Преступление Евгения Арама

«Достоевщина» вошла в мировую литературу стараниями не одного лишь Достоевского. Некоторые современники Фёдора Михайловича тоже с охотой посвящали своё внимание подвалам и выгребным ямам человеческой души.

Одним из таких литераторов был Томас Гуд (1799–1845) — поэт ныне почти забытый.
---------------------------------------------------
Заказывайте мою книгу стихов «Жизнь со смертью визави»!
https://planeta.ru/campaigns/166244
С удовольствием подпишу вам экземпляр!
------------------------------------------------—

В 1829 году он поместил в своём альманахе «The Gem» небольшую поэму «Сон Евгения Арама» — о знаменитом убийце. В своё время она заставила говорить о себе. По мнению шотландского поэта Аллана Каннингема (1784—1842), это произведение даёт Т. Гуду «высокое место в ряду поэтов, которые касаются тёмной и страшной стороны человеческой природы, и не столько ясным выражением, сколько намёком говорят о преступлениях, имя которых приводит людей в содрогание».

Сюжет поэмы основан на реальном происшествии.

В середине XVIII века Евгений Арам (по-английски, Юджин Эррем) содержал школу в городе Линн, графство Норфолк. Он был скромен, замкнут, держался поодаль от общества и смотрел угрюмо, что придавало его личности печать таинственности. К своим учительским занятиям он относился ответственно, а досуги посвящал геральдике, ботанике и филологии (от него остался сравнительный словарь кельтского, английского, еврейского, греческого и латинского языков). По праздникам и в выходные Арам имел привычку бродить за городом по безлюдным берегам реки Аузы.

Своей любовью к отшельничеству учитель подавал повод к различным толкам. И вдруг в 1759 году его арестовали по подозрению в убийстве 14-летней давности, предъявив обвинение в смерти сапожника Дэниэля Кларка.

На след убийцы помог выйти случай: в подземелье скалистого берега речки Нидд, протекающей мимо Нарсборо, был найден мужской скелет с проломленным черепом; в трупе узнали Кларка, с которым Арам находился в неприязненных отношениях. Скоро нашлись и свидетель, и даже пособник убийства. Арам был арестован в Линне и, несмотря на его блестящую защитную речь, приговорен к смертной казни через повешение.

Говорили, что после вынесения приговора он признался на исповеди духовнику в совершении преступлении. На суде предполагалось, что мотивом были корыстолюбивые побуждения, но Арам заявил, что им двигало только чувство ревности, так как, согласно его подозрениям, Кларк находился в связи с его женой.

Казнь состоялась 6 августа 1759 года. В ночь перед казнью Арам совершил неудачную попытку самоубийства. Казнённому было 54 года.

Это дело тогда взбудоражило английское общество. Согласимся, почти идеальный случай, подтверждающий неотвратимость возмездия и богословский тезис о том, что торжество справедливости заложено в плане Творца.

Первая мысль описать судьбу Евгения Арама, по-видимому, пришла к Томасу Гуду в доме Чарльза Лэмба, знаменитого в те годы журналиста. Один из английских писателей (Тальфорд) вспоминает, как адмирал Борней, участник кругосветной экспедиции капитана Кука, находясь в гостях у Лэмба, «обыкновенно рассказывал о своих школьных годах, и о школе в Линне, где был его учителем Евгений Арам. Адмирал припоминал, как кроткий наставник во время прогулки шёл рука об руку с одним из старших воспитанников и желая, вероятно, облегчить свою совесть от бремени, которого никто не подозревал, рассказывал о разных страшных убийцах». Борней «припоминал также, какой страх обуял его, тогда ещё ребёнка, когда он увидел своего учителя с цепями на руках, посаженного под стражей в карету».

Некоторые подробности поэмы говорят, что она действительно внушена этим рассказом адмирала. Вместе с тем Т.Гуд не ставил перед собой задачи создать «стихотворный протокол» дела Евгения Арама, поэтому преступление заглавного героя и личность его жертвы творчески переосмыслены.

Позднее Бульвер-Литтон сделал Евгения Арама героем одного из самых популярных своих романов ("Евгений Арам", 1860).

Полагаю, что в наши дни, когда средства массовой информации периодически сообщают о преступлениях, совершённых педагогами, поэма Томаса Гуда вправе рассчитывать на наше внимание, хотя бы в историко-социологическом плане.

Несколько лет назад я перевел начало поэмы Гуда. Мой перевод выполнен, скорее, в соавторской манере Жуковского.

СОН ЕВГЕНИЯ АРАМА

Жил в Норфолке некто Евгений Арам, —
Учитель из города Линн.
Он книги читал, иль бродил вдоль реки,
Когда оставался один.
Скрывала какую-то тайну душа
В пустыне окрестных равнин.

Вкруг школы был старый, запущенный сад,
За нею — задумчивый пруд.
Любовь и покой снисходили в сердца
Детей, обучавшихся тут.
Казалось, что в эту обитель вовек
Ни горе, ни зло не войдут.

Однажды под вечер, окончив урок,
Арам возле школы сидел.
Вглубь сада косыми тенями полз мрак,
И ветер в листве шелестел.
Учитель как будто застыл на скамье —
Так пристально в книгу глядел.

Хотелось, наверно, забыться ему
В вечернем саду золотом,
Но тайная мысль неотступно в глазах
Светилась недобрым огнём,
И тонкие пальцы его, чуть дрожа,
Касались листа за листом.

Но вот он захлопнул в сердцах переплёт, —
Так крепко, что звякнула медь
Застёжки, — раздумий мучительный гнёт
Не в силах и дальше терпеть.
— «О, Господи, если бы память мою
Я мог бы вот так запереть!»

Вскочив со скамейки и стиснув виски,
Тревожно Арам зашагал.
В саду, в стороне, между тем ученик
Внимательно что-то читал.
Учитель спросил, что в руках у него.
— «Смерть Авеля», — мальчик сказал.

Учитель сел рядом и заговорил,
Потупив свой сумрачный взгляд,
О тех преступленьях, чью память в веках
Людские преданья хранят,
И гнусных убийцах, кому праотцом
Был проклятый Авеля брат.

Рассказывал он, невзирая на стон
Испуганной детской души,
О жертвах, кому отзывалось на крик
Лишь эхо в безлюдной глуши,
Чьи души безмолвно теперь вопиют
В ночной безмятежной тиши,

О муках убийц, проводящих свой век
С багровым туманом в глазах,
О том, как с полуночным боем часов
В сердца их вселяется страх
Пред Высшим судом, обличающим зло
В ниспосланных Господом снах.

— «Я знаю, поверь мне, — Арам продолжал, —
Мне страх этот тоже знаком,
Который уж год как душа смущена
Однажды приснившимся сном:
Пригрезилось мне, что расправился я
Со слабым, больным стариком.

Мы шли вместе полем за городом. Путь
С небес озаряла луна.
Он стар был и слаб — вот и всё, в чем его
Пред мной заключалась вина.
Кругом было тихо. Мы были вдвоём,
Да третьим, знать, сам Сатана.

На этом мои поэтические старания прерываются. С концом поэмы терпеливый читатель может ознакомиться в построчном переводе М. Л. Михайлова:

«Здесь, — подумал я, — умрёт этот человек, — и я возьму его золото!»

Два внезапных удара сучковатой палкой да удар тяжёлым камнем, да рана торопливым ножом, — и дело было сделано: у ног моих лежал лишь безжизненный труп.

Лишь безжизненный труп, который не мог сделать мне зла, - а всё же я тем больше боялся его, что он лежал так смирно – было что-то в глазах у него, чего я не мог убить.

И вот, весь воздух вокруг, казалось, охватило какое-то грозное пламя, тысячи тысяч страшных глаз с укоризной глядели на меня. Я взял мёртвого за руку и окликнул его по имени.

О Боже, как я вздрогнул, взглянув на убитого! Когда я притронулся к бездыханному телу, ручьём хлынула из него кровь, — и на каждую рану его приходилось по жгучей язве у меня в мозгу!

Голова моя пылала, сердце застыло, как льдина. Окаянная, проклятая душа моя, — я это знал, — принадлежала дьяволу. Раз десять простонал я, а убитый простонал всего два раза!

И с далёких гневных небес, из самой их глубины, послышался голос — грозный голос мстящего духа: «Преступник, возьми мёртвого и скрой его от моих глаз!»

Я поднял бездушное тело и бросил его в пруд. Сонные воды были черны, как чернила, и глубь была страшная. Помни, мой милый друг, что это всё снилось мне.

С глухим плеском пошёл труп ко дну и пропал из глаз. Тут я вымыл свои кровавые руки, освежил холодной водой свою голову, — и сидел в этот вечер с детьми в школе.

Боже мой! Знать, как чисты их души, и как черна и гнусна моя душа! Я не мог повторять с ними их детские молитвы, не мог петь с ними вечерние гимны. Я был словно могильный дьявол между светлыми херувимами.

Мир пошёл вслед за каждым из них, и постлал им спокойное изголовье. Ужас был моим грозным приспешником, он светил мне в постель, он поднимал в полночь занавеси вокруг неё окровавленными пальцами!

Всю ночь лежал я в агонии, в тёмной и страшной муке. Я не смел сомкнуть воспалённых глаз и с ужасом ждал сна. Одна страшная мысль постоянно терзала меня, сильней и сильней билось моё сердце искушением, неустанно звавшим меня пойти и посмотреть на мёртвого в его могиле.

Я встал с постели, как только просветлело небо, диким взглядом отыскал чёрный проклятый пруд и увидел мёртвого, потому что ложе предательского пруда высохло.

Весело вспорхнул жаворонок, отряхая капли росы со своих крыльев. Но я не замечал его утреннего полёта, я не слыхал его песни: я опять согнулся под страшной ношей.

Чуть дыша от поспешности, словно спасаясь от погони, поднял я его и побежал. Не было времени вырыть могилу, рассвет уже наступал: в глухом лесу схоронил я убитого под ворохом листьев.

И весь этот день читал я в школе, но мысли мои были в ином месте. Только что кончилась моя утренняя служба, я тайком прошёл туда. Сильный ветер разметал листья, и труп опять был на виду.

Тут я ударился лицом оземь и впервые начал плакать: узнал я тогда, что тайна моя такова, что земля отказывается сокрыть её – и земля, и море, будь оно бездонной глубины.

Так хочет грозный дух мщения, пока кровь не уплатится кровью! Ах, будь он зарыт в подземелье и завален камнями, и пусть годы источат его тело, — люди всё равно увидят его кости!

Этот рассказ приводит в ужас ученика.

И в ту же ночь, — заключает поэт, — в то время, когда глаза учеников смежил мирный сон, из города Линна выходили два стражника с суровыми лицами, и между ними шёл Евгений Арам с кандалами на руках.

P.S.

К моему удивлению, эта моя безделка оказалась упомянута в филологической диссертации (Холодкова Ю. В. «Восприятие и осмысление русской литературой и литературной критикой второй половины XIX — начала XX века творчества Томаса Гуда». Самара, 2013).

Мое имя упоминается там в следующем контексте:

«Поэма Томаса Гуда до настоящего времени известна в России, прежде всего, в многократно переиздававшейся в XIX — начале XX в. интерпретации В. П. Буренина, имеющей как несомненные достоинства, выражающиеся в мастерском сохранении художественных деталей, характерной тональности описания, так и существенные недостатки, основной из которых — привнесение излишней описательности в предельно лаконичный оригинальный текст. Вполне достойным представляется и перевод В. Д. Костомарова, в котором, однако, чувствуется некоторая невыдержанность, поспешность в выборе лексико-семантических средств, произвольность отдельных трактовок. Прозаический перевод М. Л. Михайлова буквален, не относится к творческим удачам переводчика, что он и сам признавал, отмечая, что поэма Гуда утратила в его переложении «большую часть своей силы и выразительности». Указанные обращения к «The Dream of Eugene Aram, the Murderer» в России относятся к одному краткому периоду — 1861—1867 гг.; в последующие годы новых переводов этого произведения создано не было. И только в начале XXI в. С. Э. Цветков, известный своими трудами по популяризации истории, разместил в сети Интернет в тексте своего очерка «Преступление Евгения Арама» вольный перевод начала поэмы Гуда, включающий в себя одиннадцать строф. Данный перевод, не имеющий художественной ценности, по наблюдению самого С. Э. Цветкова, выполнен с позиций привлечения «историко-социологического» внимания к поэме Гуда в условиях, когда «средства массовой информации периодически сообщают о преступлениях, совершенных педагогами».

И далее:

«В последующие годы к интерпретации отдельных социальных произведений Гуда обращались И. А. Бунин, К. Д. Бальмонт, Э. Г. Багрицкий, Е. В. Витковский, С. Э. Цветков...»

Что ж, эта поэтическая шеренга мне нравится! Никогда не думал быть замыкающим в ней…

А, впрочем, отчего же замыкающим? Неужели ни у кого так и недостанет творческих сил перевести полностью замечательное произведение Томаса Гуда для русскоязычного читателя?

***

Заказывайте мою книгу стихов «Жизнь со смертью визави»!
С удовольствием подпишу вам экземпляр!
https://planeta.ru/campaigns/166244