Продолжение 4

Глава 9

Лена с Машей лежали на диване и обсуждали воскресный поминальный обед.
– Саша вчера ночью признался, что уже давно тебя любит. – Лена выжидательно смотрела на Машу.
– Выпили, вот и признался. Маша смотрела в потолок.
– Зря ты так. Мне кажется, что он очень хороший человек. Всю ночь говорил про тебя. Они со Степаном уже скорешились. Степан ведь хочет офис и магазин ближе к центру перенести, а у Саши есть какие-то предложения.
Маша молчала.
– Он пообещал отвезти Катю в театр и помочь тебе с покупками к обеду.
Маша вздохнула.
– Мы могли бы и на такси.
– Ну, так откажи ему. И вообще, почему ты мне никогда про него не рассказывала?
– А что тут рассказывать? Он влюбился. Ухаживал. Помогал. И сказал, что надо бросить Юрика. А как я могла его бросить? Вот ты бы смогла бросить Степана?
– Нет! Люблю Степана.
– Вот и я. Я сказала Саше, что люблю Юрика и не могу его бросить.
– А он?
– А он ушел.
– А тогда, в лагере, он тебе нравился?
– В том то и дело, что нравился. Очень нравился! Но ведь у меня был Юрик!
– А сейчас?
– А сейчас он вдруг опять появился. И опять меня любит, и зовет замуж.
– И когда он успел?
– Вчера. Когда танцевали и целовались.
– А ты?
– А что я? Я замужем!
– Ой! Я тебя умоляю. – Лена вдруг засмеялась. – Вспомнила бабушка брачную ночь!
Маша повернулась лицом к Лене и тоже засмеялась.
– Катька накрасила им на ногах ногти красным лаком, когда они уснули.
Маша с Леной смотрели друг на друга и смеялись.

– Интересно. Над чем вы так весело смеетесь? Степан и Саша стояли у дивана.
– Так над мужчинами, – отозвалась Маша.
Лена удивленно на нее посмотрела и снова засмеялась.
– Над нами или вообще? – поинтересовался Степан.
– И над вами, и вообще.
– А можно поконкретнее.
– А что Катя делает?
– Спит. Мы ей матрас вытащили.
– Вы уж простите, но я разрешила ей накрасить ногти.
– Ну, разрешила и разрешила. В чем проблема?
– Проблема в том, что она накрасила ногти вначале себе, а потом вам!
– Слава Богу, что не на руках, – пробурчал Степан, разглядывая свои ноги.
– А почему так неаккуратно? – поинтересовался Саша.
– Все претензии к мастеру.
– Я к пляжу готов!
Мужчины ржали так, что разбудили детей.

Позвонила Маргарита Дмитриевна и напомнила, что Катю надо привезти к пяти часам, прическу сделать и показать весь путь зрителя от вешалки, до финального занавеса.
Маша и Лена захлопотали вокруг Кати. Мужчины брились в ванной и хвалили студентов за сообразительность.
Катя, в красивом длинном платье, нетерпеливо пританцовывала, то и дело, дергая Сашу за руку. Они стояли у двери и ждали Машу. Маша что-то торопливо записывала на бумажку, кивала головой Лене, хлопала себя по карманам, искала в чемодане теплый свитер и кроссовки.
– Мама, мы опоздаем в театр! Бабушка Марго просила приехать пораньше, чтобы сделать мне прическу.
– Бегу, бегу.
Катя  вышла на лестничную площадку и нажала кнопку лифта.
– Ты же торопишься? Бегом быстрее. Маша побежала вниз по лестнице.
– А я хочу на лифте. В Куземе нет лифта, так хоть здесь покатаюсь.

Маша прыгала у машины. Чудесный летний день неожиданно превратился в пасмурный зябкий вечер.
– Ну и кто кого ждет? Я уже замерзла вас ждать.
– Мама, что такое «секс»?
– Здрасте, приехали. Откуда такие вопросы?
– В лифте на стене написано «Хочу секса втроем» и номер телефона. Я запомнила. Что такое «секс»?
– А у дяди Саши спрашивала? Саша широко улыбался.
– Спрашивала. Он сказал, что точно не знает, надо спросить у бабушки Марго. Она старая и все знает.
– Только не говори бабушке, что она старая. Женщинам такого говорить нельзя. Женщины всегда молодые и прекрасные.
– Да знаю, ты уже сто раз это говорила. А про секс спросить можно?
– Можно, – ответил Саша. Потом нам расскажешь.
Маша с заднего сиденья укоризненно смотрела на Сашу через зеркало.
– Лучше не спрашивай, тебе ведь прическу еще делать надо. Спросишь – останешься без прически.
– Ладно. Я могу еще у Митрича спросить. Он тоже старый и должен все знать.
– Кажется, наших стариков ждет незабываемый вечер, – сквозь смех проговорил Саша.
– Катя, я тебя тысячу раз просила поменьше разговаривать. Не надо приставать к людям с разными вопросами.
– Мамочка, но я же хочу узнать, что это такое? Нас как раз трое. Катя подумала и добавила: – И их тоже трое. Саша смотрел на Машу через зеркало и улыбался.
Маша махнула рукой. Давай договоримся. В начале, поздороваешься и помолчишь, пока мы разговариваем с Маргаритой Дмитриевной. А когда мы с Сашей уйдем, можешь задавать свои вопросы. Катя кивнула головой и что-то негромко стала повторять.
– Что ты там бубнишь?
– Номер повторяю, чтобы не забыть…


Глава 10

– Так, Катерину пристроили. Какие планы на дальнейший вечер?
– Планы грандиозные. Надо купить продукты. Мне Лена целый список надиктовала, что надо купить к завтрашнему обеду. Завтра, с утра все едем на кладбище, а потом к нам на обед. Выбирай магазин побольше, и поближе.

В магазине Саша признался, что никогда не ходит в крупные супермаркеты, что он их ненавидит и не понимает людей, которые часами гуляют по магазинам. Маша рассмеялась и приказала следовать за ней и молча выполнять ее команды. Она по списку быстро выбрала необходимые продукты и привела Сашу в отдел вин.
– Быстро выбирай, что пьют наши бабушки. Мужчины за рулем, ничего для них не покупаем.
– Как это не покупаем?  Ночью уже никто не за рулем. Саша быстро нагрузил в тележку несколько бутылок
– Зачем так много?
– Пусть будут в запасе. Мало ли что. И сок надо купить.
Перед кассой они тихо заспорили, кто платит. Кассирша удивленно смотрела на Машу, та засмущалась и прошла вперед, принимать покупки. Саша выставлял на ленту спиртное и балагурил: – Все для женщин: вино, кино, казино… А это нам – молоко, сок, овощи. Мы за рулем! Нам нельзя! Кассирша улыбалась: – Женам надо помогать!
– Какая жена? Любовница! А командует как жена!
– Ты как Катька, болтаешь без умолку!
– Катька – наша дочь! Вся в меня. Рот не закрывается. Кассирша улыбалась, кивала головой и быстро пробивала товар.
Маша махнула рукой и отошла к витрине с выпечкой.

– Что еще у нас по вашему плану?  Они шли к выходу.
– Продукты загрузим в машину и пойдем в отдел детских товаров. Я хочу купить стул для Максимчика. Я приехала так внезапно, и даже погремушку ребенку не подарила. Лена неделю с Катькой нянькалась, пока я по нотариусам моталась. Мне хочется ей подарить что-то нужное и полезное. Купим высокий детский стул, чтобы раскладывался. Чтобы и кормить, и качать, и сидеть, и спать.
Они подошли к дверям: – Давай я тебя тут подожду. Там холодно и ветер. Саша кивнул и покатил тележку к машине.

К Маше подошел высокий здоровенный парень: – Девушка, с Вами хочет поговорить один очень уважаемый человек. Скажите своему другу, что Вам надо в дамскую комнату.
Маша испуганно уставилась на парня: – Вы меня с кем-то перепутали.
– Я Вас прошу. На пару минут. Маша покачала головой и удивленно повторила: – Вы меня с кем-то перепутали.
– Никто ничего не перепутал. Парень смотрел на Машу: – Только не надо ничего говорить вашему другу. Он отошел от Маши и встал в стороне.
Сзади подошел Саша, обнял за плечи, посмотрел в сторону парня.
– Что ему надо?
– Как обычно. Клеится.
– Тебя нельзя оставить одну даже на минуту!

– Ну ты и болтун! Не ожидала.
– Ты меня совсем не знаешь! Признаюсь честно – люблю поговорить, но когда я ем, я глух и нем.
Они сидели в машине на заднем сиденье, ели пирожки и запивали их соком.
– Наконец-то наступил долгожданный обед!
– А разве Лена вас не кормила?
– Нет! Нас сегодня никто не кормил! Завтрак автомобилиста и яблоки!
– Ну ничего, будем считать как разгрузочный день!
– Если каждый день будет разгрузочным, я долго не протяну.
– Ничего. Зато похудеешь.
– А что мне надо худеть?
– Не повредит! И зарядку по утрам, и пробежку по вечерам.
– Ну если с тобой, так хоть две.
– Договорились. Где у тебя спортивный костюм?
– Батюшки! Как же я без спортивного костюма бегать буду?

У Саши зазвонил телефон. Он послушал, посмотрел на Машу. Взял у заднего стекла зонт. – Я отлучусь на пару минут. Дверь никому не открывай. Я быстро.
На улице накрапывал дождь. Сквозь мокрое окно ничего не было видно. Маша размышляла о странном парне и о том, что в последние дни живет в каком-то сумасшедшем ритме. За нее кто-то постоянно решает, куда идти, что делать, как делать, и у нее нет ни сил, ни желания сопротивляться и планировать что-то свое.
– Ну и пусть, думала Маша. Я в отпуске. Буду плыть по течению. Вокруг столько советчиков и помощников, что не стоит напрягаться. Вот сейчас – она с удовольствием бы забралась в теплую постель, укрылась бы с головой и поспала бы пару часов в полной тишине и одиночестве, пока Катя в театре с Маргаритой Дмитриевной. Но неудобно… Саша круги наворачивает, заботу проявляет…
Задняя дверь распахнулась, впустив холодный воздух. Саша плюхнулся на сиденье, захлопнул за собой дверь, прижался к ней спиной и крутил в руках мокрый зонт, раздумывая, куда бы его пристроить.
– Положи на пол, – Маша махнула рукой в сторону переднего сидения и включи печку, что-то я опять плохо оделась.
– Замерзла? Заботливо спросил Саша. Поехать к Сурену не получается. У него какие-то проблемы и шашлычная закрыта на пару дней.
– А я и не хочу к Сурену. Вообще не хочу в толпу людей. Хочу тишины, тепла и одиночества. Она взглянула в лицо Саши и вдруг отчетливо увидела, что он расстроился и как-то даже растерялся.
– Так что? Тебя отвезти домой? Маше стало стыдно, и она поспешно ответила:
– Нет! Ты что? Чего кататься туда-сюда. Давай просто посидим в машине, поболтаем. Саша кивнул головой и придвинулся поближе к Маше.
– Кстати, я вспомнил, здесь есть плед. Хочешь плед?
– Хочу! Саша взял подушку у заднего стекла и расстегнул на ней молнию.
– Вот. Я совсем забыл. Кто-то маме подарил две подушки для авто, а внутри два пледа – очень удобно.
– В самом деле, удобно. Маша пыталась накинуть плед на спину. Саша помог, стянул концы пледа на груди. Достал второй плед и положил Маше на колени. Маша блаженно вытянула ноги, прижалась щекой к спинке сиденья: – Красота. Люблю дождь. Он шуршит и как-то успокаивает.
Саша смотрел на Машу и улыбался.
– Что ты так улыбаешься? Я смешно выгляжу?
– Ты выглядишь потрясающе. Не могу понять, что в тебе изменилось, но ты стала еще красивее. Я очень рад, что у меня теперь есть сестра, что ты рядом. Мне приятно смотреть на тебя. Я очень-очень рад тебя видеть.
Маша недоверчиво смотрела на Сашу. – С чего это вдруг?
Саша закинул ногу на ногу и тоже прижался щекой к спинке сиденья. Теперь они сидели вполоборота друг к другу и их лица находились на расстоянии полуметра друг от друга. Он изучал ее лицо в неярком свете автомобильной лампочки.
– Ты веришь в сны?
– Да. Мне часто снятся сны. И если приснится бабушка – будут проблемы.
– Я тоже теперь верю в сны. Мне часто снилась ты. Я любил спать. Закрываешь  глаза и тебя видишь., Я всегда знал, что это не случайно. Просто был уверен, что мы все равно встретимся. А вчера маме приснилась маленькая девочка, а мне приснилась ты. Мама сказала, что это к чуду. И мы встретили тебя. Разве не чудо?
– Не знаю. А что ты меня так разглядываешь? Я сильно изменилась?
– Да. Ты стала еще красивее. Вот думаю, из чего складывается красота девушки. Вроде у всех все одинаковое – глаза, брови, нос, рот. И, одни такие лапочки, красотулечки, а другие  страшненькие.
 – Все дело в пропорциях и в душе. Бывает девочка такая средненькая. И глазки маленькие, и волосы редкие, и фигуры никакой, но пообщаешься с ней, а она такая умничка, такой души человечек, что никаких изъянов внешности не замечаешь.
– Ну да, ну да. Но наш брат все-равно на красоток западает в первую очередь.
– Но с другой стороны посмотришь – рано или поздно, а все девчонки замужем, и красавицы, и не очень. У всех мужья, детки, дом, заботы. Так что красота – дело зыбкое и неопределенное. Вот тебе нравится Лена, жена Степана?
– Да! Очень красивая девушка. Такая тихая, мягкая, спокойная. Обожаю таких девочек. И они всегда уже заняты. Маша засмеялась.
– Правильно! Пока вы за красотками гоняетесь, мальчики попроще женятся на тихих и домовитых девочках. И растят прекрасных деток. И все у них тип-топ.
 А ведь Лена вышла с нами из детдома. Ее бросили в младенчестве. У нее была жуткая патология – заячья губа и волчья пасть. Знаешь что это такое? В детдоме ей губу зашили, но плохо и некрасиво. Она не могла толком ни есть, ни пить, ни разговаривать. Зубы в разные стороны. Перспектив никаких.
Наша бабушка ее спасла. В буквальном смысле. Взяла за руку и привела к нам домой. Я еще была в детдоме целый год, а Лена жила у нас. Училась, работала, копила деньги на операцию. Практически не разговаривала, никто ее не понимал. Бабушка выбивала ей жилье, контролировала учебу, возила на операции. Лена стала красоткой, и мой брат на ней женился.
Я иногда смотрю на них и думаю, что было бы, если бы не бабушка? Лена ведь влюбилась в Степана сразу.
Саша пожал плечами: – Я тоже в тебя влюбился сразу в том кафе-мороженом. И люблю тебя с тех пор. А когда увидел, что с тобой тот шкаф разговаривает, почему-то испугался.
– Ой, только не надо в меня снова влюбляться. Мы теперь брат и сестра. А то все по классической схеме – вздохи на скамейке, поцелуи при луне, а потом куда это все уходит? Не понятно.


Глава 11

Саша грустно смотрел на Машу: – Почему ты тогда, в лагере, меня не выбрала?
– Саша! Давай договоримся. Не будем ворошить прошлое. Ты не будешь мучить меня вопросами. Было и прошло. И, слава Богу! Буду жить с Катей тихо и мирно.
– Что и замуж никогда больше не пойдешь?
– Нет. Никогда. Достаточно!
– Что же делать тем, кто уже в тебя влюбился?
– Все! Давай сменим тему. Мне в деревне этих разборок хватило.
– А что? В деревне было много ухажеров?
– Много. Даже слишком.
– Что ж ты никого не выбрала?
Маша насмешливо смотрела на Сашу.
– Почему не выбрала? Может и выбрала!
– Не–е–е–т. Если бы выбрала, сейчас бы здесь со мной не сидела. Я за тобой два дня наблюдаю. Тебе никто не звонит, и ты никому не названиваешь.
– То же самое можно сказать и про тебя.
– А я и не отрицаю. Девушки нет. Кроме тебя мне никто не нужен. Мама нервничает. Знакомит со всеми подряд. Давай поговорим о тебе. Что ты думаешь о себе? Какие планы на будущее строишь?
Маша вздохнула, сменила позу и уставилась в потолок.
– Степан велел мне хорошенько подумать и принять положительное решение о переезде сюда. А тут жизнь такая суматошная, что я никак не могу собрать мысли в кучку и подумать об этом.
– А как ты обычно собираешь мысли в кучку?
– Обычно, если мне надо принять какое-то решение, я на бумажке пишу все «за» и «против», анализирую и принимаю решение.
– Так давай и сейчас так все сделаем! Я тебе помогу. Саша достал из кармана куртки маленький блокнот, ручку и приготовился писать.
– Я даже не знаю с чего начать…
– Давай я, как юрист, буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать. Итак: разберем положительные стороны. Что тебя удерживает в Куземе? Первое – работа и зарплата. Удовлетворяет ли тебя твоя работа и уровень твоей заработной платы? Маша уставилась на Сашу.
 – Честно говоря, проблемы бывают в любой работе, да и денег лишних не бывает. Первый год я жила одна, хватало вполне. А вот когда появилась Катя, я стала немного подрабатывать. Я люблю шить, перешивать и переделывать одежду. В общем, я немного заработала на этом.
– То есть, можно сказать, что зарплата могла бы быть и больше? Второй вопрос. Существуют ли реальные возможности роста зарплаты? Дополнительные часы или вторая работа?
– Нет! Тут однозначно нет! С работой в деревне не очень. Пока меня не было в Куземе, физкультуру вели разные учителя – классные руководители. Мое появление отняло у них по часу, по два. И я точно знаю, что не всем это понравилось. Но ведь я буду получать пенсию на Катю и что-то типа алиментов от Юрика.
– Это так, но ведь это деньги Кати, а мы говорим о твоих перспективах. Я так понимаю, что реальных перспектив в этом направлении ожидать не приходится?
– Да, наверное, да! Перспектив маловато.
– Переходим к третьему вопросу – жилье. Устраивают ли тебя жилищные условия?
– Да! Пол дома, два этажа.
– Центральное отопление? Горячая вода?
Маша удивленно посмотрела на Сашу:
– Смеешься? Печка топится дровами. Вода привозная. Выставляешь ведра, приезжает машина и наливает. Зимой замерзает. Заносишь в дом, и ждешь, когда оттает.
Тут Саша уставился на Машу: И ты называешь это хорошими условиями? Зимой сколько раз в день топишь печку?
– Два.
– По два часа? Четвертый пункт. Сердечный друг, подруги, хороший коллектив?
– Сердечного друга нет и перспектив в этом плане тоже нет. Подруги есть, три замечательные подруги. Коллектив так себе. Хорошие старые бабки и семейные тетки. У всех дела, дом, дети, внуки, огороды, куры, поросята.
– Сформулируем вопрос по другому: – Что тебе посоветуют твои лучшие подруги, когда ты им расскажешь о возможности переехать в город?
Маша вздохнула: – Тут все понятно. Скажут – конечно, сваливай! Что здесь ловить?
Саша в упор смотрел на Машу: – Даже не знаю о чем еще спросить. О перспективах для Кати. У Кати есть возможности посещать дополнительные кружки, секции, изучать английский язык, посещать музыкальную или художественную школу? Катя любит рисовать…
Маша вздохнула и закрыла глаза: – Да-а-а. Получается, что ничего хорошего в Куземе нет. Там тихо, спокойно и никуда не надо спешить. Все неторопливо, размеренно. Сам планируешь свои дела, и делаешь их в своем ритме. А здесь постоянно надо торопиться. Кто-то указывает тебе что делать, когда делать. Я в Куземе полюбила тишину и одиночество. Это такое удовольствие…
– Одиночество в больших количествах, как-то сомнительно.
– Ну, в больших количествах и не получается.
– Итак: мы подумали над предложением Степана? И приняли решение? Маша опять вздохнула и утвердительно покачала головой: – Да! И это мы еще не рассматривали отрицательные стороны.
– А что есть еще и отрицательные?
– Есть! Но их обсуждать уже не будем. Саша засмеялся: – Ты имеешь в виду надоедливых женихов и их навязчивых мамаш?
– Нет! Я имею в виду невозможность вылечить зуб, сделать нормальный маникюр, сходить в парикмахерскую. Надо ехать в районный центр. Я сюда приехала и в первую очередь побежала к зубному, иначе без зубов можно остаться. Теперь вот мечтаю о массаже или спа-процедуре. Мы ведь когда учились, постоянно друг-другу массаж делали после тренировок, мышцы разминали. Мне кажется, что я тут постоянно мерзну от застоя крови. Постоянно мерзнет спина.
Саша придвинулся к Маше, решительно обнял, прижал ее к себе.
– Как это – мерзнет спина? Он растирал ее спину вначале ладонью, потом кулаком. Маша уткнулась носом ему в плечо и закрыла глаза.
– Это не спина! Одни косточки. Тебя не кормили в твоей Куземе? Теперь плечевой пояс. Он растирал ей плечи, шею.
– А как ты относишься к лечебному поцелую?
Маша пыталась отодвинуться: – Нет. Не надо. Ну, Саша!
– Это входит в массаж! Он целовал ее в губы, в закрытые глаза, щеки, шею. Маша слабо сопротивлялась. Кровь ударила в лицо, приятное тепло разлилось по телу. Она ощущала его горячее дыхание, жар поцелуев, и это было так приятно, что она боялась открыть глаза.
– Я четыре года мечтал о том, как буду тебя целовать.
Маша молчала. Она закрыла глаза и пыталась понять, что она чувствует.
Саша тоже молчал. Он прижимал ее к себе и гладил по спине.
– Я люблю тебя, Маша! Я очень тебя люблю. Когда ты сказала мне, что не сможешь бросить Юрика, я решил тебя забыть. Ударился в загулы. С девчонками разными встречался. Наверное, среди них были очень хорошие девочки, но мне никто не нравился. Сходишь с ними пару раз на свидание. Поговоришь, и понимаешь, – все не то. И говорят не то, и смеются не так, и липнут как мухи.
Он прижимал ее к себе и говорил почти в ухо. Маша слышала, как колотится его сердце и хрипит голос.
– А когда я узнал, что ты вышла замуж, я чуть не умер. Я напивался до беспамятства. Мама не могла понять, в чем дело. А я, как бревно, лежал у Сурена.
Мама не выдержала и позвонила отцу моего друга, Пашки. Иван Андреевич приехал и увез меня в Питер. Как дрова. Загрузил на заднее сиденье джипа и увез. Сам рулил моим бизнесом, доводил все до ума, а нас с Пашкой заставил в Питере его фирмой управлять. Я там, у них, почти два года жил.

Саша говорил медленно. Останавливался. Вдыхал ее запах. Терся носом о ее щеку. Целовал и продолжал рассказывать.
– У Пашки мама болела. Восстанавливалась после операций и химиотерапии. Все сидела с картами таро. Большие такие карты, очень старые. Она их из Израиля привезла. Каждый день сидит, карты перебирает. И однажды, говорит мне: – Скоро твоя девочка будет свободна. Разбегутся они. Я просто обалдел. Спрашиваю у нее: – Какая девочка? А она – мне…
– Какая, какая… Твоя. Только ты туда не лезь. Только все испортишь. Вот когда девочка кольцо с пальца снимет, тогда она твоя.
Я просто ошалел. Спрашиваю: – Какое кольцо?
А она в ответ: – Обручальное. В старину первое кольцо называли обручальное, а второе – венчальное. А теперь первое кольцо – помолвочное, а второе обручальное. А я сижу перед ней как дурак, и спрашиваю: – А третье? А она смеется и говорит: А третье кольцо ты ей на палец оденешь, если хочешь быть счастливым.
Саша опять помолчал.
– Я когда узнал, что ты в Куземе живешь, сразу туда поехал. Ты, конечно не помнишь. Большая делегация к вам приезжала по итогам капитального ремонта школы и строительства пристройки. Я издали на тебя посмотрел, увидел Юркино кольцо у тебя на пальце и даже подходить к тебе не стал. Да и ты куда-то быстро свалила.
– Ты приезжал в Кузему? Маша удивленно смотрела на Сашу.
– Да! Два раза! Второй раз в прошлом году, замой. У тебя уже Катя была.
Вы катались на лыжах. Прямо по дороге. С горки вниз и по кругу. Дети так здорово на лыжах ездят! Я сидел в джипе и смотрел на вас. А ты, как специально, остановилась неподалеку, палки в снег воткнула, перчатки сняла и на палки их надела. Тут то, я и увидел кольцо у тебя на пальце. Сидел, смотрел на вас, и уговаривал себя не дергаться.
Маша во все глаза смотрела на Сашу и удивленно качала головой.
– А вчера смотрю, у тебя кольца на пальце нет! Где кольцо?
Маша засмеялась.
– Я его сняла, когда Юрика провожала. Хотела ему вернуть. Но он не взял. Сказал, что это подарок. Если не хочу носить, пусть лежит. Потом его надо Кате передать.
Саша улыбался. Он смотрел на Машу, на вздрагивающие ресницы, припухшие от поцелуев губы, прижимал ее к себе и осыпал короткими нежными поцелуями.

Маша пыталась отодвинуть его, пыталась что-то сказать, но он только крепче прижимал ее к себе.
– Саша! Мы же договорились, мы брат и сестра.
– Нет, – он качал головой. Если бы ты знала, как я по тебе скучал! Мне хочется всегда быть рядом с тобой. Видеть, как ты смеешься, разговариваешь, что-то делаешь. И знать, что у тебя все в порядке, что тебя никто не обижает. Ну как, согрелась?
– Да, уж. Аж в пот бросило. Вот скажи, почему за мной никто никогда не ухаживает? Хватают в охапку и сразу целоваться!
Маша грустно смотрела на Сашу. Он растерялся: – Никто и никогда?
– Только Юрик! Но и там все быстро закончилось. Никого не интересует, чего хочу я.
– Прости. Обычно девушкам нравится, когда мужчина проявляет решительность.
– Конечно! Проявляет решительность! Хватает на руки и тащит в кусты!
– Ты не понимаешь, как устроен мужчина! Любой, кто тебя видит, хочет тебя схватить и утащить в свою берлогу!
– А если девушка против?
– Все разборки потом. Главное – обнять, прижать к себе, зацеловать, уболтать, уговорить, влюбить.
– Но ведь надо наоборот! Поухаживать, влюбить, уговорить…
– Это долго и рискованно. Вдруг на горизонте появится соперник? А если сразу утащил, то всем вокруг уже понятно – девушка занята. На чужой каравай, рот не разевай…
– Но ведь ты знал, что у меня есть Юрик!
– Знал! В лагере вообще все думали, что вы муж и жена. Все мужики смотрели на тебя издали и завидовали Юрику.
– Так уж и завидовали?
– Конечно. Особенно, когда вы танцевали. Твои полуголые платья – просто снос башки.
– А–а–а. Понятно. Покрутила голым задом и пожалуйста – все мужчины твои.
– Конечно. У любого мужчины любовь начинается с сексуального влечения, а вы, женщины, этим пользуетесь. Вот ты, почему одеваешь такие драные джинсы и короткие свитера?
– Для красоты. Хочется красиво выглядеть.
– Для чего тебе эта красота, если ты замужем, или замуж не собираешься? Почему ты не оденешь толстый, теплый свитер до колен, чтобы не мерзнуть?
– Для красоты. Хочется смотреть на себя в зеркало и получать удовольствие от своего внешнего вида.
– Удовольствие можно получить и другими способами.
– И другими способом получим, и этим… – Маша улыбалась.
– Вот! Сверкаете голыми коленками, а потом жалуетесь, что мужики на вас бросаются.
Маша смеялась: – Так устроен мир…
– Да. – Саша с улыбкой смотрел на нее. – Я часто думал о тебе. Все пытался понять, почему не могу тебя забыть? Ведь столько лет прошло! И не находил ответа. Просто наваждение какое-то. И еще эти сны… Я так любил спать и видеть тебя во сне… Вот сейчас, сижу с тобой в машине и понимаю, что я самый счастливый человек на свете. Просто от того, что ты рядом. Такая маленькая. Такая красивая. Такая любимая…
Он опять начал ее целовать и она уже не сопротивлялась.


Глава 12

– Я буду за тобой ухаживать! Спрошу у мамы совета, как это делается и начну.
– А что? Без мамы не сможешь?
– Теперь даже и не знаю. Вдруг я что-то делаю не так? Мама плохого не посоветует. Буду за тобой ухаживать, ты когда-нибудь меня полюбишь, и мы поженимся. И у нас будет свой Максимчик. Маша грустно покивала головой: – Хорошо. Договорились. Но спешить мы не будем.
– Конечно, не будем. Только я в каждый день буду тебя целовать. Я тебя люблю! И, кроме тебя, мне никто мне не нужен.

Маша приоткрыла окно.
– Что-то вдруг душно стало. Захотелось вдруг свежего воздуха.
– Вот! Вас, женщин не поймешь, то холодно, то жарко! То хочу к Сурену, то не хочу.
– Да не надо нас понимать. Нас надо любить.
 У Саши зазвонил телефон.
– Мама просит зайти в фойе. Она хочет отдать нам Катю, а сама останется в театре на фуршет после премьеры. Вот женщины! То отдайте мне Катю, то заберите Катю…

Катя, закутанная в шаль Маргариты Дмитриевны, прыгала от возбуждения.
– Мамочка, я очень люблю театр! Как Новый Год! Так красиво! Кругом огоньки. И спектакль такой смешной! И дед Митрич был генералом! Взрослые улыбались. Маргарита Дмитриевна, глядя на Машу и Сашу вдруг спросила:
– Вы что, поругались?
– Нет! Наоборот! Саша обнял Машу за плечи: договорились любить и уважать друг друга и, когда-нибудь, тоже завести себе маленького Максимчика.
 У Маши заалели щеки, а Маргарита Дмитриевна облегченно вздохнула: – Ну дай Бог, дай Бог! Вы уж не обижайтесь, я тут на фуршет собралась. Значит, завтра едем на кладбище, а в следующую субботу все идем в театр. В Русский. И Саша, и Маша тоже! И это не обсуждается! Катя любит театр! Завтра с утра созвонимся. Я побежала. Она растворилась в толпе, а Маша обреченно проговорила: – Вот видишь. За меня постоянно кто-то принимает решения. Саша засмеялся: – Ну и радуйся. Пусть они решают и делают, а ты этим пользуйся и отдыхай. У тебя отпуск! Какие планы на вечер? В кафе мороженное уже не пробиться.
– Поедем домой! Могу накормить тебя ужином.
– А ты?
– Я на ночь не ем. Катя тоже уже не будет. В душ и спать. В тишине и одиночестве. Она вопросительно смотрела на Сашу.
– Я вас провожу, и надоедать вам не буду. Поеду домой спать в тишине и в одиночестве, и думать о тебе.

Они подъехали к дому, и вечернюю тишину вдруг разорвал пронзительный свист. Во дворе было тихо, пусто и довольно светло. У Маши вдруг заболел желудок, она опустила ноги на землю и согнулась, прижимая руки к животу. Саша отстегнул ремни от Кати: – Что с тобой?
Маша задыхалась. Она испуганно смотрела на Сашу и как-то хрипло дышала.
– Что с тобой? Тебе плохо? Он задрал ей свитер на спине и быстро расстегнул бюстгальтер.
Маша дышала открытым ртом.
– Дай воды.
Саша дал Маше бутылку с водой и отвел волосы с лица.
– Может скорую вызвать?
Маша отрицательно покачала головой. Катя внимательно смотрела на Машу.
– Это называется атака. Я забыла, как она называется. У мамы уже была такая. Когда нам стекло хулиганы разбили. Мама тогда тоже сильно испугалась и не могла дышать.
– Сейчас пройдет, – Маша старалась глубоко дышать и пила воду маленькими глоточками
– Ты такая бледная! У тебя что-то болит?
– Голова. Пот в три ручья и жуткая слабость.
– Давай я тебя отнесу домой.
– Нет. Не надо. Сейчас пройдет. Просто слабость. Саша посиди с нами немного, а то я почему-то боюсь одна тут оставаться.
В лифте Маша не могла стоять. Она присела на корточки и, с закрытыми глазами, держалась за поручень лифта, бледная до синевы.
Саша перепугался.
– Что с тобой? Может скорую помощь вызвать?
– Это называется – паническая атака. Я потом тебе расскажу. Займи чем-нибудь Катю. Я в душ.
Маша сбросила кроссовки, сумку, стянула через голову свитер и скрылась в ванной. Катя поскакала к телевизору и, через минуту, уже кружилась под музыку в своем красивом платье.
Саша заглянул в ванную. Джинсы и футболка лежали на полу. Маша в крошечных черных трусиках стояла, согнувшись над раковиной. Волосы рассыпались по плечам и закрывали ее до талии.
– Что с тобой? Тебя тошнит?
– Сейчас пройдет. Маша умывала лицо и пила воду. – Дай мне полотенце.
Она повернулась к Саше, прижимая локтем полотенце к груди.
– Хотела принять душ, но чувствую, что не смогу. Тут где-то есть халат. Вчера купили целую кучу, Катя где-то тут их раскладывала. Она, покачиваясь, стояла с закрытыми глазами и держалась рукой за край раковины. Саша быстро проверил новенькие коробки в новеньком стеллаже, нашел халаты, разодрал пакет и закутал Машу в огромный халат.
– Что с тобой?
– Отнеси меня на диван, сил нет…
Катя смотрела мультики и ела банан. Маша лежала рядом с закрытыми глазами, бледная и такая красивая.
– Саша! Ты ведь не уедешь?
–Нет. Не уеду. Не волнуйся. Я вообще готов к вам переселиться.
Маша вздохнула и грустно покачала головой.


Глава 13

В два часа ночи он сидел на кухне. На пустом столе стоял вчерашний недопитый коньяк и пустой стакан.
– Ты что? Решил напиться? – Маша неслышно появилась у стола.
– Да! Вот размышляю. Пить или не пить?
Маша села напротив.
– Что-то случилось? У тебя плохое настроение?
Он усмехнулся.
– Это случилось четыре года назад и с тех пор у меня плохое настроение. Так обидно, четыре года жизни коту под хвост.
Маша испуганно смотрела на него: – Значит, так судьбе было угодно. Она нас развела, чтобы мы повзрослели, поумнели, набрались опыта.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Все прошло. Обычно приступ длится минут двадцать. Я уснула и все прошло. Это у меня с детдома. Иногда очень пугаюсь, до обморока. Кто-то так жутко засвистел, и нервы не выдержали. Просто счастье, что ты оказался рядом.

Саша крутил пустой стакан и смотрел на Машу.
– Почему? Почему ты выбрала его? Ведь я же точно знаю, что я тебе нравился. Я ведь помню, как ты дрожала в моих руках.
– Не надо. Не спрашивай. Не мучай меня! Никто никого не выбирал. Так сложились обстоятельства.
– Какие обстоятельства? О чем ты говоришь? Неужели все бабы курицы? Почему вы дальше своего носа ничего не видите!
В его голосе сквозила злость и обида.
Маша вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками. Плечи ее дрожали. Она судорожно дышала и указательными пальцами растирала переносицу.
Он видел, как увлажнились ресницы, как она сжимает зубы и от этого напрягаются и четче вырисовываются скулы на лице.
– А ты помнишь, как ты ушел? Постоял передо мной. Повернулся и ушел. Ты даже не попытался за меня побороться. Убедить. Объяснить. Просто ушел. А я уехала в стройотряд к Степану. Юра меня провожал. Ждал. Звонил. Каждый день по три раза. А ты ни разу не позвонил! Ни разу!
Слезы все же побежали по щекам.
Она смахнула их ладонью.
– А потом я уронила телефон в лужу. Пришлось купить новый и поменять номер. В деревне сим карту и старый номер не смогли восстановить. Все контакты были потеряны. Через три недели я приехала в город, на суд. Я очень хотела тебя увидеть, но не знала где тебя искать. Уже собралась к Вере Васильевне в лагерь съездить и тут встретила тебя. В аптеке. В компании двух развеселых девиц. Ты покупал презервативы. Веселый и довольный. И я поняла – у тебя своя жизнь. Ты взрослый, состоявшийся мужчина. Зачем тебе маленькая, глупая девочка? Каприз!
Маша судорожно вздохнула и помолчала.
– А Юрик встречал меня в стройотряде. Две недели не мог до меня дозвониться и поехал искать. Поэтому давай не будем ворошить прошлое. Было. Не было. Какая теперь разница?

Она вдруг налила в стакан немного коньяка и, зажмурившись, выпила. После чего вытерла слезы и убрала коньяк в холодильник.
– А тебе не надо напиваться. Ты сильный мужчина. Ты и так справишься. Давай не будем расстраивать твою маму, в память о моей маме.
Маша повернулась и вышла из кухни.
– Подожди! Саша нагнал ее на пороге и повернул к себе лицом.
Он внимательно смотрел на нее, и она ощущала, как дрожат его руки на ее плечах.
– А почему ты плачешь? Ведь четыре года прошло?
– Так обидно, – она пожала плечами. От нее пахло коньяком, глаза были сухие и грустные. – Я когда приехала в стройотряд, то больше думала о тебе, чем о Юрике. А тут еще телефон уронила в лужу, и не заметила. И трактор сверху проехал. В общем – все контакты потеряла. На суд приехала, так хотела тебя увидеть… и увидела…
Маша смотрела в сторону и грустно качала головой.
– Мы, девочки, все фантазерки. Мне тогда казалось, что мимо меня проходит большая любовь. Степан сказал: – Забудь. У него, таких как ты, вагон и маленькая тележка. А Юрик ни на шаг от меня не отходил. Проработал с нами целый месяц, а потом я вышла за него замуж.
– Он тебя обижал?
– Кто?
– Юрик!
– Не–е–е–т. Он меня очень любил. Правда – правда. Даже Степан удивлялся. Мы два года вместе танцевали. На всех праздниках в универе выступали.
– А почему разбежались?
– Он меня бросил! Маша вдруг заулыбалась. – Я его достала своими воспитательными лекциями. И еще он сказал, что ему надоело ждать, когда я забуду тебя.
– Так и сказал?
Маша вздохнула и утвердительно покачала головой.
– А ты меня вспоминала?
– Нет. Просто когда Юрик целовал, я всегда вспоминала твои поцелуи. А он, наверное, это чувствовал.
– А ты его любила?
 – Да. Любила. Успокаивала. Уговаривала. Поддерживала. А потом все как-то стало отмирать. Танцевали мало. Не репетировали. И той радости, которая была раньше, уже не было. А потом он ушел праздновать свой выпускной и не вернулся.

Маша смотрела в пол и улыбалась. Озорные ямочки прыгали по щекам.
– От меня все уходят. Ты ушел. Он ушел. Теперь я из деревни уеду и буду свободная вольная птица. Начну все с нуля, и никто мне не нужен!
Саша удивленно усмехнулся: – Он тебя бросил? И ты улыбаешься?
– Да! Это коньяк уже подействовал. Ты не удивляйся.
Саша сжал ее плечи и заставил смотреть в глаза.
– И ты не жалеешь об этом?
– Нет. – Маша покачала головой. – В начале, как-то неприятно было, а потом… Было и прошло. Чего сопли на кулак наматывать? Вокруг новые люди, новая обстановка, новая работа, новые впечатления.
– Но ты же вчера так плакала, что мы все перепугались.
– Вчера я плакала от стресса, от нервотрепки, от того, что опять попала в эту квартиру. От того, что так неожиданно встретила тебя. Все опять нахлынуло. И я подумала, что все могло бы быть по-другому…
Он начал ее целовать. Молча. Страстно. До боли.
– Тише, – прошептала она. – Задушишь.


Утром Маша что-то варила в двух кастрюлях сразу.
– Доброе утро, Маша. Как ты себя чувствуешь?
Саша развернул ее к себе лицом и заглянул в глаза.
– Спасибо. Хорошо. Я очень тебе благодарна за помощь. Все же вчера я совсем вышла из строя, и ты нас просто спас.
– Да. Я такой! Я люблю спасать красивых девушек и хочу извиниться, что вчера довел тебя до слез. Прости меня. Я не хочу, чтобы ты плакала.
Маша кивнула.
– Ладно. Давай договоримся. Мы не будем вспоминать прошлое, и задавать друг другу вопросы.
Он прижал ее к себе, и она опять почувствовала, как дрожат его руки.
– Я люблю тебя и буду за тобой ухаживать.
– Нет! Не надо! Я прошу! Я не хочу!
– Почему?
– Я не хочу! Я больше не хочу никакой любви! Мы с тобой брат и сестра! Пожалуйста, разбуди Катю и приходите оба завтракать. И спроси у своей мамы, мы в десять выезжаем или в десять уже на кладбище должны быть. Я что-то плохо помню.
– Нет! Сестер у меня нет! Разве, что, Лена…


Катя уплетала огромный бутерброд с колбасой и листьями салата, в другой руке она держала большой надкусанный помидор.
– Ты уже завтракаешь?
– Нет. Пельмени жду. Мама и на тебя варит. Она говорит, что ты вчера лег спать голодный.
– Ничего подобного. Вы с мамой уснули, а я перетащил домой все наши покупки и устроил себе пир на весь мир.
Маша кивала: – Какой ты молодец! Правильно! Хочешь есть, открывай холодильник и не стесняйся.
– А я никогда не стесняюсь. Саша подошел к Маше, обнял, поцеловал в щеку.
– Мама передает тебе привет. В десять они только выезжают. Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?
– Хорошо. Маша отодвинулась от него. Катька же смотрит.
– Пусть смотрит.
Саша сел около Кати.
– Катя, а ты знаешь, почему я твою маму поцеловал?
 – Конечно. Когда она мне пельмени варит, я от радости даже Кузю целую. Я очень люблю пельмени, но мама их варит только по субботам.
– Почему?
– Пельмени портят фигуру!