Ну и как впечатление?
    - После «Аннушки», как небо от земли, - улыбнулся тот.
    - Рад за тебя, Валера.
    - Ты-то как?
    - Не жалуюсь. Вот, полгода назад ввёлся на Иле.
    - Молодец! Семья, дети?
    Улыбку как стёрло с лица Эрика: - Тут я от тебя отстал. Ни семьи, ни детей, - на миг в памяти промелькнуло и тут же исчезло лицо Иры.
   - Ну, какие твои годы, Викинг! У тебя всё ещё впереди!    
   Они смолкли, глядя друг на друга.  К ним подошёл парень с двумя лычками на погонах, видимо, второй пилот Валерия и, с любопытством посмотрев на Эрика, обратился к Сибирцеву:
     - Товарищ командир! Нам пора… Пассажиров повели на посадку.   
    Тот кивнул: - Хорошо! Уже иду, - он грустно глянул на друга: - Видишь, как получается… И поговорить некогда…
    - И всё-таки мы встретились, Валера! Я так рад был уви-деть тебя!
    - Твоя радость – щенок в сравнении с моей, – вновь грустно улыбнулся тот. – Вы сейчас куда?
    - На Камчатку.
    - Ты ведь знаешь где я живу? Вдруг когда-нибудь сядешь к нам… Познакомлю с семьёй! Посидим…
    - Это как водится! Ну, пока, Валера!
    - Чистого небе тебе, Викинг!
    Они крепко обнялись, и у Эрика вдруг защипало в глазах, словно он прощался с родным до боли человеком.   
    …Ровный гул двигателей убаюкивал, и он вдруг поймал себя на том, что начинает засыпать. Встряхнул головой,                автоматически пробежался взглядом по приборной доске. Зе-лёная подсветка множества циферблатов, табло и указателей как бы успокаивающе говорила: «у нас всё нормально». По-вернул голову - на него с добрым прищуром карих глаз смот-рел бортмеханик:  - Что, командир, давит?
    - Не то слово, - усмехнулся Эрик. Он протянул руку и вы-ровнял баланс на автопилоте, невольно глянул на второго пи-лота, голова которого с полуоткрытым ртом была откинута на подголовник.
    - Я слежу за машинкой, можешь не беспокоится, -  Георгий уловил его укоризненный взгляд на Юрия, который должен был корректировать показания на автопилоте, когда коман-дир находится в режиме отдыха. – Пусть его величество от-дыхает. А то при его виде у меня скулы сводит.
    - Радист – командиру! – раздалось негромко в наушниках.
    - Слушаю, Саша! – отозвался Эрик, нажав кнопку СПУ.
    - Да я тут наткнулся на сигнал SOS, средние волны.
    - Ну и? – нетерпеливо перебил его Эрик.
    - Слабый затухающий сигнал - то ли далёк источник сигна-ла, то ли слабый по мощности. Ничего не разберёшь, ясно только одно - это сигнал бедствия. Послушайте по приёмнику УКВ аварийную частоту. Может там что-то есть.
    - Сейчас глянем! – командир защёлкал кремальерой ко-мандной рации. В наушниках послышались шорохи, треск, разряды. Прослушав несколько минут, Эрик уже хотел пере-ключить рацию на прежнюю частоту, как послышались едва слышные слова. Что передача идёт на английском языке он понял, только прослушав её несколько раз, когда абонент трижды повторил знакомое ему сочетание: «Мейдей» - сиг-нал  бедствия. Попеняв  себя за то, что в  училище  не освоил как следует этот язык, думая, что вряд ли он пригодится в бу-дущем, он нажал кнопку СПУ:
    - Командир – штурману!
    - Я весь внимание! – тут же откликнулся Фёдор.
    - Как мне помнится, кто-то утверждал, что неплохо шарит на английском. Или я что-то путаю?
    - Кое-что могём! – не стал скромничать тот. – В училище нашей классной дамой был преподаватель аглицкого. Одним словом – зверь! Отсюда и неплохие результаты по этому предмету.
    - Тогда тебе и карты в руки! Перейди на вторую станцию, кто-то на аварийной частоте подаёт сигнал бедствия. Если что-то разберёшь, тут же сообщи.
    Минут через десять штурман вызвал Эрика:
    - Командир! Слышимость отвратная, но кое-что я понял. В общих словах так: у самолёта авиакомпании «Нордстар» Си-47 «Дакота», бортовой номер Танго-Ромео 0166, вылетевшего
с мыса Барроу на полярную станцию «Сигма», произошёл отказ радио и навигационного оборудования. Перед этим экипаж успел принял сообщение с полярной станции об ухудшении метеоусловий – там началась пурга. На другой американской полярной станции «Зета» неделю назад про-изошёл пожар, она молчит, так что рассчитывать на неё они не могут. Час назад прошли точку возврата, продолжают по-лёт с прежним курсом. Связь только по аварийной радио-станции, ресурс ограничен. Просят помощи у всех, кто их слышит.
    - Славненькая история, нечего сказать, - подал голос вто-рой пилот. – Что скажешь, командир?
    - Что тут скажешь… Крепко влипли америкосы – не поза-видуешь! Спрашивается, вот куда они сейчас идут, а? – как бы удивился командир Ила. 
    - Так прежним курсом. Стало быть на «Сигму»! – ответил штурман.
    - Придут, а там пурга. Если только сумеют найти эту свою «Сигму». И что? Носом в лёд? – неизвестно кому адресовал Эрик свой вопрос. Он посмотрел на мерцающие на тёмном бархате неба звёзды, на облака внизу, отливающие серебром, и на миг представил себе состояние экипажа американского самолёта, летящего в неизвестность. Представил и невольно содрогнулся от мрачной перспективы, что ожидала обречён-ный экипаж. Он вновь вызвал штурмана:
    - Фёдор! Попытайся докричаться до них. Если услышат, пусть определят своё местонахождение по астрокомпасу и сообщат нам.
    Через пару минут он вновь перешёл на аварийною частоту и тут же наткнулся на голос штурмана, бубнящего позывные самолёта терпящего бедствие.
    - Что будем делать, командир? – нетерпеливо спросил его бортмеханик, явно поняв всю сложившуюся ситуацию с аме-риканцами.
    - Обожди, Георгий! – оборвал его Эрик, вслушиваясь в чью-то едва слышную ответную речь.
    - Они поняли нас, командир! – не скрывая радости, доло-жил довольный штурман. – Сейчас они сообщат нам свои данные.
    - Фёдор! Как только сообщат координаты, нанесёшь на карту. И на каком расстоянии мы сейчас от полюса? При-кинь-ка! – он сосредоточенно начал выстраивать в голове свой план помощи американцам. Ибо оставаться в стороне, когда кто-то нуждается в твоей поддержке, было не в его ха-рактере. Да и в мире издавна сложились неписаные правила оказания помощи попавшим в непростую ситуацию, в первую очередь, среди моряков и лётчиков. Ибо они, как представители опасных профессий, нуждаются в экстренной помощи. И этот закон гласил: протяни руку тому, кто в беде. Он повернулся к бортмеханику:
    - Георгий! На какое время у нас хватит топлива?
    Тот нагнулся, пощёлкал переключателем бензочасов: - По-чти на семь с копейками. Гарантирую! – и Эрик облегчённо выдохнул. Запаса бензина должно было хватить по его расчё-там вполне.
    - Командир! А мы что, летим на полюс? – удивился Фёдор.
   - Я первый спросил! – сурово напомнил командир.
    - Нет проблем! – отработал задний ход штурман. – Если сейчас повернуть на полюс, то до него пилить с нашей путе-вой скоростью час сорок.
    - А какое расстояние от полюса до нашей СП?
    - Момент! – Ушаков зашуршал линейкой по карте. – Почти триста пятьдесят вёрст. Она сейчас севернее Гренландии, - он поёрзал на сиденье, но дальше не выдержал. - И всё-таки, командир, что ты придумал?
    Тот тяжело вздохнул:
    - Вот что я придумал, как им помочь: америкосы и мы встречаемся над полюсом. Они пристраиваются к нам в пе-ленг, мы берём курс на нашу СП и идём туда. Вместе проби-ваем облачность и помогаем им зайти на посадку. Как-то вот так…
    - И на снижении в облаках они втыкаются нам в хвост или в крыло! – прозвучал ушатом холодной воды голос второго пилота. – Это авантюра чистой воды, командир! И идёт она или от недопонимания ситуации, или от самонадеянности! - ехидно заметил Смирнов. Оказывается, он не только всё слышал, но и пришёл к определённым выводам. Эрик повер-нул голову и посмотрел на его заспанную, с кривой ухмылкой   физиономию. – А ещё, чтобы прославиться. Вот, мол, какие мы крутые, спасли американцев! – добавил тот, словно вбил последний гвоздь в гроб благих намерений Ларсина.
    - Ну, насчёт последнего, это ты перехватил! – едва сдержи-вая себя, чтобы не сорваться и не высказать своё негодование, вызванное его словами, возмутился командир. - Ты разве не знаешь, что любой, кто услышал сигнал бедствия, просто обязан сделать всё, чтобы помочь попавшим в беду?! Это не-гласное международное правило! – процедил он. Но тут же взял себя в руки: он же командир и должен соответствовать этому званию. -  В таком случае, что ты можешь предложить? – уже спокойно поинтересовался он, но ответа не услышал, его перебил штурман, напряжённо вслушивающийся в эфир.
    - Командир! Есть координаты самолёта! – он продиктовал ряд цифр, данные широты и долготы.
    - Фёдор! Передай американцам - пусть берут курс на гео-графический полюс Земли, контролируя себя по астро- и ги-рокомпасам. Встречаемся над полюсом. У нас работает им-пульсный маяк, вдобавок будем обозначать себя включением посадочных фар. Затем уравниваем скорости и берём курс на нашу СП. Главное: они должны подтвердить, что поняли  предложение. Ясно, Фёдор? Давай, дорогой…
    Он покосился на недовольное лицо Смирнова, которому стало ясно, что командир проигнорировал его мнение. В первую очередь, второго пилота бесил тот факт, что этот лю-бимчик судьбы своим решением оказать помощь американ-цам создавал угрозу для его жизни, ценнее которой на свете для него ничего не могло быть. Остальные приоритеты были для него вторичны.
    Поняв это, Эрик вновь убедился, что у того в основе миро-воззрения главенствовал махровый эгоизм на фоне элемен-тарной боязни за свою драгоценную жизнь, а проще говоря, он был обыкновенным трусом. Лишний раз удостоверившись в своём выводе, он тяжело вздохнул, посетовав про себя, что судьба-злодейка в этот раз повернулась к нему совсем даже не передом, когда посоветовала начальству ввести в состав их экипажа именно Смирнова. Вспомнив известную истину, что пути господни и начальства неисповедимы, вызвал штурмана:
    - Фёдор! Так что ты выяснил?
    - Мы почти на одном расстоянии с ними от полюса. Но скорость у их Си-47 меньше нашей, поэтому на полюс мы придём раньше, – доложил штурман.
    - Хорошо, Фёдор. Каким должен быть сейчас  у нас курс на полюс?
     - Берём пять градусов по ГПК! По ДИССу осреднённый снос такой же, путевая составляет триста шестьдесят вёрст.
    Эрик повернулся в сторону второго пилота и нажал кнопку СПУ:
    - Слышал, Юрий?  Меняй курс на заданный и выдерживай высоту. Это всё, что в данный момент от тебя требуется. Штурман! Что там америкосы? Подтвердили согласие с нашим планом?
    - Они сообщили, что согласны, идут на высоте десять ты-сяч футов, скорость сто пятьдесят узлов и расчётное полюса через час сорок пять.
    - Командир понял! – Эрик посмотрел на ГПК, тот показы-вал пять градусов. «Так… высота у нас три триста, немного выше, чем у американцев. Только вот убей - не помню, сколько это - сто пятьдесят узлов…». 
    - Радист! Сообщи на Диксон, в отряд, что мы приняли ре-шение оказать помощь экипажу американского самолёта, ко-торый подал сигнал бедствия, – Эрик прокрутил в голове по-следовательно все действия, что были предприняты ими. Ка-жется, они сделали предварительно всё необходимое на этом этапе помощи американцам. Самое сложное ждёт их впереди, теперь же остаётся только ждать. Ждать и надеется, что всё завершится благополучно. Главное, чтобы грамотно и профессионально, со своей стороны, всё сделал экипаж американского Си-47, не накосячил, выражаясь простым языком.
    Озаряемый багровыми вспышками импульсного маяка рус-ский ледовый разведчик Ил-14 мчался к месту назначенной встречи -  Северному полюсу Земли.

                ГЛАВА   12
    На работе диспетчер Катя Шторкина старалась добросо-вестно выполнять свои должностные обязанности, дежурной улыбкой отвечала на комплименты и заигрывания мужской части персонала аэродрома, немалую толику которых она выслушивала и от экипажей транзитных самолётов, которые прилетали-вылетали с этого острова. Редко кто из представи-телей сильного пола мог оставаться равнодушным при виде обаятельного диспетчера, приветливо улыбающегося всем из окошка АДП. Даже седые командиры воздушных судов, не-мало повидавшие на своём лётном веку в многочисленных воздушных гаванях Союза - а некоторые в своё время удосто-ились возможности посетить и заморские экзотические аэро-порты - и те непроизвольно начинали, в переносном смысле, бить копытом, увидев в этом самом окошечке соблазнитель-ное создание. Словом, начинающая свою карьеру недавняя выпускница Авиационного училища не могла пожаловаться на отсутствие внимания со стороны мужского пола.
    - Завидую я тебе, Катюха! – признательно заявила Света, с недовольным видом разглядывая своё лицо в зеркале.
    - С чего бы это? – отозвалась та, отрываясь от чтения книги и откладывая её на стол. Зябко передёрнула узкими плечами, закутанными в наброшенный на них пуховой платок, и при-стально посмотрела на Светлану.
    - Так мужики вьются вокруг тебя, как мухи над банкой с вареньем, – с немалой долей зависти проронила та, разглажи-вая брови пальцами.
    - Скажешь тоже, - пробормотала Катя и недовольно пока-чала головой.
     - Из песни слов не выкинешь, – соседка отошла от зеркала, плюхнулась на свою кровать и дружелюбно посмотрела на неё. - Только вот имей ввиду, что у тебя немало объявилось и недругов, из числа женского персонала аэродрома. Вот я тебе по-доброму завидую, а остальные готовы съесть тебя с по-трохами.
    - Перестань уже! – не выдержала та, хотя негативное отно-шение к ней других женщин она недавно стала замечать. В какой-то мере ей было наплевать, что там какая-то радистка,  официантка или синоптик думает о ней, а вот как соседка? Особое отношение к себе она заметила и со стороны Веры, врача санчасти. Это у неё в комнате произошла первая встре-ча с Эриком при определённых обстоятельствах, воспомина-ния о которых занозой сидели в сердце молоденького влюб-лённого диспетчера.
    Как-то они с Верой столкнулись в коридоре служебного корпуса, когда  Катя пошла домой после смены и ей броси-лось в глаза пренебрежение, с которым врач смотрела на неё.
      - Послушай, соседка, - скривила та губы. – Давно хотела спросить тебя: откуда ты так хорошо знаешь моего Эрика?
   Катю резанула это выражение «моего»… Она невольно по-бледнела, но тут же взяла себя в руки и спокойно ответила вопросом на вопрос, хотя внутри у неё всё просто бушевало:
    - А почему это я должна кому-то что-то рассказывать о се-бе или о своих знакомых?
    Глаза у Веры зажглись недобрым огоньком, она хмыкнула, недовольная её ответом. «Что эта пигалица о себе возомни-ла?» - подумала она, но свою злость решила не высказывать:
    - Так я спросила тебя по-соседски. Тем более, что вскоре мы с Эриком поженимся и мне хотелось бы побольше знать о его знакомых, – как бы миролюбиво врач объяснила свой ин-терес, но наблюдательная Катя заметила еле сдерживаемое  раздражение.
    - Вот и поинтересуйтесь об этом у своего жениха, – сухо проронила девушка и чтобы скрыть свою ярость, которая бы-ла готова выплеснуться наружу, она круто повернулась и вы-скочила наружу. «Неужели она не врет, и Эрик собирается жениться на этой старухе?» - одно крутилось у неё в голове. «Это несправедливо, несправедливо, несправедливо, - шепта-ла в ярости она. – Он мой и только мой! И больше ничей! И женится он только на мне. Я добьюсь его, чего бы это мне ни стоило!» 
    …Они затянули РУДы и краснокрылый Ил стал на мини-мальной скорости выписывать плавные виражи над гипотети-ческой точкой Северного полюса с выпущенными и вклю-чёнными посадочными фарами.
    До подхода к полюсу радист сумел поймать слабый сигнал и установить связь с СП, сразу же сообщив им о сложившей-ся ситуации и о плане привода американского Си-47 к ним на аэродром. И попросил включить приводную радиостанцию полярников, как только американцы подойдут к точке встречи, о чём экипаж тут же сообщит. По данным синоптика, над льдиной нижняя кромка облаков была сто пятьдесят метров, видимость составляла на данный момент восемьсот метров по полосе, так как другого светового ориентира попросту не было, ветер слабый, 3-5 метров в секунду. Словом, фактическая погода позволяла пока рассчитывать на благоприятный исход этой спасательной операции. Но прогноз предусматривал на следующие часы ухудшение метеоусловий: понижение видимости из-за осадков и усиление ветра, что означало ни много ни мало, а начало пурги. Это беспокоило Эрика больше всего. И сейчас экипаж вглядывался в темноту полярной ночи, пытаясь заметить приближение американского самолёта.
    - Послушай, Жёра! – обратился к бортмеханику штурман, называя его так по своему обыкновению.
    - Чего тебе? – буркнул тот, не отрывая взгляда от прокру-чивающейся за стеклом кабины панорамы звёздного неба, надеясь первым увидеть импульсы самолётного маяка Си-47.
    - У нас на борту есть моторное масло? – вкрадчиво поинте-ресовался Фёдор.
    - А как же… Целая фляга, – ответил тот. – Оно тебе зачем?
    - А ты ничего не слышишь? – не отставал от него Ушаков.
    - Что я должен слышать?
    - Ну, ты скажи… Ведь отчётливо скрипит же! Разве только глухой не услышит, – привстав со своего рабочего места,  как бы встревоженно сзади к нему наклонился штурман. Тревога в его голосе оторвала Георгия от созерцания звёзд снаружи, он бросил взгляд на приборы, контролирующие работу двига-телей. «Так… температура головок в норме… давление масла тоже… никакие тревожные сигнализаторы не горят…» - он склонил голову, прислушиваясь, но никакого скрипа не услышал.
    - Вот же, заразы… Дрыхнут, небось… - наиграно и с из-рядной долей досады в голосе проронил негодующе Фёдор. Эрик уже обратил внимание на странное предположение штурмана, до него дошло, что тот в очередной раз разыгры-вает простоватого Георгия. Даже второй пилот ухмыльнулся, фиксируя штурвалом ограниченный крен выписываемых им виражей.
    - Кто дрыхнет-то? – недоумённо повернул голову бортме-ханик в сторону Ушакова.
    - Да эти… технота, что обслуживают земную ось. Небось, вся заржавела, вот и скрипит! А они и ухом не ведут…Я же говорю, спят бессовестным образом. А может у них масло для её смазки закончилось, а? Мы же сможем им одолжить? Как думаешь?– задыхаясь от сдерживаемого хохота, тряся головой, закончил штурман. До Георгия наконец-то дошло, что Фёдор просто-напросто разыграл его. Онемев от обиды и скорчив зверскую физиономию, он вскинул руку, намерева-ясь влепить в его лоб щелбан, но тот молниеносно юркнул на своё место. Что дальше бы предпринял бортмеханик, дабы как-то наказать штурмана за его розыгрыш, одному богу из-вестно. В этот момент второй пилот крикнул:
    - Вижу работу чужого импульсного маяка!
   Эрик и сам уже заметил красноватые вспышки, которые из-за кругового движения их самолёта смещались в правую сто-рону. 
    - Саша! Пусть на СП включат приводную! Да побыстрее! Штурман! Какой держим туда курс?
    - Пока сто семьдесят градусов по ГПК с учётом неустойчи-вого показания привода. Потом подкорректируем, – отбара-банил Фёдор.
    - Саша! Спроси их, видят они нас?
    Через пару минут радист доложил, что американцы заме-тили самолёт и ждут дальнейших указаний.
    - Сообщи им, что они должны идти в направлении на наш маяк. Мы держим скорость сто пятьдесят узлов.    
   Эрик с помощью штурмана наконец-то разобрался в соот-ношении узлов и километров.
    - Пусть догоняют и пристраиваются в правый пеленг, заняв место правее и ниже нас. Юрий! Бери расчётный курс, сохра-няя высоту, - затем положил правую руку на РУДы, медленно и плавно двинул их вперёд, глядя на указатель скорости. Стрелка поползла вправо и достигла скорости двести восемь-десят километров.
    - Георгий! Выдерживай её!  - отдав эти распоряжения, ко-мандир с облегчением заметил проплывающий в развороте справа отблеск чужого маяка. Какое-то время просидел мол-ча, осмысливая дальнейший этап пути их связки с американ-цами. Нужно было проконтролировать приближение к ним чужого самолёта - самый ответственный момент такого ат-тракциона. Что ни говори, а в таком тандеме здесь, в Арктике, ему ещё не приходилось летать. В свое время он отрабатывал полёты в паре  когда-то в  УТАПе.  Но это  было  давно, да и летали они тогда на истребителях и в ясную погоду. А тут таким циркачеством приходится заниматься на тяжёлых машинах, да ещё и ночью. Было чего опасаться… Он вызвал штурмана:
   - Фёдор! Проконтролируй-ка из астролюка приближение к нам американцев. Желательно, что бы они заняли место на безопасном от нас расстоянии. Не ближе двадцати метров. Понял?
    - Йес, кэп! Лезу на рею! – скаламбурил неунывающий штурман, поднимаясь из-за своего столика.
    - Руки так и чешутся вздёрнуть тебя на ней! – повернул к нему голову Георгий, плотоядно облизываясь. Он ещё не за-был его розыгрыша в свой адрес насчёт земной оси.
    - Но-но! Прошу публику не волноваться! Как только они пойдут на абордаж, я, кэп, тут же вас проинформирую! – опасливо поглядывая на бортмеханика, штурман, продолжая балагурить, мигом оказался в астролюке.
    - Что тут скажешь… Балабол, да и только! – сам того не ведая, Георгий повторил оценку штурману, данную в своё время старым бортмехаником Петровичем. Эрик только усмехнулся, услышав старую характеристику Фёдора Ушако-ва.
    Через десяток минут стало ясно, что в кабине Си-47 нахо-дится опытный экипаж. Фёдор красочно, в своём амплуа, прокомментировал через СПУ, что «пираты» - как он окре-стил американцев, продолжая придерживаться выбранной им
почему-то морской тематики - заняли своё место метрах в двадцати сзади, ниже и правее относительно их самолёта. Словом, как и рассчитывал экипаж русского Ила.
    - Смотри-ка ты! Идут, как привязанные… Как и положено, правым пеленгом! – продолжал пояснять штурман. – Молод-цы, америкосы! – не удержался он от похвалы.
    - Жить захочешь и на канате гопака спляшешь! – подал го-лос молчавший до сих пор второй пилот, время от времени, в свою очередь, с опаской оглядываясь назад, видимо пытаясь увидеть там, с правой стороны, мерцающий багровым оком в ночи импульсный маяк ранее обречённого, а теперь обретше-го надежду на спасение самолёта авиакомпании «Нордстар». И хотя Фёдор подтвердил, что американский Си-47 идёт, со-блюдая договорённую дистанцию, у командира русского «ле-довика», взявшего на себя миссию спасателя, время от време-ни проскальзывало опасение с известным: «а вдруг!..». По-этому, чтобы успокоиться в этой ситуации, Эрик положил руки на штурвал и сказал второму пилоту, что берёт управление самолётом  на себя.

                ГЛАВА   13
    Они выскочили из облачности на высоте сто сорок метров и облегчённо вздохнули, заметив впереди светлое туманное пятно. Что ни говори, а осознание факта, что в этой тёмно-серой мути рядом, чуть ли не впритык, сзади мчится другой самолёт, особого оптимизма не прибавляло. Поэтому-то десяток минут снижения в облаках, растянулись, как им казалось, до бесконечности. Нужно было отдать должное экипажу Си-47 - они с начала снижения скрупулёзно выдерживали параметры полёта, отчётливо осознавая, что только этим они могут обеспечить безопасность для себя и русских, которые протянули руку помощи в тот момент, когда их уже охватила безысходность и понимание неопределённости завершения опасного полёта.
    Им повезло, что начавшаяся пурга ещё только набирала силу и они, снизившись до высоты ста метров, выскочили на огни полярной станции, среди которых выделялись чуть за-метные две светлые цепочки светового старта посадочной полосы.
    - Саша! Подскажи нашим подопечным: мы заходим на по-садку, они следуют за нами. На посадочной прямой мы ухо-дим на второй круг, они производят посадку и освобождают полосу.   
   Остальное, как говорится, было делом техники. Взяв курс в район третьего разворота и выполнив спаренный с четвёр-тым, Эрик довернул Ил к еле просматриваемой в туманной мути полосе и облегчённо вздохнул, когда Фёдор доложил по СПУ, что американцы находятся  на посадочной прямой.
    Когда они подрулили после посадки к стоящему Си-47, увидели возле него кучку народа. Видимо, около самолёта собрались все свободные от исполнения своих обязанностей обитатели полярной станции. Да и то сказать - не каждый день сюда прилетали самолёты с сопредельной стороны, да ещё в роли спасённых нашим экипажем.
    Едва остановились винты Ила, как весь народ двинулся к нему. Спустившись по лесенке вниз, экипаж оказался окру-жённым со всех сторон. Среди пришедших выделялось не-сколько человек в непривычной для взгляда одежде. Высокий мужчина откинул с головы меховой капюшон и опытным взглядом определив, кто является командиром русского са-молёта, безошибочно протянул руку Эрику и тот с изумлени-ем услышал:
    - Спасиба, таварич! 
    Это уже потом, сидя за столом в тесной кают-компании полярки напротив американских лётчиков, он узнал, откуда Стив Нортон - так звали капитана Си-47 - знал несколько по-пулярных русских слов. Седой мужчина с яркими нашивками на одежде цвета хаки встал из-за стола и, подняв стакан с водкой, обвёл взглядом русский экипаж, остановившись за-тем на лице Эрика: - У меня и моих парней не хватает слов, чтобы выразить благодарность русским лётчикам за спасение. Не только все мы, но и наши родные до конца своих дней будут признательны вам за это. Я узнал во время войны о русском характере, одной из черт которого было: сам погибай, а товарища выручай! И сегодня я вспомнил об этом! - он обвёл всех повлажневшим взглядом и добавил: - Да хранит вас Бог! – медленно выпил и грузно опустился на скрипнувший стул.
    Переведя его последние слова, один из сотрудников стан-ции, мужчина с небольшой бородкой и густыми бровями на бледном лице, пояснил, что командир американского самолё-та просит его простить за слишком краткое проявление бла-годарности от него и его экипажа.
     Понимая, что правила человеческого общения  заставляют что-то сказать в ответ, Эрик встал, посмотрел на своих лётчи-ков и медленно стал говорить, слушая, как его слова перево-дит этот сотрудник:
    - Мы выражаем восхищение мужеством американских кол-лег, попавших в опасную ситуацию, их самообладанием и профессиональным мастерством. И рады, что смогли помочь им избежать трагической развязки. Здоровья и удачи вам во всём! – он протянул свой стакан навстречу поднявшемуся Стиву.
    - Да ты у нас, командир, оказывается, завзятый Цицерон! – шепнул ему, ехидно улыбнувшись, сидевший рядом Смир-нов, когда Эрик сел.
    - А ты, как я посмотрю, претендуешь на роль оракула. Только, к счастью, твои предсказания не сбываются, - усмех-нулся командир, глядя на вытянувшееся недовольное лицо второго пилота.
    - Молодец, командир! – начальник полярной станции одобрительно кивнул Ларсину. Затем встал и, в свою очередь, произнёс, обращаясь ко всем присутствующим в кают-компании: - Тут наш гость, – он повернулся в сторону капитана Си-47 и кивнул ему, - верно сказал о русском характере. У нас это в крови. Наши лётчики в очередной раз вновь напомнили об этом, придя сегодня на помощь в воздухе своим американским коллегам. Теперь наша очередь, и я заверяю гостей, что мы приложим все свои технические возможности, чтобы ваша птичка смогла вернуться к себе. Добро пожаловать на русскую СП! 
   Через час тесного общения с американскими лётчиками атмосфера кают-компании стала совсем уже дружественной, ибо ничто так не сближает людей, как работа в такой области, как авиация, тем более в суровых условиях Арктики. Да ещё подогреваемая всемирно известным напитком - русской водкой.
    - Виктор! – Эрик ухватил за рукав знатока английского языка, московского учёного-океанолога, отрабатывающего на льдине второй сезон. – Попрошу тебя, спроси-ка у Стива, где это он стал знатоком русского характера.
    - Нет проблем, Эрик! – согласился учёный и, кивая в сто-рону русского пилота, бойко затараторил.
    - О-о! – поднял вверх указательный палец Стив, глядя на Эрика слегка хмельными глазами. – Я биль… э-э… война… бомбёр! У-у-у! – издал он гудящий звук. И что-то поняв, он засмеялся, кивнул головой и обратился к переводчику:  - Йес, оф кос! – и тут же начал рассказ, иногда прерывая его, давая возможность переводчику донести информацию до слушате-лей.
Оказывается, во время войны он летал на Б-17 - стратеги-ческом бомбардировщике, участвуя в налётах на цели в Гер-мании, Венгрии, Румынии. В составе группы они взлетали с английских аэродромов, отбомбившись, уходили и садились в Полтаве или Миргороде, где русскими были созданы базы для союзников. Там отдыхали, заправлялись топливом, под-вешивали бомбы и вновь шли бомбить бошей - так Стив называл немцев. Отработав над целью, они  возвращались на свои базы в Англию. Так продолжалось более полугода. За это время Стив участвовал почти в тридцати вылетах. Ему со своим экипажем повезло: только один раз над Германией их самолёт был повреждён. Тогда их группу впервые атаковали немецкие реактивные «Мессершмитты» и один поджёг на их Б-17 правый внешний двигатель и изрешетил киль. И всё же они сумели сбить пламя, отбомбились и дотянули до аэро-дрома на севере Франции, уже освобождённой от немцев. «Так что летать близко с другим самолётом, крыло с крылом, я научился на той войне» - добавил с улыбкой Стив. Поэтому для него сегодняшний полёт в облаках, рядом с русским са-молётом, не составил сложности. Что же касается общения с русскими, то его вполне хватило при нахождении на аэро-дромах Украины, чтобы понять их доброту, человечность и желание всегда прийти на помощь другим. Его потряс один случай: однажды они пересекали линию фронта, направляясь в Полтаву после бомбёжки нефтяных промыслов в Румынии, и их перехватили немецкие самолёты. На помощь американ-цам пришло несколько советских истребителей, которых ока-залось в несколько раз меньше. Тем не менее, они яростно схватились с бошами, сбили несколько машин. Но и их самих почти всех подожгли… И это был не единственный случай, когда русские жертвовали собой ради других.
      - Получается, что мы больше их переживали за благопо-лучное завершение полёта в облаках! – обвёл всех удивлён-ным взглядом Фёдор. –  Однако…  Скажи, командир? – обра-тился он к Эрику.
    - Так это совершенно естественно, когда впервые сталкива-ешься с такой ситуацией, – пожал плечами тот и кивнул в сторону второго пилота:
    - Что ж… Вполне можно понять опасения Юрия на этот счёт. Он же не знал о способностях Стива.
    - Я и сейчас могу подтвердить своё мнение, командир, что ты рисковал нашими жизнями. Ты же не один сидишь в само-лёте! – кинув на Эрика косой взгляд, выдал тот своё резюме.
    - Ты уж точно на такое бы не решился! – заявил бортмеха-ник. – А вот я после сегодняшнего ещё больше зауважал нашего командира! Да-да! – кивнул Георгий второму пилоту, который при этих его словах ехидно скривился. – Можешь свою физиономию не кривить. Я это сказал не из-за подхали-мажа, как ты подумал, а из чисто человеческих соображений. Понял, дружок?
    - Где уж нам понять, сирым да убогим, - недовольно про-цедил второй пилот, крутя в руках пустой стакан. Всем стало ясно, что он остаётся при своём мнении, и будь Смирнов на месте Эрика, судьба американского экипажа могла быть со-всем иной. Останься они один на один с вероятностью попы-таться произвести вынужденную посадку ночью, на лёд, не зная, что их ждёт там внизу - шанс  выжить был бы у них ми-нимален.
    Сидевший напротив Стив, склонив голову и глядя на рус-ских лётчиков, выясняющих между собой отношения, внима-тельно слушал Виктора, который, видимо, переводил ему смысл их разговора. Затем что-то тихо сказал ему, на что пе-реводчик кивнул головой и обратился к Эрику:
    - Командир! Стив предлагает тебе сделать ченч!
    - Ченч? – удивлённо повторил тот, глядя то на Виктора, то на  американца. – А что это за зверь такой? 
    Переводчик рассмеялся:
    - Это не зверь. Обмен! Стив  предлагает тебе махнуться с ним кожаными куртками. Как он говорит, этот ченч, как сим-вол вашей с ним сегодняшней встречи.
    Внимательно наблюдающий за разговором американский пилот, что-то кратко сказал своим парням, отчего они одоб-рительно загудели и, сняв свою куртку со стула, протянул её русскому лётчику со словами:
    - Кэптен, ченч! О’кей?
    Эрик ни секунды не колебался, хотя своё новое скрипящее сокровище носил всего полмесяца.
    - О’кей, Стив! – он вытащил из карманов своей куртки всё, что там было и, в свою очередь, без всякого сожаления, про-тянул её американцу.

                ГЛАВА   14
    Вера шла через ВПП, огни которой были погашены - знак того, что никто не собирается ни взлетать с неё, ни садиться. Стоял лёгкий морозец, не более десятка градусов, безветрие  - редкое явление для острова. Хотя дышалось легко, настрое-ние у врача было отвратное, и всему виной была встреча с Анатолием, навязчивым ухажёром, который всё ещё надеялся восстановить прежние отношения с ней, основательно под-порченные при её знакомстве с Эриком Ларсиным. Вот и се-годня, когда она, задумавшись, вышла из дома, кто-то пере-городил ей дорогу. Она подняла голову – на неё, ухмыляясь, смотрел Анатолий, явно навеселе. Глаза хмельные, да и несло от него изрядно спиртным, когда он наклонился к ней с намерением поцеловать хотя бы в щёку. Она отклонилась в сторону и тот едва не свалился с ног, потеряв равновесие.
    - Это ещё что за телячьи нежности!? – разозлилась Вера, сердито глядя на него.
    - Так я к тебе всем сердцем, Верунчик! – мотаясь из сторо-ны в сторону, заявил он. – Вот только одного понять не могу - чего ты ломаешься? Из-за этого летуна, что ли?
    - Тебе не понять! – отрезала она, пытаясь обойти его, но Анатолий вновь перегородил ей дорогу.
    - Думаешь, у него в отношении тебя серьёзные намерения? Зря надеешься, - инженер помотал у неё перед лицом паль-цем. – Вот ты баба умная, а одного понять не можешь, - он с нескрываемым ехидством смотрел на неё.
    - Чего это я понять не могу? – она поправила меховую шапку, взяла приёмник «Спидолу» в другую руку. Веру вдруг задели его слова, хотя её второе «я» чуть ли не в приказном порядке нашёптывало: «уходи от него, да побыстрее».
    - А то, дорогуша, что его устраивает такое положение дел. Вот прилетит сюда на ночь, встретитесь с ним, а утром он - фьють! И улетел! И жди следующего раза! Через месяц, два, или полгода! И тебя устраивает так? – почти трезвым голосом допытывался Анатолий.
    Вера окончательно разозлилась: - Послушай! Какое твоё собачье дело? – грубо выкрикнула. - Отстань от меня! Пусти! – она оттолкнула его, отчего он еле удержался на ногах, и быстрым шагом направилась в сторону полосы. Шла и раз-мышляла… И нехотя призналась себе, что кое в чём он был прав. За всё время их знакомства, а знакомы они чуть ли не два года, Эрик ни разу даже не намекнул, что хотел бы своё будущее связать с ней. И в самом деле, получается, что его вполне устраивает такой расклад вещей. Когда он прилетает сюда, то его ждёт она - верная Пенелопа. И обогреет, и при-ласкает.  А что взамен? – она помрачнела, вспоминая, как редко он в последнее время появлялся на Котельном. Прошло уже два месяца, как его краснокрылый Ил оторвался от поло-сы и исчез в облаках. Где он сейчас? Что с ним?
    Оторвавшись от своих нелёгких дум, Вера удивлённо огля-нулась. Надо же… Занятая своими мыслями, она, оказывает-ся, пересекла ВПП и, по едва заметной тропинке среди сугро-бов, подошла к берегу, где громоздились торосы. Проход между ними привёл её через десяток метров к знакомой про-моине, неподвижная вода которой отблескивала тёмным про-валом среди снежного покрова прибрежных льдин.
    Она поднесла к глазам «Спидолу», включила её. Засвети-лась подсветка шкалы диапазонов волн, тонкая нить движка медленно поплыла от одного края к другому, повинуясь дви-жению её руки. Шорохи, свист, низкое гудение прерывались мужскими и женскими голосами, неразборчивой речью на разных языках. И, как озарение, зазвучал мужской баритон, объявивший, что сейчас из концертного зала Государствен-ной консерватории имени Чайковского в исполнении Главного симфонического оркестра прозвучит полонез Огинского.
    Послышались звуки зала, наполненного множеством лю-дей: кашель, стук кресел, чьи-то негромкие голоса, стук ди-рижёрской палочки по пюпитру. И вскоре, через нескольких мгновений, в воздухе поплыла щемящая душу мелодия, наве-вая грусть и будоража память о прошедшем времени, которое никогда не вернуть; о тех дорогих сердцу людях, ушедших в небытие, ставших безвестными героями на жертвенном алта-ре во имя великой цели. Казалось, этому потоку инферно не будет конца, но вот, как апофеоз вселенской скорби, внезапно прозвучал жизнеутверждающий вскрик скрипок и валторн, внедряющий в сознание мысль, что жертвы были не напрасны и победа неотвратима, как сама жизнь.
   Зачарованная музыкой, Вера стояла, уставившись невидя-щим взглядом на тёмную линзу воды, где отражались звёзды полярного неба. Внезапно вода в промоине всколыхнулась, по ней пошли круги. Из их центра высунулась усатая мордоч-ка и неторопливо двинулась в сторону стоящей женщины.
    - Нюрка, - счастливо выдохнула негромко Вера и присела на корточки. Нерпа подплыла к кромке льда и уставилась на неё блестевшими глазами.
    - Нюрка! – вновь повторила она и звонко рассмеялась. - Я уже и не рассчитывала, что ты приплывёшь. Какая же ты мо-лодец! Вот и думай после этого, кто прав! Одни говорят, что музыку воспринимают только люди, которые её и создают. Другие - что её слышат ещё только обезьяны. Враки всё это. И ты этому подтверждение! – и женщина вновь рассмеялась.
    - Зашибись, - раздался сзади удивлённый мужской голос. От неожиданности Вера испугано оглянулась, из-за ближай-шего  тороса внезапно выдвинулась фигура и она вновь уви-дела всё того же Анатолия. Испуг у неё тут же прошёл, она раздражённо посмотрела на него:
    - Чего ты меня преследуешь? Что тебе от меня надо?
    - Сама знаешь чего! – ухмыльнулся тот. – Того же, чем ты  ублажаешь своего летуна. Чем я хуже его?
    - Всем! – отрезала женщина. – Только тебе этого не понять! И отстань от меня! – она подняла со льда радиоприёмник, заметив, что нерпа исчезла. – Вот, Нюрку испугал, - сердито проронила Вера, направляясь в сторону берега.
    - Интересно… интересно… - пробормотал инженер, следуя за ней по тропинке. – Кому скажи - не поверят. Нерпа клюёт на музыку, как баба на тенора. Нужно будет проверить, – хмыкнул он, что-то соображая.
    Многолетние льды вновь заблокировали почти на всём протяжении Северный морской путь. Сигналы СОС звучали в эфире не реже, чем последние московские известия. Ледовые разведчики Полярной авиации приземлялись на ближайшие аэродромы Заполярья с единственной целью: пополнить запасы топлива на борту, да дать возможность отдохнуть уставшим экипажам.
    - Саша! Что там нового в эфире? – поинтересовался Эрик у радиста, устраиваясь поудобней в кресле. Второй час их Ил следовал курсом на восток, стартовав ранним утром с Диксо-на. Ещё вчера, в первой половине дня, произведя посадку в Греэм-Белл, они в АДП получили срочную радиограмму от командира отряда. В ней сообщалось, что командиру Ил-14 № 04187 Ларсину следовало незамедлительно свернуть все дела и вылететь на Диксон.
    - Нам же осталось максимум пару рейсов сделать! – недо-вольным тоном протянул второй пилот, когда Эрик озвучил на борту содержание РД. Фёдор понимающе ухмыльнулся – второй пилот был крайне заинтересован в этих полётах на СП. Последнюю неделю они занимались вывозом остатков снаряжения с неё, покинутой персоналом. Дрейф полярной станции происходил слишком далеко от баз в Союзе и был экономически накладен для государства. Поэтому ещё месяц назад было решено приостановить научную работу на ней, эвакуировать персонал и вывезти имущество.
    Придя в штаб отряда по прилёту на Диксон, Эрик доложил Дмитриеву об их прибытии сюда согласно РД.
    - Это хорошо, что вы уже здесь, – ответил командир отря-да. Глядя на него, Эрик был крайне удивлён. Всегда подтяну-тый и аккуратно одетый, словно посетивший московский са-лон мод, в данный момент тот являл полную противополож-ность себя прежнего - припухшее лицо, мешки под воспалён-ными глазами, несвежая рубашка под обтёртой кожаной курткой. Тусклым бесцветным голосом Дмитриев сообщил, что Ларсин должен со своим экипажем вылететь на Котель-ный в распоряжение начальника штаба ледовых операций Вострякова, который и определит им объём работ в данный период. Увидев, что командир Ила стоит, переминаясь с ноги на ногу, Дмитриев пожевал губами и спросил, что ему не яс-но.
    Эрик неопределённо пожал плечами и протянул, что он как бы всё понял.
    - Так как бы или понял? - устало глянул на него тот.
    - Всё ясно, товарищ командир! – твёрдо ответил пилот.
    - Тогда почему ты ещё здесь? – прежний живой огонёк мелькнул в глазах командира отряда. Эрик, не дожидаясь других вопросов, выскочил в коридор, продолжая оставаться в неведении по поводу внешнего вида Дмитриева и почти полного безразличия к нему, хотя ещё недавно так живо ин-тересовавшегося судьбой молодого командира Ила.
    «Может заболел Яков Яковлевич, или беда приключилась с кем-нибудь из близких», - ломал голову Эрик, возвращаясь к своим парням. 
    И вот теперь, прикидывая, как может распорядиться Вост-ряков их экипажем, ему в голову пришла мысль, что, воз-можно, им предстоит работа по ледовой разведке в восточном секторе Арктики. Должны же, в конце концов, когда-то доверить их молодому экипажу самый сложный вид деятельности. Что же касается его самого, то он был уверен на все сто, что его экипаж справится с любым заданием. Это было не самоуверенностью, а трезвым осознанием готовности, которую он приобрёл, работая вторым пилотом у полярного аса, каким был Тихонов Михаил Григорьевич. 
    - Командир! Я тут поймал ШВРС* Москвы и своим ушам не поверил, – в наушниках послышался голос радиста: - Управление-то наше того…
    - Какое управление? Чего того? – не понял Эрик. – Говори яснее!
    - Так это… Сказали, что Советское правительство в связи с реорганизацией Министерства гражданской авиации издало указ о ликвидации управления Полярной авиации.
    - Да ладно… – недоверчиво протянул штурман. – «Марко-ни», ты всё правильно понял? Не ошибся?
   - Со слухом у меня пока всё в порядке! – обиделся радист. – ---------------------------------
*ШВРС – широковещательная радиостанция.
Не верите? С началом часа новости будут повторять, я пой-маю станцию. Сами послушаете!
    Всё было так, как сообщил радист.  Какое-то время в ка-бине нависла тишина - новость о ликвидации их родного Управления оказалась для экипажа громом среди ясного неба. Ибо в представлении лётчиков оно было для них не просто административным органом, а представляло собой организацию избранных специалистов, своего рода, высшую касту в Гражданской авиации. И вот теперь они оказались в роли людей, потерявших связь со своей праматерью, как легендарный Антей с Землёй.
    - Э-э, мужики! – подал голос бортмеханик. – Я думаю, что нам не стоит особо расстраиваться. Без работы мы точно не останемся. Кто-то же должен летать в Арктике на острова, открывать новые полярные станции, проводить суда по Се-верному морскому пути, снабжать зимовщиков всем необхо-димым. Кто, если не мы?
    - Правильно сказал Георгий! – подвёл итог командир Ила. –
Свято место пусто не бывает. Государство всегда будет нуж-даться в таких специалистах, как мы. 
    И тут-то Эрику вспомнился командир лётного отряда, что вчера так поразил его своим внешним видом. А что, вполне возможно, Дмитриев был ранее наслышан о реорганизации и вполне мог так отреагировать. По большому счёту, вся его жизнь была положена на служение её величеству Арктике. Именно им выпестованный 254 авиаотряд многие годы нёс на своих плечах груз ледовых операций в советском секторе За-полярья. Так что можно понять его реакцию на все эти нов-шества в реорганизации Министерства. Махом была сломана новым министром Гражданской авиации отлаженная десяти-летиями инфраструктура, охватывающая всю человеческую деятельность на советском Севере.
    - Что тут неясного! – решил не оставаться в стороне второй пилот. - Новая метла по-новому метёт! – туманно намекнул он на перемены в Москве. – Некоторым все эти новшества - как серпом по одному месту! Кое-кто враз лишился высоких покровителей!
    Повернувшись в его сторону, Эрик уловил и ехидный скользящий взгляд Смирнова, и торжествующие нотки в его голосе. То, что тот имел в виду его и руководство Полярной авиации в лице генерала Шевелёва, да и командира лётного отряда Дмитриева, у Эрика не было никакого сомнения. Ко-нечно, спору нет, они сыграли большую роль в становлении его, как полярного лётчика. Именно они способствовали его продвижению по служебной лестнице, за что он им безмерно благодарен. Он с теплотой вспомнил полярного лётчика и Героя Советского Союза Алексея Сергеевича Шторкина, с лёгкой руки которого он попал в Полярную авиацию. И тут же вспомнил, что летит в Котельный, где работает дочь старого пилота. Он неизбежно встретится взглядом с этими необыкновенными глазами, которые так напоминают Иру. Эрик смежил веки и в памяти возникла набережная Мойки около института и их последняя прощальная встреча, тоскливый взгляд девушки и её жалобная просьба никогда больше не пытаться увидеться с ней.

                ГЛАВА   15
     - Ждём, ждём, тебя, командир! – с тёплой улыбкой встре-тил Эрика Востряков, когда ранним утром тот со штурманом вошли в большую комнату, где располагался штаб ледовых операций. Карты на стене, заваленный картами стол, вокруг которого сидели, стояли, оживлённо разговаривая или оже-сточённо споря между собой, десятка полтора специалистов. Словом, рабочая обстановка здесь была как в горячем цеху, несмотря на ранний час. Он прошёлся взглядом по комнате и внезапно увидел улыбающиеся лица гидрологов, с которыми работал в экипаже Тихонова. Эрик, улыбаясь, кивнул им и тут же повернулся к Вострякову, который потянул его в сто-рону стола: - Ну-ка, мужики, потеснитесь! – громко сказал тот и увидев, что командир «ледовика» замешкался, усмех-нулся. – Ты не тушуйся! Давай ближе к столу!
    Спорщики расступились, с любопытством поглядывая на Эрика, и он оказался перед крупномасштабной картой во-сточного сектора Арктики.
    - Значит так, командир! Пора вам приступать к настоящей работе! – выражение лица начальника штаба приняло серьёз-ное выражение. Он посмотрел вокруг и взмахом руки подо-звал к себе гидрологов Вдовина и Кучина.
    - Представлять вас друг другу ни к чему, вместе вы отрабо-тали в своё время ни один сезон. Поэтому мы и решили включить вас в экипаж командира Ларсина, – пояснил Вост-ряков, внимательно глядя на них. Затем повернулся  к Эрику:
    - Ты, командир, прислушивайся к ним, они плохого не по-советуют,  – он кивнул в сторону гидрологов. - Сам понима-ешь, что успех работы будет зависеть от вашей слаженности во всём. Вот здесь, - карандаш в его руке ткнулся в карту, - в районе мыса Святой Нос зажало льдами три коробки: два су-хогруза и танкер, которые следуют в Певек. Нужно им по-мочь выбраться из ледовой ловушки. Расстояние отсюда до них всего-то три с половиной сотни вёрст, считай, под боком.
    Постучав по карте карандашом, Востряков оторвал от неё глаза и  направил на Эрика внимательный взгляд, как бы спрашивая его: «Сможешь сделать? Не подведёшь?». Эрик вспомнил ситуацию, когда в этой комнате у Вострякова воз-никли сомнения относительно возможности экипажа Тихонова найти льдину для новой СП. И как, в конечном итоге, победило упорство и решение экипажа искать её именно в том районе, который они вычислили путём грамотных умозаключений и расчётов. Вспомнив тот случай и веря в успех, молодой командир «ледовика» кивнул:
    - Я понял, Сергей Иванович! Приложим все силы, чтобы выполнить задание!
    - Надеемся на вас! – вздохнул Востряков. – Если есть ка-кие-то вопросы ко мне, задавайте сейчас. Потом что-либо уточнять просто не будет возможности. Я сегодня улетаю на Шмидт, там сложилась аварийная обстановка. По организа-ционным вопросам в моё отсутствие обращайтесь к Ефграфу Степановичу. Да вы его знаете! – он кивнул в сторону худого мужчины в очках, который в это время что-то рассказывал нескольким слушателям, стоя перед большой картой Арктики на стене. Эрик его сразу узнал - тогда именно он с явным неодобрением отнёсся к назначению экипажа Тихонова на поиски льдины для новой СП.
    … Машину основательно болтало, словно она не летела на высоте ста метров надо льдами пролива Лаптева, а тряслась по  булыжной мостовой. Они шли от подвесной точки, наме-ченной гидрологом Костей Вдовиным на южном берегу ост-рова Большой Ляховский, держа курс на тот самый мыс Свя-той Нос - точку привязки. Надежда, что пролив окажется чи-стым от низкой облачности и тумана, не оправдалась. «Неужели повторится та история, которую поведал Констан-тин?» - сжимая трясущийся штурвал в руках, Эрик прокручи-вал в памяти её детали. Случилось так, что небольшой кара-ван судов был зажат льдами именно здесь, в районе пролива Лаптева. Молодой гидролог Вдовин на борту ледового раз-ведчика оказался в одиночестве: его напарник, более опыт-ный специалист, заболел. К слову сказать, и командир само-лёта так же недавно стал выполнять работу по ледовой раз-ведке. То ли сказался малый опыт обоих, то ли погода сыгра-ла решающую роль, только помочь судам выбраться из ледо-вого плена тогда они не смогли. То, что самостоятельный опыт оказался плачевным, конечно, сыграло свою негатив-ную роль в дальнейшей работе.
    - Сначала определим координаты «коробок» и их располо-жение относительно мыса Святой Нос. Если они все находят-ся восточнее его, в проливе, то это упрощает дело, – развивал свою концепцию по деблокированию судов старший гидро-лог, идя рядом с Эриком на стоянку к самолёту. – Если же кто-то из них западнее, а кто-то восточнее – всё усложняется.
    - Не хотелось бы вернуться назад без результата, – заик-нулся осторожно Эрик. - Это же моё первое задание по ледо-вой разведке.
    - Понимаю тебя, командир! С нашей стороны всё сделаем, чтобы помочь морякам. Можешь не сомневаться! Главное, чтобы погода нам палки в колёса не насовала!
    - Будем надеется, что всё у нас получится, – ответил Эрик, стараясь, чтобы голос звучал оптимистично.
   Им не повезло - первый корабль они обнаружили западнее мыса. Под рваной облачностью дымил трубой, с характерны-ми обводами корпуса, танкер. Два других оказались в средине пролива Лаптева.
    - Командир! Тактика такова, - Вдовин, сидя на месте борт-механика, развернул карту. – Короткими галсами от побере-жья острова на мыс «рисуем» картинку между танкером и сухогрузами. Затем привязываемся восточнее этих кораблей к мысу Шелагского. Оформляем карту, сбрасываем материал на корабли. Если же подойдёт к ним ледокол - что было бы более перспективно -  отправим вымпел с картами ему.
    - Как всё просто! – не удержался от комментария второй пилот Смирнов. И трудно было понять его интонацию: то ли ироничное, то ли легкомысленное заявление.
    - Ну да, очень просто! – хмыкнул гидролог. – От такой про-стоты семь потов с вас сойдёт, голубь ты наш!
     Где-то там впереди, по курсу самолёта, притаилась оку-танная покрывалом из облаков и тумана громада гранитного мыса. «Интересно, почему его так назвали? Почему нос, да ещё и святой?» – ворочались в голове у него совершенно не-нужные в этот момент мысли. Возможно, нервная система старалась таким образом снять с него напряжение. И вот сей-час, глядя сквозь серо-тёмную рвань облаков, которую рвали в клочья самолётные винты, Эрик, напряжённо стискивая влажными руками штурвал, чувствовал, как по спине разли-вается даже не теплота, а зной тропических островов. Ему так казалось, хотя там он никогда не был. Он не отрывал руку от трясущегося штурвала, чтобы смахнуть с носа ползущую капельку пота, так было велико напряжение от полёта на низкой высоте. «Ну… где ты там, мыс?» - шептал он про себя, как бы подгоняя ревущую машину. Он не видел, но чувствовал, как впились взглядами вперёд трое: второй пилот, штурман и бортмеханик. Минута, другая... пятая…  Чей-то крик:
    - Земля!
    Эрик и сам уже увидел, как слегка потемнело впереди - в тот же миг он резко завалил машину в левый крен. Всех ощу-тимо вдавила перегрузка, самолёт, натужно воя ревущими двигателями, пронёсся над ощерившимися зубчатыми скала-ми и ступенчатыми выступами мыса.
    - Знак увидел! Отличный заход, командир! Разворот влево на девяносто градусов. Через минуту: курс – ноль!  – доложил Фёдор и включил секундомер.
    - Юрий! – Эрик повернулся ко второму пилоту: - возьми управление! Пилотируешь до подвесной точки. Высота и курс по указаниям штурмана!
    - Управление взял! – ответил Смирнов и командир заметил
в его ответе совсем другие интонации. Уже не скептические и
ироничные, а похожие больше на растерянность и… уваже-ние.
    Каждый час гидрологи меняли друг друга в блистере, напряжённо вглядываясь в проносящуюся под самолётом ле-дяную поверхность пролива. Короткие галсы по десятку ми-нут на малой высоте основательно выматывали пилотов. Час, второй, третий…  И если на первых отрезках поверхность льда более-менее просматривалась, то уже ближе к середине пролива Вдовин оторвался от блистера, к которому тут же прильнул Кучин, и с озабоченным видом протиснулся к Эри-ку:
    - Командир! У нас проблема!
    - Что случилось? – встревоженно повернулся к нему Эрик. В этот момент Ил основательно тряхнуло, да так, что у Кости,
открывшего было рот, лязгнули зубы. Он тряхнул головой:
    - Низкая рвань мешает видеть всю картинку полностью. Нужно снизиться… Хотя бы до пятидесяти метров.
    - Надо, так надо, – согласно кивнул командир и посмотрел на стремительно приближающийся берег острова Ляховского. И тут же нажал кнопку СПУ:
    - Юрий! Снижайся до пятидесяти.
   Тот молча кивнул головой, левая рука его легла на РУДы. Эрик мотнул головой:
    - Не меняй режим! Выполняй стандартный разворот со снижением три метра.
    Второй пилот по привычке скривился, но послушно ввёл самолёт в левый крен. Затем машина из левого крена перешла в правый. Эрик всматривался в поверхность пролива, надеясь разглядеть застрявшие сухогрузы, но рваные клочья облаков смазывали всю перспективу.
    - Выход из разворота! Курс 190! – штурман Ушаков, встав за спиной бортмеханика, почему-то упорно уставился на го-лову Юрия.
    - Ты чего? – повернулся Георгий, заметив его пристальный взгляд на второго пилота. Фёдор покачал головой и прошеп-тал:
    - Смотри, что делают с человеком бреющие полёты!
     И только тут бортмеханик заметил у Юрия струйку пота, ползущую по шее ниже уха.
    - Это с него спесь сползает, не иначе, - шепнул он Фёдору. – Глядишь, так и в нормального человека превратится.
    Эрик и сам заметил побелевшие от напряжения руки второго пилота, которыми тот вцепился в штурвал, бисеринки пота на лице. Вспомнил себя и своё состояние при таких же обстоятельствах, особенно в первых полётах на ледовой проводке застрявших во льдах судов. И свои онемевшие пальцы, когда казалось вот ещё немного, и они просто перестанут ощущаться. И с немой благодарностью он воспринял облегчение, когда Тихонов положил руки на штурвал, заменяя его.
    Эрик не увидел, как выдохнул из себя второй пилот, когда он нажал на кнопку СПУ и сквозь дрожание в ларингофонах прозвучал командирский голос:
    - Управление взял!
    Перед носом Ила вырос низменный берег материка и ко-мандир, предваряя команду штурмана, перевёл самолёт в го-ризонтальный полёт и тут же ввёл его в разворот.
    - Командир! Не отбирай хлеб у рядового члена экипажа! – прозвучал укоризненный голос Фёдора. – Курс сорок пять градусов на новую точку привязки – мыс Шалаурова.
    Как ни странно, но на пятидесяти метрах машину трясло меньше, и Эрик смог слегка расслабиться, разжав пальцы на штурвале. Он кинул взгляд в правую сторону и среди редких клочьев тумана впервые разглядел тёмные силуэты застряв-ших сухогрузов.

                ГЛАВА   16
    Это было похоже на наваждение - Катю постоянно тянуло к соседке-врачу. Подспудное желание видеть её – человека, который так близко знал Эрика, и не просто знал, а состоял с ним в близких отношениях, было сродни состоянию, когда навязчивым становится искушение трогать ноющий во рту зуб. Она невольно замедляла шаг, проходя мимо двери её комнаты, ловя себя на мысли просто взяться за ручку и войти. В служебном бараке она испытывала то же самое, проходя мимо кабинета медсанчасти.
    Как-то столкнувшись с Верой в коридоре, Катя набралась смелости и спросила, глядя в её зелёные глаза:
    - Ну что? Всё ждёте Эрика? – и тут же, не ожидая ответа, нахально заявила: - Зря! Он больше никогда к вам не придёт! – и гордо вздёрнув носик, пошла к своей двери. Ошеломлён-ная Вера, хлопая глазами, глядела ей вслед, ничего не поняв. Пришла в себя, когда Катя уже скрылась за дверью.
    Появление Эрика в АДП стало для неё полной неожидан-ностью. Она просматривала все пришедшие с вечера РД и обнаружила вылетную радиограмму борта под номером 04187 из Диксона. Не веря своим глазам, взяла плановую таблицу и бегло пробежалась по заполненным страницам. И тут же обнаружила, что «ледовик» под этим номером ночью был запланирован на проведение ледовой разведки на три часа по московскому времени. Она подняла голову – часы показывали почти два часа. Значит, командир должен был появиться здесь с минуты на минуту. Катя глянула на себя в маленькое зеркальце, висевшее под окошечком, поправила причёску, да так и замерла с поднятой рукой. Знакомый голос с едва заметной хрипотцой прозвучал для неё громом с ясного неба:
    - Здравствуй, Катюша!
     Она глянула в окошко, на неё с улыбкой смотрели такие знакомые серые глаза. У девушки неистово забилось сердце, одно желание овладело ею: вьюном выскользнуть к нему, об-вить шею руками и зарыться лицом у него на груди. Это не-истовое желание оказалось таким сильным, что она невольно стиснула зубы и вцепилась пальцами в кромку стола. И тут память услужливо напомнила ей происходящее тогда в ком-нате соседки Веры, где одним из лиц любовного действа был он. Это было сродни отрезвляющему холодному душу.
    - Здравствуйте, товарищ командир! – процедила она сквозь сжатые зубы. Глаза Эрика померкли, он с недоумением смот-рел на неё.
    - Что так официально, Катюша? – её глаза так и притягива-ли его взгляд - глаза девушки из прошлого.
    - Так мы же с вами на работе, – она уже овладела собой, сохраняя видимое спокойствие, хотя внутри у неё так и бу-шевало пламя. Он же вот, рядом, а она просто не в состоянии сказать ему о своём чувстве, о бессонных ночах, о слезах, что непроизвольно текут беззвучно на подушку. И поделиться не с кем, не станешь же рассказывать о своих переживаниях со-седке по комнате. Особенно такой, как Света, у которой ничего не держалось в секрете. Любая новость, попавшая ей в уши, тут же становилась достоянием всего посёлка.
    - И всё же мы с тобой старые знакомые, - мягко произнёс он. – Так приятно встретить на краю света человека из той, прежней жизни.
    На что Катя, глянув на него исподлобья, передёрнула пле-чиками, как бы говоря, что для неё их встреча ничего особен-ного не представляет. Подумаешь, были когда-то знакомы. Во всяком случае, так расценил для себя Эрик её реакцию.
    - Так вы принимаете решение на вылет? – напомнила она, впервые открыто глядя на него. За его спиной выросла фигу-ра штурмана, глянув  восхищённо на Катю, тот протянул ему штурманский бортовой журнал. Эрик отдал ей документацию и пододвинул к себе изрядно потрёпанный от частого использования журнал.
    - Конечно, товарищ диспетчер! – подчёркнуто официально ответил он ей и негромко бросил Фёдору, который продолжал любоваться девушкой: - Рот закрой, а то простудишься! – и, не заметив негодующее выражение лица штурмана, размашисто поставил подпись в журнале принятия решения.
    Когда дверь за лётчиками захлопнулась, Катя опустила ру-ки, нещадно кляня себя: «Ну и чего ты добилась, дурочка? В следующий раз он на тебя даже не взглянет. Ты этого добива-ешься? И как же тогда ты сможешь его завоевать?» И тут словно вихрь сорвал её со стула. Набросив на себя куртку, она выскочила в коридор, рывком открыла входную дверь и… увидела стоявших в нескольких шагах Эрика со штурма-ном. Рядом с ними, почти касаясь командира, с поднятым к нему лицом, стояла Вера. Заметив выскочившую на крыльцо Катю, врач положила руку в варежке на грудь Эрика, как бы подчёркивая этим свою близость с ним. Тот же, увидев де-вушку, отстранился от Веры и сделал шаг навстречу:
    - Что-то случилось, Катя? – обеспокоено спросил он.
    Та, не обращая внимания на стоявших сзади Ларсина штурмана и врача, подошла к нему и, в свою очередь поло-жив руку к нему на куртку, сумбурно проронила, глядя на него блестевшими от волнения глазами:
    - Эрик, ты прости за мой тон… нужно многое сказать… в следующий раз, когда будешь… Хорошо?
    Он, удивлённый её появлением, а тем более сбивчивой ре-чью, глядел в глаза девушки и ничего не мог понять. Един-ственное, что пришло ему в голову, что Катя что-то хочет со-общить об Ире. Он машинально кивал головой, слушая её, а видел перед собой лицо той, что на всю жизнь врезалась в его память при последней встрече на берегу Мойки.
    - Да… конечно же… обязательно… - кивая ей, он совер-шенно забыл о том, что сзади стоит женщина, которой он обязан проявлениями сладостных и ярких ощущений при редких встречах здесь, на Котельном.
    - Договорились, Катя! – он кивнул ей в последний раз, услышав предупреждающее покашливание штурмана. По-вернувшись, Эрик виновато посмотрел на Веру:
    - Извини, нам пора, – он глянул на штурмана, который всё так же восхищённо продолжал смотреть на Катю, усмехнул-ся: - Идём уже, сусанин!
    Услышав, как врач негромко произнесла им вслед: - Я буду ждать… - Эрик, не оборачиваясь, неопределённо махнул ру-кой, то ли соглашаясь с ней, то ли предлагая сакраменталь-ное: «как хочешь».
    Оставшись наедине, обе женщины смерили друг друга взглядами: Вера – презрительно, явно не беря в расчёт её, как будущую соперницу, Катя - с явным вызовом, мол, куда тебе со мной тягаться, старушенция. И демонстративно отвернув-шись друг от друга, каждая пошла своей дорогой.

                ГЛАВА   17
    После запуска двигателей и выхода на связь с «Вышкой», в эфире прозвучал голос Вострякова:
    - Командир! К застрявшим судам, по которым вы работае-те, пробивается с востока ледокол «Обь». По нашим данным, сейчас он находится в пятидесяти милях от них. Вам следует, в первую очередь, прозондировать ледовую обстановку меж-ду ледоколом и судами, все полученные материалы сбросить на борт ледокола. Как поняли?
    - Вас понял, Семён Иванович! По прибытии в район работ, немедленно приступаем к разведке между ледоколом и суда-ми. Материалы разведки доставим на ледокол.
    - Всё правильно поняли! Удачи! Надеемся на успех!
    - Будем стараться! «Вышка»! Я - 187-й! Разрешите занять полосу!
    - 187-й! Занимайте полосу 23, ветер 270 восемь метров по-рывы двенадцать, давление 752 минус 24, взлёт от торца раз-решаю! 
    Эрик почувствовал нарастание достаточной скорости вме-сте со словом штурмана: «отрыв». Плавно потянул штурвал на себя, машина послушно отошла от полосы, и он увидел тонкую светлую полоску горизонта  над серебристым полот-ном льда, что послушно разворачивалась всё шире по мере набора высоты их краснокрылой машиной.
    С погодой в районе работ в этот день им, надо сказать, по-везло. Хотя, в какой-то мере, подтвердились и опасения си-ноптика на Котельном: низкая облачность забила акваторию пролива, распространяясь широким языком на восток. Где-то там двигался ледокол, проламывая своей многотонной тяже-стью ледовый панцирь, сковавший этот участок Восточно-Сибирского моря в несокрушимый монолит.
    - Штурман! – Эрик, вглядывающийся в проплывающую внизу облачность, нажал кнопку СПУ.
    - Я весь внимание! – ответил Фёдор.
    - Курс на сухогрузы и начало снижения. Пока до ста мет-ров по давлению Котельного.
    - На юго-восточном побережье Большого Ляховского есть горушка высотой аж 311 метров, называется Эмий-Тас. Так что, начинаем снижение до четырёхсот метров, выйдем на пролив, тогда и займём сотню, – доложил штурман.
    - Согласен. Что с путевой?
    - Триста девяносто по ДИССу, курс сто пятьдесят!
    - Юрий, слышал? - второй пилот лениво кивнул. - Бери расчётный курс и начинай снижаться.   
      Тот молча отключил автопилот, чуть отжал от себя штур-вал и выжидающе поглядел на Георгия. Бортмеханик качнул головой, ухмыльнулся и так же молча сдвинул оба РУДа слегка назад. Эрик повернул голову в сторону второго пилота и внимательно посмотрел на него. Видимо, тот почувствовал на себе взгляд командира - заёрзал на месте, но в его сторону не взглянул.
    - Юрий! Плохо слышишь? – не выдержал Эрик.
    - А что такое? – вздёрнул тот брови.
    - Тебе же сказали - взять курс сто пятьдесят!
    Второй пилот хмыкнул и ввёл самолёт в разворот. Когда же он продолжил снижение в облачности и после отметки в четыреста метров, командир не выдержал:
   - В чём дело, второй? Было указание штурмана занять че-тыреста! Почему без разрешения снижаешься дальше?- он потянул штурвал на себя и вывел самолёт в горизонт.
   - Так было сказано занять сто метров! – Смирнов с вызовом посмотрел на Эрика.
    - Ты какой-то рассеянный сегодня… Заболел, что ли? – пытливо глянул на него командир. – Вернёмся на Котельный – сходи в санчасть.
    - Охота была, - процедил второй пилот. – Врачам пожалуй-ся, потом затаскают. А снижаться было сказано до ста мет-ров, – продолжал он бубнить своё.
    - Ты тут ваньку не валяй! – встрял в разговор штурман. –   Я сказал снижаться до четырёхсот. Понял? А тебе нужно уши прочистить!
    - Да пошёл ты! – окрысился Смирнов. – Больно много у нас командиров развелось!
    - А ну прекратить болтать! – рявкнул выведенный из себя Эрик. – Штурман! Когда продолжим снижение?
    - Через три минуты! – буркнул Фёдор, недовольно сопя. Он оглянулся на гидрологов, которые дружно дремали в салоне на видавшем виды диване и удивлённо ухмыльнулся этим способностям. Потом ему вспомнилась их напряжённая рабо-та, когда они часами не вылезали из блистера, фиксируя со-стояние ледового покрытия океана. И в который раз уважи-тельно подумал, что эти мужики не зря свой хлеб едят.
    Расчёты штурмана оказались точными. На ста метрах они увидели сквозь разрывы в облаках оба сухогруза, из труб ко-торых вверх тянулись тонкие струйки дыма, дизели кораблей работали на минимуме – моряки экономили горючее.         
    - Снижаемся до пятидесяти метров! – принял решение Эрик. – Идём навстречу ледоколу. Фёдор! Какой курс?
    - Курс девяносто! Строго на ост! – штурман включил се-кундомер, чтобы замерить расстояние между судами и ледо-колом. Поднялся с места и вышел в салон. Подойдя к дивану, он осторожно тронул за плечо старшего гидролога.
    - А? Что? – вскинулся тот.
    - Да всё нормально, Кинстантин! – ухмыльнулся Фёдор. –Прибыли на поле, пора пахать, – не удержался он, по своему обыкновению, от шутки.
    - Пахать, так пахать, - согласился гидролог и, с завыванием зевнув, повернул голову в сторону иллюминатора. – Где это мы?
    - Идём на рандеву с «Обью».
    Вдовин глянул на сопевшего напарника, который всё так же продолжал спать, встал с дивана и, сделав несколько ша-гов, остановился за спиной бортмеханика. Его появление не осталось незамеченным в пилотской кабине.
    - Кто это мне дышит в затылок? – не удержался Георгий, повернувшись к Вдовину. – А-а, это ты, Костя! Что снилось, дружище?
    - А-а… Всякая хрень, - отмахнулся тот, вновь зевнув всласть. – Представляешь, Жора: сижу на нашей речке и тащу какую-то рыбину, аж удочка дугой. Хотя всю жизнь там только гольяны водились. К чему бы это, а?
    - Вон твоя рыбина, Константин! – не удержался второй пи-лот, кивнув головой вперёд.
    - Опаньки! – воскликнул гидролог, заметив впереди по курсу тёмную кляксу дыма – ледокол продолжал взламывать лёд, пробиваясь к застрявшим сухогрузам. – А ведь точно, сон в руку!
    - Костя! Как работаем? - сдвинув наушник и повернувшись к нему, спросил Эрик.
    - Расстояние здесь небольшое, стало быть короткие галсы будут  самое то, – заявил Вдовин. - Максимум по семь-десять километров. Материал дополняем на карту к прежним прого-нам между судами и танкером, сбрасываем на ледокол и дело в шляпе.
    - Принято, - кивнул командир. - Повезло нам на последнем этапе: осадков нет, видимость отличная и почти не болтает.
    - Должно когда-то и повезти! – согласился гидролог. - Ста-ло быть так, командир! Делаем «гармошку»!
    - По минуте между галсами?
    - Ты всё правильно понял, Эрик! – усмехнулся Вдовин. –Приятно работать со знающими людьми.
    - Стараемся, - в свою очередь, улыбнулся командир, глядя на приближающий ледокол. 
    Обработать  ледовую зону между кораблями экипажу «ле-довика» удалось за световой день. Нанеся данные на карту, которую подписали Вдовин и командир Ила, они сбросили  вымпел на палубу ледокола. Развернувшись на обратный курс, краснокрылый Ил вновь прошёл над ледоколом, тради-ционно покачивая крыльями.
    - Надеемся, что смогли вам помочь! – передал Эрик на ле-докол по УКВ.
    - Ещё как! Чувствуем твою хватку бывшего бомбёра, Ми-хаил Григорьич! – пророкотал в эфире густой бас. – Вымпел-то положили точно перед капитанским мостиком. Вот только что-то твой голос не узнал, дружище. Забыл, наверное… По-следний раз-то встречались года два назад, не меньше.
    Лётчики переглянулись. Вздохнув, Эрик нажал кнопку ра-ции:
     -  Михаил Григорьевич вот уже как полтора года на пен-сии, товарищ капитан!
    -  Вот те раз, - растеряно пробормотал капитан ледокола. – А я смотрю, номер самолёта вроде как его. Оказывается – ошибся, - через минуту молчания в приёмнике вновь зашур-шало:
   - Тогда с кем имею честь разговаривать? Как теперь звать-величать командира?
    - Ларсин Эрик Олафович, я – ученик Михаила Григорьеви-ча. Он учил меня этой работе.
    - Приятно было познакомиться, Эрик Олафович! Вижу – достойного командира выучил Михаил Григорьевич! Достой-ного… Меня звать Арсений Николаевич Волошин. Так что, будем знакомы! Думаю, что это не последняя наша встреча. При возможности, передавай, командир, мой нижайший по-клон Михаилу Григорьевичу!
    - Был рад знакомству, уважаемый Арсений Николаевич! Поклон передам в обязательном порядке, как только пойду в отпуск. У меня запланирована встреча с моим учителем.
    - Вот и славненько! Вам погоды миллион на миллион! – вновь пророкотало в наушниках.
    - Вам тонкого льда! – ответил Эрик, помня полярные тра-диции.
    - Берём курс на Котельный триста пятнадцать градусов с набором две семьсот! – поставил штурман последнюю точку в обратном пути.
    - Что так низко? – поинтересовался Эрик.
    - Встречная составляющая значительно меньше на этой вы-
Соте, – пояснил Фёдор. – Будем экономить горючее.
    - Вот за это я тебя уважаю, сусанин ты наш ненаглядный! –
хохотнул бортмеханик, щёлкая тумблерами бензочасов.
    - Благодарности не надо, помогите материально! – в свою очередь ухмыльнулся штурман. Командир только улыбался, слушая трёп своих лётчиков.
    - Ну что, командир! От лица гидрологов поздравляем тебя с грамотно выполненным первым ледовым заданием! – послышался в наушниках голос Вдовина. – Так держать в будущем!
    - Спасибо всем, парни! Без вас ничего бы не было! – ото-звался с теплотой в голосе Эрик.
    - Э-э, командир! Спасибом не отделаешься! – засмеялся гидролог. – С тебя причитается! Верно, мужики?
    - Спрашивается… Не зажимай, командир… Это как пола-гается…  - и прочее, что услышал Эрик в свой адрес.
    - Само собой, - отозвался он. – При первом же удобном случае!
                ГЛАВА   18
    Весь день Вера не находила себе места. Принимала ли в санчасти посетителей, сидела ли в столовой, ковыряя в тарел-ке, рассеяно кивая на приветствия встречных работников аэродрома, сидела ли дома на диване или шагала по комнате - одна мысль настойчиво не давала ей покоя. Мысль об Эрике, вернее, об изменении его отношения к ней. Впервые за всё время знакомства он ни разу не пришёл к ней за эти три дня, что со своим экипажем провёл на этом аэродроме. Она понимала, что полёты на ледовую разведку изрядно их выматывают. И просто физически, как говорили лётчики его экипажа при прохождении медицинского контроля перед вылетом, им едва хватало сил только добраться до подушки в гостинице.
    «А как раньше? Вспомни-ка времена, когда он не вылезал из твоей постели? – зудел её внутренний голос. – Даже если на следующий день приходилось вылетать?».
    «Ну да… И его командир устроил мне выволочку за такое отношение к его предполётному отдыху», - вспомнила Вера нелицеприятный разговор с Тихоновым, когда чуть не сгоре-ла со стыда. Да и то сказать, повела она себя тогда, как сексу-ально озабоченная бабёнка. Хотя, как врач, вполне понимала запросы своего истосковавшегося по мужской ласке тела. А тут появился он, сразивший её своим мужеством и физиче-скими возможностями зрелого мужчины. И она кинулась в его объятия, как в омут, совсем потеряв голову. Даже сейчас, вспоминая подробно их телесную близость, женщина лишний раз убеждалась в физической гармонии и исступленной страстности сложившихся у них отношений. И вынуждена была признаться себе, что сжигающая их страсть являлась единственным звеном цепи, связывающей их. Это откровение ошеломило её, показав хрупкость этого, как ей казалось, монолита. Затянувшаяся разлука, как лакмусовая бумага, выявила кто есть кто. «А может причина не в разлуке? И, возможно, его охлаждение к ней связано с появлением этой молодой пигалицы в АДП? Они же были знакомы давно. Нет, это вряд ли… Она была тогда сопливой девчонкой, и он вряд ли обратил бы тогда на неё внимание. Это не то…»
    Почувствовав, что совсем запуталась в своих умозаключе-ниях, Вера решила прогуляться, в первую очередь, сходить к промоине и попытаться вновь приманить музыкой Нюрку, знакомую нерпу. Она заметила, что при общении с той у неё всегда наступало умиротворение в душе и какое-то единение с местной природой.       
    «Сегодня нужно будет в обязательном порядке сходить к Вере.  Нехорошо, дружок, поступаете, - попенял Эрик себе, рассеяно глядя на облака за бортом. - Уже несколько суток здесь, а с ней толком и не поговорил. Вот что она сейчас о тебе может думать, а? Как в народе говорят: поматросил и бросил? Не совсем же ты совесть потерял, сукин сын… Нель-зя так относиться к женщинам, которые к тебе всей душой и телом. Значит, что? Правильно!  Нужно сходить к ней и объ-ясниться». «Ну и что ты ей скажешь? – ехидненько пропища-ло внутри. – Что ушли чувства? Что встреча с Катей вско-лыхнула воспоминания о той, память о которой до сих пор гнездилась где-то в затаённых уголках души и вырвалась наружу, стоило только увидеть её глаза? Не смеши, она этого не поймёт… А может стоит засунуть подальше все эти раз-мышления, прийти в ту комнату со скрипучей кроватью и рухнуть в объятия зеленоглазой хозяйки и её ненасытного тела, предавшись неистовым плотским утехам? Если трезво рассуждать, то что тебе дают воспоминания о женщине, ко-торую потерял? Найти её в сестре Кате, которая, как две кап-ли воды, на неё похожа? Очнись, дружок…»
    - А? – он непонимающе посмотрел на бортмеханика, кото-рый тряс его за руку. – Что?
    - Задумался, командир? – улыбнулся Георгий. – Одевай наушники, а то наш сусанин голос сорвал, до тебя не может докричаться.
    Только тут Эрик заметил лежащие на коленях наушники. Он надел их и услышал, что штурман начал читать пункты «молитвы» перед началом снижения.
    В смятённом состоянии была и Катя. То, что она наметила сегодня объясниться с Эриком, приводило её в страх, кото-рый на короткое время сменялся отчаянной решимостью  во чтобы то ни стало всё ему выложить. И её влюблённость в него с первого взгляда, и отчаяние при сообщении о его гибе-ли, и воспрянувшую надежду при его воскрешении из мёрт-вых, и её упорство добиться назначения в Заполярье, и воз-можность вновь встретиться с ним. Она всё сделала для этого и надеется, что он, её кумир, по достоинству ответит на её безграничную любовь, когда узнает о ней.
    Её поклонники из местных работников аэродрома и, в первую очередь, непосредственные сотрудники службы дви-жения и других соседних служб, заметили необычную рассе-янность красивой сотрудницы. Она всем мило улыбалась, от-вечая на вопросы, подписывая документы, рассылая РД по пневмопочте в радиобюро, на «Вышку», занимаясь своими должностными обязанностями. И при этом в голове у неё би-лась единственная мысль: это случится сегодня. Катя переда-ла смену, отвела руку старшего диспетчера, когда тот, как бы шутя, положил её на талию и вышла на улицу. Ветер притих, стоял мороз чуть больше десяти градусов, дышалось легко. Девушка подошла к углу жилого барака и заметила вышед-шую Веру со «Спидолой» в руке. Какое-то время врач посто-яла у крыльца, затем не спеша двинулась по утоптанной тро-пинке в сторону взлётной полосы. Катя посмотрела по сторо-нам – вокруг не было ни души и, неожиданно для себя, ноги понесли её за Верой. Солнце, похожее на приплюснутый баг-ровый кусок металла, вытащенный из мартеновской печи, пройдя короткий путь по небу, скатывалось к горизонту.
    Вера ни разу не оглянулась, задумчиво шагая через полосу и далее по тропинке между сугробами к берегу. Вот впереди  началась зона торошения у береговой черты, тропинка зазме-илась между торчащими тут и там торосами разной формы и высоты.
    РП, стоящий у окна на «Вышке», увидев идущие через по-лосу две фигуры, покачал головой и, взяв с подоконника би-нокль, внимательно вгляделся в них.
    - Что и требовалось доказать, - пробормотал он.
    Диспетчер, сидя на стульчике у пульта, смотревший  на экран локатора, оглянулся:
    - Что ты там увидел, Борис Михайлович?
    - Наша врачиха опять через полосу пошла, – он оторвался от окуляров. – А за ней красотка Катя почему-то идёт.
    - Это всё от нашей скуки. По научному сплин называется, - глубокомысленно изрёк диспетчер.
    - Ну да, сплин, – кивнул, соглашаясь, РП. Внезапно он оживился:
    - Послушай, Валера! А почему бы тебе не ухлестнуть за Катериной. Холостяк, квартира в Киеве, машина в гараже. Завидный жених! А девка-то, ягодка. Мне бы твои годы - уж точно бы не упустил!
    Тот крутанулся на стульчике и уставился на РП:
    - Ты что, Михалыч? Мне зла желаешь?
    - Да ты что, Валера?! – захлопал глазами тот.
    - Красивая жена – чужая жена! Слышал такое?
    - М-да… - пожевал губами РП. - Может ты и прав.
    - Прав на все сто! – безапелляционно заявил диспетчер. – Стоп! – он поднял вверх палец. – Михалыч! Ты что-нибудь слышал?
    - Нет,  а что?
    - Будто выстрел был.
     РП прислушался, потом махнул рукой: - Почудилось тебе, не иначе! - и вновь взял в руки бинокль.
    Вера внезапно остановилась, остановилась в отдалении от неё и шедшая сзади Катя. Врач повернула голову, словно вслушиваясь, и молодой диспетчер вдруг услышала плыву-щую в воздухе мелодию. Вдруг впереди раздался гулкий вы-стрел, стоящая Вера со всех ног кинулась по тропинке. Остолбеневшая, было, от неожиданности Катя, подхватилась и побежала за ней. У торчавшего рядом с тропинкой ропака тропинка вильнула в сторону и девушка, подскочившая к льдине, услышав громкий женский крик, осторожно выгля-нула из-за него. Метрах в десяти, в паре шагов от кромки промоины, стоял мужчина в меховой куртке. Около него за-стыла Вера, склонив голову. Внезапно «Спидола» выскольз-нула из её руки, со стуком упала на лёд, и она, словно очнув-шись, подняла голову:
    - Ты-ы что наделал, подлец?! Убийца!  - крикнула врач, вновь опустила голову и стала что-то рассматривать под но-гами. И тут Катя заметила лежащую у кромки воды непо-движную окровавленную тушку животного, рядом виднелся стоявший радиоприёмник. Чуть в стороне на снегу лежало ружьё.
    Вера выпрямилась и наклонилась в сторону мужчины:
    - Убийца… - это было сказано таким голосом, что у стоя-щей Кати мороз прошёлся по спине. – Ты убил мою Нюрку! – вскрикнула она. - Будь ты проклят! – она как бы выплюнула эти слова ему в лицо.
    - Да будет тебе, Верунчик, - примирительно проговорил он. – Подумаешь, нерпа. Этих Нюрок тут вагон и маленькая тележка. Из неё пара классных шапок выйдет, одна – твоя!
    Лучше бы он этого не говорил. От его слов врач взбелени-лась окончательно. Она схватила его за отворот куртки и, тряся, словно в беспамятстве, закричала:
    - Ты-ы… ты-ы… Сволочь! Убийца! Будь же ты проклят! Подлец…
    Видимо, от её толчка мужчина попятился назад, зацепился пяткой за лежащую на льду  мёртвую нерпу, от толчка второй в воду булькнул приёмник. Он потерял равновесие, взмахнул рукой, изогнулся и, чувствуя, что его клонит назад, второй рукой ухватился за ворот  женской шубки. Мгновение, и… Катя замерла от ужаса: две сцепившиеся человеческие фигуры рухнули в промоину. Девушка, остолбенев, широко открытыми глазами смотрела на  тёмную воду, в которой копошилась какая-то масса, вздёргивались вверх руки, из раскрытых ртов вырывалось мычанье и дикие крики. Вот чьи-то руки схватились за кромку льда, потом одна выдернулась вперёд и вцепилась в хвост мёртвой нерпы.
    - Отцепись... дура… утонем… - полузадушено рычал му-жик, пытаясь выползти на кромку припая, но руки скользили по льду и нерпе. Врач, борясь за жизнь, видимо, из последних сил, вцепилась сзади в ворот его куртки и, уже находясь во власти животного страха, инстинктивно пыталась взобраться на него.
    - Помогите! – жалобно вскрикнула Вера, чувствуя, как си-лы покидают её, а мокрая одежда и течение в промоине тянут вниз и под лёд. В последний раз на поверхности показалось бледное лицо с раскрытым в немом крике страдальчески изо-гнутом ртом, рука разжалась и Вера скрылась под водой.
    Не чувствуя ног, Катя, охваченная ужасом, продолжала глядеть широко раскрытыми глазами, находясь словно в кошмарном сне. Её воля, парализованная картиной гибели этих двух несчастных, даже не пыталась что-либо предпри-нять для их спасения.
    Видимо, и у мужчины силы иссякли, он ещё какие-то се-кунды цеплялся за нерпу, потом руки его соскользнули с неё, и он, поняв бесполезность своих попыток выбраться из про-моины, обречённо стал погружаться в воду, вслед за утонув-шей Верой. В какой-то момент изо рта утопающего вырва-лось жалобное мычание, руки вскинулись вверх в немой мольбе о помощи и тут же медленно стали скрываться в воде. Раздался последний всплеск… Тёмная вода, вобрав в себя до-бычу, разгладилась и вновь обрела вид чёрного зеркала в рамке из серебристого снега. 
    Всё это произошло в считаные минуты. Ватные ноги не держали, и Катя обессилено опустилась на снег. Чтобы не закричать от охватившего её ужаса, она неосознанно заткнула рот варежкой и бессмысленно уставилась на тёмную воду промоины. Сколько так просидела, она не помнила - привёл её в себя гул заходившего на посадку самолёта и наступившая темнота.  Очнувшись от этого шума, почувствовала, что начинает дрожать от холода - только сейчас она пришла в себя. Разыгравшаяся на её глазах трагедия подействовала странным образом - ноги сами понесли её к промоине. Она подошла к лежащей мёртвой нерпе, её блуждающий взгляд зафиксировал лежащую на снегу «Спидолу» Веры и брошенное неподалёку на снег ружьё. Катя вгляделась в тёмное зеркало воды, словно надеясь увидеть погибших, потом, словно очнувшись, попятилась от промоины, повернулась и, подгоняемая вернувшимся страхом, кинулась по тропинке в посёлок.          
    Ноги несли её через полосу. Ей хотелось одного: добраться до своей комнаты, забиться в какой-нибудь угол, свернуться в клубок и забыть весь этот ужас. В то же время лихорадочные мысли метались в голове: «Нужно рассказать… кому?.. начальству?… нет… не поймут… почему не спасла… осудят…Эрику… только ему… его самолёт сел… Эрику… Эрику… Эрику…».
                ГЛАВА   19
   - Поздравляю, командир! – Востряков, улыбаясь, пожал Ларсину руку. – Вам отдельное спасибо! – кивнул он стоя-щим рядом с Эриком гидрологам. - С ледокола пришло РД: они подходят к сухогрузам. Ваши данные по ледовой обста-новке очень помогли. Как сообщает капитан, им пришлось совсем немного отклониться ближе к острову от прямого направления. Можешь со своими парнями считать, что зада-ние выполнили на «отлично».
    - Обязательно им передам, Сергей Иванович! – обрадовал-ся командир «ледовика». – Куда нам теперь?
    - Начинаются грузовые перевозки на новую СП. Коль со стороны твоего нового начальства нет других указаний, то завтра  на утро, эдак часов на девять, планируйте перелёт на Шмидт. Оттуда начнёте таскать оборудование, горючее и прочие грузы на льдину.
    - Ясно, Сергей Иванович! Сейчас оформим заявку на вылет в районе девяти утра по местному времени и пойдём отды-хать.
    Гидрологи Вдовин и Кучин переглянулись и дружно уста-вились на Вострякова:
    - А что с нами, гражданин начальник?
    Тот недоумённо посмотрел на них:
    - А то вы не знаете!?
    - Пути господни неисповедимы! – хмыкнул Вдовин. – То же самое можно сказать и в адрес начальства.
    - Прям дети малые, - усмехнулся руководитель ледовых операций. – Вам сейчас путь один – на льдину. Начнёте рабо-тать на науку, в экипажах Ан-2. Восточный сектор Арктики полностью не охвачен этим видом исследований, посему, ре-шено эту работу форсировать. Объём её довольно солидный, хватит не на один сезон. Распределение узнаете на СП - вас там ждут. Ну, а на льдину попадёте вот с ним. – И Востряков кивнул  на всё ещё стоящего рядом командира Ила.
   - Куда, командир? В столовую… или? – спросил штурман, когда они вышли на крыльцо.
    Ларсин повернул к нему голову и усмехнулся:
    - Ты, давай, дуй поближе к котлам, а я, пожалуй, - он на мгновение смолк, что-то обдумывая, - а я кой-куда схожу. Нужно срочно решить один вопрос.
    Фёдор понимающе осклабился и хитро проронил:
    - Завидую я тебе, командир…
    - С чего бы это? – удивлённо спросил Эрик.
   - Как представлю себе, что ждёт тебя сейчас эдакая рос-кошная зеленоглазая женщина, так как тут не позавидуешь.
    Улыбка сползла с лица командира: «Знал бы ты, Федя, ка-кую задачку мне придётся сейчас решить, то взял бы свои слова обратно». Он тяжело вздохнул и штурман поразился, как изменилось выражение лица Ларсина: оно посуровело, резче обозначились морщины по сторонам носа.
    - А ты не завидуй! Кстати, зависть один из смертных гре-хов. И те, у кого это чувство присутствует, будут гореть в аду. Усёк, сусанин?
      - Да я - чё, я – ничё, - подделываясь под простачка про-бормотал штурман.
    - Вот и ладушки! Расходимся, - Эрик обогнул стоявшего столбом Фёдора и двинулся в сторону жилого дома. Пройдя знакомым коридором, он подошёл к предпоследней двери и тихо стукнул в неё пару раз. Ответа не было, он постучал сильнее. Реакция оказалась прежней. Подёргал за ручку – дверь была заперта. Посмотрел на часы, рабочий день уже пару часов, как закончился. «Где же она может быть? – поду-мал он и тут же рассердился на себя. - Что тут, спрашивается, странного, дружок? Она – свободная женщина. Мало ли у неё может быть дел? Пригласили в гости или пошла к подруге посудачить…» В какой-то мере он даже обрадовался, потому что разговор с Верой предстоял не из приятных. Впрочем, он до последнего так и не решил, по какому руслу его напра-вить: то ли пойти на окончательный разрыв, то ли повреме-нить. Второе было предпочтительнее, хотя для него эта двой-ственность в отношениях с женщиной не была в приоритете.
    Постояв немного у закрытой двери, он двинулся к выходу. Сделав пару шагов, остановился, услышав скрип входной двери. «Может, Вера…» - мелькнуло в голове. Он всмотрелся в полутёмный коридор, впереди в свете тусклой лампочки обозначилась тёмная фигура, неуверенно идущая навстречу. Заметив стоящего Эрика, сначала остановилась, затем уско-рила шаг и тут он узнал знакомую куртку. «Вот те раз! Так это же Катя… Совсем некстати…» - промелькнула у него в голове. Он сделал шаг ей навстречу, девушка остановилась перед ним и его поразили её глаза: в них явно плескался страх, и даже не страх, а ужас. Она вдруг уткнулась лицом ему в грудь и тихо всхлипнула, давясь рыданиями.
    - Что случилось, Катя? – удивлённо спросил он. Она под-няла голову, и он утонул в глубине её глаз, наполненных вла-гой.   
    - Они… там…  вода… упали… не могла… - бессвязно бормотала она, продолжая давиться рыданиями. Ничего не поняв из этого бреда, он взял Катю за плечи и встряхнул её:
    - Кто они? Куда упали? –допытывался он, но девушка всё так же давилась слезами, содрогаясь всем телом. Эрик понял, что дальше в коридоре оставаться не следует, ибо сейчас начнут открываться двери – любопытство не дремлет, да и добиться истины здесь вряд ли удастся.
    - Катя! – он вновь встряхнул её. – Где твоя комната? Идём, ты мне всё по порядку расскажешь, хорошо?
    Девушка, продолжая судорожно всхлипывать, кивнула и, оторвавшись от Эрика, пошла к концу коридора. Вытащила ключ из кармана и попыталась открыть дверь рядом с комна-той Веры, но рука тряслась, и она никак не могла попасть в скважину замка. Тогда Эрик забрал ключ, открыл дверь и впихнул туда Катю, услышав где-то рядом скрип открывае-мой двери. Нащупал выключатель и комната осветилась лам-почкой под розовым абажуром. Он подвёл девушку к креслу, посадил и, отодвинув занавеску, которая прикрывала кухон-ный столик с электроплиткой, нашёл кувшин с водой. Налил полную кружку, вернулся к креслу и протянул воду Кате:
    - Выпей!
    Продолжая всхлипывать, девушка взяла кружку и, едва не расплёскивая воду, стала пить, стуча зубами об её край. По-том поставила посудину на кружок у стоявшего рядом с креслом торшера, бессильно уронила руки на колени, время от времени всё ещё всхлипывая. Эрик понимал, что произо-шло нечто неординарное, да такое, что потрясло Катю, а по-сему не нужно торопиться с выяснением обстоятельств неиз-вестного происшествия. 
    И, тем не менее, присев на табуретку рядом с креслом, спросил:
    - Ну как? Успокоилась?
    Катя, тяжело вздохнув, неуверенно кивнула, посмотрела на него влажными и всё ещё испуганными глазами.
    - Так что же, всё-таки, произошло, Катя? Что тебя так напугало? – он взял её руку в свои, желая успокоить. Она вновь тяжело вздохнула и дрожащим голосом проронила:
    - Они утонули… оба… я… я… не смогла им… им по-мочь… - выдавила она из себя.
    Эрик нахмурился, соображая. Тряхнул головой:
    - Обожди, я ничего не понял. Кто они? Как это утонули? Где?
    - Наша врач, Вера… И инженер из радиобюро, кажется, его фамилия Тимчук.
    Он удивлённо и недоверчиво посмотрел на неё, не веря своим ушам:
    - Врач? Вера? – а когда девушка кивнула, почувствовал, как холодок пополз у него по спине. «Не может быть… Ве-ра…» - он опустил голову и уставился невидящим взглядом на подлокотник кресла. «Как же так? Я же должен был пого-ворить с ней. А её уже нет…».
    Что-то бормотала Катя, но слова доходили до него с тру-дом, как сквозь толщу воды. «Ну-ка, не раскисай! Возьми се-бя в руки, пилот хренов!» - внезапно разозлился он на себя. Эрик вскинул голову и девушка увидела перед собой суровое лицо и глаза, строго смотревшие на неё:
    - А теперь давай всё по порядку! С самого начала, – как отрезал он, и девушка внезапно почувствовала себя гораздо спокойнее. Сначала говорила она всё ещё дрожащим голос-ком, потом речь становилась всё увереннее и под конец свое-го трагического повествования она почти успокоилась, уве-ровав, что Эрик подскажет, что нужно ей делать дальше. Только один раз он прервал её рассказ:
    - Как Вера сказала? Ты убил мою Нюрку?
    - Да, именно это выкрикнула Вера, – подтвердила девушка свои слова.
    Выслушав её, Эрик какое-то время сидел молча, перевари-вая сказанное Катей. Та смотрела на его отрешённое лицо, потом прервала молчание:
    - Я… - начала она, Эрик поднял на неё глаза, в которых де-вушка заметила и скорбь, и желание помочь ей в этой тяжё-лой жизненной ситуации, в которую она попала не по своей воле. – Я ведь, наверное, смогла бы им помочь как-то, - не-уверенно проронила Катя. – А тут такое на глазах… Даже не знаю, - сумбурно закончила она свою мысль.
    - Это вряд ли, - заметил Эрик. – Дело бы кончилось тем, что ты присоединилась бы к их компании. – Ему вспомнилась ледовая эпопея среди островов архипелага Земля Франца-Иосифа и его падение в промоину. И то, каким чудом ему тогда удалось вылезти из неё. А случай со штурманом Виктором? Тогда он смог вытащить его из ледяной купели. Правда, купание стоило бедному Витьку дорого – умер от воспаления лёгких.
    При этих словах девушку аж передёрнуло, она явственно представила себе ужас предсмертных минут в холодной воде злосчастной промоины. Катя внезапно для себя, а тем более для Эрика, сползла с кресла и, встав перед ним на колени, жалобно пролепетала:
    - Что мне теперь делать, Эрик? Помоги мне…
    Лётчик даже смутился - ещё никто в жизни не стоял перед ним на коленях, взывая о помощи, тем более, такая моло-денькая и красивая девушка. И тут словно кто-то обухом стукнул его по голове. Да что же это он!? Ведь его просит о помощи не кто-то из посторонних, а Катя - дочь старого пи-лота Алексея Сергеевича Шторкина, который помог ему стать тем, кто он сейчас есть – полярным лётчиком. И надо быть распоследней свиньёй, чтобы забыть это.
    - Успокойся, Катя! – мягко проговорил он, поднимая её с колен и вновь усаживая в кресло. - Давай подумаем, что нуж-но предпринять прямо сейчас. 
    Почувствовав,  что  вспотел  в  тёплой  одежде, Эрик снял шапку и куртку, продолжая напряжённо думать. Катя, в свою очередь,  сняла с себя тёплую одежду и вновь села в кресло, с робкой надеждой глядя на него.
    - Я думаю, что о произошедшем нужно срочно поставить кого-то в известность, – твёрдо заявил он.   
    - Кого? – спросила Катя, не сводя с него глаз.
    - Здесь присутствует Востряков, в полярной авиации не последняя фигура, – Эрик нахмурился. – Нет, нет, - он тут же возразил сам себе. – Востряков здесь из «варяг», человек со стороны. Нужен местный. И, скорее всего, здесь представите-лем власти является начальник аэродрома. Ты его знаешь? – уставился он на Катю.
    - Здесь все друг друга знают, – уклончиво ответила девуш-ка. – А начальник аэродрома живёт в этом доме, от входа  вторая дверь справа.
    Эрик посмотрел на часы:
    - Уже девять вечера. Как думаешь? Он уже дома?
    - Скорее всего, - кивнула Катя.
    - Он здесь с семьёй?
    - Нет, один. Жена летом приезжала, пожила месяц и улете-ла.
    - Тогда пошли! – он встал, протянул ей руку, помог под-няться с кресла.

                ГЛАВА   20
    Из-за двери, в ответ на стук, раздалось басовитое: «да-да!». Эрик открыл дверь, пропустил вперёд Катю, зашёл сам. Стандартная комната с минимумом мебели, занавески на окне. Из-за стола, освещённого настенным бра, поднялся хо-зяин - грузноватый темноволосый в годах мужчина в свитере, серых брюках и тёплых домашних тапочках.
   - Добрый вечер!- поприветствовал он незваных гостей, же-стом предлагая войти.
    - Здравствуйте! – в унисон ответили вошедшие.
    - А я вас знаю, молодой человек! Вы – командир ледового разведчика под номером 04187! Верно?
    - Верно! – ответил удивлённо Эрик. – Только откуда вы меня знаете? Насколько я помню, мы ни разу не сталкивались на аэродроме.
    - По долгу службы я обязан знать, кто прилетает к нам, – уклончиво ответил хозяин комнаты. – А вот твою спутницу знаю хорошо – самая обаятельная девушка на нашем острове, – чем вверг в смущение Катю. – Проходите и располагайтесь.
    Усадив гостей на диван, мужчина сел на стул напротив и выжидающе уставился на них.
  - Прошу извинить, не знаю ваше имя-отчество, - слегка смущённо начал Эрик.
    - Соколов Виктор Петрович, – привстал со стула начальник аэродрома.
    - Эрих Олафович Ларсин, – в свою очередь, наклонил голо-ву гость. – А это Катя, Екатерина Алексеевна Шторкина, - тут же поправил он себя, - диспетчер службы движения вашего аэродрома.
    - И что же вас ко мне привело? – заинтересовано спросил Виктор Николаевич.
    Гости переглянулись и Эрик, невольно вздохнул:
    - Дело в том, Виктор Петрович, что здесь, в районе аэро-дрома, произошло чрезвычайное происшествие, о чём и хочет сообщить вам Катя, – он повернулся к девушке: - не волнуйся и спокойно повтори всё то, что мне рассказала.
    Екатерина, сжав руки и глядя встревожено на начальника аэродрома, вновь повторила подробно рассказ о том, что про-изошло за взлётно-посадочной полосой, на льду у промоины. По мере её повествования лицо начальника аэродрома меняло свой цвет: если сначала оно было розоватым, то к концу повествования приняло серый оттенок.
    - Боже мой, какой ужас… - пробормотал он, едва Катя за-кончила рассказ. – Кошмар! Сроду такого здесь не было!
    Эмоциональный порыв Виктора Петровича прошёл и взял верх рассудительный и официальный разум начальника аэро-дрома. Ни слова не говоря, он выдвинул ящик стола, вытащил лист бумаги, ручку.
    - Э-э… Екатерина Алексеевна! Прошу изложить на бумаге всё то, что вы только что мне рассказали, со всеми деталями.
    И когда Катя села за стол и пододвинула к себе бумагу, он вновь спросил:
    - Какие, вы говорите, там лежат вещи?
    - Слева от тропинки радиоприёмник врача, «Спидола», - уточнила она. - У самой кромки воды мёртвая нерпа, правее, метрах в двух, на снегу – ружьё, - перечислила девушка.
    - Что-то из этих вещей брали в руки? Ну там, приёмник или ружьё? – поинтересовался Валентин Петрович.
    - Нет, – твёрдо ответила Катя. – Да и зачем?
    - Хорошо, пишите.
    Начальник аэродрома был потрясён. И не просто потрясён: за все десять лет, что он здесь работал, подобного ЧП ни разу не происходило. Был случай, когда белый медведь напал на солдатика из радиолокационной роты и покалечил его. Но это
была не его епархия.
    - Погибли два молодых специалиста, - проронил, ни к кому не обращаясь, Валентин Петрович. – Из-за банальной ссоры, - он обхватил руками голову и тяжело вздохнул.
    - Видите ли, - заикнулся Эрик, - эта убитая нерпа много значила для Веры, э-э, Веры Николаевны, - тут же поправился он. Она называла её Нюркой и даже нарисовала лежащей на льду у лунки. Да-да, - подтвердил он свои слова, заметив удивлённое выражение на лице начальника аэродрома, - рисунок висит в комнате врача.
    - Вы были близко знакомы с Верой Николаевной? – скло-нив по-птичьи голову набок, живо поинтересовался Валентин Петрович у Эрика. Тот посмотрел на Катю, которая в это время сосредоточено писала и вряд ли прислушивалась к их разговору.
    «Ага, так я тебе и сказал, что мы с ней были не просто зна-комы, а очень даже близки» - усмехнулся он про себя. - Как-то давно я передал ей посылку с материка и зашёл к ней до-мой. Вот там и увидел на рисунке нерпу. А так мы с ней встречались, когда я прилетал сюда. Ведь она была врачом местной медсанчасти и я нередко проходил у неё медкон-троль перед вылетом, -  с горечью проронил он, почувствовав боль от этого «была». Мысль, что её больше нет, сдавила ему сердце. В какой-то мере он слукавил, полагая, что их личные отношения не имеют ничего общего с трагическим происше-ствием. Пошёл на это с единственной целью - не давать пово-да для досужих пересудов, помня те волнующие минуты их взаимного растворения в обладании друг другом.
    - Ну да, ну да, - кивнул начальник аэродрома, как бы со-глашаясь с его утверждениями.
    - Кажется, всё, - прозвучало от стола. Катя подошла и про-тянула ему лист, исписанный с обеих сторон. Затем села на диван рядом с Эриком, глядя на выражение лица Валентина Петровича. Тот читал, медленно и внимательно просматривая каждое слово. Закончив читать, посмотрел на девушку и, качнув головой, как-то особенно тяжко вдохнул.
    - Что ж, Екатерина Алексеевна…Всё изложено подробно и, на мой взгляд, достоверно. Жду завтра утром, часов в десять, у себя в кабинете. В связи с этим трагическим событием при-дётся создать специальную комиссию для расследования ги-бели людей. Ну, а вы, Эрик… - он запнулся, вспоминая не-обычное для слуха отчество.
    - Можно, просто Эрик, - пришёл ему на помощь лётчик.
    - Да, конечно, - согласился Валентин Петрович. – Вы зав-тра уходите?
    - Да, на Шмидт, в девять по-местному. Но, - он оглянулся на Катю, которая умоляюще смотрела на него, как бы упра-шивая: «не оставляй меня одну… ну, пожалуйста… мне страшно…». – Видите ли, Валентин Петрович, я, в какой-то мере, её поверенный. Она мне первому рассказала об этом происшествии, поэтому должен помочь ей справиться с этим потрясением, поддержать её. А вылет можно будет перенести на более поздний срок.
   - Как пожелаете, - начальник аэродрома прищурился: - Впрочем, это мне на руку. Тогда я включу вас, Эрик Олафо-вич, - он победно посмотрел на него, мол, вспомнил наконец-то! – в состав комиссии. Так сказать, нейтральное лицо для полной объективности расследования. Как вы, согласны?
    Тот пожал плечами:
    - Как скажите, отказываться просто нет причин.
    - Договорились. В таком случае, прошу так же прийти в мой кабинет к десяти утра.
    - Хорошо, – кивнул в ответ Эрик. – Тогда мы с Екатериной Алексеевной уходим.
    - Да-да, больше не задерживаю, – промолвил, поднимаясь, Валентин Петрович.
    В комнате всё так же горел свет, который они, уходя, забы-ли выключить. Эрик глянул на кровати, стоящие у противо-положных стенок с ковриками над ними, с одинаковыми тумбочками рядом, книжную полку, платяной шкаф – простенькая жилая обстановка.
    - Соседки что-то не видно! – поинтересовался он, глянув на Катю, которая чем-то занималась у кухонного столика.
    - У неё ночное дежурство на метео, – отозвалась Катя, бренча посудой. – Вернётся к утру.
    - Как её звать?
    - Светлана. Ты наверняка на метео видел её - блондинка с полными губами.  Вечно недовольная собой.
    - Почему? – поинтересовался Эрик.
    - Комплекс неполноценности - ей кажется, что мужчины смотрят на неё с пренебрежением. И это при том, что здесь заметен дефицит женского пола, – пояснила девушка. – Зря она так о себе думает. Вполне обаятельная особа, вот только цены себе не знает.
    - Ну, тебе-то это точно не грозит! Скорее, наоборот, ты, на мой взгляд, постоянно ощущаешь на себе неустанное внима-ние мужчин, – заметил Эрик,  подойдя к занавеске, отделяю-щей кухонный отсек.
    - Я в этом не нуждаюсь! – высокомерно заявила Катя, по-ворачиваясь к нему. – Я была бы счастлива, если бы только один человек посмотрел на меня с любовью.
    - Неужто нашёлся такой слепец? – удивился он. – Трудно поверить, что такое может произойти. Каким же нужно быть ослом, чтобы не заметить такую девушку?!
    - И тем не менее… Самое странное в том, что ты его тоже знаешь! – она подошла к нему вплотную и посмотрела вне-запно потемневшими и принявшими сине-фиолетовый отте-нок, глазами. – И это ты, Эрик Ларсин! – она нервно сглотну-ла, побледнев, и решившись, уже просто не стала останавли-ваться.  - Зачем ты только появился в моей жизни? – Катя подняла руку, ладонь её легла на его щёку и медленно стала сползать вниз, затем сместилась на шею, ласково притягивая его голову к себе. Её глаза приближались к его лицу всё бли-же и ближе и, ошеломлённый этим признанием, Эрик почти утонул в их грозовой глубине.
    - Но… Катя, - начал он и тут же смолк. Она качнула голо-вой,  её пальцы нежно легли ему на губы, заставляя его за-молчать.
    - Обними же меня… - прошептала девушка и он, словно сомнамбула, послушно сомкнул ладони у неё на спине. Она прильнула к нему всем телом, прижимаясь упругой грудью, пальцы сползли с его губ, уступая место её губам, раскры-тым, словно две половинки спелого персика, полным медовой сладости. Со стоном оторвавшись от его губ, она ухватилась за язычок молнии его кожаной куртки и требовательно потянула её вниз. Шурша, та послушно распахнулась, и Эрик, находясь во власти оглушающего дурмана, сбросил её на пол. Далее всё происходило, как во сне.
    - Обними же меня крепче, любимый! Не говори ничего! Ты сейчас только мой… И нужен мне, как никто и никогда!
    Он смотрел в её глаза, которые призывали, требовали всё настойчивее и настойчивее. Тяжкий вздох вырвался у него - печаль о прошлом, сомнения, воспоминания о ещё недавних пристрастиях тяжким грузом ложились на его. Чутко улавли-вая любящим сердцем и сопротивляясь этому, девушка при-жала его голову к своей голой упругой груди, желая оградить от этих тягостных переживаний. Прерывисто дыша, она ру-ками ласково взлохматила ему волосы и тихо застонала от нарастающего внутри её желания. И уже была просто счаст-лива от этого.
    - Да, Эрик, да! – жарко шептала она ему в ухо. – Ну же, возьми меня, любимый! Я больше не могу… быстрее же…
    В её памяти на миг промелькнуло видение вечера на пер-вом курсе училища. Два бокала шампанского у костра, палат-ка, тяжёлое потное тело сверху, слюнявый рот однокурсника, шарящие дрожащие руки между бёдер, резкая боль внизу… И никакого воспарения и неимоверной сладости тела, как хва-стались подруги, а только охватывающая гадливость при встрече с ним потом.
    Сейчас же всё было по-иному. В нетерпении она вцепилась пальцами в его мускулистую спину, подалась ему  навстречу.
    - Эрик, любимый, - шептала она, жарко дыша ему в лицо. – Ну же, любовь моя!
    И он, уже не воспринимая укоры совести о прошлом, от-дался всепоглощающему чувству настоящего.
    - О-о… - стонала Катя страстно, дрожа всем своим жажду-щим любви телом, каждой клеточкой, чувствуя, как сжигаю-щее желание внутри возрастает всё сильнее и сильнее. Каче-ли любви возносили их всё выше и выше, выше и выше… И вот она – вершина! Она вскрикнула от нестерпимого, как боль, наслаждения и чувства растворения в своём любимом мужчине. Падение в пучину невообразимого счастья, где просто не существуют время и пространство.
    - Эрик, любимый мой, - лепетала она в изнеможении, про-должая неистово обнимать его. «Боже мой… Наконец-то свершилось то, о чём я мечтала столько лет… Он мой и больше ничей… Никому и никогда его не отдам…» - летали призрачными мотыльками мысли, заставляя сердце замирать от сладкой истомы свершившегося.
      Через некоторое время Катя принялась исступленно цело-вать его лицо ищущими жадными губами, вновь требователь-но прошлась ладонями по его расслабленному её лаской телу. И, как бы желая вновь утвердиться в том, что всё свершившееся - наяву, она приникла губами к его уху и прошептала что-то, отчего у Эрика вспыхнули ярким фейерверком искры в глазах, он изумлённо почувствовал томление внутри себя и неистовое желание снова охватило его. И всё повторилось…
    Значительно позже, когда он почувствовал себя совершен-но опустошённым после изнурительного любовного марафо-на с этими жадными губами, руками, всем её ненасытным телом, она заснула, положив голову ему на плечо. Он же уставился в потолок, пытаясь остановить поток тяжких для него воспоминаний. Но они продолжали всплывать в его голове, беспорядочно проникая искорками через временные трещинки подсознания, тревожа и принося тоску и уныние. Посмотрел на умиротворённое лицо спящей Кати, залёгшие голубые тени под её глазами. Глаза Иры… И та безмерная благодарность и любовь в её глазах в ту ночь любви. «Боже мой, как они похожи в проявлении своих чувств - пронеслось в его голове. - Лаская Катю, чувствовал её и воспринимал, как Иру. И ещё недавно в комнате через стенку, наслаждался телом Веры, погибшей сегодня вечером. И кто я такой, спрашивается, после всего этого? Извращенец?  Моральный урод? Кто же теперь для меня Катя? И что кинуло меня в её объятия? Проявившаяся внезапно тоска по Ире и одиночество? А она ведь отдала мне и душу, и тело. И это подло с моей стороны - обманывать её. Значит, нужно обдумать, как следует, всё своё прошлое и сделать правильные выводы для будущего. Иначе, все происшедшее может завести бог знает куда». 
                ГЛАВА   21
    Эрик поглядел на спящую Катю, взъерошенную копну во-лос, хотел осторожно сползти с кровати. Для этого ему нужно было всего-навсего высвободить своё плечо из-под лежавшей на нём девичьей головки. Но как только он стал медленно вытаскивать его, она что-то пробормотала во сне и ещё сильнее прижалась к нему. Он замер, какое-то время пролежал без движения, затем решил повторить попытку. На этот раз глаза девушки раскрылись и уставились на него: - Это ты, Эрик? Или мне снится? – хриплым со сна голосом спросила Катя.
    - Да, это я, - улыбнулся он. – Разве здесь должен быть кто-то другой?
    Она покачала головой: - Никак не могу понять… Это сон или реальность?
    - Всё это похоже на сон, – согласился Эрик.
    Девушка тяжело вздохнула, не отрывая от него глаз: - Даже не верится, что я с тобой. Значит, я сплю…
    - Что мне нужно сделать, чтобы ты поняла, что не спишь?
    Она протянула к нему руки: - Поцелуй меня, любимый…
    Эрик дотянулся до неё и нежно коснулся губами гладкого плеча.
    - Вот теперь вижу, что это не сон! – она потянулась силь-ным телом, одеяло сползло вниз, являя взору торчащую грудь с розовыми сосками. От этой картины у него в паху сладко заныло, во рту пересохло и, пересиливая себя, он отвёл взгляд. Впрочем, его состояние не укрылось от глаз Кати. Она улыбнулась уголками губ, и вновь протянула ему руки, шепча:
    - Иди ко мне, мой Викинг!
    И он, позабыв о своих сомнениях и  клятвенных мыслей самому себе, приник губами к её упругой груди. Девушка ах-нула, крепко обхватила его сильными ногами и стала нежно ласкать ладонями  плечи и спину своего любимого мужчины.
Минута…вторая… они вновь предались неистовому совокуп-
лению…
    Потом они лежали, оторвавшись друг от друга, умеряя бе-шеное биение своих сердец, хватая воздух пересохшими рта-ми. Эрик коснулся рукой влажного тела Кати, провёл пальца-ми по её бедру, отчего девушка задрожала, находясь всё ещё во власти дурманящего чувства любовных объятий.
    Он потянулся к тумбочке, навалившись на её распростёр-тое тело, которое из-за сладостной усталости едва шевельну-лось от соприкосновения, взял часы и удивлённо протянул:
    - Скоро должна прийти твоя соседка, а мне нужно преду-предить своих парней и перенести вылет на более поздний срок. Так что, я срочно испаряюсь.
    Катя сладко зевнула и натянула на себя одеяло:
    - У меня сегодня дежурство во вторую смену, так что я ещё немного посплю.
    - Не забудь к десяти явиться в кабинет начальника аэро-дрома, – напомнил он.
    - Ох,  спасибо, что сказал! - и лукаво протянула: - С тобой обо всём можно забыть!
    Уже одетый, он подошёл к ней, нагнулся и поцеловал в щё-ку.
    - Не так, - капризно произнесла она, улыбаясь. – Ты меня поцеловал, как охладевший супруг после многих лет сов-местной жизни, – и протянула навстречу губы. А когда он прикоснулся к ним, исцелованым до беспамятства в эту страстную ночь, вобрав в себя любовный запах разгорячённо-го женского тела, у него закружилась голова. Девушка притя-нула его к себе, обвив шею руками, и прошептала:
    - Была бы моя воля – ни за что бы тебя не отпустила.   
    Он мягко освободился от её объятий, невольно вздохнул, находясь во власти  её дурманящего запаха:
    - Я побежал, встретимся в кабинете Валентина Петровича.
    Эрик осторожно открыл дверь комнаты в гостинице, где спали парни, подошёл к кровати и тронул штурмана за плечо. Тот заворочался, приоткрыл глаза и уставился на командира сонным взглядом: - Что? Подъём? 
    - Слушай меня внимательно, Фёдор. Вопросы потом.
    Штурман потряс головой, осмысливая спросонья слова Эрика, недоумённо поглядел на него:
    - Я весь внимание…
    - Вчера вечером погибла врач Вера Николаевна и инженер из местного радиобюро, не знаю его фамилии. Меня включи-ли в комиссию по расследованию этого происшествия, по-этому я переношу наш вылет на семь по Москве. Так что, можете поспать подольше.
    По мере восприятия слов командира, менялось выражение лица Фёдора: от недоумевающе-сонного до откровенно встревоженного и испуганного. Когда же тот смолк, штурман неосознанно схватил его за рукав: - Ты что, шутишь?
    - Какие, к дьяволу, шутки! – сердитым шёпотом ответил Эрик. – В десять иду к начальнику аэродрома, там начнёт ра-ботать комиссия.
    - Как же так, командир? Вера Николаевна? – всё так же недоумевающе спросил Фёдор. – Как она погибла?   
   – Утонула, - лаконично ответил тот, направляясь к двери. Штурман посмотрел ему вслед вытаращенными глазами, недоумённо покрутил головой и проронил:
    - Как странно… Где это здесь сейчас можно утонуть?
    Пять человек пересекли полосу и цепочкой пошли по узкой тропинке. Получилось так, что впереди шла Катя, а замыкающим оказался Эрик Ларсин, командир ледового разведчика, возведённый ныне в статус члена комиссии по расследованию факта гибели двух работников аэродрома накануне вечером.
    Задумавшись, Эрик брёл по снегу, шагая мимо торосов. Тропка недолго петляла между ними. Послышались голоса и он вышел на снежную площадку, посреди которой курилась паром тёмная промоина. Пришедшие люди стояли и смотрели на отблескивающую чёрным антрацитом воду. Внезапно начальник аэродрома снял с себя меховую шапку, его примеру последовали остальные. Катя стояла поодаль, в стороне, опустив руки и склонив голову, у её ног на снегу лежал радиоприёмник. Эрик, чуть помедлив, надел шапку и подошёл к ней. Она повернулась и он увидел её покрасневшие глаза, наполненные слезами.
    - Успокойся, Катюша, - летчик ободряюще похлопал её по руке, она же всхлипнула и ткнулась головой ему в плечо. – Ну-ну, - пробормотал он, глядя поверх её головы на осталь-ных членов комиссии.
   - Итак, - Валентин Петрович огляделся вокруг и обратился к высокому мужчине в оленьей дохе: - Иван Сидорович! Коль вы исполняете роль секретаря, попрошу вести протокол осмотра места происшествия.
    Тот кивнул головой, вытащил солидный блокнот, ручку и уставился на начальника аэродрома.
    - А вы, Тарас Маркович, посмотрите ружьё, – парторг аэродрома молча подошёл к лежащему оружию, поднял его и стал осматривать.
    - Пишите, Иван Сидорович!  В тридцати метрах западнее от береговой черты во льду расположена промоина приблизительно  размером, э-э, - он прикинул на глазок её параметры, - пять-шесть метров длины и три ширины. 
    - Екатерина Алексеевна! – окликнул её начальник аэродро-ма. – Скажите! Вещи все на своих местах, что и вчера?
    Девушка отклонилась от Эрика и, шмыгнув носом, кивну-ла:
    - Да, всё как было, - тихо ответила она.
    - Продолжим! – энергично заявил Валентин Петрович. – На льду, рядом  с промоиной, найдены следующие  вещи: радио-приёмник «Спидола» Рижского радиозавода, правее его в по-лутора метрах - мёртвая тушка нерпы с пробитой головой и пятнами крови рядом на льду, лежит хвостом к воде. В двух метрах правее нерпы находится ружьё.
    - Тарас Маркович! Продиктуйте-ка результаты осмотра ружья! -  обернулся он к парторгу. Тот переломил стволы, глянул в них, вновь защёлкнул, ставя их на место.
    - Это тульская двустволка двенадцатого калибра, - ровным голосом начал диктовать парторг. «Наверное, он таким голо-сом проводит партийные собрания» -  почему-то решил Эрик, слушая его монотонный голос. -  При осмотре ружья в стволах обнаружены гильзы: один патрон использован, в стволе виден нагар, сохранился характерный запах гари. Второй целый и заряжен пулей, судя по маркировке. Патроны заводского изготовления, – закончил парторг с той же интонацией, с которой начал.
    Эстафету у него принял Валентин Петрович, продолжив диктовать:
    - Вчера вечером на этом месте, примерно в восемнадцать часов тридцать минут по местному времени, произошла ссора на бытовой почве между врачом медслужбы аэродрома «Темп» Мироновой Верой Николаевной и инженером радио-бюро вышеупомянутого аэродрома Тимчуком Анатолием Ва-сильевичем. В результате ссоры произошло падение данных лиц в промоину, из которой они не смогли выбраться и уто-нули. Невольной свидетельницей произошедшей трагедии оказалась диспетчер АДП аэродрома «Темп» Шторкина Ека-терина Алексеевна, которая детально всё отразила в поясни-тельной записке. Данный документ прикладывается к прото-колу осмотра.
    - По факту осмотра у членов комиссии есть какие-нибудь дополнения или замечания? - Валентин Петрович обвёл при-сутствующих внимательным взглядом.
    - У меня вопрос к Екатерине Алексеевне, - парторг с заки-нутой на плечо двустволкой сделал пару шагов в её сторону. – Как вы здесь оказались? Что вы тут делали в такое время? – он прищуренными глазами воззрился на стоящую девушку. Та испугано посмотрела на Эрика, не зная, что ответить. Не могла же она сказать, что пошла вслед за Верой с единствен-ной целью - поговорить, чтобы та отстала от её Эрика.
   Увидев, что Катя растерялась, он незаметно шепнул ей о нерпе.
    - Как-то Вера Николаевна заикнулась, что у неё есть зна-комая нерпа, которая приплывает, стоит только включить му-зыку. Вот мне и захотелось увидеть её. Вчера я заметила, как врач пошла в эту сторону с радиоприёмником в руке и пошла вслед за ней, - облегчённо вздохнула девушка.
    - А где вы находились, когда произошла ссора? -  не отста-вал от неё парторг.
    - Стояла вон за той льдиной! – она показала на ропак, сто-ящий ребром к тропинке метрах в десяти от промоины. – Вы же читали мою записку, там всё написано.
    - Совсем рядом, - заметил секретарь комиссии, сдвинув шапку на затылок. – Реально могли бы помочь тонущим. Но не помогли, - пролязгал он металлическим голосом, словно судья, оглашающий приговор. И тут Эрик понял, что тот пы-тается обвинить Катю в том, что она не помогла несчастным избежать гибели. И что пора ему вмешаться. Он подавил в зародыше вспышку гнева, сознавая, что тот вряд ли станет весомым аргументом в её защите.
    - И как вы себе это представляете? – насмешливо посмот-рел он на секретаря. – Подбежать и протянуть руку? И это при том, что в инженера сзади вцепилась Вера Николаевна? Так её просто сдернули бы в промоину и тогда имели бы не двух, а трёх погибших! И притом, не просто погибших, а пропавших без вести - в этом случае свидетелей гибели не нашлось бы.
    - Ну, а если бы Екатерина Алексеевна протянула инженеру ружьё? – выдвинул ещё одну версию парторг.
    - А что это бы изменило? – холодно заметил лётчик. - Её бы, всего-навсего, утянули со льда в воду вместе с ружьём. Прикиньте: весит Екатерина Алексеевна с одеждой, - он ото-шёл в сторону и окинул девушку взглядом, – максимум, чуть более полсотни килограммов. А двое людей в намокшей одежде? Можете себе это представить? Да ещё нельзя скиды-вать со счетов фактор страха и беспомощности, который её охватил при виде этой картины. 
    - М-да… В логике нашему лётчику не откажешь! – подвёл резюме начальник аэродрома. - Искать в этом деле виновных со стороны глупо, утонувшие сами себя погубили. Вот в этом и вся правда. А теперь, когда мы пришли к этому выводу, ду-маю, что пора вернутся ко мне в кабинет, где нужно будет подписать все бумаги.
    - А вещи? – секретарь  поднял «Спидолу» со снега.
    - Это вещественные доказательства и они какое-то время должны будут находиться, например, в моём кабинете. После закрытия  дела решим, как с ними поступить, - заявил начальник аэродрома.
    - Нерпу тоже доставить в ваш кабинет? – с ехидством про-блеял секретарь.
    - Её вы можете взять себе, - съязвил начальник аэродрома, ему явно не понравился тон секретаря. - Главное: мы зафик-сировали, какую роль она сыграла во всей этой печальной истории, – Валентин Петрович посмотрел на убитую нерпу, пятна крови возле неё, затем на тёмную воду в промоине. Его всего передёрнуло - можно было только догадываться, какие мысли при этом бродили в его голове.

                ГЛАВА   22
     Внизу бескрайним серым одеялом медленно плыли облака. Редкие звёзды начали высвечиваться впереди, на востоке, на темнеющей части неба, куда с неутомимым упорством плыл в спокойном воздушном пространстве краснокрылый ледовый разведчик. Монотонный гул двигателей убаюкивал и Эрик, пройдясь взглядом по скопищу приборов на панелях и убедившись в нормальных показаниях систем самолёта, прикрыл глаза. События последних суток выбили его из привычной колеи, заставляя по новой осмыслить прошедшие годы жизни, вспомнить не всегда продуманные поступки, неизбежные ошибки. Недаром говорят, что не ошибается тот, кто ничего не делает.
    Всегда бывает у человека в прошлом то, о чем при воспо-минании становится стыдно. Каждый реагирует на это по-разному: одни стараются выкинуть всё из головы или запря-тать подальше в какой-нибудь глубинный уголок памяти; другие усматривают в этом предостережение от повторения такого же в будущем. Он относил себя ко второй категории, осознано полагая, что повторение ошибок – участь людей, не то что недалёких, а просто привыкших не делать логических выводов из произошедшего, продолжая уподобляться пресло-вутому страусу, воткнувшему голову в песок.
    Невольно вспомнилась ему встреча со своими парнями, когда вернувшись из кабинета начальника аэродрома, он столкнулся с ними в коридоре у АДП.
    - Та-а-к … - протянул он, заметив, с каким любопытством смотрит на него экипаж. – Не понял! Почему не занимаемся предполётной подготовкой? Юрий! – сердито посмотрел Эрик на второго пилота. – В чём дело? Когда меня нет – ты за старшего! Что за партизанщина!?
    - Так всё готово, командир! – недовольно скривил губы тот, явно не в восторге от этих слов. - Машина готова к вылету. Попутный груз на Шмидт – наши гидрологи, на борту.
    - Тогда чего здесь все собрались? Мне нужен только штур-ман с полётной документацией! – уточнил он.
    - Командир! Мы тут все в непонятках! - встрял в разговор Фёдор. – В санчасти сидит зарёванная медсестра, от которой невозможно ничего добиться. Губы трясутся, руки дрожат, у меня еле пульс нашла. Минут пять искала штамп, а подпись такая, словно всю ночь пила.
    - Это тебе-то непонятно? – с усмешкой глянул на него Эрик. – Я же тебе утром пояснил.
    - Так это, - пожал плечами Фёдор, – всё в общих чертах. Как-никак, Вера Николаевна для нас была не просто врач, а даже очень близкий человек, – при этом он, а может коман-диру показалось, подмигнул ему.
    Командир недовольно передёрнул губами:   
    - Чтобы всем было ясно: вчера вечером наша врач пошла к промоине, что за южным торцом полосы, и встретилась там с местным инженером радиобюро. Рядом лежала убитая им нерпа, которая, со слов Веры Николаевны, была ею прируче-на. Возникла ссора, во время которой  они оба свалились в промоину, из нее не смогли выбраться и утонули.
    - А как это стало известно? – удивлённо спросил радист. – Кто это мог видеть?
    Эрик посмотрел на его любопытную физиономию:
    - Невольной свидетельницей этой трагедии оказалась дис-петчер АДП. От неё-то всё и стало известно.
    - Как всё-таки нужно мало, чтобы пресеклась человеческая жизнь, – глубокомысленно изрёк молчавший доселе Георгий. – Ступил не туда - и ага!
    - Так! Дискуссию прекращаем! – твёрдо заявил Эрик. – Двигайте на машину, мы с Фёдором подписываем задание. Через десять минут будем на борту! – он проводил взглядом троицу, которая на ходу обменивалась впечатлениями от услышанного, и повернулся к штурману:
    - Идём уже, любитель чужих тайн и криминальных проис-шествий!
    - Ничего-то от тебя, командир, не скроешь, – ухмыльнулся штурман. – Есть такой грех! Не отрицаю. Вот только одно не возьму в толк, - он пристально посмотрел на своего команди-ра. – Я, конечно, извиняюсь, но, зная ваши отношения с вра-чом, поражён спокойствием, с которым ты встретил известие о её гибели.
    - А что я, по-твоему, должен был делать? Рвать на себе во-лосы и посыпать голову пеплом? – прищурился  тот. – Да и вообще,  какого  дьявола ты  в это лезешь?  Ты кто?  Святой отец  при  исповеди? Отпускаешь  грехи? – с неподдельным сарказмом посмотрел он на штурмана.
    - Извини, не хотел обидеть. Видимо, мы по-разному смот-рим на некоторые вещи.
    - Согласен, - кивнул Эрик. – Потому что все мы с разной начинкой внутри. Ву компране?
    - Уи, месье! – не растерялся  Фёдор.
    - Да ты у нас, как я посмотрю, полиглот! – одобрительно заметил командир. – Сначала поразил всех своим англий-ским, теперь и французский в ходу!
    - На том стоим! – не стал скромничать тот. – По секрету: кроме нескольких слов больше ничего не знаю, – и штурман невольно хихикнул, глядя на  Эрика.
    И вот теперь, сидя в пилотском кресле и рассеяно смотря на проплывающие внизу облака, он вспомнил упрёк своего штурмана. И невольно задумался…  А так ли уж неправ был тот? Два года знакомства с Верой и их, правда, редкие встре-чи, накладывали на него определённые обязательства. Неда-ром она в последнее время намекала, что была бы не прочь, наконец-то, узаконить их отношения. Он же был не готов к такому развитию событий. И что ни говори, а то, что он ис-пытывал по отношению к Вере, совершенно не равнялось с его любовью к Ире. Отношения с врачом были более призем-ленные, что ли, замешанные на чувственной основе, где пре-валировало телесное начало. И надо быть честным с собой – их связь с Верой на таком уровне вполне его устраивала, а её желание более тесных отношений совершенно не совпадало с его представлением о создании семьи. Не последнюю роль в этом сыграла встреча с Катей. Она явилась своего рода ката-лизатором, всколыхнув в памяти его тоску по утерянному счастью. Признание младшей сестры в любви и её готовность отдать себя без остатка своему избраннику, подкупило его своей искренностью. Да и что греха таить, очарование моло-дости, юной красоты  и это поразительное сходство со стар-шей сестрой так его потрясло, что он совершенно потерял голову. И какой моралист может устоять перед соблазном, когда нежные руки крепко прижимают к своему горячему телу, а губы шепчут в сладкой истоме – «возьми меня»… И что дальше?  Как  теперь ему быть? Не может же он обмануть её, так доверчиво кинувшуюся в бездонный омут любви. Так ничего и не решив, он был рад, когда кто-то тронул его за плечо. Повернул голову и увидел в заливающим кабину красном свете улыбающееся лицо гидролога Вдовина:
    - Как насчёт немного подхарчиться, командир?
   Эрик почувствовал зверский голод, вспомнив, что в связи с последними происшествиями последний раз ел утром в сто-ловой. Благодарно кивнул Косте, сказав второму пилоту, что уходит в салон. Покинул кресло и, протиснувшись мимо Ге-оргия, спросил штурмана о их местонахождении.
    - Через пять минут траверз Черского. Расчётное Шмидта в двадцать сорок по Москве. Путевая триста вёрст, пилить нам ещё час пятьдесят, – бодро доложил штурман, передвигая движок навигационной линейки. 
    Рассеяно кивнув ему, всё ещё находясь во власти своих тя-гостных раздумий, Эрик сел за стол, рядом с радистом, не-вольно втягивая в себя аромат, господствующий в салоне.
    - Константин! Чем это ты нас решил удивить напоследок? Уж больно дурманящий запах.
     - Казацкий кулеш, - объявил гидролог, открывая крышку вместительной кастрюли. – Старинный рецепт моей бабушки.
    - Судя по запаху, казаки знали толк в еде, – невольно сглотнул слюну командир.
    - Как говорят в наших краях: тёплая хата, сдобная жинка, да чарка водки и вкусный кулеш – зиму можно обмануть, – улыбнулся Вдовин, наливая в миску варево. Протянул миску Эрику, вторую наполненную поставил перед «маркони». За-скрипел пружинами диван, лежавший Семён Кучин сел и принюхался.
    - Вовремя ты проснулся! – заметил Костя, глянув на напар-ника. - Ещё немного и увидел бы только дно кастрюльки. 
    - Ещё чего! У меня сигнализатор всегда на страже, - похва-стался Семён, глядя, как Эрик подносит ложку с дымящим кулешом ко рту. – Мне столько же! – чуть не завопил он, за-метив, что повар налил ему немного меньше.
    - Имей совесть! – сердито заметил Костя.- Мне в первую очередь парней нужно накормить. Это ты диван давишь, а  они работают. Чуешь разницу? Вот ежели останется, то ми-лости прошу снова к кастрюльке. Усёк?
    - Усёк, - мрачно бормотнул Кучин, принимая от него миску и алчно поглядывая на исходящий паром кулеш.
    - Саша! Как себя Шмидт чувствует? – облизывая ложку, спросил командир радиста, с усмешкой увидев, как у того забавно двигаются уши при жевании.
    -За последний срок погода хорошая, да и прогноз прилич-ный. Ничего угрожающего, - проронил тот, азартно поглощая еду. – Певек и Эгвекинот обеспечивают стабильными запас-ными. Прогнозы и фактическая погода у них соответствуют нашему минимуму. В журнале всё зафиксировано.
    - Чаю, командир? – вопросительно глянул на Эрика Вдо-вин.
    - Можно, да покрепче, – кивнул тот, отставляя от себя пу-стую миску. – Спасибо, Костя! Не помню даже, когда в по-следний раз так вкусно ел.
    Довольная улыбка скользнула по лицу Вдовина:
    - Когда в следующий раз вам в экипаж понадобятся гидро-логи, вспомните, что мы можем не только оценивать лёд, но и кое-что другое.
    - О чём разговор! – кивнул командир. – Вы первые в нашем списке.
                ГЛАВА   23
   Несколько месяцев прошли в напряжённой работе. Ледовый разведчик с номером 04187 на фюзеляже можно было увидеть на аэродромах архипелага Земля Франца-Иосифа, Северной земли и других островов Арктики. Переброска грузов на очередную СП, прибрежные аэродромы Заполярья, проводка судов по Севморпути - трудно перечислить тот объём работ, что выполнял экипаж молодого полярного лётчика Эрика Ларсина.
Продолжалась реорганизация Министерства Гражданской Авиации, что непосредственно сказалось и на экипажах по-лярной авиации. Часть их приписали во вновь созданное Управление центральных областей и Арктики, так называе-мое УГАЦ, другие разбросали по Управлениям ГА, террито-риально имеющим выход к побережью океана. Так была сло-мана мощная структура единой организации, которая многие годы занималась активной хозяйственной деятельностью на безбрежных просторах Арктики. И всё это было проделано новым министром, бывшим личным пилотом Генерального секретаря ЦК КПСС. Правильно говорят, что новая метла по-новому метёт. Новый министр рьяно начал перелопачивать Министерство ГА и почему-то решил извести на нет Поляр-ную авиацию. Ходили слухи, что в своё время по каким-то причинам его не взяли на работу в эту структуру. Взойдя на авиационный Олимп, он и решил напомнить кое-кому об этом, как утверждали злые языки. И, хотя задания по ледовой проводке судов или полёты на СП по прежнему исходили от штаба ледовых операций, где по-прежнему руководил Вост-ряков, РД зачастую приходили из Колымо-Индигирского авиаотряда, к которому был приписан самолёт и экипаж ко-мандира Ларсина.
    Подошло время очередного отпуска, и экипаж вовсю стро-ил планы его реализации. Заканчивался месяц май и экипаж, выполнив очередной рейс на СП с грузом, прямиком ушёл в Черский.
    - Проходи, проходи, - из-за стола поднялся высокий седой мужчина, с золотыми шевронами на погонах. – Давай, поляр-ник, будем знакомиться. Командир лётного отряда Строгов Олег Сергеевич. Мои лётчики, черти, зовут меня СОС – сиг-нал бедствия, - и, увидев его недоумённый взгляд, пояснил: - Первые буквы имени и фамилии, - он коротко хохотнул и протянул Эрику  руку.
    - Ларсин Эрик Олафович. Командир Ил-14 №04187 - ледо-вого разведчика. Вот моё свидетельство, – пожав жёсткую ладонь, и протянув документ, он сел на стул.
    - С другими экипажами, перешедшими к нам из «полярки», я уже познакомился, твой – последний, – Строгов просмотрел его свидетельство и, удовлетворённо хмыкнув, протянул владельцу. -  Давай сразу определимся. Будешь работать со своим экипажем по своему профилю: ледовая разведка, арктические острова, помощь морским судам. Ибо мои лётчики, как ты понимаешь, этим видом работ раньше не занимались. Теперь придётся постепенно привлекать свои экипажи и поэтому нам нужны будут инструкторы. Сейчас голову тебе забивать не буду, поговорим позже. Что скажешь?
    Командиру Ила понравился стиль руководства Строгова: дружеский, без высокомерия, тон, открытый взгляд, конкрет-ный деловой разговор.
    - Нас всё устраивает, – коротко ответил он. – Как насчёт отпуска?
    - А что насчёт отпуска? – командир отряда приподнял гу-стые седые брови. – Оформляйте бумаги через начальника штаба и гуляйте! Отпуск – это святое. Тем более, после такой работы, как ваша. Только есть одно задание, вернее, предло-жение, – он пристально глянул на Эрика. – Коль идёте в от-пуск, то твоему экипажу предлагается отогнать одну машину в ремонт. Думаю, что это лучше, чем лететь на перекладных в Москву. Так что, выручай, командир. А по приходу из отпуска получите свой самолёт в целости и сохранности - это я вам обещаю, тем более, что он предназначен работать в полярном варианте. Я вас не неволю, но вы бы здорово помогли отряду.   
    Эрик отлично понимал, что просьба командира в граждан-ской авиации равносильна приказу, и отказывать в этом Строгову было бы с его стороны не только недальновидно, но и просто глупо. - Хорошо. Я поговорю с парнями, думаю, они поймут.
    Строгов облегчённо вздохнул, услышав его.    
    - Вариантов нет, - объявил Эрик парням, сидящим с уны-лыми физиономиями в комнате гостиницы. – Прошли те вре-мена, когда экипажи уходили в отпуск вместе со своими «ла-сточками». Мы в отпуск, а они в ремонт или на регламентные работы, – тяжело вздохнул командир.
    - Выбор у нас один: принять в АТБ* этот старый-новый агрегат, подшаманить и доползти на нём до Москвы, - подал голос второй пилот, как-то по особенному разглядывая всех. – Кому как, а мне нужно срочно на материк.
    - Тоже мне новость, всем нужно на материк! – поглядел на него Георгий, прищурив глаза. – Не ты один туда рвёшься.
    - По мне так хоть куда - хоть на материк, хоть на острова! Главное,  чтобы  южнее! – неожиданно  заявил  лежавший на койке радист.
    - Значит, решено, - подвёл итог разговора Эрик. – Завтра с утра идём принимать машину. Всё нужно хорошенько прове-рить, в том числе документацию. А послезавтра, если всё бу-дет нормально, двинем на запад.
    На следующий день после осмотра, гонки двигателей и проверки всех систем самолёта, они расселись в его салоне на обшарпанных откидных сидениях.
    - Что скажите, господа хорошие? – командир поглядел на хмурые лица парней.  – Давай, Георгий, начинай.
    Бортмеханик тяжело вздохнул:
    - Что тут скажешь? Кабину вы все видели. Ещё тот вете-ран…1952 года выпуска, из первых машин, что пошли в се-рию. Более четверти века в эксплуатации. Двигатели также старые, ремонтные. Ресурс почти выработан, осталось два десятка часов. Обороты полностью на режимы не выходят, идёт их предельная раскачка. Везде следы масла, видать сальники совсем изношены. Правый запустился с третьей по-пытки, и это от АПА**. От аккумуляторов может и не потя-нуть. Генератор левого не выдаёт положенного напряжения, видать вконец из------------------------------------------------
*АТБ – авиационно-техническая база(авт).
**АПА – аэродромный пусковой агрегат(авт).
носился. Что ещё…Как видите, дополнительных бензобаков на ней нет, стандартная заправка. Это всё, - Георгий пожал плечами и усмехнулся: - На этой старушенции рекордов не поставишь.
    - Нам рекорды не нужны, нам до Москвы дотянуть, – Эрик посмотрел на штурмана: - Что у тебя, Фёдор?
    - Агрегат этот на уровне «Ильи Муромца», - начал тот в своей извечной манере позубоскалить. – Астрокомпаса и ДИССа нет, остальное оборудование, если быть точным, как на Ли-2. Вон, наш коу-пайлот может подтвердить. Верно же, Юрок? – он повернулся ко второму пилоту. Тот скривил рот и нехотя кивнул.
    - Саша! Что со связным и радиооборудованием?   - коман-дир посмотрел на радиста, который сидел и меланхолично кивал головой, как тот китайский болванчик. Услышав обра-щение к нему, перестал дёргаться, выпрямился:
    - Радиостанция времён царя Гороха, её давно пора отдать в музей. Проверил командную связь - ответили, что слышат на «тройку». АРК как бы работает. Ещё гуляет напряжение, си-стема не додаёт амперы.
    - Забыл тебя спросить, Георгий. С технической документа-цией порядок?
    - Бортовой журнал более-менее, особых претензий нет. Что машина древняя, ясно из записей. Что ни полёт, то обязательно каждый раз по прилёту запись о каком-нибудь дефекте, а то и двух. Я тут поговорил с местными техниками, так они мне пожаловались, что измаялись обслуживать, как они выразились, эту рухлядь. Узнав, что мы взялись её отогнать в ремонт, обрадовались, даже зауважали. А инженер сказал, что, скорее всего, беднягу отправят на металлолом. Так что, этот перегон будет одним из запоминающихся для нас полётов, – хмыкнул бортмеханик.
    - Командир! А может ну его, - проронил невнятно «марко-ни».
    - О чём это ты, Саша? – удивлённо поглядел на него Эрик.
    - Может отказаться нам от перегона? Пускай местный эки-паж и занимается этим! Они же из машины всё выжали, а гнать нам приходиться. Несправедливо это, - гнул своё ра-дист.
    - Ну и как это будет выглядеть? Сначала согласились, а те-перь в кусты? - командир прошёлся взглядом по парням. Кто-то пожал плечами, кто-то отвёл глаза в сторону, встретив-шись с ним взглядом. – Здорово же мы себя зарекомендуем в новом коллективе, нечего сказать! Скажут, вот, мол, бывшие полярные лётчики, оказались слабаками. 
    - Прав, командир! – поддержал его бортмеханик, за что был вознаграждён благодарным взглядом. – Негоже нам пятиться назад. Коль взялся за гуж, не говори, что не дюж.
    Когда они гурьбой пошли со стоянки, Эрик обернулся и посмотрел на стоящий Ил. Облупленная местами серебристая краска на носу, фюзеляже и крыльях, даже буквы и цифры на корпусе не все были отчётливо видны. Нехорошее предчувствие внезапно охватило его. Внешне самолёт был похож на понурого старого одра, с которого пришла  пора содрать подковы и отправить на живодёрню. Командир смотрел на него, не понимая, что с ним не так. Но, ничего не поняв, повернулся и ускорил шаг, догоняя своих парней.

                ГЛАВА   24
   Не заладилось с утра - с вылетом задержались. Сначала сломался в аэропорту топливозаправщик - отказал насос. Только через пару часов пузатая машина подкатила к Ил-14. Помня наказ командира заправить самолёт под пробки, с тем, чтобы дотянуть до Тикси - на максимальную дальность этого старичка, Георгий не вытаскивал пистолет шланга из горло-вины бака, пока струйка не потекла по плоскости. Потом сво-его рода «свинью» подложили синоптики, своевременно не взяв свежие прогнозы и фактическую погоду Тикси и Батагая. Получилось, что вылет задержался на три часа от запланированного. Когда направлялись на вылет, у выхода на лётное поле к Эрику подошёл капитан-пограничник:
    - Товарищ командир! Мне сказали, что вы летите на Моск-ву, через Амдерму.
    Ларсин только качнул головой, лишний раз убеждаясь, как на Севере быстро всё тайное становится явным.            
    - Верно, капитан! Только у нас не пассажирский рейс.
    - Да у меня два дембеля, оба из-под Воркуты. Просьба к вам - возьмите их с собой до Амдермы. А там они сами до дома доберутся. Рейсовый будет только через три дня, и он в Амдерме не садится, – и на командира самолёта уставились три пары умоляющих глаз: из-за спины капитана выдвину-лись двое парней в солдатских бушлатах с вещмешками за спиной.
    Заметив, что командир колеблется, пограничник решил добавить ещё аргумент:
    - У сержанта мать болеет, отец инвалид. Ему бы домой по-
быстрее добраться.
    Неожиданно подал голос стоявший рядом штурман:
    - Командир! Давай возьмём парней! Мы же всегда с по-гранцами в контакте. Да и ждать-то им не с руки!
    Эрик махнул рукой:
    - Ладно, давайте на самолёт!
    Капитан горячо потряс ему руку:
    - От всей нашей заставы огромная благодарность! Ежели что-то нужно будет в дороге помочь – ребята в лепёшку рас-шибутся, но сделают! – он повернулся к своим бывшим сол-датам: - Верно, хлопцы?
    - Не извольте сомневаться, товарищ капитан! И вы, това-рищ командир! – обрадованно закивали головами молодые парни.
    Они прошли Чокурдах и до Тикси оставалось менее часа полёта, как Георгий, последние полчаса не отрывавший взгляда от центрального пульта, снял с головы наушники и тронул дремавшего командира за руку. А когда тот повернул-ся к нему, бортмеханик тревожно прошептал:
    - Падает давление масла в правом двигателе. Сначала раз-ница была небольшой, а вот теперь значительно увеличилась.    Эрик после слов Георгия глянул на двухстрелочный индика-тор. И верно, давление масла в правом движке снизилось на целую единицу.
    Он укоризненно глянул на бортмеханика: - Давно нужно было мне сказать.
    - Так не хотел поднимать панику, - Георгий виновато за-хлопал глазами. – Температура головок в норме, я и решил пока не говорить.
    Командир вновь посмотрел на приборы. Верно, температу-ра головок цилиндров держалась в пределах параметров, хотя в сравнении с левым двигателем была больше на толщину стрелки.      
      - Георгий! Сходи-ка в салон, да глянь на мотогондолу. Нет ли подтёков масла.
    Бортмеханик молча отстегнул ремень и вышел из кабины. Второй пилот посмотрел ему вслед и уставился на Эрика:
    - Куда это он?
    Командир пожал плечами и вместо ответа нажал на СПУ:    
    - Штурман! Сколько осталось до Тикси?
     - До привода сорок минут, если точнее – тридцать восемь, – тут же поправился он.
    «Сорок минут… сорок минут… - крутилось у Эрика в го-лове. - Как бы не пришлось флюгировать двигатель, - прики-дывал он дальнейшее развитие событий. – Не было печали… И это, можно сказать, в начале пути!».
    - Радист – командиру! – разнеслось по СПУ.
    - Радист на приёме! – пискнул фальцетом «маркони».
    - Погоду Тикси за последний срок!
    - Уже есть: десятибальная сто сорок метров, видимость 1200, слабый снег. Ветер 270 градусов 5 метров, порывы 8, давление 742 температура +2.
    - Вот тебе и конец мая! Как у нас в Сибири говорят: месяц май, коням сена дай, сам на печку полезай! – хохотнул Фё-дор. – Кто как, а я куртец демисезонный с собой прихватил.
    - Север есть Север, - глубокомысленно изрёк Юрий. – Не хвались, сусанин. Я даже шапку в чемодан сунул. А ты гово-ришь - куртец!
    В кабине появился бортмеханик, в ответ на молчаливый взгляд командира он кивнул головой, что не укрылось от вто-рого пилота. Юрий посмотрел прищуренным взглядом на Ге-оргия, потом на Эрика: - Командир! Что происходит?
    В ответ командир молча кивнул на манометр, где стрелка уже показывала половину от нормального давления масла. У второго пилота отвисла челюсть, глаза его перебегали с при-бора на сидящих рядом, потом снова на прибор.
    - Так это… - сипло начал он. Затравленно глянул на борт-механика, затем уставился на командира. И только, было, снова открыл рот, как его осёк Эрик:
    - Ну, что ты хочешь сказать? Или орать будешь?
    - Все должны знать, - вскинув подбородок, заявил Юрий. – Как-никак  в одной лодке плывём.
    - Согласен. Но прежде чем кричать об этом, я и послал Ге-оргия посмотреть на двигатель из салона, – Эрик глянул на бортмеханика. – Так что там?
    - В районе створок мотогондолы видны следы масла. Не-значительные, - немного поколебавшись, тот добавил: - Ду-маю, что обойдёмся без выключения двигателя. 
    Командир думал недолго: - Постоянный контроль за давле-нием масла и температурой головок. При выходе значений на критический уровень будем выключать двигатель с последу-ющим флюгированием.
    - Что за тайная вечеря тут у вас? О чём шепчемся? – из-за спины Георгия высунулась голова штурмана. – А, командир? – уставился он на Эрика. Тот не стал мешкать и вкратце со-общил Федору о происходящем. Сначала он недоверчиво слушал, а когда Георгий в подтверждение слов командира ткнул пальцем на приборы, Фёдор увидел разницу в показа-ниях. Лукавое выражение лица кардинально изменилось, приняв удивлённый вид. Он нагнулся к уху бортмеханика и что-то прошептал. Георгий, выслушав его, удивлённо по-смотрел на штурмана. Потом крутанул пальцем у виска и насмешливо спросил:    
    - Ты что, совсем ку-ку?
    - Чего он? – поинтересовался Эрик, увидев реакцию борт-механика. Тот, было, открыл рот, но Фёдор опередил его:
    - Так это…  Хотел его подбодрить! – ухмыльнулся штур-ман. - А он меня неправильно понял.
     На это объяснение Георгий, не сводивший глаз с приборов на пульте, удивлённо покрутил головой и развёл руками:
   - Ну что тут скажешь, балабол - он и есть балабол!
   Эрик внутренне рассмеялся над этим утверждением, вспом-нив старого Петровича. Это с его лёгкой руки так и прилипла к штурману кличка «балабол».
    - Что там солдатики делают? – спросил он Фёдора, желая сменить тему.
    - Дрыхнут вовсю! – улыбнулся тот. - Аж бушлаты завора-чиваются! Что им ещё остаётся?!
    Эрик посмотрел на часы, с облегчением заметив, что до начала снижения остаётся совсем немного.

                ГЛАВА   25
    Им повезло - двигатель выключать не пришлось. Когда же зарулили на стоянку, то на манометре давление масла дошло до минимального значения. Смолк гул двигателей и Эрик, наблюдая, как Георгий щёлкает тумблерами, приводя их в исходное положение, сказал:
    -Занимаемся устранением появившегося дефекта. Кого бе-рёшь в помощники, Георгий?
    -  Всех! – неожиданно заявил бортмеханик.
    - Всех, так всех, – кивнул командир. - Как думаешь,  за па-ру часов управимся?
    - Это как пойдёт, – уклончиво ответил тот.
    - Хорошо! Значит, будем планировать вылет на девять. А теперь давайте все дружно в столовую.
    Когда они шли от самолёта в сторону аэровокзала, отвора-чиваясь от порывистого ветра, нёсшего хлопья снега, Георгий  остановился и придержал Эрика.
    - Ты чего? – спросил его тот и, увидев, что другие тоже остановились, махнул рукой: - Идите уже! Сейчас догоним! Ну? – повернулся он к бортмеханику. – Что случилось?
    Тот нервно сглотнул, погонял желваками по скулам:
    - Ты не записывай меня в паникёры, командир. Только по-слушай.
    - Давай, излагай уже! – твёрдо сказал Эрик, глядя на по-бледневшее лицо Георгия.
    - Ты видишь на какой рухляди мы идём? Этот дефект - первый для нас звоночек. Что ожидать от этого агрегата дальше – сам господь не ответит.
    - И что ты предлагаешь?
    - В хвосте у нас только один ящик с НЗ.
    Эрик кивнул:
    - Заметил. Это на наших машинах в полярке их по два. А здесь полёты над сушей, да и населённых пунктов значитель-но больше. Вот местное начальство и решило ограничится одной упаковкой, - он наклонился к бортмеханику и требова-тельно произнёс: - Ну? Какие ещё мысли?
    - Сейчас в столовой предлагаю всем скинутся, например, по червонцу и закупить хлеба, консервов, других банок, ещё чего-нибудь необходимого.
    Эрик, выслушав его, неопределённо хмыкнул: - Думаешь, все поймут?   
    - Согласятся, разве что Смирнов выскажет своё недоволь-ство.
    Георгий как в воду смотрел. Когда Эрик предложил это сидевшим за столиком парням, лётчики переглянулись и, ни слова не говоря, стали выкладывать требуемую сумму. Толь-ко второй пилот сузил глаза и беспардонно спросил, цедя слова:
    - И какому умнику пришла в голову такая идея?
    Бортмеханик, было, открыл рот, но его успел опередить командир: - Допустим, умник – это я. Тебя что-то не устраи-вает?
    - Зачем же нагнетать обстановку, товарищ командир!? – скривив в усмешке рот, раздражённо заметил Юрий. – Это не улучшает климат в экипаже и даже смахивает на панику.
    - Ну, в паникёры меня записывать рано. Просто я стараюсь смотреть реально на некоторые вещи, - спокойно парировал его выпад Эрик. – Если тебе жаль этой десятки, так и скажи, – подколол он его в ответ.
    Побагровев от этих слов, Смирнов вытащил из кармана куртки пухлый бумажник, вытянул красную купюру из тол-стой пачки денег и небрежно бросил на стол, словно говоря: «нате, подавитесь…» Засовывая бумажник в карман, ехидно заметил:
     - Прилетим в Москву, придётся тебе, командир, тащить на какой-нибудь рынок и продавать эти продукты! – и издева-тельски захохотал, оглядывая всех злыми прищуренными глазами. Его хохот никто не поддержал и он смолк.
    - Фёдор! Бери деньги и с Сашей, - кивнул Эрик радисту, - в ближайший магазин. Сами знаете, что нужно покупать. Ты, Георгий, и ты, - кивнул он второму пилоту, - сходите в мест-ное АТБ, объясните всё руководству и начинайте разбираться с дефектом. Думаю, что местные мастера помогут. Я же схо-жу в АДП, согласую время вылета и тут же присоединюсь к вам. Всем ясно?
    Сидевшие за соседним столиком пограничники невольно слышали весь разговор и, когда лётчики поднялись с мест, сержант подошёл к Ларсину:
    - Товарищ командир! Если мы чем-то можем помочь, то можете на нас рассчитывать.
    Эрик посмотрел на широкоплечего парня с открытым взглядом голубых глаз и волнистыми светлыми волосами, и улыбнулся:
    - Хорошо, ребята! Поступаете в распоряжение нашего бортмеханика. Георгий! – окликнул он и тот, выходя из зала, оглянулся. - Вот парни хотят помочь. Бери в свою команду!
    Устранение дефекта затянулось, хотя экипажу всю посиль-ную помощь оказывали местные техники. Идя в очередной раз в АДП, чтобы перенести вылет на час позже, Эрику в ко-ридоре преградил дорогу мужчина в военной форме. На по-гонах светилась одна звезда.
    - Майор Ковальчук. ГУСИН*, - представился он и, выта-щив из кармана удостоверение, показал лётчику.
   - Слушаю, майор! – отозвался удивлённый Эрик. Странная аббревиатура ничего ему не говорила.
    - Можете не представляться! Вы – командир Ил-14, кото-рый летит в Москву. Я верно излагаю? – холодный взгляд майора уткнулся в его переносицу.
    - Допустим, - кратко ответил Эрик. «Не иначе хочет кого-то посадить к нам на борт» - пронеслось в голове.
   - Я узнал, что вы летите пустыми. У нас возникла срочная необходимость отправить трех человек из нашего континген-та в центральные районы страны. Просьба отнестись с пони-манием.
    - И что это за люди?
    - Из спецпоселенцев, – лаконично ответил майор.
    - Заключённые, что ли?
    - Бывшие, отмотали срок и теперь на свободу с чистой со-вестью, – хохотнул внезапно тот.
    - Вообще-то у нас не рейсовый борт. И пассажиров мы не возим, ибо для них нет соответствующих удобств.
    - Так это же прекрасно! – воскликнул довольный донельзя представитель неведомой службы. – Они не будут представ-лять другим пассажирам неудобств морального характера. Бывшие зэка люди неприхотливые, ко всему привычные. Так что хлопот у вас с ними не будет.
   «Вот не было печали…Ещё уголовников мы не возили…», -
Эрик недовольно глянул на майора.
    - А если мы не возьмём ваших… этих?
    - Не стоит, командир! – глаза майора тут же превратились в льдинки. – На этот случай у нас есть бумага, – он сунул руку   ---------------------------------------------------
*ГУСИН – главное управление системы исполнения наказаний(авт).
за пазуху и извлёк конверт. Вытащил  из него лист и  протя-нул лётчику. – Ознакомься.
    Официальная бумага с большим штампом в левом верхнем углу и коротким текстом. Сообщалось, что представителю данного документа  должны оказывать содействие все совет-ские административные, транспортные службы, а так же ра-ботники правоохранительных органов. За непредставление необходимой помощи может налагаться административное наказание вплоть до уголовной ответственности. И подпись под текстом: Зав. отдела МВД генерал-лейтенант  Зимин А.В.
    Хмыкнув, Эрик протянул документ майору. Тот вновь упрятал конверт за пазуху и лаконично спросил: - Что ска-жешь?
    Эрик пожал плечами, понимая, что вариантов у него нет и зэков придётся брать.
    - Вот и ладушки! – повеселел майор. – Думаю, что хлопот с
ними у вас не будет. Один бытовик, совсем доходяга; второй – мелкий щипач. Вот третий, - он поскрёб щетину на подбо-родке, - будет посерьёзней. Рецидивист со стажем, третья ходка была.
    - За что на этот раз? – поинтересовался Эрик.
    - Грабёж в группе с применением оружия.
    - Да уж, - покрутил головой командир Ила. – Не пойдёт в разнос на самолёте?
    - Это вряд ли - он один, а вас целый экипаж. Думаю, спра-витесь. Впрочем, - майор оценивающе посмотрел на Эрика. – На борту оружие есть?
    - Откуда? – удивлённо посмотрел на него Эрик.
Какое-то время тот колебался, затем вытащил из чемодан-чика укороченную кобуру с пистолетом и протянул лётчику. - Держи, командир.
     Удивлённый лётчик взял в руки кобуру, ощущая тяжесть оружия.
    - Это не серийный «макаров», у него резиновые пули. Убить не убьёшь, но болевой синдром присутствует. Нам в лагерь прислали опытную серию, так сказать, откатать на практике. 
    - Ну и как, откатали? - поинтересовался Эрик.
    - Представь себе, очень даже неплохой результат. Может травмировать, но убить не убьёт. Вот он тебе и пригодится для морального воздействия на других и собственного спо-койствия, – пояснил майор. – Возьми ещё одну обойму. Ду-маю, этого будет достаточно.
    - А что дальше с этим? В Москве мне его куда-то придётся сдать? – беспокойно спросил лётчик. – Он же у вас на учёте?
    - Никуда сдавать не нужно. В ящике с оружием ствол ока-зался лишним, и старшина-оружейник мне его предложил,  мы с ним земляки. Так что дарю тебе со спокойной совестью.
    - И что? Я могу себе оставить? – удивился Эрик.
    - Как хочешь, - пожал плечами майор. - Можешь выкинуть, можешь оставить.
    - Выбросить? Ну уж дудки! Спасибо, - обрадовано сказал лётчик, рассовывая кобуру и обойму в карманы куртки. - Один вопрос. Откуда, майор, такая забота?
    Глаза офицера потеплели:
    - Моя служба создала для вас проблему, так что это не-большая компенсация. Только ты раньше времени его никому не показывай. Тем сильнее будет для других психологическое воздействие. По виду он как боевой, один к одному.
    - Я понял, – кивнул Эрик. – Просьба будет - своих… э-э, пассажиров нужно будет оформить через отдел перевозок. Чтобы всё было по закону, да и нам спокойнее.
    - Нет проблем! Идём.

                ГЛАВА   26
    - Тикси! Я – 01013, разрешите запуск! – раздался в науш-никах голос штурмана.
    - 01013! Можете подождать немного? Я – Тикси!
    - А что случилось? Это – командир!
    - Через десять минут сядет «Аннушка» с Котельного. На борту служебный пассажир до Москвы. Ему нужно срочно улететь. Подождёте?
    Лётчики в кабине переглянулись. Эрик через паузу нажал кнопку передатчика:
    - Хорошо, ждём.
    - Ещё один чудак к нам на борт рвётся! Словно у нас тут мёдом намазано! – желчно закончил тираду второй пилот, сдирая с головы наушники.
    - Так ведь служебный пассажир! Тем более, с Котельного! - встрял тут же штурман. - Свой человек, как тут не помочь.
     - Солдаты, зэки, теперь вот служебный. Не самолёт, а ка-кой-то Ноев ковчег! – зудел Смирнов, кривя рот.
    - Ну, и чего ты разбухтелся? – не выдержал Георгий. – На себе, что ли, ты их везёшь?
    - На себе… не на себе… Какая разница!? – не успокаивался второй пилот. – Мы же перегоняем самолёт! Возможно, в ремонт, а может и на свалку! На кой хрен нам какие-то пассажиры, спрашивается? Вот зэков взяли… У одного из них, амбала, морда бандита и убийцы! А мы его к себе в самолёт! Будьте так любезны, дорогой, садитесь вот сюда! – ехидно проблеял он. – А он готов в любой момент кому-нибудь нож в спину всадить.
    - Закрой рот! Хватит уже! – не выдержав более, рявкнул на него Эрик. – Чёрт знает что! Не лётчик, а баба базарная!
    От неожиданной отповеди у Смирнова отвисла челюсть, он недоумённо вытаращил на него глаза, ибо впервые видел та-ким разгневанным своего командира.
    - Что? Достукался? - ухмыльнулся бортмеханик. - Давно пора было щёлкнуть тебя по носу! Всё никак не угомонишь-ся, всё у нас не по тебе.
    - А вот и «Аннушка»! – штурман прилип к иллюминатору.
    Эрик повернулся к бортмеханику:
    - Ты ещё здесь? Иди дверь открывай, да лесенку поставь.
    - Ух ты, - чуть ли не завопил Фёдор. – Не пассажир, а пас-сажирка!
    Эрик посмотрел в створку. И действительно, быстрым ша-гом к их самолёту двигалась женская фигурка. За ней шёл с чемоданом в руке парень в лётной куртке, видимо, кто-то из экипажа Ан-2. Что-то знакомое показалось в ней. «Не может быть… Это… это же… Катя!». Он отстегнул  ремень и вышел в салон. Вот Георгий протянул руку и помог пассажирке за-браться в самолёт. Та вскинула голову, и он увидел Катю. Де-вушка стояла, смотря по сторонам, он прошёл вдоль салона и оказался напротив её.
    - Катя!? – изумлённо проронил Эрик, смотря на неё. Де-вушка была изумлена не меньше. Она сделала шаг к нему, глаза её наполнились слезами, губы задрожали, потом скло-нила голову и уткнулась ему в грудь. Он положил руки на её плечи и потряс их:
    - Катя! Что случилось? – спросил, не замечая с каким лю-бопытством смотрят на них пассажиры.
    - Папа умер, - проронила она, всхлипывая.
     - Алексей Сергеевич!? -  летчик не поверил своим ушам, услышав тягостное известие. Смерть старого пилота, который помог ему вернуться в авиацию, ошеломила. Он судорожно проглотил комок в горле, погладил Катю по голове, словно маленького ребёнка, пытаясь как-то утешить, сгладить навалившуюся на неё боль утраты.
    - Ты держись, я с тобой… - глухо проронил он, понимая, что никакими словами ей сейчас не поможешь. Нужно время, чтобы притупилась эта боль.
    Рядом кто-то слегка кашлянул, Эрик повернул голову. По-дошедший Георгий тихо напомнил:
    - Командир! Нужно вылетать.
    - Да, конечно, – он бережно отстранил от себя девушку: - Катюша! Нам пора. Ты садись вот сюда! – подвёл её к сиде-нью, помог пристегнуть ремень. Вновь успокаивающе поло-жил на мгновение  руку ей на плечо:
    - Держись, - и быстро вернулся в кабину. Когда проходил мимо штурмана, тот ухватил его за рукав, глядя любопытны-ми глазами:
    - Это кто? Катя-диспетчер с «Темпа»?
     Эрик молча кивнул и пролез на своё место.  То, что он  поедет в Ленинград вместе с Катей, решил тут же. Решение отдать последний долг её отцу, проводить в последний путь на этой земле человека, которой круто изменил его судьбу, не вызывало у него никаких сомнений. Неизбежная при этом встреча с Ирой отошла на второй план.      
    В Хатанге на подготовку к следующему полёту ушло чуть более часа: заправили полностью бензобаки, желающие посе-тили буфет в небольшом здании аэропорта. Стояла глухая ночь, сонная буфетчица, зевая, предложила им бутерброды и чай.
    Подписав задание в АДП, Эрик со штурманом молча по-шли к самолёту. Фёдор с завыванием зевнул и неизвестно ко-му пожаловался:
    - И что это за жизнь? Скоро утро, а мы ещё и подушку не мяли.
    Командир искоса посмотрел на него:
    - Нужно было другую профессию выбирать. Работал бы бухгалтером, или на заводе от и до.
    - Ещё чего, - тот с отвращением сплюнул. – Такая работа  не по мне.
    - Тогда не ной, – отрезал Эрик.
    Пройдя несколько шагов, Фёдор, было, начал: - Послушай, э-э, командир..
   Но тот сразу его перебил: - Если ты о Кате, то отстань с разговорами. У неё горе – отец умер. Она летит на похороны. Понял?
    - Так я чё, понял, конечно! Замолкаю, - пристыженно за-явил штурман. Они подошли к Илу и увидели мелькающий луч света у правой стойки шасси. Там возился Георгий, за-лезший с головой в нишу мотогондолы. Услышав подошед-ших, он слез со стремянки.
    - Что? – встревоженно спросил командир.
    - Опять подкапывает, из другого трубопровода, - глухо от-ветил бортмеханик.
    - До Норильска дотянем?
    - Спроси, что полегче. Если будет так же капать и течь не усилится, то дотянем.
    Какое-то время Эрик стоял, обдумывая ситуацию. Потом спросил, ни к кому не обращаясь: - Ну, что, поехали?
    - Поехали, - каким-то обречённым голосом отозвался Геор-гий, а Фёдор просто кивнул.
     Шёл второй час полёта. Зудящая вибрация от работающих двигателей пробегала по телу, не давая возможности хоть не-много отвлечься от реальности. Многослойная облачность циклона, прибывшего с Атлантики, накрыла своим толстым одеялом земное пространство восточнее Урала. Время от времени вспыхивал на приборной доске, подсвеченной зали-вающим красным светом, багровый глаз сигнализатора обле-денения. Температура за бортом  была почти нулевая, что и создавало условия для её образования. Систему пришлось включить ещё в наборе высоты, когда впервые вспыхнул сиг-нализатор. Экипаж рассчитывал выскочить из облачности на эшелоне, но и на трёх тысячах девятистах метрах всё также оказались в облаках.
    Эрик всё чаще поглядывал на двухстрелочный манометр, показывающий давление масла, от которого также не отрывал взгляда и бортмеханик. Стрелка прибора правого двигателя начала медленно и почти незаметно отклоняться вниз. Он и Георгий переглянулись, молча поняв друг друга. Прошло с десяток минут и вой сирены чуть ли не подбросил лётчиков с сидений. Тут же загорелось табло «пожар правого двигателя». И хотя лётчики всегда готовы к развитию аварийной ситуации в полёте, при её возникновении людей охватывает некий мандраж, ибо такое, по своей сути, явление происходит очень и очень редко. Но человек - не машина, и реакция естественная.
   Оцепенение прошло и Эрик нарочито спокойным голосом скомандовал:   
    - Выключить правый двигатель, флюгер правому, выклю-чить генератор! Включить систему пожаротушения, – протя-нул руку и выключил воющую сирену, следя при этом за ру-ками Георгия, который делал необходимые действия на цен-тральном пульте. Ибо ещё свежа была в памяти катастрофа такого же самолёта в Якутии, когда бортмеханик вместо загоревшегося двигателя в запарке выключил исправный. Времени для его запуска в воздухе экипажу попросту не хватило, и самолёт рухнул на землю. Но Георгий был опытным специалистом и всё делал чётко и своевременно: привёл в действие систему пожаротушения лишь после того, как закрыл юбки капота правого двигателя. За это время командир приказал второму пилоту, который сидел с остекленевшим взглядом, не отрываясь от аварийного табло, перевести самолёт на снижение по три метра в секунду. Радисту же уведомить Алыкель - аэропорт Норильска - о пожаре в правом двигателе и о действиях экипажа по его ликвидации, а так же о начале снижения. Эрик посмотрел на бледное лицо Смирнова, который выдерживал заданный курс, создав левый крен, чтобы парировать разворачивающий момент самолёта от работающего левого двигателя и удовлетворительно кивнул – стрелка компаса застыла на нужных цифрах.
    - Фёдор! Какая здесь безопасная высота? Быстро! – Эрик смотрел на высотомер, стрелка которого вращалась против часовой стрелки. Но штурман не успел сказать, его перебил Георгий, доложив еле скрываемым радостным голосом, что аварийное табло погасло.
    - Получается, что система сработала? – не поверил его сло-вам командир.
    - Да, табло погасло. Даже не верится, - на Эрика смотрели глаза человека, для которого ситуация была не просто каким-то фантомом, а вполне реальной картиной с техническим развитием событий на загоревшемся двигателе.
    - Сходи-ка, Георгий, глянь на двигатель из салона. Нужно убедиться, что пожар  погашен. 
    - Уже иду! – кивнул бортмеханик, поднимаясь с места.
    - Командиру от радиста!
    - Слушаю, Саша!
    - Алыкель интересуется обстановкой на борту и сообщает, что с запада надвигается туман и уже закрыл половину ВПП.
    Эрик посмотрел на часы и понял, что дальнейший полёт до Алыкеля  бессмысленен - беда не приходит одна. «Как гово-рят в народе? Пришла беда – открывай ворота».
    - Передай им, что пожар ликвидирован, - он увидел кивок возвратившего из салона Георгия. - Продолжаем снижение, своё решение передадим позже. Штурман! Так какая без-опасная на этом участке? – не выдержал он, повысив голос.
    - Шестьсот семьдесят метров, – доложил Фёдор.
    - Ясно! Продолжаем снижение до тысячи пятисот.
    - Нужно, командир, иногда прислушиваться к мнению дру-гих членов экипажа, – процедил Смирнов, борясь с попыткой машины развернуться вправо.
    - Это ты о чём? – повернул к нему голову Эрик.
    - Сашок предлагал отказаться от этой затеи, я говорю о пе-регоне этой развалюхи. А теперь начинаем хлебать полной ложкой. И ещё неизвестно, чем это всё закончится. Отказать-ся нужно было и всё! – повысил голос второй пилот.
    Командир прищурил глаза, было ясно в чей огород кинула камень его «правая рука». В дискуссию по этому поводу он вступать не стал, учитывая и без того напряжённую обста-новку, только мельком заметил:
    - Все мы крепки задним умом. Сейчас не время устраивать разборки. Так  что будем делать дальше? У кого есть кон-кретное предложение?
       - А что тут думать? – вновь подал голос второй пилот. Видимо, напряжение от произошедшего выливалось у него в необходимость выговориться. - Остаётся одно - возвращаться на запасной, в Хатангу!
    - Вот же невезуха! -  пробормотал штурман. - Почти дошли,
и на тебе – взад пятки. Жаль, что Игарка ночью не работает.
    - Так что об этом сейчас попусту говорить, - хмыкнул Эрик и внезапно увидел, как стрелки АРК, устойчиво показываю-щие на Алыкель, стали раскручиваться в разные стороны.
    - Я что-то не понял, Саша! – крикнул он радисту. – Что у нас
с АРК?
    - Командир! - упавшим голосом доложил радист. - Идёт раскачка оборотов генератора левого двигателя, напряжение прыгает. Похоже, сгорели все предохранители в радиообору-довании.
    - Час от часу не легче, – пробормотал Эрик. - Саша! Смо-жешь  заменить предохранители?
    - Попробую, - пискнул радист.
    - Если удастся восстановить питание радиостанции, то свяжись с Алыкелем. Сообщи, что мы возвращаемся в Хатан-гу на эшелоне 1200, – увидев, что стрелка высотомера пере-секла цифру 1500 метров, он отдал команду второму пилоту ложиться на обратный курс. Через несколько минут обречён-ный Ил под  номером  01013 с  одним работающим двигате-лем на номинальном режиме, с отказавшим радиооборудова-нием, уставясь носом на светлеющий восток, начал свой об-ратный полёт в Хатангу.

                ГЛАВА   27
    Он подошёл к сжавшейся комочком на жёстком сиденье спящей девушке и накрыл её своей курткой, сняв с вешалки. Осмотрел салон - остальной народ так же спал, устроясь каж-дый по своему усмотрению. Тихо пробравшись мимо нава-ленных рюкзаков, сумок и вещмешков, он нырнул в привыч-ный мир пилотской кабины - в мир приборов, рычагов, ци-ферблатов и осознанного напряжения, витающего внутри сжатого пространства. Оно напомнило о себе тревожным го-лосом Георгия:
    - Двигатель перегревается, может  заклинить…
    Эрик глянул на указатель температуры головок цилиндров левого двигателя и внутренне вздрогнул – стрелка прибора заползла на красную черту.
      - Штурман! Сколько до встречи с рассветом?
    Томительная пауза и голос Фёдора стал точкой принятия вынужденного решения:
    - Через пятнадцать минут!
    - Я понял! – и тут же добавил: - Малый газ! Начинаем сни-жение!
    - Куда снижаться-то? – Эрик повернул голову и увидел от-кровенно испуганный взгляд второго пилота, капли пота на его лице и дрожащие от напряжения руки. - «Чёрт… Я совсем забыл про него. Руки-то, небось, занемели…»
    - Управление взял! – он ухватился за штурвал, отжал его от себя, по инерции хотел триммером снять нагрузку, но тот и так оказался в левом крайнем положении.
    - Спрашиваешь, Юрий, куда снижаться? – и тут же сам от-ветил: - К земле, дружок, куда ж ещё, иначе сгорим в воздухе! А так есть возможность куда-нибудь приткнуться, там наша земля. Глядишь, где-нибудь нас и приютит...
    Нос самолёта зарылся в светлую пелену, в мгновение ока самолёт окутала серое пространство.
    - Ага, приютит, - дрожащим  голосом  напомнил  о  себе второй пилот. – На глубину в несколько метров… Сволочи… - простонал он. – Подсунули развалюху, а мы сразу под козы-рёк, нет чтобы отказаться! – он глянул на командира ненави-дящим и одновременно напуганным взглядом.
    Этот зародившийся в нём страх резанул слух командира самолёта. Сжав зубы, он кинул на пепельно-серое лицо Юрия презрительный взгляд и процедил:
    - Стыдись… Ты же пилот и мужик, в конце концов!
    В этот момент самолёт вывалился из облачности и перед глазами лётчиков предстала местность в предрассветной дымке: холмы, извилистые речки, светлые прогалины и без-брежные просторы тайги.
    Эрик потянул штурвал на себя, уменьшая  вертикальную скорость снижения, кинул взгляд на радиовысотомер, удив-лённо и обрадованно поняв, что тот работает и, зафиксировав четыреста метров высоты,  привычно двинул РУД вперёд:
    - Георгий, подбери режим для скорости двести тридцать. Радист! Срочно в салон! Сообщи пассажирам об аварийной посадке, пусть все хорошо пристегнутся. Всем остальным смотреть внимательно по сторонам, нужно найти место для посадки! Юрий! Помогай удерживать штурвал! – отдавая приказания, он при этом взглядом шарил по местности, лихо-радочно моля об одном: чтоб нашлось хотя бы болото или более-менее ровный участок с мелколесьем. Но внизу про-плывала одна и та же картина – холмы и кондовая тайга. Страха он не испытывал, просто тому сейчас не было места внутри его. Нужно было работать: выдерживать курс изра-ненного, трясущегося, словно припадочного,  самолёта, кото-рый всё время норовил развернуться в другую сторону от по-вёрнутого штурвала, следить  для этого за показаниями ком-паса, крутить головой, высматривая место для вынужденной посадки, и молить неизвестно кого, чтобы выдержал двига-тель, давая какой-никакой  шанс остаться в живых им всем.
    Георгий тронул командира за рукав, он повернулся – на него смотрели тревожные глаза: - Температура головок за-шкаливает.
    Удерживая крен трясущимся штурвалом, Эрик мотнул го-ловой:
    - Выбора нет, держи режим!
    - Командир! – завопил штурман. – Смотри! Слева речка, светлый берег - наверное, коса!
    Эрик и сам увидел серую полоску, изогнувшуюся дугой вдоль берега расширяющего русла реки. И тут же раздался вой сирены и вспыхнуло табло: «пожар левого двигателя».
    Выбора больше не было, и он стал увеличивать крен, вводя
Ил в левый разворот и отжимая штурвал от себя.
    - Командир! Пожар, сгорим же … - просипел у уха голос бортмеханика.
    - Слышу… не успеем… Сейчас выключить – значит погиб-нуть! - процедил он сквозь зубы, нацеливая нос машины на светлую полоску. – Да выключи же ты эту хрень! – рявкнул он. Вой прекратился и Эрик увидел впереди ясную для себя цель – галечную косу. Он, уяснив это, успокоился, хотя по спине пробегал холодком появившийся страх, сумевший вы-рваться из глубин подсознания, лицо покрылось капельками пота, руки побелели от усилия удерживать штурвал повёрну-тым влево почти до упора.
    - Жора! Режим для скорости сто семьдесят! Закрылки на тридцати метрах выпустить полностью, перед приземлением выключить зажигание! – ровным голосом, давя в себе волне-ние, отдал он необходимые указания. – Юрий! Помоги дер-жать крен! Иначе не попадём на косу!
    С горящим двигателем, таща за собой длинный шлейф чёр-ного  дыма, трясущаяся на малой скорости машина, неслась к
речной косе – единственному шансу для людей остаться в живых.   
    - Экипаж! Шасси не выпускаем! Садимся на брюхо! После посадки помочь пассажирам покинуть самолёт! – словно в бреду командовал командир. – Штурман! Отчёт высоты по РВ! - но штурман не отвечал…
    - Георгий! Диктуй! - выкрикнул Эрик.    
    - Восемьдесят… шестьдесят…  - начал дребезжащим голо-сом бортмеханик. – Сорок… тридцать…
    - Закрылки! Выключить двигатель! – крикнул Эрик. Маши-
на вспухла и тут же по кабине стеганули верхушки деревьев, стоящие грядой перед речной косой. Круша и ломая их, го-рящий Ил, теряя скорость, рушился вниз. В последний мо-мент Эрик рванул штурвал на себя до упора. Машина сначала пронеслась часть косы на возникшей воздушной подушке, потом шлёпнулась низом фюзеляжа на гальку и, скрежеща, помчалась вперёд. Он не видел, как отвалилось и отлетело в сторону крыло с горящим двигателем. Широко раскрытыми глазами смотрел на мчащийся навстречу с пугающей быстро-той конец косы. Там, впереди, вставал частым гребнем  тём-ный лес. «Короткая… не хватит…» - мелькнуло в голове. По-нимая, что предпринять что-либо он уже не в силах, Эрик снял ноги с педалей, наклонился и обхватил руками голову…
    Самолёт, словно таран, врезался в деревья, ломая их. По-слышался треск и скрежет раздираемого металла, удары и грохот падающих сверху на фюзеляж обломков деревьев. Ещё какое-то время машина продвигалась вперёд, ломая всё на своём пути, потом сильный и резкий удар по кабине оста-новил её. Затрещало,  рядом раздался чей-то крик. Эрика бро-сило вперёд, ударило по голове, да так, что искры посыпались из глаз, и он полетел в тёмную бездну…

                ГЛАВА   27
     Сознание возвращалось крупицами. Боль охватила голову, да так, что сквозь неё не пробивалась даже малая разумная мысль. Какое-то время он пытался ухватиться за мелькнув-шее на мгновение осознание того, что с ним что-то произо-шло. Вот только что, он не мог понять.  Вдруг послышался странный звук, тянущийся на одном уровне, оборвался на мгновение, потом снова возник.
    «Это же… это же… кто-то стонет… Значит я не один…» - внезапно Эрик почувствовал, что какая-то сила медленно тя-нет его назад, помогая ему выпрямиться. Он с усилием попы-тался открыть глаза, ему это удалось, и сквозь красную пеле-ну увидел  перед  собой  странную  мешанину  из  рваного  металла, проводов,  кусков  стекла.  Всё  это упиралось в наклонённый внутрь металлический столбик с полукруглой штуковиной на конце. «Так это же штурвальная колонка, - вспомнил он. – А я, выходит, сижу в кабине…» 
    - Командир? Как ты? – шепеляво раздалось рядом. Он мед-ленно, стараясь не обострять боль, повернул голову и увидел лицо Георгия, представляющее собой сплошной синяк, с щелками вместо глаз и красным рубцом на переносице.
    - Вроде бы живой, - почему-то шёпотом ответил он и уви-дел скрюченую фигуру в кресле второго пилота. Стекло фор-точки над ним отсутствовало, а боковая часть кабины оказа-лась вдавлена внутрь 
     - Что с ним? – спросил Эрик, понимая, что фигура - это его второй пилот.
    - Только что перестал стонать, - ответил бортмеханик, про-тягивая руку к шее Смирнова. Пощупав там, он повернулся к Эрику:
    - Пульс есть, живой. Только без сознания. Ты только по-смотри-ка, во что мы воткнулись!?
    Командир повернул голову и только сейчас понял, почему в кабине так сумеречно. Сразу за кабиной, уткнувшись в ло-бовое стекло, высился ствол ели, заслоняя белый свет широ-кими ветками-лапами. Нереальной показалась увиденная ими жуткая картина: толстый сук ели проткнул при ударе кабины о дерево сплющенный нос самолёта, затем приборную доску и, пройдя рядом с боком второго пилота, воткнулся в самолётную перегородку.
    - Повезло мужику, -  заметил Георгий. – Десять сантимет-ров левее - проткнул бы его, как жука иголка, – он внезапно прислушался. – Вроде бы голоса, пойду, гляну, что с други-ми.
    Только сейчас Эрик вспомнил, что в салоне пассажиры, среди которых и Катя. И почему-то на месте не оказалось  штурмана с радистом. Он медленно вылез из кресла, убедив-шись, что руки-ноги целы, и, схватившись за голову, в кото-рой больно стучали маленькие молоточки, подошёл к Геор-гию, который возился у двери.
    - Заклинило, - сообщил тот, дёргая за ручку. Ручка задёрга-лась, из-за двери послышались голоса:
    - Командир! Жора! Вы живы?
    - Наш балабол волнуется, - пояснил бортмеханик, пытаясь открыть дверь. От очередного нажима она вдруг распахну-лась, и они вышли в салон. Стоящие там люди уставились на них, словно увидели привидения.
    - Эрик! – к нему метнулась Катя и, словно слепая, стала ощупывать его руками, как бы убеждаясь, что он цел. – У те-бя кровь! – воскликнула она и, вытащив из кармана платочек, стала вытирать, осторожно касаясь лица.
    - Обожди, Катя. Пострадавшие есть? - он обвёл всех взгля-дом, отметив сидевших особняком бывших заключённых. Один из них, с худым землистым лицом внезапно надрывно закашлялся.
    - Командир! – подошедший штурман притронулся к нему, словно желая удостовериться, что видит его воочию. Коман-дир! – повторил он, блестя радостно глазами. – В основном синяки да шишки. Только вот один наш дембель руку сломал.
    - Кто? – Эрик повернулся к пограничникам. Солдаты под-тянулись, заметив его взгляд и тот, кто был пониже ростом, кратко ответил:
    - Я, товарищ командир.
    - Как же это тебя угораздило-то, солдат? – спросил Эрик, подойдя к ним.
    - Сам виноват! – не отвёл взгляда пограничник. – Толком не пристегнулся, при ударе сбросило меня на пол. Ну и… - он тяжело вздохнул.
    - Какой перелом? Посмотрели? – он глянул на сержанта, как бы укоряя, мол, что ж не проверил своего земляка.
    - Не успели ещё, сейчас посмотрим, - кивнул тот виновато.
    - Катя! – позвал Эрик девушку. – Ты помоги ребятам опре-делиться с переломом. Если как-то можно помочь, то само-лётная аптечка в твоём полном распоряжении. И наш радист тоже, – он  увидел  радостное  выражение на  лице Саши, то-му одному выпала возможность быть рядом с этой девушкой.
    - Мы… это… тоже  пострадавшие! – раздался басовитый голос и Эрик, обернувшись, увидел прищуренные глаза плот-но сбитого  мужика  в солдатском  бушлате  и с характерной тёмной шапкой.
    - У вас что? – спросил Эрик, уже чувствуя подвох в этом вопросе.
    - Ты куда нас завёз, начальник? – лениво протянул тот. – Мы под такое фуфло не подписывались.
    - А здесь никто не подписывался! – проронил Эрик.
    - Харэ! Как собираешься нас спасать? – зэка рывком сел на сиденье.
    - Спасаться будем вместе! Как? Будем думать сообща! Устраивает? – и, увидев, что тот молчит, заявил: - Ну, если вам такой расклад не подходит, то ноги в руки и на все четы-ре стороны. Никто вас тут не держит!
    - Э-э, начальник! Фуфло не гони! Такое не канает. Ты нас сюда приволок, ты и вытаскивай!
    - Тогда ждите, -  он отвернулся и подозвал штурмана. Затем нашёл глазами сержанта, кивнул ему.
    - Фёдор! Вместе с сержантом постарайтесь вытащить Юрия в салон. С ним тоже что-то неладно. Хорошо? Жора! Идем, глянем снаружи на обстановку.
    Они еле смогли открыть входную дверь, которую так же деформировало. Выйдя наружу, Эрик изумлённо огляделся. Тут было на что посмотреть: во-первых, левое крыло отсут-ствовало. На самолёте, сверху и сбоку фюзеляжа, валялись крупные ветки и даже целые ёлки, срезанные крылом и фю-зеляжем. Деревья, оставшиеся целыми по бокам лежавшей машины, своими разлапистыми ветвями чуть ли не полно-стью прикрывали её сверху.
    Они прошли к хвосту и остановились: за ним тянулась просека, прорубленная самолётом, длиной метров пятьдесят, дальше шла та самая галечная коса, на которую Эрик смог посадить, вернее, приземлить самолёт. В десятке метров, там, на косе, тянулась вверх голубоватая струйка дыма, видимо, огонь всё ещё продолжал тлеть в железном чреве мотора. Правый двигатель, с загнутыми лопастями винта, оказался на месте, а вот оторванную часть крыла они нашли в начале просеки. 
    Бортмеханик похлопал по борту самолёта:
    - Крепко ты нас подвёл под монастырь, старина, нечего сказать. Вот если бы командир не сумел сюда примоститься, дело было бы для нас совсем труба.
    - Хватит причитать, Георгий! – поморщился Эрик. – Теперь нужно думать об одном: как вызвать помощь.
    - То, что нас будут искать, это и ежу понятно! – Эрик обвёл всех внимательным взглядом. – Главное, чтобы нас увидели сверху. Самолёт завален сломанными деревьями, да и сверху он почти сплошь прикрыт елями, так что увидеть его с самолёта или вертолёта практически невозможно. Для своего обнаружения нужно будет подготовить костёр на открытом месте, то есть на косе, чтобы в нужный момент его поджечь. Проблем с этим не будет, дров здесь предостаточно.
    - А ещё я предлагаю вытащить на косу оторванную часть правого крыла, в компанию к другому. Их с высоты очень даже хорошо будет видно, – предложил штурман.
    - Верно! – одобрительно посмотрел на него командир. - Они неплохо станут отблескивать на солнце. И вот ещё что… Саша! – он повернулся к радисту: - Ты в полёте попытался связаться с Алыкелем?
    - Я не успел заменить все сгоревшие предохранители. Только часть из них, – виновато опустил голову тот.
    - Хорошо, что РВ заработал, спасибо и на этом. Тогда по-пробуй сейчас заменить остальные и попытайся всё-таки установить связь с помощью аккумуляторов.
    - Хорошо, командир! – закивал радист. – Я постараюсь.
    - Давай, и Родина тебя не забудет, то есть мы! – скаламбу-рил неловко Эрик. – А теперь всех, за исключением раненых, больных, - он посмотрел на третьего зэка, который в этот мо-мент вновь надрывно закашлялся, - и женщин, - глянул он на Катю, - попрошу на выход, попробуем оттащить крыло на косу. Вас, граждане, это тоже касается! – посмотрел Эрик на двух других зэков, которые даже не пошевелились.
   Верзила повернул голову к соседу:
    - Послушай, Прыщ! Что от нас хочет этот фраер?
    - Он хочет, чтобы мы с тобой, Горелый, таскали чугун. А это для нас западло. Пусть остальная перхоть кажилится, – визгливо захохотал вертлявый зэк.
    - Ну, во-первых, не чугун, а часть дюралевого крыла, – мрачно посмотрел на них Эрик. – Во-вторых, здесь я, коман-дир самолёта, при таких обстоятельствах являюсь единствен-ным начальником, которому подчиняются все выжившие в катастрофе. Я ясно изъясняюсь? – жёстко произнёс он, глядя в запавшие глаза уголовника.
    Оставшиеся в самолёте во все глаза наблюдали за разыгры-вающимся противостоянием Ларсина и бывших зэков. Катя, прижав ладони к щекам, испуганно глядела на эту картину. Рецидивист, почувствовав себя неуютно под пронзительным взглядом светло-серых глаз командира самолёта, невольно отвёл глаза. 
    - Не гони пургу, начальник! – он встал с места и пнул нос-ком сапога Прыща. – Идём, брателла! Надо, так надо… Нам тоже не в кайф здесь кантоваться.
    - Другое дело! – усмехнулся Эрик. Он убедился в одном: с этой публикой нужно обходиться без церемоний и всяческих  реверансов. И чем жёстче с ними себя вести, тем понятливее они станут. – Идёмте!
    Общими усилиями они отволокли оторванную часть крыла на галечную отмель. Здесь-то и выяснилось, что в одном из крыльевых бензобаков сохранилось небольшое количество топлива, что могло пригодиться для быстрого возгорания дымового сигнала. Рядом соорудили кострище, благо дров для этого в тайге, которая стеной высилась за косой, было предостаточно. За его «боеготовность» взялся отвечать Вик-тор, сержант-пограничник, который пояснил, что сызмаль-ства ходил с отцом на охоту и мог соорудить костёр в любых условиях.
    Эрик подошёл к реке, прозрачная вода которой медленно струилась вдаль, глянул на противоположный берег, до кото-рого, на его взгляд, было метров сто. Река здесь расширялась, чтобы дальше вновь сузиться и исчезнуть в теснине между двумя холмами, сплошь покрытыми тайгой. Он нагнулся, за-черпнул холодной воды, напился - аж зубы заломило, потом осторожно умылся. И внезапно обнаружил, что боль в голове почти прошла.
    - Любуешься, командир?! – шурша галькой, к нему подо-шли штурман и бортмеханик.
    - Красота-то какая… - проронил в ответ Эрик, потом гля-нул на серую низкую облачность: - Вот только бы погода разъяснилась, иначе сложно будет нас найти.
    - Будем надеяться на лучшее, - Георгий потрогал лицо. – Надо же было так треснуться, теперь не скоро пройдёт, - скривившись от боли, пробормотал он.
    - Ничего, до свадьбы заживёт, - подбодрил его командир. - Кстати, Фёдор! Ты в бортжурнале фиксировал время всех наших этапов: например, начало пожара правого двигателя?
    - И не только, - подхватился штурман. - Я записал время, когда пожар был потушен, затем разворот назад, отказ радио-оборудования и начало захода на посадку.
    - Когда у нас есть эти временные точки, можно будет сде-лать прокладку нашего маршрута, чтобы хотя бы приблизи-тельно определить район, где мы сели. Идёмте к самолёту, там и займёмся расчётами.
    - Неплохо бы перекусить перед этим, - вздохнул невольно Фёдор. – А то уже кишка кишке протокол пишет.
    - Своевременное замечание, - ответил командир. – Главное в обороне что? – спросил он и тут же сам ответил: - Харч и отсутствие противника! – и парни дружно рассмеялись, впер-вые с начала этого злополучного рейса.

                ГЛАВА   28
    - И что мы имеем? – Эрик, оторвавшись от полётной карты,
задумчиво посмотрел на своих лётчиков. Даже второй пилот с забинтованной головой, устроившись полулёжа на откидном сиденье, несмотря на боль в ноге и синюшную опухоль правой части лица, с любопытством наблюдал за всем этим одним глазом.
    - Если наши расчёты более-менее верны, то мы сейчас находимся вот здесь, – штурман ткнул карандашом в карту. – Мы сегодня были на берегу речки. Обратили внимание на то, что её русло здесь расширено?  И такое место есть на речке Авам, что как раз соответствует нашим расчётам.
    - Хорошо. Какое расстояние от нас до ближайшего насе-лённого пункта? – командир снова склонился над картой. Фёдор взял навигационную линейку и, пошарив глазами по сплетениям голубых прожилок рек, пятнам озёр, всевозмож-ных значков, чёрточек на бумаге, ткнул карандашом в точку на карте:
    - Вот он! Это Талнах, неподалёку от Норильска.
    - И сколько до него отсюда? – спросил Эрик, разглядывая кружок, обозначающий этот самый Талнах.
    - Всего-то сто шестьдесят вёрст, – пожал плечами штурман.
    - Это по прямой. А огибая болота и другие препятствия, наберётся под двести километров, не менее, - невольно вздохнул командир.
    - Если не больше, – впервые подал голос второй пилот. – И
не по ровному месту, а по тайге со всеми этими горками, ко-торые придётся тоже огибать.
    - Тебе, Юрок, это точно не грозит, учитывая сам факт вы-хода из строя твоей правой стойки шасси, – хохотнул штур-ман.
    - Не будем пока заморачиваться по этому поводу. Глядишь, в течение недели нас найдут, и мы будем вспоминать всё это как страшный сон, – заметил Эрик.
    - Хотелось бы, - Георгий зевнул. – А сейчас мне больше всего хочется завалиться минут эдак на шестьсот, не меньше.
    - Думаю, что ты можешь себе это позволить, – улыбнулся командир. – В ближайшее время этим и придётся заниматься. И больным и здоровым!
    Сложив карту в планшет, он встал и подошёл к Кате, сидя-щей на сложенном моторном чехле рядом с дверью в пилот-скую кабину. Она подняла голову и обеспокоенно посмотрела на Эрика. Он опустился рядом с ней на чехол:
    - Прости меня, что до сих пор не мог уделить тебе внима-ния, – раскаянно пробормотал, глядя на бледное лицо девуш-ки.
    - Я всё понимаю, - голос её потеплел. – На тебя столько забот навалилось. Как ты думаешь? Нас скоро найдут? – она смотрела на него с такой надеждой, что он чуть не поддался искушению утвердительно ответить, но превозмог себя и уклончиво пожал плечами.
    - Видишь, как всё обернулось, - Эрик накрыл её руку ладо-нью. – Хотел помочь тебе побыстрее добраться до дома, а тут такое…
    - Ты тут не причём. Кто же мог знать, что такое может слу-читься с самолётом? – она вздохнула и прислонилась к его плечу. Оба помолчали, потом Катя вздрогнула и ещё теснее прижалась к нему:
    - Вот опять, - чуть слышно пробормотала она.
    - Что такое? Что случилось? – спросил он, почувствовав её тревогу.
    - Да вон, те двое, - неохотно проронила девушка. – Всю одежду на мне иссверлили своими липучими глазами. Смот-рят и смотрят, словно раздеть хотят.
    Эрик проследил за её взглядом и увидел, как тут же отвели глаза в сторону оба зэка, заметив, что он смотрит на них. Це-ну таким взглядам он знал - рядом такая красивая девушка, а они только что из лагеря. Что уж тут непонятного… Он сжал её руку ладонью и прошептал:
    - Ты ничего не бойся, я сумею тебя защитить.
    Ночью он проснулся от слабого стука и шелеста, и не сразу понял, что это дождик стучит по фюзеляжу.
    Прошло трое суток, над землёй так же продолжала висеть низкая облачность, временами из неё сеял мелкий дождь, пе-реходящий в морось. Невольные затворники днями находи-лись в фюзеляже самолёта, вылезая наружу только по необ-ходимости. Всякий раз, садясь завтракать или обедать, лётчи-ки с благодарностью вспоминали в душе Георгия, когда тот в Тикси предложил сбросится и закупить продуктов на непред-виденный случай. И как в воду глядел…
    На следующее утро после посадки, летчики, вытащив ящик с НЗ, вскрыли его и обнаружили массу полезных вещей. Кро-ме набора продуктов, в ящике оказалась спиртовка с упаков-ками сухого спирта, что позволило им кипятить воду для чая, разогревать тушёнку и даже варить суп из концентратов. В комплекте оказались и два солдатских котелка.
    К ним в компанию напросились пограничники, выложив сухой паёк, который им выдали на дорогу. Только бывшие зэка держались обособленно, иногда, правда, одалживая для себя кипятка. Обязанности по кухне добровольно выполняла  Катя, взяв себе в помощники радиста. Она обнаружила, что дверца в хвостовом отсеке запирается изнутри на задвижку и попросила у Эрика разрешения занять отсек для себя. Учиты-вая, что она, по воле случая, оказалась единственной женщи-ной в самолёте, Эрик без всяких слов согласился, досадуя, что не предложил это ей сам. Туда же они складировали все продукты.
    В ящике, кроме вышеперечисленного, оказались средства для сигнализации летящим воздушным судам: ракетница с пачкой патронов для неё, несколько фальшфейеров, вогнутое зеркальце для отражения солнечного зайчика в сторону про-летающих самолётов или вертолётов. А наличие рыболовных принадлежностей, таких как леска и набор крючков, блёсны, грузила, позволяли рассчитывать на возможность пополнения рациона питания. Тем более в этих местах, где в реках и озёрах было изобилие рыбы. Что и доказали сержант с радистом, притащив в один из дней солидный кукан с добычей. И одними из самых ценных вещей, обнаруженными в хвостовом отсеке, оказались спальные мешки количеством по числу членов экипажа. Скрученные в один свёрток и упакованные в мешковину, судя по внешнему виду ни разу не использованные по своему прямому предназначению.
    В последующие два дня погода улучшилась, но все их надежды на появление в небе поисковых воздушных судов оказались напрасными. Видимо, поиски пропавшего самолёта происходили в других местах, и до их района очередь ещё не дошла. Да и по расчёту их местонахождение было южнее воздушной трассы, во время полёта с одним двигателем они отклонились из-за отказа навигационных систем.
    Предварительно оговорив со своим экипажем сложившую-ся ситуацию, Эрик днём довёл до сведения остальных пасса-жиров принятое ими решение:
    - Ещё раз хочу подчеркнуть, что просто сидеть здесь и ждать, когда за нами прилетят – неразумно, – командир самолёта внимательно обвёл всех взглядом. Удивлённо посмотрела на него Катя, сощурился уголовник-верзила, ткнув в бок своего вертлявого собрата, безучастно глядел перед собой третий зэк, лихорадочно блестя глазами на исхудалом лице.
    - В ста пятидесяти километрах на юго-запад от нас нахо-дится населённый пункт Талнах. Принято решение, что часть экипажа и пассажиров, здоровых и физически крепких, груп-пой пойдут в том направлении. Добравшись до людей, тут же направят помощь оставшимся здесь, – продолжил Эрик, до-ходчиво и кратко стараясь довести всем план спасения.
    - Я не врубаюсь, начальник, - выставив челюсть вперёд, просипел Горелый. Командир самолёта посмотрел  на него: узкие глаза подо лбом питекантропа на заросшем многоднев-ной щетиной мордатом лице, мощная шея подпирала круп-ную голову с большими залысинами.
    - Что тут непонятно? – спросил Эрик зэка, хмуро глядя в его и без того прищуренные глаза.
    - Дык кто пойдёт нас спасать?
    - Вот мы с тобой и пойдём! – усмехнулся он.
    Брови у зэка домиком поднялись к узкому лбу:
    - Набздюм поканаем?
    Командир  нахмурился:
    - Послушай, уважаемый.  Изволь изъяснятся нормальным языком, здесь переводчиков нет.
   Горелый криво ухмыльнулся. Повернул голову к сидящему рядом Прыщу:
    - Слышь, брателла! Он человека не понимает.
    Вертлявый зэк издевательски засмеялся:
    - Лохи говорят: вдвох пойдёте?
    - Почему же вдвоём? Пойдём группой: я, вы двое, сержант и наш штурман, итого – пятеро. Остальные: двое раненых, ваш больной коллега, - Эрик глянул на список так называе-мых «пассажиров». - Э-э…Ступак Леонтий Сидорович, борт-механик и радист, а так же наш повар Екатерина - остаются. Будут ждать помощи с неба.
    Горелый, морща узкий лоб, под которым, казалось, со скрежетом проворачиваются ржавые шестерёнки разума, по-интересовался:
    - А ежели мы в отрицаловку уйдём?
    - То есть?
    - Ну, здесь останемся ждать помощь.
    Эрик покачал головой:
    - Это исключено и даже не обсуждается. Разве вам не хо-чется поскорее выбраться к людям?
    Рецидивист переглянулся с напарником, скривил тонкогу-бый рот:
    - Ты нам не лепи горбатого, фуцан! Ты кто такой устраи-вать тут толковище? – неожиданно взревел он. - Никто не смеет командовать честными бродягами, как мы! Понял, гниздюк?!
    Глаза у Эрика потемнели. Он сжал зубы, желваки взбугри-лись на скулах. Ему было ясно одно: если он сейчас даст сла-бину и не подчинит своей воле эту уголовную мразь, то ниче-го хорошего в будущем от них ждать не придётся. Командир гневно вонзился взглядом в лицо Горелого и медленно, но весомо, словно забивая молотом толстенный гвоздь, проце-дил:
    - Советую забыть свои воровские порядки и законы! Ещё раз напоминаю для вас, особо непонятливых - здесь я коман-дую! И каждый будет подчиняться мне, если захочет остаться в живых! А иначе… 
    - А иначе что? Начальниче-е-к? – глумливо пропел Прыщ, вскочив с места. – В карцер упечёшь? Или срок накинешь? Гы-гы-гы…
    Эрик чувствовал, как накалилась обстановка внутри само-лёта, как обеспокоенно обменивались взглядами его парни, и знал, что при явном столкновении численное превосходство будет на его стороне, но доводить до этого ему не хотелось. Оставалось только сыграть на страхе, на страхе этих ублюд-ков перед оружием. Он пожал плечами:
    - А иначе возьму и шлёпну вас прямо здесь и сейчас. Потом камни на шею и в реку. Все остальные подтвердят, что вы хотели устроить здесь резню.
    - Метла у тебя чисто метёт! Ты, как я посмотрю, ещё тот фуфломёт. Только перед тобой не лохи, так что вяжи гнилой базар и фуфло нам не впаривай! – проревел Горелый, глядя на него маленькими злыми глазами, утопленными глубоко в глазницах.
    Не сводя взгляда с уголовников, Эрик молча вытащил из кармана пистолет и навёл его на остолбеневшего Горелого. Теперь на того смотрели два зрачка: один полузакрытый стального цвета, вместо другого живого – девятимиллимет-ровый зрачок пистолетного ствола.
   В самолёте повисла мёртвая тишина - для всех наличие оружия у командира оказалось полной неожиданностью. За-мер с разинутым ртом Прыщ, нелепо согнувшись крючком. Судорожно сглотнул слюну Горелый, не сводя взгляда с пи-столета. Ему стало предельно ясно, что он вчистую проиграл эту схватку и нужно отрабатывать задний ход с меньшим для себя уроном:       
   - Харэ, начальник, харэ, - примирительно просипел он, вмиг посерев лицом – зрачок дула по-прежнему смотрел на него из  руки командира самолёта. - Твои козыри старше. Так что, банкуй.
    - Вот так-то лучше! – командир сунул оружие в карман. – Будьте готовы к выходу утром.
     - Всё путём, не будем гнать порожняк, – Горелый отвёл глаза в сторону, скрывая досаду и злобный взгляд. -  Нам с брателлой не впервой кантоваться в тайге. Верно, Прыщ?
    Тот ощерился острыми жёлтыми зубами, скривил рот. Ви-димо, особого желания идти по тайге десятки километров у него не было, но и противоречить Горелому он не посмел.
    Куда сложнее оказалось переубедить Георгия, тот, в какой-то мере, даже обиделся на Эрика. И лишь аргумент, что ране-ному второму пилоту для простого передвижения из самолёта на улицу и обратно для естественных нужд необходима существенная физическая поддержка, сыграл свою роль.
    А тут ещё и Катя подняла бунт. Подловив момент, когда Эрик с сержантом и штурманом направились на косу, девуш-ка догнала их и требовательно дёрнула его за руку. Он повер-нулся и удивлённо посмотрел на неё – полные слёз глаза умоляюще уставились на него.
    - Что случилось, Катюша? – он впервые так назвал её с мо-мента посадки в самолёт, заметив, что парни отошли вперёд. Эрик сознательно не стал афишировать их особые отношения перед остальными, понимая сложность ситуации, в которой они оказались.
    - Почему ты не берёшь меня с собой? – умоляюще прошеп-тала Катя, не сводя с него заплаканных глаз.
    - Послушай, Катюша, - он на мгновение смолк, подыскивая подходящие слова. – Это…это очень тяжело и опасно идти по тайге - всякое зверьё, те же медведи, волки. Да и просто большие физические нагрузки - совершенно не похоже на приятную прогулку для молоденькой девушки.
    - Можешь не продолжать! – она вздёрнула свой носик, слё-зы исчезли, голос окреп. – У меня, между прочим, первый разряд по лёгкой атлетике, я несколько раз ходила в турпохо-ды по Кавказу. А там нагрузки - будь здоров, всё необходи-мое тащишь по горам на себе. Так-то вот, товарищ командир!
    - И зачем это тебе надо? – старался он её убедить. – Крыша над головой есть, да не простая, а металлическая. Даже соб-ственные апартаменты имеются! – выложил он один из вес-ких аргументов, имея в виду хвостовой отсек самолёта. -  А уж Георгий с Сашкой  пылинки с тебя сдувать будут. И оста-нется только ждать появления спасателей. Уверен, что здесь они появятся раньше, чем мы доберёмся до Талнаха.
    - Не нужно, чтобы кто-то сдувал с меня пылинки, – она по-дошла и взглянула ему в глаза, тесно прижавшись. – Я просто хочу быть с тобой. Если что-то случится, то мы будем вместе. Слышишь!?
    Эрик помотал головой:
    - Нет, нет и нет! Баста! Даже думать не смей! – заявил он непреклонным голосом и мягко сказал напоследок, ласково взяв за узкие плечи:
    - Глупенькая, я же о тебе забочусь. А что случись в пути? Да ещё в компании с этими, – выдвинул он весомый аргу-мент, имея в виду уголовников. - Я себе никогда этого не прощу.
    - Но ты же будешь рядом!  - умоляюще вновь повторила она. Эрик оказался непреклонным и Катя, понурив голову, повернула к самолёту. Он был бы удивлён, если бы увидел в этот момент хитрую улыбку на её лице. Но Эрик уже уходил по просеке к парням, которые что-то оживлённо обсуждали, стоя у лежащего крыла.
    Вернувшись в самолёт, Катя занялась приготовлением обе-да, возясь у спиртовки. Второй пилот спал на сиденьях, как и больной зэк. Горелый и Прыщ, прислонившись к стенке, что-то обсуждали вполголоса, поглядывая на девушку. Видя, что никого кроме них здесь нет, а спящие не в счёт, верзила, ле-ниво растягивая слова, обратился к ней:
    - Слышь ты, маруха! А ты тут в хате не боишься среди всей нашей кодлы?
    Девушка подняла голову:
    - Вы это мне?
    - Дак других баб я здесь не вижу! – ощерился Горелый, по-чёсывая заросшую шею и плотоядно смотря на неё.
    - И чего я должна бояться? – Катя почувствовала, что этот зэк не зря затеял с ней разговор, который принимал неприят-ный оборот. А ещё этот его взгляд…
    - Так такую шмару не грех пустить по кругу, – он раздул ноздри, словно уже видел, как это может произойти. - А то  масть не пойдёт, так ништяк напоследок словить кайф со стё-баной дурочкой, - и Горелый заржал, обшаривая раздеваю-щим взглядом девушку, ему вторил вертлявый Прыщ, захлё-бываясь булькающим  смехом, видя, какое впечатление про-извели на неё слова его корефана.
    Чувствуя, как страх обволакивает всё тело, Катя в испуге отвела глаза от злобной фигуры зэка и на ватных ногах направилась к выходу. Вслед ей нёсся издевательский хохот.   

                ГЛАВА   29
    - Давайте присядем на дорожку по русскому обычаю! - по-ставив рюкзак на пол салона, Эрик опустился на сиденье, остальные последовали за ним. Наступила тишина, через ми-нуту сменившаяся шорохом, прощальными рукопожатиями и всем тем, что бывает при расставании близких людей.
     Взяв руку Кати в ладони, Эрик кивнул ей и с удивлением заметил, что ничего похожего на грусть и сожаление от раз-луки на её свежем личике не наблюдается. «Смирилась с мо-им решением, поняв, что я прав, оставляя её здесь. Молодчи-на», -- подумал он, пожимая её руку.
   - До скорой встречи, товарищ командир! – громко и чуть ли
не радостно прозвучал её голос, и в нём почувствовался ка-кой-то двойной смысл. Эрик заглянул ей в глаза и увидел спокойствие и безмятежность - «почудилось», - решил он, отпустил её руку и взялся за лямки рюкзака. В какой-то момент он вдруг заметил взгляд больного зэка, Леонтия Ступака - тот незаметно кивнул ему, и Эрик вспомнил его предостережение. Накануне вечером, выйдя из самолёта, он свернул за его хвост и столкнулся с этим молчаливым, болезненным человеком. Тот поглядел за его спину и никого не заметив, негромко сказал:
    - Хочу предупредить, начальник, - будь осторожен с Горе-лым. Это страшный человек! Мы с ним чалились в одном ба-раке, так он рассказывал, как они устроили побег во время его второй ходки. Когда кончилась еда, они убили одного из бежавших с ними и питались человечиной. Оказалось, что его они взяли с собой только для этой цели и называли «коровой». Так что держи ухо востро, а то быстро можешь оказаться у них на пике.
    Обойдя стоявшего столбом Эрика, зэк кашлянул и побрёл к хвосту. Следом, спустя несколько минут, направился и он, переваривая услышанную жуткую историю.
    Маленькая группа людей двигалась на юго-запад по свет-лой от пробивающейся на деревьях листвы, тайге. Солнце, заливая ярким светом окружающую местность, только появи-лось из-за лесистой горы сзади, там, откуда они начали свой путь. Пробудилась от зимней спячки нежная трава, начиная короткой щетинкой подниматься между стволами деревьев, раскидистыми кустами, прогибаясь под ногами и лаская взор ярким зелёным цветом. Вдалеке послышался торопливый пе-рестук - неутомимый дятел вовсю трудился, добывая себе из старых стволов завтрак. Чириканье, щебет неслись со всех сторон, обитатели тайги разнообразных видов словно сорев-новались кто громче и заливистей напомнит о себе.    
    Впереди шёл штурман, неторопливо передвигая ногами, за ним плёлся, крутя головой по сторонам, Прыщ. В центре це-почки двигался Виктор, сержант. Для него тайга была словно книга, знакомая по каждой страничке. За ним шумно сопел Горелый, равномерно выбрасывая вперёд толстые ноги. Туго набитый вещевой мешок на спине делал похожим его на дро-мадера - одногорбого верблюда, вставшего на дыбы. Словом, на его пути лучше было не становиться – сомнёт и даже не заметит. Замыкающим группы - он сам выбрал это место, чтобы все были в поле его зрения, - двигался Эрик.
    Что это было - предчувствие или ощущение от окружаю-щего их таёжного простора, где человек интуитивно начинает более тонко чувствовать запахи, звуки, различать оттенки цвета - он мог только предполагать. Во всяком случае, у него появилось чувство, словно кто-то смотрит на него со стороны. Эрик время от времени оглядывался, но ничего угрожающего не обнаруживал и продолжал двигаться, держась за спиной Горелого.
    Через несколько часов  было решено остановиться на от-дых. Сбросив поклажу, тяжело дыша, все повалились на зем-лю, густо усыпанную прошлогодней хвоей, сквозь которую пробивались зелёные травинки. Эрик облокотился спиной на ствол толстой сосны, глянул на попутчиков. Горелый, прива-лившись, как и он, к дереву, снял шапку, от его крупной го-ловы шёл пар. Вертлявый Прыщ копался в вещмешке. Сер-жант поднялся с места, подошёл к Эрику и присел на корточ-ки.
    - Что-то хочешь сказать, Виктор?
    - Товарищ командир! Есть предложение останавливаться на отдых через каждые два часа - быстрее восстанавливаются силы, так принято в армии во время марш-броска, – уточнил бывший пограничник.
    - Согласен, – кивнул тот.
    - Как думаешь, сколько мы отмахали? – подошёл с другой стороны Фёдор и, примостившись рядом, развернул карту.
    - А вот мы спросим Виктора. Что скажешь, следопыт? – спросил Эрик сержанта. Тот сдвинул форменную зелёную фуражку на затылок, прищурился:
    - Прошли чуть больше трёх часов, в среднем километра по четыре, - бормотал он себе под нос. – Где-то километров две-надцать, - пожал плечами сержант, выдав свой вердикт.
    - Неплохо, совсем даже неплохо! – удовлетворённо кивнул Эрик. – Ещё один переход и остановимся на обед.
    -  Кое-кто уже начал обедать, – кивнул Виктор в сторону жующего Прыща, оттопыренные уши которого ритмично двигались вверх-вниз.
    - Хозяин барин, - заметил командир. – Фёдор! Передай компас Виктору, сейчас он пойдёт впереди.
    Штурман вытащил из кармана и протянул сержанту так называемый «бычий глаз» - довольно компактный магнитный компас КИ-13, по просьбе Эрика демонтированный Георгием с самолёта.
    - В пути, время от времени, контролируй направление дви-жения, придерживаясь 220 – 230 градусов. Думаю, нет смыс-ла показывать тебе, пограничнику, как им пользоваться! - улыбнулся командир.
    - Справимся, - кивнул Виктор, с любопытством рассматри-вая прибор.
    Они продолжали двигаться дальше, придерживаясь основ-ного направления. Иногда приходилось отклоняться влево или вправо, обходя неожиданно возникшее препятствие в ви-де  впадин с болотистыми окнами в центре, или еловые ост-рова, где деревья стояли так плотно друг к другу, что проди-раться через сплетение ветвей практически было невозможно. Через какое-то время идущий впереди Виктор резко вскинул вверх руку и остановился. Подойдя к нему, все сгрудились рядом, понимая, что тот остановился не просто так.
    - Виктор! Что случилось? – спросил Эрик, подойдя.
    Ни слова не говоря, сержант кивнул, мол, посмотрите пря-мо. Взглянув, Эрик ощутил, как по коже спины невольно по-ползли мурашки: на большой груде торчащих из земли гра-нитных валунов расположились змеи. Их было много десят-ков: свитые в кольца, сплетённые между собой в клубки, из которых торчали приплюснутые головы, одиночные особи с приподнятыми головами – всё это скопище находилось в едва заметном непрерывном движении, переливаясь и колыхаясь тёмными волнами. И чуть слышное шипение доносилось до людей, словно предупреждение. 
    За его спиной кто-то сдавленно охнул, похоже, это был штурман. Сбоку учащённо засопел Горелый, не сводя глаз с жуткого зрелища.
   - Это что за хрень, брателла? – пискнул Прыщ, вытягивая шею, пытаясь рассмотреть невероятную и одновременно страшную картину.   
     - Гадюки, змеиная свадьба, - пояснил Виктор. – Нужно обойти.
    В этот момент Горелый протянул руку и легонько толкнул любопытного Прыща в спину. Тот сделал пару шагов вперёд и испугано завопил, замахав руками, когда увидел перед со-бой эту копошащуюся и шипящую массу змей. Отпрыгнув назад и продолжая подвывать от страха, он повернулся с вы-пученными глазами и чуть не кинулся с кулаками на Горело-го:
    - Ты чё, в натуре? Охренел? Я чуть не обос…ся!
    На что тот хрипло захохотал, оскалив жёлтые зубы, затем пренебрежительно процедил:
    - Всегда должен иметь глаза на затылке, сявка! 
    Они попятились назад, не подозревая, что совсем непода-лёку, сзади, откуда они пришли, за ними следят вниматель-ные глаза.
      Обогнув опасное место, продолжили движение. Встреча со змеиной свадьбой заставляла их теперь быть постоянно настороже. И даже двигаясь друг за другом, они продолжали внимательно смотреть по сторонам, дабы до минимума све-сти неожиданную опасность. Склоны пологих холмов, по-крытые смешанным лесом, лощины, заросшие кустарником, пустые прогалины и снова, и снова тайга. 
    На отдых они остановились рядом с ручьём, который весе-ло журчал в неглубоком овражке, над котором склонились кусты, берёзы и ели. Виктор в одночасье развёл костёр, за-черпнул котелком воды из ручья и подвесил его над пламе-нем. И уже через  полчаса, бросив щепотку заварки в кипяток, они приступили к обеду.
    Как обычно, Горелый с Прыщом устроились в сторонке, грызя сухари и заедая ломтями сала. Сержант заметил, как Горелый искоса смотрит в их сторону, точнее, на котелок.
    - Эй, попутчики! Чаю не желаете? – неожиданно для них поинтересовался он. – Можем поделится! Давайте посуду!
  Переглянувшись, те засуетились и, вытащив алюминиевые кружки, протянули Виктору. Наполнив почти до краёв, он вернул их зэкам. Горелый сделал глоток и, скривившись, сплюнул на землю.
    - Что, чай не нравится? Вообще-то индийский, «Три сло-на», - пробормотал сконфужено сержант.
    - Да разве это чай!? – просипел зэк. – Похоже, ты, служи-вый, настоящего чая и не пил!
    Горелый что-то пробурчал, Прыщ тут же нырнул в свой си-
дор, вытащил пачку чая и, разделив её пополам, высыпал по кружкам. Через некоторое время верзила поднёс кружку ко рту, сделал глоток и его физиономия расплылась в довольной ухмылке.
    - Служивый! Попробуй-ка нашего… А то вдруг копыта раньше времени откинешь, в натуре, и кайф не словишь, – зловеще протянул он, вновь растягивая лягушачий рот в ух-мылке - мол, не дрейфь, шутка! - и протянул ошарашенному сержанту кружку. Виктор растеряно глянул на Эрика. Тот ободряюще кивнул ему, как бы давая добро, мол, в жизни всё когда-то нужно попробовать.
    Сержант глянул на чёрную жидкость в кружке и, не пока-зывая отвращения, поднёс к губам и отхлебнул горячий, до ломоты в зубах, настой. Неимоверная горечь, словно полынь, охватила рот, рвотный позыв чуть не вырвался наружу, он едва сумел его задавить. Но гримаса неприятия этой гадости всё равно пересилила, он невольно сморщился, мотнув голо-вой, и протянул кружку назад.
    - Фраеру не в кайф, - ехидно оскалился Прыщ щербатым ртом. – Что с лоха взять, для него и чефирь в непонятках!
    - Верно, брателла. Это напиток настоящих бродяг, а не для всякой перхоти! – Горелый метнул неприязненный взгляд на сержанта, словно тот оскорбил его до глубины души.
    Звук, похожий на треск, раздался неподалёку, заставив си-девших у костра замереть. Всё уставились на скопище кустов,
за которыми внятно что-то зашуршало.
    - Неужто ведмедь? – испугано тараща глаза, проронил Прыщ, вжимая голову в плечи.
    - Сейчас мишки не опасные, - авторитетно заявил сержант. – Да и компания у нас большая, они скопления людей сами боятся.
    - Надо было всё-таки ракетницу с собой взять, чтобы отпу-гивать косолапых, если встретятся, - штурман укоризненно посмотрел на командира, как бы напоминая ему, что именно тот настоял, чтобы ракетница была у оставшихся.
    - Я и сейчас заявляю, что она больше необходима им для сигнализации, – убеждённо проронил Эрик. – Прилетит самолёт, они и выпустят ракету. Это гораздо эффективнее, чем пытаться привлечь внимание солнечным зайчиком.

                ГЛАВА   30
    Остановившись в центре большой проплешины на склоне холма, Эрик до рези в глазах всматривался в панораму мест-ности, простирающуюся в южную сторону.
    - Что ты там увидел, командир? – к нему подошёл Фёдор тяжело дыша - сказывался тягун, по которому они поднялись на голый склон. Вроде бы и не совсем был крутой подъём, а с поклажей, да ещё в тёплой одежде, всё-таки давал о себе знать.
    - Посмотри на горизонт, видишь что-нибудь? Вон там! – Эрик рукой показал направление. Штурман уставился на да-лёкую и не совсем чёткую границу между ясными небесами и волнами зелени.
    - Что-нибудь видишь? – нетерпеливо спросил Эрик.
    Фёдор пожал плечами:
    - Что-то похоже на серую полоску, – неуверенно пробор-мотал он. – Непонятно, что это такое.
    - Вот и я о том же, - командир повернул голову: оба зэка сидели на земле, равнодушно взирая перед собой; сержант же, сняв вещмешок, что-то искал в нём.
    - Виктор! – крикнул он. – Подойди сюда! Нужны молодые глаза, - это он пробормотал себе под нос.
    Сержант выпрямился и быстрым шагом пошёл к ним, дер-жа в руках какой-то тёмный футляр на ремешке. 
    - Что это? – поинтересовался Эрик, кивнув на футляр.
    - Думаю, это то, что сейчас нужнее всего! – растянул рот в широкой улыбке Виктор, доставая бинокль.
    - Классная штука! – воскликнул штурман. – Ай да молодца!
    - Откуда он у тебя?  - Эрик взял протянутый ему прибор.
    - Приз за отличную стрельбу в окружных соревнованиях! – гаркнул довольный сержант.
     - Что тут скажешь? Молодец! – кивнул командир. – Деся-тикратное увеличение! – прочитал он на корпусе бинокля. – Вот сейчас и проверим! – с этими словами поднёс окуляры к глазам и стал рассматривать заинтересовавшее его место на горизонте. Через пару минут протянул прибор штурману:
    - Что скажешь, Фёдор?
    - На мой взгляд, это какой-то обрыв, и протяжённость его большая! – бормотал штурман, ведя окулярами по горизонту.
    - А теперь посмотри ты, Виктор! – Эрик передал прибор. Сержант прильнул к биноклю, внимательно разглядывая раз-вернувшуюся перед его глазами картину. 
    - Да! – подтвердил он. – Обрыв. И очень высокий!
    - Так вот! Три года назад я работал на Ан-2 вторым пило-том у командира Дёмина. Как-то в разговоре парни из экипа-жа упомянули про катастрофу самолёта над плато Путорана, – Эрик посмотрел на слушающих друзей. – Они утверждали, что это самое плато обрывается на севере и северо-западе громадными обрывами, высотой до восьмисот метров. Пред-ставляете себе? Похоже, что мы с вами это и видим. 
    - И что из этого следует? – заинтересовано уставился на него сержант.
    - А то и следует, что идём мы верным курсом! – удовлетво-рённо произнёс Эрик. – Пошли! А то мы и так здесь задержа-лись!
    Тайга была наполнена жизнью. В пути неоднократно они встречались с представителями животного мира этих мест. То натыкались на стайку непуганых грациозных косуль, увидев людей, те на мгновение замирали, прядя острыми ушами. Однако стоило кашлянуть или свистнуть - тут же срывались с места, делая большие прыжки, белея коротенькими хвостиками. Нередко натыкались на ежей. Услышав шум шагов, колючий обитатель тут же сворачивался в клубок и попробуй что-нибудь сделай с ним - пустой номер. Стоило только замереть, чтобы тот, принюхавшись, развернулся и недовольно фыркнув, тут же исчез в ближайших зарослях. В болотцах, да и просто в сумеречных низинах, орущие на разный лад лягушки устраивали оглушительные концерты. Остановившись на короткий привал на небольшой полянке среди деревьев и кустарника, они насторожились, услышав хруст сучьев и шо-рох. Внезапно рядом зашуршало и изумлённые путники уви-дели высунувшуюся из кустов морду лося, увенчанную гро-мадными рогами. Какое-то время люди и зверь молча смотре-ли друг на друга, затем лось в очередной раз громко хоркнул, втянул голову в кусты и исчез.
    Но на этом сюрпризы первого дня пути не закончились. Собираясь продолжить путь, закидывая поклажу за плечи, они вновь услышали шорох и треск сучьев.
    - Никак лось возвращается, - хмыкнул штурман, поворачи-ваясь на шум, и осекся, изумлённо разинув рот. Реакция остальных была аналогичная. Да и было чему удивляться: раздвинулись кусты и перед всеми предстала знакомая чело-веческая фигура – Катя.
    Как ни странно, но первым отреагировал Горелый. Он сор-
вал с головы шапку и восхищённо проревел:
    - Ай да маруха! Вот это баба!
    Пришёл в себя и Эрик. Изумлённое выражение сменилось на суровое, почти гневное. Это увидела девушка и её лепет: «Всем привет!» – вышел довольно жалким.
    Командир качнул головой, сделал пару шагов ей навстречу и металлическим голосом пролязгал:
    - Как это следует понимать, сударыня?
    От его тона Катя, чувствуя себя виноватой и отчётливо это осознавая, отвела глаза и невольно втянула голову в плечи.
    - Не слышу! Отчего молчим? – вновь задал он вопрос про-курорским тоном. Девушка собрала все свои силы и взгляну-ла ему в глаза. И он прочитал в них и вину, и мольбу о про-щении, и безграничную любовь к нему - эти сине-фиолетовые глаза… Током прошлись по всему телу видения прошлого и, понимая, что уже ничего нельзя изменить, он тяжело вздохнул:
    - И всё же, как же это ты решилась на такое?
    Девушка, услышав в голосе своего любимого другие нотки, прибодрилась, вспомнив крылатое выражение: лучший вид обороны – это наступление. Она вскинула подбородок, отчего вздёрнутый носик приподнялся ещё выше и отчеканила:
    - Когда вы, товарищ командир, не взяли меня с собой, я и решила, что пойду за вами следом, – объяснила она, соблюдая правила игры для остальных - никто не должен знать об их настоящих отношениях. Хотя, она отлично понимала, что своим присутствием значительно осложняет ему жизнь на этом этапе, особенно учитывая наличие в группе бывших уголовников. Но принимая это непростое для себя решение, она преследовала единственную цель – всегда быть рядом с ним.
    - И что бы ты делала, потеряв наш след? – спросил он, не убирая сурового выражения со своего лица.
    - Я не выпускала вас из виду, стараясь оставаться незаме-ченной. И, как видите, это мне удалось! – торжествующе вос-кликнула она.
    - Командир! – взмолился штурман. – Что теперь время зря терять?! Пора уходить! Катю назад не отошлёшь. Да и нужно отдать ей должное – столько отмахала за нами! – восхищённо протрубил он, словно тот геральд на рыцарском ристалище. - Думаю, что обузой для нас она не будет, - закончил он свою тираду, за что и был вознаграждён благодарным взглядом де-вушки.
    - Значит так! Не ныть, не пищать, выполнять все мои тре-бования! Ясно?
    - Так точно, товарищ командир! – стрельнула она в него озорным взглядом, отчего он хмыкнул и покачал головой, осознавая, что настырная девица и впрямь не осложнит их положение.
    Для ночёвки они выбрали место в глухом ельнике, что от-дельным островком прилепился к небольшой речке, которая журчала по камням в северном направлении. Усталые путни-ки, сбросив поклажу, стали устраиваться на ночлег. Сержант с Катей развели костёр на берегу, между двух могучих елей,  вскипятили воды, заварили чай.
    Смеркалось… Небо над долиной, по которой петляла изви-вами речушка, приняло тёмно-синий цвет, на нём стали про-являться первые звёзды, предвестники скорой ночи. С дерева на другом берегу сорвалась тёмная тень и бесшумно поплыла над долиной, невесомо махая крыльями. Вдалеке прозвучал заунывный крик ночной птицы, то ли предупреждающий ночных обитателей тайги о своём присутствии, то ли подаю-щей знак об опасности в этом тёмном ночном царстве.

                ГЛАВА   31
    Ярко горел костёр, около него суетилась Катя, готовя немудрённый ужин для своих. Оба зэка, набрав воды, подсу-нули кружки к краю костра. Командир и штурман что-то об-суждали, отойдя к берегу. Катя, дождавшись, когда сержант соорудил перекладину над огнём, взяла котелок и пошла к речке. Сидевший у ели Прыщ, посмотрел ей вслед и громко причмокнул. Затем ухватил остановившегося рядом с ним пограничника за руку, и кривя губы в глумливой улыбке, спросил:
    - Как тебе эта маруха, в кайф? – и, истолковав его молчание
за согласие, продолжил, не заметив, как тот закаменел лицом и сжал кулаки. – Не прочь бы её? – зэк смолк и красноречиво изобразил непристойный жест двумя руками. – И мы бы с тобой в доле…
    Через мгновение он захрипел – рука сержанта ухватила его за горло, кулак другой взметнулся вверх.
    - Харэ, служивый, харэ… Убери клешню! - Горелый пере-хватил его руку вовремя, ещё миг и литой кулак погранични-ка влепился бы в перекошенную от страха физиономию Прыща. - Отпусти его, гнездюк! - с явной угрозой процедил зэк, злобно глядя на сержанта. При этом его правая кисть змеёй скользнула за голенище сапога, нащупывая рукоять финки, что не укрылось от взора бывшего пограничника. По-слышались голоса идущих от речки, рука Горелого вынырну-ла наружу пустой, Виктор выпустил горло Прыща. В тот же миг тыльной стороной ладони Горелый хлёстко ударил свое-го дружка по лицу, отчего тот треснулся затылком о дерево.
    - За что, брателла? - слезливо взвыл тот, хватаясь за голову.
    - Фильтруй базар, сявка! – ощерился на него верзила. – Ты чё, не догоняешь? Метла твоя дуриком метёт.
    - Что за шум, а драки нет? – поинтересовался Эрик, оста-навливаясь рядом с сержантом.
    Горелый, пряча глаза, дабы не выдать кипевшую в них зло-бу, процедил:
    - Всё ништяк, начальник! Всё путём, ваш служивый не так  понял наш базар.
    Сержант хмыкнул, глядя на него, и молча отошёл в сторо-ну. Эрик посмотрел ему вслед, перевёл взгляд на зэков, при-щурился…         
    После ужина все устроились у костра. Виктор, мастер на все руки, соорудил так называемую нодью. Взяв два толстых обломка сухостоя, он армейским штык-ножом на одном вы-долбил продольную канавку, заполнил её стружкой и сухими веточками. Положил это брёвнышко в костёр канавкой вверх, затем поместил среди стружки несколько горящих угольков. Когда там заплясали весёлые язычки пламени, поместил сверху на канавку второй обломок. 
    - Вот как-то так… - сержант заметил любопытные взгляды остальных на это сооружение и усмехнулся.
    - М-да… - протянул удивлённо Фёдор, глядя, как из узкой щели между брёвнышек высовывается робкое пламя, транс-формируясь в дымные жгуты. – Интересная картина.
    - Слушай, служивый, - прогудел Горелый, – и долго дро-вишки будут гореть?
    - До утра точно хватит, – ответил Виктор.
    - Фуфло гонишь?
    - Чего? - не понял его сержант и внезапно захохотал, тыча в
зэка пальцем. – Гляньте на него! Умора!
    Сидящие по ту сторону костра воззрились на зэков. И вер-но, происходила странная метаморфоза: пляшущие  блики от костра так искажали лицо Горелого, что он напоминал насо-савшегося кровью упыря, а его соратник по лагерю Прыщ был, скорее всего, похож на восставшего из могилы мертвеца. Смех прокатился над поляной. Зэка переглянулись, было видно, что веселье остальных их задело за живое. Горелый сжал челюсти, на скулах задвигались желваки.
    Это сразу просёк Эрик - «Ещё не хватало устроить тут раз-борки…»:
    - Над собой смеёмся, парни! С той стороны костра мы вы-глядим не лучшим образом! - обезоруживающе сказал он,  неодобрительно глянув на Виктора. Отчего тот сконфужено опустил голову, понимая свой промах.
    И Горелый понял, что командир самолёта совсем не так прост, как ему показалось на первый взгляд. И всякие там ре-зоны на его счёт нужно таить поглубже в себе. Да и счёт в противостоянии не в их пользу - трое против двух. Из них только штурман хиляк, а командир и сержант из здоровяков с крутыми кулаками. Этим всё сказано.
    - Харэ, начальник, - проронил он миролюбиво, криво ух-мыляясь, при этом, кинув, в свою очередь, косой взгляд на сержанта. – Кипеша не будет. Мы тоже любим, хе-хе, посме-яться.
    - Вот и ладушки, люблю понятливых людей, – Эрик демон-стративно посмотрел на часы. – Полагаю, что пора на боко-вую. Завтра подъём в семь!
    Ещё перед выходом на этот неизвестный маршрут они до-говорились, что каждую ночь будут дежурить по очереди. Сегодня дежурить до часа ночи выпало штурману, в четыре утра его сменит сержант. А самые тяжёлые часы, которые моряки в своё время назвали «собачьей вахтой», ибо в это время человека отчаянно тянет в сон, взял на себя Эрик.   
    Вот при отходе ко сну и выяснилось, что Катя не взяла с собой спальный мешок. Узнав об этом, командир молча про-тянул ей свой.
    - Прости меня за всё, - покаянно проронила она. – И за то, что пошла за вами. И теперь вот за мешок. А как же ты? – робко спросила она, виновато глядя на него.
    - За меня не беспокойся, – мягко сказал он, понимая, какое чувство раскаяния испытывает девушка. – Я ко всякому при-вык. Одежда на мне тёплая, рядом костёр, да и ночи уже не такие холодные. Так что устраивайся поудобнее и отдыхай, завтра такой же тяжёлый день. Нам нужно спешить - остав-шиеся в самолёте ждут помощи.
    Уставшие за долгий дневной переход люди уснули тут же на приготовленном заранее лапнике, рядом с горевшем ко-стром, который разделил их компанию на два лагеря: четверо по одну сторону, двое зэков – по другую. Эрик уже закрыл глаза, когда его тронул за плечо штурман.
    Эрик тут же, было, вскинулся. Кинул взгляд по ту сторону костра – оба зэка, сопя, лежали на своих местах. 
    - Что случилось? – посмотрел он на Фёдора.
   Тот ухмыльнулся: - Ты почему без спальника?
    - Я свой Кате отдал.
    Штурман протянул Эрику свой спальный мешок: - Держи мой. Я же дежурю, так что мне он сейчас ни к чему. С часа ночи дежурит Виктор, я возьму его спальник. Когда он тебя разбудит – отдашь ему этот.
    - Вот же голова садовая, - посмеялся над собой Эрик. – А до меня и не дошло так сделать.
    - Спокойной ночи, командир! – кивнул ему Фёдор.
    От нодьи тянуло теплом. Зевнув и чувствуя, как дрёма охватывает его, Эрик опустился на хвойную подстилку и прикрылся сверху спальником.
    Проснулся он, почувствовав, как кто-то осторожно трясёт его за плечо. Открыл глаза – над ним склонился Виктор.
    - Что, пора? – тот кивнул и Эрик проснулся окончательно. Вспомнив, он протянул спальник сержанту. Тот отчаянно зевнул и  тут же опустился на лапник, закрывшись с головой.
    Командир осмотрелся: нодья продолжала тлеть, выплёски-вая изнутри небольшие язычки пламени; оба зэка, уткнув-шись шапками в хвою, всхрапывали. Он повернул голову – Катя посапывала рядом, повернувшись боком в спальнике, волосы накрыли щеку, одна прядка вздрагивала, попадая под выдыхаемый девушкой воздух. Посмотрел на часы – начало пятого. Фиолетово-синее небо над ними начало чуть светлеть, но большинство звёзд на нём всё ещё продолжало мерцать.
    Достав папиросу, вытянул прутик из покрытого пеплом края костра с рубиновой точкой на конце, прикурил и задум-чиво уставился на костёр. Прошло всего меньше суток, как они ушли от упавшего самолёта, оставив там половину лю-дей, связанных с ними общим несчастьем. Катастрофа разде-лила их судьбы на до и после. И вот теперь это «после» тяго-тит вдвойне, ибо теперь они здесь отвечают и за свою судьбу, и за тех, кто остался там. Главное - это собрать всю волю, все силы в кулак и дойти до людей, невзирая на те трудности и опасности, которые неизбежно будут появляться на этом неизведанном пути. И только в одном он был почти уверен, подспудно чувствовал, что эти двое – он невольно глянул на спящих по ту сторону зэков - непременно проявят в чём-то свои криминальные наклонности. Вот только когда и в чём? Вопрос, на который у него не было ответа.
    Он поднял голову и посмотрел на небо. Звёзд уже не было видно, утренняя заря проявилась розовой полоской на восто-ке. Вокруг властвовала тишина до звона в ушах. Ни далёкого вскрика птицы, ни шевеления листка на деревьях, ни лягуша-чьего ора - ничто не нарушало покоя, неведомым покрывалом накрывшего утренний мир. Всё спало…

                ГЛАВА   32
    Неожиданное открытие они сделали на четвёртый день пу-ти. Где-то в полдень штурман подвернул ногу, попав ею в чью-то нору. Вытащив её, он сделал шаг и невольно вскрик-нул от острой боли. Все тут же остановились, глядя в его сто-рону. Даже зэки настороженно повернулись и уставились на Фёдора. Почувствовав неладное, Эрик подошёл к нему:
    - Что случилось? – встревожено спросил он.
    - Что-то с ногой, - Фёдор опустился на землю и с его по-мощью снял тяжёлый ботинок. Подошли Катя с Виктором. Когда штурман снял носок, девушка прощупала лодыжку и облегчённо вздохнула:
    - Перелома нет, скорее всего, растяжение.
    Командир помрачнел: даже если растяжение, то придётся делать продолжительную остановку, чтобы нога восстанови-лась. Для этого нужно время, а время у них в дефиците.
    - Говорил я тебе перед выходом – надень сапоги. Так нет же, не послушался, - укоризненно глянул на него Эрик.
      Фёдор и сам понимал, как некстати это случившее с ним. Он виновато глянул на командира - мол, понимаю, но ведь не хотел я этого.
    Тот же прикидывал, что предпринять в этой ситуации. То, что нужно будет останавливаться минимум на сутки, а то и больше, для него было предельно ясно. Сейчас нужно было подыскать для остановки подходящее место. Он повернулся к сержанту:
    - Виктор! Посмотри в округе – нет ли поблизости ручья или озерка.
    - Понял, товарищ командир! – сбросив с себя вещмешок, тот нырнул под разлапистые ветви ели и тут же исчез из вида за зелёными густыми кустами.
    Отсутствовал он с полчаса, появился внезапно, с загадоч-ным выражением на лице.
    - Нашёл что-нибудь? – нетерпеливо спросил его Эрик.
    - Нашёл! – кивнул Виктор, улыбаясь.
    - Что? Неужто ручей?
    - Не просто ручей, а речку, которая впадает в озеро!
    - Молодец! – одобрительно похвалил его командир. – Не-далеко?
    - Метров триста. Но это ещё не всё! – сержант продолжал загадочно улыбаться.
    - И-и? – удивлённо воззрились на него все.
    - Там в лесу какие-то строения, вроде заимки! – выпалил Виктор.
    - И что? Люди есть? – с надеждой спросил Эрик.
    Тот покачал головой:
    - Никого не слышно! Ни людей, ни собак.
    Командир думал недолго:
    - Нам выбирать не приходится! Идёмте, глянем, что там за домишко на курьих ножках! - он глянул на штурмана, затем повернулся к зэкам. – Подъём, граждане! Виктор нашёл гос-тиницу. Нужно прицениться!
    Помогая Фёдору ковылять на одной ноге, Эрик следовал за остальными, огибая кусты и деревья. Дорога заняла не менее получаса, учитывая их черепашью скорость. Пройдя через зелёное море деревьев, в основном состоявшее из елей, берёз и пихт, да ещё с густым подлеском, они оказались перед куч-кой невысоких строений. Почерневшие от времени брёвна стен, небольшие окна, перекрещенные железными полосами, крыльцо с навесом перед узкими дверьми из толстых досок. Местами прогнившие дощатые крыши с печными трубами, щели и трещины между досок. Отдельно стояли постройки сложенные из таких же тёмных брёвен, ещё один домишко притулился к берегу речки. Небольшой лабаз покоился на крепких сучьях громадной пихты на высоте метрах в трёх от земли. Возле строений тут и там торчали из земли молодые побеги деревьев. И ни души, никаких следов людей…
    Путники молча стояли перед крыльцом первого дома, словно не решаясь нарушить воцарившуюся на этом пятачке земли тишину. Даже зэки притихли, хотя перед этим, проди-раясь через таёжные дебри, что-то недовольно бухтели между собой.
    Эрик помог штурману сесть на лавку у крыльца, взошёл по
ступеням к двери, вытащил из проушины торчавшую палку, сдёрнул скобу и толкнул скрипнувшую дверь. В просторных сенях на широких лавках стояли берестяные туеса, деревян-ная бадья под висящим на воткнутых колышках коромыслом, пара глиняных горшков притулились в самом углу у стены. Окинув взглядом всё это, он открыл дверь в избу. Подслепо-ватое окошко едва пропускало свет, но и его было достаточ-но, чтобы рассмотреть обстановку. Изба оказалась разделена на две половины большой русской печью и деревянной пере-городкой, у которой стоял стол и несколько табуреток. Вдоль стены, под окошком, протянулась широкая лавка. Наверху, под потолком, виднелись полки, на которых стояли глиняные чашки и кружки. Во второй половине стояли два топчана, один был покрыт совершенно истлевшим тряпьём. Пол и по-толок были выстланы толстыми досками. Везде царили следы запустения, пахло затхлостью и ещё чем-то, характерным для давно покинутых жилищ.      
    Стукнула дверь, послышались голоса и в избу зашла Катя, за ней сержант нёс что-то в руках.
    - Смотрите,  - он положил ношу на стол. - Я нашёл  это в другой избе!
    - Что это? – Эрик подошёл, взял в руки тяжёлый фолиант с металлическими застёжками. Откинул их, раскрыл обложку и удивлённо уставился на страницу. Красивым каллиграфическим почерком, с цветными завитушками тянулись строки со
словами на незнакомом алфавите.
    - Это на старославянском, божественная книга, – со знани-ем дела пояснил Виктор.
    - А ты откуда знаешь? – Эрик оторвал взгляд от книги.   
    - В нашей деревне живёт одна семья, они из староверов. Я учился вместе с ихним мальчишкой. Похожую книгу у них и видел. Его бабушка говорила, что ей лет триста, а может и больше. А это, скорее всего, кержацкий скит. Как-то с отцом мы наткнулись в нашей тайге у Северного Урала вот на та-кую же заимку. Батя тогда и сказал, что там когда-то жили староверы.
    - Однако, - удивился тот. – Катя! Ты только посмотри!
    - Я уже видела, - отозвалась девушка. – Очевидно ценная вещь. Непонятно, почему хозяева не забрали её с собой.
    - Странно другое, - Эрик задумчиво смотрел на книгу. – Куда подевались отсюда люди? Вот в чём вопрос. Судя по всему, это произошло не вчера и не год назад, а гораздо раньше!
    - Что-то случилось такое, что заставило жителей в спешке покинуть жильё, – произнесла она голосом преподавателя истории или следователя прокуратуры. – Это видно по разбросанным вещам во второй избе.
    - Похоже на то, – согласился командир, закрывая на фоли-анте застёжки. – А остальные книги? Что там в них? – спро-сил он у сержанта, который удивлённо рассматривал очеред-ной том.
    - Так это… Библия, переписанная от руки, но уже на нор-мальном языке, только с буквой… Как-то она называется… - наморщил он лоб.
    - Ять, что ли? – пришла ему на помощь Катя.
    - Во-во! – кивнул Виктор. – А вот третья книга, она как ам-барная. Я полистал, так в ней писали о погоде, охоте, сборе ягод, орехов.
    - Ладно, потом будем разбираться со всеми деталями. Сей-час нужно устраиваться, – напомнил Эрик. Он посмотрел на девушку, собираясь что-то сказать, но та опередила:
    - Я наложила давящую повязку на лодыжку Фёдора. Она немного опухла, но это естественно. Ей нужен покой.
    - Хорошо. Ты где решила остановиться? Может здесь?
    - А где же ещё? – удивлённо посмотрела она. – В той сей-час те двое. Я с вами.
    Эрик кивнул:
    - Тогда занимай топчан, второй отдадим Фёдору. А мы с Виктором устроимся здесь, в передней.
    В таких условиях сержант, в недалёком прошлом деревен-ский житель, чувствовал себя в своей тарелке. Сбегал с бадь-ёй к речке, принёс воды, потом приволок пару охапок сухих дров.
    - Откуда и зачем? – поинтересовался командир.
    - Там у сарая большая поленница. Как зачем? Печка же есть. Протопим! – жизнерадостно заявил Виктор. – На ней и приготовим ужин. Да и поспим по-человечески. Верно гово-рю, Екатерина Алексеевна?
    Катя, устраивающаяся на второй половине, улыбнулась: - Непременно! - и, кинув взгляд на Эрика, добавила: - Какой же ты молодец, Виктор! Будущая жена будет себя чувствовать как за каменной стеной!   
     - Скажите тоже, – смутился бравый сержант, колдуя у печ-ки.
    - Ладно, устраивайтесь. Я помогу Фёдору, да осмотрюсь вокруг. Зайду к этим, - Эрик вышел из дома, присел рядом со штурманом на лавку.
    - Как самочувствие, Федя? – спросил он, глядя на запав-шие, заросшие щетиной, щёки штурмана.
    - Сквернее не бывает, - нехотя ответил тот, глядя перед со-бой.
    - Нога болит?
    Фёдор мотнул головой:
    - Здесь тошно! – он приложил руку к груди. – Подвёл всех!
    - Перестань, - мягко проронил Эрик. – Это могло случиться с каждым.
    - Ну да… Только судьба почему-то меня выбрала! И от это-го мне не легче.
    - Хватит заниматься самоедством! – сердито сказал коман-дир. – Ты же у нас всегда был оптимистом! Вот и держись этой линии! Идём в хату!
    Второй домик, в котором поселились зэки, мало чем отли-чался от первого - те же сени с валяющейся хозяйственной утварью, пучки сухих трав на стенках, такая же дверь в жи-лую часть хаты.
    Он открыл дверь, вошёл внутрь и сразу наткнулся на две пары глаз, уткнувшиеся в него, как стволы ружей. Горелый и Прыщ расположились за столом, разложив банки, сухари, са-ло, нарезанное ломтями, лежало на тряпице. Стояли две кружки и солдатская фляга.
    - Зашёл посмотреть, как вы тут устроились, – ответил Эрик  на вопросительный взгляд зэков. Те переглянулись, Горелый, прищурив и без того узкие глаза, скривив рот, процедил:
    - Эх, малина «Незабудка»! Побываешь – не забудешь!
    - Вижу, что у вас всё хорошо. Не буду мешать, – он, было, повернулся, но вопрос верзилы его остановил:
    - Начальник! Нам тут долго чалиться?
     Командир слегка улыбнулся:
    - Что, дорога зовёт? Не терпится снова тайгу ногами поме-рить, да комаров покормить?
    - Так скоро хавка закончится, нужно поскорее ноги отсюда делать.
    - Согласен, сутки-двое, и мы снова на тропе. Думаю, что нога у штурмана будет в порядке, – он кивнул им и вышел. Проходя мимо стены с окошком, он услышал их громкие го-лоса, что-то оживлённо обсуждающие. Ему бы остановиться, да послушать – возможно, развитие дальнейших событий пошло бы по другому сценарию. Но он не остановился.
    Два уголовника как раз обсуждали их дальнейшую  судьбу, предварительно смочив горло водкой, которую Горелый до-стал в буфете Тикси.
    - Давай, брателла, обмозгуем, когда и как замочить этих фраеров, – верзила плеснул из фляжки по кружкам.
    Прыщ, зачаровано наблюдая за этим действом, нервно сглотнул слюну.  Взял свою кружку, медленно высосал водку, не в пример Горелому, который выплеснул свою долю махом в щербатый рот.
    - Захорошело, бля буду! – вертлявый Прыщ облизал губы и уставился на своего другана. – А чё тут думать? Втихаря по-ставим на перо – и ваши не пляшут!
    Верзила презрительно посмотрел на него, видимо, был не в восторге от его умственных способностей: - А что потом?
    - Заберём пистолет, хавку и… - тут Прыщ задумался. И действительно, что потом-то?
    - Тут и думать нечего, - Горелый вновь плеснул из фляжки по кружкам. – Дойдём до первой деревни, там и определимся.
    - А с этой чё делать будем? – уставился на него Прыщ.
    - С мокрощелкой-то? – ощерился тот. – А чё тут думать? Натешимся всласть, а там… - он красноречиво чиркнул себя по шее, - и вся недолга.
 
                ГЛАВА   33
    У оставшихся в самолёте текли дни, похожие один на дру-гой. Приготовление немудрённой еды из продуктов, что оста-лись после раздела с ушедшими, да постоянное дежурство у приготовленного костра для привлечения внимания спасате-лей. Почти каждый день радист Саша проводил на речке, приохотившись к рыбалке. И надо отдать ему должное - по-чти никогда он не приходил с пустыми руками. Это было вполне объяснимо: безлюдные места, наличие непуганой ры-бы давали возможность разнообразить рацион питания. Геор-гий наловчился готовить рыбу на костре, и не только уху. Сумев оторвать кусок дюраля от крыла, он сделал из него сковороду, загнув края и приделав деревянную ручку. На этой посудине умудрялся жарить рыбу, используя  для этого жир из консервных банок. Как-то он решил обследовать местные окрестности и неподалёку наткнулся на кедровник. Да не тот, что на Севере - кедровый стланик с мелкими ореш-ками, а с натуральными высокими кедрами, возле которых на земле, обнаружил валяющиеся прошлогодние шишки. И те-перь вечерами, сидя у костра, они с удовольствием лакоми-лись этими дарами тайги.
    Прошла неделя, как они остались здесь, ожидая и надеясь на помощь, а она так и не приходила. Только один раз радист, придя в вечерних сумерках с дежурства, сказал, что слышал, как бы звук летящего где-то вверху самолёта. Но низкая облачность не дала возможности даже определить, откуда доносилось это гудение.
    - Так слышал или как-бы? – поинтересовался второй пилот,
скептически глядя на него. Отек на его лице спал и глаз от-крылся.
    - Не могло это мне померещится! – стоял на своём радист. – Я что, уже не в состоянии отличить гул самолёта от посто-ронних шумов?
    - Даже если это был самолёт, какой от этого нам прок? – Георгий протянул ему сухарь и кружку с чаем.
    - Это что? Весь ужин? – изумлённо, с ноткой досады, про-тянул Сашка.
    - Да! Жареную рыбу я оставил на завтрак. Кстати, чай со сгущёнкой очень питательный. Нехватку дополнишь ореш-ками, их у нас ещё полмешка. Грызи - не хочу, – пояснил бортмеханик, заметив недовольство радиста. Тот промолчал, с хрустом отгрыз от сухаря и присосался к кружке.
     - Интересно бы знать, где сейчас наши? Всё ли у них хо-рошо? – ни к кому конкретно не обращаясь, словно разгова-ривая сам с собой, произнёс Георгий.
    - Если они в день проходили по двадцать вёрст, то уже прошли половину пути, – прикинул радист. - Будем надеять-ся, что у них всё нормально.
    - Только надеяться и остаётся, – согласился Георгий.
    - Вот только зря вы тогда разрешили Екатерине уйти вслед за группой, – недовольным, даже обвинительным тоном, за-явил Юрий. – А если она не смогла их догнать? И осталась одна в тайге?
    - Если бы, да кабы… Что сейчас об этом рассусоливать!? – сердито посмотрел на второго пилота бортмеханик. – Попро-бовал бы ты её тогда не пустить! Да если бы она их не догна-ла, то вернулась бы сюда. Обратную дорогу уж точно бы нашла.
    - Девица она спортивная, вдобавок закончила авиационное  училище в Питере, где на занятиях многое чего преподают, – со знанием дела сказал радист.
    - Ты-то откуда знаешь? Она что, исповедовалась тебе? – скривился по своему обыкновению Юрий, ставя, как всегда, всё под сомнение.
    - Ну, не исповедовалась, а кое-что рассказала, когда мы с ней дежурили на косе, – с ноткой самодовольства ответил тот, как бы говоря, что доверилась она только ему, а не дру-гим.
    - Ладно, давайте-ка укладываться. Вон, наши соратнички уже во всю давят! – кивнул Георгий в сторону пограничника и зэка.
    Следующий день выдался ясным и ветреным. Пришедший с раннего утра на косу Георгий осмотрел приготовленный костёр. Ухватившись за законцовку крыла, качнул его, убедившись, что бензин там есть, скрутил пробку и вытащил стакан фильтра. Осталось теперь сунуть палку с намотанной тряпкой в горловину, вытащив, поджечь факел и запалить костёр. Всё это нужно будет сделать, как только в поле зрения появятся спасатели. Где-то через час подошел заспанный радист:
    - Что думаешь, Жора? Повезёт нам сегодня? – он покрутил головой, всматриваясь в голубизну неба, словно надеясь уви-деть там неведомых спасателей, спешащих им на помощь.
    -  Спроси что-нибудь полегче, - буркнул бортмеханик, дер-жа в руке факел. - Это не ко мне. Я, как ты знаешь, не прови-дец.
    - Мог бы и соврать. Сказал бы, что видел вещий сон или что-то в этом роде, - страдальчески скривил рот радист. – Че-ловеку нужна маленькая надежда, как ты только этого не по-нимаешь? А ещё повелитель цилиндров и капотов! А-а… - он досадливо махнул рукой и пошёл по шуршащей гальке к бе-регу реки, с удилищем в руке, которое достал из-под крыла.
    - Хорошей рыбалки, Сашок! Ни хвостов, ни чешуи! – крик-нул ему вслед по старой рыбацкой привычке Георгий и в за-вершение сплюнул трижды через плечо.
    Солнце ласково пригревало и он, прислонившись спиной к крылу, дремал вполглаза, отдаваясь неге ничегонеделания. Неожиданно в шум дня, состоявший из криков носившихся над рекой птиц, шороха листвы деревьев, плеска волн, целу-ющих берег, проник чужеродный звук, гудящий, словно где-то неподалёку летел большущий шмель. Он ширился, басови-то подминая под себя мелкие звуки, как бы раздвигая их сво-ей неумолимой силой, густел, наливаясь всемогуществом и несокрушимой мощью.
    - А-а-а! – завопил Георгий, вскакивая на ноги. Он уже уви-дел чёрную кляксу, вынырнувшую из-за сопки по ту сторону реки. Схватив факел, сунул его в горловину бака и выдернул назад.
     - Сейчас, ребята… я сейчас… - бормотал он, дрожащими руками чиркая спичкой о коробок. Вспыхнуло пламя, перекинувшееся на факел, он сунул его под сложенную ниже дров бересту, та задымилась, треща, и густой чёрный дым столбом потянулся вверх. Смотря сквозь набежавшую на глаза слезу, то ли от чувств, то ли от дыма, попавшего в глаза, на приближающую гудящую машину - а это был вертолёт, он выхватил из карману ракетницу, взвёл курок и, вздёрнув руку, выстрелил. Красная звёздочка ракеты взметнулась дымным следом в небо, вертолёт через мгновение подвернул в их сторону. Через пару минут, грохоча двигателями, он прошёл над косой с горящим костром, затем круто развернулся, снижаясь, и плавно коснулся колёсами косы. Гул стих, какое-то время лопасти, замедляясь, посвистывали, потом остановились, провиснув над землёй. Георгий в оцепенении смотрел на вертолёт Ми-8, не веря своим глазам.
    - Дождались! Наконец-то… - раздался голос радиста. Бортмеханик повернулся - тот смотрел на него со счастливой улыбкой. 
    Распахнулась дверца, и по подножке из машины спусти-лось несколько человек. Они подошли  к стоящим парням.
    - Ну, здравствуйте, робинзоны! – пробасил мужчина в ко-жаной куртке, явно из аэрофлотовского начальства. – Погиб-шие, раненые есть?
    - Жертв нет, двое раненых, – доложил Георгий.
    - Вы из экипажа?
    - Да, я – бортмеханик, а он, – Георгий кивнул на Сашку, - бортрадист!
    - А командир, что, ранен?
    - Ранен второй пилот, а командир ушёл с группой в сторону Талнаха за помощью.
    Мужчины переглянулись, покачав головой, один из них хмыкнул: - Когда они ушли и сколько их было?
    - Шесть человек, из них одна женщина. Ушли они ровно неделю назад, – пояснил Георгий.
    - Зачем же они женщину с собой взяли? – недовольно про-басил мужик в кожаной куртке.
    - Они не собирались её брать, командир был против. Она самовольно пошла вслед за ними.
    - Понимаете, - влез в разговор радист, - девушка - диспет-чер         с аэродрома «Темп» на острове Котельном. Она под-села к нам в Тикси, торопясь на похороны своего отца. Дума-ла, что быстрее попадёт домой, если уйдёт с группой - так мне кажется.
    - М-да… - тяжело вздохнул мужчина. – Что скажешь, Ни-колай Иванович? – обратился он к мужчине с непокрытой головой в штатском костюме. – Вот где  нам теперь их искать?
    - Как где? – тот удивлённо вскинул брови. - Нам же ясно сказали – они пошли в сторону Талнаха. За неделю могли вёрст сто отмахать. Вот сейчас пойдём на базу, как раз по этому маршруту, и будем смотреть повнимательнее вокруг. Глядишь, что-то и увидим! – он огляделся вокруг, кивнул в сторону крыльев: - Это всё, что осталось от самолёта?
    - Почему? – Георгий как-то даже обиделся. - Фюзеляж и остальные люди вон там. – Кивнул он в сторону просеки.
    Мужчина в куртке оценивающе оглядел косу:
    - Молодец ваш командир! Суметь примоститься на этот клочок и обойтись без жертв, это, скажу я вам, не баран чих-нул. Тут ас нужен!
    - А он у нас такой! И не просто ас, а полярный! – с гордо-стью ответил бортмеханик.
    - Да ладно?  Бывшие полярники что ли? – вновь удивлённо приподнял брови второй мужчина.
    - Бывших полярников не бывает. Мы ими и остались, – пробурчал недовольно бортмеханик.
    - Не обижайся, полярник, – усмехнулся тот. – Идёмте к са-молёту. Врач осмотрит раненых, мы оформим необходимую документацию о месте вынужденной посадки и полетим ис-кать остальных.   
                ГЛАВА   34
     Эрик открыл глаза и уставился сонным взглядом в почер-невшую плаху потолка, соображая, где это он сейчас нахо-дится. Мысли лениво ворочались в голове, словно полудох-лые мухи после зимней спячки. «Так… что же было вчера?.. А-а, - прорезалось в памяти, - Фёдор подвернул ногу. Виктор пошёл искать место для стоянки. Ну да, - вспомнил, - мы же в заброшенном кержацком ските». Он повернул голову: напро-тив, на лавке, лежал сержант, высунув нос из-под накинутой сверху куртки.
    В помещении было тепло, и после ночёвок в тайге у костра, даже по-своему уютно. Когда есть крыша над головой, да ещё и печь, человек чувствует себя совершенно защищённым от всяческих неприятных погодных явлений. А тем более, от поползновений со стороны каких-либо хищных зверей.
    Проведя ладонью по отросшей за эти дни щетине, Эрик попенял себя за ненадлежащий вид: «А ещё командир само-лёта. Похож на бродягу с большой дороги. Так теряется авто-ритет среди сотоварищей. Про Катю я вообще молчу, какой женщине приятно смотреть на такую вот образину?»
    Решение пришло тут же - он осторожно слез с топчана, из рюкзака достал принадлежности для бритья, прихватив мыльницу и полотенце, правда, не первой свежести и, стара-ясь не шуметь, вышел наружу.
    Было раннее утро: ни дуновения ветерка, ни шороха лист-вы. Тайга ещё не проснулась, её обитатели продолжали пре-даваться утренней неге. Даже извечный труженик леса – дя-тел, не приступил к своей повседневной работе.
    Позёвывая, он спустился по едва заметной тропинке к го-ворливой речке, несущей свои светлые струи между больших и  малых  валунов, по камешкам и песку неровного русла в сторону виднеющегося за стволами деревьев  озера.
    Пристроив карманное зеркальце на большом камне, Эрик разделся по пояс, взбил пену в мыльнице и, нанеся её помаз-ком на заросшее лицо, прошёлся острой бритвой по щетине. Потрескивая, лезвие оставляло за собой гладкую поверхность и, сделав последнее движение ею по лицу, он, посмотрев в зеркало, почти не узнал себя. На него смотрел уже не совсем молодой человек, каким он себя помнил, а мужчина с впалы-ми щеками, на которых от крыльев носа до кончиков рта за-легли резкие морщинки, в светлых волосах просматривались седые нити, во взгляде таилась грусть.
    - А-а, вот ты где, - раздался грудной голос. Он повернулся – по тропинке, улыбаясь, спускалась Катя. – Смотрю, а тебя на месте нет.
    - Да вот, решил привести себя в более-менее человеческий облик. А то совсем стал похож на лешего, – отозвался он. – Сейчас ополосну лицо и стану похож на новый гривенник!
    Эрик нагнулся над водой и чуть ли не застонал от удоволь-ствия, ополоснув холодной водой лицо. Затем зачерпнул при-горшней и плеснул на шею.
    - Давай я тебе помогу, - девушка склонилась рядом и, набрав в сложенные ковшиком ладошки воду, стала поливать ему на шею.
    - Какая у тебя интересная родинка на шее, словно звёздоч-ка, - каким-то странным голосом проронила она, проведя пальцем по шее, потом по его спине.
    - Это у нас наследственное. Мама говорила, что у отца бы-ла точно такая же и на том же месте, – ответил Эрик, под-нявшись и поворачиваясь к ней. Катя подняла руку и провела ею по его щеке. Глаза у неё потемнели, она встряхнула голо-вой, шапка тёмных волнистых кудрей легла на розовые щёки, алые губы приоткрылись.
    - Ты никогда не пробовал отрастить бороду? В моём пред-ставлении мужчины Севера  - это светловолосые, светлогла-зые люди. Ну, вот как ты, только с бородой!
    - А что? Когда-нибудь возьму и специально отращу, чтобы  показать тебе, - он придвинулся ближе к ней: - У тебя глаза как Чёрное море перед грозой. Ты знаешь об этом? Тебе ко-гда-нибудь говорили?
    - Я впервые слышу об этом от тебя, раньше ты никогда не говорил мне такого, - она грустно улыбнулась.
     - Раньше у меня просто не было для этого времени, – Эрик пожал широкими плечами, наморщил лоб. - Для таких откро-вений мы слишком редко встречались.
    - Это верно, – согласилась она. – А ещё я выяснила, что ты не храпишь - это радует.
    - Откуда? – он перестал вытирать лицо полотенцем и удив-лённо посмотрел на неё.
    - Я ночью выходила наружу, – Катя смущённо хихикнула. – Ты лежал на спине, и я не услышала твоего дыхания. Мне стало страшно от мысли, что ты можешь не проснуться - наклонилась над тобой и уловила чуть заметное движение воздуха. 
    - Видишь, я совсем не безнадёжен, – улыбнулся он, одева-ясь. – А сейчас идём, я хочу проверить одно предположение.
    Они поднялись на пригорок и Эрик, остановившись, кив-нул на небольшое строение с трубой, стоящее у берега речки:
    - Как думаешь, для чего предназначена эта избушка?
    - Ну, не знаю, - протянула девушка, рассматривая домик. - Какая-то хозяйственная постройка. 
    - Идём, глянем, - он схватил её за руку и потащил за собой. Дверь была закрыта на скобу, в отверстие проушины встав-лен деревянный штырь. Они открыли дверь и вошли внутрь. В небольшой пристройке вдоль стен стояли лавки, над ними висели пучки веток с засушенными листьями.
    - Я так и думал… Катя! Это же баня! – воскликнул Эрик и толкнул дверь в основное помещение. Топка из камня с вде-ланным в неё котлом, у стены полок, на нём два деревянных ушата и ковшик, внизу – лавка, у двери большая деревянная кадка.
    Эрик удовлетворённо кивнул, осматриваясь:
    - Осталось наносить воды и дров, хорошенько протопить печь и можно мыться. Что скажешь?
    - Ох, как хочется, - простонала девушка. - Стоило тебе напомнить, как я почувствовала себя страшно грязной.
    - Я бы не сказал… - прошептал он, привлекая её к себе.
    - О, Эрик, любимый мой, - она прижалась к нему, на миг забыв о своих желаниях и почувствовала его мужское при-косновение. Катя судорожно вздохнула. Память тут же услужливо напомнила ей о той незабываемой ночи на Ко-тельном, когда её мечтания превратились в реальность: она любила и её любили. И это было как откровение, жаждущее повторения здесь и сейчас. И уже не думая ни о чем, кроме разгорающихся внутри тела огня и желания вновь ощутить всю сладость и силу, исходящую от её мужчины, она ещё  сильнее прижалась к нему.
     Он нагнулся к ней, нашёл её упругие губы, которые подат-ливо приоткрылись при прикосновении его языка. Он нетер-пеливо выдернул из пояса её брюк край рубашки, ладонь его поползла по шелковистой коже спины, нежно погладила её, затем двинулась к подмышке, скользнула чуть вниз и упёр-лась в грудь, которая подалась навстречу, вдавливая его пальцы в теплоту и податливую упругость.
    Ноги её ослабли, девушка тихо застонала и стала опускать-ся на пол, увлекая его за собой. Освободившись от куртки и сняв с себя рубашку, она нетерпеливо дёрнула за ремень его брюк. Как в бреду, Эрик освободился от одежды и медленно наклонился над ней. Она прижала его к своей груди, и, кус-нув ласково за мочку уха, прошептала, изнемогая от истомы:
    - Ну же, милый, я больше не могу… - Катя обняла его, её ладони впились в спину, бёдра в нетерпении подались навстречу его движению. В следующий миг она негромко вскрикнула от охватившего её горячего, растущего и запол-няющего весь мир чувства сладости и растворения в невооб-разимом блаженстве.
    Эрик отодвинул от себя пустую кружку, вытащил, было, пачку папирос, но вспомнив, что курить в хате неприемлемо, вновь сунул её в карман. Посмотрел на сонные лица Фёдора и Виктора, которые всё ещё не могли отойти от отупляющего состояния столь продолжительного сна. Взглянул на Катю, убирающую посуду после завтрака, заметив его взгляд, она ласково улыбнулась, давая понять, как она счастлива после их взрыва страсти.
    - Итак! По гарнизону объявляется банный день! – он по-смотрел на парней, ожидая проявления восторга. Но те про-должали бессмысленно таращиться неизвестно на что и, как бы, пропустили сообщение мимо ушей.
    - Не понял!? Или я нахожусь среди глухонемых? – он недо-умённо посмотрел на них, потом глянул на Катю.
    Девушка засмеялась:
    - Да они всё ещё не проснулись, – она подошла к ним и ласково взлохматила им волосы. – Эй, сони! Давайте, просы-пайтесь!
    - А? Что? – хлопая глазами, штурман и сержант недоумён-но посмотрели на Эрика, потом на Катю.
    - Ну, вы, граждане, даёте! Неужели обстановка почти до-машнего уюта так на вас подействовала, что не можете до сих пор прийти в себя? Хватит уже спать! – сердито посмотрел он на парней.
    - Извини, командир… Я всё ещё как очумелый! –  признал-ся Фёдор, откровенно зевая.
    - Да ладно! – усмехнулся Эрик. – Как нога?
    - Отек немного спал, но наступать ещё больно, – вздохнул штурман. – Мне приснилось, или на самом деле разговор шёл о бане?
    - А я о чём тут перед вами распинаюсь? – Эрик покачал головой. – Повторяю для… э-э… для глухих и сонных: сегодня банный день! Ясно?
    - Я тоже услышал, товарищ командир! – улыбнулся Вик-тор. – Помыться в баньке - это же для нас праздник. Никак не меньше!
    - Вот и славно! Банька в полном порядке. Мы… Я её осмотрел, –  тут же поправился он, перехватив лукавый взгляд Кати, отчего сам слегка смутился, вспомнив всё про-изошедшее там. – Нужно будет наносить воды да дров.
    - Позвольте мне этим заняться. Дело для меня знакомое, этим я сызмальства дома занимался, – заявил сержант, вспо-миная баню на родном подворье.         
    - Согласен! – кивнул Эрик. - Только воду и дрова вместе наносим. И это не обсуждается!
    - А этим тоже будем предлагать? – кивнув в сторону, спро-сил Фёдор.
    - Куда деваться… - вздохнув, ответил командир. – Тоже люди… Небось, они так же не прочь смыть грехи!
   
                ГЛАВА   35
    - Ох, как здорово! – щурясь от удовольствия, простонал штурман, вытянув ногу. – Что может быть лучше, чем рус-ская баня!
    - Это верно. Для русского человека банька - наипервейшая радость! – сержант плеснул на себя холодной воды и аж крякнул. – Бывало зимой на охоте с батей вёрст сорок пробе-жишь, гонясь за подранком, напоследок еле плетёшься, аж язык на плече. А в баньку нырнул - и всю усталость, как ру-кой снимет.
    Эрик с удовольствием слушал Виктора. «Вот что значит с малых лет прожить в деревне. Всё умеет, руки у него растут откуда надо. Недаром его при призыве определили в погран-войска - поняли, что из него получится надёжный защитник наших рубежей. Следопыт и меткий стрелок, да и силушкой бог не обидел», - он посмотрел на атлетическую фигуру сер-жанта с витыми мышцами на руках и крутые кулаки.
    - Жаль, что озеро далеко, – вздохнул Виктор. - У нас банька стоит рядом с речкой. Так, бывало, напаришься до малинового цвета, выскочишь голышом - и в воду. Вот где красота-то! А зимой: из парной и сразу в сугроб! Благодать! – он даже зажмурился, представив себе такое удовольствие.
    - Теперь немного осталось! – улыбнулся Эрик, слушая от-кровения парня. – Доберёмся до Талнаха, там рукой подать до Алыкеля. А уж оттуда сумеем добраться куда надо, – он вдруг вспомнил, что Виктору нужна Воркута. Где-то там и находится его родное село.
    - Жаль, конечно, Виктор, что так вышло, и мы не сумели тебе помочь поскорее до дома добраться.
    - Что вы, товарищ командир!  Да моя семья будет молиться за вас, что я живой остался! - с жаром выпалил он.
    - Перестань, - поморщился Эрик. – Я всего-навсего делал свою работу. И вот что пришло мне в голову: когда доберём-ся до Алыкеля, выясним возможность улететь вам до Сале-харда. Через реку там расположен посёлок Лабытнанги - это конечная станция, откуда поезда возвращаются в Москву че-рез Воркуту. Понимаешь? Вам не нужно будет лететь сначала до Москвы, сядете в вагон и, менее чем за сутки, доберётесь до Воркуты.
    - Вот спасибочки, товарищ командир! – обрадовался сер-жант. – Это же сколько времени мы сэкономим!
    - Экономия солидная, да и меньше скитаний по аэропортам да вокзалам. Ну что, парни? Ещё разок поддадим пару, да будем закругляться.
    Вывалившись из бани, распаренные, чувствуя себя заново родившимися, они медленно пошли к своему временному пристанищу. Виктор, придерживая штурмана за пояс, помо-гал ему ковылять, тот страдальчески морщился, пытаясь наступать на больную ногу. Перед дверью Эрик остановился:
    - Заходите! Я пойду скажу этим, - он мотнул головой, имея ввиду зэков. - Пускай помоются. Ты достаточно положил дров в топку? – обратился он к сержанту. – Воды горячей хватит для Екатерины?
    - Более чем, там и тепла, и воды хватит ещё минимум на полдесятка человек.
    - Это хорошо! Я пошёл.
    Войдя в избу, где обитали Горелый и Прыщ, он невольно остановился - ошеломили его богатырский храп и специфическая вонь в хате. Вонь давно немытых тел, смешанная с табачным дымом, вкупе с ядрёным запахом таких же вонючих портянок. Храп доносился из второй половины. Эрик прошёл туда и увидел картину, достойную кисти какого-нибудь известного последователя мирового сюрреализма. Справа на топчане лежал на спине Горелый с каким-то перекошенным во сне, заросшим тёмной щетиной, лицом. Из разинутого рта неслись клокочущие рычащие звуки, не видя этот источник, можно было подумать, что здесь работает какой-то непонятный, но очень шумный механизм, для полной картины не хватало только лязга и скрежета. На левом, скрутившись в немыслимую фигуру, притулился к стенке Прыщ. Одна рука, откинутая набок, дёргалась, как у припадочного, глаза почему-то были полузакрыты и виднелись белые полукружья. Из открытого рта доносились повизгивания и бульканье.
    «Сон разума рождает чудовищ» - внезапно всплыло в его памяти знаменитое полотно Сальвадора Дали. Фигуры двух спящих рецидивистов, вкупе с изображённой на картине нечистью, неплохо обогатили бы композицию художника, если бы только он мог тогда их представить. Но увы… Эрик только усмехнулся про себя, удивляясь своему богатому во-ображению
    Тряхнув головой, словно избавляясь от наваждения, он по-дошёл к Горелому и потряс за плечо: рычание смолкло, рот закрылся и зэк открыл глаза. Мгновение он лежал молча, уставясь мутным взглядом на потолок, стараясь сообразить, что же могло его вырвать из объятий сна. Затем голова по-вернулась и Горелый удивлённо посмотрел на Эрика. Узнал, скривился и хрипло поинтересовался:
    - Чё за кипешь, начальник? Или ангелы приканали?
    - Мы баню истопили, если есть желание не пахнуть козла-ми, то ноги в руки и быстрее на мойку. После вас ещё один человек должен помыться. Так что поторапливайтесь! Да не забудьте взять с собой мыло, отовариться им здесь негде. 
    Горелый думал недолго, видимо, давно не мытое тело тре-бовало своё. Он слез с топчана, подошёл к Прыщу и молча сдёрнул спящего на пол. Тот очумело уставился на нависшего над ним Горелого:
    - Ты чё, брателла? Дури наглотался?
    - Вставай, чмо болотное, - ощерился авторитет. – Началь-ник объявил санобработку.
    - Только не это! – испуганно взвыл Прыщ, отодвигаясь от него в сторону.
    - Ну ты, сявка! Чё косишь под бельмондо? - глумливо усмехнулся Горелый. – Начальник, в натуре, предлагает в ба-ню идти, а ты тут в блудняк впадаешь!
    - А-а-а, - пришёл в себя Прыщ, поднимаясь с пола, - по-мыться – это в кайф!
    - Я вижу, до вас дошло! Резину не тяните! – кивнул Эрик и направился к выходу.   
    Из трубы их избы поднималась струйка дыма, а когда он открыл дверь и увидел смеющиеся лица друзей, то почув-ствовал себя так, словно вернулся к себе, в свою семью после продолжительного отсутствия.
    На столе дымились паром глиняные чашки с каким-то ва-ревом и Эрик, втянув в себя запах, не сразу понял, чем на этот раз решила их побаловать Катя.
    - Жаль, что нет картошки, - произнесла она, присаживаясь к столу. - Хорошо, что Виктор нашёл в тайге дикий чеснок, я положила его в суп.
    - Вообще-то, это растение называется черемша, у нас её называют медвежьим луком, в Сибири – колбой, – пояснил сержант, окуная в чашку с супом сухарь. – Мамка, бывало, нарежет её, потолчёт с солью и намешает со сметаной. Вкус-нотища! – расплылся он в улыбке. - А ещё солили её в ка-душке, на всё лето хватало. Вот только дух у неё больно яд-рёный, потом дыхнёшь, так все мухи вокруг дохнут, – рас-смеялся он. – Как поел, лучше на свидание не ходи - девчонки на дух не переносят  этот запашок.
     Суп, и в самом деле, оказался вкусным, тем более, что по-следний раз они ели горячее первое ещё в Тикси. На привалах в тайге им приходилось довольствоваться разогретой тушёнкой, а тут стоял на столе глиняный горшок с настоящим варевом. Катя сварила его из банки гречневой каши с мясом и заправила черемшой. Какое-то время слышался перестук ложек о чашки. Девушка с улыбкой наблюдала, как трое мужчин поглощают её кулинарное творение.
    - Кому ещё добавки? – поинтересовалась она, держа в руке деревянную поварёшку.
    - Эх! Где наше не пропадало! – облизал ложку Виктор. - Ежели можно, Екатерина Алексеевна, то я не откажусь!
    - Давай чашку! – улыбнулась довольная кухарка. - Тут ещё на всех хватит. А вам, товарищ командир? – обратилась она к Эрику. Тот колебался недолго, молча протянул свою посуди-ну, наблюдая, как Катя ловко орудует поварёшкой. «Славная из неё получится жена», - вдруг неожиданно подумал он и вспомнил, что ещё никогда не представлял её в этой роли. Он улыбнулся в ответ, принимая чашку из её рук.
    - Вы заметили что-нибудь особенное здесь? – спросил сер-жант, отодвигая пустую чашку.
     - Да здесь всё особенное! – заметил Фёдор. – Самое осо-бенное, что здесь нет людей и никакой домашней живности. Какой-нибудь завалящей кошки или собаки.
    - Без людей им не выжить, тем более в тайге, – заявил сер-жант. - Я имел ввиду другое - все постройки здесь поставле-ны без единого гвоздя. Представляете себе? Ну, ладно, они  небольшие, эти домишки. Я сам не видел, но на нашем Севе-ре, там… - он махнул рукой в сторону, куда они шли – на за-пад, - говорят, есть большие храмы, и тоже построены таким образом. Что ни говори, а наш народ очень даже мастеровой, коль может такие чудеса творить! - убеждённо подчеркнул он.
    - Верно говоришь, Виктор! – кивнул Эрик. – Русский народ неимоверно талантлив. Только, к сожалению, не все это осо-знают, особенно власть предержащие…  Ладно, это всё лири-ческие отступления. Как твоя нога, Фёдор? – он посмотрел на
ногу штурмана, которую тот бережно ощупывал в лодыжке.
    - Вроде получше, - туманно пояснил он. – Острой боли уже нет, но ещё болезненно.
    - Что ж, посмотрим завтра, – командир повернул голову в сторону окна: - Вон, наши попутчики идут из бани. Катя! «Сандуны» свободны, можно идти.
    - Мальчики! Без меня не скучайте! – из второй половины избы выпорхнула девушка с небольшим узелком в руке.  - Я ушла, - одарив всех лёгкой улыбкой, Катя выскочила наружу.
     - Ну что, братья-славяне? Ещё чаю? – Эрик снял с печи ко-
телок и разлил по кружкам.

                ГЛАВА   36
    Во второй избе в это время пили другой напиток. Горелый потряс фляжкой, прислушался к плеску жидкости в ней и удовлетворённо осклабился:
    - Давай-ка, брателла, тащи из печки чифирь. Сейчас мы с тобой пригубим нашенского, людского чая, который упо-требляют только настоящие бродяги. А называется он «Вы-рви глаз». Пробовал когда-нибудь?
    Когда же Прыщ, поставив кружки на стол, отрицательно мотнул головой, тот пренебрежительно скривил губы:
    - Эх ты, сявка с погремушкой! Держись меня, не пропа-дёшь!
     Горелый налил в кружки по солидной дозе водки и, раздув ноздри в предвкушении кайфа, припал к своей посудине. Увидев, что тот, сделав глоток, расплылся в довольной улыб-ке, Прыщ хлебнул напитка. То ли сделал он слишком боль-шой глоток, то ли не был готов к восприятию такого «ерша», только глаза его едва не выскочили из орбит. Схватив кусок сала, он зажевал горечь напитка, а через пару минут почув-ствовал, как в голове зашумело и эйфория расплылась по всему телу.
    - Ну, как тебе, брателла? – ухмыльнулся Горелый, видя, что тот начал бессмысленно таращится на него.
    - Ништяк, пробирает до печёнки, - пробормотал Прыщ.
    - А ты ещё глотни, вот тогда и поймаешь кайф!
    Мотнув головой в знак согласия, тот сделал глоток и, к своему удивлению, почувствовал, что на вкус этот напиток не такой уж и горький, как показался в первый раз. Он вытер мокрые губы и блаженно протянул:
    - Сейчас бы зажевать маковую булочку, да постебаться с какой-нибудь дурочкой, – скривив рот, захихикал Прыщ.
    - Эк тебя забирает, фуфломёт! – ухмыльнулся Горелый. – Здесь тебе ни булочек, ни дурочек не светит! Давай-ка ещё накатим, - он взялся за фляжку и щедро плеснул в кружки. Зэки выпили до дна, зачавкали салом.
    - Как это нет дурочки? - вытаращил на другана осоловелые глаза Прыщ. – А маруха начальника? Девка молодая, притис-ни, сок из неё так и брызнет!
    - Слюни подбери, брателла! Она маруха этого фуцана и нам, бродягам, ходу к ней нету.
    - Это ещё почему?  Ты только прикинь, - глазки у Прыща похотливо заблестели: - сидит она сейчас в бане, вся распа-ренная, сиськи торчат, как у козы: разомлевшая и истекает соком. А фуцан её так и не идёт, паскуда! А вместо его мы - тут как тут, сечёшь масть? Да она и пальцем не шевельнёт, нас увидев. Или ты бздишь, брателла?
    - Но-но! – ощерился авторитет. – Следи за базаром, сявка! - губы у него как провалились, осталась только щель. Он вы-двинул вперёд каменную челюсть, крупный нос в фиолето-вых прожилках нервно шевельнулся, глубоко спрятанные глаза урки зажглись красными угольками. Глянул злобно на Прыща: - Ещё никто и никогда меня, Горелого, не называл рогомётом! – проревел он, готовый вцепиться в горло этой никчемной в блатной иерархии шелупони, с которой ему по-неволе приходиться вести не только толковище, но и обмени-ваться разномастным базаром. А ему это совсем не в масть, но другого, равного ему среди бродяг, просто нет, посему приходится довольствоваться общением  с этой мелкой шав-кой.
    - Что ты, что ты, - заюлил Прыщ. – И в мыслях у меня не было тебе фуфло толкать! Просто жаль упускать такой мо-мент, чуйка моя говорит - другого случая не будет.
    - В тему говоришь, брателла. Разговеться после «хаты» хо-зяина было бы ништяк. Давай ещё вмажем и двинем в баню, пока мокрощелка там, – Горелый плотоядно ухмыльнулся в предчувствии накатывающего кайфа и потянулся за фляжкой.      
    Девушка заправила клетчатую рубашку в брюки, села спи-ной к двери, и, ещё раз тщательно вытерев волосы, принялась закручивать тюрбан на голове. Скрипа двери она не услыша-ла, а когда ладонь легла ей на плечо, негромко рассмеялась:
    - Я даже не рассчитывала, что придёшь, милый, - поверну-лась, вставая с лавки, и онемела от ужаса, увидев рядом рас-палённую от похоти  физиономию Горелого. И тут же его ладонь зажала ей рот, вторая рука обхватила за талию. Он нагнулся и прошептал, обдавая её смрадом, замешанным на запахах водки, гнилых зубов и ещё чем-то отвратном:
    - Заорёшь – пришью здесь же. Брателла! Сдёргивай с неё шматьё! – он ухмыльнулся: - Не дёргайся, куколка… Тебе будет клёво, не хуже чем со своим фуцаном. Уж мы постара-емся, - бормотал он в предчувствии давно забытого действа – обладания женщиной. Ведь дунька кулакова в счёт не идёт.
    Эта угроза вывела её из ступора: она крутанула головой, пытаясь избавиться от тошнотворного запаха, коротко и громко вскрикнула, едва ладонь насильника  сорвалась с её лица. Второй, мерзко хихикая, ухватился за ремень брюк, пы-таясь сдернуть их напрочь, и тут же получил удар коленом в пах. Жгучая боль пронзила низ живота, Прыщ согнулся, за-шипев, и выпустил ремень из рук. Ладонь Горелого вновь ухватилась за её лицо, палец зэка попал в полуоткрытый рот жертвы и Катя вцепилась в него зубами. Хруст прокушенной кожи, солоноватая кровь во рту девушки и дикий вопль Горе-лого:
    - Сука! Убью, мокрощелка! - он отшатнулся от Кати, рука скользнула за голенище сапога. Выхватив нож, с перекошен-ной от злобы заросшей физиономией, насильник медленно двинулся к жертве. 
    - Помогите! – крикнула девушка, пятясь от него на ватных от страха ногах. В какой-то миг перед Горелым всплыло лицо командира самолёта с прищуренным суровым взглядом серых глаз и смотрящее на него пистолетное дуло. Но тут же охвативший, было, страх перед последствиями, исчез, его вытеснили злоба и ярость, замешанные на смеси чифира и алкоголя, и урка, выпятив челюсть, тычком ударил девушку финкой в грудь. Раз… другой…
    В избе царило безмятежное спокойствие, когда сержант, листавший одну из найденных книг, прислушался:
    - Вроде бы кто-то крикнул… Вы не слышали? - он глянул на своих друзей. Они пожали плечами и тут за окном явно прозвучал чей-то вопль, а затем женский  крик. Эрик и сер-жант переглянулись и кинулись к двери.
    Они мигом проскочили эти два десятка метров до бани и тут дверь в неё распахнулась. Из неё выскочил Горелый с пе-рекошенным от злобы лицом, с выпученными глазами и окровавленным ножом в руке, сшиб с ног Эрика и кинулся по косогору к озеру. Выскочивший за ним Прыщ остановился на крыльце и это сгубило его – сержант молниеносно нанёс удар ему в челюсть  и тот улетел назад, в предбанник.
     Сержант прыгнул за ним и увидел, что уголовник шустро вскочил на ноги и вытащил нож. Вбежавший следом Эрик кинулся в мойку и увидел Катю, прислонившуюся к стенке. Девушка глядела на него с какой-то испугано-виноватой улыбкой, прижимая окровавленные руки к груди.
    - Товарищ командир! С этим я разберусь, а тот может уйти!
 – крикнул Виктор, глядя на сжавшегося в комок и злобно смотревшего на него Прыща.
    - Очень больно, милый… - чуть слышно прошептала Катя, всё также виновато улыбаясь. – Он хотел убить меня…
    - Держись, Катюша! Я быстро, я сейчас, - выдавил он хрипло из себя и выскочил наружу. Перед глазами у него сто-яли её руки и кровь на них. Ненависть комом застряла в его груди и чтобы её растопить нужно одно: догнать и наказать убийцу.
    Тем временем, в предбаннике разворачивался один из ак-тов разыгравшейся здесь трагедии. Выставив нож вперёд, уголовник казался похожим на злобную крысу, которую за-жали в угол.
   - Ну, что, волчара позорный!? – злобно оскалился гнилыми зубами Прыщ. – Щас я из тебя буду ремни нарезать! – он неожиданно прыгнул в сторону сержанта и молниеносно взмахнул ножом. Не ожидая от него такой прыти, Виктор не успел увернуться, и клинок чиркнул по его руке. Искоса бро-сил взгляд на руку - через разрез на гимнастёрке виднелась багровая линия, набухающая кровью. «Шустрая, однако, сво-лочь! Нужно с ним ухо держать востро…».
    - Что, сука? Кровушку я тебе пустил? - Прыщ торжеству-юще захохотал. - То ли ещё будет!
    Уголовник, глядя на своего противника, начал перебрасы-вать нож из одной руки в другую, как бы говоря: я с тобой разберусь, как захочу. Так что готовься, жмурик…
   «Нужно обострять схватку» - решил Виктор. Он сделал шаг вперёд, а когда тот, держа нож в опущенной руке, сделал вы-пад, целясь ему в живот, качнулся в сторону и перехватил его руку. Затем вздёрнул её на уровень груди и, перегнув ему кисть, нажал на неё правой рукой. Этот приём из рукопашно-го боя был у него одним из результативных при тренировках. Вот и сейчас всё шло как по накатанному: остриё ножа при-близилось к груди уголовника. Виктор, глядя в его глаза, ко-торые наливались ужасом, предчувствием неизбежного кон-ца, резко ударил кулаком по его кисти – нож вошёл по самую рукоять в грудь злобного уголовника.
    Прыщ судорожно всхлипнул, руки безвольно свесились вдоль тела, глаза заволокла предсмертная дымка. Голова его поникла, ноги подкосились, и незадачливый насильник меш-ком рухнул на пол.   
    Виктор глянул на поверженного урку, затем кинулся в мойку. Катя сидела на лавке, прислонившись к стене, глаза у неё были закрыты. Руки всё также придерживали на груди рубашку, которая была залита кровью.               
     - Екатерина Алексеевна, - тихо позвал сержант, с тревогой глядя на её бледное лицо. Та медленно открыла глаза, по-смотрела на него и чуть слышно проронила:
   - Эрик…
    - Он скоро придёт, вы не волнуйтесь. Вас нужно перевя-зать, иначе кровью изойдёте. Сейчас принесу аптечку. Я ми-гом! – он выскочил из бани и помчался в хату.
    - Что там случилось? – обеспокоено уставился на него штурман, когда сержант ворвался в помещение.
    - Плохо дело, Фёдор! Эта сволочь, Горелый, ударил ножом Екатерину Алексеевну, она потеряла много крови. Нужна ап-течка.
    Фёдор, словно в ступоре, глядя на сержанта испуганными глазами и, не веря своим ушам, прошептал:   
    - Посмотри в рюкзаке командира, должна быть там.
    И действительно, набор лекарств Виктор обнаружил среди вещей Эрика. Когда он кинулся к двери, штурман спросил:
    - А где командир?
    - Преследует эту сволочь… Горелого, – и, как бы предвос-хищая следующий вопрос, добавил:
    - А этот крысёнышь, который Прыщ, мёртв…
    - Как мёртв? – Фёдор в ужасе вытаращил на него глаза.
    - Он напал на меня, пришлось обороняться и в драке он напоролся на собственный нож. Так что смерть его была лёг-кой и мгновенной, – глаза сержанта заледенели. Он не стал вдаваться в подробности смертельной схватки с этой нелюдью. – И я нисколько об этом не жалею. Это не люди – подонки, - с этими словами Виктор выскочил на улицу, оста-вив штурмана в ошарашенном состоянии. 
    Покосившись в предбаннике на лежащее тело с торчащей из груди рукояткой финского ножа, Виктор подошёл к де-вушке:
    - Екатерина Алексеевна, - он осторожно тронул её за руку. – Давайте сделаем перевязку, чтобы кровь больше не шла.
    Она открыла лихорадочно  блестевшие глаза, сморщилась от боли:
    - Я… не смогу… тебе помочь…
    - Вы не беспокойтесь, я смогу перевязать вас. Нас этому учили, – он осторожно отодвинул её руки, которыми Катя, пытаясь остановить кровотечение, прижимала рубашку к ране. Затем расстегнул пуговицы на рубашке, раздвинул её полы. От увиденного у сержанта сжались скулы - две резаных раны отблескивали тёмной кровью.
    «Нелюдь… Гореть тебе на том свете в аду! Будь же ты проклят! Надеюсь, что командир воздаст тебе по заслугам…». Виктор осторожно протёр кусочком бинта с йодом кожу вокруг разрезов, наложил салфетки с мазью Вишневского, благо она нашлась в аптечке, на раны и осторожно забинтовал.               
    - А теперь я перенесу вас в избу. Негоже  находиться рядом с этой падалью, – сержант невольно посмотрел на мёртвого Прыща, лежавшего ничком в предбаннике. Затем осторожно поднял девушку на руки и медленно, стараясь не причинять ей боль, вынес из бани. Занёс в избу и бережно опустил на топчан.
      - Как же так? – бормотал штурман, не отводя жалостливо-го взгляда от бледного лица лежащей Кати. – За что, спраши-вается!? Твари! – с ожесточением прошептал он. Невольно  сгорбившись и подволакивая ногу, он поплёлся в переднюю комнату, ошеломлённый трагическими событиями последне-го часа. Сел за стол и замер, охватив голову руками.       
    Девушка открыла глаза и чуть слышно прошептала:
    - Пить…
    Виктор выскочил на кухню, зачерпнул ковшиком воду из туеса и… остановился.
    - Ты чего? – посмотрел на него Фёдор.
    - Она пить хочет… А я боюсь, – он с отчаянием посмотрел на Фёдора.
    - Но почему? – удивлённо глянул на него тот.
    - Эта тварь ударила её дважды: под грудь и в солнечное сплетение. Если задет один из внутренних органов, то вода станет для неё ядом - перитонит! И в течение суток… всё!
    - Я слышал, что можно в таких случаях смачивать губы, – неуверенно пробормотал штурман.
    Виктор кивнул и пошёл к Кате. Та лежала, глядя в потолок, почувствовав, что рядом кто-то есть, простонала:
    - Пить… Дайте воды…
    - Екатерина Алексеевна… Вам пить нельзя…Разве что смочить губы… - бормоча, сержант смочил кусок бинта во-дой и стал протирать ей потрескавшиеся сухие губы. Почув-ствовав влагу, девушка шевельнула губами, облизывая их, и вновь прошептала:
    - Ещё… прошу…
    - Фёдор! – негромко позвал он штурмана. Тот тут же при-ковылял к ним, глядя на Катю с состраданием.
     - Будешь смачивать ей губы, но только не давай пить. Я пошёл, может, командиру помощь нужна.

                ГЛАВА   37
    «Не дать ему уйти… Не дать ему уйти…» - твердил он про себя с упорством маньяка. На миг он вспомнил прижатые к груди её окровавленные руки и этот виноватый взгляд, и ненависть до краёв переполнила его. Эрик на мгновение остановился, всматриваясь в скальную гряду, расположенную вдоль берега и поросшую одиночными деревьями и кустар-ником, стараясь разглядеть фигуру убийцы. «Он мог кинутся в правую сторону, но там упрётся в болото, о котором гово-рил Виктор. Тогда ему придётся вернуться назад и перебрать-ся через речку, чтобы уйти в таёжные дебри, где его и с соба-ками не найдёшь».
    На разгорячённое лицо упало несколько капель, а через минуту он уже был вынужден сбавить скорость, дождь уси-лился, уменьшая видимость в разы. «Главное успеть перехва-тить его, не дать уйти на другой берег…». До начала скального участка оставалось менее ста метров, когда ему показалось, что между стволами сосен промелькнула тень. Он остановился, стёр ладонью влагу с лица, до рези в глазах всматриваясь в нагромождение торчащих скальных выступов, громадных валунов, разбросанных по гряде, край которой изгибался в сторону озера неким трамплином.
    Эрик подошёл к крутому склону, уходящему наклонной площадкой вверх. Перевёл взгляд туда и невольно вздрогнул – наверху качнулись ветки кустарника, посыпались камни.
    «Вот ты где, сволочь… Сам себя загнал в угол», - удовле-творённо констатировал он и полез наверх, стараясь не шу-меть, используя валуны, скальные выступы и редкие деревья и кусты  для маскировки. Вот между валунами простёрлась ровная площадка, обрывающаяся  в видимый впереди свин-цовый простор озера. Он прислонился к поверхности камня, чувствуя, как стучит сердце, отмеряя вдох и выдох, словно отрезки времени, что суждено ему прожить. Что ему пред-стоит сейчас? Что ему ждать? Неожиданный удар сзади, ко-гда он совершенно к нему не готов? Или, вывернувшись из-за скалы, встретится лицом к лицу с убийцей? И тогда кто кого? Или повезет, и он сумеет его обнаружить раньше, чем тот за-метит его приближение? Если… если… Эрик глянул на край обрыва в паре метров от себя, затаил дыхание, надеясь услы-шать приближение Горелого. Но так же продолжало оглуши-тельно стучать его сердце, да шелестела листва, и больше ни-чего…Дождь прекратился. Вновь выглянуло солнце, освещая этот кусочек земли, ставший невольным свидетелем разыг-рывающейся здесь и сейчас драмы, ценой которой была жизнь одного из них.
    Вытащив из кармана пистолет, он передёрнул затвор и, осторожно ступая по влажным камням, двинулся вдоль обры-ва. Прошёл десяток метров, затаив дыхание и слыша в ушах лишь тот же стук собственного сердца, да шорох листвы, тре-пыхающейся от слабых порывов воздуха. И ничего больше, кроме  шума ветра …
    Ещё десяток шагов - и Эрик подошёл к краю обрыва,  гля-нул вниз. Там, метрах в двадцати ниже торчащих скальных зубьев и ощетинившихся выступов, каменная осыпь узкой террасой обрывалась в воду озера. Обернувшись и не увидев никакой опасности, медленно пошёл вдоль обрыва. Сделав всего лишь несколько шагов и, поравнявшись с краем валуна, боковым зрением заметил какое-то движение. Повернул го-лову и увидел торжествующее выражение на физиономии уголовника, да взметнувшуюся вверх толстую дубинку. Он успел уклониться и удар пришёлся по руке - жгучая боль ре-занула её, пистолет упал на землю.
    - Ну что, начальничек? - с  необъяснимой для такой туши ловкостью Горелый нагнулся и подобрал оружие. – Ваши ко-зыри стали нашими! – он радостно хохотнул и наставил на него пистолет. Кровь ударила Эрику в голову, он заворожено смотрел в зрачок ствола. «Пистолет на предохранителе, - вспомнил он, - этот урод вряд ли его снимет». Утвердившись в своём мнении, пошевелил пальцами и прыгнул в сторону рецидивиста. Тот надавил на спуск один раз, второй… - ни вспышки, ни выстрела. Зэк отбросил оружие в сторону, но было поздно – два пальца лётчика воткнулись в его шею, чуть ниже адамова яблока. Горелый хрюкнул, захрипел, обхватил противника обеими руками и стал сжимать, словно удав пой-манную жертву. Задыхаясь от этих тисков, Эрик откинул го-лову назад и тут же врезался ею в лицо Горелого. Брызнула кровь, бандит  взревел от боли, отшвырнул его от себя, да так, что тот ударился спиной об валун, и на мгновение чуть не потерял сознание от резкой боли. Рука зэка скользнула за голенище, он выхватил нож и торжествующая ухмылка исказила гнусную физиономию, перепачканную кровью:
    - Щас, сучара, я тебе брюхо вспорю, и кишки на шею намо-таю! - прохрипел он и бросился на лежащего лётчика. Эрик поджал ноги к груди, а когда Горелый навис над ним с поднятым для удара ножом, резко выпрямил их, целя в живот бандита. Удар сдвоенных ног сложил убийцу пополам, воздух со свистом вырвался у него из горла. С выпученными глазами и удивлённым выражением на физиономии он попятился назад, перебирая ногами, громко вскрикнул, раскинул руки в разные стороны и… исчез.
    Какое-то время Эрик неподвижно и обессиленно сидел, глядя бессмысленно перед собой и тупо соображая, куда дел-ся Горелый. Небо вновь набухло облаками, ветер трепал вет-ви кустов, осыпая листву и бока валунов колючими брызга-ми. Поверхность озера слилась с серой поверхностью обла-ков, соединённая едва видимыми полосами дождя. Он, нако-нец-то, с трудом поднялся, сделал несколько неуверенных шагов к обрыву и посмотрел вниз. Там, на берегу, виднелась ничтожная фигурка: ноги, лежащие поперёк каменной осыпи, остальная часть тела с головой и раскинутыми руками лежала в воде спиной кверху.
    - «Ты получил то, что заслужил» - такой должна быть эпи-тафия на твоей могиле. Только ты даже могилы не заслужил, – пробормотал вслух Эрик, глядя на мёртвое тело насильника и убийцы. Не испытывая при этом ни сострадания, ни, тем более, укоров совести. Да и совесть тут была совсем ни при чём: эти критерии не распространяются на особи, которые мыслят и поступают вопреки общепринятым человеческим ценностям.
    Отойдя от обрыва, он подобрал лежащий пистолет, сунул его в карман и медленно стал спускаться к основанию скаль-ной гряды. Болела спина, которой он ударился о валун, какая-то навязчивая мысль крутилась у него в голове, и он никак не мог ухватить её.
    «Боже мой!  Катя!» – внезапное озарение было подобно яркой вспышке, сверкнувшей в его голове. Лавируя между деревьями и кустарником, он скатился вниз и быстрыми шагами стал подниматься по заросшей тропинке к скиту, где и столкнулся с Виктором.
    - Он ушёл? – увидев, как командир отрицательно мотнул головой, облегчённо вздохнул. – Где?
    - Там… на берегу… - не вдаваясь в подробности, сухо об-ронил тот и, глядя в глаза сержанта, тревожно спросил:
     – Как она?
    Виктор отвёл глаза и, приноравливаясь к размашистому шагу командира,  ответил уклончиво:
    - Была только что в сознании. Я её перевязал и отнёс в из-бу. Больно ей, - невольно сморщился сержант.
    - Перевязал,  - повторил тот, останавливаясь.. – Что ска-жешь о её ранении?
    - Её бы сейчас в больницу, – пробормотал Виктор, отводя глаза. – Две полостные раны. Скорее всего, задеты внутрен-ние органы. Я, конечно, не врач, но…  – он осекся и покачал головой.
     - Что ты хочешь сказать? Она не выживет? – Эрик смотрел на него, понимая, что никто из них сейчас не в состоянии по-нять, что будет с раненой Катей в ближайшие сутки.
    - Товарищ командир, спросите что-нибудь полегче…
    Сержант опустил голову и побрёл к заимке. Какое-то время Эрик стоял на месте, бездумно глядя в никуда, потом тряхнул головой и двинулся следом за ним. 

                ГЛАВА   38
   Первое, что он увидел, войдя во вторую половину избы – её глаза, вспыхнувшие живым огнём при виде его:
    - Живой… - прошептала она, тяжело дыша. – А?..
    Эрик понял, что она хотела спросить:
    - Он больше никогда и никому не причинит зла, – подойдя к ней, протянул руку и положил на её лоб, пышущий жаром:
    - Как ты себя чувствуешь, милая? – спросил он, наклонив-шись к ней.
    - Грудь горит… больно… - прошептала Катя, глядя на него блуждающим взором. – Ты только не уходи… - жалобно по-просила она, протянув руку и положив свою горячую ладонь на его пальцы.
    - Я здесь, Катюша… Я с тобой… - бормотал он, чувствуя, как горький комок  перехватил горло. Намочив тряпицу во-дой, он осторожно положил её на горячий лоб девушки, кото-рая смежила веки, продолжая сжимать рукой его пальцы.
    Язычок пламени неподвижно сиял над огарком свечи, сто-ящим на перевёрнутой чашке. Сгорбившись, он сидел у топ-чана с лежащей на нём Катей и думал о несправедливости мира, в котором они живут. Ну почему судьба так жестоко обошлась с этой юной душой? Чем она прогневала эти самые высшие силы, что послали на её долю такие испытания? Ка-кие-такие причины поставили её пребывание на этой земле на грань жизни и смерти? Кто может ответить?            
    - П-и-и-т-ь… - невесомо прошелестел в ночной тишине жалобный стон, вернувший его в реальность. Он встрепенулся, окунул в чашку с водой сложенный в тампон бинт и смочил сухие, потрескавшиеся от высокой температуры, губы девушки. Затем снял с её головы высохшую тряпицу, смочил её и вновь положил на пылающий лоб раненой Кати.
    Он невольно вздрогнул, почувствовав, как кто-то дотро-нулся до его плеча и не сразу  понял, что хочет от него сер-жант, неслышно подошедший к нему.
    - Вы бы отдохнули, товарищ командир, - Виктор смотрел на Катю с жалостью, какую могут чувствовать люди физиче-ски здоровые при виде тяжелобольного или раненого челове-ка. И готовые на всё, лишь бы как-то облегчить их физиче-ские и духовные муки. – А я бы посидел здесь вместо вас.
    Эрик отрицательно помотал головой:
    - Нет… Ты иди спать. Я здесь буду, мне нельзя уходить… - косноязычно бормотал он, находясь во власти своей вины пе-ред Катей за то, что не смог уберечь её.
    - Если что - будите меня. Я всегда готов помочь.
    - Я знаю, спасибо… - досадливо кивал он, словно боясь, что тот может нарушить покой раненой.
    Глухая ночь, раскинув свои тёмные крылья, властвовала над этим миром, над этой бескрайней тайгой, над затерянным в её просторах заброшенным скитом староверов, где волею судьбы произошла кровавая драма среди горстки людей, оставшихся в живых после аварии самолёта.
    И вот теперь, сидя около несчастной раненой девушки, он был в полном отчаянии, ибо осознавал их бессилие и невоз-можность как-то помочь Кате. Кругом глухая тайга, нет ни малейшей возможности предоставить ей простейшую меди-цинскую помощь, за исключением того мизера медикаментов, что они взяли с собой в дорогу из бортовой аптечки. Осталась надежда на её молодой организм и знаменитую мазь Вишневского, что была наложена на её раны при перевязке.
    Он обхватил голову руками, мысли тупо ворочались в го-лове, не обретая ясности и конкретики в своих стремлениях найти хоть какой-нибудь выход из их состояния безнадёжно-сти. Слишком великая цена была поставлена на кон – цена человеческой жизни. Жизнь Кати балансировала на тонкой грани незримого лезвия и малейшая  потеря равновесия могла означать одно – падение  в объятия смерти. Избежать её при аварии самолёта в принять от руки гнусного преступника… Так где же она, эта высшая справедливость?
    Подняв голову и уставившись в угол комнаты, скрытый в ночной полутьме избы, которую не мог развеять огонёк све-чи, Эрик в который раз задавал себе один и тот же вопрос: что он сделал не так, чтобы перед ним встала дилемма - жить Кате или нет? Быть может, нужно было оставить уголовников в лагере, а Катю изначально взять с собой? Или отправить её назад в лагерь с тем же Фёдором, когда она объявилась им в конце первого дня пути, а самому продолжить путь с сержантом и зэками?  Впрочем, что сейчас об этом вспоминать, ведь ничего уже не изменить.
    Он уронил голову на сложенные руки, веки непроизвольно закрылись. Ранение Кати, преследование убийцы, схватка над обрывом, когда на кон была поставлена и его жизнь, закономерный её исход, а теперь вот и нахождение рядом с раненой девушкой – всё это вкупе ложилось тяжким бременем на его психологическое и физическое состояние. Мысли копошились самые несуразные по сути, всплывали лица людей давно уже позабытых, события, явно не имеющие каких-либо воздействий на дальнейшее течение жизни, – словом, сплошная мешанина в голове. Иногда он резко вздрагивал, словно кто-то его толкал под бок, обводил затуманенным взглядом вокруг и, не увидев ничего непонятного или угрожающего, вновь опускал голову. В следующий раз сквозь тревожную дрёму послышался тихий стон и едва слышимое жалобное: - П-и-и-т-ь…
    Эрик вскинулся, совершенно не соображая, где находится, обвёл заспанными глазами вокруг и, увидев в мерцающем свете свечи блуждающий взгляд Кати и вновь услышав её стон, пришёл в себя. Смочив обильно ей губы, он положил руку на лоб - тот продолжал пылать жаром, вновь накрыл его мокрой тряпицей. Под утро, когда рассвет просочился свет-лой пеленой в сумеречное пространство комнаты, Катя при-шла в себя. Повернув к нему голову, она печально посмотре-ла на него, слабая невесомая улыбка скользнула по её осу-нувшемуся лицу:
    - Ты здесь…
    У него сжалось сердце. Он положил ладонь на её руку:
    - Я рядом, Катюша… Если тебе что-то надо, ты только скажи…
    - Ничего… Увидела тебя… и счастлива… - шептала она, глядя на него глазами, полными слёз. – Боялась… не успею… Родинка… у сына Иры… как у тебя… - было видно, речь да-валась ей с трудом. Она смежила веки, отчего слезинки ска-тились на исхудавшие щёки, потом снова открыла глаза. – Жаль… больше… не увижу… - проронила она, жалобно гля-дя на него. – Поцелуй меня… Всегда… любила… только те-бя…               
    - Что ты… что ты… Всё будет хорошо…- бормотал он бес-связно, держа её горячую руку в своих ладонях. Сердце раз-рывалось от жалости и горя, от предчувствия чего-то тяжёло-го и страшного, что неотвратимо и безжалостно вторгалось сейчас в их жизнь. И самое страшное заключалось в том, что не было никакой возможности предотвратить или изменить что- либо.
    Эрик наклонился к ней, стал осыпать поцелуями  её мокрые от слёз щёки, прильнул к её сухим губам, едва в ответ шевельнувшимся при его прикосновении. Сжимая её ладонь, он выпрямился, глядя на неё сквозь невольно навернувшуюся влагу на глаза. Никогда ещё в своей жизни он не чувствовал такую боль, как сейчас, при виде лица Кати, с застывшей на нём едва заметной улыбкой. Видимо, эти слова забрали у неё все оставшиеся силы. Больше она глаза не открывала и в сознание не приходила…   
   Эрик вновь пришёл в себя, когда Виктор зашёл утром на эту половину. Встрепенулся, и ему в глаза бросилось её бледное лицо с заострившимися и умиротворёнными чертами, с остановившимся взглядом неподвижных глаз. Не веря своим глазам, протянул руку и положил ладонь на её лоб: холодом отозвалось это прикосновение, и он понял, что чудес не бывает. Рука Виктора легла на плечо:
    - Она ушла… Её уже не вернуть, товарищ командир.
    Эрик оглянулся на него с немым укором, словно сержант этими словами окончательно подвёл черту под оборвавшейся жизнью  юной женщины. И такая невыносимая боль стиснула сердце, окутывая сознание пеленой жуткой тоски, что он глухо и протяжно застонал, а вернее завыл, охватив голову руками. Он не видел, как приковылял штурман, постоял рядом, с горечью глядя на мёртвую девушку, потом осторожно провёл рукой по глазам Кати, прикрывая их.

                ГЛАВА   39
     Какое-то время Эрик просидел у её тела, не чувствуя, как по щекам ползут скупые слёзы. И только уступая настойчи-вым просьбам товарищей по несчастью, он вернулся в при-хожую комнату, сел на лавку и уставился тусклым взглядом перед собой. Штурман и сержант переглянулись, словно не решаясь начать разговор. Из них двоих Виктор оказался бо-лее стойким перед обрушившимся на них несчастьем. Види-мо, сказалось его взросление в простой крестьянской семье, да и служба на погранзаставе отточила и закалила характер. Гибель же девушки, с которой он познакомился совсем не-давно, оказала на него не такое тяжкое воздействие, как на командира и штурмана.
    - Извините, товарищ командир… Может я не совсем складно говорю… Я понимаю, что смерть Екатерины Алексе-евны и всё остальное  выбило нас всех из колеи, особенно вас, который знал её значительно лучше других, – упомина-ние об этом его немного смутило, но сержант понимал, что мысль нужно довести до конца. Он смущённо кашлянул и продолжил. – Первое: нам нужно её похоронить. Второе: что-то нужно делать с этими, - он, было, запнулся, но тут же, нахмурив брови, продолжил. – Я говорю об уголовниках. Один до сих пор лежит в бане, второй – в озере. Оставлять их так нельзя.
    Слова сержанта доходили до Эрика с трудом. Потом до не-го дошёл их смысл, и он вдруг со стыдом признался себе, что ведёт себя совсем не подобающим своему положению обра-зом. Он не просто старше их по возрасту, но и является ко-мандиром самолёта, который отвечает за жизни других. «Да, дружок, можно понять, что смерть Кати стала для тебя тяжё-лым ударом. Но и забывать о своих обязанностях ты не име-ешь никакого права - значит, нужно сжать нервы в кулак и действовать согласно обстановке», - подумал он про себя. Видимо, предки наделили его стойкостью перед лицом воз-никающих трудностей и способностью, как нынче говорят, держать удар - то есть, не спасовать перед опасностями и принимать грамотные и своевременные решения. Поэтому Фёдор и Виктор были в какой-то мере даже удивлены, когда перед ними вместо раздавленного смертью девушки человека предстал совершенно другой, разительно отличавшийся от прежнего.   
    Эрик тряхнул головой, глубоко вздохнул – тяжесть про-изошедшего не желала полностью отпускать его. Он глянул на парней, понимая, что те ждут простых и ясных решений.
    - Ты что-то говорил о местном кладбище? – спросил он сержанта.
   - Да, - кивнул тот. – Метрах в ста небольшой погост. Я его обнаружил в первый день, когда Фёдор растянул ногу, а я пошёл искать место для стоянки. Вот и вышел сначала на кладбище.
    - Нужно будет поискать лопаты. Должны же были местные жители чем-то землю копать.
    - Верно, вряд ли они их унесли с собой, – согласно кивнул Виктор. – Я везде посмотрю, скорее всего, они в сарае.
    Некоторое время все сидели молча, думая каждый о своём. Потом штурман неловко кашлянул, провёл рукой по копне отросших волос:
    - Я тут вот что подумал… - он смолк, глядя на сидящих у стола Эрика и Виктора.
    - Ну, и чего замолчал? Давай, излагай, - подтолкнул его командир.
    - Я о том, что здесь произошло. Если рассказать так, как было на самом деле, прокуратура нас затаскает по этим… - Фёдор наморщил лоб, вспоминая.
    - Допросам и следственным экспериментам, что ли? – при-шёл ему на помощь Эрик.
    - Вот-вот! – подтвердил тот. – Им же нужно будет всё раз-ложить по полочкам: кто что сказал, что сделал, куда пошёл и прочее. Они нам все кишки вытащат, пока будут докапываться до истины.
    С этим Эрик был хорошо знаком ещё по катастрофе Ан-2, когда он один из экипажа остался в живых. И сколько тогда пришлось ему исписать бумаги, объясняя причину гибели своих товарищей и рассказывая следователям о катастрофе.
    - Что ты предлагаешь? – спросил он, не понимая куда кло-нит штурман.
    - Если бы это были нормальные люди, то мы и рассказали бы, как было на самом деле. А насчёт этих уголовников, я думаю, следует поступить по-другому.
    - Как это? – удивлённо уставился на него сержант.
    - Да? Ну-ка, давай, выкладывай, что ты придумал! - угрюмо глянул на Фёдора командир.
    - Нужно будет объяснить так: пьяные уголовники пытались изнасиловать Катю, она оказала сопротивление, и они ранили её, ударив ножом. Осознав это и испугавшись, сбежали в тайгу. Где нам было их искать, спрашивается? Тут Катя умирала, нам не до этого было Потом пришлось её хоронить. Вот и всё… - Фёдор развёл руками.
    Эрик и Виктор переглянулись, осмысливая предложенную штурманом версию произошедшего. Что и говорить, такое объяснение снимало массу неудобных вопросов и сводилось к ранению Кати и бегству преступников в тайгу.
    - Что ж, и в самом деле, это многое объясняет и сводит де-ло к простой формальности, – согласился командир. – Оста-ётся одно – избавиться от тел.
    - А что тут голову ломать? Можно закопать, а можно и утопить. А то и вообще оставить в тайге - со временем зверьё их приберёт, - предложил сержант. – Ещё с ними руки ма-рать! Не заслужили они, что бы их предали земле по христи-анскому обычаю. Собакам – собачья смерть! – с ожесточени-ем произнёс он.
    Эрик слушал его и удивлялся: парню чуть больше двадца-ти, а рассуждает как зрелый, многое чего повидавший чело-век с устоявшимися принципами. И порадовался за него: с таким мировоззрением гораздо проще выбирать жизненные ориентиры и следовать, придерживаясь их.
    Похоронили Катю на небольшом кладбище, где теснилось десятка полтора потемневших от времени старых покосив-шихся крестов. Чуть в стороне от них вырыли могилу рядом с раскидистой берёзой. Из досок, найденных в сарае, сооруди-ли что-то наподобие гроба. Поцеловав в последний раз мра-морное лицо девушки, Эрик накрыл тело курткой, принял от сержанта импровизированную крышку из старых досок и бе-режно положил сверху.
    Парни ушли, деликатно оставив его одного у холмика, на который они положили валун, принесённый Виктором с реч-ки. Какое-то время он сидел, опустив голову и бездумно пе-ребирал рукой песок, глядя на камень. Внезапно дикая мысль посетила его: всё, что случилось за последний месяц, про-изошло не с ним, лётчиком Эриком Ларсиным, а с совершен-но другим человеком. Который сидит вот у свежего могиль-ного холмика, под которым лежит погибшая по его вине – в чём он совершенно не сомневался - юная женщина. Молодая, красивая, которой жить бы да жить… Так нет же - связала она свою судьбу вот с этим человеком, который оказался для неё роковой личностью, обещал ей свою защиту, но слово не сдержал и вот он, итог: небольшой холмик земли с лежащим на нём речным валуном. Как же теперь ему жить дальше? И как он посмотрит в глаза её матери и сестре, которые ещё не отошли от горечи предыдущей потери – мужа и отца, Алексея Сергеевича Шторкина, старого полярного лётчика, героя Советского Союза. А ведь именно ему придётся прийти на Оборонную улицу и сообщить им эту страшную весть.
    Медленно шагая за прихрамывающим штурманом, кото-рый опирался на самодельный костыль, изготовленный сер-жантом, Эрик, которому качающаяся походка Фёдора не-вольно напоминала события последних дней, вновь раз за ра-зом прокручивал их в голове. Всё началось с растяжения но-ги, которое случилось у штурмана. Непредвиденная останов-ка в брошенном кержацком ските, помывка в бане, нападение бывших зеков на Катю, её ранение. Схватка с ними и, как ре-зультат, смерть обоих рецидивистов, кончина девушки, её похороны. Отдельная история – избавление от тел этих уро-дов. После недолгих споров они спустили их в «окна» болота, что примыкало к озеру в конце скальной гряды, набив карма-ны одежды мёртвых камнями. На этом варианте настоял Эрик, в то время как штурман предлагал их закопать, а сер-жант – утащить подальше и бросить в тайге, мол, звери сами разберутся с этой падалью.
    Он вспомнил печальную вечернюю панихиду по умершей Кате, когда они выпили эти глотки спирта, который он, ко-мандир самолёта, прихватил с собой в дорогу из самолётного НЗ. Молчаливый и горький обряд об ушедшей безвременно молодой девушке, которая была для Эрика не просто хоро-шей знакомой, а близким человеком, и которая отдала ему всю себя. Гибель её потрясла не только его, но и парней, с осознанием того, что они потеряли дорогого им человека. Сидя за поминальным столом, он поклялся себе, что сделает всё возможное и невозможное, но тело Кати отвезёт в Ленин-град, чтобы предать земле рядом с отцом, к которому она так рвалась на похороны.
    Им пришлось переждать ещё пару дней, пока состояние ноги у Фёдора более-менее не улучшилось, чтобы продол-жить свой дальнейший путь. Проявив смекалку, Виктор со-орудил для штурмана какое-то подобие костыля и вот теперь Эрик смотрел, как Фёдор ковыляет по тайге, опираясь на не-го. На второй день после выхода из скита они остановились на короткий отдых среди громадных елей. И только располо-жились перекусить, сняв с костра котелок с кипятком, как Фёдор, полулёжа у ствола могучей ели, внезапно прервал Виктора, который рассказывал о каком-то охотничьем эпизо-де у себя дома:
    - Тихо! Слышите?
    Эрик с сержантом переглянулись и, в свою очередь, при-слушались. Действительно, с той стороны, откуда они при-шли, слышался усиливающийся гул, быстро переходящий в звенящий рёв. Не было сомнения в его происхождении – к ним приближался какой-то летательный аппарат. И вот в прогале между верхушками деревьев скользнула тень – тень вертолёта.
    - «Восьмёрка», - проронил штурман, провожая взглядом пронёсшуюся над их головами грохочущую машину.
    - Эх!  Знатьё, что вертолёт появится, - сокрушённо заметил Виктор, глядя ему вслед. – Развели бы заранее костёр…
    - Если бы да кабы, - усмехнулся Эрик. – Меня в данный момент интересует другое: забрали они наших или нет.
    - Полагаю, что остальные на борту, – заявил штурман.
    - Откуда такая уверенность? – скептически глянул на него командир самолёта.
    - Всё оттуда, - загадочно прищурился Фёдор. – Смотри! Мы совершили вынужденную посадку южнее воздушной трассы. Раз! А вертолёт как раз ищет нас тут. Стало быть, наши и сказали спасателям, что мы пошли в сторону Талнаха - это два!
    - А что тогда три? – улыбнулся Эрик. Похоже, аргумента-ция штурмана произвела на него впечатление.
    - Три? – невозмутимо повторил тот. – Стало быть, нужно знать одно: нас ищут! И это самое главное!
    - Убедил! – кивнул командир. – Сегодня вряд ли можно ожидать второй раз появления вертолёта, поэтому пьём чай и будем выбираться из этой глухомани.

                ГЛАВА   40
    Сибирская тайга… Лесистые пространства без конца и края! Безлюдные места, состоящие из равнинных просторов, запятнанных кляксами озёр и болот между Уралом и Обью. Далее, на восток, это, в основном, всхолмлённые земли, тут и там вздымающиеся хребтами и горными системами, воздвиг-нутыми тектоническими усилиями так называемой Сибир-ской платформы во времена её зарождения. Край могучих рек, речек и речушек, пронизывающих эту землю своеобраз-ной кровеносной системой, питающих необъятные простран-ства жизненной влагой. Край непуганых зверей и птиц, в озё-рах и реках которого полно всевозможной рыбы. И всё это лесное великолепие тянется вплоть до Тихого океана.
    Волею судьбы, а может и не судьбы, а стечением неблаго-приятных обстоятельств, оказались заброшенными в тайгу три человека, добирающиеся от места аварии самолёта до ближайшего населённого пункта, коим оказался Талнах, го-род-спутник знаменитого Норильска.
    Так они и шли, огибая поросшие тайгой холмы, болота; пересекая ручьи и речушки, несущие свои воды на север. Приходилось обходить и участки тайги, когда-то попавшие под удар урагана и сплошь покрытые буреломом, Преодолевая эти препятствия, они только удивлялись силе стихии, ломающей вековые деревья, словно спички. На четвёртый день пути к вечеру вышли на опушку леса и остановились, очарованные открывшейся панорамой: слева громоздилась светлая стена, уходящая вверх на необъятную высоту.
    - Вот вам и начало плато Путорана. Помните, я говорил о нём, когда мы рассмотрели в бинокль обрыв.
    - Вот это горушка! - воскликнул штурман, с изумлением обозревая  стену. – И что теперь?
    - А что теперь, - пожал плечами Эрик. – Пойдём вдоль этой горы. Не полезем же мы наверх. Похоже, что мы отклонились на юг от направления на Талнах. Ну-ка, Фёдор, достань кар-ту!
    - Ну вот, так оно и есть! – вскоре кивнул в знак согласия Фёдор, рассматривая карту. – Похоже, что это случилось вче-ра, когда огибали болото.
    - Можно не опасаться, что уйдём не туда, – резюмировал Эрик. – Уклониться дальше на юг нам не позволит это плато, - он с уважением посмотрел на  громаду стены, верхушка ко-торой терялась в облаках.
    - Но и круто забирать на север тоже не следует. Иначе мы уйдём за трассу, где искать нас никто не будет, - подчеркнул Фёдор.
    - В таком случае, нам всё-таки придётся идти вдоль этой стены. Судя по чуть заметной отмывке на карте, Талнах стоит именно у края этого самого плато. Глянь, сусанин.
    - Ну да! А кто что говорит?! – штурман искоса посмотрел на Эрика. – Жаль, крыльев у нас нет.
    - А то что? -  недоумённо посмотрел Эрик.
    - Взлетели бы на эту стену и посмотрели на Талнах. Навер-няка он с этой высоты уже виден.
    - Ну да, особенно в такую погоду, как сегодня! – усмехнул-ся командир. 
    - Ну не всегда же плато прикрыто низкой облачностью, – убеждённо заявил Фёдор. сворачивая карту.
    - Согласен. Только вот крыльев у нас нет, и их наличие в ближайшем будущим не предвидится! Так что бесплодные фантазии нам сейчас ни к чему.
    - Скучный ты человек, товарищ командир, – посмотрел на него с иронией штурман. – На корню ломаешь проявление оптимизма у народных масс.
    - Да как-то последнее время для оптимизма нет причин в связи с известными событиями. Или ты уже всё забыл? – мрачно посмотрел на него Эрик.
    Тот виновато отвёл глаза. Неловкое молчание попытался разрядить сержант, рассматривающий тем временем стену:
    - Как вы думаете, командиры, есть где-нибудь в этой стене проход, чтобы попасть на плато?
    - А зачем оно тебе? – Фёдор удивлённо посмотрел на него. – В наши планы не входит лезть куда-то наверх.
    - Я, конечно, не штурман, но что-то мне говорит… - он вдруг сконфуженно улыбнулся и сдвинул фуражку на заты-лок. Эрик с интересом поглядел на Виктора:
    - Ну-ну, и кто там что тебе говорит?
    - Так это… Может быть я ошибаюсь, но если нам придётся идти вдоль стены, то мы будем уходить севернее от прямого пути на Талнах.
    - Обожди… обожди… - Эрик кивнул Фёдору. – Ну-ка, дай сюда карту!
    Он развернул лист и внимательно стал рассматривать его, что-то шепча себе под нос. Потом оторвал от него взгляд и глянул на сержанта:
    - А ведь ты в какой-то мере прав, Виктор. На нашей карте почти нет отмывки, как на простой физической. Так, неболь-шие намёки на рельеф, Но можно рассмотреть тенденцию на увеличение высоты по границам этого плато, – он свернул карту, отдал штурману. Вновь окинул взглядом стену. – Что тут скажешь, выбора у нас нет! Придётся идти вдоль неё, а там видно будет.
     Он подложил в огонь несколько толстых сучьев, которые тут же жадно охватили язычки пламени. Вспыхнувшее пламя высветило края лощины, заросшие кустарником, между кото-рым торчали стволы елей и берёз. По дну чуть слышно жур-чал небольшой ручей, который и оказался решающим факто-ром при выборе места для очередной ночёвки. 
    - Ты чего не спишь? - шепотом спросил Эрик, заметив от-крытые глаза у Фёдора. Тот откинул спальный мешок и сел, обхватив себя за плечи. Какое-то время он сидел, глядя на мерцающий огонь, потом повернул голову в сторону коман-дира.
    - Я что подумал… - начал он, глядя на лицо Эрика, по ко-торому плясали блики от костра, придающие какие-то стран-ные черты: от страдальчески-суровых до трагикомичных.
    - Ну, и? – Эрик вытащил из кармана папиросную пачку, вытащил из неё папиросу, которая оказалась последней. Он разочаровано смял пачку и отправил её в огонь, заметив при этом, что появилась возможность бросить курить.
    - Это вряд ли, - заявил штурман, скептически хмыкнув.
    Эрик задумчиво посмотрел на него: - Думаешь, не смогу?
    - При нынешней-то обстановке? Бросить курить совершен-но нереально. Ты представь только, что тебе предстоит в ближайшее время? Тут не только не бросишь курить, а ещё можно и спиться!
    - Ну, это ты точно перехватил! – досадливо заметил коман-дир.
    - Ты что вчера говорил? Что сделаешь всё возможное и не-возможное, но Катю отвезёшь в Ленинград. Говорил?
    - Ну, говорил. И сейчас не отказываюсь от своих слов.
    - Вот и я о том же, - почему-то упавшим голосом сказал Фёдор. – Поэтому я решил не оставлять тебя одного. Мы сде-лаем это вместе - и заберём Катю из скита, и доставим в Пи-тер. Да и вдвоём легче будет разговаривать с её родными. А похороны? Представляешь, каково будет это всё пережить двум женщинам? Кто им поможет, если не мы?
    Эрик с благодарностью посмотрел на него. Тот обернулся совсем другой стороной своего эго: под маской весельчака и балабола оказался чуткий, готовый прийти на помощь вне простой ситуации, человек.
    - Спасибо тебе, дружище, за понимание. Помощь мне и в самом деле будет очень необходима.
    - А я о чём, - широко улыбнулся Фёдор. – Для чего нужны соратники и друзья? Правильно - чтобы вовремя прийти на помощь, - он откровенно зевнул и опустился на лежанку из веток. – А теперь пора баиньки.
    Какое-то время Эрик сидел, глядя на огонь в ночной таёж-ной тишине, нарушаемой изредка далёкими заунывными криками какой-то ночной птицы. Затем, совсем близко, кто-то хохотнул, как леший, и он, подняв голову, увидел высоко в кроне деревьев сверкнувшие жёлтые огоньки. Видимо, так напоминал о себе ночной летучий хозяин этих мест филин.
    Мысли вновь вернулись к тому, что предстояло пройти. В первую очередь, добравшись до Алыкеля, узнать, добрались ли спасатели до места аварии. Потом, разобравшись с доку-ментацией по самолёту, добиться у авиационного местного руководства помощи в транспортировке погибшей Кати до аэропорта, потом доставка её в Ленинград. И последующие похороны.
    Внезапно в голове мелькнула, показавшаяся сначала несу-разной, даже абсурдной, мысль о фатальности судеб других людей, которые в силу сложившихся обстоятельств оказыва-лись в какой-то временной промежуток рядом с ним. И па-мять тут же услужливо принялась перечислять: погибший экипаж Ан-2, в том числе и штурман, которого он вытащил из воды, всё равно умерший через неделю от воспаления лёгких. И только он сам остался в живых. Затем врач Вера, утонувшая в промоине, а теперь вот Катя, погибшая от руки рецидивиста. Да и судьбу Иры никак не назовёшь счастливой, а она также была связана с ним. И при этом ему самому грех жаловаться: он остался в живых при катастрофе, потом эта полуторамесячная ледовая одиссея по архипелагу, поединок с белым медведем, спасение учёными-аэрологами. И вот последние события: вынужденная посадка на стареньком Иле с горевшими двигателями, схватка с убийцей, из которой он вышел победителем. Как это всё объяснить? Он что, помеченный кем-то свыше выходить сухим из воды, в то время как близкие люди получают ту самую чёрную метку? Или всё то, что происходит вокруг него, всего-навсего стечение обстоятельств? И то, что случилось в полёте, когда они попали в невероятную турбулентность над хребтом Бырранга на Таймыре и сумели остаться в живых? А посадка в тумане ниже минимума погоды, когда он сумел посадить машину в Тикси с больным командиром? Или вот последний случай, когда сначала загорелся один двигатель, но они смогли потушить на нём пожар, потом загорелся другой и они сели на речную косу. Выключи его, и шансов остаться в живых, упав в тайгу, у них был бы мизер. А может он просто везунчик по жизни, и всё это - следствие всё тех же обстоятельств? А то, что он сейчас нагородил для себя, как то: особая отметина судьбы, предрасположенность высших сил – всё это лабуда! И остаёт-ся одно – везение, помноженное на личные качества человека и пилота. И нечего тут умничать… «А как же те, близкие лю-ди? Что платят такой дорогой ценой, как жизнь?» – вновь ехидно напомнил ему внутренний голос. Вконец запутавшись в своих умозаключениях, Эрик кинул в костёр окурок и закрыл глаза.
    Второй раз они увидели вертолёт на третий день после вы-хода к стене. Предыдущие дни ничем особым для них отме-чены не были. Единственное, что порадовало Эрика, так это заметное улучшение состояния ноги у штурмана. Он уже по-чти не прихрамывал, хотя по привычке всё ещё опирался на костыль. Учитывая это, они шли по-прежнему особо не фор-сируя скорость. Обходя осыпи у подножья скал, продираясь через буйные заросли кустарника или обходя болотистые ме-ста, они неуклонно отходили от прямого направления к своей цели. И то, что однажды утром над их головами прогудел са-молёт, идущий на приличном эшелоне, а затем и другой, но только в противоположном направлении, подсказало им, что они вышли как раз под траекторию воздушной трассы  Ха-танга – Норильск. 
    Трое мужчин, расположившись у костра, перед концом осыпи, длинным языком вытянувшейся от изрядно  надоев-шей стены, которая навязывала им направление движения, напряжённо вглядывались и вслушивались в окружающее пространство.
    - Ну что, друзья? Сиди - не сиди, а нужно двигаться даль-ше. – Эрик закинул на плечи отощавший за эти дни рюкзак и посмотрел на спутников. – Что-то не вижу на ваших лицах проявления энтузиазма. Нет?
    - Да откуда ему взяться, этому самому энтузиазму? – Фёдор потёр лодыжку и засунул ногу в башмак. – У меня такое впечатление, что эта самая стена тянется до бесконечности, в отличии от знаменитой китайской.
    - И в этом ты прав! В отличии от той, наша, - он невольно повернул голову и посмотрел на светлую поверхность, изре-занную трещинами, - она замыкается в себе. Это же плато.
    - От этого не легче! – буркнул штурман. – Это же как удлинится наш путь, пока мы по кривой доползём до Тална-ха. Так что причин для радости нет.   
    - А ты при этом говори себе, что с каждым днём мы всё ближе и ближе к людям. Вон, бери пример с нашего погра-ничника! – он кивнул на Виктора, который с озабоченным видом что-то искал в солдатском сидоре. – Он всегда готов идти только вперёд. Верно, сержант?
    - А? – не расслышав о чём идёт разговор, тот поднял голову и уставился на Эрика. – Вы мне?
    - Что случилось, Виктор? Какие-такие сокровища ты не можешь найти у себя? – удивлённо посмотрел он на его рас-строенное лицо.
    - Ничего не могу понять… - бормотал тот, шаря в мешке. Потом проверил все карманы. - Вот куда он мог деться?
    - Да что случилось у тебя, в самом-то деле? – спросил его Фёдор. – Смотрю на тебя и диву даюсь! Такое ощущение, что ты потерял все сокровища мира.
    - Компас, - несчастным голосом проронил сержант. – Я не могу найти компас…
    - Так ты его ищешь? – удивлённо спросил штурман.
    - Ну да… - понуро кивнул Виктор.
    - Так вот же он! – тот вытащил из кармана КИ-13 и протя-нул сержанту.
    - Не понял?! – удивлённо посмотрел на него Виктор. -  А как он у тебя оказался?
    - Здрасьте вам, - ухмыльнулся штурман. – Ты же мне сам отдал его вчера вечером, уже полусонный. Мол, я завтра иду первым, поэтому он должен быть у меня.
    - А-а-а, вот же голова садовая! Всё заспал! А сейчас вспом-нил и стал искать.
    - Бывает. Я его ни разу и не вытаскивал сегодня, всё равно идём вдоль стены, – заметил Фёдор, поднимаясь на ноги. Он не успел полностью закинуть лямки вещмешка на плечи, да так и замер, весь обратившись в слух.
    - Ты чего? – Эрик обратил внимание на замершего штур-мана.
    Тот посмотрел на него и поднял указательный палец:
    - Слышите? Вроде что-то гудит…
    Командир и сержант переглянулись:
    - У тебя, Фёдор, не иначе, как звуковые галлюцинации! – заметил Эрик. – Шум в ушах – признак атеросклероза в голо-ве. Впрочем, для твоего возраста рановато. Пошли уже.
    Но не успел он сделать и первый шаг, как уязвлённый его словами штурман воскликнул:
    - Смотри, Фома неверующий! – и командир уже сам уви-дел, как из-за верхушки стены появился силуэт вертолёта с усиливающимся гулом двигателей. Вот он поравнялся с ними и они, придя в  себя, стали кричать, прыгать и махать руками.
    В салоне вертолёта Ми-8 сидели, прильнув к иллюминато-рам, Георгий и Сашка, всматриваясь в проплывающую мест-ность каждый со своей стороны. Прошло чуть более получа-са, как они взлетели с аэродрома Алыкель и теперь внима-тельно смотрели, боясь одного – не пропустить, а вернее, за-метить людей внизу. Внезапно радист подскочил с сиденья и кинулся к двери в пилотскую кабину.
    - Командир!  - завопил он из-за спины сидевшего бортме-ханика. – Люди внизу! Разворачивайтесь!
    - Где? – повернулся к нему тот.
    - Я покажу! Давайте назад!
     Машина выписала круг и пошла обратным курсом.
    - Вон там! Где большая осыпь… Видите? – подпрыгивал от нетерпения Сашка.
    - Уже вижу, – спокойно ответил командир «восьмёрки», молодой черноволосый мужчина. – Только их трое, а вы го-ворили, что должно быть шестеро. Может это не они?
    - А кто тогда? – удивлённо спросил радист.
    - Ну… охотники, а может браконьеры, - пожал плечами вертолётчик, тем временем снижаясь и прикидывая, куда можно примоститься для посадки.
    - Если бы это были браконьеры, то не стали бы руками ма-хать, а дали дёру в лес. Да и какая сейчас охота, в начале ле-та?  - резонно заметил Сашка, глядя, как приближается земля. Ревущая машина стала переламывать траекторию, пол в са-лоне завибрировал, колёса коснулись земли маленькой пло-щадки. Гул двигателей снизился, потом смолк и слышался только свист лопастей, замедляющих движение по кругу.
    - Так это наши, думаешь? – спросил радиста Георгий, всматриваясь в иллюминатор. Тем временем бортмеханик открыл дверь и подвесил короткую стремянку.
    - Наши! – завопил Сашка и выпрыгнул из вертолёта. Геор-гий и сам уже узнал идущих к вертолёту людей. Он издалека разглядел зелёную фуражку сержанта, высокую фигуру Эри-ка. Да и слегка прихрамывающий третий мог быть только Фёдором. Какое-то время выскочившие из машины Георгий с Сашкой и подошедшая троица стояли молча друг против дру-га, потом как прорвало: они кинулись навстречу, что-то вос-торженно крича, и замерли, обхватив друг друга за плечи.
    - А это… Остальные-то где? – спросил Георгий, не отрывая взгляда повлажневших глаз от друзей. – В лесу спрятались? От людей отвыкли? – хохотнул, было, он, но тут же смолк. От него не укрылось, как при этом угрюмо переглянулись между собой парни. – Да что случилось-то? Где они?
    Им не успели ответить из-за подошедших вертолётчиков:
    - Привет, мужики! Живы-здоровы? – поинтересовался  ко-мандир вертолёта. И задал тот же вопрос:
    - Нам говорили, что вас должно быть шестеро. Куда остальные-то подевались? Никак, волки съели?
    - Да нет, - нехотя ответил Эрик. – Нормальных волков мы не встречали, а вот двуногие оказались промеж нас.
    - Как-то непонятно ты говоришь, друг! – недоумённо гля-нул на него командир вертолёта. – Нельзя ли пояснее?
    Эрик посмотрел на Фёдора и Виктора, потом перевёл взгляд на прилетевших Георгия и Сашку:
    - Вместе с нами шли двое бывших заключённых и девушка, наша коллега, диспетчер с острова Котельный. Так вот, эти ублюдки, уловив момент, когда с ней никого из нас не было, попытались её изнасиловать. А когда она оказала сопротив-ление, её ударили несколько раз ножом и ушли в тайгу, опа-саясь возмездия. Мы её там и похоронили, – он тяжело вздохнул. – Вот так нас и оказалось трое.
    Когда он сказал о гибели Кати, Георгий и Сашка не пове-рили своим ушам.
    - Катю убили!? - прошептал Сашка, не сводя с него взгляда. – Как же ты допустил это, командир?
    Слова радиста легли на него непомерным грузом. Что он мог ответить на это? Оставалось только промолчать… Да и откуда ему было знать, что их «маркони» безоглядно влю-бился в Катю ещё там, на Котельном, увидев однажды в АДП. И известие о её смерти  просто оглушило его. Сашка с блуж-дающим взглядом отвернулся и медленно пошёл в сторону вертолёта.
     - Эх, Катя, Катя… Пошла ты догонять свою смерть… - горько проронил Георгий, так же, как и другие, находивший-ся под обаянием её яркой красоты. И вот теперь её больше нет.               

                ГЛАВА   41
    Гладко выбритый Эрик сидел в просторном кабинете ко-мандира местного авиаотряда. Кряжистый мужчина в аэро-флотской форме с широким шевроном на погонах вниматель-но его слушал, изредка задавая уточняющие вопросы.
    - Вот, собственно, и всё, – командир потерпевшего аварию самолёта откинулся на спинку стула. Хозяин кабинета по-смотрел на осунувшееся лицо лётчика, раннюю седину на висках. От членов его экипажа, которые были вывезены с ме-ста аварии, он слышал о незаурядной биографии их команди-ра. Поэтому-то и ждал его появления здесь, чтобы воочию посмотреть на человека, который смог спасти экипаж и пас-сажиров в непростой аварийной ситуации. На его памяти не было случая, когда у самолёта загорелись бы в полёте оба двигателя. А этот человек смог справиться, всё взвесив и рас-считав. Поэтому командир отряда и смотрел на него с изряд-ной долей уважения и любопытства.
    - Что тут скажешь… Искренне жаль погибшего диспетчера, – с нотками сочувствия сказал он. – Вот каково будет принять эту скорбную весть её родным. Погибнуть в таком возрасте, – он покачал головой. Некоторое время они молчали, потом командир отряда кашлянул, посмотрел на Эрика:
    - Я со своими специалистами просмотрел всю документа-цию по самолёту. Если по совести, то мой коллега в Черском подложил вам свинью, предложив перегнать Ил в аварийном состоянии - он заранее обрекал вас на такой финал. Эту ма-шину нужно было оставить на аэродроме, как, своего рода, экспонат. Твои парни, а нам пришлось взять с каждого до-кладную записку, сообщили, что предлагали своему коман-диру, то есть тебе, отказаться от перегона. Что скажешь, ко-мандир?
    - Да, бортрадист говорил об этом, – подтвердил Эрик.
    - И не только он, второй пилот также подчёркивает, что был не согласен с твоим решением.
    Эрик усмехнулся: - Для меня это не новость. Второй пилот всегда был против любого моего решения. Он чувствовал се-бя ущемлённым в главном: почему он, старше по возрасту, должен мне во всём подчиняться. Поэтому он и в этом вопро-се посчитал вправе заявить о своём несогласии. Хотя тогда, в Черском, он прямо не высказался, а заявил только сейчас, в докладной.
    - С гнильцой он у тебя, – заявил командир отряда.
    - Был. По выходу из отпуска напишу рапорт - попрошу ко-мандование  заменить  его. Он даже не удосужился дождаться окончания наших поисков. Заявил, что ему нужно как можно быстрее улететь в Москву. И улетел.
    - Да, плохо, когда в экипаже между пилотами нет полного согласия. Тем более, когда у вас такая специфика работы. Ладно, всё это лирическое отступление. Какая тебе нужна помощь?
    Эрик посмотрел на хозяина кабинета:
    - Мне нужно забрать тело убитой девушки и привезти его сюда. Потом на первом борту улететь с ней в Ленинград. Там, вместе с её семьёй, организовать похороны.
    - Кто у неё там?
    - Мать и старшая сестра. Она же спешила туда на похороны своего отца, кстати, бывшего полярного пилота и Героя Советского Союза. А вместо этого…а-а… - Эрик махнул рукой.
    - Да-а… - протянул потрясённый командир отряда, покачав головой. – Ведь надо же было так случиться. Сначала отец, а вот теперь дочь. Врагу не пожелаешь такого, бедные женщины…  - он посмотрел на лётчика. – Тебе не позавидуешь… Так что крепись, пилот, у тебя всё ещё впереди. А об остальном можешь не беспокоиться - всё сделаем: и гроб закажем, и цинком обошьём. Как-никак, она работала в нашей системе, коллега, так сказать. Я сейчас позвоню в прокуратуру. С вами туда должен полететь следователь, чтобы на месте оформить все бумаги в связи с убийством. Сам понимаешь – порядок есть порядок.
    - Да я понимаю, - кивнул Эрик. – Хорошо бы с этим не за-тягивать, родные в Ленинграде, наверное, с ума сходят. Она же сообщила, что вылетает первым бортом, а с того времени уже прошло почти полмесяца. Можете себе представить? 
    - Всё представляю, дорогой мой человек. Думаю, что зав-тра и полетите в этот кержацкий скит. Да, вас разместили в профилактории?
    - Всё нормально. У меня к вам, товарищ командир, ещё один вопрос.
    - Слушаю тебя.
    - С нами летели два дембеля с погранзаставы. Им нужно добраться до Амдермы или Воркуты. На худой конец,  хотя бы до Салехарда. Они в Лабытнангах сядут на московский поезд и выйдут в Воркуте, а оттуда им до дома - рукой по-дать. Хотелось бы помочь этим парням, они тоже попали с нами под раздачу, так сказать.
    - Не волнуйся, командир. Я сейчас загружу этими вопроса-ми своего заместителя и тот всё решит. А теперь иди отды-хать, небось, за это своё путешествия забыли, что такое нор-мальная кровать. 
    - Есть такое, - согласился летчик.
    Сидя на жёстком сиденье в салоне вертолёта, Эрик время от времени невольно останавливался  взглядом на стоящем в хвосте гробе, обшитом красным бархатом. Безучастно сидели рядом его парни, напротив о чём-то тихо переговаривались следователь прокуратуры и эксперт.
    Глядя через иллюминатор на проплывающую внизу тайгу, он вспомнил, как вчера поздно вечером они проводили по-граничников на самолёт Ан-12, который уходил на Мурманск с посадкой в Салехарде.
    - Повезло вам, ребята! – сказал Эрик, пожимая руки пар-ням. – Переберётесь через Обь, сядете на поезд и ту-ту… Не-сколько часов - и вы в Воркуте.
    - Спасибо вам за всё, товарищ командир! Если бы не вы… - Виктор смущённо улыбнулся, от души стиснул Эрику руку.
    - Да ладно тебе, это вам обоим спасибо за поддержку.
    - Держи, следопыт! – штурман протянул сержанту КИ-13. –
Это тебе на память о нашем экипаже.
    Тот взял компас и растроганно сказал, блестя влажными глазами:
    - Мы вас, товарищи лётчики, никогда не забудем. И своим детям расскажем, с какими людьми свела нас судьба. Верно, Сергей? – он повернулся к своему товарищу.
    – А как же! – охотно подхватил тот. – Приезжайте к нам на охоту и рыбалку, не пожалеете. У нас такие места!
    «Хорошие парни, - пронеслось у Эрика в голове. – С таки-ми хоть куда».
    - Командир!
    Эрик повернул голову, оторвавшись от иллюминатора. Из пилотской кабины ему приглашающе махнул рукой бортме-ханик вертолёта. Подойдя к двери, он встал за его спиной.
    - Подлетаем! – командир вертолёта показал ему на озеро. – Вот это место. Только мы и понятие не имели, что здесь есть строения. Где ты предлагаешь нам сесть?
    - А вот где речушка впадает в озеро. Там есть ровная пло-щадка, – Эрик глядел на приближающее озеро, но строений не было видно, так основательно они были прикрыты сверху хвойными деревьями. Пройдя на малой высоте предполагае-мое место посадки, командир вертолёта лихо развернулся над  озером и приземлил машину на ровный участок земли, рядом с устьем речки.
    Выйдя из вертолёта,  они с парнями вытащил из салона гроб,
и поднялись с ним по тропинке к избам. Всё здесь оставалось на своих местах и на него невольно нахлынули воспоминания тех дней, когда Катя ещё была жива.
    Он пояснял и показывал следователю избы, где они вы-нужденно провели несколько дней; баню, в которой уголов-ники напали на Катю и смертельно ранили её. Затем все про-шли на заброшенное кладбище с покосившимися крестами и подошли к холмику, под которым лежала погибшая девушка.
    Сняв камень с могилы, они выбрали песок из ямы. Эрик смёл его остатки с верхних досок, снял их и передал наверх. Затем осторожно откинул куртку - Катя лежала с мраморно-белым спокойным лицом, словно крепко спала. Он провёл рукой по её щеке, ощутив мертвенный холод и почувствовал, как на глаза непроизвольно навёртываются слёзы. Сжав зубы, рукавом смахнул влагу с глаз.
    - Простите… Прошу посторониться! – эксперт поднял фо-тоаппарат, вспышка на миг осветила все тёмные уголки ямы. Эрик невольно закрыл глаза, пытаясь справиться со своей слабостью. А когда открыл, то увидел рядом спрыгнувшего вниз Георгия. Они пару минут постояли, смотря на безмятежное лицо Кати, потом вдвоём подняли её наверх.
    - Да-а… Какую красоту загубили, - проронил следователь, не отрывая взгляда от мёртвого лица девушки. - Сволочи… - скрипнул он зубами и, открыв блокнот, стал что-то быстро записывать. Закончив писать, положил всё в полевую сумку и посмотрел в очередной раз на Катю.
    - Давайте будем собираться в обратную дорогу, - предло-жил он. - Эксперт всё сфотографировал, я оформил докумен-тально. Теперь нам нужно будет доставить тело в городской морг и произвести экспертизу.
    - Без этого никак нельзя? – спросил штурман, мельком гля-нув на стоявшего рядом и не отрывающего взгляда от лица девушки, своего безучастного командира.
    - Закон есть закон. Патологоанатом должен выяснить при-чину её преждевременной смерти. Чтобы было потом что предъявить той нечисти, что убили её.
    - Если их найдут, – пробормотал Фёдор.
    - Что вы имеете в виду? – пристально посмотрел на него следователь.
    - Так ведь где их сейчас найдёшь? – пожал тот плечами. – Тем более, в этой тайге. По мне, так лучше бы их волки или медведи разодрали. И это было бы справедливо!  – с ожесто-чением заявил он. - А то наш самый гуманный суд в мире от-мерит им по пятерику - вот и вся расплата за смерть этой несчастной девушки. Для них, которым тюрьма – мать род-ная, этот срок - тьфу!
    - Ну, это суд решит! А для этого нужно их ещё найти! – стоял на своём работник Фемиды.
      - Ищите, ищите, только хрен найдёте… - пробурчал себе под нос штурман.
    - Вы что-то не договариваете, уважаемый! - вновь подозри-тельно глянул на него тот. И тут Фёдор похолодел, ощущая на себе его взгляд. «Заткнись, дурак, а то этот Пинкертон до всего докопается, и будет вам тогда хана. Доказывай потом, что ты не верблюд».
    - Да я… это… Вспомнил, что мне бабушка говорила: ищи-те и обрящите, стучите и вам откроют, – проблеял он, чув-ствуя на себе пронзительный взгляд следователя. – Я к тому, что это ваша работа – искать!
    - Ну-ну, - хмыкнул тот. – Найдём! Куда они денутся, всё одно к людям выйдут.
    - Флаг вам в руки! – улыбнулся вымученной улыбкой Фё-дор. Он повернулся и увидел, что Эрик с Сашкой начинают закрывать крышку гроба. – Стойте! – крикнул он, подходя к ним. – Дайте мне посмотреть на неё… 
    Те послушно остановились. Штурман, подойдя, глянул на Катю и чувствуя, как защипало глаза, отвернулся и опустил голову.
    Эрик сидел в приёмной морга, ожидая следователя с ре-зультатом экспертизы. Сидел терпеливо, ибо без этой проце-дуры было невозможно получить все документы для перевоз-ки Кати в Ленинград. Наконец, стук и разговоры в комнате закончились, дверь открылась и в приёмную вышел следова-тель в сопровождении седого мужчины, который и был пато-логоанатомом.
    - Вот, командир, - следователь сел рядом с Эриком и про-тянул ему несколько листов. – Здесь все необходимые бумаги для транспортировки погибшей и для похорон.
    - Спасибо вам, - кивнул командир, затем поднялся и обра-тился к врачу: - Скажите, если бы ей была сразу оказана ме-дицинская помощь, она бы выжила?
    Куривший папиросу мужчина, смял окурок и сунул его в консервную банку на столе. Потом внимательно посмотрел на лётчика: - Извини, ты ей кем будешь?
    - Скажем так, старый знакомый её семьи, – слукавил он. Ну, не мог же он объяснять всем, какие отношения у них бы-ли.
    - Ей нанесли два удара ножом. Первый прошёл рядом с сердцем, но смертельным не был. А вот второй… Он поразил лимфоузлы и рассёк поджелудочную железу, – врач снял оч-ки и потёр глаза. – Потом начался сепсис, у неё не было ни одного шанса остаться в живых, даже если бы попала в боль-ницу. Она сразу была обречена, – он внимательно посмотрел на летчика. -Так-то вот, командир. В акте я всё подробно описал. А вообще хочу сказать - давно не видел я такого совершенного женского тела и такого красивого лица. Через мои руки прошло множество умерших. И каждый раз, когда вижу такие вот жертвы - молодые и красивые - у меня руки невольно опускаются, становится жаль подвергать их этой процедуре. А когда берёшь в руки скальпель, чувствуешь себя вандалом, разрушителем божественной картины великого творца, – врач тяжело вздохнул, грустно улыбнулся. – Впрочем, что-то я совсем разболтался. Не обращайте внимание на брюзжание старого эскулапа. И вот ещё что: когда санитарки приведут её в порядок, не забудьте дать им немного денег. Так полагается… Как только будет всё готово, я вызову машину и она отвезёт вас в аэропорт, - он вновь внимательно посмотрел на Эрика. – А тебе, товарищ лётчик, советую набраться мужества, самое тяжёлое время у тебя ещё впереди.
    Эрик вновь находился в кабинете командира отряда. Тот не сидел без дела: отвечал на телефонные звонки, кого-то распе-кал, отдавал приказания, подписывал бумаги, принесённые секретаршей или посетителями кабинета, успевая при этом перекинутся парой слов с ним.
    - Горячий цех, да и только! – хохотнул он, выпроваживая очередного посетителя. – Перед твоим приходом я звонил в АТБ. Там должны через час-другой закончить оформление груз - обошьют цинком и положат в ящик.
    - Хорошо, – кивнул Эрик. – Все документы у меня на ру-ках. Останется только погрузить на рейсовый борт, который уходит завтра утром.
    - Послушай, командир! А зачем вам лететь через Москву? Потом из Внуково добираться до Шереметьево. Это же столько хлопот!
    - А как по-другому? – посмотрел на него Эрик.
    - Раз в неделю Норильский комбинат отправляет рудный концентрат для обогащения на завод под Ленинградом, с по-садкой в аэропорту Ржевка.
    - И когда они планируют вылет?
    - Сейчас выясню! – хозяин кабинета нажал кнопку на ком-мутаторе: - Это командир. Есть заявка от комбината на Пи-тер? Так… Во сколько? Спасибо, Василий Иванович! 
    Он победно глянул на Эрика:
    - Завтра, вылет в семь по Москве. С утра я подскажу отделу перевозок, чтобы оформили на этот борт попутный груз «200» с двумя сопровождающими.
    - А какой самолёт туда идёт?
    - Наш, Ан-12.
    - Заказчик не будет против? Всё-таки груз необычный, - заметил Эрик.
    - Да им-то какая разница? Тем более, загрузка у них всегда не полная. Так что на этот счёт будь спокоен.
    - Спасибо вам, Савелий Петрович, за помощь! – Эрик встал со стула. – Не буду вам мешать.
    - О чём говоришь, командир! Как же иначе? Тем более, ра-ботаем в одной системе. Кто поможет, если не мы?! – он про-тянул руку. – Возможно больше не увидимся, так что попут-ного вам ветра. А ты, командир, держись! Понимаю, тяжко тебе придётся. Но что поделать? Видно судьба у тебя такая.
               
                ГЛАВА   42
    Мерно гудели двигатели, турбовинтовой Ан-12 величаво плыл над толстым слоем облаков, освещённых лучами солн-ца, неотрывно следующего за одиноким самолётом. В герме-тичном отсеке салона расположились трое: Эрик с Фёдором и экспедитор с комбината, сопровождающий груз. Располо-жившись в салоне, он сходу отрекомендовал себя Олегом и тут же заявил, что почти всю ночь прогулеванил на дне рож-дения и зверски хочет спать. Поэтому, пусть они не обраща-ют на него внимания, он падает с ног и у него одно желание – сесть и закрыть глаза. С этими словами он плюхнулся в кресло, а когда самолёт, урча двигателями, тронулся с грузовой стоянки, уже вовсю вдохновенно сопел, откинув голову набок и чуть ли не уткнувшись носом в спинку кресла.
    - Бывают же счастливые люди, - заметил штурман, кивая на экспедитора. – Всю ночь предавался земным утехам, а сейчас дрыхнет на восьми тысячах метрах в самолёте, который несёт его в Северную Пальмиру. И заметь, всё это для него совершенно бесплатно.
    - Тоже мне, нашёл чему завидовать, – хмыкнул Эрик. - Ес-ли бы этот Олег знал, что летит вместе со знаменитым штур-маном ледового разведчика, - он хитро прищурился, - то он бы точно от зависти лопнул. Во все времена мальчишки хоте-ли стать полярными лётчиками. Это сейчас все хотят быть космонавтами. Так что, дружище, выше нос.
    - Умеешь ты, командир, быть убедительным! А ведь верно, нашего брата, что бороздит воздушные просторы над Аркти-кой,  не так уж и много.
    - А я тебе о чём! – усмехнулся Эрик. – Мы особая каста среди гражданских лётчиков. И сам чёрт нам не брат! Скажи, дружище! – окликнул он штурмана самолёта, который поки-нул свой стеклянный отсек в носу лайнера и теперь с жадно-стью пил воду из бачка. Тот оторвался от кружки и молча кивнул головой, как бы говоря: что хотел?
    - Во сколько рассчитываете Ржевку?
    - В 14.50 по Москве, – он сел на кончик кресла и с любо-пытством уставился на Эрика.
    - Послушай, это вы из экипажа Ила, что сел в тайге?
    - Ну мы, - лаконично ответил тот.
    - У нас в отряде только и разговоры об этом, – восхищённо воскликнул штурман, с восторгом глядя на лётчиков. - А вер-но, что на вас напали беглые зэки и кто-то из экипажа погиб? Так?
    Эрик мотнул головой: - Совсем даже не так! – он оглянулся на Фёдора. – Смотри, что передаёт агентство ОБС? Прямо, какой-то боевик получается! Голливуд просто отдыхает!   
    - А что не так? Ведь у нас на борту ваш груз «200»?
    - Верно, это наш груз, – тяжело вздохнул командир. – Только эти зэка были у нас пассажирами и погиб не член нашего экипажа, а девушка, тоже пассажирка. 
    - Ну что за люди!?  - возмутился штурман. – Чего только не напридумывают! Ну, ладно… А то, что оба двигателя у вас загорелись в воздухе, тоже трёп?
    - А вот это было на самом деле, отчего и пришлось садить-ся на вынужденную. Если бы второй не загорелся, мы смогли бы дотянуть до Хатанги, – пояснил Эрик.
    - И всё равно, вы молодцы, мужики! Все у нас лопнут от завести, что я лично познакомился с такими вот героями. Кстати, я – Евгений.
    - Я – Эрик, а это – Фёдор, твой коллега в нашем экипаже. Что же касается героев, то это ты перехватил! – даже как-то смутился командир Ила. – Мы же людей спасали, да и свои жизни тоже.
    - Не скажи, - заметил Евгений. – Суметь сесть в тайге, это, скажу я вам, требуется особое мастерство. Вот у нас несколь-ко лет назад такой же агрегат как наш, - он окинул взглядом салон, - упал в тайгу. Выяснилось, что в керосин попала вода и у него отказали все четыре двигателя. Никто из экипажа не остался в живых, – помрачнел штурман.
    - Как говорят: раз на раз не приходится, при этом большую роль играют обстоятельства. У нас, получается, они сложи-лись благоприятные, что и позволило всем выжить. Девушка погибла потом. А вашим парням, похоже, не повезло. Да и наш самолёт гораздо меньше по габаритам, а это играет не-малую роль. Куда-то приткнуться при этом гораздо проще, - заметил Эрик. 
    - Наверное так, - согласился Евгений, вставая с кресла. - Пойду на рабочее место, наш командир, наверное, потерял меня. Был рад познакомиться с вами, – он протянул руку.
    - Надо будет спросить у нашего попутчика Олега, не вме-сте ли они праздновали день рождения, - заметил Фёдор, до-ждавшись когда Евгений ушёл в свой застеклённый нос лай-нера.
    - С чего это ты решил? – удивлённо глянул на него Эрик.
    - А ты заметил с какой жадностью он пил воду? Так бывает только с похмела, – убеждённо заявил  штурман.
    - А если он солёной рыбы наелся? Или ещё чего-нибудь такого? Я, смотрю, ты становишься, как Смирнов.
    - Э-э-э, не напоминай мне об этом, я думаю, бывшем члене нашего славного экипажа. Надеюсь, мы больше не будем си-деть с ним в одной кабине?  - посмотрел на командира с надеждой Фёдор. – Уверен, что и Георгий с Сашкой также разделяют моё мнение. Это кем же надо быть, чтобы не до-ждаться результатов поиска своих же друзей по работе, а? – возмутился он. – Видишь ли, у него срочные дела где-то там! Нет-нет! Я отказываюсь работать с таким вторым пилотом. И не уговаривай!
    Эрик только качал головой, слушая гневную патетику сво-его штурмана и втайне посмеиваясь - «Эк, как его распира-ет…».  С другой стороны, он даже несколько удивился: Фё-дор повернулся к нему неожиданными сторонами своего ха-рактера - бескомпромиссностью и прямолинейностью. «Что ни говори, а парни у меня в экипаже – класс!» « Ага… - тут же ехидно пропищал его внутренний голос. – Смирнов всё ещё в твоём экипаже. Забыл, что ли?»
    «А ну, брысь из моей памяти!» - чуть не вслух произнёс он, опасливо посмотрев на Фёдора и едва не рассмеявшись наяву - его доблестный штурман безмятежно спал, приоткрыв рот.
    Где-то через пару часов после взлёта борттехник накормил экипаж и пассажиров немудрённым обедом, разогрев на бор-товом кухонном агрегате гречневую кашу с мясом и напоив крепко заваренным чаем с печеньем.
    Вторую половину пути до Ленинграда Эрик продремал, смешав реальность с какими-то бредовыми видениями. В ми-нуты избавления от дрёмы в голове у него крутилось одно: встреча с родными Кати. Эта вынужденная встреча с её ма-мой и, конечно же, с Ирой. Вот чего он боялся больше всего. Это же уму непостижимо! Весть о гибели младшей дочери принесёт в эту семью он, когда-то вхожий в этот дом как че-ловек с надеждой стать близким и даже родным. Но не полу-чилось… Во всяком случае, разрыв их отношений с Ирой в вину себе он не ставил. Да и Иру он вовсе не собирался обви-нять в этом. Просто в их жизнь вторглись обстоятельства, со-зданные подлыми и вероломными людьми, замешанные на коварстве одних и вседозволенных амбициях других.   
    Прошло уже больше семи лет с их последней встречи. Много воды с тех пор утекло… Возможно, Ира сейчас заму-жем и счастлива. В голове у него постоянно крутились Кати-ны слова, сказанные ей в последние минуты просветления перед смертью: у сына Иры такая же родинка, как у него. А это значит - мальчик его сын. Боже мой, если это правда, то как он должен поступить? Заявить свои права на него? Или промолчать? Возможно, его усыновил муж Иры, если она за-мужем. И что тогда? Он придёт со своими претензиями и разрушит их семью? Сына он точно не сможет отнять у его родной матери и останется в памяти Иры безжалостным и жестоким человеком. Нет, по такому пути он точно не пойдёт, хотя бы в память о той любви, что выпала на их долю тогда, в короткое время неимоверного счастья. От этих раздумий у него в голове всё смешалось, и он для себя решил: нечего сейчас голову ломать. Вот прилетят они в Ленинград, а там будь что будет.   
    - Ну, вы, мужики, даёте, - Эрик открыл глаза и уставился на парня в кожаной куртке, который осторожно теребил его за плечо. – Впрочем, вас можно понять.
    - А что случилось-то? – не понял командир, глядя на него спросонья. - Подлетаем? - и тут до него дошло, что совер-шенно не слышно гула двигателей.
    Парень коротко хохотнул: - Да уже долетели! На стоянке в Ржевке стоим. Я сообщил на подлёте, что на борту груз «200». Сейчас должна подойти машина и отвезти ящик на склад. А нам с вами нужно с документами пройти в отдел перевозок и там поговорить с начальником смены. Он подскажет, что делать дальше.
    - Где, говорите, живут её родные? На Оборонной? - моло-дой парень с тремя белыми лычками на погонах протянул Эрику сопроводительные документы. Встал из-за стола, по-дошёл к схеме города на стене. – Вот! Ближайшая больница у Фонтанки на Циолковского. Сейчас созвонюсь с приёмным покоем.
   Пока начальник смены разговаривал по телефону, Эрик прикидывал, как ему дальше поступить: или сначала заско-чить домой, к маме, или же сразу ехать к Шторкиным.
    - Слушай, Фёдор! – повернулся он к штурману. – Как дума-ешь, после морга к нам заскочим, или сразу к родным Кати?
    При этих словах у того жалостливо скривилось лицо, но думал он не долго:
    - Я думаю, что нужно сразу к ним. Представляешь, что у них творится от неведенья? Дочь пропала… Что с ней? И это уже полмесяца! Они же каждую минуту думают о ней.
    - Да, конечно, - согласился Эрик. – Нужно к ним ехать.
    - Так, товарищи! Я согласовал ваш вопрос с моргом. Сей-час выделим машину, погрузим и вперёд!
    Эрик сидел на откидной скамейке у борта, рядом с ящиком, тёплый ветер трепал волосы. Мимо проносились улицы его родного города. Справа сверкнуло синевой Охтинское водохранилище, дорога какое-то время шла вдоль одноименной речушки. Где-то через полчаса машина выскочила на мост через Неву. Впереди золотом отсвечивали купола Александро-Невской лавры. Водитель, переехав мост, свернул на набережную Обводного канала. Ещё полчаса и они, проехав мимо Балтийского вокзала, оказались на Циолковского. Формальности заняли немного времени: Эрик записал телефон служителя морга, который попросил сообщить им время похорон, чтобы подготовить ритуальный зал.
    «Ну вот, Катюша, и вернулась ты к себе, в родной город, чтобы найти здесь вечное упокоение. Прости меня, что в этом я стал невольным виновником» - он опустил голову, затянулся последний раз папиросой, её горечь заставила выбросить окурок в урну. Неожиданно для себя и стоящего рядом Фёдора,  он, почувствовав влагу на глазах и щемящую боль в сердце, стукнул кулаком по стене раз, другой… и простонал:
    - Ну почему всё так несправедливо? За что с ней так? Кто скажет? - он вновь опустил голову, всхлипнул и зашёлся ла-ющим то ли кашлем, то ли плачем.
     - Не надо, командир, слышишь, – шепча, уткнулся головой ему в плечо штурман, давя в себе горький комок. – Её уже не вернуть, перестань…
    Какое-то время они простояли молча, потом Эрик отвер-нулся, вытер с лица слёзы, судорожно вздохнул, глянул на мрачное здание морга:
     - Идём, - и, не глядя на Фёдора, зашагал к воротам.
    Остановка автобуса находилась в квартале от дома Штор-киных и эти пару сотен метров они прошагали молча. Только перед входом в подъезд, Фёдор остановился:
    - Давай постоим пару минут, а то что-то не по себе.
    Эрик глянул на штурмана. И в самом деле, чему тут удив-ляться - не каждый день приходишь к людям, тем более не-знакомым, с такими вот известиями. Ему самому было не то что тревожно на душе, ему было по-настоящему страшно.
    - Идём уже, перед смертью не надышишься, - мрачно ска-зал он, берясь за ручку. У двери на третьем этаже они остано-вились, Эрик поднял руку и решительно нажал на кнопку звонка. Знакомая трель глухо донеслась из-за двери, послы-шался скрежет замка. Дверь распахнулась, на него глянули такие знакомые глаза. Ира, побледнев, отступила назад, сжи-мая рукой ворот домашнего халатика.
    - Ты-ы… - прошептала она, не сводя с него округлившихся
глаз. – Но… зачем?
    Эрик, сглотнув ком, застрявший в горле, проронил: - Мож-но, мы войдём?
    Только сейчас Ира заметила, что он не один. А когда Фё-дор выглянул из-за спины командира и, нелепо улыбаясь, пролепетал: - Здрасьте! -  она, до сих пор ошеломлённая по-явлением нежданного гостя, вынужденно кивнула: - Да-да, проходите…    Щёлкнул замок закрывшейся двери. Из глуби-ны квартиры донёсся шум, распахнулась дверь кабинета, из которого выскочил светловолосый мальчик, подбежал к Ире и спросил:
    - Мама! А кто эти дяди? Они хорошие? Или как дядя Петя?
    Ира, положив руку на его плечо и прижав к себе, словно пытаясь отгородить ребёнка от опасности, ответила:
    - Это знакомые дяди, – видимо, упоминание сына о каком-то дяде Пете вызвало у неё не совсем приятные ассоциации, даже смущение, вызвав краску лице. И она уклончиво сказа-ла: - Наверное, это хорошие дяди.
    Появление мальчика ударило Эрика словно током. Он по-смотрел на его лицо и увидел в нём себя на одной из старых фотографий в семейном альбоме. У него невольно сжалось сердце, и захотелось одного: подойти к нему, положить руку на голову и сказать: - Здравствуй, сынок! Я – твой папа!
    Но тут открылась дверь одной из комнат и в прихожую вышла хозяйка, подслеповато щурясь.
    - У нас гости, а ты, Ира, молчишь.
    - Здравствуйте, Евдокия Петровна! Извините за вторжение! Необходимость заставила нарушить ваш покой! – сдерживая дрожь в голосе, сказал Эрик.
    - Эрик?! – удивлённо произнесла она. – Какими судьбами тебя к нам занесло?
    Он встревоженно оглянулся на Фёдора и, решившись, ска-зал: - Простите нас за тяжёлое известие, что мы принесли вам. Поверьте, ноги не шли…
    Летчик видел, как удивление на её лице сменилось трево-гой, а Ира смотрела на него, как бы говоря: «молчи, ничего не сообщай, прошу тебя…».
    - Говори, - прошелестел голос Евдокии Петровны в тишине прихожей. – Ну же…
    Правду утверждают, что материнское сердце - вещун. Вот и она, видя, что он продолжает молчать, спросила:
    - Что-то с Катей?
    - Нет больше Кати… погибла она… -  глухо проронил Эрик, отведя глаза от сразу побелевшего её лица, не увидев, как, словно задохнувшись, закрыла глаза Ира.
    - Доченька моя… - простонала Евдокия Петровна, хватаясь
за грудь. – Как же это? Сначала Алёша, а теперь ты…
    Голова её внезапно запрокинулась назад, она вскрикнула и,
изламываясь в коленях, сползла на пол.
    - Бабушка! – вскрикнул мальчик, бросаясь к ней. Он встал на колени рядом и, обернувшись, сердито посмотрел на Эри-ка с немым вопросом, мол, зачем ты, дядя, так расстроил ба-бушку, что ей стало так плохо.
    Уехала скорая помощь, сделав потерявшей сознание жен-щине уколы и сняв кардиограмму. Врач неотложки продиктовала рекомендации, необходимые для неё, которые записала Ира и посоветовала при повторе приступа вновь срочно их вызвать. Потом они сидели на кухне и Эрик рассказывал Ире о том, что случилось: и как Катя оказалась в их самолёте, об аварии и вынужденной посадке уходе группы за помощью; и как Катя догнала их, несмотря на его запрет, нападение на неё зэков, ранение и её кончину. Весь рассказ старшая сестра вы- слушала молча, с омертвело застывшим лицом и спросила, когда он смолк, лишь одно - где она сейчас. Когда он сообщил, что Катя в морге у Фонтанки на Циолковского, и что они с Фёдором берут на себя организацию похорон, она кивнула. Пока он всё это рассказывал, мальчик стоял, прижавшись к матери и не сводя с Эрика глаз. Какое-то время они просидели молча, потом Ира с сыном вышла.
    Фёдор, было, вытащил папиросы, намереваясь закурить, но
Эрик напомнил, что в этой квартире не курят. А коль ему невмоготу, то пусть выйдет на площадку, только окурок не забудет выкинуть в мусоропровод. Едва штурман ушёл, как на кухню вернулась  Ира. 
    - Скажи… Катя долго мучилась? – тихо спросила женщина, глядя на него и он увидел её покрасневшие глаза. Когда Эрик подробно рассказал о последних сутках жизни младшей сестры, Ира передала, что мама просит прийти к ней.
    В комнате стоял запах лекарств, Евдокия Петровна полу-лежала на кровати, опираясь на высокие подушки, и он толь-ко сейчас заметил, что она почти совсем седая. Мальчик си-дел на стуле рядом с кроватью, держа бабушку за руку. Эрик сел на свободный стул, поняв, что он предназначен для него. Глядя на него скорбными глазами, она попросила, чтобы он рассказал ей всё о Кате, с первого момента, когда он встретил её впервые в Заполярье.
    Он рассказал всё: о том, что видел  её несколько раз за всё это время, когда прилетал на Котельный; потом повторил то, что перед этим поведал Ире. Естественно, он не заикнулся о тех отношениях, что сложились у них с Катей в последнее время. Евдокия Петровна слушала его молча, прикрыв глаза. Она всхлипнула, когда он рассказал о той страшной ночи – последней ночи жизни Кати, заверив, что ушла она тихо, как задутая ветром свеча. Закончив свой рассказ, он почувствовал на плече руку Иры. Повернувшись, увидел, что она кивнула головой, предлагая ему уйти.
    На кухне они с Ирой оговорили всё то, что необходимо сделать перед похоронами. И тут выяснилось, что обо всех этих приготовлениях та знает не понаслышке - ещё свежи были в памяти проводы отца. Она рассказала, что при организации его похорон многое сделали работники военкомата. Отца похоронили с воинскими почестями, как Героя Советского Союза: с воинским оркестром и трёхкратным ружейным залпом.
    - Вот только Катю не дождались, тянули до последнего, - склонив голову, проронила Ира. – Кто же мог подумать, как это всё обернётся, - плечи у неё задрожали, и она тихо запла-кала. У него сжалось сердце от неимоверной жалости к этим двум женщинам, на которых за такой короткий срок обруши-лось непоправимое горе. Он глядел на склонённую голову женщины, любовь к которой никогда не покидала его сердце. Как хотелось ему взять на себя часть её боли, обнять, при-жать её голову к своей груди, хоть на малую толику облег-чить состояние её души. Но не дано ему было сейчас что-то сделать и он сидел, сжав зубы и чувствуя, как её боль входит в его сердце. Он был благодарен своему штурману, когда тот, почувствовав его состояние, сжал рукой его плечо, как бы говоря: «держись, командир, я с тобой…»

               
                ГЛАВА   43
    Его мама только руками всплеснула, увидев своего сына в проёме двери:
    - Сынок! – обняла его, с любовью смотря на родное лицо. – Что ж ты не сообщил телеграммой о приезде? – расстроенно говорила она. – Я бы подготовилась к твоему приезду.
    - Всё хорошо, мама! Не сердись, так уж всё получилось. Ты лучше познакомься с моим товарищем по работе, – он под-толкнул своего спутника:
    - Это Фёдор! Штурман нашего экипажа!
    - Клавдия Ивановна, - она протянула ему руку, которую тот, наклонившись, неожиданно поцеловал к удивлению сына и мамы. Эрик глянул на него, усмехнувшись, а она смущённо засмеялась:
    - Какие галантные у тебя коллеги. Я уже и забыла, когда последний раз мне целовали руку. Проходите, ребята! – она провела рукой по волосам сына, покачав головой: - Что-то ты, сынок, быстро стал седеть у меня.
    - Не обращай внимания, мама, - Эрик нагнулся и поцеловал её, вдохнув в себя родной запах. – Видимо, так за меня судьба решила.
    Подперев рукой голову, она с любовью смотрела, как сын и его товарищ уплетают быстро приготовленные ею сырники.
    - Ты как, сынок? По работе здесь или в отпуске?
    - В отпуске, мама! И надолго.
    Клавдия Ивановна счастливо рассмеялась:
    - Ну наконец-то! Я уже и не надеялась! Хоть досыта насмотрюсь на тебя! А ты, Федя, тоже в отпуске?
    - А как же, Клавдия Ивановна! Мы идём в отпуск сразу всем экипажем, как положено.
    - А где твои родители живут? Небось, тоже заждались.
    - Конечно. Вот кое-что здесь с Эриком провернём, - он с опаской посмотрел на своего командира, - и я сразу же к сво-им, в Сибирь!
    - Так, коль попал в Ленинград, город бы посмотрел. Был раньше здесь?
    - Не довелось как-то! – сокрушённо заметил Фёдор. – Наслышан о его красоте, а вот попал сюда впервые.
    - Тем более, нужно будет задержаться, а Эрик покажет са-мые достопримечательные места. Только вот чтобы посмот-реть что-то, нужно хотя бы с полмесяца здесь пробыть.
    - Это как получится, - туманно ответил штурман. – Сначала нужно дело здесь завершить, – он вновь при этом посмотрел на командира.
    - Что за дело такое, сынок? Что даже в отпуске приходится им заниматься? – полюбопытствовала мама.
    Эрик вздохнул, понимая, что всё равно обо всём придётся ей рассказать.
    - Помнишь, мама, Шторкиных?
    - Ну как же. Конечно, помню!
    - Алексей Сергеевич недавно скончался. Их младшая дочь, Катя, работала на Севере. И вот когда она полетела на похо-роны отца, то… - он запнулся, подыскивая слова. - Словом, она погибла, и мы с Фёдором привезли её сюда.
    По мере того, как он говорил, у Клавдии Ивановны лицо бледнело всё сильнее, глаза расширялись, а когда он смолк, она могла только прошептать:
    - Боже мой… боже мой… Как же так? Сынок?
    Эрик тяжело вздохнул:
    - Вот такое горе пришло в их семью, мама. Поэтому мы с Фёдором и решили помочь Евдокии Петровне и Ире. Думаю, что ты нас поддержишь.
    - Конечно, как же по-другому, – проронила она, продолжая причитать: - Боже мой… боже мой… Несчастные люди…
    Катю похоронили на Ново-Волковском кладбище,  рядом с отцом. Народу было немного: кроме близких, пришли с ней проститься соседи по дому, несколько бывших одноклассниц, пара однокурсников по Авиационному училищу. Катя лежала в белом свадебном платье с фатой - на этом настояла Евдокия Петровна. Лицо её осталось таким же, как и в последний час жизни: спокойным и отрешённым от всего земного.
    Рядом, на могиле Алексея Сергеевича, ещё не завяли цве-ты, ветер шевелил траурные ленты, многочисленные венки почти скрыли тумбочку с пятиконечной звездой. Эрик по-смотрел на фотографию Алексея Сергеевича в рамке под стеклом, выписанные краской даты. «Что-то так подкосило его, а мог бы ещё жить да жить». Несложным вычислением он узнал, что старому пилоту исполнилось шестьдесят два года и невольно преклонил голову, отдавая последний долг человеку, который так много сделал для него.
    «Ещё не осыпался песок на холмике отца, а уже младшая дочь легла рядом…» - с горечью подумалось Эрику. Он по-смотрел на стоящих рядом с гробом Евдокию Петровну и Иру в тёмной одежде. Ирин сынишка стоял с матерью, и он видел, с каким испугом мальчик смотрит на Катю, видимо, не со-всем понимая, почему его молодая и красивая тётя лежит неподвижно в этом красном ящике.
    Один из могильщиков, рослый мужик в тёмной рубашке, негромко сказал, что близкие могут попрощаться. Бледная Евдокия Петровна наклонилась над Катей и, рыдая, стала гладить её по лицу, что-то шепча между глухими всхлипами. Ира осторожно потянула её от гроба, поцеловала сестру и они отошли на пару шагов, давая возможность проститься другим. Дождавшись очереди, Эрик, вслед за мамой, наклонился над мёртвой девушкой, прикоснулся губами к её холодному лбу, отошёл, уступая место Фёдору. Разорвав воздух, скорбно запела труба небольшого оркестра, нанятого Эриком. Её мелодию подхватили другие оркестранты и над кладбищем поплыли щемящие душу звуки похоронного марша. Два служителя положили крышку, и стук молотка диссонансом влился в печальную мелодию. Едва они отошли, как Евдокия Петровна бросилась к гробу, обхватила его руками и наступившую тишину разорвал её дикий крик:
   - Доченька моя! Почему ты уходишь? Возьми меня с собой! - она положила голову на крышку и зашлась в рыданиях. Ира бросилась к ней, Клавдия Ивановна пришла ей на помощь: они подхватили её под руки и оттащили от гроба. Служители медленно опустили его в могилу, и все присутствующие от-дали последний долг, бросив по горстке земли в яму.  И вот уже над могилой вырос невысокий холмик, на который во-друзили такую же пирамидку, как и у отца. Прислонили вен-ки к памятнику, разложили на могиле живые цветы. Постояв немного, люди стали расходиться. По просьбе Эрика штур-ман пригласил всех в небольшое кафе неподалёку от дома Шторкиных, где они заказали поминальный обед.
    Напомнили о себе и служители кладбища. Тот самый му-жик в тёмной рубашке подошёл к Эрику:
    - Командир! Надо бы помянуть усопшую, такую красивую девушку… Ей бы жить, да жить, а она даже замужем не по-была.
    Это вновь  напомнило ему о безвременной кончине Кати, горечь и безысходность вновь охватили его. Он вытащил из бумажника пятьдесят рублей и сунул банкноту обрадованно-му могильщику.
    - Вот спасибо! Не сомневайся, за могилкой будем присмат-ривать! – он сунул деньги в нагрудной карман и поспешил следом за уходящими рабочими.
    На следующий день они вновь съездили на кладбище, по-сетив по обычаю похороненную накануне Катю. От семьи поехала только Ира, объяснив, что вчера пришлось снова вы-зывать для Евдокии Петровны неотложку. Она опасается за её состояние, поэтому оставила с ней и внука. Эрик посмотрел на её осунувшееся, но по-прежнему красивое лицо, и поспешил заверить, что она всё сделала правильно.
    На кладбище они пробыли недолго, постояли у памятников отца и дочери, поправили венки и лежащие цветы. Всё это время Клавдия Ивановна не отходила от Иры, и всплакнули они вместе перед уходом. Когда же все подъехали к дому Иры и она вышла из такси, Эрик сказал маме, чтобы они с Фёдором ехали домой, а он зайдёт к Шторкиным, чтобы справиться о здоровье Евдокии Петровны.
    Догнав Иру, которая медленно шла к проёму между дома-
ми, он сказал ей, что хотел бы проведать её маму. Она молча пожала плечами, и он принял это за добрый знак. Так же молча они поднялись к квартире, Ира ключом открыла дверь и, войдя внутрь, он вновь окунулся в атмосферу этой квартиры, когда-то наполненной домашним уютом и гостеприимством. И печально понял, что всё это в прошлом: не слышно глуховатого голоса старого полярного пилота и звонкого смеха младшей дочери.
    Как бы в противовес его пессимистическому настроению, в прихожую выскочил мальчик и, радостно вскрикнув, кинулся к матери. Та улыбнулась, ласково потрепала его по голове. Эрик присел и, глядя на него, протянул руку:
    - Здравствуй, боец! Давай будем знакомиться! Как тебя звать-то?
    Мальчуган поднял голову и глянул на мать, как бы спра-шивая её разрешения. Потом вновь посмотрел серьёзно на дядю, которого видел уже не первый раз и подал ладошку:
    - Меня зовут Иван!
    - Здорово! А я – Эрик! – он осторожно пожал его руку, гля-дя в серьёзные серые глаза мальчишки и сердцем понял, что это его родной сын.
    - А ты кто? – спросил Иван, нахмурив брови и склонив набок голову.
    - Я – лётчик!
    - Мой папа тоже лётчик! Но не простой, - оттопырив ниж-нюю губу, произнёс мальчик.
    - Что значит не простой? – поинтересовался Эрик.
    - Он у меня полярный лётчик! – с гордостью ответил тот. – Он летает на Севере, где много снега и медведей!
    - Ух ты! – как бы удивился Эрик. – У меня есть знакомые полярные лётчики. Может быть, я даже знаком с твоим па-пой! 
  - Что-то ты очень разговорился у меня! – заметила Ира, за-лившись румянцем. – Дядя Эрик пришёл узнать о здоровье бабушки, а ты его задерживаешь.
    - А вовсе и нет! – заявил  он, подхватив  мальчишку и под-бросив его вверх. - Ты кем станешь, когда вырастишь? – Эрик осторожно поставил его на пол, при этом как бы ненароком провёл рукой по шее. Катя не ошиблась – у Вани ниже право-го уха пальцы нащупали небольшой бугорок – семейная от-метина мужчин рода Ларсиных. Он на миг почувствовал, как сильнее забилось сердце. Никаких сомнений не осталось – Ваня его сын!
    - Лётчиком! Как папа! – горделиво задрав подбородок, от-ветил мальчик.
    - Это ты молодец! – кивнул Эрик. – Чтобы стать лётчиком, нужно хорошо учиться и быть здоровым.
    - А я осенью пойду в школу, так сказала мама!
    - Я думаю, что ты будешь хорошо учиться! Ведь теперь у тебя есть мечта – стать лётчиком!
    - Да! – воскликнул Ваня. – Я буду стараться!
    - Ваня! – сердито напомнила Ира. – Хватит болтать! Лучше проводи дядю Эрика к бабушке.
    - Идём! – мальчик взял Эрика за руку и повёл к двери в комнату. Осторожно открыв дверь, он приложил палец к гу-бам: - Тише, Эрик, может, бабушка спит.
    - Да не сплю я. Заходите уже, - послышалось с кровати.
    Они подошли ближе:
    - Добрый день, Евдокия Петровна! Зашёл спросить, как ваше здоровье.
    - Здравствуй, Эрик! – кивнула она. – Проходи, садись.
    Он присел на стул в ногах кровати, заметив, как сдала она за эти тяжёлые дни.
    - Ванюша, - она с любовью посмотрела на внука. – Сходи к маме и напомни ей, чтобы она обязательно напоила Эрика чаем. А мы пока с ним здесь посекретничаем. Хорошо?
    - Ладно, – солидно произнёс тот. – Секретничайте! Я ушёл.
    - Славный у вас внук растёт! – заметил Эрик, провожая его взглядом.
    - Одна у нас с Ирой радость осталась, - кивнула Евдокия Петровна. – Я  всё  ещё  не  верю, что Кати больше нет. Когда ушёл  Алёша, я рассудком понимала, что это неизбежно. Но вот Катя… Сердце не приемлет…
    - Держитесь, Евдокия Петровна. Вам ещё внука нужно вы-растить и выучить.
    - Я понимаю… Как сам-то? Семью завел?
    Эрик усмехнулся:
    - Да нет, не сподобился, всё ещё хожу в холостяках. С моей работой никак не получается – некогда. Наверное, придётся жениться на медведице, – попытался пошутить он.
    - Вот и Ира замуж так и не вышла. Были у неё ухажёры, и немало. Сватался к ней даже доцент с работы - она после окончания института осталась в нём преподавать. Вот и захо-тел на ней жениться. Солидный мужчина: большая квартира на Невском, дача на Лисьем Носу, машина «Волга», – она пе-решла на шепот. – Так ведь отказала, - с непонятной интона-цией заявила женщина: то ли с осуждением, то ли с гордо-стью. – Сказала мне: не хочу жить с нелюбимым. Вот так…
    - Думаю, что она права, – согласился мужчина. – Наверное, большой радости в такой жизни нет.
    - Вот и ты о том же… Годы-то идут! Ванюшка в школу пойдёт, и она уже не девочка. Семья должна быть.
    Помолчав, она взглянула на него, неловко улыбнулась:
    - Прощение хочу у тебя попросить.
    - О чём вы? – удивлённо глянул на неё Эрик.
    - Да за своё неведение тогда. Мы с отцом думали, что ты как-то обидел дочку. Это уже потом она сказала, что ты тут не при чём, виноваты другие. Но вот почему она так с тобой поступила, я до сих пор не знаю.
    - Да ладно, - грустно улыбнулся Эрик. – Дела давно ми-нувших дней. Что уж теперь…
    - Признать свои ошибки никогда не поздно. Ты в город-то надолго?
    - Двухмесячный отпуск у меня, – лаконично ответил он.
    - Заходи как-нибудь. Можешь с мамой, она мне по душе пришлась.
    - Спасибо, – улыбнулся он. – Вы поправляйтесь!
    Скрипнула дверь, в щель просунулась любопытная физио-
номия внука:
    - Ба! Вы как, насекретничались? А то мама зовёт Эрика чай пить!
    - Он уже идёт! – ответила бабушка. Дверь закрылась.
    Эрик, поднявшись со стула,  наклонился к ней:
    - Евдокия Петровна, а ведь Ваня мой сын…
    - А я давно это знаю, – улыбнулась она. - Уж больно он на тебя похож.
    Когда он, кивнув ей, пошёл к двери, она тайно перекрести-ла его вслед.

                ГЛАВА   44
    Эрик рассеяно смотрел, как Ира наливает чай из заварного чайника в чашки из тонкого фарфора. Глаза его невольно скользили по длинным пальцам изящной кисти, далее по ру-ке, покрытой золотистым загаром, к предплечью. Узкие пле-чи, прикрытые лёгким полупрозрачном шёлком халатика пе-реходили в стройную шею. Высокая грудь всё также, как в те далёкие годы, будоражила воображение, и он заставил себя отвести взгляд, увидев румянец на её щеках. Видимо, она за-метила его нескромный взгляд и отреагировала так же, как и тогда. Подвинула ближе к нему хрустальную вазу с печеньем, вазу поменьше, до краёв наполненную тёмно-рубиновым вареньем.
   Он покрутил в чашке позолоченной ложечкой янтарный чай
и сделал глоток круто заваренного напитка. Потом положил ложечку на блюдце:
    - Скажи, Ира, отчего умер Алексей Сергеевич?
     Она пристально посмотрела на него, вздохнула:
    - Как было написано в заключении экспертизы, от острой сердечной недостаточности. Врач, который делал вскрытие, поинтересовался, чем занимался папа. А когда узнал, что он всю жизнь пролетал, ничуть не удивился. Мол, сколько у него было, как он выразился, клиентов этой профессии, большинство умирают, в основном, из-за болезней сердца. Папа когда-то сказал, что средняя продолжительность жизни пилотов составляла тогда пятьдесят четыре года и пошутил, мол, он уже перешагнул этот рубеж, и кто-то продолжает отдавать ему свои годы жизни, – она грустно улыбнулась.
    - Ну вот, теперь и я буду знать, отчего когда-нибудь закон-чу свой земной путь, – усмехнулся Эрик, отчего у Иры тут же слетевшая с лица улыбка сменилась испугом. – Утешает одно – это наступит не скоро, – оптимистично заявил он.
    Ира тут же подхватила шутливый тон беседы:
    - Спешить туда не стоит. Это никого из нас не минует.
    - Ты права. По этому случаю можно вспомнить нашего Павку Корчагина: «Свою жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». За точность не ручаюсь, а вот по смыслу, по-моему, верно. Нет?
    - Почему же? Как мне кажется, ты передал эту мысль вполне или почти вполне точно, – согласилась она.
    - Коль  мы с тобой  пришли к  единому мнению, то почему бы нам не воплотить это в реальность? – как бы ненароком спросил он, лукаво глядя на Иру.
    - Это ты о чём? – насторожилась она.
    - Я по поводу бесцельного времени.
    - Изъясняйтесь, сударь, яснее! Что-то я не всё понимаю.
    - Почему бы нам, например, не сходить куда-нибудь?
    - Куда? В кино, театр? Или на танцы в Летний сад? – усмехнулась она.
    Эрик пожал плечами:
    - Это тоже не исключено. Но я предлагаю на первый раз сходить в какое-нибудь кафе или ресторанчик - посидеть, по-слушать музыку. Я как-то слышал, что на Невском выступа-ют знаменитые поэты, музыканты и прочие личности. Только не знаю где.
    - А мы не спешим? – Ира серьезно посмотрела на него. – Не кажется тебе, что рано навёрстывать упущенное? Прошёл всего день, как мы были на кладбище, а уж готовы пуститься во все тяжкие.
    Эрика точно засунули под ледяной душ - он пристыжено отвёл от неё взгляд. «В самом деле, чего это я? Верно, ещё месяца не прошло, как они потеряли отца, Катю похоронили только что, а я тут с дурацкими предложениями. Увидел её глаза и как павлин распушил перья. Стыдись, Викинг». Он поднял голову и покаянно проронил:
    - Прости меня, в самом деле, что-то меня не туда понесло. Наверное, с головой не в порядке.
    Лицо Иры смягчилось: - Главное, что ты это понимаешь. В любом случае, я бы маму не оставила в таком положении. Вот поправится она, тогда и посмотрим. Ты говорил, что твой штурман впервые в городе?
    Эрик молча кивнул.
    - Почему бы тебе не показать Фёдору наш Ленинград? Сво-зи его в Царское село, Петергоф. Да и в самом городе много чего есть. Впрочем, что я тебе перечисляю, это тоже твой родной город и ты знаешь его не хуже меня.
    Эрик допил чай, почти не прикоснувшись к угощению.
    - Я пожалуй, пойду. С Евдокией Петровной я на сегодня попрощался, – он встал из-за стола, подмигнул Ване, который сидел у окна, вернувшись пару минут назад от бабушки.
    - Идём, сынок! Проводим дядю Эрика, - Ира поднялась и вышла вслед за ним в прихожую.
    - Будь здоров, Ваня! – летчик протянул ему руку. Мальчик, глядя на  него серьёзными глазами, в свою очередь, подал свою ладошку. Осторожно её пожав, он ласково улыбнулся малышу и поднял глаза на Иру:
    - Был рад увидеть всех вас. Надеюсь, не доставил лишних хлопот? – Эрик заглянул в её глаза, надеясь увидеть в них од-но: осталась ли в ней хотя бы малая толика их той любви.
    - Ну что ты, какие хлопоты! Мы с мамой так благодарны тебе и твоему штурману за помощь! Вот это действительно были большие хлопоты с вашей стороны!
    - Перестань, это малость с моей стороны. Я до сих пор в неоплатном долгу у Алексея Сергеевича.
    - Скажешь тоже. Папа помогал людям по мере своих воз-можностей и всегда бескорыстно. О тебе он был очень высо-кого мнения и говорил, что ты не только отличный лётчик, но и надёжный человек. А это в жизни много значит.
    - Спасибо на добром слове, – он даже смутился от её слов. – Твой отец всегда был добр ко мне, и я до конца своих дней не забуду, как он круто поменял мою жизнь. Говоря высоким штилем, помог вновь обрести крылья. Это, на самом деле, дорогого стоит.
    - Я вот смотрю на тебя и вижу, как вы с ним похожи - оба фанатики, в хорошем смысле этого слова, своей работы. И от-ними возможность заниматься любимым делом, сразу теряете смысл жизни. Во всяком случае, мне так кажется, – Ира от-крыто глянула на него. – Когда ему не разрешили больше летать, он страшно переживал. И только через длительное время пришёл в себя от такого потрясения. Вот лиши тебя твоей работы? Как ты это воспримешь?
    - Это будет катастрофа. Я даже представить себе не могу.    
    - Вот, и папа был таким же, – она слегка усмехнулась. - Я же  говорю – фанатики! И мне это нравится в людях. Ну вот, открыли у порога дискуссионный клуб. Тебе пора уходить, а я тебя держу.
    - Да всё нормально! У меня теперь времени - вагон и ма-ленькая тележка, – улыбнулся он. - Поеду домой воплощать в жизнь твои пожелания.
    - Ты о чём? – недоумённо посмотрела она на Эрика.
    - Ну как же? Составлю план ознакомления своего штурма-на с достопримечательностями нашего города.
    - Вот это правильно. Передай ему нашу благодарность за всё! Очень даже славный человек, как мне показалось.
    - И отличный специалист! – согласился летчик.
    Пока они разговаривали, Ваня не сводил с него глаз. Заме-тив это, Эрик улыбнулся и вновь подмигнул ему.
    - Ты к нам ещё придёшь? – спросил мальчик.
    - Если мама разрешит, то непременно зайду, – пообещал он. Сын задрал голову вверх и спросил у матери:
    - Ты разрешишь Эрику прийти к нам?
    - Во-первых, не Эрик, а дядя Эрик, – строго заметила мать. -  Во-вторых, всё будет зависеть от того, как твоя бабушка будет себя чувствовать. Да и у дяди Эрика много дел. Он должен своему товарищу показать город, а для этого нужно потратить много времени. Понимаешь?
    Сын нехотя кивнул. Было похоже, что ответ ему явно не понравился и он повернул голову в сторону гостя:
    - А потом ты придёшь? - он спросил так жалобно, что у Эрика невольно заныло сердце.
    - Если тебе этого хочется, то приду обязательно. Я вам по-том позвоню, и мы договоримся с твоей мамой. Хорошо?
    - Я буду ждать! – личико ребенка засветилось от улыбки во весь рот. Торжествующе посмотрел на мать, как бы говоря: всё равно Эрик придёт к нам!
    Глядя на радостного сына, Ира невольно улыбнулась:
    - Ладно, только при одном условии - ты в обязательном порядке будешь пить на ночь тёплое молоко. Согласен?
    - Согласен! – чуть ли не крикнул Ваня.
    - Ну вот, высокие договаривающиеся стороны пришли к согласию, и я могу спокойно уйти, – засмеялся Эрик. – Не забудь сегодня выпить молоко, а то мама может передумать, – он прикоснулся пальцем к носу мальчишки, кивнул, улыб-нувшись, Ире и открыл дверь.
    День выдался чудесный: вовсю светило солнце, редкие ку-чевые  облака  неспешно  плыли по  голубому небу в сторону
Ладоги. Полчаса назад они вышли из Русского музея и теперь отдыхали за столиком летнего кафе на набережной Мойки.
    - Ну, как тебе музей? – поинтересовался Эрик у штурмана, который потягивая холодное пиво из кружки, блаженно щу-рился, отдыхая после марафона по выставочным залам.
    - Знаешь, я небольшой знаток всяких там импрессионистов, маринистов, пейзажистов и прочих кубистов, но впечатляет. Голова кругом, избыток цветовых гамм, множество исторических лиц, знаковых персонажей. Только вот бедные ноженьки, до чего же они у меня гудят, - горестно простонал Фёдор, - отруби их - и собаки есть не станут, - он отставил пустую  кружку,  страдальчески  глянул на своего командира: - Я надеюсь, культурная программа на сегодня этим заканчивается? - спросил с надеждой.
    Эрик посмотрел на него и невольно усмехнулся: Фёдор был сейчас похож на школьника, который втайне надеется, что на сегодняшний день контрольная отменяется.
    - Вообще-то, у нас было ещё запланировано посещение Музея восковых фигур. Впрочем, - он задумался, что-то со-ображая. Штурман даже дыхание затаил, ожидая его реше-ние.
    - Впрочем, побывать в нём мы сможем в другой раз, когда поедем смотреть Арсенал на  Кронверке. Этот  музей там ря-дом.
    - Уф… - с облегчением выдохнул Фёдор. – Ура! Домой!
    - Похоже, культурные ценности города тебя вконец умота-ли. Есть такое?
    - Не то слово! - кивнул тот. - И вообще, может, мы свернём
эту культурную программу, а? Я сыт этими музеями, выстав-ками и прочими достопримечательностями по самое некуда. Ну, согласись! – взвыл он. – За неделю где мы только не были - Царское село, Петергоф, Кронштадт, Эрмитаж, Кунсткаме-ра, Зоомузей, Петропавловская крепость! Сегодня вот Рус-ский музей! – он с мольбой посмотрел на Эрика. – Может,  хватит? - и тоскливо добавил: - Я домой хочу, в Сибирь.
    Эрик всмотрелся в него: было похоже, что, и в самом деле, тот вымотался. А он так увлёкся приобщением своего штур-мана к обозрению шедевров Северной Пальмиры, что в пол-ном смысле «перекормил» бедного Фёдора, сам того не же-лая. Смущённо почесал затылок, чувствуя в себе вину перед ним и неловко пробормотал:
    - Извини, дружище, похоже, я чересчур увлёкся, изображая из себя экскурсовода. Хотелось, чтобы ты увидел всё это ве-ликолепие своими глазами.
    - Да я понимаю, что ты из добрых побуждений таскал меня везде, приобщая, так сказать, сибирского чалдона к высокой культуре этого, и в самом деле, неповторимого города. Я тебе бесконечно благодарен, командир. Только у меня есть к тебе предложение, не сочти это за чёрную неблагодарность с моей стороны.
    Эрик согласно кивнул: - Давай, излагай!
    Фёдор недоверчиво посмотрел на него, словно сомневаясь, потёр рукой подбородок:
    - Давай сделаем так: я еду домой, а культурную программу по изучению шедевров вашего славного города продолжим в следующий раз, когда я снова окажусь на берегах Невы. Что скажешь, командир?
    - О чём разговор! – воскликнул Эрик. – Ты меня прости! Я
в самом деле, похоже, перестарался.
    - Да ладно, - пробормотал штурман, донельзя довольный, ибо перед ним почувствовал себя виноватым не кто иной, а сам Эрик Ларсин - его героический командир.
    Некоторое время они сидели молча, наслаждаясь видами в этом прелестном уголке старого города. Потом Фёдор, сму-щённо улыбаясь, глянул на Эрика:
    - Знаешь, когда я впервые увидел Иру, я просто обалдел – какое сходство с Катей, – он жалобно сморщился, вспомнив погибшую девушку, ибо втайне был восхищён ею и, как сам себе признался, даже слегка влюблён. – До чего же они похо-жи друг на друга этой своей красотой. И ещё, ты давно зна-ком с этой семьёй?
    Эрик повернулся к Фёдору, удивлённый его вопросом: - Почти десяток лет. А почему ты спрашиваешь?
    Тот ухмыльнулся и махнул рукой: - Не бери в голову… Да так, лезут в голову разные мысли.
    - И какие же, позволь узнать?
    - Ерунда всё, - смущённо улыбнулся Фёдор. - В какой-то миг показалось, что сынок у Иры на тебя похож.
    Эрик только головой покрутил: - «Неужели сходство так явно? Сначала Евдокия Петровна подтвердила, теперь вот Фёдор».
    - А если даже так? И что? – уставился на штурмана коман-дир.
    Тот пожал плечами: - Случись  такое  со  мной,  я бы не-долго раздумывал. Взял бы и женился. Вот улетишь снова на севера, а там постоянно тебя будут грызть мысли: как там мой сынишка? Всё ли ладно у его мамы? Это же уму непо-стижимо - создавать себе проблемы, которые придётся всё равно решать  тебе. И чем дольше будешь откладывать с их решением, тем  труднее будет потом разбираться.
    Какое-то время командир задумчиво смотрел на своего штурмана - тот даже не подозревает, что в последнее время, убедившись, что Ваня его сын, он постоянно ломает себе го-лову над этой мыслью.
    - Спасибо тебе, Фёдор, - искренне сказал Эрик. – Если бы ты знал, как до сих пор мне не хватало твоих слов, чтобы принять правильное решение.
    - Всегда пожалуйста! Обращайтесь в любое время, - ухмы-льнулся штурман в своей обычной манере.

                ГЛАВА   45
    «И если к вам подойдёт маленький мальчик с золотыми волосами, если он будет звонко смеяться и ничего не ответит на ваши вопросы, вы, уж конечно, догадаетесь, кто он такой. Тогда – очень прошу вас! – не забудьте утешить меня в моей печали. Скорей напишите, что он вернулся» - он дочитал ма-ленькое послесловие, написанное автором и с сожалением закрыл книгу. Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц» - провёл пальцами по обложке, вспомнив, как был захвачен произведениями знаменитого лётчика и писателя впервые, когда мама подарила эту книгу ему на день рожде-ния. Эрик вспомнил тот день…
    Было слякотно и тоскливо. Прошла всего неделя, как он вернулся домой, когда сократили армию в тот злосчастный год, и УТАП, где он проходил лётную подготовку, также по-пал под сокращение. Тогда ему казалось, что жизнь рухнула, войдя в неуправляемый штопор. Планы стать военным лётчи-ком оказались перечёркнуты решением руководства страны. И вот он снова дома, с туманными перспективами на буду-щее. Что у него в багаже? Десятилетка, аэроклуб, УТАП, лей-тенантское звание в военном билете и… всё! Как всё? А спе-циальность токаря-универсала, что он приобрёл на Киров-ском заводе после школы? Не бог весть что, но, тем не менее, на кусок хлеба можно рассчитывать. «Ну да, - пропищал внутренний голос, - и для этого придётся вкалывать каждый день от и до. И каждый месяц, и каждый год, и всю жизнь…». От этой перспективы у него заныло внутри - не такой пред-ставлял он свою жизнь.
    Мама вернулась с работы, когда он лежал на диване, слу-шая, как по окну стучат капли осеннего дождя. Она зашла в комнату, посмотрела на его унылое лицо.
    - Ты что такой кислый? – поинтересовалась, присаживаясь к нему на край дивана. – Да ещё в такой день!
    - Это в какой такой? Как этот? – он кивнул в сторону окна, по которому ползли капли дождя. – Соответствует погоде.
    - Ну-ка, сынок, встряхнись! – затормошила она его. – Ты что, всё забыл?
    - А что я должен помнить?
    - Как что? – Клавдия Ивановна всплеснула руками. – У те-бя же сегодня день рождения!
    Он сначала с недоумением посмотрел на оживлённое лицо мамы, потом глаза его ожили и он треснул себя ладонью по лбу: - И верно, вот же голова садовая! Совсем забыл!
    Эрик потёр руки и хитро посмотрел на маму: - Может, по такому случаю устроим маленький сабантуй?
    Она с улыбкой смотрела на оживившегося сына, довольная, что удалось вывести его из подавленного состояния:
    - У меня тесто готовое в холодильнике! Сейчас пирожков напеку и яблочный пирог!
    - А я быстренько в магазин! – соскочил с дивана Эрик.
    - Это ещё зачем?
    - Так твоему сыну сегодня стукнул двадцатник! Думаю, что ты не будешь ничего иметь против фужера вина?
    - Не нужно никуда ходить, Нина в августе приезжала к нам и привезла крымского вина. Бутылка в шкафу стоит. Я пошла сейчас на кухню, а ты пока посмотри мой подарок. 
    - Какой подарок?
    - Сейчас принесу! – Клавдия Ивановна пошла в прихожую и тут же вернулась с бумажным свёртком. – Вот! Это тебе!
    - Что это? Книга?
    - Знакомая продавец в книжном посоветовала купить имен- но её. Сказала, что интересная новинка, автор - какой-то французский лётчик.
    - Ух ты! – Эрик с интересом смотрел на обложку, на кото-рой был изображён летящий в облачном небе самолёт. – Ан-туан де Сент-Экзюпери, – произнёс он так, словно пробовал на вкус незнакомый плод. – «Ночной полёт».
    - Спасибо, мам! – он обнял её и поцеловал. И вновь уста-вился на книгу.
    - Ты полистай её пока, а я займусь стряпнёй!
    - Хорошо! – Эрик опустился на диван и погрузился в мир, который был так близок ему по духу, унося его в безбрежные небесные просторы с их мощью и величием, в которых нет места всему мелочному и пустому, и которые лётчики, уходя в полёт, невольно оставляют на земле.
    Он так увлёкся чтением, что не сразу услышал, как мама зовёт его. И только когда она пришла из кухни и окликнула его, он поднял голову и посмотрел затуманенным взглядом, как бы спрашивая: «а что случилось?»
    - Зову, зову… - заметила удивлённая мама, - а ты молчишь! Книжка понравилась?
    - Не то слово! – восторженно заявил сын. – Спасибо тебе за такой подарок! – он закрыл книгу и любовно прошептал, проведя пальцами по обложке: - Антуан де Сент-Экзюпери… 
    Вот и сейчас, перелистывая страницы, он понял, что тогда эта книга основательно встряхнула его. Заставила пересмот-реть представление о будущем и утвердила в одном: нужно, стиснув зубы и преодолевая возникающие на пути препоны и
рогатки,  добиваться своей цели. И признался себе, что имен-
но примеры мужества и упорства героев книги, в конечном итоге, сделали из него человека, который смог добиться своей цели, стать тем, кто он сейчас есть – полярным лётчиком.
    Поставив книгу в шкаф и мазнув взглядом по стоявшему на маленьком столике телефонному аппарату, Эрик подошёл к окну. Недавно прошёл дождь, по мокрому асфальту мчались машины, шурша резиной колёс, вездесущие воробьи прыгали по тротуару, люди группками и поодиночке спешили по сво-им, известным только им, делам. Словом, за окном шла обычная городская жизнь. Перед ним внезапно всплыло лицо мальчика, его сына. Подняв голову, тот жалобно спросил:
    - Ты скоро придёшь к нам?
    Он невольно тряхнул головой, так явно представилось ему это видение, повернулся и решительно направился к телефо-ну. Прослушав с минуту звонок вызова, хотел уже положить трубку, как ему ответил запыхавшийся женский голос, в ко-тором он не сразу узнал голос Иры.
    - Это квартира Шторкиных? – неуверенно спросил лётчик.
    - Да! А что вы хотели? – она тоже не узнала его.
    - Ира, это ты? – и боясь, что она положит трубку, чуть ли не закричал: - Это Эрик!
   В трубку помолчали, затем тот же голос негромко произнёс:   
    - Здравствуй! Я не сразу поняла, что это ты.
    - Я тоже не узнал твой голос. Быть тебе богатой! - рассме-ялся он.
    - У меня уже есть богатство – мой сын! Другого мне не надо! – каким-то непреклонным голосом, от которого у него стало неуютно на сердце, заявила Ира. 
    - Как себя чувствует Евдокия Петровна? – осведомился Эрик.
    - Во всяком случае, сегодня она забрала внука и с соседкой поехали на нашу дачу, хотя я была против. Но меня проигно-рировала, заявив, что хочет подышать свежим воздухом - с ней спорить бесполезно, – сердито проронила она.
    - Возможно, она права, - дипломатично ответил Эрик. – И на даче действительно легче дышится. 
    - Ну вот, у неё уже свой адвокат объявился! – фыркнула Ира.
    - Я ничего не утверждаю, но летом на природе все болячки и горести проходят быстрее. Согласись?
    На этот раз голос её был не так категоричен:
    - Возможно. Как мама, Фёдор? – внезапно она поменяла тему разговора.
     - Спасибо. Мама на работе, у неё летом запарка, полно ту-ристов. А Фёдора я недавно проводил домой, мой штурман не вынес такой нагрузки и сбежал к себе в Сибирь. Кстати, передавал вам всем привет.
    - Спасибо! Бедный Фёдор!  Видать, ты взял слишком быст-рый темп.
    От этого слова, произнесённого Ириной, он вздрогнул. Тут же всплыло лицо Кати - она работала диспетчером на аэро-дроме «Темп», и совпадение вдруг резануло его по живому. «Она лежит в земле, а я вновь пытаюсь завоевать любовь её сестры. Как-то всё идёт у меня не по-человечески…», - Эрик невольно простонал, забыв, что дышит в телефонную трубку.
    - С тобой всё хорошо? - обеспокоено прозвучал голос Иры.  Ты здоров?
    - Всё нормально, – ответил он, коря себя за минутную сла-бость. – Какие у тебя планы на сегодня?
    - Ничего определённого…
    - Может, сходим куда-нибудь? – он затаил дыхание.
    - И что? Есть конкретные предложения?
    - Рассчитываю на твою помощь. Как ты понимаешь, я в своих льдах совершенно забыл, где можно культурно отдох-нуть. Может, ты что-нибудь подскажешь?
    - Ну, не знаю, - протянула она. – Из меня плохой подсказ-чик. Уже и не помню, когда я в последний раз где-то была.
    - М-да, тогда, может, просто походим по Невскому, а там, глядишь, что-нибудь придумаем. Что скажешь?
    - Хорошо. Тогда через пару часов у входа в метро «Гости-ный двор», идёт?
    Эрик глянул на часы – половина четвёртого.
    - Договорились! – живо ответил он и положил трубку. Про-вёл рукой по подбородку, тут же решив: нужно побриться, потом принять душ.
    Он почти собрался выходить, когда стукнула дверь и вошла
мама. Увидела принаряженного сына и, войдя в комнату, удивлённо остановилась:
    - Это куда же ты собрался?
    - А что ты сегодня так рано? Я уже хотел оставить тебе за-писку, – ответил он вопросом на вопрос.
    - Так у меня сегодня короткий день перед выходным, по-этому и раньше, – мать осмотрела сына с головы до ног. – А почему не в костюме, а в куртке?
    - Знаешь, как-то с ней свыкся.
    - Спору нет, куртка красивая. Такая положена по работе?
    - Нет, мам, это подарок одного американского лётчика. Как-то я помог их экипажу выкрутиться из сложной ситуа-ции, его командир и подарил её мне.
    Клавдия Ивановна посмотрела на него и вдруг впервые осознала, как изменился её сын за последние годы: залегли морщинки на лице, виски заметно посеребрились, взгляд стал строже.
    - И всё же, в костюме мужчина выглядит импозантнее что ли, - заметила она.
    - Ты же знаешь, мам, что не люблю я галстуки. Вдобавок, я же не иду на какой-нибудь приём. В куртке чувствуешь себя намного свободнее.
    - Поступай, как знаешь. И вот ещё что - будь осторожен, особенно вечером. Последнее время в городе стало как-то не-спокойно. У моей коллеги по работе недавно вечером сына избили, да так, что бедняга попал в больницу. 
    - Хорошо, буду осторожнее, – Эрик помедлил, что-то об-думывая, прошёл к себе в комнату. Затем вытащил рюкзак из шкафа, достал из него пистолет в кобуре. Вынул его из кобу-ры, повертел в руке и решительно засунул за пояс под курт-кой.
    - Ключи не забудь, – напомнила ему мать.
    - Уже взял. Ты меня не жди, возможно, я задержусь.
    - Договорились, - Клавдия Ивановна подошла к сыну, втя-нула в себя аромат. – Вкусно пахнет! - заметила она, поцело-вав его в щёку.
    - Это «Шипр», одеколон солдат и пилотов, – улыбнулся Эрик. – Я побежал, не люблю опаздывать!

                ГЛАВА   46
    Он вышел из метро за пять минут до назначенного време-ни, огляделся, но Иры не увидел. Подошёл к тумбе с объяв-лениями и стал рассматривать скопище рекламных афиш. Они напоминали прохожим, что вскоре состоятся концерты популярных ансамблей, музыкальных групп, знаменитых со-листов. Одни кричали о приезде китайского цирка, другие зазывали на спектакли мюзик-холла из Штатов, тут же пред-лагалось посетить выставку художника Дали. Словом, выби-рать было из чего. Культурная жизнь Северной Пальмиры фонтанировала вовсю.
    - Вот ты где! – послышался знакомый волнующий голос. Эрик оторвался от созерцания афиш и оглянулся - слегка улыбаясь краешками губ, рядом стояла Ира. Сиреневый ко-стюм: расклешённая юбка чуть выше округлых колен и жакет с глубоким вырезом декольте, открывающий округлости гру-ди. Губы, слегка тронутые помадой в тон костюма, веки, от-тенённые карандашом, и глаза, запавшие ему в душу с пер-вых минут их знакомства. Видимо, восхищение было так явно написано на его лице, что она даже немного смутилась. Но тут же вздёрнула подбородок и, мило сощурившись, спросила:
    - И что же ты тут выбрал из этого многообразия?
    - Здесь на дальнейшую перспективу. А вот на сегодня я в полном раздрае - просто не могу что-либо конкретно предло-жить. Рассчитываю на взаимное сотрудничество.
    Ира повела плечиком: - Знаешь, я тоже в затруднении.
    Он глянул на часы: - Скоро шесть часов, может, есть смысл заглянуть в какое-нибудь злачное место? Если откровенно, то я не прочь пожевать. Какое у тебя настроение на этот счёт?
    Она улыбнулась: - Ну, если полярные лётчики голодны, то это опасно. А куда пойти? Неподалёку отсюда есть кафе «Се-вер», название соответствует твоей профессии. Правда, по-пасть туда довольно сложно. Знатоки говорят, что нужно иметь для этого золотой ключик, а по-простому сунуть швей-цару денег.
    - Так почему мы до сих пор здесь стоим? – засмеялся Эрик. – Идём к дверце папы Карло, – он подхватил Иру под локоток и повлёк в сторону Невы.
    - А причём тут папа Карло? – удивилась она, но локоток из его руки не освободила, а наоборот прижалась к нему бедром, что он посчитал хорошим знаком.
    - Ну как же! Буратино открыл заветную дверцу именно зо-лотым ключиком. Так ведь?
    - Верно, только до меня не сразу дошло.
    И в самом деле, они издали увидели перед входом в кафе солидную кучку молодёжи, жаждущую попасть внутрь.
    - Что я тебе говорила? – разочаровано сказала Ира.  – Нас там никто не ждёт.
    - Спокойно, девушка! Следуйте за мной! – он прижал к се-бе её руку и стал пробираться между столпившимися.
    - У нас столик заказан, - объяснял он негодующим лицам, пробираясь к заветной двери. Немного усилий и они оказа-лись перед дверью, за стеклом которой висела табличка с са-краментальной надписью «Мест нет», монументальной фигурой швейцара. Ливрея с золотым шитьём, такая же фуражка, солидная борода и непреклонное выражение на физиономии. Неким диссонансом выделялся на ней красноватый нос с фиолетовыми прожилками, ясно говорящий о некоторых пристрастиях своего хозяина.
    - Куда прёшь? – густым басом рыкнул обладатель бороды, грозно сдвинув брови. – Не видишь - мест нет!
    - Нас столик ждёт! – подмигнул ему Эрик, вынув наполо-вину из кармана красненькую десятку. Глаза швейцара алчно сфокусировались на банкноте, как у быка на тряпке тореро, рука его молниеносно легла на неё и тут же скользнула с до-бычей за отворот ливреи.
    - У них столик! – объявил он остальным недовольным. – Прошу вас, проходите! – пророкотал, приоткрывая дверь. А когда Эрик, пропустив Иру, поравнялся с ним, шепнул: - Скажешь, что от Прохора, – и заговорщицки подмигнул.
   Войдя в зал, они попали в жужжащую, голосящую и весе-лящую атмосферу раскованности и относительной свободы.
    - Та-а-к… - скользящим движением перед ним появился молодой парень в малиновой жилетке с блокнотом в руке и карандашом над ухом. – И-и? – склонив голову, уставился с немым вопросом на вошедших.
    - От Прохора! – лаконично сказал Эрик, глядя на плутов-ское выражение глаз халдея. Услышав «пароль», тот чуть ли не шаркнул ногой по полу, расплылся в дежурной улыбке:
    - Добрый вечер! – пропел он медовым голосом. – Прошу следовать за мной, – тут же провёл к столику у окна, непода-лёку от крошечной сцены, отодвинул стул перед Ирой и, ко-гда гости уселись, подал им меню и замер в выжидательной стойке. Через пару минут он, напоминая о себе, кашлянул:
    - Я вас слушаю! – повернул голову в сторону женщины.    Ира закрыла меню и посмотрела на него фиалковыми глаза-ми: - А что бы вы мне посоветовали, молодой человек?
    От её взгляда тот растаял, губы расплылись в улыбке:
    - Рекомендую наш фирменный жульен, у нас повар мастер своего дела, - и нагнувшись, доверительно шепнул: - Говорят, что начинал ещё при господах. Во время блокады кормил са-мого Жданова.
    - Надо же, почти историческая личность, – удивлённо про-ронила Ира.
    - А на второе советую взять или седло барашка с рисом, или сёмужный стейк.
    - Итак: жульен, стейк, добавьте побольше зелени и ваше фирменное фисташковое мороженное, – кивнула она.
    - Сделаем, - глаза халдея остановились на Эрике. – Что вы-брали вы?
    - Рыбное ассорти, жульен, барашек, также побольше зеле-ни, - тот пробежался по меню, - и кофе со сливками.
    - Что будем пить? – уставился на них официант, поняв, что заказ сделали солидные люди и можно рассчитывать на не-плохие чаевые. Эрик кивнул  Ире:
    - Что бы тебе хотелось?
    - Холодного шампанского! – мечтательно пропела женщи-на. – Именно холодного!
    - Есть Абрау-Дюрсо, Массандра…  Полусладкое, полусу-хое, брют… - скороговоркой перечислил расторопный работ-ник кафе.
    - Массандра, брют!
    - Чувствуется выбор знатока! – заметил тот. – А что желае-те вы? – он воззрился на Эрика.
    - КВВК, триста и бутылочку Боржоми, естественно, холод-ную. И ещё плитку молочного шоколада «Красный Октябрь».         
     - Айн момент! – халдей расшаркался и вьюном скользнул за соседний столик.
    Между тем, в зале становилось всё шумнее. На сцену вы-шло несколько молодых людей, одетых в джинсы - что было пределом мечтаний молодых, в каких-то расхристанных коф-тах, лохматых и с музыкальными инструментами в руках. Такой же лохматый парень, почему-то в тёмных очках, сел за концертный рояль, стоящий сбоку сцены. В зале засвистели, послышались аплодисменты.
    - Не знаешь, кто это такие? – спросил он Иру. - Судя по реакции зала, довольно популярные исполнители.
    - Понятия не имею, - она пожала плечами.
    Эрик с интересом смотрел на сцену. Вот один из музыкан-тов подошёл к микрофону, постучал по нему пальцем, обвёл взглядом зал и объявил:
    - Дорогие друзья,  мы  начинаем наш  музыкальный  вечер! Вашему вниманию предоставляется джазовая композиция из голливудского кинофильма «Серенада солнечной долины»!
    В зале вновь засвистели, зааплодировали, раздались крики:     - Давай «блюз»! – вопили одни, другие требовали какого-то «козлодоя». И тут раздался чистый звук трубы, за ней всту-пил в действо саксофон и началось… 
    - Послушай, дружище! – Эрик обратился к официанту, ко-торый подкатил тележку и расставлял закуски и бутылки на столике. – Что это за музыканты?
    - Так это Борька Гребенщиков со своей бандой, – ухмыль-нулся халдей. – Благодаря им у нас вечерами всегда аншлаг.
    - А почему банда? – удивился тот.
    - Ну, у него джаз-бэнд «Аквариум» называется, а по-простому банда. Одним словом – музыкальные хулиганы. Но очень популярные у молодёжи, даже из Москвы приезжают их послушать. Я как-то обслуживал одну парочку, лопотали они на английском, потом оказалось, что это был американ-ский консул. Так-то вот, - пояснил он, открывая запотевшую бутылку с «Боржоми».
    Тем временем, на площадку перед сценой выскочило не-сколько пар и под оглушительные звуки оркестра задёргались в замысловатом танце, крутя руками и ногами.
    - В институте одна сотрудница все уши прожужжала про этих музыкантов, – сказала Ира, протирая фужер салфеткой. – А про их руководителя, Гребенщикова, знает, как мне показалось, лучше, чем про свою жизнь, – хихикнула она.
    - Шампанское открыть? – обратился к ней официант.
    - Конечно, - кивнула Ира.
    Открыв  аккуратно бутылку, тот наполнил наполовину  фужер, поставил бутылку в ведёрко со льдом и, пожелав им приятного вечера, удалился.
    - Может, дама желает попробовать капельку армянского коньяка? – обратился к женщине Эрик.
    - Никак некоторые полярные лётчики хотят споить свою даму? – лукаво погрозила Ира ему пальчиком.
    - И в мыслях даже не было! Просто хочется казаться перед тобой воспитанным человеком. – Попытался выкрутиться он.
    - И тебе это удаётся! – подхватила она. – Налей мне, но только самую малость.
     Ликуя в душе, что Ира охотно идёт на возобновление их прежних отношений, он плеснул ей немного коньяку на дно пузатого фужера. Себе чуть больше, поднял свой и провоз-гласил:
    - За нашу встречу через восемь лет!  - и протянул фужер к ней.
    - За встречу! – эхом откликнулась Ирина, улыбнувшись краешком губ.
    И в самом деле, кухня в «Севере» оказалась на высоте. От-дав должное жульену и, выпивая понемногу напитки, они внимали музыке. Ира, задумчиво глядя на фужер с пузыря-щим напитком, вдруг прислушалась, затем засмеялась:
    - Ты только послушай, о чём они поют! В самом деле хули-ганы!
    Эрик обратился в слух. И верно, лохматый солист  пел о каком-то старике, по фамилии Козлодоев, старом ловеласе, ублажавшим множество  женщин.
   - Ну и ну, - пробормотал он, изумляясь нравам в нынешнем городе.  – Странно, что власти этого не замечают.
    - Времена меняются, Эрик. Раньше, как мне кажется, за такое могли не просто запретить выступать, а выслать куда-нибудь, например, в Сибирь. Вспомни 57-й год, когда после фестиваля некоторые оказались в местах не столь отдалён-ных. А сейчас власть стала гуманнее, что ли.
    - Наверное, я на Севере многое что пропустил в этой жиз-ни. Вот как это, - кивнул он в сторону сцены.
    - Это не смертельно, – улыбнулась Ира. – По мне так пусть они поют. Кому от этого плохо? Даже интересно.
    - Похоже, ты права. Нужно когда-то и расслабляться, а то наш народ и страна всё время сжатые, как пружина. Давай-ка выпьем за наших родных. За их здоровье!
    Так они и сидели, под музыкальные изыски «Аквариума» рассуждая о жизни. Эрик удачно вспоминал комические мо-менты из жизни полярных лётчиков, отчего Ира заливисто смеялась, сама рассказывала смешные эпизоды из институт-ской жизни. Потом музыканты ушли на перерыв.
    Внезапно перед столиком выросла женская фигура в платье с пёстрой расцветкой и визгливо произнесла:
    - Кого я вижу! Привет, старуха! И тебе, варяг, не хворать!
    Ошеломлённые, Ира с Эриком переглянулись - перед ними, вихляясь на месте, стояла та самая Марго. На вид довольно постаревшая, ставшая толще, отчего пышный бюст ещё сильнее выпирал из облегающего платья.  Первым опомнился Эрик. Окинув презрительным взглядом эту ...,  он не стал озвучивать её тем словом, кем считал на самом деле:
    - Сказать,  что мы  рады тебя видеть, значит покривить ду-шой! Сесть за наш стол не приглашаем! Надеюсь, ты это пра-вильно поймёшь и не будешь настаивать на дальнейшем про-должении разговора! – жёстко произнёс он, гневно глядя на особу, которая когда-то сыграла роковую роль в разрыве их отношений.
    Эти минуты Ира сидела молча, вцепившись в скатерть, глядя потемневшими от воспоминаний глазами на подлую и коварную бывшую подругу.
     Опомнившись от этой гневной отповеди, Марго ехидно скривила губы и процедила:
    - Подумаешь, сидят, воркуют, как голубки. Забыли, как я вас поимела когда-то? Вместе с Вадимом? Или ты, чувиха, тоже забыла? – она словно выплюнула это, злобно глядя на Иру и торжествуя, помня, как вместе со своим бывшим лю-бовником мерзко и демонстративно попыталась превратить свою сокурсницу в такую же всем доступную и развратную  особу, как она сама. 
     Та опомнилась, положила руку на приподнимающегося, было, Эрика, и твёрдым голосом с едва сдерживаемой яро-стью, выдавила из себя:
    - Пошла отсюда вон, подлая тварь! Видеть тебя не могу! 
    - Помочь покинуть наш столик? – приподнялся с места Эрик, глядя на злобную бабу. Он сделал пару шагов, нагнулся
к её уху и что-то прошептал, отчего та отшатнулась, выпучив глаза, потом опомнилась и прошипла:
    - Да пошли бы вы куда подальше… Моралисты х…ы… - и,
покачиваясь, двинулась вглубь зала.
    Они сидели молча, не смотря друг на друга. Потом Эрик положил ладонь ей на руку и, глядя на её расстроенное лицо, тихо проронил:
    - Выбрось эту стерву из своей памяти, не стоит будить тём-ное прошлое - себе дороже станет.
    Когда же она кивнула ему, он налил ей шампанского и, подняв свой бокал, произнёс:
    - Давай за наше светлое будущее! Я верю в него.
    Марго добралась до столика и плюхнулась на жалобно скрипнувший стул. Налила из графинчика водки и махом вы-пила, даже не поморщившись. Потом подняла глаза на си-девшего напротив Стоцкого и тот увидел в них такую злобу, что невольно откинулся на спинку стула:
    - Что с тобой? Такое ощущение, что у тебя кто-то украл, по меньшей мере, миллион.
    - Хуже, Вадик, хуже, - она вновь потянулась к графинчику, но тот пододвинул его к себе.
    - Давай, колись! Расскажешь, тогда налью.
    - Представляешь, кого я сейчас увидела?
    - По твоему виду, так злейшего врага. Расскажешь – пред-ставлю.
    - Помнишь Ирку-монашку в Универе? Которую ты опри-ходовал у меня на квартире?
    - Ну как же, - процедил он, сжав челюсти. – Потом эта суч-ка натравила на меня какого-то дуболома, тот из меня чуть душу не вытряс. Где ты её видела?
    Марго хмыкнула:
    - И не только её, с ней тот хахаль, летун. Сидят за столиком и воркуют. Представляешь? Он ведь у меня был тогда, забрал все те фотки. Да ещё мне пригрозил, сечёшь?
    - Что-о-о? Где они? – он приподнялся с перекошенной от злобы физиономией, вспомнив расправу, что учинил тогда над ним этот проклятый лётчик.
    - Парочку за столиком у окна видишь?  Так это они и есть.
    - Вот теперь-то я с них должок и стребую, – зловеще про-цедил сквозь зубы Стоцкий. – Суки! Они мне сполна запла-тят!
    Он порыскал глазами по залу и схватил за рукав прохо-дившего мимо их столика парня с кудрявыми волосами:
    - Дурдом на месте?
    - А где ему ещё быть? – скривив тонкие губы, ответил тот. Вадим притянул его к себе и что-то сказал, кивнув в сторону окна. Тот высушил его, спрятал в карман десятку, что сунул ему Стоцкий и кивнул.
    - Марго! Ты посиди, я сейчас, - и, нервно дёрнув головой, Вадим быстрым шагом направился к служебной двери, веду-щей внутрь.
     В коридоре, не стучась, торкнулся  в служебное помеще-ние. В кабинете перед его глазами раскинулась живописная картина: на кожаном диване лежала блондинка с задранной по самое некуда юбкой. Черноволосый мужик, нависнув над девицей, расстёгивал у себя ремень брюк.
    - Твою мать! – заорал он, повернув голову в сторону двери. – Какого хрена не стучишь?
    - Некогда стучать, Дурдом! Дело на миллион и время не терпит! – заявил Вадим. – Отошли её пока!
    - Потом придёшь! – кивнул тот блондинке. Кривя губы, де-
вица одёрнула юбку и недовольно фыркнув, выплыла из ка-бинета.      
    - Ну, Вадька, весь кайф сломал. Если туфту гонишь, при-шибу, – прорычал мужик. – Что у тебя там? Дядька груз при-волок?
    - Дядька ещё в Дании, придёт на своей лоханке только на той неделе. Здесь другое, - и, оскалившись, просипел:
    - Нужна срочно пара «торпед».
    - Это ещё зачем ? - уставился на него тот.
    - Дело чести! Нужно проучить основательно одну парочку,
что сидит здесь.
    - Эк, как тебе приспичило, - ухмыльнулся Дурдом.
    - Давай скорее, уйдут же! – затрясся от нетерпения Вадим. – За ними Валёк присматривает.
    - Не боись, здесь сидят до конца, – он подтянул к себе те-лефон, почесал нос, набрал номер.
    - Утюг? Есть работёнка, захвати с собой Шакала, вместе управитесь. Да побыстрее, а то клиенты свалят, – он визгливо захохотал и положил трубку. Глянул на Стоцкого:
    - Я тебя не понял! Их проучить или…?
    - Или! – вновь наливаясь злобой, процедил Вадим.
    - Однако крепко они тебе насолили, – прищурился тот. – Что-то ты раньше мне об этом не говорил.
    - Дела давно минувших дней, – нехотя ответил заказчик.
    - Впрочем, это твои дела. Только не забудь, придётся отва-лить парням за работу кусок.
    - Без булды! Ты меня знаешь!
    - Вот и ладушки! Сейчас придут они, покажешь клиентов и
все дела.
    - Только я пойду с ними! Хочу удостовериться, что всё бу-дет сделано по уму.
    Дурдом пожал плечами:
    - Хозяин – барин! Любой каприз за ваши деньги. Если всё срастётся, скинешь мне пять процентов за следующую пар-тию, что приволочёт твой дядька. Так сказать, мои комисси-онные, лады?
    - Лады! – нехотя буркнул Стоцкий. «Дурдом своего нико-гда не упустит», - с долей уважения заметил про себя Вадим, ибо они не первый год занимались фарцой, сбывая загранич-ное барахло, что привозил дядя Стоцкого из-за «бугра» на сухогрузе.
    Вскоре стукнула дверь и в кабинет вошли двое: толстомор-дый  верзила с бычьей шеей, второй был чуть поменьше, с бегающими глазками на бугристом лице.
    - Видишь, как всё быстро у нас делается! Запахло мазутой и они тут, как тут! – хохотнул Дурдом. – Значит так. Нужно разобраться с парочкой, они сейчас в зале. За ними присмат-ривает Валёк. Усекли?
    - Ноу проблем! – прогудел верзила. – Что предпочитаете: отделать основательно или… - он провёл большим пальцем себя по горлу.
    - Правильно понял, Утюг! Нужно сделать тихо и аккуратно.  Ножичками и в Неву… Он пойдёт с вами, – Дурдом кивнул на Стоцкого.
    - Пошли, - кивнул Утюг и вместе со вторым бандитом вы-шел в коридор. За ними последовал Вадим. У входа стоял Ва-лёк, увидев подходящую троицу, кивнул Вадиму, мол, всё по-прежнему.
    Тот чуть отодвинул портьеру и подозвал верзилу:
    - Видишь, двое за столиком у окна? Это они.
    - Усёк, - коротко подтвердил Утюг, кивнул второму: - Пой-дём, глянем на клиентов, – и шагнул в зал. 

                ГЛАВА   47
    Ничего не подозревающие Ира и Эрик продолжали преда-ваться веселью, царившему в зале, позабыв о встрече с Мар-го, как о страшном сне. Вместе с другими завсегдатаями хо-хотали над репризами неизвестного юмориста, шутками кон-ферансье,  внимали  музыкальным изыскам группы «Аквари-ум». Всё уже было выпито, съедено, за исключением моро-женного, с которым Ира не торопилась, растягивая удоволь-ствие, да и Эрик медленно, по глоточку, смаковал кофе. Они совсем не обратили внимание на прошедших мимо их столи-ка двух парней, вот только Эрик повернул голову и уловил скользящий взгляд одного из них. Что-то у него от этого взгляда  ворохнулось в груди, словно какая-то мерзкая тварь на миг коснулась его.  Но тут зал взорвался  хохотом над оче-редной шуткой конферансье и он тут же об этом позабыл.
    - Смотри-ка ты, как быстро проскочило время, – Эрик по-смотрел на часы. – Уже одиннадцать.
    Ира оглядела зал: некоторые столики стояли уже пустыми, музыканты собирались уходить, только кто-то из них тихонь-ко бренчал на рояле знакомые мелодии.
    - Не пора ли и нам? – напомнила Ира. – Мы же ещё хотели сходить на Стрелку. Не забыл?
    - Как можно! - воскликнул Эрик. – Я уже расплатился! Так
что нас здесь ничего не держит.
    - Тогда идём! – она поднялась со стула, он подал ей руку и они вышли наружу. Стоял тихий чудесный вечер. Белые ночи ещё не полностью вступили в свои права, и наступившие су-мерки уже окрашивали проспект, дома, окружающий мир в светлые полутона. На Невском прогуливались пары и только когда они подошли к Адмиралтейству, народу стало значи-тельно меньше. Они, не спеша, минули Сенатскую площадь, здание Эрмитажа и поднялись на Дворцовый мост. Какое-то время постояли на его средине, любуясь панорамой Невы, аркой Троицкого моста, Петропавловской крепостью. Они не обратили внимания, как ещё какая-то людская троица остановилась на мосту метрах в пятидесяти от них.
    Оторвавшись от созерцания вечерних красот, они, болтая   о всяких пустяках, медленно продолжили путь к призываю-щим их ростральным колоннам и, перейдя мост, свернули к Стрелке. 
    - Смотри-ка, как мало народу, - заметил Эрик, провожая взглядом одинокую пару, двигающуюся от здания Биржи в сторону моста.
    - Так завтра же будний день. А вот в выходные тут очень даже оживлённо в это время, – Ира крутанулась на месте, по-качнулась и, смеясь, ухватилась за его руку.
    - За нами, наверное, такие же любители ночного города идут, – проронила она, поправляя волнистую гриву причёски и лукаво смотря на Эрика. Они пошли по дуге Стрелки, сла-бый ветерок шуршал молодой листвой деревьев на горке, от его порывов мелкой рябью покрывалась невская вода. Лун-ный диск, выкатившийся из-за шпиля собора крепости, посе-ребрил дорожку, протянувшуюся от берега  Заячьего острова чуть ли не до их ног, стоящих у обреза воды.
    - Эй, - раздался сзади окрик. Они повернулись - к ним при-ближались два мужских силуэта, не дойдя несколько метров, остановились. Один, что был пониже, сплюнул и, цедя слова, проронил: - Пора платить по счетам, голубки.
    У Эрика при появлении этих типов сразу же возникло ощущение угрозы, при которой у него, в силу профессии, го-лова начинала чётко работать, взвешивая ситуацию и просчи-тывая  варианты.
    - Кто это? Мне страшно, - прошептала Ира, задрожав и прижимаясь к нему.
    - Не бойся, я с тобой, - не отрывая взгляда, всматриваясь в неясные фигуры, он расстегнул куртку. Правая рука легла на ребристую рукоять пистолета, большим пальцем  он сдвинул гашетку предохранителя.
    - Я не понял, о каких счетах идёт речь? – спокойно произ-нёс Эрик, хотя дрожь невольно прокатывалась по его телу. «Кто это? Гопники или по наколке халдея, который видел пачку денег у меня в бумажнике при расчёте?».
    - Всё ты, сволочь, помнишь! Так же, как и твоя сука, кото-рую я имел, как хотел! – взвизгнул тот. – Сейчас вы оба, суча-
ры, за всё  мне заплатите сполна! Утюг! – рявкнул он. - Мочи этих тварей!
    - Эрик! Я его узнала! Это подонок Стоцкий! – вскрикнула Ира, обвисая на нём.
    - Я вспомнил, - процедил он сквозь сжатые зубы, осторож-но отстраняясь от неё. – Не мешай мне…
   Эрик боковым зрением заметил ещё одну тень, нарисовав-шуюся с другой стороны и спешившую к ним. «Их трое…» - понял он. Увидев, как рослая фигура, вытащив из кармана сверкнувший в лунном свете выкидной нож, кинулась к ним, выхватил пистолет. Раздумывать было смертельно опасно, да и некогда. Эрик вскинул оружие, целясь прямо в физиономию налётчика, и нажал на курок. «Макаров» плюнул огнём, вслед раздался дикий рёв – выронив нож, верзила схватился за лицо. Не медля, стрелок развернул ствол в сторону Стоцкого, который оцепенел на месте. «Кто он у нас? Ну да… насильник» -  ствол опустился ниже, грохнул выстрел. Вопль заказчика слился с воем катавшегося по гальке первого бандита. Стоцкий, согнувшись и подвывая, закрутился на месте, держа руками пах.
    - Эрик! Сзади! – бичом стеганул его женский крик. Он рез-ко повернулся и увидел взметнувшуюся над ним руку со сверкнувшим клинком. Доли секунды хватило ему вскинуть свою левую руку, блокируя удар ножом, а правой, с зажатым в ней пистолетом, с размаху ударить рукоятью по голове ещё одного бандита. Коротко всхлипнув, тот мешком рухнул на землю. Эрик огляделся: те двое, продолжали подвывать, по-следний лежал молча. Ира стояла на месте, всё ещё дрожа и испуганно смотря на происшедшее. Голова у него продолжа-ла работать чётко: он сунул пистолет за ремень, застегнул куртку и подошёл к женщине, властно взяв за руку:
    - Нужно срочно уходить, Ира. Не хватало нам попасть в милицию. Идём отсюда скорее!
    - Да-да, конечно… - лепетала она, еле передвигая ногами и оглядываясь на поверженных налётчиков.
    - Идём быстрее, - поторапливал он Иру, логично полагая, что выстрелы могли привлечь внимание блюстителей поряд-ка, если те находились где-то поблизости. Им повезло: едва они вышли на улицу перед зданием Биржи, как со стороны Биржевого моста вывернула машина с зелёным огоньком.
    - Такси! – крикнул Эрик и кинулся через дорогу, махая ру-кой. Взвизгнули тормоза, он нагнулся, что-то спрашивая у водителя. Потом призывно махнул Ире: - Поехали.
    - Загулялись, молодёжь, - то ли порицая, то ли завидуя, проронил черноусый шофёр, трогая с места.
    - Вечер уж больно хорош! – ответил Эрик, обнимая за пле-чи всё ещё дрожавшую Иру.
    - Вечер знатный, что и говорить, - согласился тот, давя на газ. Машина резко рванула с места в сторону Невы.
     - Во! Куда-то архангелы спешат! – заметил таксист, раз-минувшись на Дворцовом мосту с милицейской машиной, которая, воя сереной, мчалась в сторону Стрелки.
    Пассажиры переглянулись, Эрик ещё сильнее прижал к се-бе женщину, тихо прошептав: - Успокойся, всё уже позади…                               
    Ира закивала головой, рукой сжала его ладонь, притянула её и приложила к щеке. По опустевшим улицам, где на пере-крёстках, в основном, мигали жёлтые огни светофоров, так-сист быстро домчал их до Оборонной. Отдав водителю десят-ку и не приняв сдачи, за что удостоился благодарной улыбки, Эрик, придерживая женщину под руку, пошёл знакомой до-рогой. Уже у подъезда, он остановился и смущённо спросил:
    - Ира, а если Евдокия Петровна вернулась домой? Как-то неудобно получается…
    Ира слабо улыбнулась:
    - Забавно. Ты не перестаёшь меня удивлять: после того, как ты расправился с этими ублюдками у Стрелки, видеть тебя таким робким… А я чуть со страха не умерла, – внезапно она всхлипнула и закрыла лицо руками.
    Он мягко привлёк её к себе, обнял. Со вздохом облегчения женщина прильнула к его груди, прошептав:
    - Я тебя никуда не отпущу. Сегодня ты только мой, слы-шишь? – она взглянула на него глазами, полными слёз, и ему ничего не осталось, как осушить их поцелуями.
   Они лежали, оба ошеломлённые взрывом чувств, захлест-нувшим их бешеным потоком. Какое-то время лежали молча, глотая воздух, усмиряя неистовое биение сердец. Потом Ира повернулась к нему, ласково провела пальцем по лбу, носу, задержалась на губах. Он взял её руку, поцеловал ладонь, об-нял за плечо, а когда она сильнее прижалась к нему, счастли-во вздохнул.
    - Скажи, - на миг запнулась она, – ты за эти годы меня ино-гда вспоминал?
    - Можешь не спрашивать - ты всегда была в моём сердце, – говоря это, Эрик не лукавил. Он не мог забыть свою любовь даже в объятиях других женщин, так глубоко вросло в него первое чувство. А когда ласкал Катю, то в дурмане сладких объятий почти  не сомневался, что перед ним его единствен-ная любовь, так они были похожи и телом, и взрывным про-явлением своих чувств.    
    - Правда? Знаешь, милый, как хочется в это верить.
    А когда он что-то хотел добавить, думая, что как-то неубе-дительно сказал, Ира положила пальцы ему на губы:
    - Успокойся, верю я, верю.
    Вдруг она вся содрогнулась от рыданий, всхлипывая, а Эрик терялся в догадках, отчего она плачет.
    - Ну что ты, перестань, любимая, - бормотал он, не зная, как её успокоить. Но вот она затихла, тяжело вздохнула:
    - Катю я вспомнила, - проронила тихо. – Бедная моя сест-рёнка… Вот мы с тобой наслаждаемся жизнью, а она там од-на, во мраке и холоде могилы, – она снова всхлипнула.
    - Ничего нельзя повернуть назад. Мне теперь всю жизнь нести этот тяжкий крест, что не смог уберечь её, - дрогнув-шим голосом выдохнул он.  – Допустил, что нелюди дотяну-лись своими грязными лапами до невинной души и отняли жизнь у такой красивой и молодой девушки.
    - Не казни себя, милый. Видимо, так судьба распорядилась, - она провела ладонью по его груди. – Знаешь, когда-то я прочитала такие строки: - Тихо спи в земле усопший, жизни радуйся живущий, – она заглянула ему в глаза. -  Просто, со смыслом и верно. Как тебе?
    Эрик кивнул в знак согласия. Потом нахмурился, что-то вспоминая, затем лицо его просветлело и он спросил:
    - Скажи, Ира, кто-нибудь приезжал из Москвы на похоро-ны Алексея Сергеевича?
    - Когда папа скончался, мы сразу же послали телеграмму Кате. Потом мама нашла в папиной записной книжке номер телефона генерала Шевелёва, выяснилось, что генерал там не работает. А потом приехал Яков Яковлевич Дмитриев - в своё время они вместе с папой летали в Заполярье. Он-то и сказал, что генерал болеет, поэтому не смог приехать и только по-слал свои соболезнования.
    - А он не сказал, где сейчас работает?
    - Кто? Яков Яковлевич?
    - Да-да…
 Ира задумалась, вспоминая:
    - Он говорил, что там же, где и раньше в Москве. Только организация называется по-другому. Какое-то странное название, одни буквы.
    - Может, УГАЦ?
    - Верно. Он так и назвал.
    - Ясно. Теперь я знаю, где его найти! – обрадовался Эрик. -
А как долго вы ждали Катю?
    - Она сразу ответила, что вылетает первой возможностью. Это было от неё последнее сообщение. Куда мы только не обращались… Позвонили на Котельный. Оттуда сообщили, что она вылетела из Тикси первым попавшемся бортом. Что данных о движении этого самолёта у них нет, и посоветовали обратиться в Управление службы движения при Министер-стве. Когда мама позвонила туда, ей внятно ничего не сказа-ли. Тут приехал Яков Яковлевич, мы рассказали ему об этом. Он-то и выяснил по своим каналам, что этот борт вылетел из Хатанги, но никуда не приземлился и что начаты поиски. И всё…Мы с мамой чуть с ума не сошли. Папа умер и Катя пропала, представляешь? – голос Иры вновь задрожал.
     - Представить это невозможно, - тяжко вздохнул Эрик. – Я видел, как переживала Катя, понимая, что не успевает прово-дить отца. Как мог, пытался её успокоить. Да что толку, это всего лишь слова.
    - Пришлось хоронить без неё. Мама вся почернела от горя, да и я, наверное, выглядела не лучше. Всё ждали её и надея-лись, что вот-вот она объявится. И только через полмесяца вы появились с этим страшным известием. 
    - Знаешь, Ира, я голову сломал, думая об этом. Вот она стремится побыстрей улететь, чтобы успеть на похороны. На Ан-2 с Котельного летит в Тикси, чтобы добраться до Моск-вы первым бортом. Этим бортом оказываемся мы на старом Иле. Других самолётов нет, к тому же мы её ещё и подождали по просьбе диспетчера. Если бы мы улетели раньше, она спокойно села бы на рейсовый, который должен был вылететь из Тикси следующим утром. Но нет - она спешит и попадает к нам. А мы, в конечном итоге, оказываемся в дикой тайге, и она вместе с нами. Потом этот путь на Талнах вместе с бывшими зэками-нелюдями, который оказался для неё роковым. Вот как это всё можно осмыслить? Что это? Роковое стечение обстоятельств? Или это было предопределено заранее? И кем? Скажи мне?
    - Я не знаю, Эрик, - она всхлипнула, вспоминая свою по-гибшую младшую сестру.
    - Вот и я не знаю, - Эрик вновь тяжело вздохнул. – Тут по-неволе в мистику ударишься.
    - Что теперь, как ты говоришь, голову ломать. Всё равно уже ничего не изменить, нужно принимать жизнь такой, как она есть. Вот сегодня, - она вновь невольно содрогнулась, - нас чуть не убили. Тоже, как это понимать? Хорошо, что у тебя оказалось оружие. Кстати, а откуда у тебя пистолет?
    Эрик улыбнулся, вспомнив добрым словом майора из той самой ГУСИН. Если бы не «Макаров», то происшествие мог-ло оказаться для них роковым.
    - Подарок одного хорошего человека. Это не боевое ору-жие, он стреляет резиновыми пулями. Ими не убьёшь, а вот травмировать вполне можно. Так что этим уродам повезло. Возможно, первому я глаз вышиб, ну а твоему бывшему со-курсничку теперь надолго придётся забыть о женщинах, если не навсегда. Третьего же просто оглушил. Надеюсь, что те-перь надолго отбил у них охоту нападать на людей. А по большому счёту, было бы справедливее отправить их на тот свет. Воздух стал бы чище, – ожесточённо произнёс он.
    - Кстати, а тебе не кажется, что всё взаимосвязано? – Ира даже слегка приподнялась, глядя  на Эрика.
    - Ты о чём?
    - Появление этой потаскушки Марго и последующее напа-дение на нас?
    Он на миг задумался, сопоставляя эти два события и при-шёл к выводу, что Ира права. Скорее всего, эти гнусные лич-ности сидели в кафе. Стерва просто наткнулась на них и со-общила этой мрази Стоцкому. У того, да ещё поддатого, всколыхнулись былые обиды, и он решил отомстить, пустив в ход свои криминальные связи. Только результат для него ока-зался плачевным.
    - А ты права, прослеживается прямая связь между этими подонками. Жаль, что эта стерва не попала под раздачу, – вновь с ожесточением сказал Эрик.
    - Мой Викинг, если бы не ты… - произнесла взволновано Ира, осыпая его поцелуями. Рука её ласково прошлась по груди, спустилась ниже. Чувствуя, как желание вновь охва-тывает его, повернувшись к ней, он припал губами к упругой груди. Женщина призывно застонала, настойчиво притягивая к себе своего любимого. И вновь всё исчезло в неистовом вихре взаимного обладания друг другом…
    Проваливаясь в беспамятство после жарких и страстных объятий и просыпаясь, чтобы вновь потянутся друг к другу - так провели они эту чудную ночь. Утром, утомлённые лю-бовными схватками, они лежали на смятой постели, предава-ясь неге. Эрик припал губами к её плечу, Ира вздохнула и тихо засмеялась:
    - Знаешь, я  не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, моих сил больше нет, – глянула на него затуманенными глазами, под которыми залегли голубые тени и откровенно призна-лась: - Ты меня наполнил бабьей радостью сполна. Могу те-перь вновь ждать тебя сколько нужно.
    - Зачем такие жертвы, - улыбнулся Эрик. – А мне хочется повторения этой ночи вновь и вновь. Я слишком долго ждал твоей любви. И больше не хочется тебя терять.
    - Какой же ты у меня ненасытный, мой Викинг. Ты меня сейчас не дразни, а то объявится второе дыхание и придётся тебе доказывать, что это не просто слова, – игриво сказала Ира, ласково глядя на него.
    - Так в чём дело? – он протянул руку и положил ей на грудь.
    - Нет, нет, я пошутила… - простонала она. – Пожалей меня, я больше не могу…
    - Ладно, так уж и быть, больше приставать не буду. А те-перь давай поговорим серьёзно.
    - О чём? – она повернулась к нему.
    - Ты знаешь, что Ваня мой сын?
    - Я сразу узнала, когда родила. У него такие же глаза, твои волосы, нос.
    - И такая же родинка ниже уха, – он повернул голову.
    - Верно, – удивилась она. – Я только сейчас увидела её у тебя. Смотри-ка ты, точь в точь!
      - Это у нас фамильное отличие. Такая же была у моего отца, так мама сказала.
     - И что теперь? - женщина затаила дыхание, ожидая отве-та.
    - Может быть это не соответствующая обстановка и я не в галстуке, но всё равно я тебя спрошу: Ирина Алексеевна! Ты выйдешь за меня замуж?
    - Да! Да! Я согласна! – воскликнула она. – Боже! Неужели это случится, и я стану твоей женой? Мне просто не верится!
    - Что мне сделать, чтобы ты поверила?  Может… - он вновь положил руку на её грудь.
    - О-о! Только не это, - простонала Ира. – Я верю тебе!

                ГЛАВА   48
    Вместо некогда привычной надписи «Полярная авиация»  254 авиаотряд» на фасаде здания, теперь значилось УГАЦ и в скобках расшифровка аббревиатуры: «Управление граждан-ской авиации Арктики и Центральных областей».
    Эрик открыл дверь, подошёл к будке вахтёра, в котором сидел незнакомый охранник. Тот оторвался от чтения газеты и молча уставился на него поверх очков.
    - Подскажите, как мне найти Дмитриева Якова Яковлеви-ча? – спросил он владельца висячих усов и бородки клиныш-ком, но в форме гражданской авиации и с двумя белыми лыч-ками на погонах.
    - Кто такой будешь, мил человек? – поинтересовался вах-тер, откладывая в сторону газету.
    Эрик вытащил из внутреннего кармана пилотское удосто-верение и молча подал бдительному стражу. Тот открыл его, сравнил фотографию с оригиналом, перелистнул пару стра-ниц и, прочитав, что посетитель является командиром само-лёта,  уважительно протянул обратно владельцу. Затем про-шёлся пальцем по списку, висящему на стене и лаконично сказал:
    - Второй этаж, двадцать первый кабинет.
    Поблагодарив вахтера, летчик поднялся по лестнице, про-шёлся знакомым коридором, читая фамилии владельцев ка-бинетов и уткнулся в последний, на двери которого висела всё та же табличка, на которой значилось: командир 254 АО Дмитриев Яков Яковлевич.
    Эрик усмехнулся  этой  странной  метаморфозе. Словно не было реорганизации, исчезновении структуры под названием «Полярная авиация» - тут, как и прежде, родной авиаотряд и тот же командир.
    Он постучал, в ответ послышалось энергичное «Да-да»! Открыл дверь и увидел знакомую фигуру своего бывшего ко-мандира отряда. Склонившись над столом, тот что-то быстро черкал ручкой по бумаге. Не поднимая  головы, он отрывисто сказал: - Проходите, садитесь. Одну минутку…
    Сев на стул, Эрик с любопытством огляделся. Такая же обширная карта Арктики, на противоположной стене карта Европейской части СССР. Портрет Генерального секретаря КПСС Брежнева на стене над головой хозяина кабинета. Мо-нументальный сейф в углу, пара фотографий над ним.
    Дмитриев пошевелился, закончив писать, и поднял голову.
Брови у него удивлённо приподнялись.
    - Здравствуйте, Яков Яковлевич! – улыбнулся Эрик, вста-вая.
    - Глазам своим не верю! Наш славный полярник! Ну, здравствуй, Эрик Олафович! – он встал из-за стола и, подойдя к нему, крепко пожал руку. Какое-то время Дмитриев рассматривал его, отмечая перемены в облике своего бывшего пилота.
    - Это сколько же мы с тобой не виделись? – спросил он, жестом руки приглашая Эрика сесть. Сам сел напротив, с удовольствием глядя на него.
    - Последний раз на Диксоне, когда я получил от вас указа-ние  лететь  на  Котельный в распоряжение штаба ледовых операций. Короче –  к Вострякову. И было это почти полтора года назад.
    - Вот это я помню, трудное было время. Началась реорга-низация Министерства, всё было так неопределённо, что я одно время подумывал написать рапорт и уйти на пенсию, – он вздохнул, покачал головой. - Уговорил остаться мой быв-ший однокашник по лётной школе, он же нынешний началь-ник этого управления. Я же его уговорил оставить прежний номер отряда.
    - Это я заметил! – улыбнулся Эрик.
    - А тебя с экипажем куда приписали?
    - В Колымо-Индигирский АО. Познакомился с командова-нием я совсем недавно, когда пошёл с экипажем в отпуск.
    - Постой, постой… Это из вашего отряда Ил недавно упал в тайгу, где-то в Красноярском крае?
    - Да, из этого отряда, – обронил Эрик.
    - Прошла скупая информация, без конкретных деталей - начались поиски и всё. Кто, что - неизвестно.
    - Могу пояснить, Яков Яковлевич.
    - То есть?
    - Это всё произошло с моим экипажем.
    - Да ладно, - изумлённый Дмитриев откинулся на спинку стула.
    - Тем не менее, это факт, – кивнул лётчик.
    Хозяин кабинета аж крякнул от удивления. Вытащил из пачки сигарету, прикурил от зажигалки «Ронсон», - Эрик не-вольно прочитал название, - предложил и ему, но лётчик от-казался. Потом, наклонившись  к нему, почти потребовал:
    - Давай, рассказывай! Только подробнее.
    Слушал, не перебивая, и только когда Эрик рассказал о ра-нении Кати и её смерти, тяжело вздохнул и проронил:
    - Бог ты мой! Какая же тяжёлая доля выпала Евдокии Пет-ровне. Потерять мужа, с которым прожила долгую и счастли-вую жизнь, и тут же младшую дочь. Врагу не пожелаешь.
    Дослушал его рассказ обо всех их дальнейших перипетиях:
про то, как они шли к Талнаху, ночуя в тайге; как потом их забрал вертолёт, про все тягости и бумажную волокиту с рас-следованием аварии и смерти Кати. Эрик с благодарностью вспомнил командира Норильского авиаотряда, который по-мог забрать Катю из таёжного скита, а потом устроил на гру-зовой Ан-12,  на борту которого они и прилетели напрямую в Ленинград. И как апофеоз: приезд к Шторкиным и похороны.
    - Да-а… - Яков Яковлевич покачал головой. – Тяжёлая доля тебе досталась - пожар в воздухе, да ещё обоих двигателей. На своём веку не припомню такого случая. Потом удачная вынужденная, все остались живы, – он пристально  посмот-рел на Эрика. – Видимо, ты, в самом деле, в рубашке  родил-ся, дорогой мой командир. Я же помню твою ледовую одис-сею в архипелаге Земли Франца-Иосифа. И это испытание. Жизнь ставит перед тобой такие препоны, что другой человек не смог бы преодолеть. А вот тебе удаётся обмануть почтенную даму с косой. Словом – везунчик! – он по- доброму улыбнулся.   
    Какое-то время они помолчали. Дмитриев что-то обдумы-вал, Эрик рассматривал карту на стене. Потом Яков Яковле-вич выдвинул ящик стола, достал большой лист и протянул его лётчику:
    - Вот посмотри-ка.
    Тот взял его - это оказалось фотографией знакомого ему самолёта Ан-24, о чём он и сказал Дмитриеву.
    - Знакомый, да не совсем. Это Ан-24ЛР, - прищурил глаз Яков Яковлевич. – Самолёт для ледовой разведки. Дополни-тельные баки позволяют держаться до восьми часов, а это бо-лее трёх тысяч вёрст. Новое оборудование: четыре фотокаме-ры с большой разрешающей способностью плюс система «Торос», позволяющая оценивать состояние ледового покры-тия с высоты шести тысяч метров. Что скажешь?
    - Впечатляет… Машина, конечно, современная, что и гово-рить,  – Эрик вновь глянул на фотографию, положил на стол.
    - Хочешь на такой поработать?
    Эрик удивлённо посмотрел на командира отряда, хмыкнул:   
    - Заманчиво, только, боюсь, Колымо-Индигирский отряд не скоро получит такую технику.
    - Это верно, поэтому я предлагаю тебе перевестись сюда, к
нам, и переучиться на этот агрегат. Новая программа, приня-тая Министерством, предусматривает произвести оценку со-стояния ледового покрытия в нашем секторе Арктики. Работа гораздо интереснее, чем на стареньком Иле.
    Лётчик на миг представил себе своего воздушного трудягу и сердце невольно защемило. Сколько налётано на нём кило-метров над ледовыми полями и побережьем, в какие только переделки они не попадали. И вот теперь ему предлагают по-менять своего старого надёжного друга на молодого, более сильного и технически современного.
    Видимо, его состояние было явно выражено на лице, и Дмитриев понимающе усмехнулся:
    - Что? Жалко расставаться со своим боевым конём? Пони-маю. Сжился ты с ним. Спору нет, Ил - машина заслуженная, надёжная и хорошо себя зарекомендовала. Только пойми, что ее эра в Арктике подходит к концу и нужно своевременно перейти на другую технику. Неизбежность технического прогресса, тут не поспоришь.
    - Да я понимаю, Яков Яковлевич! - согласно кивнул Эрик. -
Только вот здесь свербит, – он положил руку на грудь.
    - Человек привыкает ко многому, что его окружает. Я тебя понимаю. И, всё-таки, что ответишь на моё предложение?
    Лётчик невольно вздохнул, понимая его правоту. И в самом деле, такие предложения делают не каждому.
    - Я согласен, но с небольшим условием, – ответил он, упрямо наклонив голову.
    Дмитриев понимающе усмехнулся:
    - А я знаю, что ты хочешь. Взять с собой остальных из эки-пажа. Верно? – увидев на его лице удивление, усмехнулся. - Я
так долго работаю с людьми, что научился понимать людей не только с полуслова, но и по выражению на физиономии.
    - Так как, Яков Яковлевич? – уставился Эрик на командира. – Всех возьмёте?
    - Сказав А, говори Б! – кивнул тот. Придвинул к себе блок-нот, взял ручку: - Диктуй данные своих парней, – записав, пристально посмотрел на него. – А что со вторым пилотом?
    - Не нашли мы со Смирновым общего языка, – хмуро пояс-нил лётчик. - Слишком по-разному смотрим на многие вещи.
    - Согласен, слётанность в экипаже - основа безопасной ра-боты. Ну да ладно, второго подыщем из местных пилотов. Ты вот что мне скажи: когда у вас заканчивается отпуск?
    - Так двадцать пятого августа.
    - Вот и славно! Занятия начнутся первого сентября.
    - В Кировограде?
    - Нет. Учиться будете прямо на заводе, в Святошино. Это Киев, устраивает?
    - Вполне, как оформить перевод сюда из отряда?
    - Это моя забота. Оговорю с начальником Управления, ду-маю, что он не будет против, – пояснил Дмитриев. – Дай мне свой ленинградский домашний телефон.
    Эрик продиктовал комбинацию цифр, потом сказал:
    - Запишите ещё телефон квартиры Шторкиных.
    - А этот ещё зачем? – воззрился на него тот.
    Лётчик смущённо почесал затылок:
    - Женюсь, на двадцатое свадьба. Так что, приглашаю!
    - Постой, постой. Уж не хочешь ли ты сказать, что же-нишься на дочке Алексея Сергеевича – Ире? – удивлённо спросил Яков Яковлевич.
    - Да! – улыбнулся Эрик. – У нас есть семилетний сын.
    - Это тот мальчик, что я видел на похоронах?
    - Получается, что так.
    - Ну и ну, вот как всё обернулось. Интересный поворот, что уж тут говорить!
    - Это совершенно другая история, Яков Яковлевич. И нача-лась она, как вы поняли, не вчера.
    - Естественно! Судя по всему, прошло не менее десятка лет.
    - Где-то так, - кивнул Эрик. – Так быстро идут годы.
    - Лучше не напоминай, – сокрушённо заметил Дмитриев. – А за приглашение спасибо. Постараюсь приехать.

               

                ГЛАВА   49
    Монотонный гул турбовинтовых двигателей навевал дрёму и Эрик, откинувшись на спинку пилотского кресла, невольно прикрыл глаза. Ан-24 с ярко-красной надписью «Арктика» на фюзеляже шёл строго на север, оставляя с левой стороны ост-ров Врангеля. Самые протяжённые галсы от побережья до макушки Земли укладывались в монотонный полёт чуть ли не в четыре часа. Эта работа требовала одного – терпения. Поэтому между пилотами – командиром и вторым, – обязанности распределялись поровну: половину галса контролирует один, вторую – другой. Сводилась эта работа к простейшему: сиди в кресле и поглядывай на приборы.
    Основную нагрузку по выдерживанию курса и высоты нёс на себе автопилот. На этой машине стоял новейший агрегат, который не требовал к себе постоянного внимания, как это было на Ил-14, когда приходилось постоянно корректировать высоту и курс. Здесь же установили данные, и он скрупулёзно их выдерживает. Время от времени, относительно редко, при резком изменении магнитного склонения,  штурману приходилось вводить поправку в курс на автопилоте, чтобы сохранить прямолинейность полёта. В салоне находилась аппаратура всех радиотехнических средств, включая систему «Торос», плюс управление фотокамерами. Соответственно, главными действующими лицами в таких полётах были двое: оператор всей этой научной аппаратуры и гидролог. Итого: восемь человек в металлической скорлупе, несущейся на высоте шесть тысяч метров со скоростью четыреста тридцать километров в час над арктическим ледовым панцирем. Час за часом, день за днём, неделя за неделей…
    Много чего произошло за последние полгода в жизни по-лярного лётчика Эрика Ларсина. Не стоит повторять о памят-ном на всю жизнь злополучном полёте на старом Ил-14, за-кончившимся вынужденной посадкой в сибирской тайге. О выживании людей, о гибели Кати от рук уголовников. И, как продолжение печальной истории, о её похоронах рядом с от-цом, на которые она так стремилась. В то же время, это про-исшествие вновь свело судьбы его и её старшей сестры Иры, разорванные когда-то злобными и  подлыми людьми. Кото-рые в эти самые дни попытались свести счёты с ними, но, благодаря сложившимся обстоятельствам, были примерно и жёстко наказаны. Потом была свадьба и законное обретение им родного сына. Что уж было говорить о  маленьком Ване, который, наконец-то, встретился со своим отцом. А как были рады этому событию обе мамы: Евдокия Петровна и Клавдия Ивановна, глядя на своих счастливых детей. Совместное се-мейное счастье оказалось недолгим – молодожён вынужден был улететь на переучивание в Киев. Два с половиной месяца длилась учёба вместе с лётной программой. По её окончании Эрик с парнями получили допуск к самостоятельным полётам на новом самолёте, который ожидал их в ангаре завода. Вот здесь-то их ожидал сюрприз. Новая машина стояла в светлом громадном корпусе, стеклянная крыша которого простиралась на высоте не менее десятка метров. Парни остановились, глядя на непривычный для себя силуэт с высокорасположенным крылом, вровень с верхней частью фюзеляжа. Самолёт стоял, как бы прижавшись брюхом к  полу, словно  изготовившись к прыжку. Два двигателя под крыльями подпирались стойками шасси, заканчивающимися двухколёсными тележками.
    - Чего замерли? Айда знакомиться ближе! -Эрик направил-ся  к левой стороне, его обогнал Фёдор, восторженно смот-ревший на новую машину. Вот он задрал голову, внезапно глаза его чуть не выскочили наружу и он истошно завопил:
    - Чур меня, чур!
    - Ты чего? – недоумённо поглядел на него Эрик. – С тобой всё ладно?
    Но штурман, не слыша его, продолжал подвывать, тыча ру-кой вверх, словно увидел привидение. Командир схватил его за плечи и основательно встряхнул:
    - Хватит уже дурить! В чём дело?
    - Посмотри на номер, - выдавил из себя тот упавшим голо-сом. Эрик поднял голову:
    - И что? Номер как… - и осёкся - на крыле чёрной краской матово отсвечивал номер – 47013!
    - Убедился? – Фёдор с несчастным лицом глядел то на но-мер, то на Эрика. – Мы же чуть не гробанулись на машине с таким же номером. Забыл? 01013! Я его буду помнить до конца своих дней! Может, хватит испытывать судьбу?
    Подошедшие остальные парни стали смущённо перегляды-ваться, узнав в чём дело. Только новый второй пилот, пожав плечами, заявил, что не понимает всей этой шумихи:
    - Всего-навсего сочетание цифр. И ничего более. Вообра-жать, что в них содержится что-то мистическое - ну, извини-те! Просто смешно! На дворе вторая половина двадцатого ве-ка, а вы тут какую-то дичь несёте!      
    Штурман поглядел на него и словно взорвался:
    - Смешно говоришь!? А нам не было смешно, когда в воз-духе у нас загорелся сначала один двигатель, а потом второй!
А внизу сплошная тайга! И только чудом смогли сесть на речную косу, да благодаря мастерству нашего командира. И это была машина, номер которой оканчивался на 013! Понял?
     Второй пилот скривился, было видно, что он остался при своём мнении. Больше он никогда не высказывался так длин-но, ограничиваясь короткими рубленными фразами. Что же касается номера новой машины, то Эрик сумел всё-таки переубедить Фёдора не придавать значение этим номерам.
  Всё время учёбы он постоянно звонил в Ленинград, своей семье, и у него сердце сжималось от счастья и нежности, слыша голос Иры и сына. Приняв самолёт от завода, они вы-летели в Москву. Прежде чем приступить к работе над про-граммой, о которой они уже были осведомлены, Дмитриев предоставил им десятидневный отпуск, понимая, какая нагрузка ляжет на экипаж в дальнейшем. И хотя Ира работа-ла, всё свободное время они проводили вместе, втроём. И не было Эрику большей радости видеть самых близких людей.
   - Командир! – прозвучало резко в наушниках. Эрик открыл глаза и повернул голову в сторону второго пилота. Тот кив-нул головой:
    - Впереди низкая облачность.
    Он вгляделся, и действительно, впереди плотная пелена серым пушистым одеялом накрыла ледовое пространство.
    - Как думаешь, Егор! Сколько до облачности?
    Второй пилот пожал плечами:
    - Кто его знает, километров сорок, может – пятьдесят, – равнодушно проронил тот.
    Эрик внимательно посмотрел на него и, в который раз, за-дался вопросом - что за человек его второй пилот. Ещё в Кие-ве, на переучивании, он обратил внимание на его замкну-тость, если не сказать, угрюмость. Держался тот особняком, ни с кем не поддерживал дружеских отношений. Командир попытался пару раз вызвать его на откровенность, даже во время застолья - подвернулся подходящий случай – день рождения бортмеханика Георгия. Но не тут-то было, Егор Борзов не шёл на откровенный разговор, отделываясь про-стыми объяснениями. Единственное, что удалось узнать о нём - он перешёл в своё время  из ВВС в Аэрофлот. По непо-нятной причине характеристики с прежней работы были ко-роткими и обтекаемыми. Семейное положение – холост, хотя возраст за тридцать.  Был он словно заключен в некий  пан-цирь,  пробиться  через  который было просто невозможно. Что и подтвердил как-то Фёдор, когда Эрик спросил его, что он думает о втором пилоте. Штурман хмыкнул, что-то сооб-ражая, ухмыльнулся своей неподражаемой улыбкой и заявил, что для него второй пилот - тот самый человек в футляре. На его вопросительный взгляд пояснил, что имеет в виду персо-нажа одного из рассказов Чехова.
    «Ну, да ладно, - решил Эрик для себя, - зачем ломать голо-ву? Коль человек так себя ведёт, стало быть для этого есть свои причины, которыми он не собирается ни с кем делиться. И закроем тему для бесплодных раздумий». Тем более, что свои служебные обязанности исполнял добросовестно, прав-да, не выходя из их рамок, то есть, от и до, словно  автомат. Что же касалось проявления какой-нибудь инициативы в ра-боте, то это ни-ни. В пререкания не вступал, если не был со-гласен - говорил сразу, без всяких экивоков.
    Словом, второй пилот был эдакой  шкатулкой с двойным дном. И что это именно так, Эрик пришёл к выводу после неожиданного для него открытия. Когда они после переучи-вания прилетели в Москву и прибыли в отряд к Дмитриеву для получения дальнейших указаний, он в первый раз заме-тил посещение своим вторым пилотом первого отдела Управ-ления. Ни для кого не было секретом, что в нём работает со-трудник КГБ, который ведает секретной документацией, и с которой могут быть ознакомлены далеко не все. Среди чле-нов экипажа имели допуск только командир и штурман. По-этому для Эрика было откровением, когда он пришёл в пер-вый отдел, дабы ознакомиться с последней информацией под грифом «секретно», и ненароком увидел через окошечко в дальнем углу комнаты своего второго пилота, который вни-мательно выслушивал мужчину в штатском костюме. Поста-вив подпись в журнале, Эрик вышел в коридор, недоумённо соображая, что там делает второй пилот. Но в суматохе нава-лившихся дел он как-то забыл об этом эпизоде. И вспомнил о нём лишь через несколько месяцев, когда их экипаж, отрабо-тав часть задания в западном секторе, был перенацелен на восточный. Их задача заключалась в оценке состояния ледо-вого покрытия океана восточнее острова Врангеля и по мери-диан Берингова пролива. После прилёта в аэропорт Шмидта, поздно вечером он шёл по коридору служебного здания, по-сле совещания с представителем штаба ледовых операций. И неожиданно столкнулся с Борзовым, когда тот вышел из не-приметной комнаты. Увидев своего командира, второй пилот что-то буркнул и пошёл в противоположном направлении. И только на следующий день Эрик узнал, что за неприметной дверью находился первый отдел аэропорта. Вот тогда-то он и сопоставил странные визиты Борзова в особые отделы. Воз-можно, второй пилот был обыкновенным «стукачком», кото-рого обязали доносить о моральном климате в экипаже. Ибо не для кого не было секретом, что сотрудники спецслужб старались таким образом обезопасить державу от происков заморских супостатов, которые пытались всячески найти тех, кто мог согласиться сотрудничать с ними. Тем более, среди лётного состава, который в силу своей работы имел доступ к секретной информации. И среди них экипажи самолётов, ра-ботающих в Заполярье. Других причин контактов Борзова с представителями КГБ у Эрика не нашлось, и единственное, что он сделал - попросил своих парней особо не болтать о работе с кем ни попадя, и даже между собой в экипаже. Он с сожалением был вынужден констатировать, что со вторыми пилотами ему фатально не везло. Сначала Смирнов со своим непомерным тщеславием и брюзжанием, вечно недовольный всем, теперь вот Борзов со странными пристрастиями. При-ходилось только сожалеть, если он действительно занимается примитивным  стукачеством, что всегда вызывало у нормаль-ных людей чувство брезгливости. 
    Вот и сейчас Эдик отмахнулся от этого бесполезного заня-тия, прошёлся взглядом по панелям приборной доски, заме-тив, что все показания в штатном режиме и причин для бес-покойства нет. Обернувшись к Георгию, попросил пропу-стить его, предварительно оповестив второго пилота. Вышел в салон, где остальная часть их коллектива занималась свои-ми делами. Оператор спецоборудования Ефим Киселёв, си-девший в кресле перед пультом управления аппаратурой, во-просительно кивнул ему. На что Эрик, махнул рукой, мол, не обращай внимания. Подошёл к борттехнику Жене - крупному парню с борцовскими плечами и здоровенными ручищами, и попросил чашку кофе, ибо тот в полёте занимался кухонными делами. Женя улыбнулся детскими голубыми глазами и кивнул, мол, сейчас всё будет сделано в лучшем виде. И верно, через минуту командир сидел на традиционном диване и с удовольствием прихлёбывал горячий ароматный напиток.
    - Командир! – Эрик оглянулся на радиста. Тот, повернув-шись к нему в кресле и сняв наушники, крикнул: - Прогноз с СП!
   По расчёту, они должны были сеть на полярной станции для дозаправки, ибо без неё обратный путь к побережью высасывал керосин из баков настолько, что хватало только на один заход в базовом аэропорту, коим был на этом этапе работы Шмидт. Это противоречило всем правилам полёта и не обеспечивало полную безопасность.       
    - Что там, Саша? – он встал с дивана и подошёл к радисту.
    - По прогнозу понижение видимости, они ожидают пургу через пару часов, – тревожно посмотрел на него «маркони».
    Эрик посмотрел на часы, подошёл к двери пилотской каби-ны и тронул штурмана за плечо. Фёдор оглянулся и, сдвинув на голове гарнитуру, молча посмотрел на него.
    - Фёдор!  Через сколько конец галса и расчётное СП?
    Тот кивнул, спросил у оператора координаты самолёта - аппаратура «Тороса» в автоматическом режиме постоянно отслеживала место борта. Вскоре штурман доложил, что «подвесная» точка галса через сорок минут, а СП по расчёту через час десять. «Можем успеть до пурги», - прикинул Эрик. Он вновь подошёл к радисту:
    - Саша! Бери погоду СП каждые четверть часа и сообщи им наше расчётное. Об изменении фактической тут же сообщай мне. И следи за погодой Шмидта.
    - Понял! – «маркони» натянул наушники и сосредоточено стал крутить кремальерой на блоке радиостанции.
    Они успели вовремя. Минут через десять после посадки снежные вихри закрутились вокруг построек станции, обво-лакивая пеленой домики и стоящие на стоянке несколько за-чехлённых самолётов Ан-2, да одинокий Ил-14, едва про-сматриваемый за ними - так резко уменьшилась видимость. Заправщик медленно подкрался к их самолёту и борттехник Женя, отворачиваясь от снежных струй, занялся перекачкой керосина в опустевшие наполовину топливные баки.
    Войдя в жилой блок, где были расположены столовая и кают-компания, экипаж оказался в центре внимания десятка человек, сидевших за обеденными столиками. Появление на станции новых людей всегда является неординарным событи-ем для постоянного состава полярной станции.  Вот и на этот раз в ответ на приветствие вошедших лётчиков, сидящие уставились на них, словно на каких-то пришельцев.
    - На ловца и зверь бежит! – раздался громкий голос. – Эрик Олафович! – из-за одного столика поднялся высокий мужчи-на в свитере и удивлённый командир узнал начальника отде-ла ледовых операций Вострякова.
    - Сергей Иванович! – удивлённо воскликнул он, подходя к известному всему Заполярью человеку, который не менее де-сятка лет руководил практическими работами и научными изысканиями в Арктике. – Вы-то как здесь?
    Тот крепко пожал ему руку:
    - По работе. А вы чего сюда нарисовались?
    - Дровишками решили разжиться, да подхарчиться на халя-ву, – улыбнулся Эрик. – На побережье неустойчивая погода, а нам без дозаправки можно дойти только до Шмидта. Вот и решили подстраховаться. А тут тоже не Сочи. Слышите, как завывает?
    - Да уж, - кивнул Востряков. – Все планы насмарку. Ан-2 из-за пурги на приколе, вся наука теперь стоит. Да и твоя бывшая лошадка тут застряла.
    - Моя машина? Да вы что! А я сразу и не узнал. Да из-за снега номера не видно, - сокрушённо заметил лётчик.
    - Ладно, это всё лирика, - Сергей Иванович увидел гру-стинку в его глазах. – У тебя сейчас не машина, а зверь. Ил – пройденный этап. И нечего об этом горевать, командир. Нужно смотреть в будущее. А оно за новой техникой, вот как твоя, – он похлопал Эрика по плечу. - Да! Будешь улетать - не забудь меня, нужно срочно на Шмидт. 
    - Хорошо, Сергей Иванович! Керосином залились, теперь дело за погодой. Извините! Я к своим парням.
    - Давай, давай! Заправляйся! – улыбнулся тот. - У нас ещё будет время поговорить.

                ГЛАВА   50
    Пурга стихла в районе СП на пятые сутки. Ещё сутки всеми имеющимися в наличии силами приводили в порядок взлётно-посадочную полосу, испещрённую передувами и застругами. Пыхтя сизым дымом, её приводили в порядок два ярко-красных трактора, прозванные полярниками «французами» в честь страны-изготовителя. Ну а лётчики вышли на своеобразный субботник, чтобы вызволить своих летающих «мустангов» из снежного плена.
    Придя на стоянку, все просто ахнули: если «Аннушки» стояли в снегу по нижние крылья, то их Ан-24 был заметён полностью по фюзеляж. В несколько лучшем положении ока-зался их бывший Ил, благодаря более длинным стойкам шас-си. Инженер аэродромной службы полярной станции, придя на стоянку, сказал лётчикам, что от них требуется одно: от-грести снег от самолётов, чтобы могло подъехать к ним АПА для запуска и им самим потом можно будет вырулить. А ко-гда стоянки освободятся, тракторы сгребут оставшийся снег.
    Через несколько часов работы они смогли отгрести снег от самолёта, учтя пожелания инженера. Уходя со стоянки, пар-ни, не сговариваясь, подошли к Ил-14, на борту которого чернели всё те же буквы и цифры: «СССР – 04187», на носу красовалась та же надпись – «Полярная авиация».
    Эрик подошёл к самолёту, погладил его по носу:
    - Здравствуй, старина! Как ты тут? Новые хозяева не оби-жают?
    Подошедший Георгий поддакнул:
    - Ты не молчи, дружище. Ежели что - ты скажи! Мы им тут же наваляем! Верно, мужики? – обратился он к штурману и радисту, стоявшим рядом. Только второй пилот стоял в сто-роне со скучающим видом, явно не разделяя ностальгию остальных при виде бывшего самолёта.
    - Это кто кому хочет навалять? – раздался сверху чей-то грозный голос и из открытой форточки кабины высунулась голова в меховой шапке. На лётчиков глянули сердитые гла-за.  – Ну-ка, лезьте  внутрь, будем разбираться!
    Парни переглянулись и двинулись к лесенке у входной двери. Эрик, поставив ногу на перекладину, обернулся и мах-нул рукой второму пилоту, который всё так же стоял на ме-сте.
    - Идём, Егор!
   Тот отрицательно качнул головой:
    - Это не мои игры, я пошёл в гостиный домик.
    Командир глянул на остальных и молча полез в фюзеляж, парни последовали за ним. Внутри было также холодно, но-вые хозяева Ила сидели на откидных сиденьях, уставившись на вошедших. Из кабины вылез крепыш, обладатель меховой шапки, подошёл к стоящему впереди Эрику:
    - Если без дураков,  это что, ваша бывшая машина?
    Тот окинул взглядом салон, подошёл к запасному баку и похлопал по нему:
    - Да, наша рабочая лошадка. Была…
    Крепыш оглянулся на свой экипаж:
    - Ребята! Так это те самые мужики, что угнали в ремонт наш старый Ил под номером 01013.
    - Верно сказал, дружище. Нам этот номер теперь снится в кошмарных снах. Хорошую свинью нам подсунули ваши ко-мандиры, что и говорить. Теперь тот бедняга, вернее, что от него осталось, лежит в тайге между Хатангой и Норильском, - выложил всё это Эрик, отлично понимая, что эти ребята со-вершенно не причём и к той истории никакого отношения не имеют.
    - До нас дошла информация о катастрофе, только какая-то куцая, в общих чертах. Вроде бы в воздухе загорелся двига-тель и самолёт упал, – крепыш с жадностью уставился на экипаж. – Так, значит, это вы. Ребята! – он обернулся к своим лётчикам. – Идите сюда! Будем знакомиться.
    - Известие о нашем печальном конце оказалось несколько преувеличенным и недостоверным, – усмехнулся Эрик. – Во- первых, пожар на двигателе нам удалось потушить. Но вскоре стал перегреваться второй, а затем и загорелся. Во-вторых, мы не упали, а сумели примоститься на речную косу, снижаясь с горящим двигателем. И никто при этом не погиб, несколько человек отделались синяками, один руку сломал.
    - Так что, мужики, с вас причитается! – заявил Георгий.
    - Это ещё почему? – удивился командир Ила.
    - Что? Не доходит? – хмыкнул бортмеханик, поглядывая на остальных лётчиков. – Если бы не мы, то перегонять ту ма-шину пришлось кому-то из вас. И как знать, сумел бы другой экипаж выкрутиться при таком раскладе – бабка надвое ска-зала. Так что, возможно, мы кому-то жизни спасли. Разве не так?
    Крепыш сдвинул шапку на затылок, глянул на своих пар-ней:
    - Логично! С этим трудно не согласиться! Серёга! – он нагнулся к подошедшему невысокому парню и что-то про-шептал ему на ухо. Тот кивнул и пошёл в хвост самолёта, тут же вернулся с солдатской фляжкой, в другой руке держа за хвост мороженую рыбину. Кто-то из парней шустро содрал с неё шкуру и настрогал на развёрнутую газету кучу светлых рыбных стружек. Насыпали кучкой соль, и импровизирован-ный стол был готов. Крепыш скрутил с фляжки колпачок, налил в него до краёв, протянул Эрику:
    - Держи, командир! Предупреждаю – чистый спирт! – и подмигнул своим парням: - Сейчас посмотрим, как его пьют настоящие полярники, - но тут же, посерьёзнев, поднял фляжку. - За вас, мужики! За вашу счастливую звезду!
    Подождал, когда Эрик выпьет, одобрительно кивнул, заме-тив, что тот даже не поморщился:
    - Закусывай рыбкой! Это осетринка с Колымы - знатная вещь, скажу я вам.
    В свою очередь, выдохнув воздух, сделал глоток из фляж-ки. Схватил пару ломтиков мороженой рыбы, ткнул в соль и отправил в рот, блаженно застонав. Затем вновь налил спирт в колпачок и передал фляжку кому-то из своего экипажа: 
    - Давайте по кругу! И гостей не забывайте!
    Они сидели на диване, держа в руках кружки с дымящимся кофе. Полёт проходил в штатном режиме, самолёт шёл к по-бережью, выполняя обратный галс.
    - Всё никак не могу привыкнуть, - Эрик поставил кружку на столик. – Идём на высоте шесть тысяч метров, а аппарату-ра точно фиксирует состояние ледового покрытия, даже если внизу сплошная облачность и качество измерений значитель-но выше, чем при визуальной оценке на Ил-14. А ширина контролируемой полосы до тридцати километров - чудеса, да и только.
    - Налицо результат технического прогресса - на прежних самолётах это сколько нужно было выполнить полётов, чтобы охватить такой район? Множество, – Востряков отпил из кружки, одобрительно причмокнул губами. – Вкусный кофе у
тебя на борту, командир. Это кто же такой мастер?
    - Наш борттехник Евгений, умелец на все руки! – Эрик кивнул в сторону здоровяка, копошившегося в кухонном от-секе. – Готовит обед для экипажа. Что я хотел спросить у вас, Сергей Иванович: вы знали командира самолёта Шторкина Алексея Сергеевича? Он тоже летал в Арктике и ушёл на пенсию где-то лет пятнадцать назад.
    - Ну как же, - кивнул Востряков. – Конечно, знал. Даже один сезон отпахал у него в экипаже. Я же по профессии гид-ролог и начинал работать с легендарным Шильниковым. Слышал про такого?
    - Как-то Константин Вдовин рассказывал о нём. Говорил, что прогнозы этого гидролога почти всегда попадали в десят-ку и многие командиры были готовы на всё, лишь бы заполу-чить его к себе на борт.
    - Верно, как говорят, специалист от бога. Знали, если он выдал своё заключение, значит так оно и есть - он не ошибал-ся. Да, а что ты спросил о Шторкине?
    - Мой тесть, умер в начале прошлого лета, – помрачнел Эрик, вспомнив всё произошедшее тогда.
    Востряков удивлённо качнул головой:
    - Как тесен мир… Особенно, если он ограничен определён-ной территорией – я имею ввиду Арктику. А тесть твой был классным командиром, к тому же, как мне помнится, Героем Советского Союза.
    - Верно, одним из восьми  Героев в эскадрильи, которую то ли в шутку, то ли всерьёз называли «полковничьей».
    - Да, славная когорта пилотов, прошедших войну и внёс-ших большой вклад в освоение Арктики. И из которой уже сейчас никого не осталось в строю, к великому сожалению.
    - Что делать, - согласился Эрик. – Неизбежное течение времени.
    - Это вам! – подошедший радист протянул бумажку Вост-рякову. – Радиограмма из Министерства.
    Тот прочитал её и сунул в карман. И на молчаливый вопрос командира самолёта коротко ответил:
    - Зажато льдами несколько судов в Беринговом море, нуж-но принимать срочные меры по их деблокированию. Когда прибудем на Шмидт?
    - Момент, – Эрик поднялся и подошёл к рабочему столу штурмана. – Фёдор! Во сколько рассчитываешь Шмидт?
    Тот взял в руку линейку и, проделав несколько манипуля-ций с движком, сообщил:
    -  Через час тридцать пять, в три двадцать по Москве.
    Командир повернулся к радисту:
    - Саша! Как чувствует себя Шмидт? Последнюю погоду напиши.
    Востряков удовлетворительно кивнул, узнав от Эрика о по-годе и расчётном времени аэродрома назначения.  Подошед-ший борттехник сообщил, что обед готов.
     В кабинете начальника аэропорта собралось полдесятка человек и вошедшим командиру и штурману ледового раз-ведчика не был знаком только мужчина в куртке, сидевший особняком в углу кабинета. В какой-то момент Эрику показа-лось, что он видел это лицо, но где, вспомнить не мог.
    - Проходите, товарищи! – приветливо кивнул им Востря-ков, в ответ на приветствие. – Не будем ходить вокруг да около: придётся вам лететь на помощь судам, зажатым льда-ми в Беринговом море. Кроме вас здесь никого нет, кто бы мог выполнить эту работу, - он внимательно посмотрел на них. – Четыре корабля находятся вот здесь, в кильватерной колонне, на траверзе залива Лаврентия. Впереди судно ледо-вого класса «Ладога». Северный ветер нагнал льды в пролив, а через него и в Берингово море, и мощи этого судна не хва-тает проломить канал. Из Петропавловска-Камчатского вы-шел ледокол «Таймыр», но прийти на помощь он сможет не раньше, чем через трое суток. Задача такова: прозондировать ледовую обстановку начиная с траверза Ванкарема до Берин-гова пролива, потом сам пролив и, далее, до кораблей. Мате-риалы сбросить на «Ладогу». Если они попросят дополни-тельную помощь в оценке ледовой обстановки - отнеситесь с пониманием. Закончив эту работу, произведите сьёмку ледо-вой обстановки вот этой площади, ограниченной нашим по-бережьем, заливом Нортона у американского материка и ост-ровом Святого Лаврентия на юге. Полагаю, что наиболее продуктивными будут галсы в широтном направлении, то есть с запада на восток и в обратном, – при этих словах Сер-гей Иванович невольно бросил взгляд на мужчину в углу.
    - Можно вопрос? -  спросил Эрик, отвёл взгляд от карты, на которой были начерчены координаты кораблей. Эти данные наносил Фёдор на штурманский планшет.
    - Слушаем тебя, Эрик Олафович! – кивнул Востряков.
    - Я по поводу материала, которые выдаёт наша спецаппаратура. На «Ладоге» найдутся специалисты, которые смогут дешифровать эти данные? Или же придётся производить разведку старым способом для фотографирования на малой высоте и визуального просмотра ледового покрытия гидрологами?
    - Позвольте, Сергей Иванович, ответить мне! – невысокий блондин снял очки с тонкой золотистой оправой, протёр их носовым платком и снова водрузил на тонкий хрящеватый  нос.
    - Прошу вас, Кирилл Феоктистович! – начальник отдела ледовых операций знал, что старший гидролог восточного сектора был гораздо лучше осведомлен о подготовке специа-листов на судах.
    - Уважаемый командир! Я не могу утверждать, что «Ладо-га» оснащена соответствующей приёмной аппаратурой мате-риалов с «Тороса», но что на её борту  гидролог умеет обра-щаться с данными этой аппаратуры - уверен на все сто. Уже два года, с начала эксплуатации Ан-24 с системой «Торос», гидрологи дешифруют материалы на основе международного кода. Можете не опасаться, что сделаете бесполезную работу.
    - Как только выйдете на связь с «Ладогой, поинтересуйтесь этим вопросом, – дополнил пояснение гидролога Востряков. – Тогда всё и выяснится. Ещё вопросы?
    - Если не хватит горючего, чтобы полностью обработать всю эту площадь? То как? Уйти на дозаправку в Бухту, а по-том продолжить выполнение задания? Или уходить сразу сю-да? – поинтересовался Эрик, резонно рассуждая, что потом будет сложнее узнавать это по связи.
     - Я думаю, что нужно будет закончить эту работу, чтобы иметь полную картину ледовой обстановки в северной части Берингова моря. Насколько я понимаю, в этом году мы имеем дело с распространением границы плавучих льдов далеко на юг от пролива. В отличии от лет, когда пролив бывает чист ото льда и Северный морской путь корабли проходят в более безопасных условиях. Не так ли, Кирилл Феоктистович?
    - Да, эта аномальная зима в Северном полушарии вносит свои коррективы. Март месяц, а какие холода на побережье? Вот отсюда и все «прелести» в ледовой обстановке. Так что, хлопот она нам доставит немало, – сокрушённо добавил гид-ролог.
   - Что делать, природа - с ней не поспоришь, – Востряков окинул всех взглядом: - Если ни у кого нет вопросов, все сво-бодны. А ты, Эрик Олафович, останься. Мне нужно кое-что у тебя уточнить.

                ГЛАВА   51
    Морозная дымка и выносы тумана сглаживали всё внизу, даже глазу не за что было зацепиться. Ни тебе разводьев, ни участков чистой воды, ни нагромождения торосов, которые в ясную погоду можно было увидеть с высоты – ничего. Они шли над предполагаемой трассой морского пути, выдерживая курс на Берингов пролив.
    - Егор! – командир нажал на кнопку СПУ и повернулся в сторону второго пилота. – Я пошёл в салон, ты тут пригляды-вай за автопилотом.
    Борзов молча кивнул головой и, убедившись, что на авто-пилоте светятся зелёные контрольные сигнализаторы, вновь уставился взглядом вперёд. «Истинный Сфинкс, не иначе. Молчаливый и безразличный», - хмыкнул Эрик про себя.
    Внутри салона всё было буднично и спокойно. Оператор «Тороса» Ефим Киселёв - немногословный молодой парень, сидел, уткнувшись взглядом в пульт управления. Рядом при-мостился на стульчике гидролог Костя Вдовин, заменивший прежнего специалиста. Его напарник Кучин дремал, отки-нувшись на спинку дивана. Борттехник Евгений возился в кухонном отсеке. Взгляд командира переместился в сторону левой радиоэтажерки. Там, в кресле, сидел новичок экипажа, оператор спутниковой связи и навигации - так представил его перед вылетом всем остальным командир ледового разведчика. С наушниками на голове, молодой парень медленно вращал кремальеры на спецблоке, вслушиваясь в мешанину, что заполняла эфир. Эрик вспомнил вчерашнее совещание и его финал, когда Востряков попросил его остаться, отпустив других.
    В кабинете их осталось трое. Пилот сидел за столом, когда рядом с ним сел тот самый мужчина, молча просидевший всё это время в углу.
    - Командир! Ты член партии? – прозвучал неким диссонан-сом вопрос, заставший Эрика врасплох. Он повернулся к не-знакомцу и наткнулся на взгляд светлых глаз, смотревших с прищуром. Неприметное гладко выбритое лицо с резко вы-раженной ямочкой на подбородке, какие-то пегие волосы, изрядно промереженные сединой.
    - Простите, - он невольно напрягся, ибо этот вопрос всегда приводил его в состояние некой настороженности. Обычно его задавали работники политорганов, ознакомившись с ан-кетными данными летчика. – Почему вы задаёте мне этот во-прос? И кто вы?
    - Допустим, я представитель службы, которая стоит на страже безопасности нашего государства.
    Эрику стало предельно ясно, что он тут же и озвучил:
    - А-а… Стало быть вы из КГБ!
    Неприметная улыбка тронула тонкие губы мужчины:
    - Не совсем так, даже совсем не так.
    - Тогда я ничего не понимаю, – растеряно произнёс коман-дир ледового разведчика. – Это какая же служба проявляет ко
мне интерес? К рядовому командиру воздушного судна?
    - Ты не ответил на мой вопрос, – укоризненно сказал тот.
    - Нет, я – беспартийный.
    - И даже не был в комсомоле?
    - В комсомоле состоял, потом выбыл по возрасту.
    - А отчего в партию не вступил? – упорно допытывался странный мужчина
    Эрик пожал плечами:
    - Сам не стал навязываться, да и никто не предлагал. Ду-маю, что тех, кто начинал заниматься этим вопросом, в ка-кой-то мере отпугивали моё имя и фамилия.
    - Послушайте, полковник! – сидевший поодаль  Востряков, наклонился над столом. - Коль Эрику Олафовичу доверяют такую технику и эту работу, я думаю, что соответствующие органы давно и досконально проверили всю его подногот-ную. Разве не так?
    «Вон оно как, аж целый полковник…», - удивился Эрик.
    - Так, так, - тот вновь улыбнулся краешком губ, хотя глаза так и остались холодными и настороженными.
    - Тогда, может, приступим к делу? – напомнил начальник отдела ледовых операций. – А то наш командир, как я вижу, совершенно не понимает, чего от него добиваются.
    - Хорошо! Буду краток, – полковник вновь обшарил лицо лётчика внимательным взглядом и, видимо, придя к оконча-тельному решению, пояснил: - На вашем самолёте нам необ-ходимо смонтировать спецблок, который будет отслеживать сигналы и фиксировать частоты, на которых работают радары натовской системы НОРАД. Слышал про такую, командир?
    Эрик качнул головой: - Нет. Да и откуда?
    - Впрочем, это неважно. Это американская система раннего предупреждения о ракетном нападении. Сеть таких радаров расположена по  периметру североамериканского материка. Идёт холодная война и нам крайне нужна эта информация. Эта аппаратура будет улавливать их сигналы и автоматически передавать через спутник в технический Центр. Обслуживать её станет наш специалист, которого ты включишь в состав экипажа. Всё это согласовано с вашим управлением, так что в этом отношении можешь быть спокойным.
    Через пару минут полковник удивлённо спросил:
    - И что молчим? Неужели нет вопросов?
    Эрик усмехнулся:
    - Какие уж тут вопросы. Как говорят в таких случаях - без  меня меня женили. Впрочем, один вопрос есть: как мне пред-ставить вашего специалиста остальному экипажу, чтобы не было ненужных толкований?
    - Скажите, что аппаратура установлена согласно распоря-жению Министерства для обеспечения спутниковой связи и навигации. Устроит?
    - Думаю, что да, – осторожно ответил Эрик. – Где мне его увидеть?
    - Он подойдёт к тебе в штурманской комнате, когда будете готовиться к полёту. Во сколько у вас вылет?
    - В 9.30 по местному времени.
    - Прекрасно, он придёт к девяти. Звать-величать его Семён Леонидович Серов. Человек он военный, правила субордина-ции знает. Как вести себя в вашем коллективе – сообразит.
    Уже  выйдя  из  кабинета  и  направляясь в столовую, Эрик внезапно вспомнил, что видел этого полковника в Управле-нии, в комнате особого отдела. Именно он беседовал о чём-то с его вторым пилотом Борзовым. «Всё это довольно странно, - крутилось у него в голове. - И причём тут Борзов, если этот полковник связан с разведкой? С другой стороны, второй пи-лот летал раньше в ВВС. Может, всё это тянется оттуда?», - в конечном итоге, запутавшись в своих умозаключениях, он махнул на всё это рукой.
    - О чём задумались, товарищ командир?
    - А? – Эрик повернул голову: – рядом стоял, удивлённо глядя на него, борттехник Евгений. - Да так, Женя, всякая чушь в голову лезет. Кстати, как там насчёт обеда? А то по-том будет просто некогда.
    -Так у меня всё готово! – наивные голубые глаза его добро-
душно сияли.
    - Тогда корми первую смену.
    - Командир! – в проёме двери появилась голова радиста. –
На второй радиостанции есть связь с «Ладогой».
    - Хорошо, Саша! – кивнул он. – Уже иду! – зайдя в кабину, тронул штурмана за плечо:
    - Сколько до пролива и кораблей, Фёдор?
    - Двадцать пять минут до пролива и полчаса до коробок! –
ответил тот, принюхиваясь. – Чем это Женя собирается уди-вить?
    - Не знаю. Давайте, идите обедать - время поджимает.
    Отослав второго пилота на обед, Эрик перешёл на вторую радиостанцию, выставив корабельную частоту:
    - «Ладога»! «Ладога!  Я борт 47013, приём!
    В наушниках зашуршало, захрипело и где-то через пару минут раздался удалённый голос:
    - 47013! Слышу вас на «тройку»! Я – «Ладога»!
    -  Вас понял! Подойдём поближе – свяжемся! Я – 47013!
    - Давайте, родненькие! Ждём вас, как манны небесной! – прозвучало в эфире, вне всяких правил радиообмена.      
    - Командир! Глянь на радаре, может, уже видны коробки? – напомнил штурман о наличии на борту радиолокатора «Гроза – 40». С его помощью можно было выявлять не только опасные грозовые очаги, которые в Арктике практически отсутствовали, но и точечные объекты прослеживались, стоило опустить антенну ниже горизонта. Применение радара происходило довольно редко, а так как на Иле его вообще не было, то пилоты зачастую просто забывали о наличии на самолёте этого нового для них технического средства.
    - Спасибо, Фёдор, что напомнил! – Эрик повернул тубус радара к себе, включил питание  и положение в режиме «Земля». Экран засветился, ожил луч развёртки, но явных отметок кораблей Эрик не обнаружил. 
    Выйдя на устойчивую связь, находясь над проливом, они выяснили, что аппаратуры, которая могла бы принимать ма-териалы с самолётного «Тороса», на «Ладоге» нет. На борту только есть гидролог.
    - «Ладога»! А анализировать данные сами сможете?
    - 013, разберёмся! Вы только пришлите!
    - Хорошо, ждите. Я – 013!
    - Что ж, придётся сбрасывать информацию старым спосо-бом, – Эрик глянул на Вдовина. – Константин! У вас всё для этого есть?
    - Обижаешь, командир. Мы предполагали, что не на всех судах есть новое оборудование. Как только дойдём до них, упакуем, как следует, в контейнер и сбросим на корабль. Как ты помнишь, для нас это не проблема.
    - Только учтите, что скорость при этом будет побольше, чем на Иле. Пройдём над «Ладогой» на тридцати метрах, ду-маю, что нужно будет выкинуть контейнер в точке перед ко-раблём на длину его корпуса. Что скажете?
    Вдовин с Кучиным переглянулись. Константин почесал затылок:
    - Какая разница на проходе в скорости между Илом и этим?
    - Сорок километров, не больше.
    Вдовин поглядел на бортмеханика, ухмыльнулся:
    - А что, Жора? Может, прикинешь на плоскогубцах, когда нам сбрасывать?
   Георгий хмыкнул, намереваясь достойно ответить, да тут раздался голос штурмана:
    - Грамодяне летаки! Через пять минут под нами будет «Ла-дога». Зараз приглашаемо усех занять свои седёлки! – объ-явил он на чудовищной смеси русского и украинского язы-ков.
    - Костя! Так что надумал? – Эрик посмотрел на главного гидролога.
    - Давай на длину корпуса, - согласился тот.   
     Затянув РУДы, они начали снижение. Тем временем, гид-рологи в салоне готовили контейнер с вымпелом для сброса отснятых материалов. Ан-24 вышел из облачности на высоте шестисот метров, началась болтанка. Машину изрядно потря-хивало, видимо, в приземных слоях дул нешуточный ветер. Внизу теснились ледяные поля с тёмными кляксами чистой воды и короткими рукавами промоин. Снежные заряды сма-зывали общую картину этой части моря, разделяя калейдо-скоп льдин на отдельные мозаичные картины.
    Эрик повернул голову и увидел слева за тонким светлым занавесом снежных вихрей тёмные прямоугольники судовых корпусов, резким контрастом выделяющиеся на общем белом фоне забитого льдинами моря.
    - Фёдор! Как там подготовка к сбросу?  – спросил он штурмана.
    - Ещё ковыряются, – ответил тот, глядя на суету в салоне.   
    - Пусть поторопятся! Начинаю разворот, – он увеличил снижение и накренил влево штурвал. «Так будет нормально», - решил, прикинув на глаз точку для разворота в створ корпу-са «Ладоги» и выводя самолёт из крена.
    - Егор! Машину разгерметизировал? – поинтересовался Эрик.
    - Само собой! – буркнул второй пилот.
    - Командир! Мы готовы к сбросу! – послышался в наушни-ках голос Вдовина.
    - Костя! Ты сам будешь?
    - Да! Первый раз попытаюсь сам! 
    - Отлично! Сброс по сигналу сирены! Не забудь про стра-ховочный трос! – напомнил ему командир.
    - Помню! Не первый раз замужем! – хохотнул в ответ гид-ролог.
    - Тогда ни пуха, ни пера!
    - К чёрту!
     Он вновь выполнил левый разворот, нацеливая нос маши-ны на осевую линию корпуса корабля. Нажал кнопку рации на штурвале:
    - «Ладога»! Я – 013-й!
    - 013! «Ладога» на приёме!
    - Мы на прямой! Проход на тридцати метрах! Следите за вымпелом!
    - Видим тебя, 013! – пророкотало в ответ. – Вы уж не про-махнитесь!
    - Будем стараться! – обнадёжил Эрик, в то же время, пони-мая, что точность сброса зависит от разных факторов: тут те-бе и скорость самолёта, наличие и скорость ветра внизу, точ-ность выбора точки сброса и выдерживание курса при подхо-де. Главное - чтобы контейнер попал на палубу. Но если они промахнутся и он упадёт где-то на льдину, то это полбеды. Вот ежели по закону пакости он булькнет в промоину, то вся их работа пойдёт насмарку. И главное: они просто не смогут помочь морякам решить проблему с их дальнейшим продви-жением к Берингову проливу, ибо придётся начинать работу заново.
    - Георгий! Закрылки полностью! Держи скорость двести двадцать! – командир слегка отжал штурвал от себя, парируя вспухание самолёта, глядя, как приближается, увеличиваясь в размерах, сухогруз. Машину с выпущенной механизацией крыла трясло на малой скорости ещё сильнее. Он скосил взгляд на приборную панель: - «так… скорость в норме, вы-сота сорок…».
    - Егор! Глянь, как идём относительно корабля?
    - Мой борт идёт по его борту .
    - Понял! Так и держим! - Эрик  перевёл взгляд вперёд, це-лясь носом на осевую линию «Ладоги», - «Ещё немного… ещё чуть-чуть…пора».
    - Георгий! Сигнал!
    Бортмеханик мгновенно нажал кнопку. Рявкнула сирена, через мгновение стукнула закрываемая дверь в салоне.
    - Сбросил! – прозвучал в наушниках голос Вдовина.
    - Я понял! – ответил командир. - Георгий! Режим номинал! Убрать закрылки! – и медленно потянул штурвал на себя, пе-реводя самолёт в набор высоты. «Вроде бы, рутинная работа, а всё равно лоб в испарине», - заметил про себя Эрик. Выта-щил из куртки носовой платок, заметив с сожалением, что он не первой свежести, и промокнул влагу на лице.
    - Егор! Возьми управление, набираем шесть тысяч с кур-сом…э-э… Фёдор! – рявкнул раздражённо командир. – Какой
курс сейчас к первой подвесной точке на нашем побережье?
    - Командир! Какой ещё курс? – укоризненно спросил Фё-дор. – Я ещё вчера сказал, что первый широтный галс мы начнём от посёлка Нунямо, что находится сейчас от нас пря-мо по курсу в двадцати верстах. Ефим включает свою «бан-дуру», мы берём курс строго на восток и чешем к привязной точке на американском берегу - мысу Принц Уэльский. Не доходим до него двадцать морских миль – начало территори-альных вод США - и разворачиваемся в западное направле-ние. Первые галсы короткие, всего-то восемьдесят верст. Начало разворота подскажу.
    - Я понял, - смягчился Эрик. – Будьте аккуратны с опреде-лением точки разворота около америкосов. А то обвинят в нарушении их границы, да и собьют к чёртовой матери. С них станется.
    - Обижаете, шеф! – вроде бы недовольным тоном ответил Фёдор. – Всё будет тип-топ, как в аптеке!      
    - Надеюсь, - Эрик снял руки со штурвала, повернулся к си-девшему рядом Георгию:
    - Как думаешь, попали?
    - Кто его знает… Парни говорили, что твой прежний  ко-мандир почти всегда попадал контейнером на палубу.
    - Так он был из бывших пилотов бомбардировщика – всю войну только этим и занимался. На чём и набил руку, то есть, глаз, – улыбнулся Эрик, вспомнив своего наставника.
    - Талант не пропьёшь! – хмыкнул Георгий. – Тебе не ка-жется подозрительным, что морячки что-то молчат? Неужто мы промазали?
    Но командир не успел ответить - в наушниках зашуршало и хрипловатый голос вызвал их на связь.
    - 013 на приёме! – ответил Эрик.
    - Спасибо, братцы! Груз нашли! – радостно пророкотало в эфире. – Сейчас просмотрим материалы и вам сообщим.
    - Ждём! Надеемся, что вам они помогут! До связи!
    - Командир! Над нами Нунямо! Берём курс 86 градусов с учётом магнитного склонения. Время до разворота уточню.   

                ГЛАВА   52
    Штурман доложил, что путевая скорость по ДИССу четы-реста километров, снос правый, время до разворота двена-дцать минут. Егор включил автопилот и Эрик, заметив, как тот угрюмо уставился вперёд, невольно задался вопросом, а что же творится в голове его второго пилота. И вынужден был признаться самому себе, что эту задачу он по сей день  не решил. И не только не решил, но даже не знает, с какого края к её решению подступиться.
    - Фёдор! Ты подсчитал, сколько времени мы потратим на эту работу? – спросил Эрик.
    - А как же! Ещё вчера высчитал, что для охвата этой терри-тории нам понадобится выполнить шесть широтных галсов, различных по дальности из-за особенностей береговых ли-ний. В общей сложности, придётся пропилить полторы тыся-чи вёрст, что займёт по времени три часа сорок пять минут. Ещё вопросы есть?
    - Всё ясно! – ответил командир.
    - Коль ясно - включите секундомер. Через пять минут пра-вый разворот на обратный курс с креном пятнадцать  граду-сов. Это вам не полёты по три-четыре часа с одним курсом над Ледовитым океаном, – хихикнул штурман. – Здесь только успел чихнуть, как тут и разворот!
    - Фёдор! Всё хочу тебя спросить, - подал голос Георгий. – А почему разворот всегда с таким креном?
    - С каких времён кочегаров интересуют такие тонкости нашей интеллектуальной деятельности? – со скрытой издёв-кой спросил штурман.
    Бортмеханик обижено засопел, явно задетый его тоном. Он было открыл рот, но вмешался Эрик:
   - Не слушай этого балабола. А тебе, сусанин, должно быть стыдно. Твой товарищ интересуется такими тонкостями, мог бы объяснить без всяких там подковырок, – пристыдил он Фёдора.
     - Каюсь, грешен, - ответил тот, ухмыляясь и будучи при этом  крайне доволен, что уел своего извечного оппонента. – Кстати! Время разворота! Берите курс 276 градусов!
    Следя за вращением картушки компаса, Эрик повернулся к 
Георгию:
    - Разворот с таким креном, чтобы вписаться в обратный галс без всяких пробелов между снимаемыми полосами по-верхности льда. Понял?
    Бортмеханик кивнул и благодарно посмотрел на команди-ра.
    Всё шло в штатном режиме. Экипаж получил подтвержде-ние  с «Ладоги», что сброшенный материал они проанализи-ровали и начинают движение в сторону пролива. Ан-24 вновь шёл к американскому берегу. И только прошли треть марш-рута, как в наушниках послышался  вопль штурмана:
    - Смотрите на одиннадцать часов и чуть выше!    
     Эрик повернул голову: две светлые точки, увеличиваясь на глазах в размерах и принимая очертания самолётов, стреми-тельно мчались им наперерез. Секунды - и два истребителя с воем и свистом промчались один над ними, другой - снизу. Звуковые ударные волны прошлись по фюзеляжу ледового разведчика с силой парового молота - самолёт затрясло, слов-но он не летел, а ехал по булыжной мостовой. Автопилот от-ключился, и пилоты тут же схватились за штурвалы.
    - Вот и архангелы заявились, - протянул Фёдор, натужно засмеявшись.
        Прошло несколько минут и под крыльями, с обеих сто-рон, в опасной близости от сверкающих нимбов винтов за-висли два американских истребителя, словно чертенята, вы-скочившие из той самой табакерки. Каплевидные фонари ка-бин, за которыми отчётливо просматривались головы пило-тов, из-под плоскостей высовывались заострённые головки ракет на подвесках.               
    - Продолжаем полёт с прежним курсом! Штурман! – нали-ваясь весёлой злостью, позвал Эрик. – Сколько ещё до амери-канской зоны?
    - Так восемьдесят вёрст, двенадцать минут до разворота.   
    - Радист!
    - На приёме! – пискнул Сашка.
    - Запиши и тут же передай на Шмидт: в 3 часа 12 минут по московскому времени самолёт Ан-24 бортовой номер 47013 перехвачен в международном воздушном пространстве двумя истребителями Ф-16 американских ВВС с бортовыми номе-рами 03 и 12 соответственно. Экипаж продолжает выполнять задание.
    - Понял, командир! Сей момент передам! – бодро отозвался «маркони». Через минуту послышался характерный стук работающего телеграфного ключа.
    Эрик внимательно смотрел на пилота самолета, до которо-го, казалось, можно было дотронуться рукой, так близко тот висел, заключённый металлической сигаре истребителя. Лёт-чик жестикулировал рукой, выписывая ею какие-то символы, а он пытался понять, что тот хочет изобразить.
    - Егор! Что там у тебя? – позвал он второго пилота, не от-рывая взгляда от американца. 
    - Да я не пойму, что он хочет. Крутит рукой, - пожал тот плечами.
    «Постой…постой… - мелькнула у командира в голове. – Похоже, что он изображает сигнал SOS. Он тут же набрал на блоке радиостанции аварийную частоту.
    Догадка оказалась верной: в наушниках послышалась ан-глийская речь, голос повторял: зиро уан три, - и снова: - зиро уан три.
    - Командир! Кто-то из этих пилотов зовёт нас! – Эрик по-вернул голову в сторону Егора. – Разреши мне ответить?
    - Давай, – выдавил из себя командир, до сего момента даже не подозревавший, что второй пилот владеет английским языком. Изумлённый не меньше его штурман, который мог также немного изъяснятся на языке англосаксов, перешёл на ту же частоту.
    Второй пилот нажал на кнопку рации и проронил несколь-ко слов, потом выслушал продолжительный ответ.
    - Он спрашивает, вернее, предупреждает, что мы идём в сторону границы США и при её пересечении будем считаться нарушителями с непредсказуемыми для нас последствиями.
    - Грозят, грёбаные америкосы, - буркнул бортмеханик.
    - А что, могут и сбить! – присоединился Вдовин к разгово-ру.
    - Сообщи им, что мы не собираемся нарушать границу США.  Выполняем плановое задание по исследованию ледо-вой обстановки северной части Берингова моря в интересах мирового судоходства.
    Второй пилот отбарабанил текст. Слушая его, Эрик всё ещё продолжал удивляться – Егор открылся совершенно неожиданной стороной. И в этот момент Фёдор предупредил, что разворот через пару минут.  Истребители продолжали висеть под крыльями ледового разведчика, эдакий непредвиденный своеобразный эскорт.
    - Егор! Сообщи им, что мы сейчас будем разворачиваться вправо, и пусть этот 12-й нам не мешает. И добавь, что мы продолжим полёты к их границе, вплоть по акваторию залива Нортона.   
    Тот невозмутимо передал и тут же правый Ф-16 плавно ушёл вниз.
    - Справа чисто! – доложил второй пилот.
    - Поехали на запад, - скомандовал Эрик, заваливая  самолёт в правый крен. Когда они легли носом в сторону Чукотки, выяснилось, что истребители исчезли.
    - Чище воздух стал! – прокомментировал их отсутствие штурман, а Эрик невольно рассмеялся, чем удивил Георгия. Командиру же пришла в голову крамольная мысль: «А что бы предприняли эти пилоты, узнай, что в этом самолёте сидит специалист вероятного противника и ловит сигналы их рада-ров? Да ничего бы они не предприняли, не провидцы же они, в самом-то деле», - от этой мысли и стало ему смешно.    
    - Надеюсь, мы их больше не увидим! – оптимистично за-явил Георгий, осознавая, что сейчас прозвучит голос Фёдора. И не ошибся.
    - Держи  карман  шире,  кочегар! – почему-то  в последнее время он стал так называть бортмеханика. – Готов с кем угодно поспорить, что на следующем галсе нас опять встре-тят горячие американские парни.
    Никто с ним спорить на эту скользкую тему не стал. Но, видимо, ему очень хотелось выговориться и не просто выго-вориться, а удивить.
    - Кстати! – воодушевлённо начал он. – Вот вы все знаете, на каком ероплане изволите порхать?
    - Ну, понесло нашего сусанина, - пробормотал Георгий.    
    - Это ты к чему завернул? – удивился командир. – Твоя мысль непонятна. Мы все в курсе, на какой технике работаем. Кстати, на том самом агрегате, что и ты.
    - Э-э, нет! – воскликнул Фёдор. – Вы думаете примитивно, что летаете на продукте технической мысли, под названием Ан-24ЛР. А вот и нет! – в его голосе послышались победные нотки.
   - Не иначе у нашего сусанина крыша съехала, - хихикнул бортмеханик. – Это его после встречи с америкосами в сторо-ну повело.
    - Сам ты помело! – в рифму ответил ему штурман, то ли не расслышав слово, то ли исказив специально.
    - Обожди, Георгий! Пусть он выскажет свою мысль до конца. Я не могу понять, к чему он клонит.
    - Во-о-т! Командир  зрит в корень! - победно заявил  тот.
    - Хватит уже! – сердито сказал Эрик. – Выкладывай свои гениальные мысли.
    - Ладно, так уж и быть, поведаю, – снисходительно проро-нил штурман. – Мы с вами передвигаемся в пространстве на  машине времени.
    Командир и бортмеханик переглянулись.
    - Я же говорю, у него головушка бо-бо, – съехидничал  Ге-оргий. - Слышите, что он несёт?
    Услышав его комментарий, Фёдор взбеленился:
    - Чья бы корова мычала… Вот скажи, умник, сегодня какое число?
     Георгий, хмыкнув, насторожился, чувствуя в вопросе ба-лабола какой-то подвох:
     - С утра было двадцать седьмое февраля. И что? Причём тут машина времени?
    - А притом, уважаемые коллеги, - выдержал паузу Фёдор. – Через Берингов пролив и далее, на юг, проходит линия пере-мены дат! – выкрикнул победно штурман. – Мы с вами уже дважды сегодня пересекали её в восточном направлении и попадали во вчерашний день: двадцать шестое – я повторяю! - двадцать шестое февраля! Вот вам и машина времени! По-няли, невежды! – в диком восторге заржал Фёдор. – Это вам не уголь в топку кидать, уважаемый кочегар! – он протянул руку и похлопал Георгия по спине. – Тут надо мозгами шеве-лить.
    - Отстань! – пошевелил лопатками уязвлённый бортмеха-ник.
    - И не ключом стучать, как дятел, «маркони» ты наш за-думчивый! - повернулся он к нахохлившему радисту.
    - Да-а, - заметил смущённо командир. – Это он нас всех уел, нечего сказать.
    - Не велика заслуга, – холодным душем для штурмана про-звучали слова второго пилота, который повернув голову, гля-нул на него с некой долей пренебрежения. – На штурманской карте эта линия явно выделена, стоило только прочесть.
    - Так дело не в карте, – заступился за Фёдора Эрик. – Дело в знании и памяти. Я ведь тоже знал об этой линии, а вот на ум не пришло, когда он завёл разговор о машине времени. Так что, нужно признать,  братцы, все мы лопухнулись. Что поделаешь, не зря же у штурмана в экипаже работа считается интеллектуальной, в отличии от нас, работяг. Наш Фёдор в этом отношении оказался на высоте!
     - Начальники! – прозвучал укоризненно голос, который не сразу узнал Эрик. – Вы будете разворачиваться на обратный курс? Мы уже две минуты как над Чукоткой чешем!  А вы всё разборки промеж себя ведёте! – вклинился в разговор оператор «Тороса» Ефим Киселёв. Зная, что его аппаратура автоматически фиксирует место самолёта, Эрик, не ожидая команды штурмана, ввёл самолёт в левый разворот.
    - Это всё наш сусанин мутит! Совсем страх потерял! За-быть о своих обязанностях в полёте! Стыд и срам! - не пре-минул поддеть его Георгий, воздев вверх руки.
    -  Рот закрой, а то муха залетит! – побагровев, огрызнулся штурман, сознавая, что, к своему стыду, впервые допустил такой ляпсус в полёте. И поникшим голосом добавил: - Берём курс 84 градуса.

                ГЛАВА   54
    Они выполнили последний разворот, чуть углубившись в залив Нортона у американского побережья, и взяли курс в сторону Чукотки. Ещё одна пара американских истребителей-перехватчиков, сопровождавшая их на последнем отрезке этого галса, убедившись, что они взяли курс на запад, на прощание качнула крыльями и ушла в сторону материка.
    - Командир! Сигнал СОС на международной частоте! – по-слышался  взволнованный голос радиста.
    - Что там? – насторожился Эрик.
    - Круизный лайнер «Глория», порт приписки Сан-Франциско, затёрт льдами в пятнадцати милях западнее устья реки Юкон. Вышедший из Нома ледокол «Хьюстон» не дошёл до «Глории» десять миль, не может пробиться из-за отсутствия данных по ледовой обстановке. Вертолёт на ледоколе неисправен. Началась подвижка льда. Просит помощи у всех, кто их слышит.
    - Фёдор! Ты слышал?
    - Слышал, и что?
    Эрик вылез из кресла, подозвал гидролога и подошёл к штурману:
    - Покажи нам на карте, где всё это происходит.
    Тот развернул лист:
    - Вот место, где зажат лайнер, – Фёдор поставил каранда-шом точку. - А вот где-то здесь ледокол с неисправным вер-толётом.
    - Какое расстояние от этого района до нашей бухты?
    Штурман приложил линейку:
    - Четыреста вёрст с хвостиком.
    - Хвостик-то каков? – прищурился командир.
    - Так тридцать-сорок вёрст.
    - Чуть больше часа, - он тронул Георгия за плечо. Тот обернулся. - На сколько у нас хватит дровишек? – спросил Эрик.
    - Момент! – бортмеханик защёлкал тумблерами топливо-мера. – На три часа, не меньше.
    Командир «ледовика» повернулся к гидрологу:
    - Что скажешь, Костя? Есть шанс им помочь?
    Вдовин почесал кончик носа, пожал плечами:
    - Если только сфотографировать лёд между ними, а потом сбросить контейнер на ледокол. Вот только так.
    - Разберутся они с фото? Как думаешь?
    - На ледоколе у них точно есть гидролог. А фотоматериалы при этом идентичны у всех, кто работает в этой области.
    Эрик  обвёл всех взглядом:
    - Так что решаем? Поможем бедствующим? Или кто-то против?
    - Если есть возможность, то почему не помочь. Я – за! – высказался Вдовин.
    - Это будет правильно. Русские всегда шли на помощь дру-гим, – несколько пафосно провозгласил штурман.
    - И я – за! – кивнул «маркони».
    - Решено! Фёдор! Срочно курс в район бедствия! Костя! Скажи Ефиму о смене задания, пусть выключит свою аппара-туру. И приготовьтесь к фотосъёмке, - командир забрался в кресло. - Егор! Идём на помощь лайнеру. Разворот влево на курс… Фёдор! Твою дивизию… Какой курс?
    - Так это, берите 125 градусов, не промахнётесь! - хмыкнул штурман. – До цели сто восемьдесят вёрст, будем в том рай-оне через двадцать пять минут.
    - Саша! Срочно сообщи на Шмидт для Вострякова. Текст таков: «Идём на помощь круизному лайнеру «Глория», затёр-тому льдами западнее устья реки Юкон. Материал ледовой обстановки в районе бедствия сбросим на борт ледокола «Хьюстон» в десяти милях от лайнера. Результат работы со-общим. Командир Ан-24 № 47013 Ларсин». Всё ясно?
    - Нет проблем! – откликнулся «маркони». – Сейчас пере-дам.
    Эрик посмотрел на Георгия и второго пилота:
    - Извините, парни, не успел узнать ваше мнение. Что вы думаете об этом?
    Георгий кивнул:
    - Всё правильно, командир! Помочь тем, кто в беде - это просто не обсуждается!
    - А что ты скажешь, Егор?
    Второй пилот повернулся к нему и пожал плечами:
    - Даже если бы я был против, вы всё равно решили лететь туда в любом случае. Разве не так?
    - Так, – согласился командир.
    - Зачем тогда спрашивать? – едва заметная гримаса скольз-нула в уголках его рта.
    - Хочется знать: у нас единая команда или как? - попытался выяснить Эрик мнение второго пилота.
    - В лётном экипаже всегда присутствовал элемент едино-началия. Иначе, это не экипаж, а некая амфорная масса с раз-ными индивидуальными наклонностями. Такое образование всегда несёт в себе элемент нестабильности и анархии, что не
соответствует нормам обеспечения безопасности полётов.
    Командир с возрастающим удивлением слушал Егора, осо-знавая, что тот просто «пудрит» ему мозги, сыпля цитатами из учебника по психологии лётной работы. Видимо, в душе подсмеиваясь над ним. Но тут его рассуждения прервал штурман, напомнив, что пора снижаться и посоветовал уве-личить курс на пять градусов. И вновь напомнил о радаре, заявив что по его расчётам до ледокола осталось восемьдесят вёрст.
    - Егор! Дискуссию прекращаем! Приступай к снижению с новым курсом! Радист!
    - Слушаю, командир! – тут же отозвался Саша.
    - Попробуй связаться с ледоколом на той самой частоте. Если откликнутся - сообщи, что русский ледовый разведчик идёт на помощь и пусть они перейдут на аварийную частоту по УКВ 121,5 мегагерц. Всё понял?
    - Сей момент, командир! Радист принял!
    Эрик прильнул к экрану «Грозы» и увидел светлые отмет-ки. Одна была отчётливо видна на удалении восьмидесяти километров, вторая дальше и правее с дальностью девяносто пять.
    - Саша! Ну что там со связью? – нетерпеливо спросил Эрик. – Они тебя поняли?
    - Попробуйте вызвать ледокол! – отозвался радист.
    - Хорошо! – он кивнул второму пилоту: - Егор! Переходим на вторую радиостанцию. Срочно вызывай «Хьюстон». Отзо-вётся, тут же передай, что мы сделаем снимки льда между ними и «Глорией», затем сбросим их на ледокол. 
    Тот молча кивнул, щёлкнул на абонентском щитке и ко-мандир  услышал, как он стал вызывать «Хьюстон». На пятом вызове в эфире послышалась английская речь, Егор в ответ разразился длинной тирадой, затем вновь выслушал и, повер-нувшись к командиру, поднял большой палец:
    - Они всё поняли. И с нетерпением ждут.
     Через десять минут, когда они выпали из облаков на высо-те пятисот метров, вся картина была, как на ладони: ярко-красный корпус ледокола прямо по курсу, вдалеке, в лёгкой дымке, просматривался светлый корпус лайнера. Даже на та-ком расстоянии он выглядел более, чем внушительно.
    Им повезло с погодой: никаких снежных зарядов, что мог-ли бы помешать качеству снимков, даже болтанка не доса-ждала. А вот внизу картина ледового покрытия особого оп-тимизма не вызывала. Совсем даже наоборот, ощущение бы-ло таково, что некие могучие силы исковеркали напрочь не-когда ровную поверхность, нагромоздив гряды внушитель-ных торосов, ропаков, зигзаги трещин. Виднелись небольшие пространства чистой воды, да редкие полыньи. 
    - Константин! - Эрик вызвал старшего гидролога. – Как вам   
картинка внизу? Впечатляет?
    - Нас уже ничем удивить нельзя! Здесь эта картина тянет на троечку по пятибалльной системе. Мы и не такое видели.
     - Охотно верю! В таком случае, вы готовы к работе?
    - Мы, как пионеры, всегда готовы! – с энтузиазмом ото-звался Вдовин. – Наши автоматы заряжены, по команде нажимаем на спуск.
    - Осталось тридцать километров. Идём на высоте двести метров со скоростью двести пятьдесят. Вас устраивают эти параметры? Или нужно снизиться?
    - Ниже не нужно. Иначе полоса захвата снимков будет уз-кая! Только выдержите прямую - и дело в шляпе!
     - Да уж постараемся! – заверил командир. – Над «Хьюсто-ном» подадим сигнал. Егор! Подверни в створ ледокол-лайнер, чтобы снимки были качественными.
    Тот вновь молча выполнил доворот, и через пару минут самолёт прошёл строго над ледоколом, нацелившись носом на далёкий лайнер. Рявкнула в салоне коротко сирена. Эрик рассмотрел и небольшой вертолёт, стоящий на корме с уныло обвисшими двумя лопастями, и человеческие фигурки, ма-шущие руками, и звёздно-полосатый флаг. Что его поразило, так это небольшие размеры самого ледокола.
    - Заметил, Егор, ледокол  какой маленький. В сравнении с нашими, вообще карманный.
    Второй пилот внезапно улыбнулся, что для Эрика стало открытием: Егор был способен на проявление простых эмо-ций и командир впервые увидел улыбку на его лице.
    - Я сказал что-то смешное? – спросил он.
    - Да нет, просто совпадение названия.  Смотрите, коман-дир! Какое красивое судно!
    На их глазах впереди вырастал белоснежный круизный лайнер с многочисленными палубами и короткой, но широ-кой дымогарной трубой.
    - Вот на таком бы поплавать по морям-океанам, - мечта-тельно произнёс Георгий. - Живут же люди, - с завистью за-метил он.
    - Какие твои годы, дружище! Пойдёшь следующий раз в отпуск, попроси в профкоме путёвку в морской круиз вокруг Европы, – посоветовал ему Эрик.
    - А что, такие там бывают? – загорелся бортмеханик. – Вот было бы здорово!
    - Возьми на заметку. Думаю, там пойдут навстречу славно-му полярнику! – улыбнулся командир, глядя на него.
    Проскочив  над судном, они стали выполнять стандартный разворот и Эрик увидел впереди на горизонте полоску чистой воды. Вероятно, совсем неподалёку заканчивались эти ледо-вые поля.
    - Константин! – позвал он гидролога. – Смотри! Впереди чистая вода. Километрах в сорока начинается, не больше!
    Видимо, Вдовин понял, что хотел сказать ему Эрик. Тут же повернулся к бортмеханику: - Георгий! На сколько осталось керосина?
    Тот защёлкал тумблерами: - На пару часов! Железно!
    Эрик думал недолго: - Ну, что, Костя? Доделаем работу до конца?
    - Давай! От лайнера и до чистой воды!
    Командир кивнул и положил руки на штурвал, давая по-нять Егору, что взял управление на себя. Всё дальнейшее бы-ло делом простым: выйдя над лайнером, Ан-24 взял курс на юго-запад. Какие-то десять минут полета - и ледовый развед-чик оказался над свинцовыми водами Берингова моря.
    - Костя! – вновь вызвал он гидролога. – Как думаешь? Со съёмкой всё получилось? Не оконфузимся перед капитали-стами?
    - Я уже посмотрел снимки между ледоколом и лайнером - хорошая работа. Если они не смогут пробиться к «Глории», то я уже не знаю.
    - Уж больно этот «Хьюстон» маленький, слабоват для се-рьёзной работы. Впрочем, это их проблемы! Мы своё дело сделали. Готовьте контейнер! Схема та же! Скорость двести двадцать, высота тридцать! Сброс по сигналу! - добавил Эрик помня, что гидролог всё это знает наизусть.
    - Егор! Вызывай «Хьюстон»! Скажешь, что произведём сброс контейнера с фотоматериалами с высоты  тридцать метров. Пусть следят за красным вымпелом.
    Второй пилот кивнул, и в эфир полетели позывные ледоко-ла. Видимо, от них ждали сообщения, потому что уже знако-мый голос тут же отозвался.
    Они прошли сбоку «Глории», заняв тридцать метров. По-хоже, что для пассажиров лайнера вид пролетающего русско-го самолёта был своего рода экзотикой и бесплатным развле-чением. Во всяком случае, все боковые палубы были усеяны многочисленными пассажирами и  экипажу  самолёта, про-скочившему на расстоянии полста метров рядом с лайнером, были отчётливо видны их возбуждённые лица, руки, машу-щие воздетыми кверху головными уборами.
    - Кричали женщины «ура!» и в воздух чепчики бросали! – продекламировал штурман при виде этой картины. – Когда видишь такое ликование, невольно охватывает гордость за то, что ты причастен к этому! – заявил он с присущим ему пафо-сом.
    - Эк тебя растащило, сусанин ты наш, даже стихами заго-ворил! – не преминул пустить шпильку в его адрес бортмеха-ник.
    Фёдор среагировал мгновенно: - Приземлённый вы чело-век, Жёра. Одним словом – кочегар. Скучно с вами.
    - Зато с тобой обхохочешься! Сплошная театральщина! - не остался в долгу Георгий.
    Эрик просто посмеивался про себя, слушая пикировку пар-ней. Он довернул самолёт, нацеливаясь вдоль борта ледокола. Коротко рявкнула сирена, и вниз полетел контейнер с вымпе-лом. Ревя двигателями, «ледовик» прошёл над «Хьюстоном» и с набором высоты взял курс к берегам Чукотки.
    - Егор! Что там америкосы? Нашли контейнер? - не выдер-жал командир.
    - Пока молчат, сейчас поинтересуюсь! – он нажал кнопку передатчика. Какое-то время эфир молчал, потом разразился длинной эмоциональной тирадой. Коротко ответив, Егор по-вернулся к командиру:
    - Безмерная благодарность от лица экипажей и пассажиров. Капитан «Хьюстона» выражает уверенность, что они с помощью сброшенных данных решат эту проблему. И передаёт личную признательность экипажу русского ледового разведчика.
    - Главное, что не зря жгли горючее, – отозвался бортмеха-ник, проверяя остаток топлива.
    - Сколько? – коротко спросил Эрик, видя манипуляции Ге-оргия.
    - На час пятнадцать, - доложил тот.
    - Радист!
    - На приёме! – пискнул Сашка.
    - Сообщи Бухте, что следуем из района работ на эшелоне 5100 метров. Расчётное прибытия  к ним… Фёдор! Во сколь-ко прибудем? – спросил Эрик, включая автопилот.
    - Обождите, ничего не понимаю… - пробормотал тот.
    - Что случилось? – насторожился командир.
    - Непонятно… Может прибор врёт… - глухо проронил штурман.
    - Ты можешь внятно сказать, в чём дело? – раздражённо спросил Эрик.
    - Это… Путевая скорость по ДИССу всего триста тридцать, - выдавил из себя Фёдор.
    - Сколько-сколько? – изумлённо переспросил командир. – Ты ничего не перепутал?
    - Да нет же, можешь сам проверить, если не веришь… - с обидой в голосе ответил штурман.
    Эрик повернул голову – на него удивлённо-настороженно уставились две пары глаз: второго пилота и бортмеханика. Холодок опасности змейкой прополз по позвоночнику и угнездился в голове. Он протянул руку и сам проверил оста-ток топлива. Сомнений нет - керосина хватит, в лучшем слу-чае, на час с небольшим. И только сейчас он обратил внима-ние на мелкую дрожь, что прокатывалась по корпусу самолё-та.
    - Получается, что нам в лоб дует сильный ветер, что ли? – спросил он Фёдора.
    - Получается, что так, - выдавил из себя тот.
    - Но в прогнозе ветер был северный на весь день. Откуда этот взялся?
    - Кто его знает…  Природа… Синоптик ошибся, вот вам и результат.
    - Может, пойдём ниже? На 3900?
    - Можно ниже, - согласился штурман.
    - Егор! Снижайся до 3900! Вертикальную держи три метра.
    Тот отключил автопилот и отжал штурвал от себя, «Ледо-вик» заскользил вниз.
    - Георгий! Установи экономичный режим!
    «Помогли другим, а сами вляпались. Может дотянем… - он тут же себя оборвал. – Себя-то не обманывай! Даже если ниже ветер слабее, всё равно, горючего не хватит до Бухты. Нужно смотреть правде в глаза. И что дальше? Посадка на лёд?». Он машинально глянул вниз, на неровную поверхность льда. «Это значит погубить машину и экипаж, - волна страха прокатилась по нему. Он сжал зубы. – Думай, командир, думай… Какой ещё выбор может быть?» Взгляд его машинально скользнул влево по горизонту. Там, в траверзе виднелась чуть заметная береговая линия американского острова, который протянулся на добрую сотню километров с востока на запад. Надежда робко засветилась в голове: - «Если садиться, то на землю. Другого выбора  нет…».

               

                ГЛАВА   55
    - Внимание, экипаж! – он отчётливо сознавал, что в его ру-ках жизни девяти человек, включая его самого. И должен сделать всё, что бы их сохранить. Приложить для этого всё своё умение и опыт, приобретённый за годы полётов на Севе-ре. Другой альтернативы для него не может существовать.
    - Внимание, экипаж! – вновь повторил он. – В связи с от-крывшимися обстоятельствами, считаю нужным довести до вас следующее: непрогнозируемый встречный ветер не даёт нам возможности дойти до Бухты с нашим остатком топлива. Поэтому, я принял решение довернуть к американскому ост-рову, что сейчас находится левее нас, продолжить полёт над ним и, при выработке топлива, произвести на нём вынужден-ную посадку. Это всё! Егор! Держи курс на остров!
    Он посмотрел на приборную доску - на высотомере засты-ла высота 3900 метров. Самолёт накренился, нос пополз по горизонту и тут же замер – берег острова поплыл навстречу.
    Кто-то тронул его за плечо. Он повернул голову – сзади бортмеханика стоял старший гидролог Вдовин с встревожен-ным взглядом. Эрик сдвинул наушник.
    - Всё так плохо, командир? – спросил Константин.
    - Хуже не бывает, - скрипнул зубами Эрик. – Вляпался я по самое некуда.
    - Ты это… Помни, что мы все с тобой! Неблагоприятное сочетание обстоятельств: этот затёртый во льдах лайнер, хи-лый их ледокол и встречный ветер - и вот результат.
    Командир обречённо усмехнулся:
    - Ты меня, Костя, не утешай. Я с себя вины не снимаю. Во всём виноват я, как командир. Для меня сейчас главное - до-ставить вас на землю живыми, а остальное всё вторично. Из-вини, - он сдвинул наушник на место, нажал кнопку СПУ и вызвал радиста.
    - Радист слушает!
    - Сообщи в Бухту: «Борт Ан-24 №47013, идём над амери-канским островом с малым остатком топлива. Сильный встречный ветер. Вынуждены произвести на нём посадку. Следите за нашими сообщениями». И пошустрее, Саша.   
    - Командир! - прозвучал в наушниках голос штурмана. – На западной оконечности острова есть аэродром, раньше там базировались американские истребители-перехватчики. После начала разрядки Штаты вывели отсюда самолёты в ответ на вывод нашего истребительного полка из Бухты. Но в сборнике есть пометка, что аэродром содержится в рабочем состоянии. Курс посадки 140 – 320, полоса металлическая, размеры: 60 х 1800 метров. По бокам полоса обозначена чёрными бочками, световой старт в данный момент не задействован.
    - Та-а-к, это уже что-то! – воспрянул духом Эрик. – Свето-вой старт нам сейчас ни к чему. А там что? Есть какой-то населённый пункт?
    - Судя по всему, аэродром Кембэлл обозначен по названию одноимённого посёлка, расположенного в трёх километрах северо-западнее. Скорее всего, живут там эскимосы, род-ственные нашим на Чукотке.
    - Командир! На первой радиостанции кто-то зовёт нас! – перебил их разговор Егор. – Бортовой номер 87457.
    Эрик нажал кнопку радиостанции:
    - 87457! Я – 47013 на приёме!
    - 013-й! РДС* запрашивает о вашем положении.
    - Передайте в РДС: идём с малым остатком топлива над американским островом на высоте 3900. Если дотянем, попы-таемся произвести посадку на аэродроме Кембэлл. Через де-сять минут начинаем снижение, как поняли?
    - 457-й вас понял! Передаю сообщение. Не уходите со свя-зи. Держитесь!
    - А что нам остаётся? - хмыкнул Эрик. – Только держаться. Верно, Георгий? – он повернулся к бортмеханику, тот выму-       --------------------------------------------------
*РДС – районный диспетчерский пункт.
ченно улыбнулся. Да у него самого кошки скребли на душе. Сейчас он отбрасывал от себя все мысли о будущем, во что это выльется для него. Главное в данный момент: спасти лю-дей, и, по возможности, – самолёт. Что с ним будет - это уже потом.
    Снизившись до пятисот метров, они заметили впереди по-сёлок, лежащий у самого берега.
    - Вижу полосу! – воскликнул второй пилот. – Вон, правее посёлка.
      - Я тоже вижу! – командир искоса бросил взгляд на топ-ливомер, стрелка которого дрожала у нулевой отметки. - Экипаж! Заходим на посадку. Фёдор! Чего молчишь? Давай побыстрее «молитву»* перед посадкой!      
    На снижении, метрах в пятистах от торца полосы, остано-вился левый двигатель, всосав последние капли керосина. Го-товый к такому развитию событий экипаж, зафлюгировал его винт и произвёл посадку на одном правом. Они проскочили до конца полосы, где оказался обширный карман. Зарулив в него, развернулись носом к полосе.    
    - Выключаем? – спросил Георгий и потянулся рукой к пульту.
    - Обожди, - Эрик нажал кнопку: - 87457! Я – 47013!
    - 457 на приёме!
    -  Передайте в РДС: произвёл посадку на аэродроме Кемб-элл благополучно. Ожидаем помощи. Как поняли?
    - 013! 457-й вас понял! Сообщение передам. Не уходите со связи!
    - Ждём! – командир устало откинулся на спинку сиденья, повернулся к бортмеханику: - А вот теперь, Георгий, выклю-чаем двигатель!
     После многочасового полёта в самолёте с постоянно рабо-тающими двигателями, наступила звенящая тишина. 
   - Ну, что, граждане! – нарушил тишину штурман.- На сего-дня конечная остановка, аэропорт Кембэлл. Поезд дальше не идёт. Просьба освободить вагоны!
------------------------------------------------
* Молитва» - обязательный тест перед этапом полёта(авт).   
 - Не смешно, сусанин! – хмыкнул Георгий, поднимаясь с си-денья и проходя мимо  места штурмана.
    - Командир! – из-за перегородки высунулась физиономия радиста. – Я не стал говорить в полёте, что побережье Чукот-ки закрыто туманом. В том числе, Бухта и ближайший Залив, так что этот аэродром оказался кстати.
    - Верно, «маркони»! – вновь подал голос Фёдор. – А до окружного центра мы вообще бы не дотянули, даже с попут-ным ветром. Посадка здесь нас полностью реабилитирует. Верно, командир?
    У Эрика отлегло от сердца. Если это так, то претензий к ним у руководства не должно быть. Он молча кивнул.
    В наушниках зашуршало:
    - 47013! Я – 457!
    - 013 на приеме!
    - Вам указание от РДС: незамедлительно привести в негод-ность ответчик «свой-чужой», уничтожить все навигацион-ные сборники, чтобы ничего не попало в чужие руки. Как по-няли, 013?
    - Да поняли, поняли…
    - И ещё, РДС советует: с обострением обстановки вокруг вас, на провокации не поддавайтесь, сохраняйте спокойствие. По возможности, выйдете на связь с РДС через час-полтора, доложите обстановку.
    - 013 понял. Приступаю к выполнению.
    Эрик думал недолго - откинул предохранительную скобу на блоке изделия и нажал кнопку самоликвидации, как и по-лагалось по инструкции. Тишина… Он вновь надавил на кнопку, но пиропатрон в блоке не сработал. Сделал ещё пару попыток – результат тот же. «Вот тебе и сохранение секрет-ности. Машине и года нет, а спецоборудование ни к чёрту. Руки бы этим специалистам оборвать», - ругнулся он по адресу тех, кто монтировал этот самый ответчик «свой-чужой». Командир вышел из пилотской кабины, глянул на остальных специалистов, собравшихся за столом, и обратился к борттехнику:
    - Женя! У тебя найдётся для меня чашечка кофе?
 Когда тот кивнул, повернулся к штурману:
    - Так что ты там говорил о реабилитации? – он хмыкнул, сделал глоток из чашки, поморщился – кофе оказался слиш-ком горячим. - Верно, в какой-то мере – да. Но если бы мы не занялись спасательной операцией, то успели бы сесть в Бухте до тумана.
    - Так в прогнозе про туман - никакого упоминания, как и с ветром. Это промашка синоптика в Шмидте. Так что с нас, извините, взятки гладки! – заявил Фёдор.
    - Это мы будем объяснять комиссии, которая начнёт разби-раться с нашим инцидентом. А вы, наверняка, знаете, какие там крючкотворы бывают. Впрочем, что сейчас об этом тол-ковать? Нам приказано срочно ликвидировать ответчик «свой-чужой» и навигационные сборники. Я попытался его вывести из строя согласно инструкции, но устройство само-ликвидации не сработало. Так что, Фёдор, время не теряй, давай, жги сборники. Возьми кого-нибудь в помощники, и беритесь за дело. 
    Штурман вытаращил на него глаза:
    - Да их у нас два мешка, этих сборников! Как ты себе это представляешь?
     - Так ведь дурное дело нехитрое! – пожал плечами коман-дир. - Свалите всё в кучу, да и подожгите!
    - Ты ещё посоветуй облить керосином! – скривился Фёдор.
    - Поливай, чем хочешь, а приказ нужно выполнять! И незамедлительно! – сказал, как отрезал Эрик.
    - Фёдор! Не вздумай сборники керосином облить! - преду-предил его Георгий.
    - А то что? – уставился на него штурман.
    - Авиационный керосин не горит, чтоб ты знал! – с усмеш-кой глянул на него тот.
      Недовольно ворча, штурман отошёл.
    - Нам-то что теперь делать?– вмешался в разговор старший гидролог. 
    - Что делать? – Эрик допил кофе и поставил чашку на стол. – Ждать гостей, вернее, хозяев острова. Должны вот-вот объ-явиться. 
    Он как в воду глядел. Через полчаса, а может чуть больше, когда вернувшийся недовольный штурман сообщил, что сборники гореть не желают, послышалось жужжание и не менее двух десятков снегоходов подкатили к замершему на стоянке самолёту.
    - Вот и хозяева прикатили, пошли знакомиться, – Эрик оглядел всех. – Давайте будем вежливы. Как-никак, это мы для них нежданные гости, – он застегнул куртку, надел шапку и подошёл к двери, которую уже открыл борттехник, он же закрепил трап. Командир сошёл на снег, за ним из двери посыпались остальные.
    От снегоходов отделилось несколько человек и двинулось навстречу пришельцам. Остановившись в нескольких шагах от стоявшего впереди Эрика, они с нескрываемы любопыт-ством стали рассматривать их. Среди них выделялись двое: высокий в куртке с капюшоном, с пятиконечной увесистой бронзовой звездой на левой стороне груди, в тёмных очках, рыжебородый мужчина. Ритмично двигались квадратные че-люсти, что-то пережёвывая. Второй пониже, эдакий колобок на коротких ножках, с висячими  усами и светлой бородкой, но без очков. Двое других, в меховой одежде, похожей на одежду чукчей, с цветными козырьками, торчащими из-под капюшонов, были явно не белые люди, а, скорее всего, эски-мосы. И так же смотрели на гостей с удивлением на своих  смуглых лицах.
    Но вот высокий мужчина сделал шаг вперёд и заговорил, растягивая слова. Резко оборвав свою речь, он сдвинул ка-пюшон назад и снял очки – на Эрика уставились голубые гла-за с прищуром.
    - Что он сказал, Егор? – спросил командир, не отрывая взгляда от лица рыжебородого.
    - Он говорит, что представляет собой местную власть, яв-ляясь шерифом острова, и спрашивает с какой целью мы сели на этот аэродром.
    - Переведи ему: экипаж русского ледового разведчика, вы-полняя научную работу в Беринговом море, в силу погодных условий был вынужден  произвести посадку на этом аэро-дроме из-за нехватки горючего. Просим сообщить об этом соответствующим американским органам, а также передать нашу просьбу о поставке для самолёта трех тонн авиационного керосина, чтобы мы смогли отсюда улететь.   
    Выслушав пространный перевод Егора, шериф перекинул-ся с толстяком парой фраз, затем громко что-то прокричал для собравшихся аборигенов.
     - Егор! – Эрик повернулся ко второму пилоту. – Что он там кричал?
    - Он объяснил всем, что у самолёта закончилось топливо. Поэтому русские сели сюда, – перевёл тот.
    Услышав это от шерифа, местные жители загалдели и ри-нулись к самолёту, размахивая руками. Момент - и экипаж оказался в кольце возбуждённых людей. Они что-то кричали, жадно разглядывая русских, словно те были для них жителя-ми какой-то другой планеты, инопланетянами. Часть из них рассматривала самолёт, прикасаясь руками к фюзеляжу, стойкам шасси, хватаясь за лопасти винтов.
    Растерянные лётчики не знали, как себя вести. Эрик, глядя на этот бедлам, крикнул борттехнику, который возвышался над эскимосами на целую голову:
   - Женя! Смотри, что бы они не начали самолёт разбирать на сувениры!
   Тот кивнул головой, раздвинул  толпу, сдёрнул, походя, ка-кого-то эскимоса с трапа, который тянул за ручку входной двери. Подошёл к другому, пытающемуся сдвинуть воздуш-ный винт, погрозил ему пальцем. Увидев рядом внушитель-ную фигуру борттехника, тот втянул голову в плечи и боком-боком, испугано улыбаясь, отошёл от самолёта. Евгений прошёл к другому двигателю и увидел двух аборигенов, сто-явших у борта самолёта, разглядывающих на борту эмблему: белый медведь в белом круге. Заметив борттехника, один ткнул рукавицей в медведя и опасливо произнёс:
     - О-о… Умка!
     - Ну да, медведь! – кивнул он, соглашаясь. Поняв, что эти двое явно не будут что-то откручивать или отламывать, про-шёл к хвосту и вновь появился у трапа. Всё было спокойно, жители разбились на кучки, охватив кого-нибудь из экипажа, командир и второй пилот о чём-то разговаривали с шерифом и толстяком. Вспомнив, что нужно выйти на связь с РДС, Эрик сдвинул рукав куртки, глянул на часы - с последнего сеанса связи прошёл почти час. Шериф увидел его часы, глаза его загорелись. Он быстро снял свои и, протягивая их командиру, произнёс:
    - Кэптен! «Роллекс» - ченч! О’кей?
    Эрику было хорошо знакомо это слово по той истории с американским Си-47, которому они помогли в аварийной си-туации. А после посадки он и американский пилот обменя-лись кожаными куртками. 
    Понимая, что отказаться от этой местной традиции - значит проявить неуважение к этим людям, он не стал даже колебаться. Снял с запястья свои «Командирские», что совсем недавно появились в продаже, и протянул шерифу.
    Тот широко заулыбался, сверкнув зубами, нацепил часы на запястье, полюбовался необычным оформлением, где главен-ствовала красная звёздочка, и, протянув ему руку, отреко-мендовался:
    - Шериф острова Бак Тенинг!
    Эрик уже знал, как здесь ценят человека по его должности и поэтому ответил так же коротко, улыбаясь:
    - Кэптен Эрик Ларсин!   
    Тот тут же посерьёзнел и разразился длинной тирадой, из которой явствовало, как перевёл Егор, что он был рад позна-комиться с парнями из русского экипажа. А сейчас ему сроч-но нужно вернуться в посёлок, на радиостанцию. Он сообщит начальству в Ном о посадке русского самолёта и передаст их просьбу об авиационном керосине. Шериф ещё раз энергично тряхнул руку русского лётчика и пошёл вместе с толстяком, который оказался пастором местной церкви, к снегоходу.
    Постепенно обменный ажиотаж сошёл на нет. Довольные аборигены, улыбаясь и помахивая на прощание руками, разошлись по своим снегоходам. Взревели моторы и, подни-мая султаны снега, машины помчались в сторону посёлка.               
    - Горячий приём, нечего сказать! – улыбаясь, сказал Вдо-вин. – До чего же охочий народ на обмен всякой мелочью.
    - Да и лица для них новые, - заметил Сергей Кучин.
    - И не просто новые, а с той стороны «железного» занавеса! - поддакнул Георгий.
    - Саша! – позвал радиста командир, забравшись в самолёт. – Свяжись с РДС и сообщи, что у нас всё спокойно – «Мест-ная власть обещала сообщить о нас руководству штата Аляс-ка. Поторопитесь с помощью».
     Минут через десять «маркони» доложил, что сообщение передал. Из ответа было ясно, что по соответствующим кана-лам уже принимаются меры для оказания всесторонней по-мощи. Мол, пусть экипаж не волнуется, советская власть сде-лает всё возможное, чтобы самолёт как можно быстрее вер-нулся на Родину.
    - Будем надеяться, что так и будет, – Эрик оглядел всех, стараясь понять, какие настроения будоражат людей, попав-ших в непростую ситуацию и, к своему удовлетворению, не заметил на лицах следов тоски и уныния.
    - А что, Женя, - обратился он к борттехнику. – Не пришло ли время что-нибудь положить на зуб?
    - У меня всё готово, товарищ командир! Гречневая каша с мясом и чай в термосах! Думаю, что каша ещё не остыла. Я её в чехол закутал! – улыбаясь, ответил добродушный техник.
    - Так в чём дело, кормилец ты наш? – воскликнул Фёдор, потирая руки. – Давай её, родимую, сюда!

                ГЛАВА   56
      Уже начало темнеть, когда они закончили свой скромный ужин, как снаружи послышались знакомые тарахтящие звуки. Но их, то и дело, перекрывало басовитое урчание. Обитатели самолёта вышли наружу и увидели, как в их сторону двигаются два снегохода и ярко-красный небольшой трактор, тянущий за собой сани с каким-то грузом. Минута - и рядом с самолётом снегоходы затормозили. С одного соскочил уже знакомый шериф и подошёл энергичным шагом к стоящим русским. Жестом повел рукой в сторону трактора и, улыбаясь, заявил, что жители посёлка присылают русским, оказавшимся в таком трудном положении, посильную помощь: два обогревателя, пять галлонов бензина и кое-что из продуктов.
    - Вот это по-нашему! -  воскликнул штурман – Мужики! Айда, поможем разгрузить! – и направился в сторону саней. Остальные двинулись за ним, а Эрик подошёл к шерифу и попросил второго пилота перевести, что они безмерно благо-дарны жителям посёлка за их помощь и надеются, что и в бу-дущем останутся между собой добрыми соседями.
    Кроме этого, шериф Бак Тенинг сообщил, что он связался с руководством штата, рассказал о посадке русского самолёта и передал просьбу экипажа о топливе для самолёта. Эрику при- шлось вновь поблагодарить и крепко пожать ему руку.
    Обогреватели оказались похожи на печки обогрева, что применялись в нашей авиации при подготовке самолётов к полётам в зимнее время. Их мотор работал на бензине, к каж-дому придавался рукав из огнеупорного материала длиной не менее пяти метров. А пять галлонов бензина, что составляло почти двадцать пять литров, обеспечивало работу на солид-ный отрезок времени. Борттехник Женя сказал, что ничего сложного в этом агрегате нет, тракторист ему показал осо-бенности обслуживания, и он гарантирует, что спать эту ночь они будут в тепле. В нескольких картонных коробках оказал-ся набор продуктов: булки хлеба в прозрачной упаковке, бан-ки консервов, батоны колбасы, сыр в фольге, пачки печенья, чай в жестяной банке, пачка сахара, несколько плиток шоко-лада, брикеты сливочного масла.
    - Отзывчивый народ, – удивлённо проронил Вдовин. – Оторвали от себя, чтобы не дать умереть с голоду потерпев-шим кораблекрушение.
    - Да уж, -  подхватил Фёдор, глядя на продукты. - Какой-нибудь английский капитан, вроде знаменитого Джеймса Ку-ка, непременно бы при этом заметил, что тёмные папуасы спасают от голода их будущих бледнолицых хозяев.   
    - Возможно, он так бы и сказал, этот самый Кук. Только сейчас вторая половина двадцатого века, эти островитяне - наши близкие соседи, а не тёмные папуасы. И мы не англи-чане. Славный полярный штурман рассуждает о каком-то Ку-ке. Он-то точно к нашей истории никакого отношения не имеет. И вообще, Фёдор, сравнение явно неудачное, – усмех-нулся Эрик, глядя на недовольную гримасу штурмана.
     Ночь они провели вполне комфортно, если это понятие уместно для их положения. Обогреватель, а они обошлись одним, обеспечил нормальную температуру внутри салона самолёта, хотя снаружи температура понизилась за двадцать градусов. Евгений и Георгий соединили оба рукава в один и просунули его через форточку фонаря пилотской кабины. Выключив через час работы обогреватель, команда дружно завалилась спать и только ещё один  раз, когда в салоне похо-лодало, глухой ночью, борттехник вновь запустил тепловую «пушку».
     Полдня прошло в томительном ожидании. Радист вновь вышел на связь с РДС и оттуда сообщили, что делается всё возможное, задействованы все каналы, в том числе диплома-тические, для решения этой проблемы.
    Они плотно пообедали, потом занялись кто чем. Гидрологи и оператор «Тороса» просмотрели и проанализировали полу-ченный материал по ледовой обстановке северной части Бе-рингова моря. Фёдор организовал игру в преферанс, исхит-рившись привлечь для этого даже молчаливого оператора спецаппаратуры Семёна Серова. Сам же Эрик вытащил из рюкзака томик Ремарка и погрузился в мир людских отноше-ний в Германии после Первой мировой войны.
    Вскоре послышался шум двигателя снегохода, машина за-тормозила рядом с самолётом. Эрик гостеприимно распахнул входную дверь, в которую ввалился шериф Тенинг. Он оки-нул всех взглядом, убедился, что всё нормально и обитатели самолёта живы и здоровы. Сев на диван, широко заулыбался и весело сообщил, что из Нома вылетел транспортный само-лёт С-130 «Геркулес» с какими-то большими, как он выра-зился, шишками на борту и топливом для самолёта. Он по-смотрел на уже свои «Командирские» часы, подмигнув Эрику и подняв большой палец, мол, часы классные, и заявил, что вскоре борт должен приземлиться.
    И верно, минут через пятнадцать, послышался характерный гул двигателей, низко над полосой пронёсся турбовинтовой самолёт с четырьмя двигателями и, распушив из них дымный хвост отработанных газов, ушёл на второй круг. Все высыпали наружу и уставились в сторону другого конца полосы.  Вот над горизонтом появилась тёмная точка самолёта и, увеличиваясь в размерах, стала подкрадываться к торцу ВПП.          
    Касание, и транспортник, схожий по своим параметрам с русским грузовым Ан-12, замедлил скорость и зарулил в кар-ман, став рядом с ледовым разведчиком. Один за другим вин-ты остановились, в хвосте самолёта опустилась на землю рампа. Несколько человек спустились по ней и направились в сторону группы людей, стоявших у Ан-24. Подойдя  к ним, остановились, и высокий мужчина в пальто и меховой шапке сухо произнёс, глядя на экипаж:
    - Я – советский консул в Сан-Франциско Ветров Николай Иванович. Вместе с американскими официальными лицами мы сделали всё, чтобы решить вашу проблему, – он внезапно улыбнулся. - Надо сказать, шороху наделали вы изрядно. А то, что помогли терпящему бедствие круизному лайнеру, - он увидел явное удивление на их лицах. - Да-да! Все уже в кур-се! Видели бы вы, что творится в американских СМИ! Это и сыграло главную роль в быстром решении вопроса. Кто ко-мандир экипажа?
    Эрик сделал шаг вперёд: - Я - Ларсин Эрик Олафович.
    - Рад знакомству! – консул пожал ему руку. – Кстати, - он повернулся к сопровождающим его лицам, - знакомьтесь: ко-мандир тактического крыла транспортной авиации ВВС на Аляске полковник Кёнингер, – Эрик пожал сухую руку муж-чины в меховой куртке, с жёстким взглядом серых глаз и ко-роткой щёточкой чёрных усов на худощавом лице.
    - А это начальник государственной таможни в Номе госпо-дин Войтек Ковальски. У него к экипажу есть несколько про-цедурных вопросов, так сказать, необходимая формальность, – ему дружелюбно кивнул, улыбаясь, блондин с весёлым взглядом карих глаз.
    - Остальные лица: переводчик, репортёры, санитарный врач и другие. Будут задавать вопросы - отвечайте, как по-считаете нужным. На глупые не обращайте внимания.
    - А что насчёт топлива, товарищ консул? – задал главный вопрос Эрик.
    - С этим никаких проблем. На самолёте в эластичных баках доставили три с половиной тысячи литров топлива. Нужно будет послать кого-то из экипажа для согласования с техниками «Геркулеса».
    - А топливо соответствует нашему керосину? – продолжал допытываться командир «ледовика».
    - Специалисты заверили, что сорт авиационного керосина ДжиПи-1 соответствует нашему топливу для газотурбинных двигателей. Так что можете не сомневаться, – консул обра-тился к полковнику, сказал пару фраз, после чего тот закивал головой. Эрик повернулся к своим парням:
    - Георгий, Женя и ты, Егор, - давайте к «Геркулесу», ре-шайте вопрос с керосином. Возникнут вопросы, приходите, будем решать вместе.
    Консул, проводив взглядом троицу парней, идущих к аме-риканскому самолёту, повернулся к Эрику:   
    - Командир! Все остальные пусть пройдут в самолёт для беседы с санитарным врачом и начальником таможни. Вы сели на аэродроме чужого государства и должны пройти необходимые процедуры.
   - Это понятно. Только… - он смущённо улыбнулся: - А вы, Николай Иванович, не смогли бы присутствовать при этой беседе?
    - Вас что-то смущает, командир? – удивлённо спросил кон-сул.
    - Да, знаете, - пожал плечами Эрик, – для нас это впервые. Не хотелось бы что-нибудь ляпнуть несуразное.
    Ветров понимающе усмехнулся:
    - Я вас понял! Если есть в этом необходимость, идёмте!
   Он сказал несколько слов полковнику, тот засмеялся и что-
то  спросил. Консул тронул Эрика за куртку:
    - Полковник просит, как пилот, посмотреть вашу машину внутри. Как он сказал, вряд ли у него в жизни, учитывая его возраст, вновь появится возможность рассмотреть так близко русский самолёт.
    - Нет проблем! – он протянул руку в направлении входной двери. – Идёмте.
    Через пару часов они заняли свои места в самолёте. За-правленный Ан-24 бодро запустился с первой попытки и медленно порулил на  полосу мимо стоящей у «Геркулеса» кучки людей. Они проехали всю полосу до противоположно-го конца, развернулись и, после необходимых проверок го-товности самолёта и экипажа, пошли на взлёт. Оторвавшись от полосы в первой половине разбега, прошли над стоявшим «Геркулесом», винты которого начали раскручиваться. Эрик накренил машину, направив её в сторону посёлка, выполнил над ним круг и, качнув несколько раз крыльями - прощаясь с этими людьми, которые так доброжелательно отнеслись к ним, взял курс на окружной центр.

                ГЛАВА   57
    Валерий Сибирцев произвёл посадку на базе уже в сумер-ках. Был трудный рейс с несколькими посадками, с отсидкой из-за непогоды в конечном пункте - из-за всех этих нестыко-вок и пришлось заканчивать рабочий день в столь позднее время. Они зарулили на стоянку, встав рядом с каким-то Ан-24, на боку которого у носа светилась эмблема  - силуэт бело-го медведя в кругу. Занятый собственными мыслями, он не обратил на это внимание, как и на слова бортмеханика, кото-рый заявил, что это явно самолёт Полярной авиации. Выйдя из Яка, Валерий попрощался с командиром, которому при-шлось проходить очередную проверку техники пилотирова-ния, и не спеша пошёл по дороге домой.
    Собственно, спешить ему было некуда. Жена с дочерью улетели в один из сибирских городов на похороны - умерла мать жены, стало быть, его тёща, к которой он питал добрые чувства. Была она простой женщиной, без всяких там выкру-тасов, и при семейных разборках, когда они прилетали к ро-дителям в отпуск, почти всегда принимала его сторону. К яв-ному неудовольствию своей дочери и молчаливому одобре-нию со стороны зятя. И вот коварная болезнь поставила в её жизни жирную точку. Он и сам хотел проводить в последний путь эту добрую женщину, но командование отряда не согла-силось с его доводами, и жена с дочерью полетели вдвоём. Напоследок, жена высказалась с явным раздражением, что он слишком мягок и никогда не может настоять на своём перед начальством. И выразила удивление, мол, как это с его харак-тером ему доверили командование эскадрильей. Он при этом ещё и пошутил, заметив в голубых глазах жены явное прене-брежение к себе, что командованию отряда явно с ним не по-везло. Они с женой сухо расстались у трапа самолёта. Вот только дочь, обняв его, шепнула, что любит его очень-очень и будет ждать тот день, когда они вернутся назад. Он улыбнулся, вспомнив её сбивчивый шепот, и повернул к двери штаба.
    Нужно было посмотреть план полётов эскадрильи на зав-тра, который составлял его помощник по штабной работе. Пробежав по плановой таблице, комэск с удовлетворением отметил, что в плане всё предусмотрено, как они и договари-вались: его зам был запланирован в рейс на самолёте Ил-14 вместо заболевшего рядового командира. Командир звена Ан-2 давал  тренировку молодому командиру на допуск для подбора посадочных площадок с воздуха. Всё, как всегда - конкретно и ясно. Он поставил свою подпись, посидел не-сколько минут, размышляя. Поняв, что на сегодня его рабо-чий день закончен, встал, выключил свет в кабинете и вышел. Оставив ключ на вахте, он, было, уже пошёл к двери, как рас-пахнулась дверь приёмной командира отряда и оттуда вы-шел…  Валерий даже  помотал головой, полагая, что всё это ему мерещится -  у двери стоял ни кто иной, как его давний друг с курсантских времён, Эрик Ларсин. Словно слепой, ни-чего не замечая, устремив куда-то невидящий взгляд, тот по-хлопал себя по карманам куртки, вытащил пачку папирос. Заметив, что она пустая, смял её, повёл взглядом, ища, куда бы её бросить.
    - Ай-я-яй! А ведь кто-то клялся, что бросит курить! - про-ронил Валерий. – Нехорошо-с, молодой человек!
    Услышав это, Эрик повернул голову. Удивление в его гла-зах сменилось радостью. Он раскинул руки и прошептал:
    - Валера… Ты ли это!?
    - Викинг! Глазам своим не верю! – таким же восторженным шёпотом ответил Сибирцев. Они обнялись, хлопая друг друга по спинам, к удивлению сидевшего вахтёра.
    - Обожди, ты как здесь оказался? – нетерпеливо спросил Валерий, не сводя радостного взгляда с друга.
    - Так вот… Можно сказать, с оказией, – скупо и непонятно ответил Эрик.
    - Так это твоя лошадка на стоянке с медведем на боку?
    - Она самая. Ошиблись мы с ней, залезли на чужой луг, вместо своего, – загадочно и вновь непонятно пояснил тот.
    - Постой-постой, - Сибирцев наморщил лоб. – Ваш борто-вой 47013? Это вы сели на американский аэродром?
    - Был такой грех, - кивнул Эрик.
    - Я твой голос не узнал, – заметил Валерий. – Вот что зна-чит не видеться годами!
    - Так это ты отвечал с 87457-го? Неужели?
    - Я, Викинг, я.
    - Значит, оба будем богатыми! – засмеялся командир «ле-довика».
    - Стоп! – поднял руку Валерий. – Здесь-то что происходит?
    - Допрос с пристрастием, – скупо обронил Эрик.
    - И надолго эта канитель?
    - Завтра второй акт марлезонского балета - должно приле-теть начальство из УГАЦ решать нашу судьбу.
    - Ясно. Ты с этим на сегодня закончил? – комэск кивнул в сторону двери приёмной командира отряда.
    - Я – да, только своих ребят подожду. Нужно их оформить в гостиницу, – пояснил ему Эрик.
     - Обожди, идём в приёмную, - Валерий схватил его за руку и потащил в кабинет. Там было пусто, только из-за двери слышались чьи-то бубнящие голоса.
    Сибирцев быстро накрутил диск телефона:
    - Маша? Это Сибирцев. Слушай, радость ты наша, у меня друг давний прилетел, на «ледовике». Из твоих окон видно его на стоянке. Нужно его парней разместить,  - он повернул-ся к Эрику. – Сколько их у тебя?
    - Девять со мной.
    - Всего восемь, стало быть, четыре номера. Найдёшь? Они скоро подойдут.  С меня причитается, Машенька! Ты же меня знаешь… За что и уважаю, и даже немного люблю… Да лад-но, хватит прибедняться… Вот тебе на выбор аж восемь му-жиков. Все, как на подбор. Одним словом, полярники… Вся-кие… И брюнеты, и блондины… Всё для тебя, дорогая! – хо-хотнул он в трубку. - Договорились… Ну, целую в щёчку, по-ка, – он положил трубку. – Вот и все дела, Викинг. Твои пар-ни подойдут к дежурному администратору - она всё оформит.
    - Однако! – удивлённо заметил Эрик. – Как у вас всё дела-ется быстро.
    - На том стоим! – без ложной скромности ответил Вале-рий.- Значит так: отправишь парней в гостиницу, а сам ко мне. Пятиэтажка рядом слева, последний подъезд, второй этаж, вторая квартира. Я пока займусь ужином. Ву компране?
    - Уи, месье! – засмеялся тот, вспомнив их шутливое изъяс-нение на французском в училище.
    Звякнул дверной звонок, Валерий, снимая на ходу кухон-ный фартук, поспешил в прихожую. Открыл дверь и с удив-лением отступил, вошедший Эрик протянул ему большой свёрток:
    - Держи, хозяин!
    Когда тот принял груз, он захлопнул дверь за собой и стал оглядываться по сторонам.
    - Ты что приволок? Никак, камней наложил, - озадаченно уставился он на гостя.
    - Неси на кухню, там разберёшься, – отозвался Эрик, раз-деваясь. – Так, вешалку я обнаружил, – пробормотал он, устраивая одежду. – Послушай, Валера! А что у тебя так ти-хо? Где твои домашние?
    - Я сейчас холостякую - жена с дочерью улетели на похо-роны. Тёща у меня умерла, так-то вот…
    - Соболезную… В июне год будет, как умер мой тесть, – отозвался Эрик.
    - Ух ты! Значит, нашего Викинга окольцевали! Наконец-то! – воскликнул Валерий. – Ты чего это столько продуктов принёс? У нас, что, нечем встретить дорогого гостя? – с обидой в голосе проронил хозяин.
    - Э-э, не скажи, это не просто харч, а подаяния  островитян русскому экипажу. Это я потом подробнее расскажу.
    - Ну, хорошо, а бутылки-то зачем? Да ещё коробка конфет. У меня полный бар этого горючего, – ворчливо заявил Вале-рий, вытаскивая бутылку коньяка и шампанское.
    - Послушай, Валера! Мы в кои веки встретились с тобой в домашней обстановке. Почему я должен прийти в гости с пу-стыми руками, а? Я ещё рассчитывал на присутствие твоих дам при этой исторической встрече, отсюда и шампанское с конфетами.  Жаль, что этого не случилось.
    - Ладно, уговорил. Давай, двигай в ванную мыть руки! А я накрою на стол! – провозгласил хозяин, выпроваживая гостя из кухни. – Красное полотенце – твоё!
    Минут через десять они сидели на кухне. На столе исходи-ла паром большая тарелка жареной картошки, рядом красова-лась нарезанная пластами копчёная красная рыба, солёное сало с прожилками мяса, солёные огурцы в банке с иерогли-фами, нарезанный серый хлеб, отварная оленина. Во главе стола стояли бутылки коньяка, шампанского и русской горь-кой. Словом, скатерть-самобранка постаралась на славу.
    - Что предпочитаешь из горячительного? – спросил Вале-рий. – Коньяк, водка?
    - Давай по водочке! – предложил Эрик. – Как мне помнит-ся, последний раз мы с тобой выпивали в Бугуруслане, на День авиации. Помнишь: выходной, мы - четверо курсантов - пошли на рыбалку и с собой прихватили бутылку водки.
    - Эх, Викинг, Викинг… - покачал головой Валерий. - Забыл ты! Последний раз это было на свадьбе, когда Юрка Проко-шев женился на девчонке из Куроедова. Неужто забыл? Мы тогда скинулись и купили им подарок – столовый сервиз, ко-торый простоял в их деревенском сельпо несколько лет.
    - А ведь верно! Свадьба была за месяц до выпуска! Помнится, Юрка ворчал, мол, как эту тяжесть – сервиз, везти в чемодане.
    - Вот! Стало быть, по водочке! – Валерий налил водку в хрустальные рюмки, поднял свою. - Давай, дружище, за нашу долгожданную встречу! Как я рад видеть тебя!
    - Взаимно, Валера! – Эрик прикоснулся к его  рюмке своей – по кухне поплыл хрустальный звон.
    - Давай, наваливайся, - вдруг хозяин подхватился, стукнул себя по лбу ладонью. - Вот же склеротик! Забыл самую глав-ную северную закусь!
    - Да полно тебе, - попытался остановить его друг. – Стол и так ломится!
    - Э-э, нет! У нас без этого любое застолье – не застолье! – он повернулся к холодильнику и вытащил из него тарелку с наструганной тоненькими ломтиками рыбой. Тут же появи-лось блюдце с томатным соусом, смешанным с солью и пер-цем, рядом Валерий поставил нарезанный репчатый лук.
    - Это же строганина, Викинг! Из чира! Сейчас оценишь!
    Потом они помянули тех, кто не вернулся из своего по-следнего полёта,  друзей, что ушли за черту неизведанного. Отдав должное закускам, они расслабились, Эрик вытащил пачку папирос, Валерий поставил перед ним пепельницу.
    - Ты так и не научился? – улыбнулся гость.
    Хозяин помотал головой:
    - Не сподобился. Тогда, в нашей лётной альма-матер, пол-года подымил и понял, что это не моё.
    - Молодец! А я вот никак не могу избавиться от этой при-вычки, – сокрушённо заметил друг, разминая папиросу.
    - А теперь давай-ка, дружище, выпьем за здоровье наших близких, и ты расскажешь, как жил эти годы. Согласен? Ведь прошло столько лет!
    - С чего начать? – спросил Эрик, поднимая рюмку и цепляя вилкой рыбу.
    - Закусывай и начинай с самого начала - как улетел на Се-вер!
    Глаза у гостя затуманились, он глубоко вздохнул и начал свой рассказ: про работу в «полярке» на Ан-2, про падение самолёта в бухту, гибель экипажа, свою ледовую эпопею сре-ди островов архипелага, схватку с медведем, как чудом вы-жил среди льда и снега в белом безмолвии.
    Валерий слушал его рассказ, затаив дыхание. Когда же тот обрисовал своё чудесное спасение двумя учёными-полярниками с острова Хейса, не выдержал:
     - Знаешь, расскажи кто другой, я бы подумал, что просто пересказывает книжную историю! Роман приключенческий! Но это я слушаю от своего друга,  - он помотал головой. – Давай-ка, ещё по одной и продолжишь!
    Эрик крутил в руке рюмку… Ему впервые пришло в голо-ву, что, и в самом деле, всё, что произошло с ним тогда, вос-принимается другими теперь, как придуманная кем-то неве-роятная история. Но ведь это всё было с ним наяву, придумы-вать ничего не пришлось. Даже сейчас он помнит всё до мельчайших подробностей: и кровь на разбитой голове «ака-демика», и заострившееся лицо мёртвого штурмана Витька, и забавного раненого медвежонка, и злобную морду белого медведя с разинутой пастью, и множество других деталей. Нужна очень богатая фантазия, чтобы такое придумать. И как же воспримет сейчас его друг Валерий всё остальное?
    - На этой истории мои приключения, если можно так ска-зать, не закончились,  – Эрик недоумённо посмотрел на пу-стую рюмку. – Плесни-ка, Валера, немного, а то что-то в гор-ле пересохло!
    Тот понимающе ухмыльнулся и налил ему по обрез посу-дины. Взял свою, осторожненько прикоснулся к его:
    - За моего друга, полярного лётчика, Эрика Ларсина! За то, чтобы судьба была всегда ему благосклонна! –торжественно провозгласил Валерий.
     - За то, чтобы она была благосклонна к нам обоим! - по-правил его мысль полярный лётчик.
    То, что ему поведал друг дальше, поразило Валерия не меньше. Казалось бы, полёты по проводке судов через льды или переброска различных грузов зимовщикам на островах, снабжение дрейфующих полярных станций были для Эрика будничной работой - так воспринимал он сам. Поэтому, особо не вдавался в детали этого вида деятельности, его, как пилота, в Арктике. Но были  в его жизни в тот период случаи, которые врезались душу на всю жизнь. Это и поиск льдины для будущей СП и посадка ниже минимума в тумане, когда единственным был аэродромом в Тикси. И он тогда, будучи вторым пилотом, смог посадить Ил, спасая своего больного командира. Или помощь экипажу американского Си-47, терпящему бедствие в ночном небе Арктики. И уже особый случай, произошедший в прошлом году, когда он со своими парнями подрядился перегнать самолёт в ремонт. Тут тебе и пожар в воздухе двигателей, и вынужденная посадка в тайге, закончившаяся в общем-то благополучно, во всяком случае, никто из находившихся на борту не погиб. Потом путь по тайге с частью людей, среди которых были бывшие зэки, смерть молодой девушки, кстати, сестры нынешней его жены, схватка с уголовниками, закончившаяся смертью этих уродов, затем спасение с воздуха и возвращение в нормальный мир. И самое тягостное: доставка тела девушки в Ленинград к родным и её похороны. И вот теперь - как апофеоз его неординарной работы в Заполярье - посадка на американском острове.
    - Вот вкратце о моей жизни за прошедшие годы, Валера! – Эрик посмотрел на своего друга, который глядел на него во все глаза, словно видел его впервые. Хозяин нервно сглотнул, покачал головой:
    - Ну, Викинг, у меня нет слов… Это надо же так испыты-вать человека на прочность.  За что же она так с тобой? – он жалостливо и, в то же время, восхищённо смотрел на него. - По справедливости, всё это могло бы выпасть на судьбы не-скольких человек, а свалилось на одного тебя! Бог ты мой! Как ты только всё это смог преодолеть!? – он засуетился, схватил бутылку и, трясущейся рукой, расплёскивая водку на стол, налил полные рюмки. Встал и, глядя на своего друга повлажневшими глазами, проникновенно сказал:
    - За то, что всё вынес и не сломался! Я горжусь, что у меня есть такой друг! За тебя, Викинг!
    - Спасибо, Валера, за добрые слова! – с благодарностью кивнул Эрик, вставая из-за стола. – Что же касается своей судьбы, то я воспринимаю все эти невзгоды, как…  - он по-жал плечами. – Видно, так мне на роду написано. Давай не будем грустить! Прочь скуку! Пусть скучает лошадь! Главное что? Мы живы и здоровы! Вот за это! Давай, дружище! – и потянулся к его рюмке. Дзи-н-н-ь! – тонко пропел хрусталь в наступившей тишине, друзья выпили и дружно сели.
    - И последнее, - Валерий отложил вилку в сторону, - сего-дняшние разборки. Вовсю вас мурыжат? Кто тут с вами раз-бирается без вашего начальства?
    - Создали комиссию, как я понял, по звонку из Министер-ства. Сам понимаешь, дело непростое. Шутка ли – наш само-лёт сел на американский аэродром! Попахивает международ-ным скандалом, знаешь ли.
    - А как получилось, что керосина не хватило?  С вашим-то опытом? -  не отставал от друга Валерий.
    И Эрик ему рассказал про их последнюю эпопею: и по-мощь застрявшим нашим судам вблизи Чукотки, и полёты по съёмке ледовой обстановки в Беринговом море. Потом этот сигнал бедствия с борта круизного лайнера, попавшего в ле-довые тиски, и решение помочь попавшим в беду людям, и неоправдавшийся прогноз погоды, когда сильный ветер ока-зался встречным. И, как результат, – посадка на американ-ском острове на последних литрах керосина. Рассказал о доб-рожелательности местных жителей, прилёте американского «Геркулеса» с советским консулом и горючем для самолёта.
    - И вот мы снова на родной земле! – закончил Эрик своё повествование.
    - И сразу же горячие объятия советского бюрократизма, –подхватил Валерий. - Тебя, случайно, в предательстве ещё не обвинили? А то с них станется.
     - «Тепло» наших чиновников от авиации мы ощутили тут же - сразу растащили нас по разным кабинетам и заставили писать докладные с подробным описанием всех деталей. А потом стали по одному вызывать в кабинет вашего командира пред светлые очи членов комиссии. Кстати, он тоже в их числе.
    - Он у нас нормальный мужик. Как говорится, без дураков, - пояснил Валерий. – А кто ещё в комиссии?
    - Двое из вашего Управления: главштурман и начальник политотдела, с ними пара сотрудников КГБ. Один из них всё допытывался, почему мы не смогли уничтожить изделие 020 «свой-чужой» и не сожгли навигационные сборники.
     - Что, в самом деле не выполнили? Я же вам передавал указание РДС?
    Эрик хмыкнул:
    - Хотел бы я посмотреть на него, сжигающего эти сборни-ки. Мой штурман пытался это сделать, да всё бес толку - не хотят они гореть, да и только. А их у нас на борту два мешка. На изделии я самолично несколько раз нажимал кнопку са-моликвидации, но пиропатрон так и не сработал. Что я и от-разил в своей докладной.
    - И что этот кагебешник?
    - Не поверил. Тогда я ему посоветовал самому попытаться  изделие уничтожить, и сборники сжечь. Так этот рьяный со-трудник хотел на меня заорать, да его коллега, наверное, старший по званию, оборвал его намерение, заявив, что они завтра всё проверят. 
    - Да уж, работнички, везде им предатели и шпионы мере-щатся! – усмехнулся его друг.
    - Консул сказал, что в американских СМИ на первых стра-ницах напечатаны статьи с сенсационными заголовками, где рассказывается, как русские лётчики спасают от гибели аме-риканский круизный лайнер. И когда они успели? Прошло чуть более суток! – удивился Эрик. – Вот ты скажи мне, дру-жище? Будь ты на моём месте, разве не кинулся бы спасать людей?
     - Ты всё правильно сделал! А то, что кое-кто в этом благо-родном поступке пытается выискать что-то, порочащее чест-ных людей - это просто элементарная подлость. Тебе так не кажется?
    - Работа у них такая - подозревать всё и всех, - усмехнулся Эрик. – Да ладно, ты лучше расскажи теперь о себе. Как ты и что…
    - В отличие от твоей героической жизни, у меня всё проще. Семья, работа… Никаких историй, когда на кону стояла бы  собственная жизнь, со мной не случалось. Разве что, - Вале-рий неловко усмехнулся. – Словом, во время санзадания, но-чью, сломал самолёт. Был такой грех… Думал, попрут с лёт-ной работы, но обошлось. Отделался строгим выговором, та-лоном нарушения номер один и третью должностного оклада. Было ещё кое-что, да всё так, мелочи. Сейчас командую эскадрильей, три типа самолётов, более сотни гавриков лётного состава. Рутинная работа в кабинете, тренировки пилотов, редкие плановые рейсы - так вот и живу, друг, – как-то невесело улыбнулся Валерий.
    - Так тебе нужно радоваться жизни! Что нужно для этого человеку? Крепкая дружная семья, любимая работа, нормаль-ное жильё, - Эрик обвёл взглядом кухню, - оно у тебя есть. Так что цени всё это, для уныния у тебя нет причин.
    - Ты меня прости, Викинг. Это я, скорее всего, от зависти к твоей  необычной жизни, – признался комэск.
    - Нашёл чему завидовать! – усмехнулся тот. – Это я должен тебе завидовать - ты постоянно со своей семьёй. А я с ними в разлуке. Вот уже скоро полгода, представляешь? Да и по служебной лестнице меня обскакал! Ты не просто рядовой командир, а значимая фигура в вашем отряде. Шутка ли – ко-мандир эскадрильи! Давай-ка, дружище, выпьем за тебя, за твои достижения в жизни! Это я горжусь, что у меня такой друг! – Эрик улыбнулся. – Кстати! Ты бы хоть показал фото своих близких!
    - Момент! – Валерий поставил на стол рюмку, вышел и тут
же вернулся с фотографией в рамке. – Вот, смотри!
    Муж, жена, дочь… Эрик вгляделся в женское лицо: горде-ливо вскинут округлый подбородок, тонкие брови, изящный нос, тёмно-голубые, почти синие глаза с едва заметным вызо-вом. Мол, смотрите, разве я не хороша!? Рядом девочка, смотрящая  на мир смущённым взглядом, похожая на отца.
    - Жена-то у тебя красавица! – заметил Эрик. – А дочка на тебя похожа. Сразу видно – счастливое семейство! Гордись, дружище! Ты многого достиг на этой земле!
    - Да ладно, - смущённо засмеялся довольный Валерий. – Полагаю, что в твоём кармане есть фото с твоими близкими.
    - Верно! Они всегда со мной, - подтвердил Эрик его слова, вытаскивая из висевшей на стуле куртки записную книжку. Раскрыв её, он достал фото и протянул ему. Этот снимок они сделали в ателье на Невском перед его отъездом на Север.
    Валерий с интересом всмотрелся в фотографию. Мальчик с серьёзным выражением лица, слегка насупившись, смотрел в объектив. Такой же светловолосый и сероглазый, как отец. Ну, а женщина была красива особенной красотой: тёмная шапка волнистых волос, идеальный овал лица, тонкий нос, чувственные полные губы. И тёплый взгляд  фиалковых глаз.
    - Вы чудесная пара, Викинг. Жена твоя просто идеал жен-ской красоты и обаяния! Про сына вообще молчу - твоя пол-ная копия! – сказал Валерий, отдавая ему фото.
    - Вот давай за них и выпьем! – предложил тот, убирая за-писную книжку с фотографией в карман куртки.
    Они многое вспомнили и рассказали друг другу за затя-нувшуюся встречу, зная, что не скоро смогут пересечься их воздушные дороги в будущем. Разошлись по комнатам ближе к утру, основательно нагрузившись воспоминаниями о про-шлом и надеждами на будущее.
    Рейсовый Ту-114 из Москвы пришёл с опозданием, и ко-миссия по расследованию данного инцидента возобновила свою работу под вечер следующего дня. Собственно, заседа-ние не заняло много времени. Председательствующий, главштурман местного Управления ГА, сообщил, что были рассмотрены все материалы, с ними был ознакомлен при-бывший представитель УГАЦ. Учитывая все обстоятельства, комиссия пришла к выводу, что в действиях экипажа ледово-го разведчика не выявлены нарушения руководящих доку-ментов, регламентирующих лётную работу гражданской авиации. Представитель спецслужб сообщил, что с их сторо-ны также нет претензий к экипажу. А вот рекламацию заводу-изготовителю «изделия 020» они пошлют в обязательном порядке. Так же, снимается вопрос о возможности уничтожения навигационных сборников, составляющих служебную и государственную тайну. Этот вопрос будет решаться в соответствующих инстанциях по разработке рекомендаций для экипажей по их действиям в особых обстоятельствах.
    - Ну что, Эрик Олафович, попортили тебе крови чиновники от авиации? – спросил Дмитриев, пожимая ему руку.
    - Да я не в претензии, Яков Яковлевич! – ответил командир «ледовика». – Порядок есть порядок. Главное, что разобра-лись объективно. А то могли и по-другому всё повернуть.
    - Теперь это вряд ли, другие нынче времена. Да и случай получил международную огласку. Хотя, - командир отряда хмыкнул. – Когда информация дошла до нашего министра, говорили, что он сначала отреагировал очень болезненно и категорично. Словом, начал шашкой махать: грозился всех причастных поувольнять, руководство УГАЦ примерно нака-зать. Там, мол, засела бывшая полярная вольница и дисци-плина ни к чёрту. Словом, разбушевался не на шутку. А тут звонок ему из МИДа, сообщивший, что наш посол в Штатах получил из ихнего Госдепа депешу, где приносят благодар-ность экипажу русского ледового разведчика за своевремен-ную помощь терпящему бедствие круизному лайнеру. Ми-нистр мгновенно остыл и тут же заявил, что он всегда знал о высоких нравственных качествах наших лётчиков. И выска-зал намерение даже наградить экипаж. Так что, жди со свои-ми парнями ежели не орден, то хотя бы бумагу с благодарно-стью, – улыбнулся Дмитриев.
    - Гнев и признательность начальства ходят всегда рядом! – заметил Эрик. – Нам-то теперь куда?
    - Как куда? – приподнял брови командир отряда. – Вы же работали по стратегической программе в восточном секторе?
    - Ну да,  - кивнул тот. – Согласно заданиям Вострякова.
    - Значит, у вас отсюда дорога одна: на Шмидт.
    - Понял, ставим машину в план на завтра с утра. Вы с нами?
    - Да нет. Мне назад нужно, готовить экипаж в Антарктиду. Так что, передашь от меня привет Сергею Ивановичу.
     - Конечно, Яков Яковлевич! Он будет рад.
    Они молча стояли под крылом «ледовика». Всё было пере-говорено ещё вчера вечером. Договорились согласовать свои отпуска и махнуть семьями куда-нибудь на юга: в тот же Крым или на кавказское побережье Чёрного моря. А для это-го решили, что Валерий с женой и дочерью сначала приедут к ним в Ленинград, чтобы познакомиться с его культурным наследием, осмотреть достопримечательности, а уж потом вместе поехать в благодатные тёплые края.
    И вот теперь Эрик неторопливо смолил папиросу, Валерий смотрел на него и мысленно благодарил его величество слу-чай, по воле которого они смогли встретиться. И кто знает, когда теперь судьба вновь сведёт их в одной точке Земли.
    - Ну что, дружище? Пора, труба зовёт, - полярный лётчик грустно посмотрел на Валерия.
    - Счастливого пути, Викинг! Всегда хорошей погоды! – они пожали руки, обнялись, похлопали друг друга по спине.
    - Передай своим, когда вернутся, мои сожаления, что не удалось познакомиться. И что я надеюсь на встречу у нас в Ленинграде. Не забудь! – Эрик шутливо ткнул друга кулаком в грудь. – Всех благ, комэск! Я пошёл.
     Валерий кивнул ему, проводил взглядом до момента, когда тот исчез в проёме двери самолёта. И продолжил стоять, глядя, как раскручиваются винты ледового разведчика. Он, увидев прощальный жест друга за стеклом фонаря кабины, взмахнул ответно рукой. Гул двигателей усилился, повинуясь жесту выпускающего техника, красно-белый Ан-24 тронулся с места, клюнул носом – командир проверял тормоза -  и покатил в сторону ВПП. Сибирцев так и простоял на месте до тех пор, пока взлетевший самолёт не превратился в точку на светлом небосклоне.

                ЭПИЛОГ
    Годы… годы… Окончание второго тысячелетия оказалось катастрофическим для шестой части земного шара – Совет-ского Союза. Раздираемый внутренними противоречиями, неумной волюнтаристской политикой руководства огромной страны, перекосами в экономике, направленными на чрез-мерное поддержание военной мощи и, в конечном итоге, не выдержавший гонки вооружений, проводимой агрессивными кругам Соединенных Штатов и их союзников, привели его к логическому краху. Лидеры трех братских республик, обуре-ваемые личными амбициозными планами в отношении своего будущего, и не считаясь с мнение населения, однозначно высказавшегося на проведенном референдуме за сохранение целостности Союза, используя политическое безволие первого и последнего его президента, а, возможно, и с его молчаливого одобрения, что нельзя исключать, собравшись, словно тати в ночи, в Беловежской пуще, объявили о его роспуске и создании СНГ. И Россия, бывшая доселе стержнем могучей державы, погрузилась в хаос, в пучину беззакония, разгул преступности, узаконенного бандитизма, обнищание населения, как результат внедрения рыночных отношений, проводимых в стране кучкой оголтелых младореформаторов в правительстве выбранного на гребне отчаяния и растерянности народных масс президента России, амбициозного политика и явного алкоголика. Время Великой Смуты, так можно назвать правление этого политика, прозванное в народе как лихие 90-е. Вот на фоне этой безысходной гонки на выживание прохо-дила жизнь простых людей нынешней России.
Ровно гудели двигатели, Ан-72 или «чебурашка», как его лас-ково прозвали между себя лётчики, плыл в спокойной воз-душной атмосфере над Атлантикой.
    - Командир!  - он открыл глаза – над ним склонилась ух-мыляющаяся физиономия Фёдора. Штурман, вихляясь на по-лусогнутых ногах, ловил мутным взглядом лицо Эрика.
    - Чего тебе? – простонал он, чувствуя себя не лучшим об-разом. Голова раскалывалась, во рту, говоря народным язы-ком, словно кошки побывали, сухой язык еле ворочался - всё это было следствием вчерашней прощальной попойки, устро-енной ими по случаю отбытия домой, в Россию. Традицию нужно было соблюдать, посему на вилле, где они проживали в пригороде Луанды, столицы Анголы, собралось десятка три мужиков. В основном, лётчики русских экипажей, работаю-щих по контракту в этой африканской стране, тройка пилотов из ЮАР, двое французов, несколько человек из офиса авиакомпании, пара негров из технической службы. Спиртное лилось рекой: русская водка, шотландский виски, джин-тоник, французские вина, местное пиво. Праздник, помнится, начался  чинно-благородно. Тосты следовали один за другим: за добрую дорогу отъезжающих, за здравие остающихся. Помянули всех, кто не дожил до этих времён: кто упал, загоревшись, в тропические джунгли, обстрелянный с земли при взлёте или заходе на посадку, кто, вообще, пропал, словно растворившись безвестно в знойном африканском небе, взлетев и не вернувшись. И таких случаев за последние десять месяцев набралось, без малого, добрых полтора десятка. В Анголе и ближайших странах бушевали гражданские войны, и, зачастую, экипажи воздушных судов, выполняя рейсы по перевозке гуманитарных грузов, мирных пассажиров, становились жертвами борьбы за власть. Так что, помянуть было кого, тем более, что из этого скорбного списка добрую половину составляли лётчика из России. Окончание пиршества запомнилось плохо, осознал себя он ночью, лежащим на своей постели под противомоскитной сеткой. И вот теперь, полулёжа на откидном сиденье в грузовом салоне самолёта, силился понять, чего же от него хочет его бессменный штурман.
   - Головка…ик… бо-бо и во рту…ик… кака? – участливо пробормотал тот, сам еле ворочая языком. – Нужен… ик… мелкий ремонт… по себе… ик.. знаю, – он плюхнулся рядом с Эриком на сиденье и протянул трясущейся рукой ему бу-тылку пива. – Держи, кэптен… Наш любимый «Нгок»…Кто же о тебе позаботится… ик… если не мы... ик… твой эки-паж…
     Эрик припал к горлышку, словно изнемогающий от жажды в пустыне путник и стал гулко глотать пиво. Оторвавшись, недовольно пробормотал:
    - Тёплое…
    - Ну… ик…извини… В этом… ик.. лайнере… -  Фёдор ру-кой описал полукруг, - холодильника тю-тю…
    Эрик осмотрелся: нагромождение дорожных сумок впереди
у пилотской кабины, остальные парни лежали на сиденьях. Двое незнакомых парней, видимо, из экипажа «чебурашки», дремали в хвосте самолёта, расстелив самолётный чехол. 
    Экипажу Эрика повезло: они оказались на борту Ан-72, который уходил из Анголы к себе в Москву на регламентные работы и авиакомпания, на которую работала команда Эрика, договорилась с экипажем, чтобы они взяли их с собой. И вот теперь они сидят, вернее, лежат в «чебурашке», который несёт их домой. 
    Стукнула дверь пилотской кабины, вышедший молодой мужчина окинул взглядом салон, усмехнулся, увидев карти-ну: на сиденьях, сморённые неизвестно чем, в живописных позах лежали мужики. Лётчик, пробираясь между вещами, пошёл в сторону хвоста и вынужденно остановился, услышав, как один из пассажиров окликнул его:
    - Дружище! Когда первая посадка и где?
    Тот глянул на часы и ответил наполовину седому мужчине, который пошевелившись, выпрямился на сиденье:
    - Через пару часов Ниамей, столица Нигера.
    - А потом?
    - Следующая посадка по плану на Мальте, – и тут же доба-вил, словно пытаясь отвязаться от следующих вопросов. -  Если всё будет нормально, оттуда долетим до Москвы.
    - Дай-то Бог, - пробормотал мужчина. – Послушай, не найдётся ли водички?
    - Что, трубы горят? – понимающе усмехнулся лётчик. – Сейчас принесу.          
    Эрик откинулся на борт фюзеляжа, провёл языком по су-хим губам и с благодарностью кивнул, взяв протянутую ему тоже пластиковую бутылку с минеральной водой. Отпил, смакуя каждый глоток, закрутил колпачок и положил рядом. Мысли вновь вернулись во вчерашний вечер. Надо же было так надраться, попенял он себе. С другой стороны, святое де-ло - попрощаться с теми, с кем, скорее всего, вряд ли удастся свидеться в этой жизни. Да и не вспомнить тех, кто не вер-нулся из своего последнего полёта, тяжкий грех. Вчера, когда поминали их, в памяти всплыло имя его друга, Валерия Си-бирцева, пропавшего со своим экипажем полгода назад где-то над экваториальными джунглями в Конго. Эх, Валера… Валера… Что же с вами случилось, ребята?  Была короткая информация, что один из экипажей слышал в эфире плохо различимое из-за тропической грозы в том районе, сообщение. Удалось различить несколько слов: «горит… снижение… километров…». Видимо, Валерий сообщал координаты места, где они пошли на вынужденную посадку, только никто этого не услышал.
    Он понимал, что работа, которую выполнял экипаж Вале-рия в воюющей стране для военного ведомства Конго, несла в себе высокую степень опасности - полёты  в районы боевых действий, посадки на площадки, где могут обстрелять мятеж-ники. А вынужденная посадка в джунглях - это почти всегда русская рулетка: шансов остаться при этом живыми - мизер. И даже если дико повезло, и кто-то остался в живых, то шанс выбраться к людям из тропического леса, с его жуткими и смертельно опасными обитателями, человеку, а тем более европейцу, без соответствующего снаряжения и оружия, при-ближается к нулю. Как ему рассказывали потом, конголезцы искали пропавший экипаж пару недель, но никаких следов катастрофы не нашли и поиски прекратили, посчитав, что экипаж погиб. А что-то искать в джунглях - то же самое, что иголку в стоге сена. Тропические экваториальные леса Афри-ки надёжно хранят свои тайны и редко выпускают из своих объятий заплутавшихся в них людей. Были слухи, что их са-молёт был обстрелян мятежниками при взлёте с посадочной площадки у города, где шли тяжёлые бои. И что группа мест-ных коммандос, проводившая спецоперацию в тылу повстан-цев, заметила горящий самолёт, идущий в сторону океана. Но слухи так и остались слухами.
   Эрик прикрыл глаза и память перенесла его в тот день, ко-гда они так неожиданно для себя встретились в аэропорту Браззовиля, столицы Конго. Они выполняли пассажирский рейс из Луанды, и когда, после высадки пассажиров, зарули-ли для дозаправки топливом к заправочной горловине, рядом стоял транспортник, турбовинтовой Ан-32. Отойдя подальше в сторону, Эрик закурил и невольно вздрогнул, услышав за спиной чей-то голос:
    - И что же делают полярные лётчики  на экваторе?
    Он повернулся и…не поверил своим глазам: перед ним стоял Валерий Сибирцев, в тёмных брюках, белой рубашке с четырьмя золотыми шевронами на погонах. Эрик нервно дёр-нул головой и махнул рукой, словно отгоняя наваждение.
    - Я это, я, - улыбнулся тот, шагнув ему навстречу. – Здрав-ствуй, Эрик! Здравствуй, дорогой!
    Потрясённый неожиданной встречей, Эрик стиснул его ру-ку, и они обнялись. 
    - Откуда ты здесь? – глядя на него повлажневшими глазами спросил Валерий, не отпуская его руки.
    - Рейсом из Луанды.
    - Когда назад?
    - Завтра утром.
    - Здорово! Значит есть возможность поговорить! – не скры-вая радости проронил Валерий.
    - Так ты не торопишься? - с надеждой глянул на него Эрик.
     - Ещё как не тороплюсь! - усмехнулся тот, кивнув на Ан-32.
– «Дракон» наш прихворнул, трещина в трубопроводе. Здесь на складе такой трубки нет в наличии, придётся ждать, пока пришлют из Эмиратов.
    - Так это твой? – Эрик с интересом смотрел на транспорт-ник с двумя мощными двигателями над крыльями. – Как аг-регат?
    - Классная машина! Нас из таких передряг вытаскивала, - с теплотой в голосе отозвался Валерий. – Ладно, об этом по-том. Если рейс утром, значит, вас повезут в «Амбассадор» - отель в самой Бразе. И мы там обычно обитаем.    
    И верно, поселили оба экипажа в этом самом отеле. Вскоре, договорившись, друзья тайком улизнули от своих экипажей и встретились в баре на одном из этажей. Шустрый гарсон, мулат, принёс заказ: бутылку виски, лёд, горку сэндвичей, тарелку варёных королевских креветок. Открыл бутылку, налил
в стаканы со льдом, и, оставив счёт в корзиночке, ушёл.
    - Давай за встречу! – провозгласил Валерий, поднимая свой бокал. – Это надо же где было встретиться! В Африке!
    - Да уж, - удивлённо в свою очередь промолвил Эрик. – Кто бы мог подумать… И это через столько лет!
    - Не говори, дружище, объясни, как сюда попали славные полярные лётчики? Из ледяных пустынь белого безмолвия и в африканский тропический рай! Это сверх всякого разумного осмысления!
   Глядя на своего друга, бывший полярник только счастливо улыбался. Подняв стакан, сделал пару глотков, поставил на стол. Не спеша, сжевал сэндвич.
    - Извини! Проголодался, - виновато промолвил, видя его нетерпение. – Стюардесса принесла в полёте какую-то мест-ную хрень с кашей из маниоки. Ну и… Знаешь, за месяц, что мы здесь, никак не могу привыкнуть к местной кухне. 
    Валерий понимающе ухмыльнулся:
    - Всему своё время - через полгода будешь трескать эту, как ты выразился, хрень так, что за ушами будет трещать.
    - Ты хочешь сказать, что пробыл здесь уже полгода?
    - Представь себе.  Даже чуток больше. Ладно, не отвлекай-ся! Давай, излагай.
    - А что, собственно, нового можно рассказать? Наверное, попали мы сюда по той же причине и тем же путём, что и вы. Всё началось с девяностых, когда эти три урода развалили на-
шу страну. Сволочи! - скрипнув зубами, Эрик схватил стакан и выпил до дна.
    Валерий удивлённо смотрел на своего всегда невозмутимо-го и выдержанного в оценках друга. Теперь же перед ним си-дел человек, ожесточённый и не скрывающий своих взглядов на происходящее в России.
    Заметив его реакцию, бывший полярник криво усмехнулся:
    - Не могу спокойно говорить об этом, извини. Так на чём я остановился?
     - На этом самом, на развале, - подсказал Валерий.
      - Ну да, - кивнул Эрик. - Постепенно началось сокращение финансирования работ в Заполярье, стали закрывать стационарные зимовки на островах, свёртывались научные изыскания, консервировались, а то и просто бросались, аэродромы. Добрались даже до Антарктиды: позакрывали научные станции, авиацию вернули в Россию. И, как следствие, пошло сокращение полётов, лётные экипажи оказались не у дел. Началось массовое списание лётчиков: кого на пенсию, других по здоровью за малейшую зацепку, а то и по выдуманным предлогам. Платили мизер, да ещё с задержками. Потом и вовсе отправили в бессрочные и неоплачиваемые отпуска. Как хочешь, так и выживай.      
    - Знакомая картина, - откликнулся Валерий, разливая виски по стаканам. – Давай, выпьем за то, чтобы они все сдохли! – с ожесточением произнёс он.
    - Кто это они? – не понял его друг.
    - Все те, кто желает нам зла! – добавил тот  с тем же оже-сточением.
    - Согласен! – кивнул Эрик. – И до дна.
     Дружно звякнули стаканы, и вскоре на тарелочке осталась сиротливо лежать пара сэндвичей, да шелуха от креветок.
   - Давай дальше, я весь - само внимание! – напомнил коман-дир «Дракона».
    - А что дальше? Дальше - дни беспросветной жизни. Как-то лежу дома на диване и пытаюсь решить извечный на Руси вопрос: кто виноват и что делать. И тут телефонный звонок от моего бывшего командира отряда, явившегося в роли ангела-спасителя. И сообщает он мне, что его знакомый, представитель какой-то компании «Торговый дом России» в Анголе, ищет экипаж для работы в этой стране на самолёте Ан-24. Здоровья ему, Якову Яковлевичу, что он вспомнил о нас. И всё завертелось: я собрал своих парней, через неделю нам оформили загранпаспорта, а ещё через неделю мы вылетели из Питера в Анголу через Лиссабон. Вот так мы здесь и оказались.
    Эрик взял стакан, сделал глоток, – теперь твоя очередь. Да-вай, рассказывай о себе. Как ты до такой жизни докатился? – засмеялся он.
    - Знаешь, моё повествование, почти под копирку с твоим! Разница в деталях. До развала Союза  я перевёлся с Чукотки на один из оборонных заводов Сибири. Тогда-то и переучил-ся на новую машину, завод получил её по разнарядке. Летал на транспортнике по всей нашей большой стране, так много было у предприятия смежников. Иногда приходилось лететь за тысячи километров, чтобы привезти на завод маленький ящичек. Такая вот специфика. Работа, скажем, интересная. Одним словом - МАП!
    - Как же, наслышаны, - усмехнулся Эрик. – Последний оплот вольницы в авиации. Ходили слухи, что экипажи вози-ли с собой спирт, чтобы решать проблемы с заправкой. Вер-но, что ли?
    - Было дело, - согласился Валерий. – Нас даже прозвали «спиртоносцами». Во как! Садишься где-нибудь, так заправ-щики наперегонки мчались к нам - кто вперёд успеет! Сло-вом, жидкая конвертируемая валюта. Ни больше, ни меньше. 
    - Интересная страница твоей лётной жизни, друг, И что же дальше?
    - А дальше начались лихие 90-е, завод-гигант резко сокра-тил выпуск своей оборонной продукции, которая стала невостребованной. Нет заказов, нет работы, нет денег. Доходило до смешного: зарплату выдавали заводской продукцией. Представляешь?
    - Да уж, точно, смешнее некуда, – кивнул Эрик, подливая ему виски. А как сюда попали?
    - По случаю. Начальник штаба УТО нашей системы в Москве подыскивал экипаж для работы здесь и вспомнил о нас. Мы как-то поехали к ним на учёбу и привезли ему коп-чёного муксуна - видимо, эта рыбина сыграла свою роль. Он-то и позвонил… И вот мы здесь. Правда, компашка, которая нас сюда выдернула, слукавила, не сказав нам, что придётся работать на местное Министерство обороны, летая в районы боевых действий. Приходиться перебрасывать солдат, ору-жие, боеприпасы - словом всё, что так необходимо для войны. Работаем в связке с двумя экипажами «крокодилов». Это боевые вертолёты Ми-24, – пояснил он, заметив недоумение в глазах Эрика. – Кстати, парни из России, тоже жертвы наступившего у нас капитализма. Их полк расформировали, а людей отправили в запас. Словом, та же картина. И куда им было деваться? Нашлись ушлые люди, стали вербовать профессионалов для выполнения таких вот миссий за «бугром». Деваться некуда - семьи содержать как-то надо, вот они и подписались.  Отчаянные, надо заметить, ребята. Это не первая война, в которой они участвуют. Они уже отметились в Сьерра-Леоне, Мозамбике, где-то ещё. Вот для них тоже перебрасываем ракеты, снаряды для пушек, патроны для пулемёта. Правда, во всей этой истории для нас есть один скользкий нюанс – можно попасть под обстрел с земли. Спасает, в какой-то мере, то, что повстанцы  могут обстрелять только из стрелкового оружия, где самым опасным являются крупнокалиберные пулемёты, типа ДШКа. Утешает ещё и то, что у них пока нет ПЗРК*. Во всяком случае, так нас успокоили местные вояки. Вот если такая игрушка попадёт в руки повстанцев, то это будет «мама, не горюй!». Ну, мы оптимисты и рассчитываем вскоре свалить отсюда домой, – Валерий засмеялся, взяв в руки стакан.
    - Как твои женщины? – поинтересовался Эрик. – Второго ребёнка не завели?
    - Нет. Жена в своё время отказалась, заявив, что, мол, нече-го плодить нищету. Хотя я был не против, а-а-а… - Валерий махнул рукой. - И вообще, мы с ней давно не находим общего языка. Она даже рада, когда я надолго улетаю куда-то, – Он грустно усмехнулся. – У меня одна теперь радость – дочь.
    - Сколько ей уже?
    - Женьке-то?  Совсем взрослая, второй курс Универа за-кончила. Сейчас по обмену в Англии. Должна будет вернуть-ся  к моему возвращению, - лицо у него даже засветилось при упоминании о дочери. Он сделал пару глотков, глянул забле-стевшими глазами на друга:
    - У тебя-то как дела на семейном фронте?
    - Мне, Валера, грех жаловаться. Ира дочку родила, та уже в школе учится. Да вот, посмотри, - он вытащил из бумажника фотографию и протянул её Валерию. – Снялись перед моим отъездом сюда. Дочку Катей назвали, именем младшей сест-ры
Иры. Я рассказывал тебе о её гибели от рук уголовников, - глаза Эрика затуманились при этом упоминании.
    Сразу было видно, что на снимке счастливая семья: в цен-тре Эрик и Ира, к отцу прижалась улыбающаяся девчушка с               ----------------------------------------------------
*ПЗРК – переносной зенитно-ракетный комплекс(авт).    
огромным бантом на голове, к матери прислонился молодой парень в военной форме.
    - Постой, постой, это что же? Иван военный лётчик? – Ва-лерий удивлённо посмотрел на Эрика.
    - Ну, во-первых Ивар, а не Иван! Я уговорил Иру поменять в его имени последнюю букву, она согласилась. Помнишь, когда-то я тебе говорил, что все мужчины рода Ларсиных но-сят норвежские имена? Так уж повелось, и я не стал отсту-пать от этой традиции. Во-вторых, да, он - военный лётчик! Закончил Армавирское лётное училище и сейчас работает в нём инструктором. Мечтает стать лётчиком-испытателем, – было видно, с какой гордостью за сына говорит Эрик.
    - Здорово! Значит, он осуществил твою мечту – продол-жить авиационную династию вашей фамилии. Молодец-то какой! – Валерий улыбнулся, взял стакан:
    - Рад за тебя, дружище! Давай, за детей! Пусть у них всё сложиться в этой новой жизни! 
    Эрик открыл глаза: в самолётном иллюминаторе, напротив, виднелся алый краешек встающего солнца – начинался новый день. Самолёт стремительно мчался над далёким слоем облаков, с каждой минутой приближаясь к своей цели – Москве. В голове вновь вспомнилась оставшаяся где-то там позади жаркая Африка, джунгли под крыльями, толпы чернокожих людей на аэродромах, постоянное ощущение опасности при взлётах и заходах на посадку. Именно на этих этапах полёта загорались и падали на землю те, кому не повезло. Вновь возник перед ним образ его давнего друга Валерия, который пропал вместе с экипажем в соседней стране перед самым окончанием работы по контракту. Щемящая боль охватила его внутри – боль утраты человека, с которым так давно связала их судьба, и память о котором навсегда останется в его сердце. Какое-то время он сидел, уставившись взглядом в никуда, Потом, что-то вспомнив, посмотрел на своих спящих парней, вытащил из кармана бумажник и взял в руки фотографию. Улыбка скользнула по нему при виде родных лиц, боль сменилась лёгкой грустью, потом радостью от предстоящей встречи с семьёй. «Будем жить, ребята…», - внезапно вспомнились ему слова из популярного фильма. Да, надо жить, несмотря ни на что - понял он. Жить во имя будущего.

                Август 2020 г.
                г. Талица