Астроблизнецы

Был славный май. Солнечный, тёплый, цветастый.
В красивом городе Ленинграде, на набережной, дул прохладный ветерок, перемежавшийся с солнечным теплом. На скамейке, поодаль друг от друга, сидели две молодые красивые женщины. Обе были беременные, но срок ещё не обозначал явно их состояние и позволял наслаждаться жизнью. Одна из них, местная, была с прогулочной коляской, в которой сидела полугодовалая девочка. Другая, приезжая, поглядывала с болью на девочку в коляске, всего пару месяцев назад она похоронила свою, такого же возраста, дочь. Они ели мороженое и наблюдали за Невой, по которой проплывали прогулочные «Ракеты».

Чуть в глубине парка, стоял киоск, там продавали пиво. Оба мужа уже получили свои пивные кружки и случайно оказались за одним высоким столиком. Они были компанейскими, грамотными, но на тот момент пока ещё работягами. Беседа завязалась, и мужчины говорили, переходя с одной темы на другую. Один из них был местным. Другой приехал с женой посмотреть город, они недавно потеряли ребёнка, и беременную жену нужно было наполнять положительными эмоциями.
Мужчины пили своё ленинградское пиво с высокой густой пеной, не спеша вели беседу, наслаждаясь моментом, после чего распрощались и отправились к своим жёнам.

***
Люба мучалась вторыми родами. Первая дочь умерла весной от пневмонии, не уберегли, было той всего полгода.  Утром, муж по дороге на работу, завёл её в маленькое здание местной больнички, где было родильное отделение. Оно было ещё закрыто, и Любе пришлось пережидать боль на небольшой скамейке в коридоре, ожидая открытия.

В положенное время двери распахнулись, её забрала акушерка, выдала больничную одежду и вскоре отправила в палату. То ли окна были замазаны там, то ли их вообще не было, но Люба потеряла счёт времени.  И когда, наконец, родился её ребёнок, её вторая девочка, она с нежной улыбкой взяла её, туго спеленатую, на руки, и глядя в красивое, ангельское личико, сказала: «Моя Наточка».

Мойши сидели рядом с роженицей, и думали в какую минуту позволить ребёнку появиться на свет божий, когда и какую судьбу включить.

Они были рядом с прошедшего несколько дней назад лунного затмения, включившего фатальную судьбу рождённым сегодня детям. Тогда было ещё рано… Они ждали… Тянули её мамашу до орбиса следующего, уже солнечного затмения, пусть уж фатальность жизни ребёнка не будет такой явной… И во сколько они включили отсчёт новой жизни, новоиспечённая мама не знала, не поняла, не уследила. Свет не проникал в родильную палату, а боль и вовсе закрывала ей глаза.

Мойши всё сделали согласно книге судеб. Кристальный ребёнок, сказали бы сейчас. Тогда даже про детей индиго ещё не знали. Девочка была необычной. Слишком самостоятельной в поступках, и не очень приспособленной к обычным бытовым вопросам. Её любили все за доброту и робость.

Но чем взрослее она становилась, тем сложнее ей было вписываться в окружающие порядки. И тогда в ней просыпался бунтарский дух. Она задавала себе риторический вопрос:
- Почему другим можно, а мне нет..?
Вселенная непременно ей отвечала:
- Кому много даётся, с того много и спросится.

В этот же день, всего на час раньше, в далёком, северном городе родился мальчик. И ждала его дома сестра, всего на год старше. И сидели возле роженицы Мойши, ожидая нужного часа, также выбирая наилучшую минуту между затмениями, согласно большой книге судеб.

Мальчик тоже был необычным. Но он всё-таки мальчик, он старался быть как все, старался быть лучшим среди всех. И у него тоже был прекрасный, чистый ум, доброе сердце, воспитанность и верность друзьям. Его назвали Егором.

Родители и Наты, и Егора, развелись, когда те учились в старших классах. Их сёстры были одногодками, но сестра Наты умерла во младенчестве, а сестра Егора всегда была ему лучшей подругой, они с ней учились вместе, как близнецы. 
В школе пришло время выбирать иностранный язык для изучения. Оба без колебаний выбрали французский. Оба занимались музыкой по классу классической гитары. Ната скоро бросила это занятие, ей не повезло с преподавателем, как-то слишком нежно прикасавшегося к её рукам. Егор скоро увлёкся духовыми инструментами, утопая в джазовых мотивах. Оба занимались стрельбой, получив в 16 лет первый взрослый разряд.

Ната и Егор получили прекрасное, престижное образование. Причём, оба приложили множество сил для этого, им ничего не давалось просто, само не падало в руки, всего нужно было добиваться. Даже при поступлении в институты им пришлось бороться за своё законное право получить выбранное высшее образование. Вузы были для избранных, а они из простых семей советской интеллигенции…

… когда-то две беременные мамашки сидели невдалеке друг от друга, на лавочке красивого города, ели вкусное мороженое, в то время, как их дети, телепатически общаясь, приветствовали друг друга…

***
Егор учился на переводчика. В армию попал уже офицером, как аттестованного переводчика, его отправили на африканский континент. Службу нёс честно, добросовестно, был надёжным, товарищем. Он бесстрашно отстаивал справедливость, принимая сторону несправедливо обиженного товарища, и был человеком слова.
Вернувшись из армии, пошёл работать, и ему повезло. Тогда он ещё не догадывался, что оседлал коня удачи. 

На своей новой работе Егор познакомился с человеком, который перевернул его жизнь, того, кто вывел его на другой уровень, поднял на самые высокие высоты, своим присутствием одарил Егора взглядом на мир сверху.
Не  в смысле высокомерия, бытия выше других ( хотя по факту это было так), а в том смысле, что Егор научился отделять важное, большое, государственное от сиюминутного, личного, менее ценного в государственном масштабе.

Видимо Мойши сильно постарались написать ему добрую судьбу. В книге судеб было записано стать ему великим, ужасным, известным, верным своему другу и преданным своему отечеству.

А что же его астроблизнец Ната? родившаяся в далёком от Лениграда месте, всего на час позже Егора. Конечно, и с ней происходили чудесные вещи, но не настолько чудесные, как с Егором.

Увы… Мойши не смогли сплести для неё удивительной судьбы…