Спасти Париж 19

                Глава четырнадцатая
                ВРАГ У ВОРОТ СТОЛИЦЫ

    В последние дни августа 1914 года французские войска предпринимали отчаянные попытки остановить германское наступление на Париж, но всё казалось напрасно — враг неудержимо приближался к сердцу Франции. Столичный город разительно преобразился за какой-то месяц войны. Уже не услышать было на парижских бульварах беззаботный смех горожан, не увидать многочисленных гостей со всего мира.
Широкие улицы непривычно опустели, оставшись без автомобилей, автобусов и грузовиков. Не гоняли больше по мостовым лихие парижские таксисты, а гоняли по улицам лишь хмурых солдат в строю и стада блеющих овец.

    Военный губернатор столицы генерал Жозеф-Симон Галлиени заставил включить Париж в военную прифронтовую зону, мотивируя тем, что немцы уже в трёх пеших переходах. Губернатор, как мог, укреплял город: строились баррикады, гостиницы переходили под госпиталя, минировались мосты, запасалось для осаждённых продовольствие, был мобилизован городской автотранспорт. Галлиени требовал от французского главного штаба три корпуса для обороны, но Жозеф Жак Жоффр предпочитал против наступающих германских войск наносить контрудары. При¬чём главнокомандующий стал сам присутствовать при начале французских атак.
Так о и приехал в Лан в штаб Пятой армии, чтобы наблюдать контрнаступление войск генерала Шарля Ланрезака. Жоффр спокойно сидел на стуле у окна высокого городского дома, обращенного на равнину, где начиналась сражение с немцами. Рядом стоял сухощавый генерал  Ланрезак, и жаловался на англичан. Он порой не жалел последних слов в адрес соседа сэра Френча, командующего экспедиционной армией:

- Он отказался от этой операции! Он жалкий предатель!
- Френч утверждает, что его армия устала от боёв, — хмурился Жоффр.

- Как англичане могли устать?! — не унимался Ланрезак, хватаясь за голову — Они ведь реже сражались со швабами, нежели моя Пятая армия! Если англичане, отче¬го-то устали, так это от отдыха...

    Французский главнокомандующий долго слушал разоблачительные тирады в сторону союзников и, наконец, не выдержав их преступного безделья, сам поехал в английский штаб. Жоффр твёрдо решил заставить фельдмаршала Френча, если и не совершить наступательные действия, то хотя бы встать в оборону. Автомобиль главнокомандующего прибыл в штаб английской экспедиционной армии как нельзя кстати: союзники вновь собирались отступать в более безопасное место. Па немой вопрос явно возмущённого Жоффра фельдмаршал Френч спокойно заявил:

- Я переношу свою штаб-квартиру в Компьен...

- Как?! — не переставал удивляться наглости англичан Жоффр. — Это ведь всего в двух маршевых переходах от Парижа! Как вы можете бросать линию фронта между армией Ланрезака и только прибывающей из Лотарингии Шестой армии!

    Невозмутимый сэр Френч, приняв независимый вид, сухо утверждал:
- Английская экспедиционная армия понесла значительные потери, сейчас небоеспособная, и ей требуется не менее двух дней отдыха для восстановления сил.

- Но ведь французские войска понесли в ходе боёв не меньшие потери, — уговаривал коллегу Жоффр — все от¬ступающие части находятся в одинаково сложных условиях...

- Нет! Нет! Нет! — упорно твердил Френч, давая понять, что разговор на эту тему окончен, и позиция англичан непоколебима, жаль только — не в обороне, а в суждении...

    После отъезда французского главнокомандующего английский штаб спокойно приступил к составлению плана подготовки дальнейшего отступления и уже не к Парижу, а намного южнее. Мало того, Френч вдогонку Жоффру послал и вовсе убийственную телеграмму: «Английская армия сможет активно участвовать в боях на фронте не раньше, чем через десять дней». То есть англичане реши¬ли вообще не сталкиваться с немцами и предложили французам самим выпутываться из сложившейся тяжёлой обстановки...

    А германцы, используя свой численный перевес и разногласие в стане французов, англичан и бельгийцев, всё ближе и ближе подходили к Парижу. Успешное контрнаступление Пятой армии Ланрезака остановило на два дня лишь одну из наступающих германских армий — фон Бюлова. Но это ничего не давало в стратегическом плане, ибо отступали все остальные перед безудержной немецкой мощью и Жоффр вынужденно отдал приказ военному губернатору Парижа:

«Заложить взрывчатку под мосты Сены и Марны, чтобы у каждого дежурил взвод сапёров, готовых уничтожить мост в любую минуту». Парижане, с тревогой обсуждая своё положение, приходили к выводу:

—Осада города неизбежна!
— Многие уже уехали, и нам пора спасаться...

      Французское правительство, обсуждая свою эвакуацию, запросило главнокомандующего о целесообразности свое¬го отъезда. Жоффр с военной прямотой написал министрам: «Над Парижем нависла серьёзная угроза. Я рекомендую правительству уехать из столицы, ибо в противном случае оно станет приманкой для врага».

     Это заявление стало началом срочной эвакуации всех министерств и ведомств. Тут и немецкая авиация стала наглеть и почти безнаказанно сбрасывать на Париж по нескольку бомб в день. Сбрасывали не только бомбы на¬стоящие, но и бумажные... в своих пропагандистских листовках немцы уговаривали французов: «Германские войска находятся у ворот города, как в 1870 году. Вам остаётся лишь сдаться».


                Глава пятнадцатая
                РУССКИЙ ФАНТОМ НАД ЕВРОПОЙ

    Первые месяцы Великой войны на Западном фронте, когда немцы рвались к Парижу, русский фактор играл решающую роль. Русские армии как «домоклов меч» висели и у Восточной Пруссии, и угрожали даже Берлину и Вене. В годину тяжких поражений французские командиры говорили своим усталым и разуверившимся солдатам:
—Скоро русские начнут, и тогда всё и у нас исправится...

     Они твердили это как заклинание, как последнюю надежду на общую победу. И когда на востоке Россия пере¬шла в наступление на обе центральные империи, французские генералы и офицеры уже с воодушевлением тверди¬ли подчинённым:

- Русские наступают на немецкую Пруссию и австрийскую Галицию!
- Они скоро пойдут и на Берлин, и на Вену!

     Русские войска были для западных союзников, пожалуй, единственной спасительной возможностью взять верх над всесильной Германией, после череды собственных военных поражений. Неудачи в войне с немцами ввергли в панику большую часть населения Франции, да и Англии. Никто там, даже военные, уже не верили, что французские и английские войска самостоятельно справятся с германской военной машиной. Оттого в западном обществе среди обывателей возникла вера, пошли слухи, что Российская Империя поможет союзникам не только наступлением на общего врага с востока, но и отправит на западный фронт свои бесчисленные войска. Эти вымыслы с радостным возбуждением подхватило население, даже просвящённого Парижа и Лондона. Слухи будоражили было сникший от военных поражений народ. Они приобретали самые невероятные формы и, что самое интересное их никто из правительств и армий западных стран ни разу не опровергал...

 ибо на этой вере в русского солдата, казака или драгуна и держались на фронте французские солдаты, а обыватели — дома. Никому из руководства не хотелось видеть паники и бегства ни на фронте, ни в тылу.

    Слухи о прибывающих на запад русских множились в неимоверном количестве. Со всех концов Англии и Франции приходили сообщения о появившихся русских частях. Они приплывали то в порты Шотландии, то Англии. И вот русские войска уже едут на поездах в сторону южных портов на Ла-Манше...

    На западе поднялась настоящая эйфория от подходя¬щей русской военной мощи. Ведь нашлось много очевидцев, которые с серьёзным видом утверждали, что своими глазами видели, то сибирские полки, то донских казаков. Люди пытались доказать, что наблюдали русские подразделения, марширующие по ночным улицам Лондона и Ливерпуля. К железнодорожным вокзалам Парижа и Лондона не раз собирались толпы восторженных горожан, которые мечтали увидеть своих спасителей и отблагодарить их цветами и фруктами.

     Лихие казаки мерещились западному обывателю повсюду. Публика куда только их не посылала. Один такой при¬мер безудержной фантазии даже сбил с толку немецкое командование, когда русских казаков «послали» спасать погибающую Бельгию. В действительности была произведена высадка с кораблей у Остенде всего лишь 3 тысяч английских морских пехотинцев. Но факт остаётся фактом, что по мере отдаления от места действия, местная молва приписала высадку десанта в 80 тысяч — русской армии. Слухи ширились и приняв самые гротесковые формы, достигли Люксембурга, куда переехал из немецкого Кобленца, Главный штаб германской армии. В захвачен¬ном Люксембурге всё население на разные лады расписывало всемогущих русских, приплывших их освобождать. Немецкие генштабисты невольно поддались этим слухам и послали целый корпус противодействовать вдруг возник¬шей русской угрозе с побережья Северного моря. И это не считая двух с половиной корпусов, которые были посланы на восток, па отражение реальной угрозы Восточной Пруссии, и ещё одного, расположенного у железной дороги. Так немцы лишались своего преимущества в живой силе в самые решающие дни под стенами Парижа.

    Почва под слухами о вездесущих русских, безусловно, была. Никто в 1914 году не мог отрицать силу Российской Империи. Её большие армии пополнялись из 170-миллионного многонационального населения.

     В начале сентября французский главнокомандующий Жоффр получил из надёжного источника в Берлине долгожданную весть: «Несколько немецких корпусов пере¬брошены с Западного фронта на Восточный фронт. Через столицу Германии прошло 32 эшелона с войсками...» Он тихо радовался, разглаживая свои усы: «Они ушли на Россию! Ушли из-под самого Парижа! Франция спасена»
 
                Часть седьмая

                СПАСЕНИЕ ПАРИЖА


«Русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя значительную часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне».
                французский генерал Фердинанд Фош.
 
                Глава первая
                РОКОВОЙ ПОВОРОТ

     В начале сентября 1914 года прифронтовой Париж с военным губернатором Жозефом-Симоном Галлиени, на¬конец, сформировал свою парижскую, Шестую армию. Она была собрана из четырёх резервных дивизий, то есть с бору по сосенке. Лишь одна дивизия в армии генерала Монури была кадровой, но и та из чернокожих зуавов[1]. Губернатор Галлиени чтобы хоть как-то взбодрить приунывших парижан велел этим бравым зуавам пройти маршем по городским бульварам. Это военное зрелище больше смахивало на какой-то южный карнавал: под жизнерадостную музыку шли высокие чёрные воины в ярких куртках и живописных шароварах. Публика на время порадовалась, но на фоне срочной эвакуации правительства и многих горожан, это был парад иллюзий.

    Сводки с фронта ужасали: немцы взяли город Компьен, в каких-то 50 километрах от Парижа. У германского командования всё шло по плану Шлиффена: по давно раз-работанному сценарию, скурпулёзно продуманного до мелочей. Немцы на днях уже готовились праздновать свой триумф — взятие Парижа. Но не так думали и хотели в главной французской штаб-квартире, где собирали силы, чтобы нанести захватчикам мощный контрудар. Французские генералы ждали удобного момента и заметили, что немецкие корпуса вытянулись по дуге от Вердена до Парижа. У столицы готовили наступление, целясь в германский центр, чтобы раскроить ударную группировку про-тивника пополам. Жоффр стягивал для отпора резервы со всей страны, а из Лотарингии перевезли целую армию.

    Наконец удалось заставить воевать фельдмаршала Френча с английскими войсками. Их обвиняло « в дезертирстве в решающий час», само военное руководство Великобритании, подталкивая к более активным действиям. Это сразу отразилось на боеспособности англичан в лучшую сторону: уже 1 сентября экспедиционная армия навязала ожесточённый бой сильной немецкой армии Александра фон Клука. Немцы потратили два дня, чтобы окружить англичан, но те ужом выскользнули из стальных клещей и вновь немного отступили.

     Немецкому командующему Первой армии генералу Клуку с войсками было ближе всех до Парижа. Но ему всё больше не нравилось сложившееся положение дел. Он бывший на острие германского удара, сначала получил совсем несвоевременный приказ отдать два корпуса и по¬слать их на русский фронт. После у него отобрали ещё один корпус и послали за чем-то торчать у побережья Се¬верного моря. Много германских сил отвлекалось на осаду нескольких французских крепостей. Клуку правда обещали подкрепления из Лотарингии, но они так и не подо¬шли. Его солдаты от непрерывных маршей и боёв смертельно устали. Их отвлекали от сна лишь постоянные пес¬ни в строю, да уже близкий, сладостный миг военного триумфа — взятие Парижа. Это немцев удерживало и от голода: ведь они оторвались от своих продовольственных баз. Наступающие солдаты уже ходили в грязных лохмотьях вместо мундиров — вот до чего довёл их Клук своими сорокакилометровыми маршами. Но всё, всё они готовы были отдать за парижский триумф, так немцы рвались к славе...

     Германские войска отделяло от Парижа уже 30 кило¬метров. Их артиллерия уже готовилась начать обстрел столицы, и немцы предупреждали иностранные миссии не-медленно покинуть Париж, так как вскоре будут уничтожены целые кварталы Парижа. Французское правительство уехало из столицы, сделав это под покровом ночи, чем неприятно удивило горожан...Но тут немецкое командование стало губить его самонадеянность: генералы всерьёз думали, что французы разбиты в Приграничном сражении и уже не оправятся. Именно поэтому не ко времени распылялись силы из ударной группировки, наступающей на Париж.

А самую большую ошибку совершил командующий Первой германской армии Клук. Он не посоветовавшись ни с кем, совершил опасный манёвр: его войска повернулись к французской столице боком, ибо Клук ре¬шил пока не брать Париж, а сначала уничтожить англичан Джона Френча и Пятую армию Шарля Ланрезака. Немецкий генерал, чтобы не расстраивать своих солдат приказал офицерам не говорить воинам, что они идут не в сторону французской столицы...

    Неудобным положением армии фон Клука, так опрометчиво подставившего свой почти не защищенный бок в сторону Парижа, решили воспользоваться и губернатор города генерал Галлиени и Главнокомандующий Жоффр. Первым и единственным из иностранцев об этом узнал военный агент России во Франции Игнатьев. Только он и никто другой из иностранцев имел доступ к французскому боевому расписанию. Алексей Алексеевич незамедлительно обо всём извещал Петербург. Пятого сентября от него ушла в Россию секретная телеграмма: «Пятая и Вторая германские армии достигли реки Марна...опасное положение Первой германской армии имеющей с фланга парижскую армию, должно быть причиной начала генерального сражения».

    Единственный из германского генералитета, кто пони¬мал, что военная ситуация складывается неблагополучно был начальник Главного штаба Мольтке Младший. К нему в штаб-квартиру в Люксенбург пришли тревожные разведданные по Франции. В этот момент к Мольтке на приём напросился министр Хельфферих из столичного Берлина. В кабинет зашёл сияющий от восторга старый приятель и прямо с порога зачитал телеграмму кайзера Вильгельма:

—«Наступил тридцать пятый день. Всё идёт, как и пред¬сказывал генерал Шлиффен... мы заняли Реймс...» Я поздравляю Вас Мольтке!

      Хозяин кабинета не расплылся в улыбке, а угрюмо сказал:
—А Вы знаете, чему меня учил великий Шлиффен? Он говорил: «Победа, на поле боя не имеет большого значения, если не приводит к прорыву и окружению».

- Мы же достигли большого успеха! — не верил Хельфферих.
- Я чую подвох со стороны французов. Они потихоньку перебрасывают к Парижу, то корпус, то дивизию. Жоффр готовит мне удар...

—А что же Вы? Где подкрепления?

—Где подкрепления?! — возмутился, краснея Мольтке — Пять дивизий давно уехали на русский фронт! Ещё две болтаются у железной дороги, чтобы отъехать туда же! Ещё две угнали к побережью Бельгии... а когда я хотел забрать несколько наших дивизий из Эльзаса и Лотарингии к Парижу, как и сделал мой «коллега» Жоффр, то ...

—Кто же Вам помешал? — удивился министр.

—Наш император... — снова осёкся Мольтке и вздохнул — Кайзер Вильгельм ведь желает быть на каждой свадьбе невестой, на каждых крестинах новорожденным, на каждых похоронах — покойником. Он как назло не раньше не позже приехал на фронт посмотреть начало наступления германских войск в Эльзасе. Я не посмел при нём снимать воинские части и отправлять их под Париж... я не стал настаивать... я не смог...

    Французское командование в первую неделю сентября лихорадочно готовилось дать решающее сражение немцам под Парижем. Жоффр был уверен в своих войсках, но его грыз червь сомнения в отношении английской армии, стоящей в центре намечаемого контрудара по германцам. Нежелание сэра Джона Френча активно участвовать в сражении могло испортить французам всю обед¬ню. Главнокомандующий не выдержав неопределённости, помчался на автомашине в Мелен, где в старинном замке уютно расположился английский штаб с фельдмаршалом Френчем. Жоффр прекрасно понимая, что в эти минуты решается очень многое, вёл себя как безумный: он пробежал через штаб и буквально ворвался в кабинет Френча. Там кроме хозяина находился помощник начальника штаба полковник Вильсон — человек громадного роста, отличающийся мужеством и благородством. 

 «Он без сомнения станет моим союзником в деле принятия нужного решения» — мелькнула мысль у Жоффра, и он отчаянно закричал на Френча:
—На фронте наступил величайший момент! Все приказы отданы. Сейчас французская армия, чтобы не случилось, пойдёт в бой за спасение Франции! От этого сражения зависит существование французской нации, свободы Франции и будущее Европы!

       Жоффр буквально сверлил глазами сэра Френча и тот крутился в кресле как уж на сковородке. Француз, едва переведя дыхание, уже обратился ко всем сидящим в кабинете:

—Я не могу поверить, что английская армия откажется выполнить свой долг в этот критический час. История сурово покарала бы Вас...

       Англичане молчали потрясённые зажигательной речью Жоффра, а тот продолжал наступать и со всей яростью обрушил на стол свой могучий кулак:
—Господа, вы рискуете честью Англии!

      Сэр Френч покраснел и даже заплакал. Он начисто забыл французские слова и залепетал своему полковнику Вильсону:

—Проклятие. Я не могу объясниться. Скажите ему, что мы сделаем всё, что в наших силах...



                Глава вторая
                ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО

      Французские командующие накануне битвы на Марне показывали образцы мужества и изобретательности. Если Жоффр заставил-таки воевать англичан, то военный губернатор Галлиени стал инициатором использования моторизованной пехоты: он перебросил на место немецкого прорыва у Парижа 6 тысяч солдат генерала Монури при помощи городских такси и автобусов.

     Ранним утром 6 сентября, перед началом битвы за Париж, все французские полки получили приказ Главнокомандующего Жоффра: «В момент, когда завязывается сражение, от которого зависит спасение страны, необходимо напомнить всем, что теперь не время оглядываться назад, все усилия должны были быть направлены к тому, чтобы атаковать и отбросить неприятеля. Войсковая часть, которая не может продвигаться вперёд, должна во что бы то ни стало удерживать захваченное ею пространство и дать лучше себя убить на месте, чем отступить...»

     Французы со всей южной страстью ринулись в бой против педантичных немцев, стянув к решающим участкам фронта всю артиллерию. В первый день сражения ничего не подозревавшие немецкие походные колонны попадали под разящий смерч французских снарядов. В кровопролитные бои с обеих сторон было втянуто до двух миллионов человек. Они развернулись не только у Парижа, но и на всём западном фронте. Кипела неумолкаемая битва и у крепости Верден, и в Лотарингии — везде французы атаковали, чтобы не дать германцам возможность перебросить подкрепления к Парижу, к решающему сражению на реке Марна. Девятая французская армия Фоша, зажатая между двумя германскими — Хаузена и фон Бюлова, была в почти безвыходном положении, но билась, стиснув зубы, выполняя приказ своего генерала: «Атаковать, во что бы то ни стало! Силы швабов[2] истощены... Победа достанется тому, кто сумеет дольше продержаться...»

    До 8 сентября ожесточённые бои под Парижем продолжались повсеместно с небольшим успехом для французов. Но зажать и разгромить Первую германскую армию Клука не удалось: немецкое командование вовремя перебросило на опасное место три корпуса. Даже английская армия мужественно наступала и переправилась через реку Марна, но и только... И на центральном участке фронта французы не продвинулись, а где и вовсе проиграли: пала крепость праздновала победу и германская гвардия.

     Ещё 9 сентября Марнская битва, не затухая, продолжалась: немцы кое-где стали постепенно отходить на се¬верный берег реки. Лишь в ночь на 10 сентября произошёл долгожданный перелом в сражении для наступающих французов и германцы стали медленно пятиться от Парижа на северо-восток. Германская армия Клука отошла на три перехода и в полном порядке заняла фронт между армиями фон Бюлова и Хаузена.

Большего французам добиться не удалось, они были обескровлены. Жоффр при¬знал, что потерял до 300 тысяч человек, пройдя с боями лишь 60 километров, и что немцы понесли примерно такие же потери. Другой знаменитый французский генерал Фош делал реверансы России: «русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя значительную часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне»...