Сагалиен - любви родник. Книга 2 Главы 26-30

ГЛАВА 26
Известие, что Артём лежит в госпитале с проломленной головой, привело Вацлава в ярость. Он немедленно отправился в Посольство Советского Союза и встретился с консулом Межеватовым Игорем Николаевичем, потребовав решительных мер. Но дипломат, в первую очередь, предложил Вацлаву рюмочку коньяка для успокоения и чашечку кофе. За разговором выяснилось, что они в курсе всех событий и что, именно по их настоянию, Артёма привезли в госпиталь, а не в спецучреждение.
- Дело в том, пан Вацлав, что с вашей стороны тоже очень удивленны травмой, потому что утверждают, что никаких насильственных действий к задержанному не применялось. Поэтому нам так легко удалось отправить Артёма в госпиталь, где работает наш человек. Не подумайте чего, он просто хороший хирург, особенно по черепно-мозговым травмам и пулевым ранениям в голову. Вы знаете, это легендарная личность - Тоцкий Сергей Владимирович.
Вацлав не стал говорить, что наслышан о докторе от Артёма и дочери знаменитого хирурга.
- Что мы с вами сейчас сделаем? - продолжал Игорь Николаевич, -
немедленно отправимся в госпиталь и всё узнаем от самого пострадавшего. Думаю, что какой бы ни была правда, мы должны узнать её.
На дипломатической машине они быстро доехали до бывшего советского гарнизона. Их сразу же отвели к доктору Тоцкому. Разговор был коротким и лаконичным:
- Побоев на теле нет, но на голове имеется рваная рана от удара
острым предметом. А также есть следы от удара в переносицу, то есть, по голове его всё-таки били.
- Вы уверенны, Сергей Владимирович? А он не мог сам упасть, Света
говорила, что он очень истощён, - спросил Вацлав.
- Поверьте, я ещё могу отличить удар кулака от ушиба.
- Извините, - сказал Игорь Николаевич, - а как наш пациент? С ним можно поговорить?
- Артём спит. И навряд ли вы с ним сможете переговорить. У него амнезия, следствие черепно-мозговой травмы.
-     И как долго это будет продолжаться?
- Сие знает только Всевышний.
- Доктор, вы же атеист, как я помню. Что это с вами?
- Это единственное заболевание, которое нам не удаётся прогнозировать. А знаете почему?
- Почему же? - удивился Игорь Николаевич.
- Это болезнь души. А атеисты не признают наличие её в человеке.
Организм по каким-то неведомым никому причинам стирает всё негативное в памяти и даёт себе отдых, а может, предохраняет от тяжёлых последствий пережитого. А вот, сколько времени нужно для этого отдыха, никто не знает. Вернее знает только сам организм.
- Ну, а всё-таки, можно посмотреть на него?
- Конечно, только не удивляйтесь. Уж, не знаю, с кем он там общается, выглядит больной весьма счастливым.
Когда они подошли к палате, охранник перегородил им дверь.
- Кроме персонала никому нельзя входить.
Игорь Николаевич достал удостоверение. Тот долго и внимательно изучал его, потом отстранил Вацлава.
- Это со мной, - сказал дипломат.
- Не положено.
Вацлав через проём увидел Светлану и успокоился.
- Если  Квета с ним, значит всё  добрже.
Увиденное поразило сдержанного и тактичного Игоря Николаевича.
Артём крепко спал, раскинув руки, и блаженно улыбался. Мимические мышцы его двигались, ресницы дрожали и, если бы не закрытые глаза, то можно было подумать, что он с кем-то разговаривает.
- Что с ним доктор?
- Вот про это я вам и говорил. Человек пребывает в полнейшем счастье. И я думаю, он это заслужил.
- Скажите, а с психикой у него всё в порядке?
- Да, - вмешалась Светлана,- я с ним разговаривала утром. Он вполне нормален.
- Вы спрашивали его о травме?
- Он, к сожалению, ничего не помнит.
- Это очень плохо, что он потерял память.
- А может хорошо? - спросил Сергей Владимирович.
- А может и хорошо... - задумчиво ответил Игорь Николаевич.
Выйдя из палаты, консул подошёл к Вацлаву и сказал.
- Пан Вацлав, нам надо поговорить и не здесь, а в МИДе вашей республики. Но, прежде, мы возьмём медицинское заключение у Сергея
Владимировича.
Вацлава пригласили в кабинет после двух часовой беседы Межеватого Игоря Николаевича и первого зама Министра иностранных дел Иржи Демчика. По виду обоих дипломатов она была не из приятных. И всё подтверждало это: чашки с кофе были не тронутыми. Вацлав напрягся и приготовился к серьёзному разговору. Иржи Демчик нервно вышагивал по ковровой дорожке мимо Вацлава, стоявшего навытяжку и более раскованного Игоря Николаевича. Тот перебирал пресловутые  фотографии, из-за которых всё и произошло.
- Пан Вацлав, объясните, что это всё значит? - спросил Иржи Демчик и указал на фото.
- Ничего не значит. Просто фотографии Пражского града.
- Хорошо. А вот это? - он подал протокол задержания Артёма на Староместской  площади.
- Он искал лекарство для матери Пановой Полины Алексеевны, моей
жены.
- Ваша жена работает по линии ЮНЕСКО, кажется?
- Да. Сейчас она в клинике. Попала в автокатастрофу.
- Очень странно. Всё очень странно и подозрительно, - сказал Иржи
Демчик, ни к кому не обращаясь.
- Игорь Николаевич, Кто такой Панов Артём? Как объяснить тогда
его поступки?
- Студент журфака  МГУ, комсомолец, отслужил в армии. Чистая анкета, ничего компрометирующего. Поймите, он журналист.
- А отец? Кто его отец?
- Бармин Александр Николаевич - ведущий специалист по разработке
нефтяных и газовых месторождений Сибири…
- Так вы утверждаете, что он подвергался насилию, то есть его били
- Да. Вот медзаключение.
- Этого недостаточно. Я настаиваю на дополнительной комиссии.
- Пан Иржи, мы не будем делать никаких заявлений. Артём потерял память и его срочно надо вести в Москву в институт Сербского. Сейчас главное оказать ему квалифицированную помощь, тем более мать ничего не знает о случившемся, решили скрыть. Сами понимаете, ситуация непростая. Пан Иржи, разрешите мне заняться этим?
- Хорошо. Подождите в приёмной.
Игорь Николаевич и Вацлав ещё битый час просидели под дверью Иржи Демчика. За это время к нему входили и выходили разные люди, наконец, их пригласили.
- Игорь Николаевич, вот здесь пакет документов, естественно и выездные тоже.
- Спасибо вам, Иржи. Оформим, как несчастный случай: падение с
лестницы, например.
- А вы, пан Вацлав, надеюсь, понимаете, что попали в неприятную
историю? Постарайтесь ближайшие два года никуда не выезжать.
- Да.
- Я надеюсь, что мы никогда не услышим об этой истории, пан Вацлав. А то я знаю, вы и кино снимите, дай вам волю.
Когда они вышли из кабинета, Игорь Николаевич вздохнул и сказал:
- Только не послал вон. Ну, а мы и пошли.
- Неужели всё позади? - спросил Вацлав.
- Так, пока эти шавки из госбезопасности не опомнились, вы, пан
Вацлав, едете в госпиталь и, чтобы завтра Артёма не было в Праге, завтра и ни днём позже.
- Тогда я поехал билет брать.
- Да. А я позвоню доктору Тоцкому, чтобы он подготовил Артёма.
- Постойте, а кто же его будет сопровождать?
Из машины они позвонили в госпиталь и рассказали всю историю. Сергей Владимирович убедил их, что больной готов ехать сегодня в сопровождении врача кардиолога Тоцкой Светланы Сергеевны.
- Пан Вацлав, Артёма можно отправить сегодня в сопровождении дочери доктора, -  удивился дипломат.
- Игорь Николаевич, я должен был вам сказать: я знал их раньше.
Доктор помог с лекарством для Полины. И Артём дружен со Светой.
- Тогда я вам больше не нужен. До свидания, пан Вацлав.
- Декуйю, Игорь Николаевич,  вы хороший человек и дипломат.
- Не забудьте сообщить, как всё прошло. Мои признательность и уважение Полине Алексеевне. До встречи.

ГЛАВА 27
В тот же день Вацлав купил билет на вечерний рейс из Праги в Москву Артёму, а для Светланы забронировал, позвонил Василию Алексеевичу и объяснил ситуацию. Оказывается, отец Артёма Александр Николаевич Бармин поднял все свои связи на высшем уровне, дошёл до секретариата Л.И.Брежнева. Может, поэтому так быстро это история закончилась и Артёма просто "выпихнули" на территорию Советского Союза, "мол, сами  расхлёбывайте". То, что Вацлав тоже засветился, было ясно и очевидно по тону и тому, что говорил Иржи Демчик.
- Прощай, свободная жизнь, теперь слова не скажи, будут цепляться, -
думал Вацлав и, как ни странно, не о чём не жалел, а, наоборот,
чувство исполненного гражданского долга переполняло его, - тоже
придумали Артём - террорист, бред какой-то.
Но положение дел в стране угнетало его.
- Где же она долгожданная свобода и демократия, завоёванная «бархатной революцией»? Какая же это демократия, когда невинного чело¬века без суда и следствия хватают на улице и бросают в тюрьму, да ещё и издеваются! - с такими мыслями Вацлав вошёл в госпиталь и поспешил в палату Артёма.
Охранника уже не было, дверь была открыта, и оттуда доносился смех Светланы. Он увидел сидящего Артёма, уже одетого, причёсанного, без бинтов на голове, здорового и очень весёлого
- О цо йдэ?  - удивился Вацлав.
- А вы не поняли? Мы же специально всё придумали. Артём почти здоров. Никакой амнезии у него нет. Лёгкое сотрясение и истощение и всё. Так что мы готовы, - радостно сообщила девушка.
- Артём, тогда скажи мне, откуда у тебя рана на голове?
- Да я кричал там всякую чушь, чтобы на меня, хотя бы, обратили внимание. Вот и получил кулаком в лоб. Здоровый, гад, оказался. Короче, я упал и ударился об угол кровати.
- Ясно. А что ты делал в резиденции Людвига Свободы и зачем снимал его кабинет?!
- Откуда я знал, что там его кабинет?
- Хорошо. А знак «съёмка запрещена» ты тоже не видел?
- Нет. Правда, не видел.
- Артём, ты знаешь, что эта твоя журналистская вседозволенность
чуть не закончилась трагедией?
- Я думал, что у вас демократия, а у вас похлеще, ренессанс тридцать седьмого. Всё повторяется.
Виток,
ещё один виток,
И новое,
как эхо старого.
Всего лишь лента
ДНК.
Вот так живём -
летят века.
грядут эпохи,
И мы в них - крохи,
не тень,
а память ДНК,
Летят века...
- Артём, ты сегодня целый день говоришь стихами, - сказала Светлана.
- Надо же было с кем-то разговаривать. Вот я и общался со своим
сознанием.
- Ты неправ, Артём, - возразил Вацлав, - очень много перемен в лучшую сторону, но приходится перестраховываться. Пока... Я уверен, скоро всё изменится.
Вошёл Сергей Владимирович:
- Как дела, Пан Вацлав? Думаю, всё обошлось. Я это понял, когда сняли охранение.
- Да. Благодари Игоря Николаевича и своего отца. Артём, я звонил
в Москву. Он дошёл до высоких властей. Так что тебя очень ждут дома и встретят сегодня же. Собирайтесь, самолёт в восемь вечера.
- А мы готовы, - сказал Артём, - только заеду за вещами. И хотелось бы маму увидеть.
- Нет, - запротестовал Вацлав, - она ничего не знает. Её на днях
выписывают, вы встретитесь в Москве. Мне, к сожалению, выезд запрещён.
- Как запрещён? - спросил доктор.
- На два года.
- Это из-за меня, да?
- Не только, Артём,  из-за моей работы. Я же документалист. Это что-то сродни журналистике. Так что мы с тобой коллеги. Вот ещё: пакет документов и фотоаппарат. Фотографии вернули только мамины. Не переживай, я тe6e купил открытки с видами Праги, покажешь родным.
- Спасибо, Вацлав, и извини, что так всё получилось.
- Ничего, мы ещё встретимся. Квета, а ты получишь билет в аэропорту по паспорту, я забронировал.
- Ребята, давайте-ка, потихоньку отправляйтесь, как бы, не передумали, что-то тревожно мне, - сказал доктор Тоцкий, - Артём, поберегись недельку другую. Сотрясение - дело серьёзное. И займись питанием. Тебя ещё и от этого качает. Лана, возьми всё, что полагается в до-рогу, и сделай магнезию, а дома надо поколоться дней пять.
- Папа, я прослежу, и всё сделаю, не волнуйся.
- Ну, давайте, идите же и счастливого пути, позвони маме и пере¬дай, что я в порядке, скоро приеду.
Доктор проводил всех троих до ворот госпиталя и тут же ходко пошёл назад.
- Папка как всегда в работе, наверное, опять тяжёлого привезли.
- Ваш отец прекрасный человек, Квета, говорят он многих спас в 68-ом: и чехов, и русских.
- Он - врач, Вацлав, А эта профессия не имеет национальной принадлежности и политической платформы. Наше призвание – спасать людей.
Время поджимало. Пришлось взять такси. Сначала заехали на квартиру семьи Поломски. Артём быстро собрал вещи, лёгким движением руки коснулся портрета дедушки и бабушки, написал записку и поло¬жил её на мамин туалетный столик. Вацлав и Светлана накрыли ужин: кофе, бутерброды с сыром и омлет с ветчиной.
- Артём, тебе не стоит есть омлет, - сказала девушка, - выпей кофе без сахара и съешь один бутерброд, запей апельсиновым соком.
- Почему такая диета? - удивился тот.
- Так надо. Тебе и так будет тяжело в самолёте. Завтра поешь вволю, я об этом позабочусь.
- А ты собираешься дальше лечить меня? Я здоров, как бык!
- Слышал, что сказал доктор? Лечение надо закончить, Артём. Иначе, лет так через пять могут проявиться следствия не долеченного сотрясения, вплоть до потери памяти. Травма, именно, в этой зоне головного мозга. Понял, пациент Панов?
- Так точно, доктор Айболит, - бодро отчеканил Артём и загрустил.
- Тема, поедешь к Лине через неделю, раньше нельзя.
Артём вздрогнул и, не оборачиваясь, спросил:
- Свет, откуда ты всё знаешь? Ты что мысли умеешь читать? 3начит, ты точно ангел? - повернулся он.
- Я - не простой ангел, я и спаситель, и хранитель. Милый мой мальчик, ты всю ночь звал её во сне. Ах, как жаль, что не меня. Ну,
ладно, надо спешить. Ешь! Вацлав, к столу!
- Я разговаривал с мамой по телефону. Очень волнуется, почему не
был у неё сегодня, спрашивала про тебя, Квета. Я сказал, что ты
уехала срочно домой, к маме.
- Ничего, в Москве всё исправим, встретим её вместе, и она забудет
этот день.
- Это ты хорошо придумала, меньше будет вопросов, - поддержал де-вушку Артём.
После ужина они опять взяли такси и поехали к Светлане. Там они пробыли пятнадцать минут, на удивление обоих мужчин. Она засмеялась и объяснила:
- Это у меня ещё с работы на скорой в Сибири.
Артём ошарашено уставился на Светлану.
- Какой Сибири?!
- Западной, конечно. Я летом там работаю на нефтеразработках.
Скорая - вертолёт. Вот забросят тебя куда-нибудь на буровую, и не
знаешь когда назад. Поэтому всё необходимое при себе и заранее
упакованное.
- Света, а ты встречалась там с Барминым Александром Николаевичем?
- Да, и очень часто.
- Это мой отец.
Теперь Светлана уставилась на Артёма.
- Не может быть! Поэтому мне всё время казалось, что я тебя давно
знаю, но не могла понять почему?
Вацлав, наблюдая всю эту сцену, не выдержал и потёр руками:
- Нет, такое я не упущу и обязательно сниму фильм, как хрупкая
красивая девушка захватывает Сибирь и ещё кого-то, даже двоих,-
сказал он по-чешски.
- Вацлав, не захватывает, а покоряет,- поправила его Света.
- Без разницы. Просто я не могу представить тебя в холодной Сибири и ещё на вертолёте. Грандиозно. Русская женщина – это сильная медведка,
сказал он и добавил, - в шубе.
- Медведица, Вацлав. И летом там за тридцать градусов. Жара. Шуба
не нужна.
Артём покатывался от смеха. Радость переполняла его сердце. Он понял одно: Светлана - это "свой парень", поэтому она так смело вошла в его жизнь, поэтому он так привязан к ней, поэтому они вместе.
Они одной крови: отец, мама, дядька, Вацлав, Иван Михайлович, Валерий Михайлович, Татьяна Тимофеевна, Раиса Кузьминична, Лина, Юрка, Шурка, Катя, мама Зина, доктор Тоцкий, он и Светлана. Ему стало так легко и свободно, что он вдруг перестал смеяться и запел:
- Лучше нету дороги такой, всё что есть, испытаем на свете, чтобы
дома над тихой рекой услыхать соловья на рассвете...
Светлана тут же подхватила:
- Комсомольцы-добровольцы, мы сильны нашей верною дружбой, сквозь
огонь мы пройдём, если нужно покорять молодые пути...
Вацлав подпевал картавя невпопад, но это не портило песню, а, наоборот, украшало её. Таксист весело смотрел на странную троицу и улыбался. Впереди показался аэропорт, мигая осветительными штангами и опознавательными сигналами, взлетающих и идущих на посадку самолётов.

ГЛАВА 28
Если не считать длительной проверки документов таможенниками и скверного состояния Артёма во время полёта, то, по мнению Светланы, всё прошло "добрже". Сойдя с трапа самолёта, Артём тут же сел на корточки, потому что ему было не просто плохо, а мерзопакостно. Прохладная подмосковная ночь, как нельзя лучше всякого лекарства помогла ему. Проводница обеспокоено наблюдала за молодой парой и взглядом спросила у девушки:
- Может скорую?
Та закачала головой и показала на себя.
- Артём, теперь ты убедился, что тебе надо долечиться?
- Да, кажется, я, и правда хорошо приложился.
- Вставай, пойдём потихоньку. Скоро ты придёшь в себя. И дыши ровнее, не хватай воздух, много кислорода иногда тоже плохо.
Уже давно объявили посадку рейса "Мадрид-Прага-Москва" и, почти, все пассажиры прошли мимо взволнованного семейства Пановых, Шурки и Бармина Александра Николаевича, а Артёма всё не было. Никому не верилось, что кошмарные дни неизвестности позади, дни, в которых не было ни единой зацепки, даже намёка на то, куда исчез Артём, словно наслышанные невидимые фантастические инопланетяне взяли и украли его, и вот сейчас возвращают назад. Все не отрываясь, смотрели на поворот, из-за которого появлялись пассажиры уже другого рейса. Шурка вылез за перегородку и направился, было за этот злосчастный поворот, но его тут же остановили. Ещё бы, из-за его высокой спины, этого поворота не было видно, как минимум пятерым ожидающим. Но в тот самый момент, когда Шурка уже поддался служащему аэропорта, он увидел своего друга и, словно спринтер, рванулся навстречу семимильными шагами и в три скачка оказался рядом, сгрёб Артёма в охапку, не замечая, что их двое. Когда же он увидел девушку, поддерживающую друга, смутился и ляпнул:
- Пардон, мадам...
- Шурка, чёрт мосластый, ты же переломаешь нам кости!
Но тот, остолбенев, смотрел на Светлану
- Меня зовут Лана, а вас? - нашлась девушка, улыбнулась и подала
руку.
- Шурка Репин... Ой, Александр Репин, - ещё более теряясь, ответил
он.
- Светлана Сергеевна Тоцкая, - глаза её засияли голубым огнём, приводя Шурку в окончательное замешательство.
Тут вихрем налетела Катерина и начала тормошить Артёма, охать и ахать, стрекоча, как сорока:
- Какой ты худой и бледный! Где ты был? Что это за красавица с
тобой, прямо Мерелин Монро.
Так вчетвером они дошли до остальных. Отец сдержанно обнял сына и хлопнул его по плечу: "Держись, сынок". Дядя Вася, сдерживая слёзы, прижал Артёма к себе, но, а мама Зина разрыдалась на его груди, дав волю чувствам за всех.
- Мама Зина, ну, что ты, я вернулся...
- Сынок, мы тут такое пережили...
- Прости меня, мама Зина, Я больше так не буду, обещаю.
- Ты не будешь?! - сердито спросила женщина, - ты разве не Панов?
Вы, кажется, рождены  для всяких таких приключений!
- Зина, ну, будет тебе причитать, поехали лучше, видишь, Артём
еле на ногах держится, - уговаривал жену Василий Алексеевич.
Тут только Александр Николаевич разглядел Светлану и даже ахнул от удивления:
- Ласточка, а ты что здесь делаешь? Вот, воистину, тесен мир.
- Я работаю как всегда, - весело ответила она.
- Ничего не понимаю. Почему ты с моим сыном?
- Александр Николаевич, я даже не знаю, что вам сказать...
- Отец, она со мной, сопровождает.
- Удивительные вещи происходят в жизни. Вы знаете, что "ласточка"
это позывной скорой у нас на промысле, а Светлана - самый любимый
доктор. Правда, работает она только летом. Очень рад встрече. Так,
но всё же, я ничего не понимаю?
- Сашок, поехали, по дороге разберёмся, - сказал дядя Вася и
возглавил шумную компанию.
Шурка и Светлана подхватили Артёма, Катерина взяла под руку маму, Александр Николаевич загрузился багажом. Все направились к стоящему  газику с надписью "геологическая". При виде знакомой машины Артём даже закрыл глаза, потому что был уверен, что сейчас оттуда выпорхнет Лина, легко и грациозно, как обычно она это делала. Дядя Вася всех рассадил, сам уселся посередине на полу и приказал: "Трогай, шеф!"
За полчаса они домчали до Часовой и ввалились в маленькую квартиру Пановых. Светлана сразу уложила Артёма, уговорила его сделать инъекции и полежать, хотя бы, двадцать минут.
- Лежи, лежи, братец,- приговаривала Катерина и с нескрываемым
любопытством таращилась на докторшу.
- Скажите, а вы, правда, на вертолёте по Сибири, не страшно?
- Катя, зови меня Светлана. Мы же почти ровесницы.
- Да, ну? Мне двадцать, а тебе?
- Двадцать три.
- Свет, а где ты Артёма нашла?
- Катя, я думаю, лучше будет, если я всем сразу расскажу.
Шурка ломился в комнату, но его не пускала Катька, делала страшные глаза и захлопывала дверь.
- Катя, пусти, говорю!
- Нельзя, ему делают укол!
Артём улыбался и молчал. По-видимому, пережитое окончательно сломило его. Так он и уснул. Светлана выпроводила Катерину и при¬крыла дверь за собой.
- Ну, что, Ласточка, жить будет? - тревожно спросил Александр Николаевич. В комнате стояла напряжённая тишина. Девушка обвела всех
взглядом и уверенно сказала:
- Ещё как! Недельку покоя и его не удержишь.
Мама Зина тревожно переспросила:
- Пожалуйста, расскажите, что с ним? И всё, всё подробно, мы вас
очень просим.
- Артём будет спать, я ему сделала успокоительный и магнезию.
Потом она поведала всю историю сначала до конца: с того момента, когда они познакомились в самолёте до сегодняшнего приземления в Шереметьево.
Мама Зина плакала, то и дело, прикладывая платочек к глазам, Александр Николаевич вставал и нервно ходил по комнате, дядя Вася сидел, подперев кулаком голову, Катя застыла, округлив и так огромные зелёные свои глазища, и только Шурка ничего не слышал. Он смотрел на девушку, как на появившееся ни откуда чудо, а вернее, откуда - с неба. И была она, точно, не¬земного происхождения: фея или Ангел. Скорее Ангел, потому что белокурые волосы её завивались на спине, и было ощущение сложенных крыльев. То, что она рассказывала, было не главным. Главное - Артём жив и то, что она здесь и то, что он дождался её. Артём говорил: " Ты сразу её узнаешь". И вот, она пришла. Его Лана. И он её узнал. Светлана извинилась и попросила сделать звонок маме.
- Дочка, как это мы совсем забыли про тебя, - спохватился дядя
Вася, - и отвёл девушку на кухню, - прости, милая, мы тут такое
пережили, а тебе наше огромное спасибо.
- Что вы, не за что. Просто так всё сложилось, почти случайно.
- Нет, девонька, это судьба, а от неё не уйдёшь, - он погладил
её по волосам и поцеловал в темя, - спасибо, дочка, звони маме.
Пока она разговаривала с мамой, Шурка обеспокоено глядел на дверь и ждал, когда она откроется. Больше всего он боялся, что божественное видение в образе прекрасной девушки, исчезнет также внезапно, как и появилось. Когда же Светлана вышла, и что-то хо¬тела сказать, он почти закричал:
- Я - я вас провожу, мне по пути!
- Откуда вы знаете, где я живу?
- Мне всё равно по пути, - настаивал Шурка.
Все мгновенно замолчали и уставились на парня.  Катерина презрительно насмешливо вымолвила:
- Успокойся, её дядя Саша отвезёт.
- Обязательно, и Светлану, и Шурку. Так куда едем?
- В Сокольники, -  разом ответили те и уставились друг на друга.
- Да. Это уже серьёзно,- сказал Александр Николаевич и улыбнулся,
а потом захохотал закатисто и отчаянно, смахивая слёзы и обнимая
смущённую Светлану и ошалевшего Шурку. Все долго смеялись и плакали, словно прорвало, наконец-то, наболевшее место и долгожданное освобождение захлестнуло всех и выплеснулось наружу безудержно и шумно, разливаясь по оттаявшим душам. Жизнь - это река. А какая река без порогов, омутов и водоворотов?

ГЛАВА 29
Артём проснулся и долго смотрел на потолок, потом перевёл взгляд на стену: рисунок раскидистых берёзовых веточек с серёжка¬ми, повторяющихся в шахматном порядке, не говорил ему ни о чём, но то, что это Россия, он не сомневался. Сознание медленно возвращало его из тяжёлого демидролового сна. По мере обследования комнаты, Артём всё больше убеждался, что он дома и, когда он увидел аккуратно сложенные Катькины вещи, он облегчённо вздохнул и опять закрыл глаза.
-Я - дома! Ура! Я - дома!.. - кричало его сознание и пыталось вы-рваться наружу сумасшедшим ором, - так, стоп! Что же я лежу тут, как бревно! Там же Лина и она ничего не знает! Надо срочно ехать в аэропорт Домодедово и лететь к ней! Какое сегодня число?! О! Ужас! Я не знаю, какое сегодня число!
Артём резко сел, но в глазах всё потемнело, и подступившая дур¬нота заставила его опять лечь. Молниеносно пролетели отрывки последних событий, но он никак не мог вспомнить нынешний день недели, и это так мучило его и приводило в бешенство. Артём не выдержал и застонал, дверь открылась и в комнату вошла мама Зина.
- Тема, тебе плохо? Что болит, скажи мне?
- Мама Зина, пожалуйста, какое сегодня число? Иначе я сойду с ума.
- Девятое октября, суббота. А зачем тебе?
- Мама Зина, принеси мне телефон, я должен позвонить Лине.
- Не волнуйся, Вася всё уже сделал. Лина в курсе всех событий и
вы скоро увидитесь. Только сначала ты должен поправиться, понял?
И ещё: в четверг прилетает мама. Так что, давай, лежи тут тихо и
выздоравливай, кушать хочешь?
Артём смотрел на медленно двигающуюся женщину, на её взлетающие руки, поправляющие подушку, одеяло и не мог поверить, что происходящее - правда.
- Тема, ты очень ослаб. Скажи мне, тебя, что не кормили в тюрьме?
Хочешь блинчиков? Я напекла, свеженькие со сметаной, ты ведь любишь?
Артём улыбался и был несказанно счастлив, купаясь в нежности маленькой хрупкой женщины.
- Мама Зина, я тебя очень люблю, - сказал он и поцеловал её ладошку
- Я тебя тоже люблю. Ты же мой единственный сынок. Ну? Нести блинчики?
- Угу, - промычал Артём и снова поцеловал тёплую руку женщины.
- Мы с тобой одни. Все разъехались: Саша и Вася на работу, Катя в
институт. Света звонила, подъедет с минуты на минуту. Прекрасная
девушка, тебе повезло, что она оказалась с тобой рядом.
- Угу, - опять промычал он.
- И мне кажется, что Шурка влюбился в неё с первого взгляда, -
продолжала она.
- Что?!!
- Ты знаешь и, по-моему, у них это взаимно.
- Как?!!
- Вот так. Между ними искра пробежала, и мы вчера всё это видели.
Такое бывает, когда две половинки соединяются и, чем дольше они
ищут друг друга, тем ярче вспышка.
- Мама Зина, этого не может быть!
- Может. Ещё как может.
Раздался звонок в дверь.
- А вот и она. Лёгкая на помине, значит душа - светлая.
В коридоре намеренно говорили тихо,  потом послышались шаги, и Артём увидел сияющую розовощёкую Светлану. Она улыбнулась и сказала:
- А на улице заморозки и иней на деревьях, скоро зима. Как тут
наш больной?
- Свет, никакой я не больной, сейчас пойдём блины есть.
Артём решительно поднялся и откинул одеяло.
- Ну, блины мы обязательно попробуем, но, а потом придётся лечь,
хотя бы для того, чтобы сделать укол.   
- Света, я чувствую себя замечательно! И у меня уже ничего не бо¬лит. А от твоих уколов я сплю сутками, а у меня дел масса: зачёты
надо сдавать. И вообще, хватит возиться со мной, честное слово, я
что? Не мужик, что ли, в конце концов?
Артём резко встал и направился к двери. Светлана успела подхватить его, потому что он так и не дотянулся до ручки.
- Артём, я вызову скорую и положу тебя в больницу, если ты не будешь выполнять лечебных предписаний.
- Нет, только не больница, сдаюсь, лечите, пани доктор.
Вместе они дошли до кухни, где у мамы Зины на столе дымилась горка румяных пахучих блинов, стояла вазочка с вареньем, блюдце со сметаной, маслом и всякой вкусной снедью. Артём набросился на еду. Он поглощал, на радость обеих женщин, всё съестное с яростью оголодавшего животного, но Светлана отняла у него очередной блин и сказала:
- Больше нельзя.
- Почему? - удивился Артём.
- Ты очень долго не ел досыта, потерпи день, другой.
Не успели они закончить все процедуры, как в дверь снова позвонили, и в комнату ввалился такой же красный и пахучий Шурка, увидев Светлану, он ещё больше зарумянился и снова ляпнул:
- Вы здесь? То есть уже, опять тут? Простите...
Видя жуткое замешательство друга, Артём пришёл на помощь:
- Да мы и уже, и опять тут, и здесь. А вы зачем, мистер Репин?
        -    Пошёл ты, - обиделся Шурка и повернулся к выходу.
- Сашка, да ладно тебе. Мне тут одно место насквозь продырявили,
представь какие муки, да не от боли, от стыда. Попробуй, поговори
с ней. Сказала в больницу положит, одно слово, докторша.
- Да. Если не будешь слушаться, сама лично отвезу. Саша, проходите, я рада вас видеть.
- А что это вы так официально, как на консилиуме. Я ещё поживу и
посмотрю на вас с превеликим удовольствием, - смеялся Артём
- Тема, самое замечательное, что мы с Сашей живём в Сокольниках и
почти рядом, не считая, парка. Зато, как удобно! Я теперь домой буду ходить через лес, а знаешь почему?
- Почему, Свет?
- Потому что Саша меня будет провожать и мне не будет страшно вечером.
Шурка то бледнел, то краснел, но смотрел на девушку с таким обожанием, что Артём не выдержал и, когда Светлана вышла, заметил:
- Так... А кто же теперь нашей амазонке колчан со стрелами будет
носить?
- Фу...- облегчённо вздохнул Шурка, - аж, дух захватывает, глядя на
неё. А с Катериной, чтоб ты знал, мы просто друзья.
- Ну, что влип, дружище?    
- Ещё как. И почему я рядом с ней чувствую себя законченным идиотом?
- Это пройдёт. Ты, главное, не робей и не неси всякую чушь, лучше
шпарь по-инглишу в таких случаях. Это у тебя, по крайней мере,
получается, - смеялся Артём.
- А ты ещё и издеваешься, друг тоже мне, нет бы, помочь.
- Чем?
- Хоть расскажи что-нибудь про неё.
- Что?
- Слушай, а у вас, случаем, ничего такого не было?
- Чего такого? - переспросил Артём.
- Ну, ты, ведь, парень не промах.
- На что это ты намекаешь, подлая твоя душа? Да я по сравнению с
тобой и твоими похождениями?
- Слушай, Тем, как ты думаешь, я ей нравлюсь?
- Во-первых, у меня есть Лина - моя единственная любимая. А ты ей
нравишься. Она сама тебе сказала об этом, когда предложила провожать домой через парк, дурья твоя башка. Да, пока до неё дойдёт с таким-то ростом... В комнату вошла Светлана с флаконами на стойке.
- А это ещё что такое? - возмутился Артём.
- А это то, что тебя поставит на ноги за два дня. Ты, ведь, хочешь встретить маму?
- Конечно же, хочу, но что это за конструкция такая устрашающая?
- Это всего лишь капельница с витаминами. Не волнуйся, это не больно. Укус комара.
Светлана перевязала руку Артёма жгутом и ловко ввела иглу в вену.
- Теперь лежи спокойно, не дёргай рукой. Выдержишь?
- Обязательно, милый доктор. Только побудь с нами.
- Нет. Я стерилизую шприцы и помогаю тёте Зине. А у вас, я смотрю,
своих секретов хватает, - сказала она, глядя на пунцового Сашку и
удаляясь.
- Шурка, хорош  созревать, ты же не свёкла на грядке.
- Меня в жар кидает, когда  я  её вижу.
- Это, потому что контакта нет.
- Как это?
- Очень просто. Ты, как лампочка с нитью накала. Возьми её за руку, посмотри в глаза, вот увидишь, она тоже загорится.
- Тоже мне, Эдисон. Сравнил с лампочкой. У меня сердце из груди
выскакивает.
- Ладно, дружище, не переживай. Это же здорово! Ты влюбился. Лина
говорила, что любовь - это работа души и сердца. Так что с тобой
всё в порядке. А Светлана - ангел, чистый ангел-спаситель.
- Странно, я тоже об этом думал вчера, когда увидел её в аэропорту, а потом здесь у вас. 
- Вот видишь, значит, она нам послана свыше. Знаешь, о чем я сейчас думаю?
- О чём?
- Они подружатся, обязательно. Лина и Светлана.
- Лина и Лана, - добавил Шурка. Как странно и прекрасно.
Они долго сидели молча, и каждый грезил о  своём сокровенном.

ГЛАВА 30
Три дня Светлана с мамой Зиной колдовали над Артёмом: усиленное питание, интенсивная терапия и смиренность самого больного, а главное, огромное желание выздоровления, принесли должный результат. К вечеру в среду, Артем уже сам ходил, бегал, прыгал по квартире, демонстрируя, таким образом, свое наилучшее состояние. Светлана тщетно пыталась загнать его в постель. Он выдерживал только инъекции, после чего он всячески мешал женщинам: обнимал и целовал маму Зину, называл её своей кормилицей, таскал на руках Светлану и говорил, что в ближайшем будущем наша медицина пополнится новым молодым светилом в лице Тоцкой Светланы Сергеевны. В конце концов, они посадили его чистить картофель, дабы проверить двигательные функции больного. Женщины готовили ужин, так как ожидался наплыв гостей и ещё какие-то события. Они переглядывались и перешёптывались и этим окончательно заинтриговали Артёма.
- Вы можете мне сказать, что всё-таки происходит?
- Тема потерпи до вечера, тебе готовят сюрприз, - ответила мама
Зина.
- А почему такая таинственность? Мама приезжает завтра, я знаю
об этом. Письмо Лине я уже отправил и сообщил, что приеду в ближайшее время, что ещё?
- Тётя Зина, давайте скажем ему, уже можно, - попросила Светлана.
- Только одно, остальное потом.
- Нет. Это уже походит на заговор. Так из скольких пунктов он
состоит, - допытывался Артём.
- Тема, мы с Тётей Зиной заказали переговоры с Сахалином на полночь, там будет утро.
Артём сделал сердитый вид и строго сказал:
- Кто вас об этом просил? А вы знаете, что в это время Лина может
давать урок в школе или у неё лекция в училище?
- Мы посчитали, она успевает.
- Как это вы посчитали? И откуда вы знаете, успевает она или нет?
- Но мы не думаем, что телеграф далеко от неё? - неуверенно вымолвила девушка, - город, ведь, небольшой. Мы смотрели всего восемьдесят тысяч население, - растерянно продолжала она, - а что далеко, да?
Артём бросил нож сгрёб обеих женщин в охапку:
- Ах, вы мои сестры милосердия, до чего же я люблю вас, дорогие
мои!
- Тема, прекрати, - отбивалась мама Зина.
- Артём, ты рад или нет? - спросила Светлана.
- Честно, я и сам хотел это сделать, но подумал и решил: лучше
приеду и всё ей расскажу, потому что мне надо видеть её глаза, смотреть на неё, чтобы она была рядом, близко, очень близко...
- Может, отменим? - спросила Светлана.
- Нет, не надо. Я услышу её голос, дыхание, биение сердца. Спасибо вам. Так, ну, что ещё вы мне там приготовили?
- А это тебе скажут твои отец и дядя, - сказала мама Зина, - завтра мы едем покупать тебе костюм, а Лине свадебное платье и фату.
Тема, не забудь спросить у неё размер одежды и обуви.
- Я, итак, знаю, платье -44, обувь -36.
- Точно? - переспросила Светлана.
- Абсолютно. Мы же мерили с тобой платье в магазине "Нова Мода" в
Праге или ты забыла?
Тётя Зина удивлённо посмотрела на Артёма и Светлану. Та помрачнела и расстроено заметила:
- С чего всё и началось. Если бы я не поехала переодеваться, всё
было бы совсем по-другому.
- А вот и не совсем. Тогда бы не был так счастлив мой лучший друг
Шурка, а ради него я готов ещё раз все  пройти заново.
- Эгоист. Ты такой же, как твой дядя, - заметила мама Зина,- а то, что мы тут пережили, тебе ничего не значит?
- Мама Зина, а за вас я готов отдать жизнь и даже не задумаюсь
ни на долю секунды.
- Ну-ну, живи, Тёмушка, зачем же мне твоя жизнь, у тебя теперь
невеста есть, даст Бог, и детки пойдут. А мы порадуемся да понянчим, вот и продлится род Пановых.
Скоро в квартире на Часовой набилось изрядно народа по случаю дня рождения Александра Николаевича Бармина. Артём не ожидал, что у отца столько друзей, больше всего его угнетало то, что он был не в курсе и не смог приготовить подарка. Он злился на всех, но пришёл Шурка и сунул ему свёрток.
- Это бате подаришь. Мы со Светой решили это сделать за тебя.
- Фу, ты прямо спас меня, не мог позвонить?
- Но ты бы сорвался по магазинам. Света не велела говорить,
 Всё ясно. Круговая порука.
- А что там?
- Ему должно понравиться. Это хороший наручный барометр, специально для геологов. Лана сама выбирала, и у твоего отца его нет, точно.
- Так, сколько я тебе должен?
- Старик, ты меня не уважаешь, это же подарок.
- Ну, ладно, спасибо вам.
За столом было шумно, снова чокались "камушком", пили спирт и крякали, нюхали хлебушко, пели "Дубинушку" со скважиной. Артём вспомнил Сахалин, Третью Падь, сопку над морем, звёздную ночь после дождя и первый поцелуй с Линой.
- Скоро я услышу тебя, маленькая моя девочка, и почему ты такая
упрямая у меня? - думал он и улыбался.
До него доносились голоса людей, были они ему незнакомы, но общая тема: нефть, Сибирь, тундра - соединяла их. И было Артёму уютно и тепло среди них, так как все они нефтяники и друзья его отца. Потом он услышал его голос.
- А сейчас, мои дорогие, я хочу познакомить вас со своим сыном.
Воцарилась тишина и все, почему-то, посмотрели на Шурку, тот перевёл взгляд на рядом сидящего Артёма и толкнул его в бок.
- Никто не подозревал, что у меня такой взрослый сын. Сын, встань, пожалуйста?
Артём встал.
- Мы так давно с ним не виделись и вот, наконец, встретились и я
думаю, теперь уже никогда не расстанемся.
- Нет, я ничего не понимаю, - переспросил мужчина напротив, - когда
ты успел? Ведь, мы восемнадцать лет рядом, неужели без меня куда
бегал?
Все грохнули смехом и захлопали в ладоши.
- Сын, познакомься - это мой нефтяной брат, первый фонтан Сибири
был наш. Кузнецов Игорь Ефимыч - бурильщик №1. Сколько у тебя уже
вышек, ну-ка, скажи? И все под его именем   -  Кузнецовские.
- А вот это - военная тайна,- сказал тот и через стол крепко по¬жал руку Артёму  и  сразу потребовал тост.
- Я хочу поднять этот стакан за своего отца и за всех вас, за то,
что вашими именами пишется история освоения Сибири. Я горжусь
вами и жалею только об одном, что не был рядом, - он залпом выпил содержимое, все последовали за ним.
Вдруг тихим голосом запел дядя Вася:
- Ты уехала в дальние страны, я ушёл на разведку в тайгу, над тобою лишь солнце полярное светит, надо мною лишь кедры в снегу...
Катерина подала отцу гитару,  песню сразу же подхватили, и припев вырвался через открытые окна в тёмную осеннюю ночь:
- А путь и далёк и долог, и нельзя повернуть назад, держись геолог, крепись геолог, ты солнца и ветра брат...
Прохожие останавливались, смотрели наверх и слушали знакомую песню. И что-то мощное и сильное было в ней, оно заставляло чувствовать  их причастными к чему-то большому, грандиозному, значимому. Это было сродни нашему русскому "Ура". Ощущение общности и единства переполняют души людей в такие минуты и чувство вековой гордости за русский народ, за Россию. Потом пели песни Юрия Визбора, Александры Пахмутовой, Льва Ошанина.
Артём вышел из-за стола и осторожно прикрыл дверь на кухню, посмотрел на часы: было полдвенадцатого.
- Скоро нас соединят, и наши голоса прорвутся через сгусток времени и километры расстояния, вырвутся в эфир и исчезнут в космосе,
а может, отзовутся эхом где-нибудь на далёкой планете, - думал Артём, наблюдая за секундной стрелкой.
- Тема, - позвала его Светлана и протиснулась через дверь вместе
с Шуркой, за ними следовала Катерина:
- Уже танцы начинаются, - сказала она,- а мы что не будем танцевать? Это же так здорово! Танго "Брызги шампанского".
- А может, мы пойдем, прогуляемся? - предложил Шурка.
- Нет, нет, Артём не может. Мы пойдём, а он останется.
- Почему, Света, он же здоров? Сколько можно сидеть без воздуха?
- Саш, у меня важное дело: сейчас я буду говорить с Линой, ну, а
затем на улицу, я чертовски устал от безделья, пора честь знать.
- Переговоры с Сахалином? Это же так далеко, подумать страшно, -
удивлялся Шурка.
- А можно я поговорю с Линой, Тем, пожалуйста, - просила Катька.
- Разрешаю всем сказать ей "Здравствуй", но, чтобы потом здесь
никого не было, ясно? - сказал радушно Артём.
Последние секунды ползли так медленно, что казалось, стрелки стали чугунными и еле-еле передвигаются.
- Может, часы сломаны? - не выдержала Катя и побежала спрашивать
время. Неожиданно зазвонил телефон, и Артём взял трубку.
- Это 218-10-85? Переговоры заказывали с Южно-Сахалинском?
- Да.
- Ждите, соединяем.
Он услышал и даже почувствовал, как сигнал полетел по проводам, словно ручеёк полился по камушкам, забулькал, запел той самой таинственной и неповторимой мелодией и, наконец, вырвался на свободу и зазвенел во всю свою силу. Артём вздрогнул и услышал голос Лины где-то далеко, будто она стоит в храме с высоким куполом и зовёт его. Эхо возносилось ввысь и распадалось на десятки её голосов:
- Артё-ё-ё-ё-м-м,  а-а-а-лл-о-о-о!
- Ли-на-а-а-а,- и его голос полетел под купол этого храма и запутался и перемешался с её звуками.
- 0-о-о-о-а-а-а...
- Я люблю тебя! Ю-ю-ю-я-я-я... Слышишь... Ши-и-и-и...
Ко всему добавился всхлип и слова:
- Люблю-ю-ю-ю-я-я-я...
Тут Артём заговорил быстро, не вслушиваясь в фон своего голоса:
- Не плачь, любимая, я скоро приеду, завтра встречаем маму, и мы
приедем все, я найду тебя, девочка моя, не плачь любимая-я-я-я...
Катерина почти отняла трубку у Артёма:
- Лина, я сестра Артёма, не грусти, мы на той недели будем у тебя
жди молнию, а ещё здесь Шурка, на говори!
- Лина, здравствуй, я - Шурка, друг Артёма.
- А я - Света, мы все его друзья, - продолжала девушка,- мечтаем познакомиться с тобой, приезжай в Москву!
- Приеду-у-у-у,- летело через одиннадцать тысяч километров, через
всю Сибирь и Урал.
- Она приедет, а ты боялся,- сказала Светлана и быстро увела лишних из кухни.
- Лина, я очень скучаю по тебе, слышишь? Передавай всем привет,
всем кого я знаю. Ты не очень обиделась на меня? Линушка, милая,
я тебе всё расскажу, ещё немного и мы будем вместе, - он говорил
не прерываясь, почти скороговоркой, потом он замолчал, слушая
свой же собственный голос в потоке звуковой каши.
- Лина-а-а-а, - позвал он снова.
- Да, я здесь, я буду ждать тебя, очень, - добавила она, - только ты
не пропадай больше, миленький, пожалуйста, не пропадай...
  Она снова всхлипнула.
- Лиина, не смей плакать, а-то я сегодня же прилечу-у-у-у!
- Это я от радости, до встречи, любимый-ы-ы-ы!
- Алло, алло-о-о-о, - кричал Артём в трубку, но всё вдруг прекратилось, и голос телефонистки сказал:
- Молодой человек, не кричите, Сахалин положил трубку.
- Как положил?
- Ваше время пять минут, десять секунд. До свидания.
- Нет, надо продлить, пожалуйста, - просил Артём.
- Зачем, вы же скоро будете там.
- Ну, как? – услышал он голос Шурки,- всё нормально, собирайся,
девчонки уже ждут нас.
- Саш, она плачет, и я ничем не могу ей помочь, у меня сердце разрывается, мне надо к ней, сейчас же.      
- Нет, ты всё-таки плохо знаешь женщин. Запомни: плачут они и от
радости, и от горя, и вообще много плачут. Такие они чувствительные,
Я где-то читал, что для этого у женщин вырабатывается специальный
гормон слёз, - умничал Шурка,- для того, чтобы не перегружалась их
нервная система.
- Скажешь тоже, "гормон слёз", хватит нести чепуху.
- А ты спроси  у Светланы?
- Сам спрашивай. Я одно знаю: мне надо быть с ней на Сахалине,
потому что и у меня этого твоего "гормона слез" уже переизбыток.
Все, не могу больше без неё, сил нет терпеть разлуку. Уеду, завтра же!
- Сначала  освежись,  друг,  уехать  мы   всегда  успеем.