Бука

    В густом хвойном лесу, в самой глухой-преглухой чаще, под корнями вывороченной ели в уютном бревенчатом домишке с замшелой крышей жил Бука.

    Сам себе он казался очень маленьким, пушистым, тихим и незлобивым существом. Ведь даже его  бабушка-Буканиха, прежде чем отправится в мир Вечных Бук, бывало, говорила ему: «Пришёл буканчик мой маленький…» и нежно обнимала его своими мягкими мохнатыми лапами. Поэтому поначалу он очень удивлялся, что другие звери в лесу сторонились его и обходили за версту их буканское обиталище. Но со временем свыкся, и просто перестал замечать, что о нём думают и говорят прочие лесные жители.

    А звери Буку побаивались, потому что на самом деле он всё-таки был большой и страшный Бука. Да ещё и с довольно острыми клыками, торчавшими наружу из уголков огромной и страшной буканской пасти. И поэтому никто из них не решался сказать ему правду. Зато между собой, с опаской озираясь по сторонам, нередко перешёптывались: «Ой, слышите, треск-то какой стоит? Опять, должно быть, Бука через лес ломится!» Или: «Слышите? На весь лес хруст и чавканье? Опять, наверное, Бука зайчишку какого-то изловил, а теперь сидит и уплетает бедняжку за обе щеки, чудовище!» 

    Последнее, кстати, было полнейшей выдумкой лесных обывателей. Ибо Бука, хотя и был большой любитель покушать, всяких мелких пушистиков, вроде зайчишек и хомячков, как раз обожал до невозможности. И никогда бы не обидел.
 
    Вокруг букиного домишки постоянно сушились на сплетённых из травы верёвках какие-то предметы букиного гардероба. Ведь Бука считал себя цивилизованным и продвинутым во всех отношениях букой и поэтому, к прочему ужасу  лесного зверья, помимо густой шерсти, покрывавшей его с головы до пят, натягивал на себя сверху разные элементы человеческой одежды. Однако, в лесу такая одежда быстро пачкалась, и Бука часто стирал свои вещички в соседнем ручье, довольно приговаривая: «Ну вот, носочки постирал и трусики… Ещё надо одеяльце и подушечку сполоснуть…» Посуду Бука мыл там же, в ручье, складывая стопки грязных тарелок и чашек прямо в воду, предоставляя течению выполнять роль посудомойки.

    И так бы оно всё и продолжалось, если бы однажды на закате в дверь букиной хижины не постучалась Бяка. Надо сказать, что отворивший ей дверь Бука только что славно отужинал куском жирных свиных рёбрышек вприкуску с тортом «Наполеон», а потому пребывал в состоянии духа блаженном и романтическом. Услышав стук в дверь, он сунул задние лапы в мягкие домашние тапочки с ежиными мордочками и, не спеша, дожёвывая на ходу остатки ужина, направился посмотреть, кто это в кои то веки вдруг вздумал нарушить его покой и уединение.

    С минуту Бука и Бяка молча смотрели друг на друга. А потом Бяка выпалила:

    - Ты жрешь, как свинья, чавкаешь, как стадо бегемотов, и топаешь, как слон! Ты косматый, толстый, огромный и страшный. И вообще, в зеркало на себя посмотри! – И Бяка сунула Буке под нос карманное зеркальце.

    До этого Бука никогда не смотрелся в настоящее зеркало. Ему всегда хватало своего милого отражения в ручье. То, что он увидел, расстроило и смутило его. Из блестящей бякиной стекляшки на него маленькими сонными глазками смотрело вымазанное жиром и сладким заварным кремом какое-то ужасное-преужасное рыло – с торчащими из пасти острыми клыками, обрамлённое клочьями торчащей во все стороны шерсти грязно-бурого цвета.

    - Да-да, - заметила Бяка, - шерсть у тебя растёт даже на… кхм, ниже спины, а ещё - прямо на ушах. А что это за изодранный парус и нелепые тряпки развеваются на верёвках возле твоей развалюхи?

    - Это… мои трусики… и носочки… - растерянно пролепетал ошарашенный Бука.

    - Ха-ха, - гомерически расхохоталась Бяка. – «Трусики» и «носочки»? Вот эти гигантские безразмерные трусищи и рваные носки – это «трусики и носочки»? А на фига они тебе, кстати? – Ехидно поинтересовалась она, прищурив один глаз. - Знаешь, толстопузый, по-моему, ты просто глупый. И единственное, что в тебе есть симпатичного – это твой шелковистый хвостик с кисточкой на конце!

    Бука поначалу очень рассердился. Со всей свирепостью, на которую был способен, он стал сопеть, топать лапами и даже нечаянно расколотил пару горшков.

    Бяка скептически взирала на это, склонив голову и подперев лапками бока.

- Ну вот, пажалста. Так я и знала. Он еще и истеричка! - Безапелляционно подытожила гостья. 

    Буке стало ужасно обидно. Ведь никто до сих пор не говорил ему то, что для всех остальных было всегда очевидно. Волоча по полу хвост, уныло поплёлся он в самый дальний угол своей такой милой и уютной до этого дня лесной квартирки, вдруг в один миг ставшей какой-то чужой и неухоженной, сел прямо на земляной пол, усеянный объедками, и горько-горько заплакал.

    Его тихое поначалу хныканье уже грозило перейти в громоподобный рёв, который распугал бы лесное сообщество во всей округе. Но именно в этот миг Бука вдруг ощутил нежное прикосновение чьих-то лапок на своей толстой шкуре. А затем услышал за спиной бякин голос. Совсем не такой, какой он был прежде:

   - Ну, букочка, ну, не плач… Ты хоть и взаправду толстый и страшный Бука, но очень милый и обаятельный… И мне в самом деле очень нравится твой очаровательный шелковистый хвостик… А хочешь, я останусь с тобой и буду всегда гладить его? А ещё стану выщипывать твою старую шёрстку и щекотать тебя по ночам!

    И хотя Бука больше всего на свете боялся щекотки, Бяка в эту минуту показалась ему самым родным и дорогим существом на свете. Ведь, кроме того, что он толстый и страшный, ему никто не говорил и того, что он милый и обаятельный… И уж тем более никогда не расхваливал его хвост, который самому Буке до этого казался самым обычным хвостом, вечно волочащимся сзади в пыли и цепляющимся за ветки и репейник.

    …С тех пор Бяка поселилась в домике Буки. Она постепенно привела в порядок его грубую и нечёсаную шерстку, которая стала мягкой и шелковистой, а вместо прежнего грязного оттенка стала отливать серебром. И каждый вечер у домашнего очага гладила Букин хвостик.

    Звери в окрестных чащобах со временем перестали бояться проходить мимо буканского логова в старом ельнике, и стали частенько заглядывать к Буке и Бяке на огонёк, чтобы попить чайку и вместе весело посмеяться над тем, какие все раньше были дураки, что страшились Буку и сторонились его.

    И так Бука и Бяка жили вместе долго и счастливо. А спустя много-много лет, когда Буке пришла пора отправляться в страну Вечных Бук, Бяка, которая стала в своём роде единственной бякой среди всего буканского племени, пошла туда следом за ним. Чтобы не оставлять его уже никогда.