Классический насморк

                Классический насморк
                Рассказ


  Задержавшись возле компьютера, я чуть было не об… Я не описался. Пишу я строго по плану новый сборник новелл.
  Стоя возле унитаза, я прислушался к своим чувствам. Меня тревожила вероятность появления ощущения во время мочеиспускания легкого жжения в канале уретры. Нет, ни растворитель для красок, ни авиационный керосин я не пью ни по утрам, ни по вечерам. И днем я пью только воду.
  Я вернулся к компьютеру и продолжил свои занятия.
  Писатель А.П. Чехов называл "кичеевщиной" среду искусства КИТЧа, особым постулатом которого было: "Собаки боятся орла, пока видят только его тень...". Критик Курдюмов писал: "…Главное невидимо действующее лицо в чеховских пьесах, как и во многих других его произведениях, - беспощадно уходящее время". Писатель И.А. Бунин хмуро ему подсказывал: "Курдюмов характеризует Чехова, как очень скромного человека, я с этим не согласен. Он знал себе цену, но этого не показывал". Знал Антон Павлович Чехов и будущее.
  С самого раннего утра я изучал художественную стилистику лагерного КИТЧа. Когда мне это занятие прискучило, я принялся сочинять намеченную творческим планом новеллу.
  Удивительная вещь - воспоминания о давнем прошлом!
  - Коза-дериза.

  Я мирно беззаботно спал. Позвонил по телефону и быстро пришел ко мне домой сын дяди Миши - мой двоюродный братишка Вовка - с новою его подружкою, двадцатилетней девицей с большими спокойными миндалевидной формы глазами. У братишки был нюх, когда на квартире моих родителей, где я тогда проживал, можно было собраться компанией и попьянствовать. Это было возможно для нас, когда изредка мои родители куда-нибудь на некоторое время уезжали.
  В квартире у меня было прохладно. Я ненадолго покинул моих гостей и в своей комнате надел толстой вязки свитер.
  Пришедшие ко мне принесли бутылку вина и кулек с халвой. Брат сообщил мне, что он раздобыл интереснейшую книжку, и он мне на днях принесет ее почитать. Так он подлизывался, потому что увидел угрюмое лицо и мое сонное состояние.
  Вскоре Володя оставил нас вдвоем, меня с его подружкою, и пошел за другою девушкою, которую он, когда еще по телефону звонил, обещал привести для меня. Но почему-то они пришли без нее. Володя поклялся вернуться "скоробежкой", в считанные минуты, вместе со студенткой, первокурсницей педагогического института - писанною пикантною красавицею. В чем была ее пикантность, он не сказал:
  - Когда ее приведу, сам увидишь.
  - Все-таки, я предпочитаю из вашего института девушек попроще.
  Брат Володя и сам обучался в педагогическом институте на спортивном факультете. Проживал он в студенческом общежитии, располагавшемся поблизости на улице 1-го Мая.
  Надо было мне что-то приготовить к столу. Я усадил в гостиной на диван мою гостью. Телевизор у нас находился в починке в телеателье, а потому я предложил дивчине посмотреть несколько номеров журналов "Советское фото" и "Работница". И ушел на кухню. Непонятно было пока, надолго ли в этот вечер пришли в мой дом гости. Я решил пожарить на свином сале картошки-фри. Окончательно я еще даже не проснулся, и вот только снившийся мне еще недавно сон я уже не мог вспомнить.
  За окном кухни раскачивал ветками без листьев серый клен породы татарский.
  Была на календаре вторая половина октября 1978 года. Мои родители уехали с визитом в другой город к друзьям. На работе у меня в локомотивном депо был оформлен продолжительностью в четверо суток выходной. Я взял его, чтобы получить в нашем районном ЗАГСе документы о разводе с моей первой женою, которая будто бы импульсивно, не дождавшись меня из армии, всего-то за десять дней до моего 5 июля возращения, решила связать свою дальнейшую судьбу с квартировавшим в доме ее матери постояльцем из далекой от наших мест республики Молдавии.
  Документы о разводе в ЗАГСе нам будто бы должны были, по предварительной договоренности, сделать быстро за один день и без полагающегося бракоразводною процедурою для этого за три месяца прежде поданного заявления.
  Но я укажу, забегая во времени наперед, что не в октябре развод нами будет оформлен, а только через шесть месяцев в следующем году в мае и по всем предусмотренным законом правилам.
  Я был в возрасте 22 лет, женщины у меня после того, как я вернулся домой из армии, все еще ни одной не было. Моя первая жена на тот момент была моей первой и единственной женщиною в городе Павлодаре. Поэтому мне было любопытно, даже уже становилось интересно, какую девчонку для меня из студенческого общежития педагогического института приведет Володя.
  Очистив две картофелины, я выбрал в корзине третью, покрупнее, и в тот момент стал чувствовать известное неудобство, которое обычно любым человеком ощущается, когда кто-нибудь посторонний смотрит на тебя в упор, в чем я и убедился, обернувшись. Девушка с журналом "Работница" в руках, сидевшая в зале на диване, издали внимательно меня рассматривала.
  - Как тебя зовут? - спросил я у нее.
  - Лена.
  Очень приятно. Лена так Лена.
  Первый звонок по телефону от Володи раздался в квартире минут через двадцать после его ухода.
  - Лена, возьми трубку, - попросил я мою гостью.
  Разговаривала она с ним продолжительно, минут десять. Затем она позвала меня:
  - Тебя спрашивает Володя.
  Брат Вовка сообщил, что той девчонки, которую он прежде обещал мне, в настоящее время нет в студенческом общежитии, но он для меня приведет другую.
  - Мне без разницы. Веди другую. Лишь бы не страшная была.
  Вовка пообещал прийти через полчаса с удивительной красавицей.
  - С красотой только не переборщи, а то она еще и передумает, и откажет мне. У меня уже есть отрицательный опыт.
  Краем глаза я глянул на Лену. До поступления на учебу в институт в городе Павлодаре братишка Володя жил и учился в школе в деревне и наши с ним представления о женской красоте не в точности совпадали.
  - Как фармацевт в аптеке произведу у кандидатки замеры параметров ее внешности, - пообещал Володя.
  Лена уже просмотрела все журналы и взяла с открытой полки в шкафу и листала книжку в мягкой обложке писателя Эрнеста Хеменгуэя "Иметь и не иметь" на английском языке, по которой я изучал уже несколько недель с репетитором английский язык. Я открыл в мебельной стенке дверцу книжного шкафа и предложил ей посмотреть другие художественные книги в моей домашней библиотеке.
  - Может быть, я смогу помочь тебе на кухне? - предложила свои услуги девушка.
  Но я отказался от ее помощи:
  - Все повара ревниво относятся к своим владениям. Они привередливы. Спальней еще могут поделиться, но только не кухней.
  Я понимал, что несу чепуху.
  Я вернулся на кухню и продолжил стряпню незамысловатого ужина.
  Второй звонок от Володи состоялся приблизительно еще через двадцать минут.
  Разговаривала поначалу с ним по телефону опять же Лена.
  Я вышел из кухни с кухонным ножом в руках (я все еще, не торопясь, не наточенным ножом чистил картошку) и прислушался к репликам Лены, стараясь угадать суть телефонных переговоров.
  Девочка сидела вполоборота в мою сторону на углу дивана рядом со столиком, на котором находился телефонный аппарат. В одной руке она держала телефонную трубку, другою - указательным пальцем - она прикасалась к небольшой пластмассовой статуэтке, стоявшей на столике рядом с аппаратом. Девчонка была пригожа лицом и хорошего сложения, формы ее тела были по-женски по-взрослому округлы и приятны для глаз. Но что-то было неуловимое в ее облике не городское, а от сельчанки было. Наталья - горожанка, а Леночка - сельчанка. Деревенская? По крайней мере, она была, это точно, из простой семьи.
  - Володя сказал, что он скоро придет, - сообщила Елена, закончив разговор, и прибавила. - У них там, откуда он звонил, музыка слышна. Веселый у него голос. Похоже, что он хорошо уже выпил.
  Лицо было у нее - казалось: вот сейчас возьмет и укусит тебя.
  Актёр! Вероятно, по приходу ему не избежать примерной трепки от подружки - мы с Леной оказались в нелепой ситуации, с глазу на глаз. Теперь вечером в восемнадцатом часу, она обладала красотой едкой, безысходной.
  - Очень ты сердита на него?
  - Я привыкла.
  В квартире было холодно. Лена, видимо, уже притерпелась к низкой температуре и сидела на диване, отупело ожидая, что кто-то ее подберет и куда-то в теплое место увезет. На Лене была легкая кружевная белая кофточка, а под короткой черного цвета юбкой, плотно обтягивающей крупные бедра, у нее на ногах, не по октябрьской погоде, не было чулок. Она отличалась своенравием привычек и выбора одежды.
  С кухонным ножом в руках я отправился в прихожую и принес для Лены тапочки-шлепанцы. Затем я достал из шифоньера, стоявшего в спальне родителей, старенький плед, который набросил ей на плечи. Плед был толстый и тяжелый.
  Склонившись к ней, я несколько секунд принюхивался: девушка пользовалась цветочными духами с густым, но нежным ароматом дельфиниума. Наверно, дельфиниума. Меня от этого запаха чуть повело. Нож на пол уронил. Двигаясь вместе с ночью по тропику любви, всадник и лошадь пьют аромат сосны, камфарного дерева и эвкалиптов. Сонливость с меня к этому времени совсем сошла.
  Высыпав на сковородку порезанный ломтиками картофель, я поставил ее на огонь газовой плиты.
  Я достал из холодильника сыр и варенную колбасу, порезал на дольки, положил все на тарелки и понес закуски в гостиную комнату к столу.
  Лена держала в руках фигурку танцовщицы из пластмассы, укрепленную на подставке из распиленного пополам рога козы. Я присел рядом с девушкой на диван и поставил на колено Лены статуэтку танцовщицы.
  - Скульптура на обочине горной дороги. В горах бывала? Ездила по горным дорогам?
  - Я с Ульбы. С Рудного Алтая родом, - отвечала Лена. - Все-таки, тебе помочь на кухне?
  - Нет, я справлюсь. Вот ты откуда… Продолжай играть Лена. Я сейчас еще принесу тебе игрушек.
  Я поднялся с дивана, засуетился, собрал для нее с полок шкафов "мебельной стенки" все стоявшие там статуэтки и положил их рядом с нею.
  Потом, размешивая ложкою в сковородке жарившуюся картошку, я вспомнил о кубинских значках. Чтобы развеселить Лену я показал ей сувенирные значки, которые в количестве около 10 штук привез с Кубы друг моих родителей инженер павлодарского алюминиевого завода Виктор Васильевич Пудиков. Значки эти очень необычные, они были выполнены искусными кубинскими мастерами из лоскутков материи рогожи, тонких пеньковых ниточек и крохотных деревянных палочек. Большая часть значков уже у нас исчезла, но еще осталось три значка. Один из этих значок был выполнен в виде крошечной дамской сумочки. Другой был в форме пары комнатных тапочек-шлепанцев, наподобие тех, что были на ногах у Лены, но только это были крошечные, миниатюрные, прикрепленные на деревянную планочку, с обратной стороны которой была иголка-застежка.
  Эти крохотные тапочки я ей подарил. Приколол значок ей с правой стороны на кофточку.
  - Дарю их тебе.
  Сисечки у девушки были аппетитные хорошенькие.
  На следующий звонок от братишки я сам подошел к телефону и с ним строго разговаривал.
  - Володя, ты помнишь, в который раз позвонил? Третий звонок в театре - сигнал к началу представления.
  - Вы начинайте ужинать, не стесняйтесь, - не пожелал вникать в суть моего предупреждения Володя. - К второй рюмке, а к третьей это уже точно, я буду у вас.
  - Наверно ты придешь только к четвертой рюмке.
  - Или к пятой, - тихо, но внятно произнесла моя гостья.
  Я удивленно оглянулся - девушка Лена, расположившаяся на краю дивана, на котором перед нею лежали россыпью "игрушки", напряженно смотрела на меня и была похожа на боевую гранату, с пока еще вставленной в нее чекой.
  Далее в течение вечера и до самой ночи телефонные звонки от Володи следовали без счету, хотя и с удивлявшей меня пропорционально удлинявшейся по времени периодичностью. Помнит он, не забывает о нас с Леной!
  Ещё более унылыми, перекошенными и угловатее сделались стены в гостиной комнате уже после этого третьего звонка Володи.
  Я вспомнил о статуэтках, которые находились в "запаснике" в нижнем закрытом ящике шкафа. Доставая их для Лены, я обнаружил, что они отличаются чем-то от тех с верхних полок.
  Поделки блестящего и благородного промысла предприятий Министерства местной и сувенирной промышленности, которые Лена увидела с наивным детским восторгом на наших фамильных сборищах, были подарками для моей мамы, работавшей в инфекционной больнице детским врачом, к ее дню рождения и на 8 марта от родителей бывших маленьких пациентов. Так родительская квартира служила сборным пунктом для многих весьма интересных и значительных по сумасбродной фантазии поделок из пластмассы и козьих рогов.
  Я убавил огонь под сковородкою с жарившейся на ней картошкою до минимального предела. Беспокоясь, что происходит с моей гостьей, я выглянул из кухни и был удивлен. Лена, сбросив с себя плед, стоя на коленях подле дивана, расставив по нему множество статуэток, в позиции полулежа на животе, играла в козу-деризу.
  Множество статуэток, большей частью произведенных на кустарных сувенирных заводиках из пластмассы и козьих рогов, которые дарили моей матери вылеченные ею пациенты, превращали нашу квартиру в нечто вроде шаманского притона. Главный недостаток у статуэток был в их полной бесполезности: они не подходили из-за своих статичных и манерных поз ни для каких-то, ни для одной из моих игр в детском и подростковом возрасте. Когда-то в раннем детстве я часто бывал в гостях у одной присматривавшей за мною женщины, поскольку в детском саду мне не было места. Я с удовольствием играл вместе с этой женщиною фарфоровыми фигурками различных зверей, также являвшимися всего лишь украшениями, выставленными на полках у нее в доме. Но вот "козьи" сувениры, которые дарили моей матери, в моих играх никогда не участвовали. Кроме того, большинство из подаренных моей матери статуэток были выполнены в виде уже составленных жанровых сценок, которые совершенно не вязались с моими понятиями игры. По этой причине все эти фигурки много лет без дела лишь в качестве украшений пылились на полках шкафов перед выстроенными в ряд собраниями томиков литературных классиков, изданий в основном по подписке журнала "Огонёк". Поэтому я с удивлением наблюдал, как володина уже взрослая подружка Лена, собрав эти статуэтки на диван, расставляла их в каком-то понятном ей порядке, передвигала ими. Словом, она умела ими играть и по выражению на ее лице получала какое-то заметное наслаждение от той ее игры.
  - Как у тебя ловко получается, - заметил я ей. - Теперь я сожалею, что месяц назад, во время генеральной уборки в квартире, я провел ревизию этих статуэток и в тайне от моей мамы половину их, показавшихся мне самыми неинтересными, вынес в мусорный контейнер.
  - Ты поступил нехорошо! - воскликнула девушка.
  Но на самом деле во время той уборки в доме я показывал и спрашивал мою маму, что оставить, а что можно уже выбрасывать.
  Начинало темнеть. Я перешагнул через Лену, как через колоду, и повернулся, широко расставив свои ноги, фронтом к ее спине.
  Столь поэтично играть в сиделки с козьими рожками, и теперь ей не до танцулек. Таз у девчонки все-таки маловат для привольных движений.
  - Коза-дериза, забодай злого комарика, а меня ты не тронь, что нам дальше надлежит делать?
  - Пятеро одного не ждут.
  - О!
  Я оглянулся на всякий случай. Еще раз я по пальцам сосчитал - нас двое. Доигралась она до галлюцинаций. Из кулька да в рогожку попасть.
  - Кашемировая шаль, - сообщил я Лене, склонившись над нею, набрасывая ей на плечи для утепления овчинную безрукавку. - Восточный вид теперь у тебя.
  - В Монголии такие одежды будто бы называют маечкой.
  - Неужели? - искренне удивился я.
  Помог ей надеть, удерживая у нее за спиной развернутою, принесенную мною вещь; peгyлиpyя тeм caмым пpoдвижeниe члeнa правой руки Лены, а затем левой руки в отверстия безрукавки.
  Вскоре на большой сковороде, прикрытой крышкою от столь же большой кастрюли, даже на самом малом огне, все-таки, картошка пожарилась. Я выложил картошку с горкою на тарелки и понес ее в гостиную к столу.
  Лена все еще играла на диване в статуэтки. Мне тоже захотелось игры...
  Наш с ней поезд остановился на большой узловой станции на каких-то ее дальних путях. Мы, не дожидаясь подачи нашего вагона к перрону и приглашения от проводника к высадке, по крутым ступенькам слезли с него опостылевшего на землю и только тут почувствовали, как проголодались за время нашей совместной длительной суматошной поездки. Пассажиры, такие нетерпеливые и столь натерпевшиеся от духоты в тесном вагоне, пошли все скопом в ближайшую железнодорожную столовую, где всем приходящим в нее почему-то совсем бесплатно, задарма давали похлебку и мясо.
  Странно, смешно и очаровательно было все это, а из всего особенно видеть Лену на месте и в роли хозяйки моего дома, проверяющей качество приготовленных мною блюд и дающей мне свои странные распоряжения, касающиеся перца и иных острых приправ.
  Я особенно оценил, что Лена выказывала непритворный интерес к моему кулинарному искусству и достойно оценила качество осуществленной мною сервировки стола: там были в низкой пузатой бутылке болгарский коньяк "Плиска", жаренная с нежной корочкою свежая картошечка, пахучие консервированные рыбки-килечки в томатном соусе и липкая сладкая рассыпчатая халва.
  В утративших невозмутимое спокойствие глазах у Лены сияла не остывавшая после игры в "козу-дерезу" возбужденность, - этим почти счастливым выражением своего лица она доводила меня до настоящих судорог хохота, рвущегося из моего рота изобилия.
  - Почему ты смеешься, Саша?
  - Это от смущения. Погоди, что-то я не так сделал.
  Я вскочил из-за стола и из деревянной кружки вынул еще один из двух оставшихся в ней кубинских сувениров.
  Приколол на кофточку на другой стороне груди Лены значок в виде крошечной дамской сумочки.
  - Вот теперь в самый раз.
  После этого, наполнив наши рюмки янтарного цвета коньяком, из отцовских запасов в домашнем холодильнике, а фужеры красным вином из бутылки, принесенной Володей и Леной - я произнес тост:
  - Некоторые книги похожи на ярко-светлых блондинок. Тяжкой мукой у французских виноградарей считается обладать облысевшей, яйцом, головою. Так выпьем же за обычное здравомыслие у людей.
  Плотно поужинав, мы с ней захотели динамично потанцевать.
  Лена разочарованно перебирала конверты с виниловыми пластинками. Их было всего несколько штук. Да и на тех была записана классическая музыка. Остальные пластинки у меня соседи на свою вечеринку попросили.
  Я взял у Лены из рук одну из пластинок и поставил ее на диск проигрывателя.
  - А мы с тобою Лена балетные танцы будем танцевать. Не пробовала? Даже веселее это будет, чем нам с тобою пошло кривляться в бессмысленном атракционе под мелодию песенки о забавном "Арлекино", исполненном прокуренным контральто незабвенной примадонны советской эстрадной песни Аллы Пугачевой.
  Балет этот у нас с Леной не имел какого-либо определенного сюжета - все его содержание сводилось к музыке, в каком-то пластическом выявлении смыслов музыки. А музыка, вдохновившая нас, состояла исключительно из произведений Шопена - из прелюдов, вальсов и мазурок. Я как раз тогда по картинкам на почтовых открытках познакомился с искусством балерин у художника Дега. И либрето балета "Наши странные медовые месяцы" из трех частей было составлено мною почти моментально, что называется "на коленке", на бегу.
  В первой части балета: в "Старинном театре" совершенно нагие Адам и Ева танцуют у Полицейского моста. Конечно, в квартире было прохладно и мы с Леной даже не пытались раздеться. Во второй части "Испанскому театру" был посвящен танец логически нерасчлененного Лопе де Вега. Нами был придуман черный с белым костюм для "единственного" танцора. Наконец, мы исполнили танец парижского "Кабаре", то есть то вечно разнообразное, причудливое, почти всегда дурашливое зрелище, что временами могло принимать характер чего-то обличительного. Для этого танца свой выбор мы остановили на том звене или "моменте", когда чаща деревьев наиболее густеет и представляет собой род непроходимых зарослей. Это был "достаточно нейтральный" фон для нашего "маленького Парижа". В третьей части балета одну из разучиваемых фигур - мятежную, сумбурную - под гремевшую "соль" на клавишах фортепиано музыку мы назвали "зигзагом из носа". Танец заканчивался тем, что мы с Леной друг дружке начинали старательно вытирать батистовыми платочками носы. В ходе этой гигиенической процедуры, я слишком увлекся и сильно зажал между моими пальцами ноздри у Елены, в то время как другой рукой попытался приподнять подол ее платья. Лена то ли от боли, то ли это выплеснулось не вместившееся в ней, неуместно возникшее, возмущение, завизжала и попыталась защищаться. После этого мы досрочно, хотя пластинка на диске еще продолжала играть, не дотанцевав до конца оригинальную фигуру, снова сели за стол.
  Мы, однако, не были огорчены этим фиаско, эта общая работа достаточно нас позабавила.
  И опять, не успели мы поднять рюмки, зазвонил весь вечер издевавшийся над нами телефон.
  Я только махнул рукою. Время было десять часов. Разговаривала с Володей Лена.
  - Пьяный он и очень пьяный, - сказала обреченно Лена. - Я еле понимала его слова. Обещал, что скоро, может быть через полчаса, он придет. А еще в трубке были слышны музыка и различные голоса.
  - Мы с тобою похожи на двух идиотов. Ты у нас - одна, как луна на небе!
  Я наклонился к ней, продолжительно поцеловал ее в теплую щечку, затем еще продолжительнее в сладкие губы, затем подхватил ее на руки и понес в спальню. Лена, обхватив меня за шею руками, не оказывала сопротивления.
  В постели вскоре после "классики" я поставил Лену в любимую мною у женщин на картинках, которые мне доводилось прежде увидеть, позу "лошадка". Иногда еще эту раскованную позу называют "ландо".
  Лена не возражала, но, подчинившись, она принялась ворчать:
  - Картина, которую никто не покупал.
  - Кому ты шепчешь? - примирительным тоном осведомился я у нее.
  - Я говорила с моим песиком.
  - О чем же, если не секрет?
  - Я пообещала искупать его.
  Я как бы со стороны вижу себя, сидя за столом, занятого описанием событий той быстро от нас ускользнувшей ночи. За моею спиною высится угрюмо стена книжных томов классики, столько раз описавших подобное. Поэтому я сейчас сочиняю, стараясь не оглядываться. Через мое плечо литературные классики читают мои каракули, и заняты они подсчетом числа поставленных мною на белом листе клякс и подсчитывают количество пропущенные запятых.
  - Дорогая, против воли своей гляжу на них.
  - Больно интересно смотреть на эти рябины.
  Люди после столь долгой их разлуки взирают друг на друга с каким-то особым любопытством; как будто это связано с былою страстью. Какая разница во внешнем выражении, да и в причинах его! Взоры наши теперь встречаются не столь часто, как прежде. Зато мы смотрим друг на друга более свободно.
  Мы по безмолвному уговору поочередно устремляем друг па друга взгляд. Каждый из нас словно чувствует, чей черед смотреть, и, выжидая своего срока, партнеры отводят взгляд к звездам на небе. Кто был когда-то любим нами столь нежно - нет ли о том записи на ночном небе?
  - А ведь выбор мой был совсем не плох!
  - Как знать? - фыркнула насмешливо Лена. - Во всяком случае, я готова смело повторить еще раз, что у меня сохранились самые нежные чувства к нему, и такими они останутся.
  - Самолюбие стремится оправдать прошлую ошибку? - отпарировал я.
  Лена изображала пафос:
  - Нежные чувства - они останутся до конца жизни. Он гордится моим уважением к нему, а я горжусь его уважением. Ах, видел бы ты, с какою нежностью он ласкал моих…
  - Детей?
  - Ты совсем не заслуживаешь, чтобы я с таким удовольствием беседовала с тобой. Я все еще дорога ему! Я ценю в нем черту, которой он в себе и не замечает, а именно - его холодность по отношению ко мне.
  - Наше с тобой мнение о нем правильно, оно окрепло вдвойне, потому что и господин де Вольдемар его разделяет; он и нас увидел и даже услышал, о чем мы здесь ему сейчас говорили.
  - Человек, не имеющий страстей, ни у кого не может вызывать ненависть.
  - Но я похитил у него сокровище. Это он не так-то скоро простит.
  - Зато тем больше он будет любить меня, когда убедится, что обида, которую я нанесла ему, не мешает мне смотреть на него благожелательно. Если б он сейчас ластился ко мне, то я сочла бы его мошенником.
  Далее от полового акта в позе "лошадка", мы с Леной перешли к статике, свившись и очень скоро задремав в душных жарких объятьях друг у друга, будто змеи собрались в клубок перед зимнею спячкою.
  Во втором часу ночи в прихожей моей квартиры раздалась трель мелодии дверного звонка, заставившая нас с Леной, очнувшись и напрягшись, по-прежнему в объятиях друг у друга, каменно оцепенеть.
  Лена через десять секунд или максимум через пятнадцать кинулась в настоящую панику.
  - Не надо открывать двери! Он убьет меня, - истерично горячими губами зашептала она мне в ухо.
  Я вначале громко и грубо, не стесняясь Лену, выругался, потом стал ее успокаивать:
  - Чего ты? Свет в квартире мы давно потушили. Скажем, что вечером я повел тебя домой.
  - Только не домой! - еще больше перепугалась Лена. - Он ведь сейчас пойдет ко мне домой.
  - Хорошо, вспомни какую-нибудь твою подругу, к которой я будто бы отвел тебя, и там ты осталась ночевать.
  - А ты... где был ночью?
  - Мало ли… мест.
  Еще минут сорок в дверь квартиры громко настырно стучали, звонили, звонили и звонили.
  Лена уже после того не спала всю ночь.
  Под утро любовница вырвала у меня … признание, а не клятву, что я буду хранить нашу с ней тайну, и никогда более ничего подобного мы в дальнейшем себе не позволим. Я ей это торжественно, хотя и с грустью, обещал!
  Мало-помалу Леночка успокоилась. Утром за завтраком она была даже весела.
  - Вот как мы поступим, - сказала она.
  Лена детально изложила свой план, что мы с ней должны будем говорить Володе.
  Она ушла, не разрешив мне ее проводить, поскольку, как мне показалось, она посчитала, что Володя все же дожидается ее на лестничной площадке в подъезде ее дома. Пообещала Елена, что напишет мне письмо. Встречаться со мною она больше не желала.

  Нет, все-таки надо рассказать тебе, читатель, о том, что произошло в связи с этим… письмом. Ты знаешь, с какой снисходительностью г-н де Вольдемар встретил запоздалое признание, к коему принудило меня нежданное.
  Через два или три дня утром в туалете при мочеиспускании у меня объявились признаки гонореи.
  Именно в тот день в обеденное время в доме у меня появился братишка Володя. Он, как и обещал, притащил мне интересную книгу - большую редкость в советские времена - древний восточный эротический тракт "Ветки персика". Об…
  Кто-то из писателей XX века, кажется в своих парижских дневниках Эрнест Хеменгуэй, называл гонорею классическим насморком.
  Проблема была вовсе не в том, как нам троим "залетевшим" вылечиться - достать необходимые медикаменты было не сложно, но в советском венерологическом диспансере всех обратившихся к его врачам за помощью, подвергали суровому допросу с пристрастием, требовали безоговорочно указывать на свои все абсолютно контакты, а потом всех соучастников, таким способом занесенных в список, принудительно на долгий срок запирали в лечебницу за глухим забором. Нам предстояло обо всем откровенно побеседовать и мирно договориться. И, прежде всего, твердо условиться о том, что никто из нас троих не станет прибегать к официальным услугам докторов венерологического диспансера.
  Я с придыханием от охватившего меня волнения поведал братишке свою печальную новость и под конец моего рассказа, все-таки не сдержался и высказал нелестный упрек в адрес его подружки.
  - Да Ольга сама не знала, - обронил он в ответ забавную реплику, сам нисколько не удивившись моему сообщению.
  Девчонку, о которой я в моей новелле рассказывал, на самом деле звали не Леной, а Олей. Я, сочиняя художественный рассказ, допустил сознательно еще ряд мелких неточностей.
  "Который час?" - называется трава, чтобы ее все слышали. "Садитесь здесь…" - спускаются золотые фазаны и туманные, сползающие в ночь сумраки, теплые покрывала. Дамские пальчики, мягкие бедра… бред: "Что я могу поделать?.." "Кто знает?" - она продолжала шептать бессвязные печальные слова о короткой любви. "Кто знает?"- ее пальцы на жестком эполете, и медленно падающий снег, и блеск форелей в ручье. Все вокруг среди лесных ночей осталось по-прежнему. Но он испытал волнение, какое редко выпадает на долю бедного тапера: "А лес серый, что сено синее". "Тем лучше, тени деревьев толще и трава длиннее".

  31 май 2015 г. - 29 сентября 2016 г.
  Ред.: 18 июня 2021 г.