4. Цветок и бабочка

Люди напоминали Талису бабочек… Его детство прошло вдали от людей. Долина Ручьев в Орзонских горах, где стояла Башня Леркшо, мрачноватый старинный  замок семьи Талиса, была уединенным местом, оттуда  далеко было до ближайших людских поселений. Лишь несколько крестьянских хуторов располагалось по соседству, да и в них жили дроу. Из ночных эльфов состояла и прислуга замка.


Родители Талиса умерли, когда тот был еще совсем маленьким,  и он по ним не тосковал. Ему казалось нормальным не скучать по тем, кого никогда не знал. Хотя другие почему-то думали иначе. Принято было считать, что маленький мальчик обязан горевать из-за отсутствия у него родителей, даже если он их не помнит. «Он еще маленький, поэтому и не горюет. Что он может понимать? Ведь он еще ребенок», - утверждала госпожа Ламонда, его нянька.


Сам Талис был с ней несогласен. Тот, кто связно заговорил раньше, чем пошел, сходу запоминает слова на иностранных языках, самостоятельно научился читать за три дня, не может быть ребенком. Он определенно взрослый. 


Его опекуншей была кузина. Леди Годольфина Леркшо была почти ровесницей отца Талиса. Наделенная мужским твердым характером она крепко держала в руках все дела семьи, управляла землями,  серебряными рудниками, жила то в Гроанэре, то в Зелигере и нечасто появлялась в Башне Леркшо. Талис был предоставлен штату служанок и нянек, а, значит, принимая во внимание его независимый характер, самому себе.


Из заключения о собственной взрослости Талис вывел  другие два. Во-первых, о том, что он самостоятелен, а, во-вторых, об имеющемся у него законном праве на свободу передвижения. Поэтому никакие уговоры или запреты не могли удержать шустрого малыша дроу от самовольных вылазок за пределы детской.


Ускользая от бдительного ока нянюшек и мамушек, он отправлялся изучать мир сначала в книгах замковой библиотеки, а потом и за стенами замка в его окрестностях. Талис забирался вверх по холмистым лугам долины  до самых перелесков у подножия гор, шел бродить вдоль по течению какого-нибудь ручья, на ходу исследуя произрастающие вокруг цветы и травы, ловя кузнечиков, наблюдая за купанием лягушек. Он мог целый час просидеть, глядя, как с травинки под солнцем испаряется утренняя роса. Или притаиться в засаде под кустом орешника, ожидая, пока на тропинку рядом спрыгнет белка, чтобы забрать упавший орех.


Путешествия и изыскания обычно продолжались до тех пор, пока Талис не попадался в руки кому-то из взрослых, отправленных сенешалем замка Манфредом на его поиски. Тогда путешественника водворяли в отведенные ему покои и читали лекцию об опасностях, подстерегающих ребенка в одиночку гуляющего в горах, где тут и там попадаются обрывы, осыпающиеся входы в старые шахты, змеи и дикие звери.


Взрослые были не такими взрослыми и умными, как Талис. Иначе они бы поняли, что именно эти опасности и привлекают его больше всего. Немного отсидевшись для вида в уголке, он возвращал себе похищенную свободу, и снова устремлялся навстречу приключениям.


***


Однажды жажда новых впечатлений привела Талиса к  утесу, с вершины которого все ручьи долины срывались в пропасть Дымчатого ущелья, образуя череду водопадов. Здесь росла самая сочная, напитанная обилием влаги трава, играли радуги в струях падающей воды, а над цветами диких маргариток летали бабочки.


Золотистые мотыльки - маленькие создания с ярко-желтыми крылышками в огненных крапинках обитали только в этой части Долины Ручьев. Эти крошки порхали здесь стайками, издали похожими на облачка  золотой цветочной пыльцы, и были ядовиты. Даже мимолетное прикосновение к их крылышкам или тельцам через несколько часов приводило к медленной мучительной смерти.


Когда леди Годольфина, на сей раз лично взявшаяся за поиски непоседливого кузена, нашла Талиса на лугу у обрыва, он был весь с головы до ног облеплен бабочками. Золотые блики трепетали на его волосах, лице, шее, руках и одежде. Талис стоял на краю утеса и, вытянув ладонь, смотрел, как свет играет на прозрачных крылышках между его пальцами.


- Талис! – твердый голос леди Леркшо дрогнул, когда она позвала мальчика.


- Года? – Талис обернулся с удивлением, - Ты приехала? Смотри!


Он хлопнул в ладоши, и все бабочки разом взметнулись в воздух и разлетелись в разные стороны. Леди Годольфина закрылась полой плаща, дала испуганным бабочкам улететь, потом бросилась к мальчику.


- Что ты делаешь, Талис? Сейчас же уходим!


- Уходим, - согласился он, но ноги не послушались, и Талис начал оседать на траву.


Леди Годольфина подхватила его на руки, завернула в свой плащ и быстро пошла по тропинке вверх по течению самого глубокого ручья.


- Зачем ты меня накрыла? Мне жарко, - возмутился Талис.


На самом деле его обуревали смешанные ощущения. Изнутри в его теле закипал жар, а снаружи кожу лизал озноб. Лоб горел, а ладони и ступни были ледяными. Будто волхвы-огнетворцы и Ледяные Драконы вступили в битву за обладание его существом.


Все вокруг – трава, деревья, вода и камни – налилось небывало сочными красками, а каждый звук рокотал в ушах раскатистым эхом. На это хотелось смотреть, это хотелось слушать, но голова тяжелела и глаза закрывались.
Леди Леркшо жестко встряхнула Талиса.


- Не засыпай!


Она почти бежала по тропинке вдоль заросшего осокой берега ручья. Талис с удивлением заметил, что его несут не домой. Тропинка кончилась у порога крытой мхом землянки, в которой влажный воздух был пропитан жаром огня и запахами диких трав.


Годольфина опустила Талиса на низкий стол, смахнув на пол пару глиняных тарелок и туесок с брусникой.


- Не до церемоний, - сказала она хозяйке этой темной норы, - Ему очень плохо.


Над Талисом склонилась старуха-дроу высокая, костистая, с крупными руками и ногами, с горбоносым лицом, похожим на мужское. Спутанные седые космы на затылке придерживал перламутровый костяной гребень, морщинистое правое запястье украшал браслет из гранатовых бусин на тесемочке. В остальном  ее одежда была бедной и грязной, но держалась она с леди на равных.


- Что стряслось с твоим братцем, маленькая госпожа? – спросила она грубым сиплым голосом, ее глаза пристально осмотрели Талиса из-под нависших век, а цепкие пальцы больно ощупали в его теле каждую  мышцу и косточку.


- Ядовитые бабочки, золотистые мотыльки, - растерянно вздохнула леди Леркшо, машинально поправляя плащ, чтобы Талису удобнее было лежать.


- Бабочки? - удивленно повторила старуха, - Даже не одна?


- Тридцать девять, - сообщил Талис.


Чувствуя сразу и парящую легкость, и слабость во всем теле, он лежал, глядя в потолок, с которого свисали связки сушеных грибов и собранный в венички зверобой. Старуха взяла его за подбородок и повернула лицом к себе, пытаясь поймать ускользающий взгляд.


- Плохо, моя леди. Он уходит. Яду в крови так много, что он даже не чувствует боли.


Годольфина сжала ладони в умоляющем жесте.


- Помоги, Агда! Он последний Леркшо. Сделай все, что можешь, что угодно.


- Ладно, - старуха задумчиво потеребила пальцами тяжелый подбородок, - Остается только одно. Либо поможет, либо… Но попробовать придется. Ты пока давай, тряси его. Не позволяй спать.


У Талиса кружилась голова. Полутемная душная землянка вертелась перед глазами и, чтобы остановить это, иногда приходилось моргать. Не успел он моргнуть пару раз, как старая Агда поднесла к его губам глиняную чашку с носиком, плотно закрытую крышкой.


- Глотай, - приказала она и влила в рот мальчику какой-то отвар.


Годольфина стояла рядом, от напряжения сцепив руки в замок и стиснув зубы. Напиток, которым старуха напоила Талиса, сначала показался ему ледяным, до того свело зубы. Но стоило его проглотить, он жаркой волной докатился до сердца и разбежался по жилам с макушки до пят, добравшись даже до кончиков ресниц, заставив губы гореть, а глаза слезиться. Талиса скрутила ужасная слабость, он бессильно распластался по столу поверх плаща.


- Плохо, - едва ворочая языком, пожаловался мальчик.


- Поделом, - сурово заметила Агда, сверля его своими темными, глубоко запавшими глазами, - И чего ради ты это сделал?


- Интересно, - ответил Талис и пожал плечами.


Или только подумал, что пожал, столько труда нужно было приложить для каждого движения. Леди Годольфина раздраженно вскинулась, а Агда хмыкнула.


- Ступай на ключ. Принеси ведро воды, - приказала она леди Леркшо, как простой служанке, - Теперь бери губку, будешь обтирать его, - велела старуха, когда Годольфина вернулась с полным ведром, - Разденем  его сначала.


Они вдвоем стали стаскивать с Талиса одежду. Ему было неприятно лежать голым перед кузиной и незнакомой старой женщиной, но он не мог даже протестовать. Перед глазами плыли круги, и все тело налилось свинцом. Потом Талиса прошиб пот - обильный, тягучий, с ужасным запахом. Он тек даже по волосам и ногтям.


Губка, которой Годольфина стала протирать его кожу, жгла лютым холодом, но у Талиса не было сил ни вскрикнуть, ни пожаловаться. Чтобы отвлечься, он пытался глядеть по сторонам. Это тоже давалось с трудом. Взгляд все время возвращался в одну и ту же точку, к очагу, над которым висел старый медный чайник.


Там, на сложенных горкой поленьях робко трепетало пламя. Оно не походило ни на один вид огня, какой Талису случалось видеть раньше. Ни оранжевые языки костра, ни желтый глазок свечи, ни теплые отблески горящего масла в лампе не могли приходиться родней этому прозрачному сизо-голубоватому свету. Огонь распускался  мерцающим цветком и на глазах становился ярче.


К очагу подошла Агда, отцепила от своего гранатового браслета бусинку и бросила в пламя. Оно сразу же взметнулось, словно подхваченное ветром. «Магия. Огонь волхвов», - понял Талис. Не отрываясь, он глядел  на синеватые вспышки, и в танце пламени ему виделись высокие башни на вершинах гор, стрелы синих магических молний, разящие небо, и парящие среди туч драконы, выдыхающие смертельный холод.


Но сам Талис больше не чувствовал озноба или жара. Ему казалось, что магия синего огня обволакивает его, проникает под кожу, вселяет покой.


- Повезло парню, - заметила Агда, через какое-то время снова заглянув маленькому дроу в глаза, - В рубашке, можно  сказать, родился. Видно, вовремя ты успела, Года. Минуту-две и не ничего не помогло бы.


***


Талис не помнил, как оказался в дома, в Башне Леркшо, в своей постели. Просто очнулся в один прекрасный день в знакомой комнате, под знакомым одеялом. Пока он лежал без памяти, ему всё виделся синий магический огонь. Магия словно въелась в память, сплетая перед глазами замысловатые узоры, завитки которых складывались в дивные картины, не видимые взгляду непосвященных.


Болел Талис, должно быть, долго, потому что прогулка на утес с бабочками случилась в конце весны, а сейчас в стрельчатые оконца комнаты глядела осень. Красные клены шелестели на ветру под стенами замка. Склоны холмов в долине оделись медью и золотом. Горы, плывшие в туманной дымке, накрыла тишь, какая наступает лишь с уходом теплых летних дней. Ее нарушал только шорох листопада и далекое поднебесное курлыканье журавлиного клина, стремящегося на юг.


Талис выбрался из одеял и залез в глубокую оконную нишу, чтобы поглядеть на улетающих птиц. И тут в комнату вошла леди Леркшо. Она была одета иначе, чем в день их встречи на обрыве, из чего следовало, что она уже успела съездить по делам в город и вернуться обратно.


Кузина была очень сердита. Ее стального цвета миндалевидные глаза потемнели, как воды осенней реки. Под их суровым взглядом Талис вернулся в постель и забился между подушками, натянув одеяло до самого подбородка.


Годольфина села в кресло рядом с кроватью, продолжая сверлить мальчика взглядом.


- Чудовище, - возмущенно выдавила она сквозь зубы, - Несносное, своевольное чудовище. Ты будешь слушаться?


- Нет, - честно ответил Талис.


- Ну, это мы еще посмотрим, - Годольфина решительно сдвинула брови в одну линию, - Я забираю тебя с собой в Гроанэр. И уж там я за тебя возьмусь.


- Ну, это мы еще посмотрим, - заметил Талис.


Леди Леркшо метнула в него рассерженный взгляд и вышла из комнаты. Через три дня Талис уехал с ней в Гроанэр, город-крепость по другую сторону Орзонских гор на глухом рубеже с Асионом. Там у леди Годольфины был большой дом, и оттуда она вела все дела, кроме тех случаев, когда уезжала в Зелигер к королевскому двору.


Вскоре выяснилось, что у Годольфины не так много времени на то, чтобы «взяться» за двоюродного брата всерьез, как она грозилась. И ей оставалось лишь следить, чтобы Талис снова не попал в очередную неприятность, которые он охотно искал, и которые с удовольствием находили его сами.


Оказавшись в неизведанном густонаселенном мире за пределами Долины Ручьев, любознательный Талис немедленно приступил к его освоению. Он как губка впитывал все, что его интересовало, не считаясь со временем, трудностями и хорошими манерами. Талис изучал магию, книжную мудрость и, разумеется, людей.


Последние поначалу были ему также интересны, как наука или магия, но не по годам одаренный, наблюдательный дроу быстро получил опыт общения и составил мнение об окружающих. Люди оказались похожими на бабочек. Хрупкие, недолговечные, живущие сегодняшним днем, они казались яркими, а некоторые даже очень красивыми. Но в большинстве своем они оказывались ядовитыми. Держаться от людей следовало подальше.


Сам Талис притягивал их внимание, как полуночный ирис с Асионских болот горьковатым ароматом притягивает бабочек. Люди удивлялись ему и побаивались его. Вначале это было неприятно, но шло время, Талис привык и перестал замечать реакцию людей на свое присутствие. А иногда его это даже забавляло. Он хлопал в ладоши, и бабочки в испуге разлетались.


***


Дроу очень удивился, когда однажды заметил, что одна бабочка не собирается улетать. Она продолжала порхать вокруг, проявляя дружелюбный интерес, и, кажется, обиделась, когда Талис отмахнулся от нее, чтобы прогнать.


Новый знакомый Май Мекельсен напомнил Талису бабочку-шоколадницу коричневым цветом своих дорожных одежд, бронзовым загаром, покрывавшим кожу. Светлые голубые глаза казались на его смуглом лице чужеродным явлением. Да и сам Май выглядел в столице  северной страны чужаком, бабочкой, случайно занесенной в снега переменчивым ветром.


Озадаченный Талис рассмотрел эту новую бабочку также подробно, как и остальных. Люди в своей общей массе были для него открытой книгой, и прочесть в ней главу, относящуюся к соседу, тоже не составило труда.


Весь облик Мекельсена нес на себе отпечаток дальних странствий. В ушах у него блестели серьги-гвоздики с маленькими аметистами, и Талис вначале принял его за одного из флибустьеров Южного океана. Но у Мая была походка сухопутного человека и  меч на боку, в то время как моряк предпочел бы короткое оружие, удобное в абордажных сражениях.


Талис определил, что Мекельсен солдат, а по татуировке с Ледяным Драконом, что он солдатский лекарь. По скрюченным пальцам правой руки дроу понял, что служба Мая окончена, по следу от обручального кольца на безымянном пальце левой догадался, что окончен и его брак. Само кольцо Талис видел  висящим на кожаном шнурке на шее у Мекельсена, когда тот утром надевал куртку. Из этого можно было заключить, что жена доктора умерла, и он еще оплакивает ее.


Талис не любил строить догадки и подтвердил их старым испытанным способом, вызвал на задушевный разговор их Мекельсеном домовладелицу матушку Марту. Старуха охотно поделилась всем, что знала, и дроу убедился, что был прав. Май Мекельсен точно такая же бабочка, как и все. Тем не менее, что-то отличало его от других экземпляров в коллекции Талиса.


Скромная шоколадница и не думала бояться, необычный бледный цветок показался ей стоящим внимания. Правда, не известно было, сохранится ли этот интерес теперь, когда цветок отвернул от бабочки свою капризную голову.


«Плохо ли я поступил»? – размышлял Талис, снова возвращаясь во двор серого особняка лорда Маарисена, - «Я ведь сам напросился в сопровождающие. Но с другой стороны он же должен понимать, что от дроу хорошего ждать не приходится. Глупо обижаться на очевидное».


***


Пожар, случившийся в библиотеке лорда Маарисена, заинтересовал Талиса. Ведь там хранился янтарный ключ и находился шкаф, который он открывал. Осматриваясь на пепелище, дроу своими чуткими ушами слышал каждое слово из разговора Мекельсена и хозяина дома и видел портрет молодой леди с полярной собакой и цветком.
Сама кража магического ключа тоже показалась дроу любопытной. Несмотря на сумбурные события, которыми она сопровождалась, складывалось впечатление, что преступление это заранее обдумано кем-то. «Кто-то присмотрел ключ лорда Рорвана. Узнал, где он лежит, и как до него добраться. Вот только человека послал неподходящего», - подумал Талис.


Дело было задумано умнее, чем исполнено, а, значит, составлением плана и его осуществлением занимались разные люди. Подобный вывод давал пищу для занятных размышлений, новых для Талиса. Чтобы получше разобраться во всем, дроу спровадил Мая Мекельсена обратно домой, а сам вернулся в сгоревшую библиотеку.
На пепелище разбирались слуги, они могли заметить чужака и выставить за ворота. Талис знал, что оставаться незамеченным лучше всего, будучи на виду. Поэтому уверенно расхаживал среди горелых руин с таким видом, словно имеет полное право здесь находиться, и никто не обратил на него внимания и ни разу не задал вопросов.


Обходя сгоревшие комнаты, Талис установил место, где служанка Раада уронила лампу, и место, где стоял шкаф с магическим замком. Очевидно, освободившийся при пожаре огонь волхвов смешался с обычным,  и  пламя полыхнуло так сильно, что книги, шкафы и вся обстановка комнаты занялись в один миг. В тот самый миг, когда Раада наткнулась на похитителя ключа и, пытаясь ему помешать, нечаянно устроила пожар.


«Вовремя вор успел убежать. Еще чуть, и сгорел бы вместе с несчастной старухой», - отметил Талис. Он также понял, что убежал грабитель тем же путем, каким проник в дом. Привратник лорда Маарисена пристально следил за воротами, калиткой и время от времени обходил дом вокруг. Но черный вход, ведущий в сад, не охранялся, и похититель ключа воспользовался этим упущением.


Ловко проскользнув через дверь бывшей библиотеки во внутренние покои, Талис прошел по коридорам тем же путем, что и вор, добравшись до второго выхода. Двухстворчатая дверь вела в маленький не мощеный дворик, прилегавший к саду, засыпанному вчерашним снегом. Замок на двери был поцарапан, его недавно открывали без помощи ключей.


Под козырьком, прикрывающим вход, виднелись не уничтоженные снегопадом следы мужских сапог. У них на каблуках был выдавлен рисунок в виде дубового листа. Талис с детства хорошо читал следы. Их у порога было достаточно, чтобы установить, что владелец сапог с дубовыми листьями на каблуках – высокий крупный мужчина средних лет, что он входил и выходил через дверь черного входа. А судя по тому, сколько он натоптал у двери, он и взламывал замок, чтобы пробраться в дом.
Для полноты картины Талис хотел еще осмотреть двор и пройти вдоль каменной ограды, чтобы по возможности найти место, где грабитель перебрался через нее. Но обостренный слух дроу уловил приближающиеся шаги. Талис собрался спрятаться, подумав, что идет привратник, но вместо него увидел хозяина дома лорда Маарисена.


По разговору между Маарисеном и своим соседом, дроу понял, что лорд человек мягкий, доверчивый, и ничего не стоит расположить его к себе кротким видом и учтивыми манерами. Было бы неплохо, рассудил Талис, свести знакомство и вернуться в дом еще раз, если события в дальнейшем будут развиваться также интригующе. Как только лорд Рорван его заметил, Талис тут же устремился к нему, изображая крайнюю растерянность.


- Прошу меня простить, сударь. Я, кажется, свернул не в ту калитку. Сам не могу понять, куда забрел. Не подумайте плохого, я просто заплутал.


Лорд, разумеется, не усмотрел в поведении высокого незнакомца ничего преступного. Для злоумышленника Талис выглядел слишком благородно и был хорошо одет.


- Бывает, - незлобиво усмехнулся пожилой дворянин; грусть в его глазах показывала, что он все еще оплакивает погибшую библиотеку, - Я покажу вам, как выйти.


Он жестом указал Талису на дорожку, тянущуюся вдоль фасада к главному входу.


- Вы так меня обяжете, - как можно проникновеннее выдохнул дроу, - А то получается, что я без спроса брожу по чужим садам. У вас тут что-то сгорело? Такое огорчение.


- Не то слово, - вздохнул лорд Маарисен и пошел впереди, чтобы указать дорогу.


Из-под его меховой накидки на снег выпала книга. Небольшой, но увесистый томик в кожаном переплете с накладками из черного дерева на уголках. Талис проворно наклонился и поднял его.


- Спасибо, сударь, - лорд тут же протянул руку к книге, - Все, что осталось от моей библиотеки.


«Книга из того шкафа. Единственная уцелевшая», - понял Талис.


- Так сгорела библиотека? Это просто чудовищно. Я обожаю чтение. Позволите взглянуть?


Получив в ответ на свою вежливую просьбу разрешающий кивок, дроу открыл книгу. Ею оказались «Записки княжны Маридат», широко известный и любимый многими историко-философский трактат. Сам Талис, с детства захваченный интересом к магии, знал его почти наизусть.


- «Магия былого», - он прочел подзаголовок и погладил желтоватую от времени страницу, - Издана в год смерти короля Керсена.


- Вы разбираетесь в книгах, - заметил лорд Рорван и уже заинтересовано взглянул на случайного собеседника.


- Талис Леркшо, - назвал себя дроу, продолжая разглядывать книгу, пока ее не отобрали.


- Рорван, лорд Маарисен, - чинно представился хозяин сгоревшей библиотеки и, что-то вспомнив, переспросил, - Леркшо? Леди Годольфина Леркшо…


- Моя кузина, племянница отца, - пояснил Талис.


- Так вы сын покойного лорда Эйрана Леркшо из Долины Ручьев? – догадался Маарисен, и на его лице сразу появилась широкая улыбка, - Простите, что сразу не догадался. Я редко бываю при дворе.


Талис важно кивнул. Он не любил щеголять своей знатной богатой родней, но сейчас момент был подходящий. Лорд сразу признал в нем равного.


- Я там вообще не бываю, - небрежно сообщил Талис и снова обратился к книге, - «Записки» уцелели потому, что вы взяли их почитать?


- Да, верно, - согласился Маарисен, идя уже не впереди, а рядом с собеседником, - Люблю время от времени подержать в руках эту книгу. Она принадлежала одной леди, а потом ее сыну, талантливому живописцу. Живопись моя вторая страсть после чтения.


Он наклонился над раскрытой книгой в руках дроу и показал небольшой прямоугольник из картона, одним краем приклеенный к форзацу. На нем дорогой темно-лиловой тушью был нарисован цветок ириса с изогнутым стеблем, и нетерпеливым, угловатым женским почерком было начертано: «Из книг Веданеи Таарсен».


Ниже, уже на самом форзаце тем же почерком, но другими чернилами и чуть старательнее было написано: «Моему дорогому Таари. Однажды ты сам станешь магом кисти и холста. Люблю тебя. В.Т. ». «Книга дамы с портрета, написанного Рубеусом», - когда Май Мекельсен любовался картиной во дворе, зоркий Талис разглядел не только сюжет,  но и подпись на ее обороте. Любопытство заскреблось у него в груди острым коготком.


- Таари де Маль был учеником великого Рубеуса и пользовался моим покровительством, - рассказал лорд Рорван, - Он какое-то время жил в этом доме. Таари умер молодым, и книга дорога мне как память об этом не до конца оцененном людьми таланте.


- Я видел несколько его работ в Гроанэре. Он писал портреты семьи Лааред, - сказал Талис, чем окончательно завоевал доверие хозяина дома, - Удивительная книга, мой лорд. Особенно это издание.


- Ну, что вы, лорд Леркшо, - с усмешкой возразил Маарисен, - Издание довольно распространенное. Ценность оно представляет лишь для меня.


- Тогда вы, наверное, не согласитесь дать мне ее на время почитать? – робко поинтересовался Талис и по-девичьи скромно опустил ресницы.


- Вам так этого хочется? – удивился старик лорд, - Что ж, - он задумчиво подкрутил седой ус, - мне самому сейчас не до книг. Если вы будете бережны и вернете ее после праздников…


- О, не беспокойтесь! – Талис прижал руки к сердцу вместе с книгой, - Я и не ожидал, что, заблудившись, случайно познакомлюсь с таким достойным господином. Теперь мне меньше всего хочется, чтобы у вас сложилось плохое мнение обо мне.


- Ну, тогда после Встречи Нового года заходите еще раз меня проведать, - любезно предложил лорд Маарисен.


- Непременно, - с чувством пообещал Талис и бережно завернул книгу в край своей шали.


***


Творившаяся повсюду на улицах предпраздничная суета мешала Талису, заставляя замедлять шаг.  Ветер с северо-востока снова нагнал сизоватых снеговых туч, и в небе над Зелигером повисла серая дымка, скрывшая не только высокие крыши, но и белые зубчатые стены Верхнего города. Позолоченный колокол на главной башне Дворца Предков, слышный издалека, отбивал полдень, когда Талис вышел на Пирожную улицу.


Дроу не терпелось исследовать свой трофей – книгу, которую он выпросил у лорда Маарисена. Кроме того, ему было интересно, все ли еще обижен на его бесцеремонное обхождение Май Мекельсен. Вероятно, следовало перед ним извиниться. Не то чтобы Талис чувствовал себя таким виноватым, но извинения обычно хорошо действовали.
В общей комнате дома Марты Ларс Талиса обволокло приятным теплом камина. Из кухни доносился запах очередного пирога. Стряхнув снег с башмаков, дроу заглянул в кухню и увидел сидящую у стола бледную, потрясенную матушку Ларс и заплаканную Берту.


- У нас что-то случилось? – спросил Талис.


Матушка Марта охнула и закрыла лицо передником. Берта всхлипнула.


- Ох, мастер Талис! – сказала она, забыв испугаться потусторонних глаз дроу и его низкого голоса, - Мастера Мая арестовала стража. Говорят, он убил какого-то Лунквиста.


Такие новости огорошили Талиса.


- Тобина Лунквиста? – переспросил  он.


- Так вы уже знаете? – вскинулась госпожа Ларс.


- Давно? – спросил дроу.


- Да уж час назад, - прорыдала Марта, - Увели, а перед тем перевернули всю его комнату. Не знаю, почему его обвинили! Им бы только схватить, кого ни попадя. Он хороший человек, его Мирин была мне как дочка. Она бы не вышла за никудышного парня.


Талис отступил обратно к дверям.


- Не нужно волноваться, госпожа Марта. Мне надо уйти по делу. Мы с мастером Мекельсеном скоро вернемся.


Ему вдогонку послышались вопросы и недоумевающие возгласы, но Талис уже не слушал. Он выскочил из дома и как мог быстро зашагал в сторону Верхнего города. Туда, где улицы были широки, стояли богатые особняки аристократов, и над всем возвышалась золотисто-алая, увенчанная остроконечными башнями,  крыша королевской резиденции - Дворца Предков.